Когда в моем окне гудит полночный ветер,
Когда трясет озноб далекие огни,
Деревья за окном - роднее всех на свете,
Нет в мире никого мне ближе, чем они.
Иначе почему мне так невыносимо,
Когда ветра всю ночь терзают их порой?
Какая глубь земли дает им столько силы?
Какой волшебный свет мерцает под корой?
А смог бы я вот так, осенними ночами,
Забыв и про покой, и жалкие гроши,
Без тайной суеты и показной печали
Подставить под ветра нагую ветвь души?
И выдержать напор неистового ветра,
И всю что ни на есть шальную дребедень,
А после долго ждать несмелого рассвета,
Когда моих ветвей коснется новый день?...
Иначе почему мне так невыносимо,
Когда ветра всю ночь терзают их порой?
Какая глубь земли дает им столько силы?
Какой волшебный свет мерцает под корой?
Горячий полдень будничного дня,
И я брожу саду, как обычно,
И девушка в халатике больничном
Прошла и не взглянула на меня.
И снова что-то замерло в груди,
И я, как прежде, отошел в сторонку,
И не решился крикнуть ей вдогонку:
- Постой! Остановись! Не уходи...
Я знаю, эта девушка ждала,
Когда сумею наконец решиться,
Но, так и не дождавшись, из больницы
В зеленом платье медленно ушла,
И лишь рукой махнула...
Вот и все.
И про меня, наверное, забыла .
И время для меня не сохранило
Ни имени,
Ни адреса ее.
Проходят годы, ливнями звеня,
Скрипит у дома старая ограда...
Но не проходит ощущенье сада
В горячем полдне будничного дня.
И что-то вновь сжимается в груди,
Когда я вспоминаю ту девчонку,
Как будто кто-то шепчет мне вдогонку:
- Постой! Остановись! Не уходи...
Светлеют под холодной синью
Леса в рассветные часы.
На золотистой паутине
Проснулась капелька росы,
Касаясь глаз кувшинок редких,
Плывут над заводью лучи,
И желтый лист
На белой ветке
Дрожит, как язычок свечи...
Так и во мне - светло и нежно
Сойдутся вдруг на рубеже
Неугасимый луч надежды
И осень, близкая уже.
Поля под звездно тлеющей золою
Покоились, укрытые жнивьем...
Хранимые и небом, и землею
В глухом стогу лежали мы вдвоем.
В прохладной и изломанной соломе
Нас до утра венчала тишина...
А на заре светилась на ладони
Росиночка растаявшего сна.
Песочные часы - что шепчут лапе львиной?
По башенным часам в сады приходят сны.
Часы терпимы к нам, прощая наши вины,
И как неверно, что они всегда верны.
Рев водопадов извергая или грёзы,
Звоня в колокола и проявляя прыть,
Ни льва прыжок, ни самомненье розы
Ты, Время, не смогло предотвратить.
Для них всегда в цене одна удача.
Для нас - слова, им соразмерный звук,
И в радость нам безумная задача.
И Время нас за это не осудит.
Ведь мы же предпочли хождение вокруг
Прямой дороге к нашей сути?
Да, Фортунат, жаркая ныне пора наступила:
Вереск в предгорьях полег,
Сжался в путешную{4} струйку,
Раньше игривый поток;
Копья ржавеют у легиона, и с капитана льет пот,
Пусто в извилинах под
Шляпою школяра,
Вздор прорицает Сивилла,
Вмазав прилично с утра.
И сам ты, с расстройством желудка, в кровати
Проводишь, несчастный, весь день,
Счета неуплачены, эпос обещанный
Так и не начат - мигрень.
Ты тоже страдалец, кто вечно твердит,
Что разве потоп его удивит,
Или же ветр с Утешителя крыл,
Сброд грязный вознесший,
Темницы открыв.
Ты говоришь, что всю ночь тебе снилась утра ярчайшая синь,
Шиповник расцветший, когда
Трех мудрых Марий безмятежно приносят
Цвета кости слоновой суда.
Влекут их дельфин и морские коньки
К ленивому устью реки.
Ах, колокол - эхом громам канонад
В честь Них, посетивших
Греховный сей Град.
Ведь так естественно надеяться и быть благочестивым,
И верить, что в конце нас ожидает свет,
Но прежде помни, Фортунат,
Священных Книг завет -
Плоду гнилому сорвану быть.
Надежда смысла лишена,
Если прервалась тишина
В сей миг, а город спит,
Когда восставшая волна
Над городом висит.
На что же будешь ты похож, когда рванет гробниц базальт
И явит чародея гроб,
И страж его - мегалопод
Вслед за тобой тип-топ,
И что ответишь ты, когда рой нимф взлетит, крича,
Из пересохшего ручья,
И из разверзшихся небес
Твой Пантократор прогремит: "Кто и зачем ты здесь?"
Ибо, когда воскресших пустит в пляс
Под яблоней хорал,
Там также будут, Фортунат,
Те, кто не рисковал.
Те, кто у копей солевых копаются в тени,
Кому бессмысленные дни
В жару иль в дней конце
Предстали в тошных мыслях их
В оливковом венце.
Звезды обычно, встречая мой взгляд -
Шел бы ты к черту - мне говорят,
Но на земле гораздо страшней
Участия ждать от людей и зверей.
Если же здесь никто, никогда,
Равною страстью, как эта звезда
Сгорая, ответить не сможет ей,
Пусть буду тем, кто любит сильней.
Поклонник, каким я являюсь, звезд,
Что видят меня в гробу, во весь рост,
Не скажет, их видя над головой,
Что ужасно скучал я хоть по одной.
Если же им суждено умереть,
Во мрак прекрасный придется смотреть,
Неба пустого величью учась,
Хоть это потребует не один час.