Млечный путь господина Харг Тринста.

Глава 97

Еванжелина остановилась у сливы она сорвала с ветки спелый плод. Затем обернувшись протянула сливу мне. Огонев, я двинулся к ней, под жаркие солнечные лучи. До этого я находился в прохладной тени, поэтому на мгновение ослеп, и вот мы стояли рядом, и надо мной, над нами нависли ветви, и в глазах Еванжелины я читал то, о чём молчали её губы.

— Откуси, — прошептала она мне наконец я услышал её голос.

Я уступил её просьбе, оставив на гладкой кожице срочного плода крошечного кровавого следа. Я хотел было извинится, вытер кровь, но не успел. Еванжелина поднесла сливу к губам и медленно слизнула кровь кончиком языка...

... Проснулся, постель пропахла духами аромата жасмина. Утро уже давно прошло, и сквозь шторы пробивался дерзкий солнечный луч. Меня окружала самая скромная обстановка, вид из окна открывался совсем нерадостный, но я буквально лопался от своей гордости. Что бы ни случилось со мной в дальнейшем, девственником я уже не умру. Возможно, мне и не суждено изведать счастье, но, по крайней мере, жизнь я прожил не зря.

К вечеру я валился с ног от того, что устал. Посетители недовольно морщились, шеф-повар орал, и постепенно моё утреннее вдохновение сошло на крайнюю степень отчаяния… После работы я отправился в «Красный Клоун», где Иван пересказал мне офисные сплетни и шутливо поздравил с обретением мужественности. Домой я явился слегка под шофе и был весьма горд собой.

Свет в комнате был включён, на полу валялась одежда. Я удивлённо уставился на разбросанные рубашки и брюки, которые усеивали пол, словно воины поле битвы. Дверца шкафа была распахнута, вешалки пусты. В поисках объяснений я обернулся и увидел Еванжелину. Она молча сидела на моей постели.

— Твои простыни пропахли моими духами — сказала Еванжелина.

Я с притворной холодностью пожал плечами.

— Откуда ты знаешь?

— Я же спала с тобой этой ночью. Видел бы ты сейчас своё испуганное выражение лица!

Внезапно Харг разозлился.

— Тебе то, какое дело? Ты ведь замужем, если я не ошибаюсь?

— Так ты тот, кто создан из меди стали и олова? Человек покоритель женских сердец? Зачем ты это сказал чёрт возьми я спрашиваю тебя, зачем ты мне это сейчас сказал? Грёбаный ублюдок будь с тобой неладное.... Ты специально причиняешь мне боль всё потому - что я лучше тебя, а ты просто жалкий неудачник, ты мерзавец проживший на свете сорок девять лет скажи Харг что ты добился в жизни, с восемнадцати ты ездишь по клубам, развлекаешь клёвых девчонок, а потом заманиваешь их к себе домой, а после трахаешь, на миленьком диванчике у камина? После ты не осознаешь, что ты делаешь потому - что это адреналин прилив страсти, попробовав только один раз тебе нужна добавка как кровососу всё потому - что без этого ты просто не повзрослеешь Харг.

Я промолчал, внезапно мне пришло осознание что в её словах есть доля святой истины, но одновременно я злился на неё потому - что не верил что я такой, на самом деле восемнадцать лет назад, я был всего - лишь наивным глупым мальчишкой которому хотелось больше чем секс наркотики, всё это уже давно перестало входить в мой вкус, употребления иногда я сижу в баре где играет громкая музыка, и думаю неужели такой идиот как я, действительно остался жить спустя после всего что я совершил? Еванжелина встала, а я заметил что после бурной ночи она всё ещё по-прежнему пьяна. Её прекрасные зелёные глаза сузились от алкоголя.

— Харг ты прекрасно знаешь, мне нет никакого дела до тебя и до твоих грёбанных шлюх! Я же знаю, что для тебя просто игрушка на ночь, а на утро я тебе уже не нужна...

— Да ну, и как давно ты это поняла? — моя насмешливая ухмылка, превратилась в злостную я сжал кулаки с хрустом я был готов, что пройдусь по её миленькому личику чтобы она наконец, замолчала я не намерен выслушивать её глупую речь...

Её опьянённый сладкий аромат бросился мне прямо в ноздри. Еванжелина покачнулась в сторону моей постели, чуть было не упав на неё.

... С Иваном мы уже давно потеряли общую способность, в общении. Я понимаю, что виноват в этом, но в глубине души мне не хочется этого осознавать. Я мучился чувством вины уже три недели. Мы были лучшими друзьями делились с друг другом самым откровенным, а я уже целую неделю упрямо молчал о самом драматическом событии в моей короткой жизни ничего хорошего, её произошло. Иван ничего не знал о нас с Еванжелиной. Иногда мне до самой смерти хотелось поделиться своим новым счастьем, но в последние минуты я понимал что слишком поздно чтобы что-то менять, в моей жизни. Еванжелин нины воспоминания всплывали в моей памяти, о том, как Иван горячо и ненавистно Иван уговаривал меня, бросить её и ещё я никогда её больше не увижу и не узнаю, что она станет другой она уже не будет прежней Еванжелиной.

Несмотря на то, что моё чувство вины, никак не покидало меня со временем я начал задумываться, а был ли Иван честен со мной во время того когда мы с ним общались? Иногда мне казалось, что ему ещё есть что скрывать от меня его слова такие таинственные словно, ужас на крыльях ночи. После разрыва нашей дружбы я узнал что многое он мне не рассказывал, он был не честен по отношению ко мне с самого начала, он мне нагло врал смотря в мои серые глаза со временем он начал изменяться его поведение, а моя попытка спросить его о том, что с ним произошло угасала. Поначалу, я был с ним откровенным, я был наивен я, думал что он говорил мне правду, как и я. Потом я начал изменятся и тут же я узнал что он не был таким искренним как мне казалось. Людям отведено часто становится жертвами подобного обмана меня ввели в заблуждения, я чувствовал другое, а в собственном отражении он казался совершенно другим.

Впрочем, меня мучили сомнения о том как я мог ему доверять? Он же обманывал меня, и я об этом не догадывался... Наверное я был увлечён Еванжелиной. Три с половиной месяца я совершенно чувствовал счастье, золотой райский уголок, мне казалось что всё в этом мире так волшебно...

Вряд-ли я когда-нибудь прощу, его в моём сердце остались только одни - лишь переживания. Конечно, я мог бы попытаться рассказать о том, что я тогда думал и чувствовал в последние годы 1890 года. Наверняка в то, время я чувствовал наслаждение, но печаль не отступала от меня иногда я чувствовал раздражённость и очень часто я злился на Еванжелину потому - что мне было противно находиться в её обществе ради здорового сна я спал в собственной постели, с Еванжелиной, но какими бы разумными ни казались все объяснения, они не передают того, что происходило в моей душе. Календарь говорил мне, что всё начиналось двадцать первого октября, а закончилось тринадцатого ноября. Это означало, что я был отчаянно счастлив семьдесят дней, или тринадцать с половиной месяцев.