Многоценная жемчужина

ГЛАВА 1

Говорит Ахикар:

— Когда жил я во дни Сеннахериба,[163] царя ниневийского, и когда был я, Ахикар, хранителем сокровищ его и писцом, и когда был я молод, прорицатели, волхвы и мудрецы сказали мне:

«Не будет у тебя дитяти».

И стяжал я богатство великое, и блага имел я в избытке, и взял себе шестьдесят жен, и построил им шестьдесят дворцов, пространных, чудных и удивительных, и домы многие; и достиг я шестидесяти лет, и не родилось дитя у меня.

Тогда я, Ахикар, стал приносить богам жертвы и приношения, возжигал пред ними курения ароматы и говорил к ним:

— О боги, дайте мне сына, о котором будет благоволение мое до того дня, когда я умру, и он наследует мне, и закроет очи мои, и похоронит меня. И от дня смерти моей до смерти его, если будет он брать на всякий день от злата моего вволю и расточать его непрестанно, богатство мое не кончится.

Идолы не отвечали ему, и он оставил их и преисполнился мукою и тоскою великою.

И изменил он речь свою, и помолился Богу, и уверовал, и призвал Его в горении сердца своего, и сказал:

— Боже небес и земли, Создатель всех тварей, я молю Тебя даровать мне сына, о котором будет благоволение мое, который утешит меня в час мой смертный, и закроет очи мои, и предаст меня погребению.

И пришел голос, и сказал ему:

— За то, что ты надеялся на богов, и возложил на них упование твое, и приносил им дары, ты умрешь, ни сынов не имея, ни дочерей; однако же говорю тебе: вот, у тебя есть Надан, сын сестры твоей; возьми его, научи его всей науке твоей, и он примет наследие твое.

ГЛАВА 2

И взял я Надана, сына сестры моей, и пестовал его, и взращивал его, и приставил к нему восемь кормилиц, чтобы питать его. Я давал ему елея и меда, облачал его в пурпур и багрец, покоил его на ложах мягких и на коврах.

И преуспевал Надан, сын сестры моей, и возрастал, подобно благородному кедру. И учил я его письму, и мудрости, и философии.[164]

Когда же вернулся царь Сархедом[165] от празднеств своих и от странствий своих, он однажды призвал меня, Ахикара, писца своего и хилиарха[166] своего, и сказал мне:

— О друг мой достославный, дорогой, почитаемый, мудрый и разумный, хранитель печати моей и поверенный тайн моих, ты состарился и одряхлел, и смерть твоя приблизилась; скажи, кто будет мне служить после смерти твоей и погребения твоего?

И сказал я ему:

— О владыка мой и царь, живи вечно[167] в роды родов! У меня есть сын сестры моей, который мне как сын. Вот, я наставил его во всей мудрости моей, и он мудри рассудителен.

И повелел мне владыка мой:

— Ступай, приведи его, чтобы мне видеть его, и, если мне будет угодно, он будет служить мне и ходить предо мною. Что до тебя, продолжай путь твой; он упокоит тебя от трудов твоих и окружит старость твою почетом и славою.

И я, Ахикар, взял Надана, сына сестры моей, и представил его пред лицо царя Сархедома, и отдал его в руку цареву; и когда увидел его царь, он имел в нем свое благоволение, и возрадовался ему, и сказал:

— Да сохранит Господь сына твоего! Как ты служил мне и отцу моему Сеннахерибу и как ты вел дела наши со тщанием, так будет делать и Надан, сын сестры твоей; он послужит мне и устроит дела мои, а я воздам ему честь, и возвышу его ради тебя, и позабочусь о нем.

И склонился я пред царем, и сказал ему:

— Владыка мой царь, живи вовеки! Прошу тебя позаботиться о нем и помогать ему; пусть обитает он в доме твоем, как и я служил тебе и служил отцу твоему.

И подал царь ему руку, и поклялся держать его при себе в почете и чести. И поднялся я, и сказал:

— Да будет так, о царь!

И наставлял я сына моего Надана, и передавал ему премудрость мою, и обильно уделял ему поучение, пока он не стал писцом, как я. Вот как наставлял я его, и вот как говорил я, Ахикар Премудрый.

ГЛАВА 3[168]

О Надан, сын мой, послушай слова мои, последуй советам моим и помни о речах моих. Ей, Надан, сын мой! Если будешь ты внимать словам моим, и замкнешь их в сердце твоем, и никому не откроешь их, из страха, чтобы пещь огненная не попалила языка твоего, и чтобы ты не причинил муки телу твоему и урона разуму твоему, и чтобы не посрамиться тебе пред Богом и перед людьми. О сын мой, если услышишь слово, никому не открывай его и не говори ничего из того, что увидишь.

Сын мой, не развязывай узла сокровенного и не запечатывай узла развязанного.

Сын мой, направляй стопу свою и слово свое, слушай и не спеши давать ответ.

Сын мой, не желай красоты внешней, ибо красота проходит и минует, но добрая память и доброе имя пребывают вовеки.

Сын мой, не бери жену с речью сварливою, ибо в речах ее — горечь, и в нити ее — яд, и ты попадешь в западню ее.

Сын мой, если увидишь, что женщина украшена нарядами и умащена благовониями, но нрав ее дурной, сварливый и бесстыжий, пусть сердце твое не желает ее; если отдашь ей всё, что имеешь, ты найдешь, что это не обратится к славе твоей, но ты прогневишь Бога, и ярость Его постигнет тебя.

Сын мой, не спеши говорить и не влагай в ответы и речи твои похвальбы, словно миндальное дерево, пускающее листья свои и зелень свою прежде всех деревьев и дающее плоды свои после всех; будь как древо приятное, хвалимое, сладкое, полное утехи, как смоковница, которая склоняет ветви, зеленеет и пускает листья последней, но плод ее бывает вкушаем первым.

Сын мой, склони главу твою, устреми взор твой долу и приготовься быть внимателен.[169] Будь вразумлен, покорен, сдержан, невозмутим. Не будь бесстыден и сварлив. Не возвышай голоса твоего с похвальбою и буйством, ибо если бы громкого голоса было довольно, чтобы воздвигнуть дом, осел строил бы по два дома в день; и если бы плуг направлялся силою, верблюд направлял бы его лучше всех.

Сын мой, лучше таскать камни с мудрым, нежели пить вино с глупцом.

Сын мой, пролей вино твое и окропи им могилы праведных.

Сын мой, иди босыми ногами по терниям и по колючкам, чтобы проторить тропу к детям твоим и детям детей твоих.

Сын мой, когда дует ветер, а море еще не возмутилось, веди ладью твою и корабль твой к гавани, пока море не возмутилось, и не пришло в движение, и не умножило валов своих, и не потопило корабля.

Сын мой, не забывайся с глупцом и не имей общения с нецеломудренным.

Сын мой, не приближайся к женщине сварливой и говорящей заносчиво, не желай красоты женщины словоохотливой и нечистой, ибо красота женщины есть позор ее, и блеском одежды своей и красотой внешней она пленит тебя и обманет тебя.

Сын мой, как нет пользы от колец в ушах дикого осла, нет пользы от женщины с пышною осанкою, если она лукава в словах своих и делах своих, лишена мудрости, словоохотлива и многоречива.

Сын мой, если мудрый недужен, врач сможет уврачевать и вылечить его, но нет врачевания для недугов и ран неразумного.

Сын мой, прими того, кто ниже тебя и беднее тебя; если он не воздаст тебе, Бог воздаст тебе.

Сын мой, не уставай наказывать дитя твое; наказание дитяти — как удобрение сада, как завязывание кошеля, как обуздание скотины и как затвор на воротах.

Сын мой, оторви сына твоего от зла, чтобы уготовать себе покой в старости твоей; поучай его и наказывай его, пока он юн, понудь его слушать повелений твоих, чтобы немного после он не стал вопить и восставать на тебя, чтобы он не навлек на тебя бесчестия пред товарищами твоими, чтобы не пришлось тебе опустить голову в людных местах и на площадях, чтобы не краснел ты по причине лукавства дел его и не был ты уничижен по причине порочного бесстыдства его.

Сын мой, не доводи детей твоих до крайности, чтобы они не прокляли тебя и Бог не прогневался на них, ибо написано: кто злословит отца своего и матерь свою, смертию умрет (Исх. 21:17); это грех, прогневляющий Бога; и еще: кто чтит отца своего и матерь свою, будет долголетен и будут ему блага обильные (ср. Втор. 5:16).

Сын мой, не пускайся в путь без меча и не переставай помнить о Боге в сердце твоем, ибо ты не знаешь, когда враги лютые, сиречь, диаволы и люди злые,[170] встретятся тебе; будь готов на пути твоем, ибо враги твои многочисленны.

Сын мой, каково древо, изобилующее плодами, листами и ветвями, таков муж с женою доброю, и плоды их — дети их и родичи. У кого нет ни жены, ни детей, ни родичей, презрен и пренебрегаем от врагов своих, как древо, стоящее вдали от дороги, которое прохожие пинают ногами и едят от плодов его, и дикий зверь стряхивает листы его и ест их.

Сын мой, если есть у тебя слуги, не предпочитай одного и не отвергай другого, ибо ты не знаешь, какого выберешь в конце.

Сын мой, коза блуждающая и умножающая шаги свои станет добычею волка.

Сын мой, услади язык твой словами Божьими и усовершенствуй слова уст твоих; говори к любому с добротою и изяществом, ибо пасть пса промышляет ему хлеб и гортань его навлекает на него удары и камни.

Сын мой, не давай ближнему твоему наступать на ногу твою, чтобы он не наступил на грудь твою.

Сын мой, если зовешь мудрого делать работу твою, не говори ему долгих поучений и вразумлений, ибо он сделает работу твою, как желает сердце твое; но если зовешь неразумного, не говори с ним перед другим, но лучше ступай и не зови его, ибо не сделает он работу по сердцу твоему, сколь бы долгие советы ни давал ты ему.

Сын мой, поспешно уходи со свадеб и с празднеств, не дожидаясь, чтобы главу твою умастили елеем и благовониями, дабы не навлечь на главу твою ударов и рубцов.

Сын мой, того, чья рука полна, именуют мудрым и досточтимым, а того, чья рука пуста, именуют злым, убогим, бедным и неимущим, и никто не воздает ему чести.

Сын мой, я вкушал полынь и пробовал мирру, но не нашел ничего горше бедности и нужды.

Сын мой, я поднимал железо и свинец, но не нашел ничего тяжелее хулы и клеветы.

Сын мой, я ворочал камни, но не нашел ничего столь тяжкого, как зять, живущий в доме тестя своего.

Сын мой, если нога твоя оступится и ты упадешь, это лучше, чем если ты оступишься языком твоим.

Сын мой, друг близкий лучше, чем брат далекий, и доброе имя лучше, чем богатства мира, ибо богатства прейдут и развеются, но доброе имя пребудет вечно.

Сын мой, красота гибнет, разрушается и пропадает, и мир преходит, и всё престает и прекращается, но доброе имя не преходит, не престает и не разрушается.

Сын мой, шум плача и рыдания лучше, нежели шум веселия и празднества, ибо внимать шуму плача учит человека постигнуть грех свой и дать за него удовлетворение.

Сын мой, не восставай в суждении твоем на мужей славных и превосходных величием и властью, ибо от шуток и слов глумливых происходят гнев и раздор. Слово гневное пробуждает и возбуждает ярость, и от ярости этой происходит раздор, а после раздора приходит и убийство. Если ты окажешься в месте таком, тебя могут убить или тебя могут позвать в свидетели; и когда от тебя будут требовать и вымогать свидетельство твое, ты претерпишь страдание и от стыда или страха дашь свидетельство ложное и будешь посрамлен. И я повелеваю тебе: спеши бежать из того места, где спорят, и душа твоя будет умиротворена.

Сын мой, стяжи сердце чистое и неоскверненное, разумение ясное и непомраченное, доставь себе дух смиренный и найди себе стезю прямую, и не будет на свете человека достойнее тебя, и жизнь твоя будет блаженна.

Сын мой, не входи в сад судей, страшись судилища и не бери в жены дочь судьи.

Сын мой, защищай друга твоего перед начальником словами добрыми и исторгай немощь его из пасти льва.

Сын мой, не радуйся смерти врага твоего.

Сын мой, когда увидишь, что вошел человек старше тебя, встань перед ним.

Сын мой, око человеческое подобно источнику: оно не насытится, пока не наполнится прахом.

Сын мой, если хочешь быть мудр, воспрети устам твоим ложь и руке твоей хищение, и будешь мудр.

Сын мой, не входи в устройство брака женщины, ибо, если она будет недовольна, она проклянет тебя, и, если она будет счастлива, она не вспомнит о тебе.

Сын мой, если ты украл, извести власть имущего и предложи ему долю, и тогда ты можешь получить прощение, в противном же случае приключится тебе зло.

Сын мой, пусть лучше мудрый побьет тебя многими ударами жезла, чем неразумный помажет тебя елеем благовонным.

Сын мой, пусть нога твоя не бежит к другу твоему, чтобы он не пресытился тобою и не возненавидел тебя.

Сын мой, не возлагай кольца золотого на руку твою, если ты небогат, чтобы неразумные не глумились над тобою.

ГЛАВА 4

И когда я, Ахикар, преподал мудрость эту Надану, сыну сестры моей, я полагал, что он сохранит ее в сердце своем, пребывая при дворе, и не ведал того, что он не слушал слов моих, но бросал их словно на ветер.

Он усвоил обыкновение говорить:

— Ахикар, отец мой, стар и утратил дух свой.

И Надан, сын мой, присвоил стада мои, и расточил добро мое, и не пощадил лучших слуг моих, и бил их пред лицом моим, и не пожалел скотов моих и мулов моих, и умерщвлял их. Когда увидел я, что творил он, я сказал ему:

— Сын мой, не тронь добра моего, ибо сказано в изречениях; чего рука твоя не стяжала, око твое не видело.[171]

И я известил обо всем этом владыку моего царя, и повелел царь:

— Пусть никто не дерзает приближаться к добру Ахикара, писца; пока живет Ахикар, да не приближается никто ни к достоянию его, ни к дому его!

ГЛАВА 5

Когда увидел Надан, что я взял брата его младшего и стал его воспитывать, это было ему неприятно; и позавидовал он, и возымел в уме своем помыслы злые по этой причине, и сказал:

— Ахикар, отец мой, стар, и мудрость его пропала, и слова его достойны презрения; ужели он отдаст добро свое брату моему, а меня изгонит из дома своего?

И когда я, Ахикар, услышал слова Надановы, я сказал:

— Увы тебе, премудрость моя! Надан, сын мой, лишил тебя вкуса твоего и презрел мудрые слова мои.

Когда сказал я это, сын мой весьма раздражился и приготовил в сердце своем зло мне. И пошел он ко двору царскому, чтобы сотворить зло, которое было в сердце его, как будто написал Ахикар от лица своего письма лукавые, а он отправился ко двору объявить о них.

И вот письма от имени моего к царям, враждебным царю Сеннахерибу.

Одно было к царю Персидскому и Эламитскому, и он написал его так:

— От Ахикара, писца и хранителя печати царя Сеннахериба, мир тебе! Когда получишь ты это письмо, выступай немедля, и приходи в Ассирию, и возьмешь ты всю землю сию без войны и без боя.

Другое было от имени моего к фараону, царю Египетскому, и он составил его так:

— Когда придет к тебе письмо это, выходи ко мне на долину южную двадцать пятого числа месяца ава;[172] и приведу тебя к Ниневии, и овладеешь ты царством без боя.

Он переписал письма эти по подобию руки моей и запечатал их печатью моей, а после подбросил их в один из покоев царских.

ГЛАВА 6

И написал он еще другое письмо от лица владыки моего царя:

— От Сархедома Ахикару, писцу моему и хранителю печати моей, мир! Когда получишь ты это письмо, собери всё воинство у горы и выступай к долине Орлов[173] двадцать пятого числа месяца ава; и когда увидишь ты, что я приближаюсь к тебе, построй воинства твои пред лицом моим, как бы ты приготовлялся к сражению, ибо посланцы фараона, царя Египетского, придут со мной, и они увидят, каковы мои силы.

И сын мой, Надан, передал мне письмо через двух письмоносцев.

ГЛАВА 7

И взял сын мой Надан одно из писем, так, словно бы нашел его, и прочитал его пред царем.

И тогда царь уязвился весьма, и прогневался на Ахикара, и говорил:

— Боже! В чем погрешил я против Тебя и против Ахикара, что он решился так поступить со мною?

ГЛАВА 8

И тогда ответил Надан, и сказал царю:

— Не печалься, о владыка мой царь, но пойдем на долину Орлов, как написано в этом письме; мы узнаем истину, и всё будет так, как ты повелишь.

И повелел царь приготовляться выступать на долину, чтобы узнать, какова истина в этом деле, и Надан, сын мой, сопровождал царя, и пришли они, и обрели меня с воинством, сопутствовавшим мне, в долине Орлов. И когда увидел я, что царь приближается ко мне, я построил воинство в боевой порядок пред лицом его, словно для сражения, доверясь письму, которое послал ко мне сын мой.

И сказал сын мой царю:

— Ступай восвояси со всяким спокойствием, о владыка мой! Я же приведу пред очи твои Ахикара, отца моего.

И царь отошел в место свое.

ГЛАВА 9

И пришел ко мне Надан, сын мой, и взял слово, и сказал:

— Владыка царь послал меня к тебе, чтобы сказать тебе: всё, что ты сделал, хорошо, царь весьма хвалит тебя. Ныне же отпусти воинства; пусть все расходятся восвояси, ты же иди к царю один.

И пошел я тогда к царю, и когда увидел он меня, то сказал мне:

— Ты пришел, Ахикар, писец мой, отец и кормилец Ассура и Ниневии! Я всегда почитал тебя и покоил тебя, ты же отпал от меня и стал один из врагов моих.

После он дал мне письмо, написанное от имени моего и запечатленное печатью моей. И сказал мне царь:

— Прочти письмо это!

И когда я прочел его, сотряслись члены мои, и язык мой перестал повиноваться мне; искал я слово мудрое и не находил его.

И взял слово Надан, сын мой, и сказал:

— Убирайся с глаз царя, старик неразумный, и простри руки твои в узы и ноги твои в железа!

Тогда царь Сархедом отвратил лицо свое от меня и сказал Набусемаку,[174] палачу, который был со мною в дружбе:

— Пойди, убей Ахикара и удали голову его на сто локтей от тела его!

Тогда пал я лицом на землю, поклонился царю и сказал ему:

— Владыка царь, вовеки живи! Ты хочешь умертвить меня; да будет по воле твоей. Я знаю, что не погрешил пред тобою; но повели, владыка царь, чтобы меня умертвили перед дверью дома моего и чтобы тело мое отдали для погребения.

И повелел царь, чтобы было так.

ГЛАВА 10

И я, Ахикар, послал сказать жене моей:

— Приходи ко мне и приведи с тобою тысячу девиц, одетых в виссон, пурпур и шафран,[175] которые будут плясать предо мною и оплакивать меня до самой смерти моей. И приготовь еды палачу Набусемаку, другу моему,[176] и парфянам,[177] которые придут с ним; выйди к ним навстречу и пригласи их войти ко мне, дабы и я смог войти в дом мой, как гость и чужак.

ГЛАВА 11

И когда жена моя приняла вестников, исполнилась она премудрости великой и выполнила всё, что я велел ей.

И вышла она навстречу Набусемаку и парфянам, и пригласила их войти в дом ее.

И принесла Эшфагни[178] еды Набусемаку и парфянам хлеба; и достала она им также вина, и разлила для них; и служила им Эшфагни на пире их, пока они не опьянели и не уснули.

Когда опьянели парфяне от вина, уснули они сном глубоким, и каждый из них уснул на месте своем.

И восхвалил я Господа небес и земли за всё, что произошло, и сказал я:

— Боже, Спаситель мира, ведающий всё, что было и всё, что будет, призри на меня оком милостивым пред Набусемаком!

ГЛАВА 12

И когда я, Ахикар, увидел всё это, я заговорил и сказал Набусемаку:

— Подыми глаза твои к небу, Набусемак, и помысли о Боге; вспомни о хлебе и соли, которые мы съели с тобою, и не замышляй моей смерти. Вспомни, что отец владыки моего царя также предал мне тебя, чтобы я умертвил тебя, а я не умертвил тебя, ибо знал, что ты не согрешил, и я оставил тебе жизнь до того дня, когда царь пожелал видеть тебя и дал мне дары многие. И ты спаси меня ныне! Чтобы не распространилась молва и не сказали, что он-де не предан смерти, вот, у меня есть в темнице моей человек, заслуживший смерть; возьми одежды мои, надень на него и после повели парфянам умертвить его.

Когда я сказал это, Набусемак, палач, друг мой, исполнился печали обо мне; и взял он одежды мои, и облачил в них раба, который был в темнице, а после разбудил парфян, которые поднялись под действием вина, и умертвили раба, и отдалили голову его на сто локтей от туловища его, и отдали тело его для погребения.

И распространилась молва по Ассирии и по Ниневии, что Ахикар умерщвлен.

ГЛАВА 13

И тогда Набусемак совместно с женою моею Эшфагни устроил мне в земле укром в три локтя ширины, и четыре локтя длины, и пять локтей высоты;[179] они дали мне есть и пить и послали сказать владыке моему царю, что Ахикар-де предан смерти. И сказал царь:

— Мука Ахикарова пала на голову мою; писец мой и мудрец, защищавший пролом в стене града, я отправил тебя на гибель по слову отрока!

ГЛАВА 14

И призвал царь Надана, сына моего и сказал ему:

— Ступай, оплакивай отца твоего!

Надан, сын мой, пошел в дом мой, и он не оплакивал меня и не творил память обо мне, но собрал женщин блудных и посадил их есть и пить среди песен и веселия.

Он убивал, и обнажал, и избивал слуг моих и служанок моих, он не постыдился даже женщины, воспитавшей его, но велел ей совершить с ним блуд и распутство.

ГЛАВА 15

Я же в недрах рва темного слышал вопль поваров моих, и пирожников моих, и хлебников моих, которые творили плач и стенание.

И тотчас обратил я молитву мою ко Всезрящему.[180]

Прошли дни, и пришел Набусемак, и отворил затвор мой, и дал мне есть и пить, и я сказал ему:

— Поминай меня пред лицом Бога и после всего, что ты увидел, скажи Ему: «Господи, праведный и благий на небесах и на земле, доныне Ахикар был ограждаем Тобою, и он приносил Тебе в жертву быков тучных; и вот, лежит он во рву мрачном, и свет не доходит к нему. Услышь, Господи, вопль раба Твоего и смилуйся над ним!»

ГЛАВА 16

И когда узнал царь Египетский, что я, Ахикар, умерщвлен, он пришел в радость великую и послал Сархедому письмо:

— Царь Египетский Сархедому, царю Ассирийскому и Ниневийскому, мир! Мне нужно построить крепость между небом и землею; пошли мне зодчего мудрого, которому я мог бы поручить всё дело, чтобы я его вопрошал, а он мне отвечал. Если человек, которого ты пошлешь ко мне, сделает всё, что я скажу, я соберу и пошлю к тебе через него подать с Египта за три года. Если же ты не пошлешь мне человека, который смог бы сделать то, о чем я говорю, собери и пошли ко мне через моего посланника подать с Ассирии и Ниневии за три года.[181]

ГЛАВА 17

Когда письмо это было прочитано пред лицом царя, он повелел собрать всех своих вельмож, и мудрецов, и волшебников, и книжников царства своего и сказал им:

— Кто из вас пойдет в Египет и даст ответ фараону?

И ответили вельможи царю, и сказали ему всё:

— Ты знаешь, владыка царь, что во дни твои и во дни отца твоего все вопросы такого рода разрешал Ахикар, писец; ныне же Надан, сын его, наследовавший ремесло писца и наученный им мудрости его, должен заняться делом этим.

ГЛАВА 18

И когда услышал Надан слова эти, возопиял он пред лицом царя воплем великим и сказал царю:

— И боги не могут сделать таких дел, как же смогут это люди?

При словах этих царь опечалился и удручился, и сошел с престола своего, и облачился во вретище, и сел на землю,[182] и возрыдал, и говорил с плачем:

— Увы тебе, Ахикар, писец мой, что я велел погубить тебя по слову отрока, и не осталось никого, кто был бы тебе подобен и равен! А ныне кто вернет тебя мне? Я заплатил бы за тебя, оценив тебя на вес золота!

ГЛАВА 19

И когда услышал Набусемак от царя таковые слова, он простерся ниц, и поклонился царю, и сказал:

— Царь, вовеки живи! Презирающий слово владыки своего повинен смерти; повели же распять меня на древе, ибо ослушался я слова твоего; ведь Ахикар, которого повелел ты мне умертвить, жив доселе.

И ответил царь Набусемаку:

— Говори, о Набусемак, ибо ты человек добрый и справедливый и не можешь совершить зла. Если дело и вправду так, как ты сказал, и если ты мне представишь Ахикара живым, я дам тебе дары великие: серебра мириаду талантов[183] и пурпура сотню риз.

Когда Набусемак услышал, что царь говорит это, он начал говорить:

— Я молю владыку моего царя сказать мне одно лишь, что он забывает за мною эту вину и не держит гнева на меня.

И царь поклялся ему в этом с радостию.

ГЛАВА 20

И взошел тогда Набусемак на колесницу, и примчался так быстро, как ветр могучий.

И отворил он мне, и я вышел на свет.

И не была посрамлена надежда моя на Бога.

ГЛАВА 21

И отвел меня Набусемак к царю, и повергся я на землю.

Волосы мои спадали на плечи мои, и борода моя доходила до груди моей, и тело мое было засыпано землею, и ногти мои отросли, как когти орла.[184]

Когда царь увидел меня, он много плакал и сказал мне:

— О Ахикар, я не погрешил против тебя, но это сын твой, воспитанный тобою погрешил против тебя.

ГЛАВА 22

И отвечал я, и сказал царю:

— Владыка мой, ныне вижу я лицо твое, и скорбь моя отнята у меня.

И отвечал царь, и сказал мне:

— Иди в дом твой, и обрежь власы твои, и омой тело твое в водах, и давай себе покой сорок дней,[185] а после приходи пред очи мои.

И пошел я в дом мой, и делал всё, как повелел мне владыка мой царь; но лишь двадцать дней оставался я в дому моем, а когда возвратились ко мне силы мои, пошел я пред очи царя.

ГЛАВА 23

И показал мне царь письмо, пришедшее от царя Египетского.

И заговорил царь, и сказал:

— Ты только посмотри, Ахикар, на египтян! Что написали они мне, и коликую подать наложили они на Ассур и на Ниневию!

ГЛАВА 24

И отвечал я ему, и сказал:

— Владыка мой царь, вовеки живи! Об этом деле не пекись и не печалуйся; я пойду в Египет, и я дам ответ, и я представлю всем недругам твоим загадку и ее решение, и я принесу подать с Египта за три года.

И при словах таковых царь возрадовался весьма и устроил день веселия, и оставила печаль лицо его, и принес он в жертву быков и овец, и дал мне дары великие.

И поставил он Набусемака надо всеми, и дал ему чин высокий.

ГЛАВА 25

И написал я письмо Эшфагни, жене моей:

— О супруга моя, когда письмо это придет к тебе, прикажи, чтобы ловчие изловили для меня двух орлов юных; и повели, чтобы слуги мои принесли для меня нити льняной и сделали из нее для меня две веревки в палец толщиною и в тысячу локтей длиною; и скажи, чтобы кузнецы сковали для меня две клетки. И отдай Набухаила и Тевшалома, слуг моих, семи кормилицам первородившим, чтобы те питали их млеком своим, пока они не вырастут; и помести с ними орлов юных, чтобы они возрастали вместе, и давай орлам в корм по две овцы на каждый день. И пусть мальчики выучатся говорить:

— Принесите глины и кирпичей! Зодчие, гости царя, не имеют себе дела.

Жена моя была весьма сметлива и сделала всё, что я велел ей; и получил я приказ от царя отправляться в Египет.

ГЛАВА 26

При вести этой ассирияне и ниневитяне[186] обрадовались весьма и удалились восвояси.

И ответил я царю:

— Владыка мой царь, дозволь мне отправляться в Египет!

И когда повелел он мне отправляться, я взял с собою отряд многочисленный и выступил в путь.

И когда прибыл я к вечернему роздыху, я прежде всего отпустил воинство, после взял из клеток орлов юных, привязал веревки к ногам их и велел мальчикам моим влезть на веревки, а после отпустил орлов, и поднялись они в воздух; а мальчики кричали, как были научены:

— Принесите кирпичей, глины и строительного раствора! Это нужно для гостей и зодчих царя!

И после этого я вернул их к себе на землю.

ГЛАВА 27

И когда прибыл я в Египет, слуги царя доложили обо мне, и царь повелел, чтобы я пришел к нему.

Я вошел к царю и приветствовал его, и после он спросил меня:

— Каково твое имя?

И ответил я:

— Абикам,[187] один из муравьев царя Ниневитского.

И когда Фараон услыхал это, он был недоволен и сказал:

— Ужели владыка твой настолько презирает меня,[188] что он отрядил ко мне муравья, чтобы отвечать мне?

И после он сказал мне:

— Ступай, Абикам, в отведенное тебе место, а поутру вставай и приходи ко мне.

И повелел царь, чтобы вельможи его заутра облачились в одежды цвета красного, а сам он облачился с утра в одежды из виссона и пурпура; и воссел он на престоле своем, а вельможи его заняли места окрест него и перед ним. И я был введен в присутствие царя, и затем он спросил меня:

— С кем можно сравнить меня, о Абикам, и с кем можно сравнить вельмож моих?

И ответил я ему:

— Тебя можно сравнить с Белом,[189] о владыка мой царь, а вельмож твоих — со жрецами его.

И сказал мне царь:

— Ступай, Абикам, и поутру приходи.

И повелел царь вельможам своим сменить одежды свои и облечься в одежды из льна белого, и сам он также облекся в белое, а после воссел на престоле своем, и вельможи его заняли места перед ним и окрест него.

И ввели меня пред очи его, и спросил он меня:

— С кем можно сравнить меня, о Абикам, и с кем можно сравнить вельмож моих?

И ответил я ему, и сказал ему:

— Тебя можно сравнить с Солнцем, а вельмож твоих — с лучами его.

И снова сказал мне царь:

— Ступай, Абикам, а поутру возвращайся ко мне.

И повелел он вельможам своим заутра переоблачиться в одежды черные; врата дворца были покрыты черным и алым; царь же облекся в одежды алые. После Фараон велел меня ввести; я вошел, и он спросил меня:

— С кем можно сравнить меня, о Абикам, и с кем можно сравнить вельмож моих?

И сказал я ему:

— Тебя можно сравнить с Месяцем, о царь, а вельмож твоих — со звездами.

И сказал он мне:

— Ступай, Абикам, а поутру приходи ко мне.

И повелел Фараон вельможам своим облечься заутра в другие одежды разных цветов; и врата дворца были затянуты красным разных оттенков; и царь облачился в одежды разноцветные. После Фараон велел меня ввести; я вошел, и он спросил меня:

— С кем можно сравнить меня и с кем можно сравнить вельмож моих?

И ответил я ему:

— Тебя можно сравнить с нисаном,[190] а вельмож твоих — с цветами его.

Когда царь услыхал это, он возрадовался весьма и был исполнен веселия. Он сказал мне:

— Абикам, ты сравнил меня один раз с Белом, а вельмож моих — со жрецами его, другой раз ты сравнил меня с Солнцем, а вельмож моих — с лучами его, в третий раз ты сравнил меня с Месяцем, а вельмож моих — со звездами, в четвертый раз ты сравнил меня с нисаном, а вельмож моих — с цветами его; с кем же ты сравнишь Сархедома, владыку твоего?

ГЛАВА 28

И ответил я, и сказал ему:

— Сохрани меня Бог, о царь, говорить о владыке моем Сархедоме, когда ты сидишь, ибо владыка мой царь Сархедом подобен Владыке небес,[191] а вельможи его подобны молниям; стоит ему пожелать, и он обращает росу и дождь в твердый град, он заставляет дымы восходить к небесам владычества своего, он издает гром и рыкание и возбраняет Солнцу вставать и лучам его показываться; он возбраняет Белу и жрецам его уходить и приходить местами людными; он возбраняет Месяцу восходить и звездам блистать. И если он захочет повелеть ветру северному, ветер соделает дождь и град, и побьет нисан, и погубит цветы его.

И возмутился царь, слыша это.

ГЛАВА 29

И спросил Фараон:

— Заклинаю тебя жизнью владыки твоего Сархедома, каково имя твое?

И ответил я:

— Ахикар, писец! И печать царя Сархедома вручена мне.

И спросил Фараон:

— Так ты жив?

И ответил я:

— Так, я жив, о владыка мой царь, и я видел Сархедома, и он продлил дни мои, и Бог избавил меня от смерти, и от казни лютой, и от греха, которого не творили руки мои.

И сказал мне царь:

— Ступай, писец, а поутру приходи ко мне и скажи мне слово, которого никто не слыхал и которого не слыхали вельможи мои ни в едином из градов египетских.

ГЛАВА 30

И тогда я, Ахикар, отошел в уединение и написал письмо такое:

— От Фараона, царя Египетского, Сархедому, царю Ассирийскому, мир! Цари имеют нужду в царях, и судьи имеют нужду в судьях, а в наше время они имеют нужду в дарах, ибо средства их умалены. Сокровищнице моей недостает денег, но позволь мне занять в твоей сокровищнице девятьсот талантов серебра, и я вскоре верну их тебе.

Я свернул письмо это и взял его с собою, и я сказал царю:

— Слова, написанного в письме этом, не слыхивал ни ты, ни другой человек.

Все возопили:

— Мы слышали его, и нет в том никакого сомнения!

И тогда ответил я им:

— Итак, вы слышали, что Египет должен Ассирии девятьсот талантов!

И все были исполнены изумления. И сказал мне тогда царь:

— Ахикар!

И я ответил:

— Вот я!

И сказал он мне:

— Построй мне дворец между небом и землею, превыше земли локтей на тысячу!

И тотчас взял я из клеток орлов моих юных, и привязал к ногам их веревку должной длины, и велел посадить на нее мальчиков, которые принялись кричать:

— Глины сюда, кирпичей сюда! Вот идут зодчие! Дайте им, с чем работать, что нужно зодчим царевым, и смешайте для зодчих вина.

Вельможи увидели, услышали и были в изумлении. Тогда я, Ахикар, взял жезл и бил зодчих, пока они не побежали доставать потребное для стройки.

Тогда сказал царь:

— Ты обезумел, Ахикар! Кто сможет подавать им наверх то, что они требуют?

Я сказал им:

— Зачем же вы поминаете понапрасну имя Сархедома? Если бы он был здесь и если бы он пожелал построить два дворца в один день, он бы их построил.

Царь сказал мне:

— Оставь ты этот дворец! Приходи ко мне поутру.

И когда поутру я вошел к нему, он посмотрел на меня, и увидел меня, и сказал:

— Ахикар, изъясни мне, что это у нас приключилось? Жеребец твоего владыки заржал в Ассуре, в Ниневии, а наши кобылицы услышали его и выкинули плод.

И тогда я, Ахикар, вышел от царя; и я велел слугам взять кота, бога египтян,[192] и бить его до тех пор, покуда египтяне не услышат воплей его.

Египтяне пошли и донесли царю:

— Этот Ахикар взял кота, который есть бог, и бил его.

Царь внял им и спросил меня:

— О Ахикар, зачем ты учиняешь богам нашим бесчестие?

И я сказал ему:

— Царь, вовеки живи! Этот кот учинил мне урон великий и отнюдь не малый; ибо царь подарил мне петуха, имевшего голос весьма прекрасный, который пел тогда, когда мне надо было идти ко двору и когда царь меня требовал, и будил меня от сна моего. И вот урон, учиненный мне котом этим: он побывал ночью этой в Ассуре, в Ниневии, и откусил голову петуху тому, и вернулся сюда.

Тогда царь сказал мне:

— Будучи стар, ты заблуждаешься. Между Ассуром и Египтом триста парасангов:[193] как же мог за эту ночь дойти туда, откусить голову этому петуху и вернуться обратно?

Я сказал ему:

— Пусть между Ассуром и Египтом триста парасангов, разве не слышали мы, что кобылицы ваши услышали ржание жеребца нашего и выкинули плод? Так и с котом.

При этих словах царь смутился и в изумлении сказал мне:

— О Ахикар, изъясни мне то, что я скажу тебе: есть у меня столп великий, сложенный из восьми тысяч семисот шестидесяти трех кирпичей, на верху которого насаждено двенадцать кедров; на верху каждого из этих кедров по тридцати колес, и по каждому колесу бегут две нити, одна белая, а другая черная.

Я ответил царю о предмете, о котором он спрашивал меня:

— Умы баранов и быков знают то, что ты спрашиваешь у меня, царь.

Столп, о котором говорил владыка мой царь, — это год; столп этот сложен из восьми тысяч семисот шестидесяти трех кирпичей, каковые суть восемь тысяч семьсот шестьдесят три часа; двенадцать кедров суть двенадцать месяцев года; тридцать колес суть тридцать дней месяца; две нити, одна черная и другая белая, — это ночь и день.

Царь сказал мне еще:

— Перестань! Однако я требую от тебя, о Ахикар, чтобы ты свил две длинные веревки из песка, по пятидесяти локтей в длину и по пальцу в ширину.

Я отвечал ему:

— Прикажи, владыка мой царь, чтобы мне принесли такую веревку из твоей сокровищницы, чтобы мне свить подобную ей.

Он сказал мне:

— Ты не понял слов моих: если не совьешь ты мне веревки, как я сказал тебе, не получишь ты подати египетской.

И тогда я, Ахикар, покинул царя и провел ночь ту в размышлении великом, и поутру пришел мне помысл некий.

И стал я позади дворца, в котором обитал царь, и сделал в стене напротив солнца дыру, и прошло солнце сквозь стену дворца. И сделал я другую дыру в той же стене; после взял я пригоршню пыли и вложил в дыры, и пыль явилась в луче и была увлечена. И заговорил я, и сказал я царю:

— Повели, владыка мой царь, чтобы эти лучи связали в пучок, и я сделаю подобный пучок, если ты пожелаешь.

Увидев это, царь и вельможи его были объяты изумлением и недоумением и были весьма унижены.

Тогда царь велел принести мне верхний камень от разбитого жернова, а после заговорил и сказал:

— Прошей мне этот камень, Ахикар!

И я тотчас взял пест из того же камня, что и жернов, бросил его и сказал царю:

— Владыка мой царь, у меня нет с собой шильев сапожника, и я не нахожу того, что мне потребно; вели, однако, сапожникам твоим продеть нить в этот пест, который одного естества с жерновом, и я тотчас прошью его.

На эти слова царь засмеялся и сказал:

— Добро же, Ахикар! День, в который ты рожден, да будет благословен пред лицом богов египетских! Поелику я вижу тебя живым и здравствующим, я сотворю этот день великим празднеством и временем веселия.

ГЛАВА 31

Когда царь Фараон был побит во всем, когда я оказал отпор его хитростям, когда я разрешил и упразднил все измышления его и все загадки его, он отдал мне подать с Египта за три года, и сверх того я получил те девятьсот талантов, о которых шла речь в изготовленном мною письме, как о ссуженных моим государем, и о которых все будто бы слышали, по собственному их признанию.

Я был осыпан дарами от царя и почестями от вельмож его.

И тотчас царь Сархедом поспешил мне навстречу.

ГЛАВА 32

И начал царь говорить мне слова мудрые:

— Проси и требуй от меня, чего хочешь!

И сказал я:

— О владыка мой царь, вовеки живи!

И царь сошел ко мне навстречу и радовался радостию великою.

Он почтил меня, и посадил подле себя на престоле своем и на твердыне своей, и сказал мне:

— Проси у меня, Ахикар, всего, чего пожелаешь! Если пожелаешь, отдам тебе всё царство мое.

И сказал я ему:

— О владыка мой царь, живи вовеки, в роды и роды! Всё, чего прошу я у величия твоего, если нашел я милость в очах твоих, это дать хорошее место Набусемаку, спикулятору,[194] ибо ему обязан я тем, что доселе живу.

И выказал мне тогда царь приязнь свою милостями многими, особливо же дарами и подарками, которые принял я от руки его.

И осыпал меня царь дарами многими, и дарил подарки Набусемаку.

И стал царь расспрашивать меня обо всем, что было со мною пред лицом Фараоновым, и о загадках Фараоновых; и рассказывал я ему всё от начала и до конца, по порядку и по отдельности; он же, слушая, дивился.

И затем вынул я сокровища, и сребро, и злато, и дары, и подарки, что дал мне царь Египетский, чтобы доставил я их ему из Египта; и радовался он радостию несказанною.

И сказал он мне:

— Сколько желаешь ты получить от меня?

Я же сказал ему:

— Я не прошу ничего, кроме как видеть тебя счастливым и благоденственным. Чтобы делал я с этими богатствами и с прочим? Однако прошу у блаженства твоего, чтобы ты дал мне власть делать всё, что я пожелаю, Надану, дабы отомстить ему, и чтобы не взыскивал ты с меня кровь его.

И тотчас дозволил мне царь делать всё, что я пожелаю.

Я взял Надана и пошел в дом мой; и связал я его узами и цепями железными, и возложил я оковы железные на руки его и на ноги его и железо на плечи его, а после стал я бичевать его розгами и бить его ударами лютыми и припоминал ему поучение, которое преподал ему в премудрости, и в знании, и в философии.

ГЛАВА 33

И сказал я:

— Сын мой, того, кто не слушал ушами своими, понуждают слушать спиною его.

Надан, сын мой, заговорил и сказал:

— Зачем гневаешься ты на сына твоего?

Я отвечал ему:

— Я, сын мой, посадил тебя на престоле славы, ты же сбросил меня с престола моего; и правда моя спасла меня.

Ты был для меня, сын мой, как скорпион, который ужалил скалу, и та сказала ему:

— Ужалил ты сердце неуязвимое.

Он ужалил иглу, и та сказала ему:

— Ужалил ты жало, которое сильнее, чем твое.

Ты был для меня, сын мой, как тот, кто бросает камень в небо; до неба он не дометнет, однако, бросив, согрешит.

Ты был для меня, сын мой, как тот, кто увидел ближнего своего дрожащим от стужи, и взял сосуд с водою, и метнул в него.

Сын мой, отвечай мне! Ты напал на меня, как голодный лев на осла, блуждавшего поутру. Сказал лев ослу:

— Подойди в мире, брат мой и друг мой!

Осел ответил:

— Такого мира пожелаю тому, кто не привязал меня и не помешал мне выйти навстречу тебе.

Сын мой, ты был для меня как западня, укрытая под навозом. И пришел воробей, и увидела его западня, и сказала:

— Брат мой, что делаешь ты здесь?

И ответил воробей:

— Смотрю на тебя.

И сказала западня:

— Помолись Богу! Слава Ему!

И спросил воробей:

— Что у тебя за палка?

Ответила западня:

— Это посох мой и опора моя, я подпираюсь им, когда стою на молитве.

Спросил воробей:

— Что за зерна во рту твоем?

Ответила западня:

— Это пища, и это еда, восстанавливающая силы тех, кто мучим голодом. Я поместила ее во рту моем, чтобы она служила для пропитания голодных, ищущих у меня прибежища своего.

Воробей сказал:

— Вот, я весьма изнурен голодом, и я прихожу, чтобы есть зерна.

Западня ответила ему и сказала:

— Приблизься, о брат мой, и не страшись!

Когда же приблизился воробей, чтобы взять зерен, она тотчас схватила его за голову; и сказал воробей западне:

— Если таков пост твой, и такова молитва твоя, и для такой цели зерна те, Бог не примет ни поста твоего, ни молитвы твоей и не подаст тебе никакого блага.

Сын мой, ты был для меня как жук-долгоносик, обретающийся в хлебах, что не годен ни на что доброе, но губит хлеба.

Сын мой, ты был для меня как котел, к которому приладили золотые ручки, не отчистив его дна от черноты.

Сын мой, ты был для меня как птица, которая замкнута в западне и не может убежать от ловца; и тогда она подымает голос приятный и сладостный и собирает вокруг себя многих птиц, малых или больших, дабы они также были уловлены.

Сын мой, ты был для меня как козел, который ведет товарищей своих на живодерню и не может спасти себя же самого.

Сын мой, ты был для меня как пес, которого проняла стужа и который пошел греться к гончарам, а когда согрелся, норовил облаять их и искусать. Они пытались ударить его, он же залаял, а они, страшась быть искусанными, убили его.

Сын мой, ты был для меня как та свинья, которая пошла в баню вместе с вельможами; и прошла она в баню, и омылась, а как вышла, увидала грязь и принялась в ней валяться.

Сын мой, рука, которая не трудится, и не утомляется, и не совершает работ, будет отсечена по причине лености своей.

Сын мой, это я показал тебе лицо царево, и привел тебя к милостям великим, и научил тебя, и воспитал тебя, и доставил тебе всякое благо; и чем ты воздал мне, и чем отплатил мне?

Увы, и оле, и горе! Если бы ты ничего не получил от меня и ничего не принял от меня, ты не имел бы никакой власти надо мною во все дни жизни твоей.

Сын мой, сказало дерево дровосекам:

— Если бы в руках ваших не было части меня, вы не напали бы на меня.

Ты был для меня как кот, которому сказали:

— Перестань воровать, а тогда входи и выходи, как захочешь.

Он же ответил им:

— Это естество мое, и, если бы имел я глаза из серебра, руки из золота и ноги из берилла, я отнюдь не отстал бы от воровских дел моих.

Ты был для меня, сын мой, как змея, что забралась на ветку терновника и плыла по реке; волк увидел ее и сказал:

— Зло забралось на зло, и зло злейшее несет их.

Ответила змея волку тому:

— А ты отводишь ли коз к хозяину их?

Сын мой, я видел козу, которую пригнали на живодерню, но еще не пришло время ее, и потому она вернулась восвояси, и увидала она детей своих и отпрысков детей своих.

Сын мой, я давал тебе вкушать от всякой снеди доброй, а ты не насытил меня и хлебом, смешанным с прахом; я помазывал тебя благовониями усладительными, а ты осквернил тело мое прахом; я упоевал тебя вином старым, а ты не напоил меня даже водою.

Сын мой, я возрастил тебя высоким, как кедр, а ты согнул меня при жизни моей и упоил меня лукавством.

Сын мой, я возвысил тебя как башню, и я говорил:

— Когда враг мой придет на меня, я поднимусь и найду прибежище.

Ты же увидел врага моего и склонился к нему.

Ты был для меня, сын мой, как крот, который выходит на лицо земли, чтобы обвинять Бога, не давшего ему зрения; и прилетает орел, и уносит его.

И ответил Надан, сын мой, и сказал мне:

— Далече да будет от тебя, владыка мой, обычай немилосердных, но поступи со мною по милости твоей! Даже когда человек погрешает против Бога, Бог отпускает ему грехи; так и ты ныне прости меня, и я буду печься обо всех твоих скотах или буду пасти овец твоих и свиней твоих, и меня будут называть злым, а тебя добрым.

Я ответил ему и сказал ему:

— Сын мой, ты был для меня как пальма, которая обреталась вдали от дороги и не давала плодов; и пришел хозяин ее, и хотел удалить ее. И сказала ему пальма эта:

— Дай мне год, и я принесу плод сафлора.

И сказал ей хозяин ее:

— Злосчастная, тебя недостало на то, чтобы принести твой собственный плод, как достанет тебя на то, чтобы принести чужой?

Сын мой, старость орла лучше, чем юность грифа.

Сын мой, если бы волку велели держаться вдали от овец, он ответит, что ему мил прах, ими подымаемый. Сказали волку:

— Учись: буква элэп, буква бит.[195]

Он ответил:

— Баранина, козлятина.

Сын мой, ты оправдал пословицу, которая гласит:

— Кого ты породил, называй сыном твоим, а кого ты воспитал, называй рабом твоим.

Сын мой, больше всякого иного слова оправдал ты это:

— Возьми сына сестры твоей на руки твои и разбей его о камень.

Бог, сохранивший мне жизнь, знающий всё и воздающий каждому по делам его, сын мой, да судит и да рассудит между мною и тобою.

Ничего больше не скажу тебе. Бог да воздаст тебе по делам твоим.

ГЛАВА 34

И когда юный Надан услышал слово это, тело его тотчас раздулось и стало как мех и бурдюк полный, и внутренности его вышли из чресел его.

Злое его делание воспламенило его, палило его, иссушало его, обессиливало его, губило его, умертвило его. Конец его привел его к погибели, и пал он в геенну вместе с завистливыми и горделивыми, как сказано:

«Сын выроет ров, и согрешит, и падет в яму, которую сам выкопал»; и еще: «Кто творит лукавое, впадет в погибель»; и еще: «Кто строит ков брату своему, сам падет в него».[196]

Здесь кончается повесть об Ахикаре, мудреце и философе достославном, который разумел тайны и толковал загадки.

ГЛАВА 1

И было в первый год семи годов изобилия,[197] во втором месяце, в пятый день месяца, и послал Фараон Иосифа обойти всю землю Египетскую. И пришел Иосиф в четвертом месяце первого года, в осьмнадцатый день месяца, к пределам Гелиопольским,[198] и собирал хлеб полей края того, как песок морской.

И был муж во граде том, сатрап Фараонов;[199] и был он поставлен над всеми сатрапами и вельможами Фараоновыми. И был муж тот весьма богат, и разумен, и рассудителен, и был он советник Фараонов, и было имя ему Пентефрий. И был он жрецом града Гелиополя.

И была у Пентефрия дщерь, около осьмнадцати годов от роду, дева статная, и благообразная, и красою своею превышавшая всех девиц земли той. И не было в ней ни малого сходства с дщерями египтян, но была она во всем подобна дщерям евреев:[200] была она осаниста, как Сарра,[201] и благообразна, как Ревекка, и прекрасна, как Рахиль. И было имя девы той Асенеф.[202]

И прошла слава о красоте ее по всей земле той, и даже до пределов земли той, и сватали ее все сыны вельмож, и сатрапов, и царей, юные все. И была между ними великая распря о ней, и устремлялись они к брани взаимной ради Асенеф. И услышал о ней первородный сын Фараонов, и тщился упросить отца своего дать ее ему в жены, и говорил отцу:

— Дай мне в жены Асенеф, дщерь Пентефрия, жреца Гелиопольского!

И ответил ему отец его, Фараон:

— Чего ради домогаешься ты жены ниже тебя? Не ты ли царь всей вселенной? Отнюдь, но дщерь царя Иоакима[203] обручена тебе, царевна красоты отменной; ее и бери в жены.

ГЛАВА 2

Асенеф же всякого мужа презирала и ни во что вменяла, и ни единый муж никогда не видел ее; ибо была у Пентефрия башня, стоявшая при доме его, весьма великая и высокая. Наверху же башни той была горница, имевшая десять покоев.

И был первый покой велик и благолепен: пол его был выложен каменьями порфировыми, и стены его одеты были каменьями пестроцветными и многоценными. И была сень покоя того златая; и внутри покоя того были кумиры богов египетских, без числа, златые и серебряные. И всех их Асенеф почитала, и боялась, и совершала перед ними жертвы.

И второй покой был хранилищем всего убранства Асенеф и всех ларцов ее. И было там много злата, и сребра, и риз златотканых, и каменьев многоценных, заветных, и полотна тонкого, отменного. И это было всё убранство девичества ее.

И третий покой содержал все блага земные и был сокровищницей Асенеф.

Остальные же семь покоев отданы были семи девам, по одному каждой. И девы эти служили Асенеф и были ее ровесницы, ибо родились в одну ночь с Асенеф; и были они весьма красивы, как звезды небесные;[204] и никогда муж не говорил с ними, ни даже дитя мужеского пола.

И было три окна в покое великом Асенеф, где вскармливалось девичество ее. И одно окно смотрело во двор, на восток; и второе окно смотрело на север, на улицу; третье же на юг.

И стояло в покое том ложе златое, обращенное на восток, и было оно постлано порфирой златотканой, изукрашенной иакинфом и виссоном. На ложе том покоилась одна лишь Асенеф, и ни муж, ни жена никогда не садились на ложе то, кроме единой Асенеф.

И шел вокруг дома того двор пространный, и окружала двор тот стена, весьма высокая, сложенная из камней великих, четвероугольных. И двор тот имел четверо врат железных, и охраняло каждые врата по осьмнадцать сильных молодых воинов[205] в полном вооружении. Внутри же двора насаждены были вдоль стены разнообразные деревья, красивые и плодоносные; и каждый плод их был зрелым, ибо наступила пора урожая. И был на правой стороне двора источник вод изобильный, книзу же от источника был большой водоем, приемлющий воды источника того; от водоема исходил ручей, бегущий по двору и напояющий все деревья двора того.

ГЛАВА 3

И случилось в четвертом месяце, в осьмнадцатый день месяца, и пришел Иосиф к пределам Гелиопольским.

Приблизясь же ко граду тому, послал Иосиф пред лицом своим двунадесять мужей[206] к Пентефрию жрецу, говоря:

— Сегодня войду под кров твой, ибо вот, час полудня, час трапезы; жар же солнечный велик, но под кровом твоим обрету прохлаждение.

И услышал Пентефрий, и возрадовался радостию великою, и сказал:

— Благословен Господь, Бог Иосифа![207]

И призвал Пентефрий домоправителя своего, и сказал ему:

— Поспеши, и устрой дом мой, и пир великий уготовь; ибо Иосиф, сильный Божий,[208] приходит к нам сегодня.

И услышала Асенеф, что пришли с поля наследия ее отец и ее матерь, и возрадовалась, и сказала:

— Пойду и увижу отца моего и матерь, ибо пришли они с поля наследия моего.

И поспешила Асенеф, и облеклась в ризу виссоновую, златотканую, шитую нитями иакинфовыми, и препоясалась поясом златым, и возложила окружия на руки свои и ноги, и надела анаксириды[209] златые, и вокруг выи своей возложила убранство. И каменья многоценные были на ней, имеющие со всех сторон начертание имен богов египетских, и окружия имели таковые начертания; и лики идолов были вырезаны на каменьях. И возложила она на главу свою тиару, и замкнула повязь вокруг висков своих, и покровом покрыла главу свою.

ГЛАВА 4

И поспешила она, и сошла по лестнице из горницы своей, и пришла к отцу своему и матери, и воздала им приветствие. И возрадовались Пентефрий и жена его о дочери их Асенеф радостию великой, ибо видели ее родившие ее преукрашенной, как невесту бога. И вынесли они всё добро, что принесли они с поля наследия их, и дали дочери своей. И возрадовалась Асенеф о добре том, и о плодах, и о гроздьях, и о финиках, и о гранатовых яблоках, и о смоквах, ибо всё было в поре своей.

И сказал Пентефрий Асенеф, дочери своей:

— Дитя мое!

Она же отвечала:

— Вот я, господине мой!

И он молвил ей:

— Садись же между нами, и скажу тебе слова мои.

И воссела Асенеф между отцом своим и матерью своею. И взял Пентефрий рукою своею десною руку десную ее, и сказал ей:

— Дитя мое!

И отвечала Асенеф:

— Да возглаголет господин мой и отец мой!

И сказал ей Пентефрий:

— Вот, Иосиф, могущий Божий, приходит к нам сегодня, и сей есть правитель всей земли Египетской, и Фараон поставил его над всей землей нашей; и сей печется о хлебе для всего края нашего, и спасает его от предстоящего глада. Есть же Иосиф муж богобоязненный, и целомудренный, и девственник,[210] как ты ныне, и муж могущий в премудрости и ведении, и Дух Божий на нем, и благодать Господня с ним. Приди же, дитя мое, и предам тебя ему в жены, и будешь ему невеста, и он будет тебе жених на вечные времена.

И когда услышала Асенеф слова отца своего, разлился по ней пот кровавый, обильный; и обуяна она была гневом великим, и воззрела на отца своего очами своими искоса, и сказала:

— Для чего господин мой и отец мой говорит так и желает словами своими предать меня, как пленницу, мужу инородцу, и беглецу, и проданному в рабство? Не сей ли сын пастуха земли Ханаанской, оставленный отцом своим?[211] Не сей ли возлег с госпожою своею,[212] и господин его вверг его в узилище мрака, а Фараон вывел его из узилища, ибо разгадал он сон Фараонов? Нет, но сочетаюсь с царевым сыном первородным, ибо тот есть царь всей земли.

Услышав сие, Пентефрий стыдился говорить далее дочери своей о Иосифе, ибо с надмением и гневом отвечала она ему.

ГЛАВА 5

И се, примчался отрок из числа слуг Пентефриевых, и говорит:

— Се, Иосиф у врат двора нашего!

И бежала Асенеф от лица отца своего и матери, и взошла на башню, и вступила в покой свой, и стала у окна великого, обращенного на восток, дабы увидеть ей грядущего в дом отца ее.

И вышел во сретение Иосифу Пентефрий, и жена его, и вся родня его. И отверзлись врата двора, что обращены были на восток,[213] и въехал Иосиф, восседая во второй колеснице Фараоновой.[214] И были впряжены в нее четыре коня, белые, как снег, с уздечками златыми; и вся колесница устроена была из злата.[215] И был Иосиф облачен в хитон белизны отменной, и поверх него была риза порфировая из виссона златотканого, и венец златой был на главе его; и кругом вдоль венца шли двунадесять каменьев многоценных, и поверх каменьев расходились двунадесять лучей златых; и скипетр царственный был в руке его десной. И держал он ветвь оливы,[216] и было на ней множество плодов.

И вступил Иосиф во двор, и затворились врата; и сколько ни было чужих мужей и жен, все они остались вне, ибо привратники заперли двери.

И приступил Пентефрий, и жена его, и вся родня его, кроме дочери их Асенеф; и поверглись они пред Иосифом на лица свои наземь. И сошел Иосиф с колесницы своей, и приветствовал их, подавая десную руку свою.

ГЛАВА 6

И увидела Асенеф Иосифа, и весьма сокрушена была душа ее, и уязвлена была утроба ее, и колена ее были расслаблены, и сотрясалось всё тело ее; и убоялась она страхом великим, и восстенала, и сказала:

— Куда пойду я и куда сокроюсь от лица его? Или как взглянет на меня Иосиф, сын Божий?[217] Ибо худое молвила я о нем. Куда бегу и укроюсь? Ибо всё укрытое видит он, и ничто тайное не утаится от него[218] по причине великого света, пребывающего в нем. И ныне милостив буди мне, Боже Иосифа, ибо в неведении молвила я словеса лукавые. Что же узрю ныне я, злополучная? Не я ли молвила, говоря: «Вот, приходит Иосиф, сын пастуха из земли Ханаанской»? Ныне же само солнце с неба приходит к нам в колеснице его,[219] и оно вошло в дом наш сегодня! Я же, неразумная и предерзостная, я уничижила его, и словеса лукавые молвила о нем, и не ведала, что Иосиф сын Божий есть. Ибо кто из человеков возможет дать жизнь толикой красоте и какая утроба породит толикий свет? Злополучная я и неразумная, ибо молвила отцу моему словеса лукавые. Ныне же да предаст меня отец мой Иосифу как рабу и служанку,[220] и буду служить ему вовеки.

ГЛАВА 7

И вошел Иосиф в дом Пентефриев, и воссел на седалище; и омыл Пентефрий ноги его, и устроил ему трапезу особо, потому что Иосиф не ел с египтянами, почитая сие для себя скверною.[221] И сказал Иосиф Пентефрию и всей родне его так:

— Кто есть жена сия, стоящая на высоте у окна? Пусть уходит из дома сего!

Ибо устрашился Иосиф, как бы и сия не стала досаждать ему, как досаждали ему все женщины и дщери вельмож и сатрапов всей земли Египетской,[222] желавшие возлечь с ним. И многие жены и дщери египтян, видев Иосифа, уязвлены бывали красотою его и подсылали к нему посланцев со златом, и сребром, и дарами многоценными. И отсылал назад дары сии Иосиф с угрозою и глумлением, говоря:

— Не погрешу пред лицом Бога Израилева!

Пред очами держал непрестанно Иосиф лик Иакова, отца своего,[223] и не забывал заповедей отца своего, как говорил Иаков Иосифу и братьям его:

— Чада, крепко блюдитеся от жены чуждой, да не будете иметь с нею общения: сие бо есть порча и погибель.

Сего ради сказал Иосиф:

— Пусть уходит жена та из дома сего!

И сказал ему Пентефрий:

— Господине! та, кого увидел ты на башне, не чужая, но дочерь моя, дева, ненавидящая всякого мужа, и другой муж никогда не видел ее, но только ты один сегодня. Если желаешь, она придет и будет беседовать с тобою, ибо дщерь моя сестра твоя есть.[224]

И возрадовался Иосиф радостию великою, ибо сказал Пентефрий: «Она дева, ненавидящая всякого мужа». И сказал Иосиф Пентефрию и жене его так:

— Если она дочерь ваша, пусть придет; ибо она сестра моя есть и люблю ее от сего дня, как сестру мою.

ГЛАВА 8

И взошла матерь Асенеф на башню, и повела Асенеф к Иосифу, и сказал Пентефрий дщери своей Асенеф:

— Воздай приветствие брату твоему, ибо он девственник, как и ты ныне, и ненавидит всякую жену чуждую, как и ты ненавидишь всякого мужа чуждого.

И сказала Асенеф Иосифу:

— Радуйся, господине, благословенный от Бога Всевышнего![225]

И сказал ей Иосиф:

— Да благословит тебя Бог, животворящий всё сущее!

И сказал Пентефрий Асенеф:

— Приступи же и воздай брату твоему лобызание!

И когда приступила она, дабы воздать Иосифу лобызание, протянул Иосиф руку свою десную, и упер, отстраняя, в грудь ее, и сказал:

— Не пристало мужу богобоязненному, который благословляет устами своими Бога Живого, и вкушает благословенный хлеб жизни, и пиет благословенное питие бессмертия, и помазуется благословенным помазанием нетления,[226] лобызать жену чуждую, которая благословляет устами своими идолов мертвых и глухонемых, и вкушает на трапезе своей хлеб удавленины,[227] и пиет на возлияниях своих питие лукавства, и помазуется помазанием погибели; но муж богобоязненный лобызает матерь свою, и сестру из племени своего и родства своего, и жену, разделяющую ложе его, которые всё благословляют устами своими Бога Живого. Так и жене богобоязненной не пристало лобызать мужа чуждого, ибо сие есть скверна перед Богом.

И когда услышала Асенеф словеса сии, она опечалилась весьма, и восстенала, и взирала на Иосифа, и глаза ее наполнялись слезами. И увидел ее Иосиф, и умилился о ней весьма, ибо был Иосиф кроток, и милостив, и боялся Бога. И возложил он руку свою десную на главу ее,[228] и сказал:

ГЛАВА 9

И возрадовалась Асенеф благословению Иосифову радостию весьма великою; и поспешила она, и вошла на башню свою, и пала на ложе свое без сил; ибо нашли на нее радость, и скорбь, и страх великий. И обливалась она потом обильным, когда услышала от Иосифа те словеса, что молвил он ей во имя Бога Всевышнего. И плакала она плачем великим и горьким, и каялась в том, что прежде почитала богов своих, и дожидалась наступления вечера.

Иосиф же ел, и пил, и молвил слугам своим:

— Запрягайте коней в колесницу: се, отхожу в путь и обойду весь град и весь край.

И сказал Пентефрий Иосифу:

— Пусть господин мой почиет ныне под кровом сим, а наутро отойдет в путь свой.

И ответил Иосиф:

— Нет, но отхожу сегодня: сей бо есть день, в который начал Бог творить дела Свои;[230] в день же осьмый[231] вернусь и я снова к вам и почию под кровом сим.

ГЛАВА 10

Тогда Пентефрий и родня его отошли на поле удела своего. И осталась Асенеф одна с девицами, и не радела о себе, и плакала, пока не зашло солнце, и хлеба не вкушала, и воды не пила.

Когда же все уснули, она одна бодрствовала. И отомкнула она дверь свою, и сошла с башни к вратам, и обрела привратницу и чад ее спящими. И поспешила Асенеф, и сняла с врат завесу кожаную, и наполнила ее пеплом, и внесла в горницу свою, и положила на пол. И замкнула она дверь покоя своего надежно, и верею железную возложила, и восстенала стенанием великим, и возрыдала.

И услышала дева некая, которую возлюбила Асенеф паче всех девиц, стенание госпожи своей, и возбудила от сна прочих девиц, и пришла, и обрела дверь замкнутую. И прислушалась она к стенанию и плачу Асенеф, и сказала:

— Почто унываешь ты, госпожа моя, и что печалит тебя? Отвори нам, и мы узрим тебя.

И отвечала им Асенеф из-за двери замкнутой:

— Голова моя болит весьма, и покоюсь на ложе моем, и не имею силы отворить вам, ибо изнемогаю во всех членах моих: но ступайте каждая в покой свой.

И восстала Асенеф, и отворила дверь свою неслышно, и прошла в покой свой второй, тот, где были ларцы со всяким убранством ее, и отворила ковчежец свой, и вынула хитон черный и мрачный. И был то хитон скорби ее, в который облекалась она, когда умер брат ее первородный. И совлеклась Асенеф ризы своей царской, и облачилась в черную; и развязала пояс свой златой, и препоясалась вервием; и сложила тиару и повязь с главы своей и окружия с рук своих. И брала она всякую ризу свою избранную, и метала ее в окно нищим. И брала она всех богов своих златых и серебряных, им же не было числа, и разбивала их намелко, и метала их беднякам и нуждающимся. И брала Асенеф яства свои царские, и мяса тучные, и рыб, и снеди всяческие, и все жертвы богов своих, и чаши вина для возлияний их, и метала в окно на пожрание псам.

Затем взяла она пепел и посыпала им пол; и взяла вретище, и препоясала чресла свои; и сняла покрывало с главы своей, и посыпала главу пеплом, и пала ниц в пепел. И била она грудь свою часто обеими руками, и плакала горько всю ночь, со стенаниями до самого утра. И восстала Асенеф поутру; и се, увидела она, что пепел под нею стал от слез ее как грязь болотная. И снова пала Асенеф на лицо свое в пепел до захода солнца.

И так творила Асенеф семь дней, нимало не касаясь до яств или пития.[232]

ГЛАВА 11

И было в день восьмой, и подняла Асенеф голову свою от пола, на коем лежала, ибо сделалась она расслаблена в членах своих от многого своего покаяния.

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

— Призри на сиротство мое, Господи, ибо к Тебе прибегла я. Се, отложила я царскую ризу мою златотканую и облеклась в хитон черный. Се, разрешила я пояс мой златой и препоясалась вервием и вретищем. Се, повязь главы моей я отринула и покрыла главу мою пеплом. Се, пол чертога моего, выложенный каменьями пестроцветными и порфировыми, окропленный же благовониями, ныне орошен слезами моими, покрыт же прахом. Се, Господи мой, от пепла и от слез плача моего грязь великая соделалась в чертоге моем, как на пути проезжем. Се, Господи, яства мои царские и брашна мясные предала я псам. И се, я семь дней и семь ночей ни хлеба не вкушала, ни воды не испила, и уста мои иссушены, как кожа тимпана, и язык мой как рог, и губы мои как черепок, и лицо мое осунулось, и очи мои истаяли от жжения слез моих.

Но, Господи! прости мне, ибо в неведении согрешила я и хульное молвила на господина моего Иосифа. И не ведала я, злополучная, что он сын Твой, Господи, ибо сказали мне люди, будто Иосиф-де сын пастуха из земли Ханаанской, и заблуждалась, и уничижила избранника Твоего Иосифа, и худое молвила про него, не ведая, что он сын Твой. Ибо кто из человеков породил таковую красоту, и кто есть другой мудрый и могущий, как Иосиф?

— Но, Господи мой, Тебе поручаю его, ибо возлюбила его я паче души моей. Соблюди его в премудрости благодати Твоей и предай меня в рабыни ему, и буду я мыть ноги его, и служить ему, и рабствовать ему во всё время жизни моей.

ГЛАВА 14

И когда окончила Асенеф исповедание свое пред Господом, се, взошла звезда утренняя[239] на небеса от страны восточной, и увидела ее Асенеф, и возрадовалась, и сказала:

— Услышал, услышал меня Господь Бог; ибо звезда сия есть вестник и глашатай света великого дня.[240]

И се, подле звезды утренней разверзлось небо,[241] и явился свет неизглаголанный.[242] И пала Асенеф на лицо свое во прах, и пришел к ней человек с небеси;[243] и стал над главой ее, и позвал ее:

— Асенеф!

И молвила она:

— Кто сей, позвавший меня? Ибо заперта дверь чертога моего и высока башня; и как же вошел он в чертог мой?

И позвал ее человек тот снова, и сказал:

— Асенеф, Асенеф!

И ответила она:

— Вот я, господине; возвести мне, кто ты.

И сказал человек тот:

— Я есмь стратиарх[244] дома Господня, и архистратиг[245] над всем воинством Всевышнего; встань на ноги свои, и буду говорить с тобою.

И подняла она очи свои, и узрела, и се муж, во всем подобный Иосифу ризою, и венцом, и скипетром царственным; но лик его был как молния, и очи его как блистание солнца, и власы главы его как пламень огненный, и руки и ноги его как железо, в пещи раскаленное.[246] И увидела Асенеф, и пала на лицо свое к ногам его в страхе великом и трепете. И сказал ей человек тот:

— Дерзай, Асенеф, и не страшись, но встань на ноги твои, и буду говорить с тобою.

И встала Асенеф, и сказал ей человек тот:

— Отложи хитон, в который облеклась ты, черный, и сними вретище с чресл твоих, и стряхни прах с главы твоей, и умой лицо твое водой живою,[247] и облекись в ризу новую, нетронутую, и препояшь чресла твои двойным поясом девства твоего, блистающим. После же снова придешь ко мне, и скажу тебе словеса, с коими я послан к тебе.

И вошла Асенеф в покой свой, где было сложено всё убранство ее, и открыла ковчежец свой, и взяла ризу новую, отменную; и совлеклась ризы черной, и облеклась в новую и блистающую. И сняла она вервие и рубище с чресел своих, и препоясалась двойным поясом девства своего, блистающим: один пояс вокруг чресел ее, другой на груди. И отряхнула она прах с главы своей, и умыла лицо свое водою чистою, и покрыла главу свою покровом прекрасным и отменным.

ГЛАВА 15

И пришла она к человеку тому, и человек тот, узрев ее, говорит ей:

— Сними покров с главы твоей, ибо ты дева чистая сегодня, и глава твоя как глава юноши.[248]

И сняла она сие с главы своей.

И сказал ей человек тот:

— Дерзай, Асенеф! Се бо, услышал Господь глаголы исповедания твоего. Дерзай, Асенеф! Се, вписано имя твое в книгу жизни и не изгладится вовек.[249] Се, от нынешнего дня будешь ты обновляема, и претворяема, и животворима, и вкушать будешь от хлеба жизни, и пить от пития бессмертия, и помазана будешь помазанием нетления. Дерзай, Асенеф! Се, дал тебя Господь Иосифу в невесты, и сей будет тебе жених.

И не будешь более зваться Асенеф, но будет имя тебе Град Убежища,[250] ибо в тебе обретут убежище многие языки, и под сенью крыл твоих укроются многие народы,[251] и во ограде твоей соблюдены будут многие, притекающие к Богу через покаяние. Ибо Покаяние есть дщерь Всевышнего,[252] и она предстательствует на всякий час перед Всевышним за тебя и за всех кающихся, ибо Он есть отец покаяния, она же есть матерь дев, и на всякий час молит Его о кающихся; ибо всем возлюбившим ее уготовал Он чертог брачный на небесах,[253] и она послужит им во век века. И есть Покаяние весьма прекрасная дева, чистая, и непорочная, и кроткая, и Бог Всевышний любит ее, и все ангелы почитают ее.

И се, отхожу я к Иосифу, и буду говорить к нему о тебе, и он придет к тебе сегодня, и узрит тебя, и возрадуется о тебе, и будет тебе жених. Так услышь меня, Асенеф, и облекись в ризу брачную, в ризу древнюю, первую, сохраняемую в покое твоем, и надень на себя всякий убор твой избранный, и укрась себя, как невесту, и приготовь себя во сретение его. Се бо, приблизится он к тебе сегодня, и узрит тебя, и возрадуется.

И когда окончил человек тот слова свои к Асенеф, возрадовалась она радостию великою, и пала к ногам его, и сказала ему:

— Благословен Господь Бог, пославший тебя вызволить меня из мрака и возвести меня ко свету, и благословенно Имя Его вовеки! Но скажу слово, господине, если снискала я благоволение в очах твоих: на малое время присядь на ложе, и приготовлю стол и хлеб, и вкусишь ты от него; и принесу тебе вино доброе, благовоние коего до небес, и будешь ты пить от него, и пойдешь путем твоим.

ГЛАВА 16

И сказал ей человек тот:

— Принеси мне и сот медовый!

И сказала Асенеф:

— Пошлю, господине, на поле наследия моего и добуду тебе сот медовый.

И сказал ей человек тот:

— Войди в покой твой, и обретешь сот медовый.

И вошла Асенеф в покой свой, и обрела сот медовый, лежащий на столе; и был сот тот бел, как снег,[254] и полон меду, и запах его, как благоухание жизни.[255]

И взяла Асенеф сот, и принесла человеку тому, и сказал он ей:

— Что же говоришь ты, будто нет сота медового в доме твоем? Вот, ты принесла мне его!

И сказала Асенеф:

— Не имела я, господине, в доме моем сота медового, но как ты сказал, так и соделалось. Не из уст ли твоих исшел он? Ибо дыхание его как дыхание благовоний.

И простер человек тот руку свою, и коснулся главы ее, и сказал:

— Блаженна ты, Асенеф, ибо неизреченные тайны Божьи открылись тебе; и блаженны притекающие ко Господу Богу в покаянии, ибо от сота сего вкушать будут. Ибо мед сей сотворили пчелы в Раю Радования,[256] и ангелы Божьи вкушают от него, и всякий, кто вкусит от него, не умрет вовек.

И простер человек тот руку свою десную, и отломил от сота, и вкусил, и вложил рукою своей от сота во уста Асенеф.[257] И простер он руку свою, и возложил перст свой на край сота, обращенный на восток, и соделался путь перста его как кровь. И простер он руку свою в другой раз, и возложил перст свой на край сота, обращенный на север, и соделался путь перста как кровь.[258] И стояла Асенеф ошуюю, и созерцала всё, что делал человек тот.

И вылетали пчелы из ячеек сота, и были они белы, как снег, и крылышки их как пурпур, и как гиацинт, и как нити златые; и венцы златые были на главах их, и жала их были изостренны. И покрыли Асенеф все пчелы роем с ног до головы, и другие пчелы, большие, как бы царицы роя, присели к устам Асенеф.

И сказал человек тот пчелам:

— Отойдите в места ваши!

И отлетели они от Асенеф, и пали на землю, и умерли.

И сказал человек тот:

— Оживите и удалитесь в места ваши!

И ожили они,[259] и удалились все на двор, ближний к дому Асенеф.

ГЛАВА 17

И сказал человек тот к Асенеф:

— Видела ли слово сие?[260]

И отвечала она:

— Так, господине: всё сие я видела.

И сказал человек тот:

— Таковы будут все словеса, что молвил я тебе. И прикоснулся человек тот до сота, и поднялся огонь от стола, и пожрал сот. И вышло от сота сожигаемого благовоние, и наполнило покои.

И сказала человеку тому Асенеф:

— Есть, господине, со мною семеро дев, служащие мне, и воспитанные со мною от младенчества моего, и рожденные в одну ночь со мною, и вот, люблю их; так призову их, и благословишь ты их, как меня благословил.

И сказал человек тот:

— Призови!

И призвала их Асенеф; и благословил их человек тот, и сказал:

— Благословит вас Бог Всевышний во веки веков!

И сказал человек тот к Асенеф:

— Вынеси стол сей!

И обратилась Асенеф переставить стол, и исчез из глаз ее человек тот; и увидела Асенеф как бы колесницу огненную,[261] восходящую к небесам на восток.

И сказала Асенеф:

— Милостив буди, Господи, рабе Твоей! ибо в неведении говорила я худое пред лицом Твоим.

ГЛАВА 18

И когда случилось сие, вот, пришел юноша из челяди Иосифовой, говоря:

— Се, Иосиф, могущий Божий, приходит сегодня к вам!

И призвала Асенеф домоправителя своего, и сказала:

— Приготовь мне вечерю добрую; ибо Иосиф, могущий Божий, приходит к нам.

И вошла Асенеф в покой свой, и открыла ковчежец свой, и вынула ризу свою первую, видом подобную молнии, и облеклась в нее. И препоясалась она поясом блистательным и царственным; и пояс тот был в каменьях многоценных. И возложила она на руки свои окружия златые, и на ноги свои анаксириды[262] златые, и убранство многоценное окрест выи своей; и главу свою увенчала она венцом златым, и в венце том были у чела каменья цены великой. И покровом покрыла она главу свою.

И сказала она отроковице, рабе своей:

— Принеси мне воды от источника, чистой!

И погрузила Асенеф лицо свое в воду ту на блюде. И сделалось лицо ее как солнце, и очи ее как утренняя звезда восходящая.

ГЛАВА 19

И пришел отрок малый, из челяди, и сказал к Асенеф:

— Се, Иосиф у врат двора нашего!

И сошла Асенеф, и вышла с семью девами во сретение ему. И когда увидел ее Иосиф, сказал к ней:

— Прииди ко мне, дева чистая! ибо благую весть о тебе принес мне от небес некто, поведавший мне всё, что было с тобою.

И простер руки свои Иосиф, и обнял Асенеф, и обняла Асенеф Иосифа; и много лобызали они друг друга, и оживотворились дыханием друг друга.

ГЛАВА 20

И сказала ему Асенеф:

— Прииди, господине, войди в дом мой!

И взяла она его за руку его десную, и ввела его в дом свой. И посадила она его на престоле Пентефрия, отца своего, и принесла воды омыть ноги его.

И говорит ей Иосиф:

— Пусть придет единая от дев твоих, и пусть омоет мне ноги.

И говорит ему Асенеф:

— Нет, господине! ибо руки мои руки твои суть, и ноги твои — ноги мои, и не омоет другая ног твоих.[263]

И причинила ему принуждение, и омыла ноги его. И взял ее Иосиф за десную руку ее, и лобызал руку; Асенеф же лобызала главу его.

И пришли родители Асенеф с поля наследия своего, и увидели Асенеф, сидящую с Иосифом и облеченную в ризу брачную, и возрадовались, и прославили Бога, и ели, и пили.

И сказал Пентефрий ко Иосифу:

— Завтра созову я вельмож и сатрапов египетских и устрою брак ваш, и возьмешь Асенеф в жены.

И ответил Иосиф:

— Прежде возвещу о Асенеф Фараону, ибо он отец мой есть и сам даст мне Асенеф в жены.

И пробыл Иосиф день тот у Пентефрия, и не вошел к Асенеф, ибо молвил:

— Неприлично мужу богобоязненному прежде брака почить с женою своею.

ГЛАВА 21[264]

И восстал Иосиф на заре, и отошел к Фараону, и говорил ему о Асенеф.

И послал Фараон вестников, и призвал Пентефрия и Асенеф. И изумился Фараон красоте ее, и сказал:

— Благословит тебя Господь, Бог Иосифа, избравшего тебя в невесту себе; ибо дщерью Всевышнего наречешься, и будет тебе Иосиф женихом вовеки.

И взял Фараон венцы златые, и возложил на главы их,[265] и сказал:

— Благословит вас Бог Всевышний и умножит вас вовеки!

И повернул их Фараон друг ко другу, и они облобызались.

И учинил Фараон брак их, и пиршество, и винопитие великое на семь дней.[266] И призвал он всех правителей земли Египетской, и возвестил им таковые слова:

— Всякий человек, который будет делать работу свою в сии семь дней брака Иосифа и Асенеф, смертию горькой умрет!

Когда же совершилось торжество брачное и закончилось пиршество, вошел Иосиф к Асенеф, и зачала Асенеф от Иосифа. И родила она Манассию и Ефрема, брата его, в доме Иосифа.

ГЛАВА 22

И было после того, и прошли семь годов изобилия, и начались семь годов голода.

И когда услышал Иаков о Иосифе, сыне своем, вошел в Египет со всеми сродниками своими во втором месяце, в двадцать первый день месяца, и поселился в земле Гесем.[267]

И сказала Асенеф Иосифу:

— Пойду и увижу отца твоего, ибо отец твой, Израиль, отец мой есть.

И сказал ей Иосиф:

— Сотворим путь наш вместе.

И пришли Иосиф и Асенеф в землю Гесем, и вышли во сретение им братья Иосифа, и поклонились им до земли.

И пришли они к Иакову, и благословил он их, и облобызал их; и бросилась Асенеф на выю Иакова, отца мужа своего, и лобызала его. И после того ели они и пили.

И отошли Иосиф и Асенеф в дом свой, и взяли с собою Симеона и Левия, затем, что завидовали им враждующие на них; и был Левий одесную Асенеф, Симеон же ошуюю. И взяла Асенеф руку Левия, ибо возлюбила его, как мужа боговещего,[268] и благочестного, и боящегося Господа. Сей бо читал письмена, написанные на небесах, и разумел их, и открывал о них Асенеф тайно. И видел Левий место упокоения ее, уготованное в вышних.

ГЛАВА 23

И случилось, что, когда проходили Иосиф и Асенеф путем своим, увидел их сын Фараонов первородный с высоты стены. И, узрев Асенеф, пришел он в исступление по причине великой красоты ее.

И послал сын Фараонов вестников, и призвал к себе Симеона и Левия. И пришли они к нему, и стали пред лицом его, и говорит им сын Фараонов:

— Ведомо мне, что мужи могущие вы превыше всех человеков на земли, и что от десных рук ваших пал град сихемитов,[269] и что от двух мечей ваших рассечены были тридцать тысяч воителей. И вот зову я вас, приидите на помощь мне! Се, приму вас в сопутники мои,[270] и дам вам много злата, и сребра, и рабов, и рабынь, и домов, и уделы великие, только пособите мне и сотворите мне милость, ибо поруган я от брата вашего Иосифа, затем, что взял он Асенеф в жены, а она была мне обручена от начала. И ныне будьте со мною, и воздвигну брань на Иосифа, и убью его мечом моим, и возьму Асенеф в жены, вы же будете мне братья и други мои даже до конца. Если же не послушаете слов моих, убью вас мечом моим.

И, сказав так, обнажил он меч свой и показал им.

Симеон же был муж отважный и дерзостный; извлек он меч свой из ножен его и хотел поразить сына Фараонова. Но познал Левий намерение Симеоново, затем, что был Левий человек прозорливый и провидел всё, что будет. И ударил Левий Симеона по правой ноге его, и прижал, и тем подал ему знак, чтобы воздержал Симеон гнев свой. И сказал к нему Левий:

— Чего ради яришься ты на него? Ведь мы чада есмы мужа богобоязненного, и не пристало мужу богобоязненному воздавать злом за зло ближнему своему.

И сказал Левий сыну Фараонову, ближнему своему, с сердцем кротким и ликом ясным:

— Чего ради ты, господине мой, глаголешь словеса сии пред нами? Мы ведь мужи богобоязненные, и отец наш раб Бога Всевышнего, Иосиф же, брат наш, возлюблен есть от Бога. И как сотворим мы лукавое сие дело пред Богом нашим? И ныне послушайся нас и впредь остерегись молвить о брате нашем Иосифе таковые словеса. Если же пребудешь в сем злом твоем изволении, вот мечи наши, обнаженные пред лицом твоим.

И извлекли они мечи свои из ножен их, и сказали:

— Видел ли мечи сии? Ими бо отмстил Господь Бог обиду, причиненную сынам Израилевым от сихемитов через сестру нашу Дину, которую растлил Сихем, сын Емморов.

И увидел сын Фараонов мечи их обнаженные, и устрашился, и задрожал, и упал на лицо свое под ноги их. И простер Левий руку свою, и поднял его, говоря:

— Не страшись, но только остерегись молвить против брата нашего слово лукавое.

И вышли они от него, оставив его в страхе и трепете.

ГЛАВА 24

И унывал сын Фараонов, и уязвляем был тоскою по Асенеф, и печаль являл великую. И сказали слуги его на ухо ему:

— Вот, сыны Валлы и Зелфы,[271] рабынь Лии и Рахили, жен Иаковлевых, злобствуют на Иосифа и на Асенеф и завидуют им: и сотворят по воле твоей.

И послал сын Фараонов вестников, и призвал к себе сынов Валлы и Зелфы, и пришли они к нему в ночи; и сказал им сын Фараонов:

— Ведомо мне, что мужи вы могучие.

И сказали к сыну Фараонову Гад и Дан, старшие братья:

— Пусть господин наш молвит слугам своим, что пожелает, и сотворим волю его.

И возрадовался сын Фараонов радостию великою, и сказал слугам своим:

— Удалитесь из места сего! дабы втайне изречь мне мужам сим глагол мой.

И удалились слуги все, и сказал им сын Фараонов слово лживое:

— Благословение и смерть на выбор пред лицом вашим; изберите же себе благословение, а не смерть. Вот, ведомо мне, что могучие мужи вы и не пожелаете умереть, как женщины, но помужествуете и отомстите недругам вашим. Слышал я, как брат ваш Иосиф говорил к Фараону, отцу моему: отродья-де рабынины Дан и Гад не братья мне суть. «Дождусь только смерти отца моего и тогда погублю их со всем родом их, и не будет им доли с нами, ибо отродья рабынины суть, и продали меня исмаилитам.[272] И воздам я им за лукавые дела их противу меня, только бы умер отец мой». И похвалил Иосифа отец мой Фараон, и сказал ему: «Разумно слово твое, чадо! Возьми же у меня мужей ратных, и выйди на них потаенно, и сотвори им, как сотворили они тебе; и я буду помощник тебе».

И когда услышали мужи слово сына Фараонова, ужаснулись весьма, и опечалились, и сказали ему:

— Молим тебя, господине, помоги нам; и если что повелишь рабам твоим, исполним.

И сказал им сын Фараонов:

— В нощь сию убью я отца моего, ибо Фараон, отец мой, как отец Иосифу, вы же убейте Иосифа; и возьму Асенеф в жены.

И сказали ему Дан и Гад:

— Что до нас, сотворим поведанное нам от тебя! Слышали мы, как Иосиф говорил к Асенеф: «Иди заутра на поле наследия нашего, ибо настала пора сбора винограда». И дал он ей шесть сотен воинов могучих и пятьдесят мужей дозорных.

И когда услышал сын Фараонов глаголы сии, дал он каждому из четырех мужей по пять сотен воинов, их же поставил военачальниками и игемонами. И сказали ему Дан и Гад:

— Что до нас, мы выступим в ночи, и учиним засаду у потока, и укроемся в зарослях тростника;[273] ты же возьми с собою пятьдесят лучников конных и выступай впереди поодаль. И придет Асенеф, и впадет в руки твои. Мы изрубим воинов, сущих с ней; и побежит Асенеф на колеснице своей, и впадет в руки твои, и сотворишь с ней, как хочет душа твоя. После же сего убьем Иосифа, который печалиться будет о Асенеф, и сынов его убьем пред очами его.

И возрадовался сын Фараонов, когда услышал слова сии, и отрядил с ними две тысячи ратных.

И пришли они к потоку, и укрылись в зарослях тростниковых, и пять сотен засели впереди, по ту и другую сторону; и была большая дорога между ними.

ГЛАВА 25

И пришел сын Фараонов к ложнице отца своего, дабы убить его; но возбранили ему телохранители отца его войти к нему. И сказал им сын Фараонов:

— Желаю видеть отца моего, ибо отхожу ко сбору винограда на виноградник мой новонасажденный.

И сказали ему телохранители:

— Страданием страдает отец твой, и без сна был всю ночь, и ныне покоится, и повелел нам: «Никто да не входит ко мне, ниже сын мой первородный».

И отошел он в ярости, и взял лучников конных пятьдесят, и повел их, как присоветовали ему Дан и Гад.

И сказали Неффалим и Асир к Дану и Гаду:[274]

— Чего ради сызнова лукавое творите противу отца нашего Израиля и противу брата нашего Иосифа? И сего сохранит Бог как зеницу ока. Не вы ли продали его однажды? И ныне он царь есть над всею землею, и спаситель наш,[275] и кормилец. И если сызнова лукавое умыслите на него, умолит он Бога Израилева и низведет огонь с небес, который пожрет вас;[276] и ангелы Божьи ополчатся на вас.[277]

И разгневались на них братья их старшие Дан и Гад, и сказали:

— Или как женщины умрем? Да не будет того!

И вышли во сретение Иосифу и Асенеф.

ГЛАВА 26

И встала Асенеф на заре, и сказала к Иосифу:

— Так, иду я на поле наследия нашего; но устрашена душа моя, ибо далеко будешь ты от меня.

И сказал ей Иосиф:

— Дерзай и не страшись, но иди, ибо Господь с тобою есть, и Он сохранит тебя как зеницу ока от всякого зла. Я же выхожу на труд мой и раздавать буду хлеб всем человекам во граде, да не будет погублен голодом ни единый человек во всей земле Египетской.[278]

И отошла Асенеф путем своим; Иосиф же отошел на труд свой и раздавал хлеб.

И приблизилась Асенеф с шестью сотнями своими к месту потока; и внезапно ратники сына Фараонова прянули из засады своей, и завязали битву с могущими Асенеф, и изрубили их всех мечами своими, и дозорных Асенеф убили всех. И бежала Асенеф на колеснице своей.

И Левий, сын Лиин, познал всё сие, как муж боговещий, и возвестил братьям своим об опасности, в которой была Асенеф. И взял каждый из них меч свой при бедре своем, и щит свой на плече своем, и копье свое в деснице своей, и устремились вслед Асенеф бегом быстрым.

Асенеф же бежала; и се, сын Фараонов во сретение ей, и пятьдесят мужей с ним.

И увидела его Асенеф, и ужаснулась, и вострепетала.

ГЛАВА 27

Вениамин[279] же восседал с нею на колеснице. И был Вениамин юноша сильный, годов осьмнадцати, и красоту являл неизреченную, силу же как у скимна,[280] и богобоязненность.

И прянул Вениамин из колесницы, и выбрал из потока камень круглый,[281] наполнявший ладонь его, и метнул в сына Фараонова, и поразил его в висок его левый, и ранил его раною великою и тяжкою.

И пал сын Фараонов с коня своего, и сделался полумертв.

И взбежал Вениамин на верх скалы, и сказал вознице Асенефину:

— Дай мне пятьдесят камней из потока!

И дал ему возница пятьдесят камней. И метнул те камни Вениамин, и убил пятьдесят мужей, бывших с сыном Фараоновым; и вошли камни в висок каждого из них.

Меж тем сыны Лиины, Рувим и Симеон, Левий и Иуда, Иссахар и Завулон, нагнали сзади мужей, бывших в засаде, и напали на них нежданно, и изрубили две тысячи мужей, и убили их, будучи шесть числом.

И бежали братья их, сыны Баллы и Зелфы, и говорили:

— Погибли мы от руки братьев наших, и умер сын Фараонов от руки Вениамина, и все, бывшие с ним, погибли от руки того. Приидите же, убьем Асенеф и сокроемся в заросли тростниковые.

И пришли они, имея мечи свои обнаженными и полными кровей; и увидела их Асенеф, и сказала:

— Господи, Боже мой, призвавший меня от смерти к жизни и рекший мне: «Вовек жить будет душа твоя», — избавь меня от мужей тех!

И внял Господь Бог гласу ее, и сей же миг исторгнуты были мечи их из рук их, и пали на землю, и рассыпались пеплом.

ГЛАВА 28

И увидели сыны Валлы и Зелфы явившееся чудо, и устрашились, и сказали:

— Господь ополчился на нас за Асенеф!

И пали на лица свои наземь, и поклонились Асенеф, говоря:

— Помилуй нас, рабов твоих! ибо ты госпожа наша и царица, мы же злое умыслили на тебя и на брата нашего Иосифа. И ныне воздал нам Бог. Сего ради молим тебя мы, рабы твои, помилуй нас и избавь нас из рук братьев наших; они бо суть мстители за обиду, тебе учиненную, и мечи их изострены на нас.

И сказала им Асенеф:

— Дерзайте и не страшитесь! ибо братья ваши суть мужи богобоязненные и не воздающие злом за зло никому от человеков. Сокройтесь же в зарослях тростниковых, пока не умолю их за вас и не утишу гнева их; ибо велика была дерзость ваша противу них. Дерзайте и не страшитесь, ибо Господь судит между мною и вами.

И сокрылись Дан и Гад в зарослях тростниковых. И се, явились сыны Лиины, мчавшиеся как олени, горя напасть на них. И сошла Асенеф с колесницы своей, и вышла навстречу сынам Лииным со слезами. Они же поклонились ей в землю, и восплакали гласом великим, и искали братьев своих, сынов рабыниных, дабы истребить их.

И сказала им Асенеф:

— Пощадите братьев ваших и не творите им зла, ибо Господь защитил меня покровом Своим, и во прах обратил мечи их в руках их, и сделались как воск пред лицом огня.[282] И сие довлеет нам, что Господь ополчился за нас; пощадите же братьев ваших!

И сказал Симеон к Асенеф:

— Зачем госпожа моя держит речь о врагах своих? Нет, но сразим их мечами нашими, ибо худое замышляли они на отца нашего Израиля и на брата нашего Иосифа, и притом уже дважды; а ныне и на тебя!

И сказала им Асенеф:

— Ни под каким видом, брате, не моги воздавать злом за зло ближнему своему; ибо Господь судит обиду сию.

И тогда преклонился Симеон пред Асенеф. И подошел к ней Левий, и облобызал руку ее десную, и благословил ее.

И спасла Асенеф мужей тех от гнева братьев их, да не будут убиты.

ГЛАВА 29

Сын же Фараонов поднялся от земли и сел, выплевывая кровь из уст своих; ибо текла кровь его из виска его в уста его.

И подбежал к нему Вениамин, и схватил меч его, и вытащил из ножен; ибо не носил Вениамин меча при бедре своем.[283] И когда хотел он поразить сына Фараонова, подбежал Левий, и схватил его за руку, и сказал:

— Не моги, брате, творить дела сего; ибо мужи богобоязненные мы, и не пристало мужу богобоязненному воздавать злом за зло, ниже попирать поверженного, ниже теснить врага своего даже до смерти его. Но попечемся о ране его, и если жив будет, будет нам другом, как и отец его, Фараон, отец нам есть.

И поднял Левий сына Фараонова, и отер кровь с лица его, и наложил повязку на рану его, и принял его на коня своего, и отвез его к отцу его. И рассказал Левий Фараону всё приключившееся. И встал Фараон с престола своего, и поклонился Левию в землю.

В третий же день умер сын Фараонов от раны, причиненной камнем Вениаминовым. И оплакивал Фараон сына своего первородного, и стал от печали недужен. И умер Фараон, имея сто девять годов от роду,[284] и оставил диадему свою Иосифу.

И царствовал Иосиф в земле Египетской[285] сорок восемь лет, а после того предал Иосиф диадему внуку Фараонову. И был Иосиф в земле Египетской, как отец его.

И так сохранил его Бог[286] от нежной младости даже до конца жизни его, ибо был он семя избранных мужей праведных, Авраама, Исаака и Иакова, и молитвы их шли пред ним; и солнце купно со звездами преклонились пред Иосифом,[287] знаменуя, что быть ему царем.

Богу же нашему слава во веки веков, аминь.

ГЛАВА 1

И сказал Енох:

— Во время оно, когда восполнились триста шестьдесят пять годов моих, в месяце первом, в особливый день месяца первого,[288] был я в дому моем один, сетуя и плачась очами моими.

И когда почил я на одре моем и уснул, явились мне мужа два, весьма великие, каких никогда не видел я на земле: лица их как солнце блистающее, очи их как свечи горящие, из уст их исходил как бы огнь, одежды их как пена бегущая, светлее злата крыла их, белее снега руки их. И стали они у возглавия одра моего, и позвали меня именем моим.

И пробудился я от сна моего, и вот, мужи те стоят предо мною въяве. Я же поспешил, и восстал, и поклонился им; и покрылось лицо мое от страха как бы инеем.

И сказали ко мне мужи те:

— Дерзай, о Енох, и не страшись. Господь вечный послал нас к тебе; и вот, сегодня восходишь ты с нами на небо. Молви же ты сынам твоим и домочадцам твоим всё, что должно им творить на земле; и пусть никто от дома твоего не ищет тебя, доколе не возвратит тебя Господь к ним.

ГЛАВА 2

И призвал я сынов моих, Мафусаила[289] и Ригима, и поведал им всё, что рекли мне мужи те:

— И се, чада, не знаю, куда гряду или что срящет меня. Вы же, чада мои, не отступайте от Бога, и пред лицем Господним ходите, и суды Его храните. Не умалите жертв спасения вашего, и не умалит Господь труда рук ваших. Не лишайте даров Господа, и не лишит Господь приращений Своих в закромах ваших. Благословите Господа первенцами стад ваших и первенцами чад ваших и будете благословенны от Господа вовеки. Не отступайте от Господа, ниже[290] поклонитесь богам пустошным, которые не сотворили ни небес, ни земли; и они погибнут, и те, что поклонятся им. Да утвердит Господь сердца ваши в страхе Своем. Ныне же, чада мои, никто да не ищет меня, доколе не возвратит меня к вам Господь.

ГЛАВА 3

И было, когда говорил я к сынам моим, призвали меня мужи те и подняли меня на крыла свои; и вознесли меня на небо первое,[291] и поставили меня там.

И привели пред лицо мое верховных владык чинов звездных, и показали мне движение их и прохождения их от срока и до срока. И показали мне две сотницы ангелов, что правят звездами и звездосложениями.

И там же показали мне море, весьма великое, паче моря земного; окрест же ангелы летали крылами своими.

И еще показали мне хранилища снега и града[292] и ангелов грозных, стражей хранилищ тех; и хранилища облаков, и как они входят и исходят. И показали мне хранилища росы, как елей масличный; и ангелы стерегли хранилища те, и вид их — как все цветы земные.

ГЛАВА 4

И взяли меня мужи те, и поставили меня на втором небе; и показали мне узников, блюдомых для суда безмерного.

И там видел я ангелов осужденных, плачущих, и вопросил мужей, бывших со мною:

— Чего ради мучимы они?

Отвечали ко мне мужи те:

— Сии суть отступившие от Господа, не послушавшие гласа Господня, но державшие совет со своею волею.

И пожалел я о них весьма; и поклонились мне ангелы те, и сказали:

— Человече Божий, о, когда бы помолился ты о нас ко Господу!

И ответствовал я им, и сказал:

— Кто есмь аз, человек, смерти повинный, чтобы молиться мне о ангелах? Кто знает, какой путь предлежит мне, и что срящет меня, и кто помолится обо мне?

ГЛАВА 5

И взяли меня оттоле мужи те, и возвели на третье небо;[293] и поставили меня посреди Рая.

Вид же места того красоты незнаемой есть: всякое древо цветами украшено, всякий плод наливается, всякое брашно кипит изобилием на всякое время, всякое веяние благовонно, и четыре реки[294] мимотекущие, тихо шествующие, всяк злак добр на пищу порождающие.

И Древо Жизни на месте том, где почиет Господь, когда входит Господь в Рай, и древо то отменно благовонием своим несказуемым. И другое древо подле, масличное, точащее елей непрестанно. И всякое древо благоплодно, и нет там древа бесплодного, и на всем месте том благословение. Ангелы же, хранящие Рай, светлые весьма, немолчными гласами сладкопения своего служат Богу на всякое время.

И сказал я:

— Сколь благо место сие!

Отвечали мне мужи те:

— Место сие, Енох, уготовано праведникам, что претерпят скорби в жизни сей, и смирят души свои, и отвратят очи свои от неправды, и сотворят суд праведен, чтобы подать хлеб алчущим, и нагих покрыть ризою, и воздвигнуть падшего, и помочь обидимым. Перед лицом Господним ходят они и Ему единому служат, и для тех уготовано место сие в наследие вечное.

И взяли меня оттоле мужи те, и вознесли меня на север неба,[295] и показали мне там место, страшное весьма. Всякое мучение и терзание на месте том, и нет там света, но огнь мрачный, возгорающийся непрестанно на месте том, и река огненная, заливающая все места те, студеный лед, и узилища, и ангелы лютые и немилосердные, носящие оружие и мучающие без милости.

И сказал я:

— Сколь страшно место сие!

И отвечали ко мне мужи те:

— Сие место, Енох, уготовано нечестивым, творящим безбожные дела на земле, что учиняют чародейства и волхвования, и похваляются делами своими, и крадут душу человечью потайно, и сокрушают ярмо, и богатеют, обидою присваивая чужое добро, и попускают алчущего умереть от глада, дабы самим пресыщаться, и могши одеть нагих, пуще обнажают, и не познали Творца своего, но поклонились богам суетным, устрояя кумиры и поклоняясь творению рук своих. И всем сим уготовано место сие в удел вечный.

ГЛАВА 6

И подняли меня оттоле мужи те, и вознесли меня на четвертое небо; и показали мне там все движения и прохождения солнца и луны и все лучи света их. И размерил я движения их, и сравнил свет их. И видел я: солнце имеет свет, седьмикратно больший против луны.[296] И круги их зрел я, и колесницы, на коих ездят солнце и луна,[297] и ветр находящий; и нет им покоя, день и ночь ходящим и возвращающимся в место свое. И четыре звезды великие зрел, висящие одесную колесницы солнца, и четыре ошуюю, ходящие с солнцем непрестанно; и ангелов, ходящих пред колесницею солнечною, духов летящих, и двунадесять крыл у каждого ангела; и они мчат колесницу солнца и носят росу и зной, когда повелит Господь сойти на землю с лучами солнечными.

И несли меня мужи те к востоку небес, и показали мне врата, коими выходит солнце по временам уставным и по обращениям лунным целого года, сообразно умалению и возрастанию дня и ночи: шесть врат, на расстоянии тридесяти стадий, и одни из них открыты. Со тщанием измерял я величину их и не возмог разуметь величины их. И теми вратами, коими восходит солнце, проходит оно на закат. Первыми вратами исходит оно сорок два дня, вторыми тридцать пять дней, третьими тридцать пять дней, четвертыми тридцать пять дней, пятыми тридцать пять дней, шестыми сорок два дня; и паки возвращается шестыми вратами, по истечении срока своего, и входит пятыми вратами тридцать пять дней, четвертыми тридцать пять дней, третьими тридцать пять дней, вторыми тридцать пять дней, и совершаются дни лета по возвратам времен.

И возвели меня мужи те на запад неба того, и показали мне там шесть врат великих, отверстых, поставленных насупротив врат восточных; сими вратами заходит солнце сообразно восходу своему от врат восточных, по числу дней.[298] Так заходит оно вратами западными, а когда изойдет от врат западных, возьмут четыре ангела венец его и вознесут венец тот ко Господу; солнце же повернет колесницу свою и совершает путь без света; а там возложат на него венец его.

Так показали мне, как расчесть путь солнца, по числу врат, коими входит оно и исходит. Сии бо врата сотворил Господь, дабы соделать солнце мерилом часов лета.

И еще показали мне, как расчесть путь луны; все движения ее и круговращения ее показали мне мужи те и врата ее указали мне. Двунадесять врат к востоку показали мне, устроенных венцом, и двунадесять врат к западу, устроенных венцом, коими входит и исходит луна в сроки свои обычные; первыми вратами к востоку тридцать один день, непременно,[299] и вторыми тридцать пять дней, непременно, и третьими тридцать один день, особливо, и четвертыми тридцать дней, непременно, и пятыми тридцать один день, особливо, и шестыми тридцать один день, непременно, и седьмыми тридцать дней, непременно, и осьмыми тридцать один день, непременно, и девятыми тридцать один день, точно, и десятыми тридцать дней, непременно, и одиннадцатыми тридцать один день, особливо, и двенадцатыми двадцать два дня, непременно. Так же и западными вратами, сообразно обращению и числу восточных врат. Так входит она и западными вратами и совершает годовой круг в триста шестьдесят пять дней. Четырьмя особливыми вратами ходит она в лето; сего ради дни те изъяты из счисления неба и года и в числе дней не сочтены, ибо превышают время годовое: два новомесячия в пору приращения луны и два новомесячия в пору умаления луны. Когда же пройдет луна западные врата, обращает путь свой и идет к восточным, неся свет свой. Так ходит она круговидно день и ночь, и подобен круг ее небу, колесница же ее, на которую поднимается она, ветр ходящий, и влекут колесницу ее духи летящие, и по шесть крыл у каждого из ангелов тех. И таково расчисление пути лунного.

Посредине же неба того видел воинов вооруженных,[300] служащих Богу пением непрестанным, с тимпанами и органами, и насладился слышанием гласов их.

ГЛАВА 7

И взяли меня оттуда мужи те и вознесли меня на пятое небо.

И видел я там воинов многих, и еще Бодрствующих.[301] Вид их, как вид человеческий, величество же их превыше чуд великих, и лица их прискорбны, и уста их молчат; и не было службы божественной. И сказал я мужам, сущим со мною:

— Чего ради прискорбны они весьма, и унылы лица их, и уста их молчат, и нет службы божественной на небе сем?

И ответили мне мужи:

— Сие суть Бодрствующие, отторгшие себя от себя самих, двое князей и две сотни ходящих вослед князьям тем; и сошли они на землю, и нарушили обет свой на хребте горы Ермонской,[302] осквернив себя с женами человеческими, и за осквернение то осудил их Господь. И се, рыдают они о братьях своих и о укоризне, бывшей к ним.

Я же сказал Бодрствующим:

— Видел я братий ваших, и дела их познал, и молитвы их постиг, и помолился о них. И се, осудил их Господь идти под землю, пока не придет конец небесам и земле; зачем же ждете вы братий своих и не творите служения вашего пред лицом Господним? Восстановите служения прежние, служите во имя Господне, чтобы не разгневать вам Господа Бога вашего и не сверг Он вас с места сего.

Вняли они увещанию моему и стали на небе по четырем чинам; и когда еще стоял я там, вострубили в четыре трубы сразу, и начали Бодрствующие служение свое как бы гласом единым, и взошел глас их пред лицо Господне.

ГЛАВА 8

И возвели меня оттуда мужи те, и вознесли меня на шестое небо. И видел я там семь ангелов, стоявших вместе, блистательных и славных весьма, и лица их сияли, как лучи солнечные; и не было у них различия в лице, или в пространности, или в одеянии. Они устрояют и преподают благой порядок мироздания, и пути звезд, и солнца, и луны, и ангелов, водящих светила, и гласы небесные, и умиротворяют всё бытие небес; они же устрояют заповеди, и поучения, и песнословия, и напевы, и всякую хвалу, и славу.

Есть и еще ангелы, поставленные над временами[303] и над годинами; и ангелы, поставленные над реками и морями; и ангелы, поставленные над плодами, и травами, и всяким произрастанием; и ангелы всех народов, устрояющие всё житие их и записывающие его пред лицем Господа.

Посреди же них Феникс,[304] и Херувимов семь, и Шестикрылатых[305] семь, согласующих голоса свои и поющих согласно; и неизъяснимо пение их; и радуется Господь подножию ног Своих.

ГЛАВА 9

И подняли меня оттуда мужи те, и вознесли меня на седьмое небо.

И видел я свет великий и все огнезрачные воинства бесплотные: Архангелов, и Ангелов, и светозарный чин Офанимов;[306] и убоялся я, и вострепетал. И ввели меня мужи те в среду их, и сказали они мне:

— Дерзай, Енох, не страшись!

И показали мне издалека Господа, сидящего на престоле Своем. И все воинства небесные, построенные по чину своему, выступили вперед и поклонились Господу, и снова отступили на места свои в радости и веселии, во свете безмерном.

И были там Славные, которые совершали пред Ним служение свое, не отступая в нощи и не отходя во дни, но стоя пред лицем Господним и творя волю Его. И всё воинство Херувимов окрест престола Его отнюдь не отступало, и Шестикрылатые покрывали престол Его и пели пред лицем Господним.

И когда увидел я всё это, отошли от меня мужи те, и более не видел я их. И поставили меня на конце неба, одного, и устрашился я, и пал на лицо мое.

И послал Господь одного из Славных своих, Гавриила,[307] и тот рек мне:

— Дерзай, Енох, не страшись; восстань, и пойди со мною, и стань пред лицем Господним!

И отвечал я ему, и сказал:

— Увы мне, господине, душа моя отступила из меня от страха.

И воззвали ко мне мужи, приведшие меня на место сие, ибо имел я к ним доверенность; и с ними пошел я пред лицо Господне. И поднял меня Гавриил, как поднимаем бывает лист ветром, и помчал меня, и поставил меня пред лицем Господним. И видел я Господа и лицо Его могущее, и преславное, и страшное. Но кто я, чтобы поведать величество сущности Господней, и лицо Господне, могущее и страшное весьма, и сказать о хорах окрест Него, многоочитых и многогласных, и о престоле Его, нерукотворенном и превеликом, и о воинствах окрест него, о Херувимах и Серафимах, и о воздаваемом ему неизменном, и неисповедимом, и немолчном, и славном служении?

И пал я ниц и поклонился Господу.

И устами Своими воззвал ко мне Господь:

— Дерзай, Енох, не страшись, восстань и стань пред лицем Моим вовеки!

И поднял меня Михаил Архангел,[308] великий Господень, и привел меня пред лицо Господне. И Господь испытывал слуг Своих, и глаголал к ним:

— Да взойдет Енох стоять пред лицем Моим вовеки!

И поклонились Ему Славные Его и рекли:

— Да взойдет!

Молвил Господь Михаилу:

— Возьми Еноха, и совлеки с него ризы земные, и помажь елеем многоценным, и облеки в ризы славы!

И совлек с меня Михаил ризы мои, и помазал меня маслом многоценным; и был вид масла того паче света великого, и ток его как роса добрая, и благовоние его как смирна, и лучи его как солнечные.

И воззрел я на себя самого, и был я как единый из Славных, и не было на вид различия.

ГЛАВА 10

И призвал Господь Веревеила,[309] единого из архангелов Своих, который был мудр и писал все дела Господни. И возглаголал Господь:

— Возьми книги из хранилищ, и дай трость писчую Еноху, и вели ему писать книги с голоса твоего!

И поспешил Веревеил, и принес мне книги, смирнием испещренные,[310] и дал мне трость писчую из руки своей. И стал он мне глаголать все дела небес, и земли, и моря, и всех стихий, и движения их, и бытие их, и перемены годов, и дней шествия и перемены, и заповеди, и поучения, и сладкогласие напевов, и восходы облаков, и исходы ветров, и язык еврейский, и всякий язык песнопений воинств вооруженных. И всё, чему подобает поучаться, исповедал мне Веревеил тридцать дней и тридцать ночей, и не умолкали уста его глаголющие.

И я не уснул тридцать дней и тридцать ночей, записывая всё знаками скорописными. И когда кончил я, возглаголал ко мне Веревеил:

— Сядь, перепиши всё, что я исповедал тебе.

И сел я еще на тридцать дней и тридцать ночей, и переписал всё отчетливо, и написал триста и шестьдесят книг.

ГЛАВА 11

И призвал меня Господь, и поставил меня по левую руку от Себя, близ Гавриила; и преклонился я пред Господом.

И сказал мне Господь:

— Обо всем, что видел ты, Енох, о недвижимом и движущемся, о сотворенном Мною, Я поведаю тебе от начала, когда не было еще того, что привел Я от небытия к бытию и от невидимого состояния к видимому. Даже ангелам Моим не возвестил Я тайны Моей и не поведал им, как сотворил их, и не уразумели они делания Моего бесконечного и непостижимого; но тебе Я открою ныне.

Прежде чем быть вещам видимым, отверзлась глубина света, и Я посреди света, будучи невидим, подобно солнцу шествовал от востока до запада и от запада на восток. Но солнце обретает места покоя своего, Мне же не было места покоя, ибо всё было несозданным.

И вот, умыслив дать основание твари видимой, повелел Я в глубине, да взойдет едино от существ невидимых, дабы стать видимым. И вышел Адоил,[311] и был он превелик весьма, и нес во чреве своем век великий.[312] И рек Я к нему:

«Разрешись от бремени, о Адоил, и да станет видимым рождаемое от тебя!»

И разрешился он от бремени, и вышел из него век великий, и вся тварь, которую пожелал Я сотворить. И видел Я, что она хороша;[313] и устроил Я Себе престол, и воссел на нем. Свету же сказал Я:

«Ты поднимись выше, и утвердись, и будь основание вышним!»

И превыше света нет ничего иного. И, увидев сие, восстал Я от престола Моего, и воззвал во глубине во второй раз, и рек:

«Да изыдет от невидимых твердь, и да станет видима!»

И вышел Архас[314] со твердию, тяжек и черен весьма. И видел Я, что лепо сие, и рек к нему:

«Сойди долу, и утвердись, и будь основанием дольним!»

И сошел он, и утвердился, и стал основанием дольним; и ниже тьмы нет ничего иного. И облек Я эфир светом, и простер его над тьмою, и взял толику от вод, и сгустил ее в камни великие, и повелел мглам бездны иссохнуть и стать сушею, а провалы нарек безднами; море же собрал в единое место, и обуздал его, и положил между землею и морем предел вечный, чтобы воды не перешли его. И устроил Я твердь, и поставил ее на водах. И для всего воинства небесного образовал Я солнце из света великого, и утвердил его на небесах, чтобы светило оно по земле. И высек Я из камения огнь великий, а из огня сотворил всё воинство бесплотное и всё воинство звездное: и Херувимов, и Серафимов, и Офанимов; всех их извел Я от огня.

ПИСЬМО СЫНУ

Один из друзей спросил Мару, сына Серапионова, когда был тот в узах подле него:

— Жизнью твоею заклинаю тебя, Мара: открой мне, что достойное смеха явилось тебе, что смеешься ты?

И сказал ему Мара:

— Я смеялся над временем, что оно, не получив от меня в долг никакого зла, воздает мне злом.

Здесь кончается послание Мары, сына Серапионова.

ГЛАВА 1

Когда восходил Павел к Иконию, бежав из Антиохии,[321] были сопутниками его Димас и Ермоген медник,[322] лицемерия исполненные, и ластились к Павлу, притворяясь, будто любят его. Павел же, на одну лишь благость Христову взирая, ничего дурного не сделал им, но миловал их весьма, дабы соделать для них сладкими все словеса Господни, и учение, и толкование благовестия о рождестве и воскресении Возлюбленного,[323] и слово в слово пересказывал им дивные дела Христовы, как что ему самому открыто было.

ГЛАВА 2

И вот, муж некий по имени Онисифор,[324] прослышав, что Павел идет в Иконий, вышел со чадами своими Симмией и Зиноном и женою своею Лектрою во сретение Павлу, дабы принять его; ибо открыл ему Тит[325] на словах, каков из себя Павел. Видеть же он его не видел плотию, а только духом.

ГЛАВА 3

И пошел Онисифор по дороге царской на Листру,[326] и стал, дабы поджидать Павла, и всех проходящих оглядывал пристально, держа в памяти наставление Титово.

И увидел он Павла шествующего, мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим,[327] полного милости; и то являлся Павел как человек, то ангела имел обличие.

ГЛАВА 4

Увидев же Онисифора, улыбнулся ему Павел; и сказал Онисифор:

— Радуйся, Бога благословенного служитель!

А тот ответил:

— Благодать с тобою и с домом твоим.

Димас же и Ермоген завистию воспылали и еще усугубили притворство свое.

И сказал Димас:

— А мы не Благословенного ли служители, что ты не приветствуешь нас сим же образом?

И ответил Онисифор:

— Не вижу в вас плода правды: но если и вы таковы, войдите в дом мой и покойтесь.

ГЛАВА 5

И вошел Павел в дом Онисифоров; и была там радость великая, и колен преклонение, и хлебов преломление, и слово Божие о воздержании и воскресении.

И говорил Павел так:

— Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

— Блаженны в непорочности плоть свою соблюдшие, ибо они храмом Божьим соделаются.

— Блаженны воздержные, ибо им глаголет Бог.

— Блаженны от мира сего отрекшиеся, ибо они Богу благоугодят.

— Блаженны жен имеющие, как бы не имея, ибо они Бога наследуют.

— Блаженны страх Божий хранящие, ибо они ангелами Божьими соделаются.

ГЛАВА 6

— Блаженны трепещущие речений Божьих, ибо они утешатся.

— Блаженны премудрость Иисуса Христа стяжавшие, ибо они сынами Всевышнего нарекутся.

— Блаженны крещение свое соблюдшие, ибо они в покой Отца и Сына внидут.

— Блаженны разумение Иисуса Христа улучившие, ибо они во свете пребудут.

— Блаженны любви к Богу ради образ мирской оставившие, ибо они ангелов судить будут и одесную Отца благословение примут.

— Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут и не узрят горького дня Судного.

— Блаженны тела девственные, ибо они Богу благоугодят и не лишатся воздаяния непорочности своей; ибо Слово Божие будет для них делом спасения в день Сына Божия, и обретут они упокоение во веки веков.

ГЛАВА 7

И когда Павел говорил сие посреди церкви в доме Онисифоровом, некая дева Фекла, дочь Феоклии, обрученная мужу Фамириду, сидела у ближнего окна дома своего и слушала день и ночь слово Божие, через Павла возвещаемое, и о чистоте, и о вере во Христа, и о молитве; и не отходила она от оконца, но в вере исполнялась ликованием.

Видя же многих жен и дев, к Павлу приходивших, желала и она сподобиться стоять пред лицом Павловым и слушать слово Христово; обличия же Павлова она еще не видала, а только слово слышала.

ГЛАВА 8

И вот, покуда не отходила она от окна, посылает мать ее за Фамиридом; тот же приходит, весьма радуясь, будто уже получая ее в жены.

И сказал Фамирид Феоклии:

— Где же моя Фекла, чтобы наглядеться мне на нее?

И ответила Феоклия:

— Новое имею поведать тебе, Фамирид: ибо три дня и три ночи не отходит Фекла от оконца своего, ни есть не хочет, ни пить, но как уставилась в оконце, так и сидит, словно ей в том радость некая, и слушает мужа чужестранного, обманным и хитрым словесам поучающего; и дивлюсь я, как это девица столь стыдливая так тяжко честь свою роняет.

ГЛАВА 9

— Фамирид, человек сей и весь город наш Иконийский мутит, как Феклу твою; ведь все жены и юноши стекаются к нему и научаются от него, что-де Бога надо бояться Единого и Единственного, а жить-де в непорочности. Вот и дочь моя, как паук, на оконце повисла, от слов его вожделением неслыханным и страстию непостижимою побеждаема. Внимает она всему изрекаемому от него, и вот, пленена дева. Довольно, подойди к ней ты и заговори с ней; ведь твоя она нареченная!

ГЛАВА 10

И подошел к ней Фамирид, и любовь к ней имея, и страх перед исступлением ее, и сказал:

— Фекла, мне обрученная! что сидишь ты так и что за страсть обуревает тебя? Полно, погляди на твоего Фамирида и устыдись.

Тут и мать ее тоже примолвила:

— Чадо, что сидишь ты, в землю глядя, и ничего не ответишь, но вне себя пребываешь?

И плакали они плачем великим: Фамирид — о невесте сетуя утраченной, Феоклия же — о дочери, рабыни же — о молодой своей госпоже; и было в доме смущение скорбное.

Но когда совершалось всё сие, не обернулась Фекла, но прилежно внимала слову Павлову.

ГЛАВА 11

Фамирид же прянул, и на улицу выбежал, и озирал всех, входящих к Павлу и выходящих от него.

И увидел он мужей двух, между собою злобившихся горько, и вопросил их:

— Мужи, скажите мне, кто вы и кто смутитель сей, в доме с вами сущий, юношей же и дев в обман вводящий, чтобы они браков не творили, но в девстве пребывали? Обещаю вам много денег, только скажите мне про него; а я в городе этом из первых граждан.

ГЛАВА 12

И сказали ему Димас и Ермоген:

— Кто он, не ведаем: а отвращает он юношей от жен и дев от мужей таковыми словесами, что-де нет вам иного воскресения, если не пребудете чистыми, соблюдая плоть свою от осквернения.

ГЛАВА 13

Фамирид же сказал им:

— Войдите, мужи, в дом мой, и обретите покой у меня!

И пришли они на пир расточительный, с винопитием многим, богатством великим и трапезою многоценною. И поил их Фамирид, влюблен быв в Феклу и брака с нею вожделея.

И сказал за пиром Фамирид:

— Мужи, откройте мне, что есть учение его, дабы и мне знать о том; ибо велика тоска моя по Фекле и печаль, что так любит она чужеземца и брака отвращается.

ГЛАВА 14

И сказали Димас и Ермоген:

— Приведи его к игемону Кестилию, как совратителя народного в новое учение христиан, и тот казнит его, ты же получишь в жены Феклу свою. А мы научим тебя о воскресении, о коем тот говорит, что оно-де совершится и уже совершается в детях наших, и что мы-де воскресаем, когда познаем Бога истинного.

ГЛАВА 15

Фамирид, сие услышав, ревностию распаляяся и гневом, восстал поутру и вошел в дом Онисифоров, ведя с собою правителей, и стражей, и премного народа с палками, и говорит Павлу:

— Растлил ты град Иконийский и суженую мою так, что она не желает брака со мною; идем же к игемону Кестилию!

И все вошедшие с ним примолвили:

— Ведите волшебника! совратил он жен наших!

И весь народ с ними согласился.

ГЛАВА 16

И возопил велегласно Фамирид, став пред судилищем:

— Проконсул! не ведаем, откуда явился человечишка сей, что воспрещает девам в брак вступать; пусть сам он скажет при тебе, какой ради корысти учит он тому.

А Димас и Ермоген говорили Фамириду:

— Скажи, что он христианин, и без труда погубишь его!

Однако игемон, по собственной своей мысли действуя, обратился к Павлу с таковою речью:

— Кто ты и чему учишь? Смотри, немалое противу тебя обвинение!

ГЛАВА 17

И возвысил Павел голос свой, говоря:

— Если должно мне ныне дать ответ, чему учу, слушай, проконсул. Бог живой, Бог взыскующий, Бог ревнитель, Бог, ни в чем нужды не имеющий, но желающий спасения человеков, послал меня исторгнуть сих из тления, и нечистоты, и всякого сладострастия, и смерти, да не погрешают более. Сего ради ниспослал Бог собственного Сына Своего, Коего благовествую и на Коего учу человеков возлагать упование, ибо один Он сострадание явил миру заблудшему, дабы не были человеки более суду повинны, но веру имели, и страх Божий, и разумение благообразия, и любовь к истине. Итак, если учу тому, что открыто Богом моим, в чем вина моя, о проконсул?

Игемон же, услышав сие, повелел Павла связать и во узилище ввергнуть, пока сам он не будет иметь досуга, чтобы выслушать его прилежнее.

ГЛАВА 18

Фекла же ночью той, сняв с рук запястья, дала их привратнику, и была дверь отворена для нее, и вступила она во узилище; а там, дав стражнику зеркальце свое серебряное, вошла она к самому Павлу и слушала, сидя у ног его, о дивных делах Божиих. И ничего не страшился Павел, но вещал в свободе Божией; у не же возрастала вера. И лобызала она оковы его.

ГЛАВА 19

Когда же хватились Феклы домашние ее купно с Фамиридом, пошли чинить о ней сыск на улицах, будто о пропащей; и некто из рабов, несших службу совместно с привратником, донес, что выходила она ночью.

И растянули привратника на пытке, и сказал он им, что входила она ночью к чужестранцу в узилище. И, устремясь туда по слову его, нашли они ее, как бы заточенную силою любви ее.

Исшед оттоле, созвали они чернь и объявили о случившемся игемону.

ГЛАВА 20

И повелел игемон вести Павла пред судилище.

Фекла меж тем не отходила от места того, где учил Павел в заточении своем. И повелел тогда игемон вести ее также пред судилище; она же пошла, в радости ликуя.

Меж тем чернь, когда снова приведен был Павел, шумно вопияла:

— Волшебник он! Истреби его!

Игемон, однако, не без приятности внимал Павлу, учившему о правде Божией; и вот, сотворив совет со своими, призвал он Феклу и вопросил:

— Чего ради не приемлешь ты брака с Фамиридом по закону Иконийскому?

Она же стояла, с Павла очей не сводя, и безмолвствовала: видя же сие, вскричала Феоклия, матерь ее:

— Огнем сожги беззаконницу, огнем сожги безбрачницу посреди театра градского, дабы все жены впредь страшились, ее примером вразумленные!

ГЛАВА 21

И печалился игемон много; и Павла, по бичевании, изверг он за пределы града, Феклу же присудил огнем сжечь.

И тотчас встал он с места своего, и пошел в театр; и вся чернь устремилась туда, желанием зрелища понуждаемая. И как агнец в пустыне ищет, где пастух его, так Фекла искала взором своим Павла. И вот, вперяясь очами в толпу, увидела она Господа, сидевшего во образе Павла, и молвила:

— Сколь несносна была слабость моя, когда пришел Павел поглядеть на меня!

И не сводила с Него глаз; Он же отошел на небеса.

ГЛАВА 22

Меж тем отроки и девицы носили дрова и сено, дабы сожечь Феклу огнем.

Когда ввели ее нагую, заплакал игемон и подивился сущей в ней силе. Палачи же сложили костер и повелели ей взойти на него; сотворив знамение креста, поднялась она на дрова, они же подожгли. И разгорелся огнь великий; но не жег ее огнь, затем что Бог, умилосердясь о ней, шум сотворил подземельный, и осенил ее свыше облак, влаги исполненный и града, и излилось всё вместилище его, отчего многие в опасность пришли и живота лишились.

Огнь же угас, и Фекла спасена была.

ГЛАВА 23

Тою порою пребывал Павел в посте купно с Онисифором, и супружницею его, и чадами его, в склепе отверстом затворясь на пути, ведущем от Икония в Дафну.

Когда же прошло много дней поста их, сказали отроки Павлу:

— Вот, взалкали мы!

И не имели они, где взять им хлебов; ибо оставил Онисифор все дела мира сего и последовал за Павлом со всем домом своим. Но Павел совлек с себя верхнюю ризу свою, подал и сказал:

— Ступай, чадо, купи на это хлебов поболее и неси сюда!

Когда же вышел отрок из склепа, увидел он Феклу недалече, изумился и вопросил:

— Фекла, куда путь держишь?

Она же отвечала:

— Ищу догнать Павла, из среды огня спасшись!

И сказал отрок:

— Ступай сюда, и отведу тебя к нему! ибо стенает он о тебе, и молится, и в посте пребывает уже шесть дней.

ГЛАВА 24

И стала она подле склепа, и взирала на Павла, преклонившего колена, и молившегося, и взывавшего:

— Отче Иисуса, Господа нашего, да не пожжет Феклу огнь, но пребудь с нею Ты, ибо Твоя она!

И тут она, стоя позади, возопияла:

— Отче, сотворивший небо и землю! Отче возлюбленного Сына Твоего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо избавил Ты меня из среды огня, дабы увидеть мне Павла.

И Павел, встав с колен, увидал ее и молвил:

— Боже Сердцеведче, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо скоро внял Ты мне и сотворил мне по молитве моей.

ГЛАВ 25

И был внутри склепа пир любви великий; и ликовали Павел, и Онисифор, и все бывшие с ними. Имели же они хлебов пять, да овощи, да воду, да соль; и радовались о правде Христовой.

И сказала Фекла Павлу:

— Обрежу власы мои и последую за тобою, куда бы ни пошел ты.

Он же ответил:

— Время худое, ты же красива; да не приидет к тебе искушение новое, горшее прежнего, так что не выдержишь ты его, но впадешь в малодушие.

Но молвила Фекла:

— Только положи на меня печать Христову, и не коснется до меня искушение.

И сказал Павел:

— О Фекла, потерпи только; будет тебе купель.

ГЛАВА 26

И отослал Павел Онисифора со всеми домашними его в Иконий, а сам, взяв Феклу с собою, отошел в Антиохию.

Когда же вступили они в город, некий наместник Сирии, по имени Александр, при виде Феклы воспылал к ней страстию и тщился улестить Павла деньгами и дарами.

Павел же не принял и отвечал:

— Не ведаю, о какой женщине говоришь! Не моя она!

А тот, великую имея силу, сам подстерегал ее на улице; она же отнюдь не стерпела того, но Павла призывала и горестно вопияла, подъемля глас свой:

— Не чини насилия чужестраннице! Не чини насилия служительнице Божией! Была я сперва из гражданок Икония, но за то, что брака с Фамиридом не приняла, изгнана из града того.

И сорвала она хламиду с Александра и разодрала ее; и венок сняла с главы его.

И так торжествовала она над ним победу свою.

ГЛАВА 27

Он же, и вожделением к ней уязвляем, и на приключившееся ему поношение негодуя, сделал на нее донос игемону; поелику же не запиралась она ни в чем, осудил ее игемон зверям на растерзание.

Но жены градские восскорбели о приговоре том и вопияли перед судилищем:

— Дурной суд! Неправедный суд!

Фекла же просила только игемона, чтобы ограждена была чистота ее, пока не придет час со зверями сразиться. И вот некая жена богатства великого, рода царского, именем Трифена, у которой перед тем умерла дочь ее, приняла Феклу на сохранение и имела в ней утешение.

ГЛАВА 28

Когда же устроен был бой со зверями, предали ее львице лютой; и царица Трифена провожала ее.

И села Фекла на место возвышенное, львица же прилегла к ногам ее, и весь народ дивился тому. Вина же, поименованная в надписи над главою ее, гласила: «святотатица». Но жены со чадами их вопияли к небу, повторяя:

— О Боже, суд неправедный творится во граде нашем!

И со зрелища того взяла ее Трифена снова к себе; ибо дочь Трифенина Фалконилла, прежде умершая, во сне сказала ей:

— Матушка моя, прими Феклу, странницу одинокую, на место мое, чтобы молила она Бога обо мне и была я через то допущена в обитель упокоения праведных.

ГЛАВА 29

Взяв ее со зрелища того, и скорбела Трифена, что завтра снова предстоит ей бороться со зверями, и ласкалась к ней горячо, словно бы к дочери своей Фалконилле, приговаривая:

— Дитятко мое второе, Фекла, помолись-ка о дочери моей, дабы имела она жизнь вечную; ибо так внушено было мне в сонных видениях.

Та же, нимало не медля, возвысила глас свой и рекла:

— О Боже мой, Сыне Всевышнего, на небесах Сущий, подай ей по желанию сердца ее, чтобы дочерь ее Фалконилла имела жизнь вечную!

И когда сказала она так, запечалилась Трифена, что предстоит такой красоте кинутой быть зверям на пожрание.

ГЛАВА 30

Когда же настало утро, пришел Александр забрать ее, ибо он давал игры; и сказал он:

— Игемон воссел уже на место свое, и чернь уже торопит нас; дай же мне вывести звероборицу.

Тогда возопияла Трифена так, что обратился он в бегство, и причитала:

— После смерти Фалкониллиной вторая скорбь в доме нашем приключается, и нет заступника: ни дочери, ибо скончалась она, ни сродника, ибо одинока я. Боже дочери моей Феклы, заступись за Феклу!

ГЛАВА 31

И посылает игемон воинов, чтобы выводили Феклу.

Трифена же не отходила от нее, но сама рукою своею вела ее и говорила:

— Дочь мою Фалкониллу проводила я в гробницу; тебя же, Фекла, на звероборство провожаю.

И восплакалась Фекла горько, и восстенала ко Господу, говоря:

— Господи Боже, в Кого верую, к Кому прибегаю, Избавивший меня из огня, воздай Трифене за сострадание ее к рабе Твоей и за то, что соблюла меня в чистоте!

ГЛАВА 32

Тут сделался шум, и звериный рык, и народный вопль; и мужи кричали:

— Выводи святотатицу!

Жены же голосили:

— Да погибнет город наш за беззаконие сие! Казни всех нас, проконсул! Горькое зрелище! Кривой суд!

ГЛАВА 33

Фекла же, из руки Трифениной взятая, была совлечена одежд своих и препоясана поясом, только прикрывавшим срам ее, и так брошена на ристалище.

И выпустили на нее львов и медведей; и лютая львица, подбежав, к ногам ее прилегла, и толпа жен возопияла громко. И выбежала на нее медведица; но львица кинулась навстречу и растерзала медведицу. Затем лев, приученный терзать людей, что принадлежал Александру, выбежал на нее; и тогда львица, соплетшись со львом тем в борьбе, испустила дух вместе с ним.

И возопияли жены громче прежнего, видя, что и львица, защитница Феклина, погибла.

ГЛАВА 34

После того выпущены были на нее звери многие; она же стояла, простерши руки свои в молитве.

Когда же окончила она молитву свою, обернулась она и увидала водоем, полный воды многой, и сказала:

— Ныне пора мне омыться.

И вверглась она в воду, рекши:

— Во имя Иисуса Христа, крещаюсь в последний мой день!

Видя это, жены и весь народ стали вопиять с плачем:

— Не ввергайся в воду ту!

Сам игемон прослезился, что такую красоту и тюлени пожрут.

Она же вверглась в воду, призвав имя Иисуса Христа; и тюлени, ослепленные блистанием огня молнийного, замертво всплыли.

И был вокруг нее как бы облак пламенный, так что ни звери ее не касались, ни нагота ее видима не была.

ГЛАВА 35

Когда же пустили в водоем иных зверей, лютее прежних, возопияли жены и принялись кидать кто листье, кто нард, кто касию, кто амом, так что благовоний было премного. А все звери, пущенные в водоем, словно дремой были обуяны и Феклы не трогали.

И сказал Александр игемону:

— Есть у меня быки весьма грозные; привяжем звероборицу к ним.

С отвращением ответствовал игемон:

— Делай как желаешь.

И привязали ее за ноги между быков, быкам же принялись подкладывать к мужскому их естеству железа раскаленные, чтобы они сильнее взбесились и умертвили ее. И вот быки прянули, однако жар от желез пережег веревки, и встала Фекла, словно бы и не вязали ее.

ГЛАВА 36

Меж тем Трифена как стояла подле арены на плитах, так и упала без чувств, и воскликнули служанки ее:

— Умерла царица Трифена!

И остановил игры игемон, и весь город устрашен был; и пал Александр к ногам игемоновым, молвя:

— Сжалься надо мною и над городом сим и умертви скорее звероборицу, чтобы город не разделил погибели ее; ибо если только прослышит о сем кесарь, вскорости погубит вместе с нами и город сей за то, что сродница его, царица Трифена, дух свой испустила на плитах.

ГЛАВА 37

И призвал игемон Феклу к себе из среды зверей, и вопросил ее:

— Кто ты? и что это совершается над тобою, что ни единый из зверей до тебя не коснулся?

Она же отвечала:

— Я есмь раба Бога Живого: совершающееся же надо мною есть милость Бога о Сыне Его, и Его ради ни единый из зверей не коснулся до меня. Ибо Он один — спасения предел и жизни бессмертной полнота; обуреваемым соделывается в Нем прибежище, скорбящим — облегчение, безнадежным — покров, и, чтобы сказать всё в едином слове, если не уверуешь в Него, жить не будешь, но умрешь вовеки.

ГЛАВА 38

Услышав сие, повелел игемон принести ризы и сказал:

— Облеки себя в ризы!

Она же молвила:

— Облекший наготу мою пред зверями, Сей облечет меня в день суда спасением Своим.

И объявил игемон тотчас указ свой, говоря:

— Отпускаю вам Феклу, рабу Божию благочестивую.

И воскликнули жены все гласом великим, и словно бы едиными устами воздали хвалу Богу, говоря:

— Един Бог, Который спас Феклу!

И сотрясся от гласа ликования их весь город.

ГЛАВА 39

Трифена же, услышав весть радостную, вышла со всею толпою Фекле во сретение, и обняла ее, и сказала:

— Ныне верую, что воскресают мертвые; ныне верую, что живет дочерь моя! Войди же в дом, и всё добро мое отпишу на тебя.

Фекла же, войдя с нею, отдыхала в доме ее восемь дней и возвещала слово Божие, и уверовали служанки многие; и была в доме том великая радость.

ГЛАВА 40

Однако Фекла затосковала о Павле и принялась искать его, всюду посылая о нем спрашивать; и было ей возвещено, что он в городе Мирах.

И вот она, взяв с собою отроков и девиц из челяди, препоясавшись и перешивши хитон свой по образу ризы мужской, отошла в Миры. И обрела Она Павла, когда проповедовал он слово Божие, и стала подле него.

Он же изумился духом, видя ее и толпу сущих с нею, и помыслил, не новое ли какое искушение предлежит ей. Но она, глядя на него, сказала ему:

— Омыта я, Павел; Тот, Кто привел тебя ко благовестию, привел и меня к купели.

ГЛАВА 41

И взял ее Павел за руку, и отвел в дом Ермиев, и там услышал от нее о всем, бывшем с нею; и был Павел изумлен весьма, и все внимавшие получили назидание и помолились о Трифене.

После же того восстала Фекла и сказала Павлу:

— Иду в Иконий.

И ответил ей Павел:

— Ступай и учи людей слову Божию.

А Трифена прислала ей много одежд и денег, и Фекла оставила всё это Павлу для раздаяния нищим.

ГЛАВА 42

Сама же Фекла отошла в Иконий, и вошла в дом Онисифоров, и поверглась там на пол, на то место, где восседал некогда Павел, уча словесам Божиим, и восплакалась, говоря:

— Боже мой и Боже дома сего, где воссиял мне свет! Христе Иисусе, Сыне Божий, заступник мой во узилище, заступник пред игемонами, заступник во огне, заступник посреди зверей, Ты еси Бог мой, и Тебе слава вовеки, аминь.

ГЛАВА 43

И узнала она, что Фамирид уж умер, а матерь ее жива; и призвала она матерь свою, и говорила ей так:

— Матушка моя Феоклия, можешь ли уверовать, что жив Господь на небесах? Чего желаешь? Если богатства, подает тебе Господь через меня; если же дочери, вот я перед тобою!

И, таковое принеся свидетельство, отошла она в Селевкию, где, многих просветив словом Божиим, сном добрым опочила.

ПЕСНЬ О НЕВЕСТЕ{31}

ПЕСНЬ О ЖЕМЧУЖИНЕ{32}

Окончилась песнь Иуды Фомы Близнеца, воспетая им в узилище.

ГЛАВА 1

Соломон, сын Давидов, рожден был от жены Уриевой; совершилось же сие так:

Увидел царь Давид жену Уриеву[366] в купальне нагую, и послал Сатана в сердце его похотение страстное, и соблудил с нею Давид; но не только блудное сие дело содеял он, но и убить Урию, мужа им совращенной, умыслил — это он-то, возлюбленный Божий, пророк великий, избранный Богом, между всеми величайший, сладкопения церковного красота, Ветхого и Нового Завета знамение явленное, Богоотец славноименный! Но был он обманут от Велиара,[367] врага злозачинательного, так обманут, как и первозданный оный Адам. И убит был Урия, от Давида на брань посланный, изволением Давидовым и хотением на переднее место поставленный, где и был он покинут и оставлен, дабы, пособляющего не имея, убиту быть; что и совершилось.

Но прежде, нежели совершиться тому, пришел ангел Господень к пророку Нафану,[368] говоря:

— Ступай к Давиду, царю и пророку, и научи его не творить дел беззакония сатанинского.

И восстал Нафан, и пошел уже к Давиду Нафан,[369] но был в пути своем воспрепятствован от Велиара. Обрел бо диавол человека некоего убиенного, нагого, и положил его на пути Нафановом. Видя же мертвеца того, восхотел Нафан предать его погребению; но пока погребал он его, совершил Давид нечестивые дела Сатаны. Узнав же сие, восплакался Нафан и сказал:

— По моей вине совершилось прегрешение сие.

И снова пришел к нему ангел и сказал:

— Через тебя совершилось падение, через тебя будет и восстание; ступай же и обличай беззаконие его.

И сказал Нафан ангелу:

— Как же я, человек бедный, царя буду обличать?

Ангел же молвит ему:

— Я с тобою буду: ты говори, я же страх на него наведу.

И пошел Нафан к Давиду, и поклонился ему земно, и сказал:

— Владыка царь! тяжбу имею с человеком неким и пришел сказать тебе о ней.

Царь же говорит ему:

— Из-за чего же тяжба твоя?

И говорит ему Нафан в притче:

— Владыку имею, что владычит надо мною; и стяжал он овец сотницу и веселится о них. У меня же была овца единая; и отнял ее он, сотницею владеющий, и пожрал ее.

Тогда уразумел Давид деяние, им учиненное, и, восстав с ложа своего, восстенал горько, говоря со слезами:

— Я есмь сотворивший сие!

И начал он с сокрушением сердца говорить псалом пятидесятый,[370] и Нафан с ним; и отпустил ему на будущее Господь Бог грех его.

«Давид родил Соломона от бывшей за Уриею» (Мф. 1:6). И приял Соломон царство Давида, отца своего, и взошел на вершину премудрости и разумения; и цепь родословия его достигла даже до божественного воплощения Господа нашего Иисуса Христа, ибо и Сей из рода и от чресл богоотца Давида есть, дабы исполнилось речение пророческое, глаголющее: «Не отойдет скипетр от Иуды, и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель» (Быт. 49:10). Премудрость же Соломонова подобна была премудрости Адама,[371] первого из человеков. Наставлен же был он в той премудрости частию от дивного Сираха,[372] частию же от вышнего промысла. Знаменуя же премудрость ту, сказал Господь в Евангелиях о царице южной, что приходила от пределов земли послушать премудрости Соломоновой (Мф. 12:42, Лк. 11:31), по достоинству изрекши о ней суждение.

ГЛАВА 2

По причине премудрости таковой обретя дерзновение, восхотел дивный Соломон дом воздвигнуть Господу Богу,[373] прекраснейший и превосходнейший между всеми святилищами земли. И совершилось сие, и воздвигся дом Господа Бога изволением, и премудростию, и зиждительною силою Божиею через премудрого Соломона и через усердие его. И воздвигал храм сей с благоговением великим сам он, и отроки его.

Держал же он одного из отроков своих в любви особливой перед всеми другими, так что и хлеба, и яств, и риз давал ему двойною мерою. Был же отрок сей видом прискорбен и ликом неукрашен; и печалился Соломон, таковым видя его. И в единый из дней говорит он отроку:

— Почему так прискорбен ты? что в жизни сей печалит тебя? не всего ли получаешь ты у меня двойною мерою?

И отвечает отрок царю:

— Так, владыка царь! яства, тобою даваемые, я потребляю всё; однако не радует меня ничто из того, ибо приходит на меня по ночам дух лукавый и нечистый, и теснит меня, и терзает конец перста моего, и соделывает лик мой, каким видишь ты его, прискорбным и неукрашенным.

Услышав же слова сии, сотворил Соломон за него молитву и предстательство ко Господу Богу. И послан был к нему Михаил Архангел[374] с печатию на перстне медяном; и дал он печать ту Соломону, и говорит:

— Дай отроку твоему перстень сей, и пусть хранит его на ложе своем; когда же приступит к нему диавол, пусть поразит его перстнем сим в перси и, связав, отведет его к тебе; ибо должно тебе связать всякого демона силою печати сей Божией и построить дом Божий силою множества демонов купно с человеками.

И взял Соломон печать ту, и возблагодарил Бога Святого; и отошел от него ангел.

Призвав же к себе отрока, дал он ему перстень тот, возвестив поведанное от ангела. И взял отрок печать Божию, и возлег при наступлении вечера на ложе свое; и приступил к нему диавол по обычаю своему. И немедля отрок поражает врага против сердца его печатию Божией. И возопил Сатана гласом жалостным:

— Увы мне, увы мне! Как поработился я царю Соломону?

Отрок же, связав его, отвел к царю Соломону.

ГЛАВА 3

Соломон же, узрев демона, молвит:

— Скажи мне, лукавый душе и нечистый, каково прозвание твое и каково делание твое?[375]

И сказал царю диавол:

— Зовусь я Орния; делание же мое на всё отменно.

И говорит царь:

— Кто есть ангел, упраздняющий силу твою?

А бес:

— От великого архангела Михаила упразднен бываю я с силою моею.

Царь же говорит:

— Можешь ли сотворить что полезное для храма Господня и для созидания его?

Бес же на то:

— Могу силою перстня сего собрать всех демонов пред лицом твоим, и покорить их воле твоей, и строить; и воздвигнешь ты через рабское их служение и послушание храм Господа Вседержителя.

Услышав же сие, возблагодарил Соломон Господа Бога и повелел Орнии купно с перстнем тем и с отроком пойти и собирать демонов. И отошел он, и собрал всех, и ввел их к царю Соломону. Приблизясь же к царю, поклонились они ему земно. И вопросил царь каждого из демонов, что за имя ему, и каково делание его, и от кого из святых ангелов бывает он упраздняем. И исповедали они ему делание свое, и прозвание, и ангела упраздняющего. И повелел он им трудиться на созидание храма.

И нес каждый от них рабское свое служение, на которое поставлен был от Соломона Премудрого. И чудно было видеть, как человеки купно со множествами демонов велением Господа возводили и совершали храм Господень в мире, со всяким тщанием и попечением; и не дерзали демоны даже по случайности вводить человеков в соблазн или обижать их.

ГЛАВА 4

Но единый из мужей, имевших знание точное о созидании храма, пришел в любопрение и раздор с сыном своим, и вели они брань, гневом пыхая и друг друга растерзать вожделея. Исполнясь же ярости всецело, отошел отец к Соломону, со слезами и сетованиями говоря:

— Владыка царь! или смертию казни сына моего за обиду беззаконную, от него мне, отцу его, чинимую, или ясно разумей, что никогда более не приложу руки моей к созиданию храма.

Когда услышал сие царь и задумался, пришел и сын строителя того к царю с таковою же на отца жалобой. Но пока беседовал с ними царь и размышлял, что ответить сыну, обернувшись, увидел он демона Орнию действующего и осклабляющегося; и сказал царь тяжущимся:

— Оставьте меня на малое время.

И ушли они; он же подзывает Орнию и молвит ему:

— Чему смеешься, Орния? над саном ли моим царским насмехаешься, или над судом моим, или над храмом Господним?

И говорит Орния царю:

— Владыка царь, Соломон мудрейший и правосуднейший! Не над царским твоим саном насмехался я, и не над судом твоим, и не над храмом Господним, но над злополучными сими жалобщиками, сиречь, над жалким стариком и над сыном его. Ибо не пройдет и трех дней, и примет сын кончину свою.[376]

И говорит царь к Орнии:

— Отыди и трудись со тщанием, и миром, и покорностию над созиданием храма Господа Бога Вседержителя.

И отошел Орния от места того, и трудился. Царь же призвал обоих тяжущихся и сказал им:

— Ступайте и творите труд ваш пять дней; и после того положу решение и конец тяжбе вашей.

И повелел царь заметить день, в который сказал он сие.

Когда же прошли пять дней, пришел старец к царю унылый и угрюмый, точа слезы из очей, и молвит:

— Умер сын мой, умер, и более не узришь его! меня же оставил он в скорби тягчайшей, и муке сердечной, и плаче нескончаемом. Се, уже не увижу его и на лицо его не погляжу; сокрыт бо он в месте безвидном, и темном, и мрачном.

Изумившись сему, вопрошает царь:

— В какой же день умер он?

И старец отвечает:

— Да в третий день после того, как приходили мы к величеству твоему.

И говорит царь:

— С миром отыди, старец; Господь Бог, Отец всяческого утешения и скорбящих радование, утешит сердце твое, чтобы не скорбеть тебе более. Вспомни, что сын твой человек был, всякий же человек смертен. Так не печалься; всё равно желанного не стяжаешь.

Выслушав сие, старец ушел с сердцем ободренным.

Царь же, призвав Орнию, вопрошает:

— Скажи нам, как провидел ты смерть человека того, духом нечистым будучи?

Орния же говорит:

— Мы, владыка, с небес ниспали долу, прежде ангелами Божьими быв, во свет облеченными. Ныне стали мы бесами, и духами нечистыми, и тьмою, как и сам ты видишь, были же служителями Божьими. Ныне же, Божьим на то повелением, твои мы слуги и пособники соделались. Ниспавши же с небес и быв во Ад ввержены со ужасом, снова возлетаем мы до нижнего предела неба, и ангельские беседы внимаем, и из сего познаем смерть человека за сорок дней. Услышав же сие, прилагаем заботу и рвение, устрояя смерть человеку от огня, или от воды, или от кручи, дабы иметь нам в нем часть некую. Однако через то, что не имеем мы на пределе неба устоя, ниспадаем мы, словно листы с древес, и представляемся человекам, будто звезды падучие, дабы иметь нам славу от человеков.

Царь же на сие:

— Итак, звезды падучие, звездами представляясь, не суть звезды поистине?

Орния же:

— Нет, царь! звезды бо небесные бессмертны суть, и утверждены, и не подвижутся с места своего.

И, услышав сие, отпустил царь Орнию на труд его.

ГЛАВА 5

И был храм воздвигнут; и все цари земные, и первенствующие во князях, и царица Севера, сама Сивилла Премудрая,[377] пришли посмотреть на храм Господень; и принесла Сивилла сама на воздвижение храма древеса многоценные и достославные.

ГЛАВА 6

И послал царь Аравийский к царю Соломону послание:

— Царь Соломон, радуйся! Да ведает величество твое, что в земле нашей обретается демон грозный и могущий, и по три дня возбуждает ветер крепкий, и домы исторгает с места их, и древеса, и скоты, и человеков губит, ввергая их в пропасти земли, и в воду, и во огнь. Итак, если изволит мощь твоя, отряди к нам подмогу, и отжени, и истреби беса того от земли нашей. Если же сотворит сие величество твое, внесем на сотницу и двадцать пять талантов злата, и сребра, и меди.

Прочтя же послание то, повелел царь отроку, перстень имущему, прийти к нему со всякою поспешностию; когда же пришел тот, говорит ему царь:

— Поспешно ступай к царю Аравийскому и возьми перстень тот с собою, и верблюда проворнейшего, и мех новый; и пусть покажет тебе царь место, где веет дух лукавый. Придя же на место то, приложи мех устами его открытыми к выходу из логова духа и дожидайся дня, в который выйдет дух лукавый. Когда же увидишь, что мех наполнился словно бы воздухом, запечатай перстнем уста его, и возверзи на верблюда, и поспешай к нам.

И пошел отрок, и сотворил всё по велению Соломонову, царскому.

На возвратном же пути его говорит демон:

— Отверзи мне, отрок, и покажу тебе место, в коем укрыты камень смарагд[378] и злато многоценное.

Отрок же говорит:

— Пойдем сначала к царю, а после сотворим по велению его.

Когда же скончали они путь свой и явились на место, где был царь, демон, ниспав с верблюда и носясь горе и долу, земно поклонился Соломону. Царь же вопрошает:

— Кто ты и какое тебе имя?

Тот же ответствует:

— Демон я, нарицаемый Ефиппа.

И говорит ему Соломон:

— Можешь ли сотворить мне что полезное?

Ефиппа же на то:

— Могу поднять камень краеугольный, его же отвергли человеки и демоны,[379] и во главу угла положить его.

И повелел царь Ефиппе сотворить сие; и сотворил он сие на глазах царя и всех человеков, стоявших в месте том. Изумясь тому, вопросил царь Ефиппу, не знает ли тот и другого духа, подобного ему. И говорит Ефиппа:

— Есть, царь, и другой дух, в Красном море сидящий и столп порфировый в себе имущий.

И говорит царь:

— Ступай с перстнем и приведи мне его сюда!

И отошел Ефиппа с перстнем тем и, исторгнув демона того с места его, привел его и с ним бесов двух, подъявших столп и несущих по воздуху. Узрев же сие и подивившись, повелел царь им подъять столп, и в воздухе повесить даже до скончания века, и не повергать его более на землю, дабы вреда не чинить роду человеческому.

ГЛАВА 7

И после снова говорит царь Орнии:

— Есть ли и другой какой демон?

И Орния ответствует:

— Много их, о царь! Но есть между всеми единый, величайшую стяжавший силу.

Вопрошает царь:

— Кто же сей, и какую силу имеет он величайшую, и какое имя ему?

Говорит Орния:

— Имя ему Самаил,[380] о царь, и князь он над всем воинством демонским; и полезно тебе, о царь, вовсе не видеть его.

Царь же на то:

— Не твоя то забота, дух лукавый и нечистый! но, взяв перстень, приведи мне его сюда, и елико возможно скорее.

И взял Орния перстень Божий, и отошел на совершение воли царевой.

Соломон же воссел на престол свой и украсился венцом и диадемой державства своего, дабы принять ему Орнию купно с Самаилом; в руке же держал он скипетр царский. Когда же пришли Самаил и Орния к царю, говорит царь Самаилу:

— Кто ты и что за имя тебе?

Тот же молвит:

— Зовусь я Самаил, и я князь над всем воинством демонским.

Царь же на то:

— Можешь ли что сотворить мне?

Тот же молвит:

— Могу дуновением моим унести тебя даже до края земли.[381]

И с сим словом подул, и унес Соломона даже до края земли.

ГЛАВА 8

И прошла слава царева во все пределы земли, и поклонились ему все цари земли и князи, и жертвовал и все на построение храма. В оное же время соплел царь риторскою своею хитростию Песнь Песней. И сказал так: «Стяжал я царство; стяжал певцов и певиц» (ср. Еккл. 2:8). Совершив же писание сие, конец прилагает: «Всё суета сует и суета всяческая» (Еккл. 1:2). Сказал же он и сие: «Над всеми письменами буква хи князь есть».[382]

Благоволением же Божьим огражден был Соломон во царствии своем. И созижден был всечестной храм Божий; созиждено же было в нем всё по образу устроения небесного. И были там Херувимы, и Серафимы, и Шестикрылатые; и позади жертвенника — Многоочитые, и Престолы, и Господства.[383]

Несказуема же красота храма того и неизъяснима есть, и такового не было никогда и не будет.

1. О ЛЬВЕ

Начнем сказывать о льве, царе зверином. Так Иаков, благословляя Иуду,[384] говорил: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается», — и прочая.

Естествослов сказал о льве, что имеет он три свойства.[385]

Первое его свойство таково: когда блуждает он в горах и придет к нему запах охотника, он хвостом своим сокрывает свои следы,[386] дабы не смогли охотники, пройдя по следу его, найти логово его и застигнуть его.

Так и Христос наш,[387] мысленный Лев победивший, от колена Иудина, от корня Давидова, посланный от безначального Отца, сокрыл мысленные следы Свои, сиречь естество божественное. Со Ангелами Ангелом явился,[388] со Архангелами Архангел, со Престолами Престол, со Властями Власть, пока не завершил нисхождения Своего. И сошел во утробу Пресвятой Девы Марии, дабы спасти заблудший род человеческий; «и Слово стало плотию[389] и обитало с нами. А не ведавшие того, сойдя с высот горних, говорили: «Кто есть сей Царь славы?» Тогда Дух Святой говорит: «Господь сил, Он есть Царь славы».[390]

Второе свойство львиное; когда уснет лев в пещере, бодрствуют его очи, пребывая открытыми.

И в Песни Песней Соломон свидетельствует, говоря:

«Я сплю, а сердце мое бодрствует».[391] Тело бо Господа моего почило на кресте. Божество же Его бодрствует одесную Бога и Отца: «се, не воздремлет[392] и не уснет Хранящий Израиля».

Третье свойство львиное: когда львица родит львенка, она мертвым рождает его,[393] и чадо ее ждет, пока отец его, придя на третий день, не подышит ему в лицо и не пробудит его.

Так и Бог наш, Вседержитель, Отец всего сущего, в третий день пробудил Первородного Сына Своего, Сущего прежде всякой твари,[394] Господа нашего, из мертвых. Хорошо сказал Иаков: «возлег и уснул,[395] как лев и как львенок; кто пробудит его?»

2. О ЯЩЕРКЕ СОЛНЕЧНОЙ[396]

Есть ящерка, именуемая солнечной, как утверждает Естествослов. И вот, когда старится она, очи ее слабеют и она слепнет, не видя света солнечного. Как же действует в ней благое естество? Она ищет стену, обращенную на восток, и поднимается на верх стены: при восходе солнца отверзаются у нее очи и делаются опять здравы.

Таковым образом и ты, человече, если носишь одеяние ветхого человека[397] и очи сердца твоего помрачаются, взыщи восходящее Солнце правды, Христа, Бога нашего, что и Востоком именуется[398] пророчески; и Он отверзнет очи сердца твоего.

3. О ХАРАДРИИ

Есть птица, называемая харадрий,[399] как написано во Второзаконии.[400]

Естествослов говорит о ней, что это птица всецело белая, вовсе не имеющая черноты, и внешние ее выделения врачуют слепнущие очи; ее можно встретить во дворцах царских. Если есть кто недужный, через харадрия распознается, будет он жить или умрет. Приносят птицу к болящему на ложе его: отворачивает харадрий лицо свое от болящего, и всё знаю, что тот умрет. Если же недуг у человека к жизни, прострется харадрий к болящему, а болящий к харадрию, и выпивает харадрий недуг болящего,[401] и возлетает в эфир солнечный, и попаляет недуг человека болящего, и расточает, и спасаются совокупно и харадрий, и болящий.

И вот, хорошо отнести всё это к Лицу Спасителя. Ведь Господь наш всецело бел,[402] не имея в Себе никакой черноты; Он сказал, что «идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего».[403] Придя с небес к иудеям, Господь отвратил от них божественное Свое естество; придя же к нам, язычникам, «взяв на Себя наши немощи и понеся болезни»,[404] Он вознес их на древо крестное и все наши немощи и прегрешения изгладил, «восшел на высоту и пленил плен».

Хорошо сказал Естествослов про харадрия.

Но ты мне скажешь, что харадрий по Закону нечист;[405] как же он относится к Лицу Спасителя? Так ведь и змея нечиста; но свидетельствует Иоанн, глаголя: «как Моисей вознес змею в пустыне, так должно вознесену быть Сыну человеческому».[406] Ведь твари двояки: хвалимы и хулимы.[407]

4. О ПЕЛИКАНЕ

Хорошо Давид говорит: «уподобился пеликану в пустыне».[408]

Естествослов сказал о пеликане, что он весьма чадолюбив.[409] Когда родит пеликан птенцов и они немного подрастут, бьют они родителей в лицо; родители же ранят чад и убивают их. Потом сжалятся родители и три дня оплакивают чад, которых убили. На третий же день матерь их ударяет себя в ребро, и кровь ее, сочась на мертвые тела птенцов, воскрешает их.

Так и Господь наш рек в Книге Исаии:[410] «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня». Воспитал нас Содетель всяческого творения и ударили мы Его. Как ударили? «Служили твари вместо Творца».[411] Взойдя на высоту крестную и отворив ребро Свое, Спаситель наш источил кровь и воду во спасение и жизнь вечную. Кровь, как сказано: «взял чашу и благословил»;[412] воду же в крещение покаяния.[413]

Хорошо Естествослов сказал про пеликана.[414]

5. О ФИЛИНЕ

С казал Псалмопевец:[415] «Я стал как филин на развалинах».

Естествослов говорит о филине, что птица эта любит ночь более дня.

Так и Господь наш Иисус Христос возлюбил нас, «сидящих во мраке и тени смертной»,[416] народ языческий, более народа иудейского, улучившего усыновление и праотцев возвещение. Сего ради и сказал Спаситель: «не бойся, малое стадо!»[417] ибо Отец ваш благоволил дать вам царство», — и прочая.

Но ты скажешь мне, что филин нечист по Закону;[418] как же он применяется к Лицу Спасителя? Хорошо, а как Апостол говорит: «не знавшего греха Он сделал за нас грехом?»[419] Он Себя унизил, дабы всех спасти и возвысить.[420]

Итак, хорошо Естествослов сказал про филина.

6. ОБ ОРЛЕ

Давид говорит:[421] «обновляется, подобно орлу, юность твоя».

Естествослов сказал, что когда орел состарится, тяжелеют очи его и перья его и бельма на очах его. Что же он делает? Ищет источник воды чистой, и возлетает в эфир солнечный, и попаляет перья свои ветхие и бельма на очах своих, и слетает к источнику, и погружается в него троекратно, и обновляется, и млад становится.

Таковым же образом и ты, человече, если облечен в ветхого человека[422] и бельма носишь на очах сердца твоего, взыщи источника мысленного, сиречь Слово Божие, прорекшее: «Меня оставили, источник воды живой»,[423] — и возлети на высоту Солнца Правды,[424] сиречь Иисуса Христа, и совлекись ветхого человека с делами его,[425] и погрузись трижды в источник вечный, во имя Отца и Сына и Святого Духа; и совлекись ветхого человека, сиречь ветхого одеяния диавольского, и облекись в нового и по Богу сотворенного, и исполнится на тебе прореченное Давидом: «обновится, подобно орлу, юность твоя».

7. О ПТИЦЕ ФЕНИКСЕ

Господь сказал в Евангелии:[426] «имею власть положить душу мою, и власть имею опять принять ее». Иудеи же негодовали на слово то.

Есть в Индии птица, именуемая феникс.[427] Когда пройдут пятьсот лет, восходит она на древеса ливанские, и насыщает перья свои благовониями, и подает знак жрецу илиопольскому при начале месяца нисана или адара,[428] сиречь фаменофа или фармуфи;[429] и жрец, приняв знак, идет и наполняет алтарь дровами из лозы виноградной. А птица входит в Илиополь, избыточествуя благовониями, и восходит на алтарь, и сама возжигает огонь, и сожигает себя. Наутро же, исследуя алтарь, жрец находит в пепле червячка; на второй день находит он уже птенца феникса, а на третий день находит уже взрослую птицу. И лобызает феникс жреца, и отходит в место свое.

Итак, если птица эта имеет власть умертвить и оживотворить себя самого, как же неразумные иудеи негодуют противу реченного Господом: «имею власть положить душу мою, и власть имею опять принять ее»?

Феникс принимает лицо Спасителя нашего, Который пришел с небес, простерши крылья Свои,[430] благоухания исполненные, сиречь благодетельных словес небесных, дабы и мы в молитве простирали руки наши и распространяли благоухание духовное от доброго нашего жительства.

Итак, хорошо сказал Естествослов о фениксе.

8. О ПТИЦЕ УДОДЕ

Сказано в Писании:[431] «Кто злословит отца своего или матерь, смертию да умрет». И как это бывают некие отцеубийцами и матереубийцами?

Есть птица, именуемая удод. Чада их, если видят родителей своих одряхлевшими, очищают их от старых перьев, и вылизывают очи их, и согревают родителей своих крылами своими, и обновляют их, и делаются те юными. И говорят они родителям своим: «Как вы лелеяли нас в младенчестве нашем, и несли труды и заботы о нас, и кормили нас, так и мы сделали для вас подобное».[432]

И как неразумные человеки не любят родителей своих?

Хорошо сказал Естествослов о удоде.

9. О ДИКОМ ОСЛЕ

Написано в Книге Иова:[433] «Кто пустил дикого осла на свободу?»

Естествослов сказал про дикого осла, что тот есть глава стада; и, если родят ослицы его мужеский пол, отец отсекает детям детородные члены, дабы не давали семени.[434]

Праотцы искали сеять семя телесное; апостолы же, чада духовные, упражнялись в воздержании, взыскав семени духовного, как сказано: «Возвеселись, неплодная,[435] не рождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа». Ветхое семя обетования, новое семя воздержания.

Итак, хорошо Естествослов сказал о диком осле.

11. О ЗМИЕ

Господь сказал в Евангелии Своем:[436] «Итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».

Естествослов сказал о змие, что имеет он четыре свойства.

Первое свойство его такое: когда одряхлеет и недужны бывают очи его и когда захочет стать младым, подвизается и постится сорок дней и сорок ночей,[437] покуда не обвиснет на нем кожа его; ищет он тогда скалу или расселину в скале тесную, и с усилием вдавливает себя в нее, и утесняет тело свое, и так, сложив с себя дряхлость свою, сызнова делается млад. Сим же образом и ты, человече, если хочешь сложить древнюю ветхость мира сего, проведи тело твое через тесные врата и узкий путь, через пощения: «тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь вечную».[438]

Второе свойство змия: когда придет змий к источнику воду пить, не приносит он яда своего с собою, но в норе своей выпускает его.[439] Должно и нам, поспешающим к воде вечной и беспорочной, божественных и небесных словес исполненной, не вносить с собою в Церковь Божию яд злонравия нашего, но всецело извергнуть его из себя и в чистоте приближаться.

Третье свойство змия: когда увидит змий человека нагого, страшится и отступает; когда же увидит его одетым, нападает на него. И мы уразумеем мысленно, что, когда отец наш Адам наг был в Раю, не мог покуситься на него диавол. Итак, если имеешь одеяние ветхого человека, сиречь смоковные листья[440] любострастия, заматеревший во днях лукавых,[441] нападет он на тебя.

Четвертое свойство змия: когда приступит к нему человек, желая умертвить его, всё тело свое предает о смерти, одну лишь главу сохраняя. Должно и нам во время испытания всё тело наше предать на смерть, одну лишь главу сохраняя, сиречь не отрицаясь Христа, как делали святые мученики. «Всякому мужу глава Христос»,[442] как сказано в Писании.

12. О МУРАВЬЕ

Соломон сказывал[443] в Притчах своих: «Пойди к муравью, ленивец».

Естествослов говорил о муравье, что имеет он три свойства.

Первое свойство его такое: когда идут они совокупно, каждый несет ртом своим зерно и те, у кого ничего нет, не говорят обремененным: «Дайте нам от зерен ваших», — и не отнимают силою, но отходят и отыскивают себе. Сие приложимо к притче о девах мудрых и неразумных.[444]

Второе свойство муравья: когда устраивает он запасы зерна в земле, расщепляет он каждое зерно надвое, дабы во время зимы зерна не лопнули и не проросли и не пришлось ему погибать от голода. И познает муравей мудростью своею, когда будет сушь, а когда воздух изольется дождем: и, когда видишь, что муравей несет зерно хлебное вовнутрь норы своей, знай, что погоды будут зимние; если же он выносит корм свой наружу и рассыпает его, знай, что погоды будут ясные. Так и совершенные подвижники рассекают духом речения ветхозаветные, чтобы буква тебя не умертвила;[445] ибо апостол Павел сказал, что «Закон духовен».[446] Прилепившись к нагой букве, иудеи погибли от голода и соделались убийцами святых.

Третье свойство муравья: во время созревания хлебов часто выходит муравей в поле, и поднимается на колосок, и несет вниз зерно, а перед тем, как подниматься ему, он принюхивается к стеблю и по запаху распознает, волчец это или пшеница; и, если это волчец, не поднимается, а если пшеница, поднимается и сносит вниз зерно. Ибо волчец есть пища для скотов, как и в Книге Иова сказано:[447] «Вместо пшеницы вырос мне волчец». Итак, беги от еды скотской и приими пшеницу, сложенную в хранилищах небесных. Ибо волчцу уподобляется учение инославных, пшеница же — самой правой вере Христовой.

13. О СИРЕНАХ И КЕНТАВРАХ

Молвил пророк Исаия:[448] «Демоны, и сирены, и ежи обитать будут в Вавилоне».

Естествослов сказал о сиренах и кентаврах: есть в море существа, именуемые сирены, и голосами своими поют они благозвучно, словно бы музы, и, когда проплывающие мимо услышат напев их, бросаются в море и погибают;[449] и у сирен тех половина до пупа человеческий имеет образ, а другая половина, до конца тела их, образ дикого гуся. Подобно тому и кентавры половину имеют человеческую, а половину от пупа и далее — конскую.

Так и всякий человек с двоящимися мыслями[450] не тверд во всех путях своих. Среди собранных в церкви есть и такие, что образ благочестия имеют,[451] силы же его лишены, и в церкви словно бы как люди, а чуть выйдут из церкви, делаются звери. К ним можно применить сказанное о сиренах и кентаврах, сиречь о сопротивных силах и о смеха достойных еретиках: ибо ласкательством своим и красноречием, словно сирены, обольщают сердца простодушных.[452]

«Худые сообщества развращают добрые нравы».[453]

Итак, хорошо сказал Естествослов про сирен и про кентавров.

14. О ЕЖЕ

Ежи имеют форму шара и обличие свиньи и по всему телу покрыты остриями игл.

Естествослов сказал о еже, что, мол, входит он в виноградник, и поднимается на лозу, и валит гроздья на землю, и приникает к ним, и накалываются гроздья на острия игл его, и относит он их детям своим, и оставляет лозу опустошенной от гроздий.[454] Так и ты, о подвижниче, приблизься к мысленному и истинному винограднику,[455] чтобы лечь тебе в точило мысленное, и быть сохраняему в чертогах Царствия, и быть приняту на алтарь Христов. Что же попускаешь ежа, дух лукавый, входить в сердце твое и опустошать тебя наподобие лозы, не оставляя ни единого грозда?

15. О ЛИСИЦЕ

Естествослов сказал о лисице, что она зверь коварный:[456] а именно, когда сделается голодна и не находит себе в пищу добычи, смотрит, где бы ей найти грязь или мякину, и валится туда, заводя глаза вверх, и втягивает дыхание в себя, и всячески раздувается; и птицы, полагая, будто она умерла, склоняются над нею, чтобы пожирать ее, и так она, восстав, хватает их и съедает. Так и диавол коварен всячески, и все дела его. Желающий вкушать от мяс его умирает. Мяса же его суть: дела блуда, сребролюбия, сладострастия, убийства.

Сего ради и Ирод уподобляется лисице,[457] и книжник, услышавший от Спасителя: «лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда».[458] И в Песни Песней Соломон говорит:[459] «Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники»; и Давид в Псалтири говорит:[460] «Достанутся они в добычу лисицам», — и прочая.

Итак, хорошо Естествослов сказал про лисицу.

16. О ПАНТЕРЕ

Пророк пророчествовал и рек: «Я стал как пантера для Ефрема».[461]

Естествослов сказал, что пантера таковое имеет свойство: ко всем животным весьма дружелюбна, враждебна же к одному только дракону. Притом многоцветна, как хитон Иосифов,[462] и красива, весьма мирная и кроткая. Когда поест и насытится, почивает в норе своей, а на третий день восстает от сна и взывает, вопия гласом великим, и звери, сущие вдали и вблизи, слышат глас ее. От гласа же ее исходит всяческое благоухание ароматов, и звери, следуя за благоуханием гласа пантерина, приходят к ней близко. Так и Господь наш Иисус Христос, в третий день восстав из мертвых, возопиял: «Днесь спасение миру, и видимому, и невидимому»,[463] — и всяческое благоухание подано было нам, дальним и близким,[464] и мир дарован, как сказал Апостол.

А мысленная Премудрость Божия многоцветна, как и в псалме говорится: «Стала Царица одесную Тебя[465] в офирском золоте, в испещренной одежде».

Ничто, сказанное в божественном Писании о птицах и зверях, как уже говорили мы, не бесцельно.

Итак, хорошо Естествослов сказал про пантеру.[466]

22. О ЕДИНОРОГЕ

Псалом говорит:[467] «Мой рог Ты возносишь, как рог единорога».

Естествослов говорит, что единорог такое имеет свойство: это зверь малый,[468] подобный оленю, но весьма грозный: не может охотник приблизиться к нему, по причине избыточествующей его силы. Рог же у него один посреди главы его.[469] И вот, как уловить его? Деву чистую[470] повергают пред ним, и он приникает к персям ее, она же пригревает зверя на персях своих и несет его к царю во дворец. Сказанное о звере этом приложимо к Лицу Спасителя: «Воздвиг рог спасения в дому Давида, отца нашего, рог спасения нам».[471] Ангелы и Силы не возмогли овладеть Им, но обитал Он во чреве истинно чистой Девы Марии. «И Слово стало плотию и обитало с нами».

32. О КАМНЕ АДАМАНТОВОМ

Естествослов сказал об адамантовом камне, что находят его в стране восточной, но не находят во дни, а лишь в ночи.[472] Адамант же неукротимый именуется[473] потому, что всё укрощает, сам же ничем не укрощается. И Господь наш Иисус Христос всех судит, Сам же никем не судим.[474] Сам Он сказал: «Кто из вас обличит Меня в грехе?»[475] Находят Его в ночи, а не во дни. Послушай, что говорит Он: «Народ, сидящий во тьме,[476] увидел свет великий, и сидящим в страхе и тени смертной воссиял свет». Находят же его в стране восточной; истинно, по слову пророка Восток — имя Его,[477] и еще написано в ином месте: «Восходит звезда от Иакова».[478] И люди бывают такие, что адаманту подобны, каков был Иов, муж от востока солнца,[479] которого лукавый не смог укротить, или каковы были апостолы, Христа, Восток свой, возлюбившие, как и Павел говорит в некоем месте: «если ищете доказательства, что Христос говорит во мне»,[480] — он, от иудеев битый палками, в гонениях, в путешествиях, терпевший опасности на реках, опасности от разбойников, опасности от лжебратий;[481] как адамант, он не поддался, но достославно выстоял, не дал победить себя утесняющим. Таков и весь лик пророков и святых.

Итак, хорошо Естествослов сказал о камне адамантовом.