Моё сводное проклятие

8.2

Чёрный купальник замечательно на мне сидит, подчёркивая высокую грудь и тонкую талию. Алекс должен заценить мой наряд. Пусть слюной захлебнётся, рассматривая меня в разных ракурсах.

Если он, конечно, пойдёт в баню.

Мои страхи начинают сбываться, когда на первом этаже я вижу только маму. Она не любит жаркие помещения и резкие перепады температуры, поэтому остаётся в доме. Отчима снова отвлекают телефонные звонки, поэтому в хаммам я захожу одна. Присаживаюсь на влажный горячий кафель, глаза закрываю. Дышу медленно и глубоко, чувствую, как по спине бежит пот. А затем и по всему телу.

Внимательно к звукам прислушиваюсь. Ничего. Может, Алекс уехал к своей любовнице? Но почему он вчера в доме остался? Если бы я верила в сказки, то решила бы, что Алекс меня ждал, хотел удостовериться в моей целости и сохранности.

Но после вчерашнего невозможно и дальше быть наивной романтичной дурой. Пора взрослеть.

Я выхожу из турецкой бани и с разбега прыгаю в маленький бассейн с прохладной водой. Взвизгиваю от прошивающих тело ледяных иголок, фыркаю, когда вода попадает в нос.

Потом иду в русскую баню. Здесь воздух сухой, колючий, тяжёлый. Расстилаю полотенце и ложусь на деревянную поверхность. Ладонь к сердцу прикладываю, оно бешено стучит, несмотря на тлеющую надежду.

Алекс не придёт. И хватит даже мысленно называть его Алексом! Он — Александр, человек, которого я на самом деле не знаю. Ведь раньше я считала его жестоким и холодным, но вчера выяснилось, что он не знал про мой дневник и не смеялся над моими чувствами. А ещё он бывает очень страстным, напористым и эмоциональным.

Да, я совсем не знаю Алекса.

Звук шагов, а затем скрип открывшейся двери раздаются так неожиданно, что я подрываюсь с места.

Он пришёл.

Стоит в одних чёрных шортах и меня взглядом своим ненормальным прожигает. С ног до головы осматривает.

— Милый купальник, — констатирует насмешливо.

Я вновь ложусь на полотенце, только ноги теперь соблазнительно выгибаю и чуть-чуть на бок поворачиваюсь. Так грудь должна казаться больше.

— Любишь в баньке париться? — спрашиваю с лукавой улыбкой.

— Иногда.

Он садится сбоку от меня, закрывает глаза и откидывает голову. Я завороженно смотрю на его расслабленное лицо и полуоткрытые губы. На капельку пота, которая стекает по шее, ключицам, груди. У него шикарное тело, такое бы трогать и трогать без остановки. Щупать, гладить, облизывать.

В бане слишком жарко и душно. Я капитулирую, первой оставляя помещение. В бассейне плаваю, пока ко мне Алекс не присоединяется.

— Ты меня преследуешь? — спрашиваю с вызовом.

— Больно ты мне нужна, — хмыкает он. И смотрит с ноткой снисхождения.

— Вчера была нужна, — пожимаю я плечами.

— Твоё тело. Не ты, — произносит он твёрдо и уверенно. Так что я сквозь землю мечтаю провалиться. Навеки замолчать. Ибо его тон и холодный взгляд снова застаревшую рану во мне расковыривают.

— Тело — это тоже часть меня.

С этими словами я в хаммам иду, прячусь от Алекса в жарком закрытом помещении. Смахиваю влагу с лица, не зная, то ли это испарина от бани, то ли мои непрошеные слёзы.

В вены словно отравленную жидкость впрыскивают. Кислорода не хватает, в ушах звон раздаётся, а перед глазами всё плывёт.

Боже, после недосыпа, головной боли и сильного эмоционального потрясения идти в баню — это самый нелогичный в мире поступок!

Пытаюсь встать, но руки скользят по мокрой поверхности, и я снова плюхаюсь попой на кафель. Разноцветным пятна мелькают перед закрытыми веками, а тело внезапно кажется лёгким, как пёрышко.

А затем меня засасывает в темноту.

— Мика! Мика, ты меня слышишь?

До боли знакомый голос и тепло его рук.

— Чёрт, — хриплю я.

Алекс взволнован: зрачки расширены, голос без привычной стали или издёвки. Я на диванчике лежу, а он держит меня за руку.

— Всё нормально, — бормочу.

— У тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? Кто с похмелья и на голодный желудок идёт в баню?

— Не надо тут, я завтракала.

Хотя что я там съела? Так, кофе выпила и одно печенье через силу в себя запихнула. От яичницы отказалась, тошно было.

Приподнимаюсь на локтях, оглядываюсь. Мы с Алексом одни, видимо, я недавно в обморок грохнулась и никто сюда прийти не успел.

— Спасибо, что помог мне, — тихо говорю.

Я чувствую себя замечательно. Словно и не отключилась в хаммаме несколько минут назад.

Между мной и Алексом такое мизерное расстояние, что я невольно на него смотрю. Клянусь, что не хотела этого делать, однако противостоять его энергетике попросту невозможно.

— У тебя интересный цвет глаз, — замечаю я. — С зелёно-коричневыми вкраплениями около зрачка. Симпатично. У меня такого нет.

— Прибедняешься?

— Ничуть. Вот губы у меня красивые, — нарочно так говорю, помню, с каким восхищением Алекс на них смотрел.

Моя провокация срабатывает. Он опускает взгляд, сглатывает и отодвигается немного. Ладонь свою убирает.

— Тебе надо нормально поесть. И отдохнуть, — сухо бросает Алекс.

— Заботишься обо мне, как старший брат? — иронично вопрошаю я. — Особенно после того, что вчера было?

— А что было-то? Ты же вроде ничего толком не помнишь? — ловит он меня на неосторожной фразе.

Да уж, актриса из меня посредственная. То линзы теряю, то легенду правдоподобную сочинить не могу.

— Ко мне медленно возвращается память.

— Вот оно как.

Алекс поднимается и полотенце протягивает. У меня волосы мокрые, несколько капель стекает по шее к груди.

— Не знаю, что ты задумала, Мика, но мне эти детские игры не интересны. Скоро этот чёртов семейный день закончится, и мы больше не увидимся.

— Ты же говорил, что надолго вернулся…

— Да. Но это не означает, что я буду приходить в дом своего отца каждые выходные. У меня есть дела поважнее.

Я кутаюсь в махровое полотенце, сверху накидываю халат и на ослабевших ногах иду на выход. С меня хватит. Пусть Алекс валит на все четыре стороны, я не буду сильно горевать!