Моё сводное проклятие

5.1

Александр опирается о стену правой рукой. Если повернусь немного, то смогу прикоснуться губами к его запястью. Поцеловать легко и невесомо, а затем провести языком по мужской коже. Вспомнить его запах и вкус.

Боже, я хочу снова ощутить то нервное дребезжание, от которого слабели колени и дрожали пальцы.

— Не понимаю, о чём ты, — бормочу я.

— Да ладно? Тебе напомнить? — он располагает вторую руку на стене. Теперь между нами ничтожные сантиметры остаются.

Я совершаю глубокий вдох. И морщусь. Грудь стальными оковами сжимает. Я проскальзываю под рукой Александра, выбираясь на свободу. Отхожу от него, головой качаю.

Он снова делает мне больно.

— С каких это пор ты пользуешься сладкими духами? — едко интересуюсь я. Складываю руки на груди и рвано дышу, пытаясь скрыть разочарование.

— С тех самых пор, как врушка Кристина оказалась девственницей с зелёными глазами, — невозмутимо отвечает сводный брат. — Не хочешь рассказать, что за цирк ты устроила? Зачем изменила причёску и вставила цветные линзы?

— Мне так захотелось.

— Хотя бы что-то было правдой? История про бывшего тоже выдуманная? — наседает он. Не оставляет даже шанса на передышку.

— Отчасти, — хмыкаю я. — Но история основана на реальных событиях. Жаль, ты о них не помнишь.

— Я не люблю загадки, Мика-Кристина.

— Считай, что я просто захотела лишиться девственности с человеком, которого давно знаю. Вот и всё, — развожу руками. — А теперь позволь мне на праздник вернуться. Нас ждут.

— Ничего страшного, дождутся, — отрезает он. Не пропускает меня, он выход своим телом преградил.

— Что ты хочешь? — возмущённо спрашиваю я. Не понимаю его намерений. — Тебя задел факт собственной невнимательности? Или что? Я понимаю, пять лет — это большой срок, но не узнать собственную сестру — верх идиотизма! Ты вообще на меня никогда не смотрел, да? И мой голос не запомнил?

Я уже не могу остановиться, все претензии ему высказываю. Мой голос срывается, но я продолжаю говорить и говорить. Даже руками всплескиваю от чрезмерной эмоциональности.

— Я всего лишь накрасилась, надела обтягивающее платье и вставила синие линзы. Всё! И ты ни хрена не понял. Хотя до этого мы на протяжении семи месяцев каждый выходные виделись. И даже общались друг с другом. Или у тебя временная потеря памяти? — щёлкаю пальцами прямо перед его носом. Наглею.

Алекс перехватывает мою руку и крепко сжимает. Я вырваться пробую, шиплю, словно разъярённая кошка. Прядь волос выбилась из дурацкого пучка и на лицо мне падает. Видеть мешает.

— Я не запоминаю тех, кто мне не интересен, — ледяным тоном произносит Алекс… Александр.

— Спасибо за правду, — тихо говорю я. Плечи опускаются, я поникаю, меньше становлюсь, незаметнее, ничтожнее. Я догадывалась об этом, что уж.

— Ты младше меня на шесть лет, думаешь, ты правда могла быть мне интересна?

Он продолжает меня уничтожать. Его пальцы тёплые, от его тела исходит жар, но голос безразличный, взгляд непроницаемый. Александр состоит из контрастов.

— Да, я правда так думала. Я хотела с тобой подружиться.

Сначала я действительно искала в нём друга и старшего брата, но потом всё изменилось.

— Я не должен был оправдывать твои ожидания, — дёргает он плечом. — Тем более я понятия о них не имел.

— Естественно, — усмехаюсь горько. — Тебе никогда не нужна была сводная сестра. Ты вообще меня ненавидел.

Александр качает головой, в его глазах живые эмоции проскальзывают. Недоумение, удивление, настороженность.

— Ненависти я к тебе никогда не испытывал, — твёрдо произносит он. Хмурится, окидывая меня быстрым взглядом, и пальцы разжимает, оставляя мою кисть в покое. — Постой, так ты из-за этого Кристиной притворилась? Отомстить мне хотела за то, что я посмел твою безумно интересную персону не заметить?

Каждое его слово отравленным шипом вонзается прямо в сердце. Я делаю судорожный вдох и руки в кулаки сжимаю. Какой же он бессердечный, жестокий, холодный! Как я могла в него влюбиться?

— Иди ты на хрен! — пинаю его кулаком в плечо. — И думай, что хочешь, мне уже плевать.

«Безумно интересная персона» — сказал он с откровенным сарказмом. Выплюнул эти слова мне в лицо. Получается, Александр не ненавидел меня. Ему просто было плевать. Я была для него пустым местом. Обычной девчонкой, голос и внешность которой он даже не запомнил.

Ненависть — это хотя бы про чувства. Безразличие ранит куда сильнее.

— Хочешь сказать, я не разгадал твои мотивы? — не успокаивается Александр.

Но правду он не узнает.

Видимо, он напрочь забыл о том, как прочитал мой личный дневник. На страницах той жёлтой тетрадки я признавалась в своих чувствах, рисовала дурацкие картинки и даже стихи писала. О нём, о своём невыносимом сводном брате.

Он смеялся, пролистывая страницу за страницей.

Но Александр этого не помнит. И не может сложить два плюс два.

Я хотела переспать с ним, потому что до сих пор в него влюблена. А притворилась другой девушкой, чтобы он меня не оттолкнул, не унизил снисходительной улыбкой.

Все мужчины такие глупые или только мой сводный брат?

— Нет, ты не разгадал мои мотивы, — с грустью произношу я. — Но это больше не имеет значения. Та ночь была ошибкой… А теперь я бы хотела на свой праздник вернуться. Позволишь?

Александр медленно кивает и отступает. Он взгляда с меня не сводит, словно пытается в самую душу проникнуть, только я не позволю.

Хватит сохнуть по тому, кто никогда не ответит на мои чувства!

Я разворачиваюсь и вместо лестницы направляюсь в свою комнату. Александр меня узнал, так что можно больше не притворяться собой пятилетней давности. Я давно переросла футболки, очки и небрежные причёски.

Надеваю платье, которое я купила специально ко дню рождения, наношу на лицо лёгкий макияж, вставляю прозрачные линзы в глаза и расчесываю спутанные волосы.

Вот, так намного лучше!

Спускаюсь на летнюю террасу. Мама первой меня замечает, радостно улыбается и подмигивает, одобрив смену имиджа. Отчим поднимается и отодвигает мне стул. Он вообще джентльмен до мозга костей и всегда так себя ведёт: встаёт, когда девушка из-за стола выходит, дверцу машины открывает и руку подаёт. Мне сначала претили такие старомодные заморочки, но потом я даже прониклась его джентльменством.

— Прекрасно выглядишь, — улыбается Василий Андреевич.

— Спасибо.

В горле сухо, лицо и шея гореть начинают. Александр смотрит. Я всей кожей его взгляд ощущаю, всем своим естеством на него реагирую.

Поднимаю голову. До боли закусываю нижнюю губу. В глазах моего сводного брата огонь полыхает, тёмный, злой, нехороший такой огонь. И я не понимаю, что опять сделала не так.