Моё сводное проклятие

17.2

— Куда столько? — ахаю я, когда Алекс возвращается на кухню с бумажными пакетами. — Я всё не съем! Ты обалдел?

— Ничего, значит, мне больше достанется.

— Что, сил никаких не осталось? — любопытничаю я, намекая на наши утренний секс-марафон.

Алекс хмыкает и достаёт какие-то салаты, стейки, роллы. Всё это офигенно пахнет, у меня рот моментально слюной заполняется. Мы долго не вылезали с постели, но мой живот предательски заурчал, и Алекс тут же заказал еду. Заботливый он, однако.

Мы почти ни о чём не разговариваем. Так, смеёмся над разными пустяками, кусаем друг друга, трогаем, целуем, обнимаем. Снова хохочем, как придурочные. Нам на удивление легко вместе, а если следить за своими словами — то вообще всё замечательно.

А ведь раньше я считала Алекса сложным человеком, нелюдимым и грубым. Ошибалась, получается.

— Вкусно, — резюмирую я. — А тебе точно надо в офис? Может, останешься?

— Надо, — вмиг серьёзнеет Алекс. — У отца проблемы небольшие в компании, я их решаю.

— А разве ты… ну, понимаешь, что и как надо делать? — я тут же пугаюсь своего вопроса. — Я хотела сказать, что ты вроде другое образование получал. Это не значит, что я в тебе сомневаюсь!

— Мик, я ничего такого не подумал, — улыбается Алекс. — Да, опыта у меня мало, но в организационных вопросах разобраться я могу. Не переживай.

— Хм, так ты ещё и умный, оказывается? — игриво двигаю бровями и толкаю Алекса в плечо.

— Немного. Не ожидала?

— Ой, будто ты ожидал, что из очкастой зануды я вырасту вполне себе красивой и сексуальной девушкой! — шучу я.

— Не ожидал. Я ошибался.

— Это ты меня так завуалированно красивой и сексуальной назвал? — осторожно уточняю я.

Надо же, иногда говорить то, что думаешь, — это полезно. Алекс кивает, притягивает меня к себе и смачно целует в губы. Отталкиваю его, головой неодобрительно качаю.

— Ты острый, капец!

— Так обо мне ещё никто не отзывался, — хмыкает он.

— У меня теперь губы пылают, — жалуюсь я дальше и прижимаю пальцы к лицу. — Этот суп настолько острый?

— Попробуешь? — указывает Алекс на свой том-ям.

— Не, я, пожалуй, обойдусь без острой пищи. Я же не извращенка.

— Точно? — хрипло спрашивает он. Не на еду намекает, а на наш утренний секс. Он был… очень горячим и откровенным. Я не знала, что способна так быстро раскрепоститься после потери невинности.

— Может, совсем чуть-чуть, — пожимаю плечами. Губы больше не горят, можно снова поцеловать Алекса.

Сажусь к нему на колени, за шею обнимаю, в глаза долго-долго смотрю. В них лукавый огонёк блестит, очаровывает, соблазняет. Никогда не думала, что смогу вот так прямо любоваться Алексом, а он не оттолкнет меня, а наоборот — будет наслаждаться моим присутствием. Ещё и красивой меня считает. Своей. Что бы это не значило.

— К сожалению, мне действительно надо идти, — тяжело вздыхает Алекс, убирая руки с моих бёдер.

— То есть ты отказываешься выслушать мои извращённые пожелания? — облизываю я губы. Нарочно. Алекс на них залипает и не сразу находится с ответом. За этим так приятно наблюдать!

— Не отказываюсь. Вечером мне всё расскажешь. А лучше — покажешь.

— Ну ла-адно, — слезаю с его колен и возвращаюсь к еде. — А что будет вечером?

— Сходим в винный магазин? Ты ведь этого хотела.

Ну вот, я-то этого хотела, а ему что, всё равно, куда идти? Ладно, я уже к мелочам придираюсь. Надо хранить спокойствие.

— Отлично. Они до десяти работают. Успеешь?

— Угу, — Алекс быстро доедает суп, потом на стейк переключается. Удивительно, но даже ест он вполне красиво и эстетично. Я вон с голодухи могу на бургер наброситься и не обращать внимания на соус на губах или ещё какую-нибудь ерунду.

Где-то вибрирует телефон. Я сначала думаю, что это мой, дёргаюсь раздражённо и замечаю, как сильно хмурится Алекс. Бросаю взгляд на его смартфон, но экран увидеть не успеваю. От меня скрывают личность звонящего.

— По работе? — интересуюсь я. Ну и глупость! Стал бы Алекс от меня рабочий номер скрывать.

— Нет, — резко отвечает он.

Наверное, та деваха объявилась, с которой я как-то по телефону разговаривала. Наглое создание.

— Окей, — я поднимаюсь и выбрасываю грязную посуду. Руки мою. Волосы растрёпанные поправляю.

Алекс тоже собирается. На его лице видна тень озабоченности. Захочет — сам обо всём расскажет. Я ведь правильно поступаю, что проглатываю его скупой ответ?

— Хорошего дня, — бросаю Алексу перед уходом.

А он внезапно прижимает меня к стене и целует не только губы, но и шею, плечи, ключицы. Вспыхиваю от этих дерзких несвоевременных ласк, тихонько постанываю.

— Ты специально, — возмущаюсь, когда Алекс отстраняется и проводит большим пальцем по моим губам.

— Да. Хочу, чтобы ты весь день обо мне думала. И вспоминала этот момент.

Он касается языком моих полуоткрытых губ, но глубже не проникает — мучает. Тогда я опускаю руку, бегло исследую его пресс, а затем касаюсь пряжки ремня и сжимаю там. Он твёрдый и напряжённый.

Алекс втягивает воздух сквозь зубы, запечатлевает поцелуй в уголке моих губ и с кривой улыбкой говорит:

— Хорошая попытка.

— Я тоже умею дразнить и возбуждать. Так что думай обо мне весь день, милый.

Сдавленный смех и новый поцелуй. Затем Алекс наконец-то уходит, а я с трудом беру себя в руки и собираюсь в университет.