Мои секреты от миллиардера

Глава 44. До свидания, мой милый

На следующее утро мы проснулись в тишине. Андрей лежал рядом, но ни один из нас не знал, как начать разговор. Мы молча оделись и вместе прошли на кухню. За завтраком не прозвучало ни единого слова. Я ощущала странное, давящее молчание между нами, как будто каждая эмоция, каждое слово застревало где-то между горлом и сердцем, не находя выхода.

После завтрака Андрей сказал, что ему нужно съездить к юристам, чтобы уладить кое-какие дела. Я кивнула, не задавая вопросов. Он осторожно поцеловал меня в лоб, словно прощаясь, и ушел.

Осталась одна, и уже через пару часов в квартиру вошли люди с коробками. Они начали аккуратно собирать его вещи. Я смотрела, как его одежда, книги, личные вещи исчезают из этой квартиры, из того места, которое всего несколько часов назад казалось нашим общим домом. Каждая вещь, уносимая рабочими, будто отрывала кусочек моего сердца. Я стояла посреди комнаты и плакала, не в силах остановить слезы. Боль пронизывала меня до глубины души.

Андрей вернулся в квартиру спустя пару часов. Его лицо было изможденным, но сосредоточенным. В руках он держал документы — бумаги, которые должны были официально сделать меня владелицей квартиры. Я стояла в стороне, наблюдая за каждым его движением, не решаясь начать разговор.

Андрей подошел ко мне и тихо сказал:

— Али, я все уладил. Эти бумаги… — он сделал паузу, глядя на меня, словно проверяя мою реакцию, — Теперь квартира твоя. Ты можешь остаться здесь, как я и обещал.

Он протянул мне документы. Мои руки дрожали, когда я взяла их. Я не могла понять, почему он делает это. Почему оставляет мне такую роскошь, словно пытаясь компенсировать что-то, чего больше нет.

— Андрей, — тихо начала я, отводя взгляд, — ты не обязан это делать. Я… я не прошу тебя ни о чем.

Он покачал головой, его глаза были полны боли.

— Али, это не вопрос обязанностей. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Мне… мне слишком тяжело будет видеть тебя в другом месте. А эта квартира… она станет твоей. Я не могу больше жить здесь, не могу находиться в этом пространстве. Слишком много воспоминаний.

Его голос дрожал. Он избегал смотреть мне в глаза, словно боялся, что наши взгляды разорвут его окончательно.

— Андрей… — начала я, сжимая документы в руках. — Ты уверен? Я могу сама найти себе жилье. Мне уже выплатили компенсацию за аварию.

Он посмотрел на меня, его глаза были полны слез, которые он сдерживал уже несколько минут.

— Али, — он подошел ближе, взял меня за руки, — это не ради тебя. Это ради нас обоих. Мы оба должны начать сначала, но я хочу, чтобы у тебя был шанс на нормальную жизнь. Здесь, в этом месте. Ты заслуживаешь лучшего, и я хочу, чтобы хоть этот шаг был правильным.

Мои глаза наполнились слезами. Я смотрела на него и понимала, что в его поступке была глубокая боль. Он делал это не только ради меня, но и ради своего собственного спасения.

— Спасибо, — прошептала я, не в силах сказать больше.

Мы молчали. Андрей стоял рядом, будто бы готовился к прощанию. Наконец, он глубоко вздохнул, словно набираясь сил.

— Али, я… — его голос дрогнул. Он взял шаг назад, его взгляд метался по комнате, пытаясь найти опору. — Я пойду.

Моё сердце сжалось, когда я осознала, что это действительно конец.

— Ты уходишь? — с трудом вымолвила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Да, — он кивнул, его голос был тихим и напряженным. — Нам обоим нужно двигаться дальше.

— А что будет дальше? — я посмотрела на него в ожидании ответа, который не могла предугадать.

— Я не знаю, — ответил Андрей, избегая моего взгляда. — Но это правильно. Ты заслуживаешь лучшего, Али.

Он сделал еще шаг назад к двери, и в этот момент я поняла, что теряю его навсегда. Слезы снова начали катиться по моим щекам.

— Прощай, Андрей, — сказала я, едва слышно, чувствуя, как внутри меня что-то разрывается.

Андрей подошел ко мне в последний раз, наклонился и нежно поцеловал в лоб. Его губы были теплыми, но этот поцелуй был прощальным.

— Прощай, Али, — прошептал он. — Пожалуйста, будь счастлива.

Он повернулся и медленно вышел за дверь. Она закрылась с тихим щелчком, и я осталась одна.