Моисей. Записки Финееса

Характеристика Иисуса Навина

После смерти Моисея вождем народа Израиля суждено было стать самому достойному — тому, кто сочетал в себе мудрость управителя, знание военного ремесла, благочестие, железную волю, умение угадать настроения и заветные чаяния народа и способность осуществить их, в то же время не угождая людям в их мелочных страстях и желаниях.

Поистине, наш великий пророк и учитель не ошибся в своем выборе! Иисус Навин, его славный преемник, происходил из колена Ефремова и был одним из тех двух праведных и преданных Моисею людей, которым только и было дано из всех, вышедших взрослыми из Египта, увидеть Землю обетованную. При выходе из Египта Иисусу было лет сорок с небольшим, и, следовательно, ко времени вступления в Ханаан — уже за восемьдесят. Но, подобно великому своему предшественнику, и в этом возрасте наш новый вождь был полон сил и неустрашимого мужества.

Может показаться, что задача, стоящая перед Иисусом, была гораздо легче, нежели у его предшественника. Действительно, Иисусу уже не было необходимости преодолевать те неисчислимые трудности, с которыми сталкивался Моисей. Народ, которым руководил Иисус, был совсем не той разношерстной толпой вчерашних рабов, легко переходящих от восторга к унынию и слабо ощущающих свое единство и свою великую цель. Иисус имел перед собой поколение свободных людей. Каковы бы ни были их недостатки, они не мыслили себе возврата к неволе и были готовы пролить кровь, чтобы осуществить давнишнюю мечту об обретении Родины.

Иисус имел дело уже со сложившимся законодательством и готовыми формами управления. Он имел перед собой пример Моисея и не был, как тот, первопроходцем и первооткрывателем. Он мог опереться на опыт и наставления своего святого учителя, он прошел большую, многолетнюю школу управления, он был выпестован Моисеем, как львенок своим грозным родителем и птенец орла — могучей птицей.

Трудность Иисуса в том и состояла, что весь народ привык смотреть на него как на тень Моисея, подобие его и отражение его.

Отмечу, что никогда, ни прежде, ни теперь, мне не доводилось видеть, чтобы ученик столь верно, благоговейно и любовно служил учителю, как Иисус. Мало сказать, что он был беспредельно предан, — он прямо-таки боготворил Моисея!

Я уже упоминал об одном, на первый взгляд, незначительном, но характерном случае. Когда Господь в облаке сошел к старейшинам, Дух почил и на двоих мужах, Елдаде и Модаде, и они начали пророчествовать в нашем стане. Узнав об этом, Иисус обратился к Моисею с просьбой, звучавшей почти как требование: «Господин мой, запрети им делать это!»

Раньше Иисус никогда не осмеливался говорить в таком тоне с пророком и как бы предписывать, что тому надлежит делать. Моисей внимательно пбсмЬтфёд на ванное, даже встревоженное лицо младшего соратника, и на его лице — небывалое дело! — появилась легкая улыбка:

— Уж не ревнуешь ли ты за меня? Нет ничего плохого в том, что эти люди пророчествуют. Я мог бы только мечтать, чтобы Господь послал Духа Своего на всех израильтян[102]. Учитель наш Моисей не рассердился потому, что увидел: Иисус так высоко ставит его, что воспринимает чуть ли как оскорбление и как личный вызов, когда кто-то другой притязает на святость и особое покровительство Бога. По мнению Иисуса, это могло принадлежать только Моисею.

Итак, отныне сыну Навина предстояло действовать, выполнять волю Божью и вести за собой Израиль уже только от своего имени, не опираясь на мощное покровительство. Впрочем, Иисус к тому времени в сражениях с кочевниками и в длительных войнах за господство в Заиорданье уже снискал себе славу умелого вождя.

Приготовления к штурму Иерихона

Впереди был Ханаан, Земля обетованная, земля наших праотцев! Мы стояли на самой ее границе…

От отрогов Ливанских гор до Аравийской пустыни протянулась она неширокой полосой. Всю ее можно пройти из конца в конец в длину за пять дней, а в ширину — за два дня. Дороги купцов и завоевателей, морских и сухопутных, проходят по ее границам. Полки и караваны, движущиеся от берегов Евфрата к берегам Нила и обратно, соприкасаются с ее окраинами. Реками, морями, горами отделена она от других стран и народов, безопасность ее охраняют безводные пустыни на юге и востоке, непроходимые хребты — на севере, суровое Великое море за западе. В ней встречаются Азия, Африка и Европа. Земля добрая, дающая два урожая в год, где в изобилии растут пшеница, ячмень, виноградная лоза, и стройная пальма, и гранатовое дерево, и смоковница, и маслина! Земля щедрая, таящая в недрах серебро, медь, олово и разные металлы! Земля, в которой наш народ будет есть хлеб и ни в чем не будет иметь недостатка[103]. Она неудержимо влекла нас, земля Ханаанская, текущая молоком и медом.

Но нам противостояли испытанные в боях войска ханаанских племен — отряды, прекрасно обученные и обладающие боевыми колесницами. На нашем пути высились хорошо укрепленные города и крепостные бастионы, считавшиеся неприступными.

Чтобы завоевать эту землю, требовалось не только огромное мужество со стороны вождя и его народа, но и помощь Бога. И эта помощь была обещана нашему доблестному предводителю Иисусу Навину.

— Никто не устоит перед тобою во все дни жизни твоей, и как Я был с Моисеем, так буду и с тобою, — так сказал Господь Иисусу сразу после смерти Моисея. И добавил: — Только будь тверд и весьма мужествен.

Иисус пригласил к себе старейшин колен Рувима, Гада и Манассии, напомнил им о некогда данном им Моисею обещании участвовать в войне ради великой общей цели народа Израиля. Старейшины подтвердили клятву.

Иисус долгие часы проводил с бойцами в упражнениях, приучая их сражаться в строю, действовать согласованно, по всем правилам военного искусства, а не так, как разбойничья шайка, которая легко поддается страху и при первой опасности, первом серьезном сопротивлении превращается в испуганное стадо, где каждый заботится только о спасении собственной шкуры. В этой войне победить могла только правильно устроенная и хорошо подготовленная армия, беззаветно подчиняющаяся приказам одного вождя. Никто больше не смел высказывать недовольства и не подчиняться приказам, даже малейшее непослушание на поле боя могло повлечь за собой наказание смертью.

Огромное уважение, которое завоевал Иисус еще при жизни Моисея, облегчило ему выполнение задачи — в короткий срок создать сорокатысячное войско, превосходившее смелостью и мужеством войска всех противников.

Первым делом израильтянам, не имевшим серьезного опыта осады и штурма крепостей, необходимо было сокрушить каменные твердыни Иерихона, который как бы держал в руках ключ от всей Земли обетованной. Обойти их стороной и углубиться в Ханаан, оставив в тылу за собой такую опасность, было бы весьма рискованно.

Иисус привел народ на левый берег Иордана и расположился лагерем в Ситтиме, у горы, на которой испустил дух Моисей. Местность вокруг изумляла нас, привыкших к скудным пустыням, своей красотой и богатой растительностью. На другой стороне реки, примерно в двух часах ходьбы от нее, посреди обширной пальмовой рощи виднелись бойницы и башни. Много раз племена с востока пытались овладеть крепостью, но всегда откатывались назад, потерпев позорное поражение. На протяжении веков Иерихон непреклонно стоял, охраняя вход в Ханаан.

Как опытный полководец, Иисус не желал вслепую бросить свои отряды на штурм твердыни. Ему необходимо было получить самые точные сведения о подступах к городу, силах гарнизона и оборонительных сооружениях, о настроениях и боевом духе противника. Иисус выбрал двух хорошо знакомых ему воинов, памятливых, находчивых и смелых, и поручил им пойти в разведку.

Как блудница Раав спасла разведчиков

Переодевшись в ханаанские одежды, воины под покровом ночи переправились через Иордан.

Спустя многие годы кое-кто по невежеству утверждает, будто они пересекли реку вплавь, но это неправда. Мало кто из нас умел плавать, да и где было этому научиться? Не в пустынях же! Кроме того, появляться в городе в мокрых одеждах было почти равносильно самоубийству — на разведчиков сразу же обратили бы внимание и схватили. Сушить одежды у костра было также довольно опасно, ибо вдоль берега совершала обход стража иерихонцев. Нет, наши ребята переплыли реку на плоту, а затем незаметно пробрались поближе к городу. К утру, когда открылись ворота, они проскользнули за укрепления, смешавшись с толпой торговцев, ремесленников, крестьян, спешивших на базар.

В течение дня разведчики беспрепятственно ходили по улицам, заглядывали в лавки и харчевни, молча вслушиваясь в разговоры городских обывателей, хорошенько осмотрели башни и крепостные стены и даже поднялись на них. Они обнаружили, где находились более уязвимые точки обороны и какие ворота были хуже укреплены. Язык ханаанеев очень схож с нашим, и все, о чем толковали между собой воины, жители Иерихона, обитатели соседних селений, разведчикам было понятно без труда. Сами же они в беседы не вступали, дабы не разоблачить себя выговором, который все же отличался от местного.

Город был очень богат, и овладение им обещало огромную добычу. Жители, как явствовало из их разговоров, были охвачены тревогой и страхом перед неминуемым нападением израильтян. Пытаясь ободрить друг друга, они вспоминали, как успешно в былые времена отражались захватчики, и предрекали такую же судьбу израильскому войску. Но все отлично понимали, что на сей раз противник несравнимо более грозен, ибо покровительствует Предвечный.

Стремясь увидеть и узнать как можно больше, наши лазутчики замешкались дольше, чем следовало, и вечером решили пообедать на постоялом дворе, прилегавшем к городской стене. Там содержала маленькую гостиницу некая Раав. Заведение было довольно грязным и сомнительным, а сама хозяйка пользовалась в городе недоброй славой блудницы. Наши разведчики этого, разумеется, не знали.

Когда настала пора уйти из города, оказалось, что ворота уже заперты. Застигнутые врасплох, лазутчики решили прождать ночь.

Как выяснилось позже, несмотря на все предосторожности, разведчики выдали себя. Один из них вполголоса о чем-то спросил другого, но и этого оказалось достаточным, чтобы кто-то из иерихонцев, находившихся в большом напряжении и бдительно следивших за всеми подозрительными личностями, признал по выговору израильтян и тут же сообщил об этом начальнику стражи. Тот доложил царю, который приказал закрыть ворота раньше обычного времени и схватить соглядатаев. Их путь до крепостной стены был прослежен, стало известно, что они зашли к Раав. К ней были посланы стражники.

Если бы израильтян схватили, их ждала печальная участь быть казненными после жесточайших пыток.

Раав, женщина молодая, но житейски весьма опытная и сообразительная, сразу распознала, откуда чужеземцы. Это были, несомненно, израильтяне — враги ее народа, чьи костры ярко светились ночью на том берегу Иордана. И все-таки она оказала им гостеприимство!

Некоторые говорят, что Раав поступила так из трезвого расчета — чтобы на всякий случай обеспечить снисходительное отношение к себе будущих завоевателей после неминуемого падения города. Я выяснял этот вопрос с нашими разведчиками много позже, они уверяли, что на самом деле все обстояло гораздо сложнее. Можно с уверенностью сказать, что, если бы Раав двигала только холодная предусмотрительность, судьба наших двух ребят была бы незавидной.

Это теперь, задним числом, падение Иерихона и гибель всех его защитников кажется неизбежными. Тогда же никто из жителей города не мог этого знать. Гораздо более логичным и оправданным было бы сразу выдать вражеских лазутчиков, не ввязываясь в рискованную историю, да еще заслужив благоволение властей в качестве бдительной и лояльной гражданки.

Как бы там ни было, увидев в окно направляющихся к ее дому стражников, хозяйка мгновенно смекнула, в чем дело, и сразу предупредила израильтян об опасности.

На кровле заезжего дома были разложены для сушки кучи льна, и в них-то Раав и спрятала разведчиков. И очень вовремя, потому что в дверь уже стучали.

— Где те двое, что приходили к тебе в сумерках? — прозвучал грубый голос.

— Зачем вам они понадобились? — притворно удивилась Раав.

— Это израильтяне, они пришли высмотреть нашу землю, и царь приказал схватить их.

Раав напустила на себя испуганный вид:

— Да, приходили ко мне какие-то люди, почем я знаю, откуда они и какие у них дела?

— Живо выкладывай, куда ты их дела! — прорычал начальник царской стражи.

— Перед тем, как затворили городские ворота, они пошушукались о чем-то и вдруг решили уйти, — отвечала Раав с деланным простодушием.

— Они не сказали, куда собираются улизнуть?

— Нет, я ничего такого не слышала. Да что ж вы время-то теряете? Коли они вам так нужны, гонитесь скорее за ними, может, еще успеете догнать!

Стражи, не до конца доверяя блуднице, обыскали весь дом, однако им не пришло в голову заглянуть под кучу льна. Снопы, сушащиеся на крыше дома, — картина была такой мирной и будничной, что ни у кого не могла вызвать подозрений.

И царские стражи дали себя провести хитрой женщине! Они заставили снова открыть городские ворота и во весь дух пустились за беглецами, домчавшись до самой переправы через Иордан. Не обнаружив ничего сомнительного, они с пустыми руками вернулись в город.

— Верно, соглядатаи успели переправиться через реку и добраться до своих, — виновато доложил начальник стражи царю. Тот впал в неописуемую ярость и приказал без пощады бичевать незадачливых сыщиков: они позволили скрыться вражеским соглядатаям, которые, без сомнения, сумели выведать и унести с собой важнейшие сведения!

Но вернемся в дом Раав. Проводив стражников и убедившись, что те последовали ее лукавому совету, она поднялась на крышу дома и рассказала, какой опасности подвергла себя ради них: если бы обман обнаружился, Раав, естественно, казнили бы, а заодно и всех ее родственников. Тем не менее она обещала и впредь помогать разведчикам, если те поклянутся, что после захвата ее родного города израильтяне сохранят жизнь ей и ее родным.

Разведчики охотно дали такую клятву — они были искренне благодарны Раав за спасение. Впрочем, опасность еще далеко не миновала, и судьба их сейчас по-прежнему находилась в руках этой женщины.

Они спросили, что заставило ее пойти на такой риск и, по сути, на предательство своего народа. Может быть, обида на сограждан, презиравших ее низкое занятие, на судьбу, заставившую вести такое унизительное существование?

Оказалось, не только это. Раав много слышала о могуществе Бога израильтян и о том, что Он отдал нашему народу Иерихон, как и весь Ханаан:

— Все здесь знают, что ваш Бог осушил воды Чермного моря, чтобы вы через него перешли, и что Его властью вы сокрушили царей Аморрейских за Иорданом. И оттого страх и робость поселились в наших сердцах, и дух наш ослабел…

Разведчики обсудили со своей избавительницей, как обеспечить ее безопасность во время грядущего штурма Иерихона. Нужен был какой-то знак, который выделил бы дом Раав и послужил бы ему своего рода охранной грамотой. Договорились о том, что хозяйка вывесит в окошке со стороны улицы ярко-красную веревку — тогда ее дом пощадят после боя. Все свою семью Раав также должна была собрать у себя.

Потом Раав спустила разведчиков с городской стены с помощью той самой красной веревки, направив не по той кратчайшей дороге, по которой их преследовали иерихонцы, а по другой, глухой и более безопасной.

Разведчики ушли в горы, расположенные неподалеку, и затаились там, чтобы обмануть бдительность стражи. Три дня спустя они благополучно переплыли Иордан и сообщили Иисусу все, что узнали. Самыми важными для Иисуса были, пожалуй, сведения не о высоте и ширине крепостных сооружений, а о том, что жители подавлены страхом и в глубине души осознают свою обреченность.

Переправа через Иордан

В лагере был дан приказ, чтобы все заготовили себе пищи на три дня, а ночью войско и весь израильский народ вышли на берег реки и начали переправу.

Это было нелегкое дело. Настала весенняя пора, время жатвы, когда после обильных дождей в горах вода в реке угрожающе прибывала, и в том месте Иордан невозможно было перейти вброд. Мостов через реку не было, а строить их мы не умели, и даже если бы и умели, нам не позволили бы иерихонцы.

Признаюсь, я со страхом поглядывал на мутную, кипящую в бешеном стремлении водную пучину, в которой так легко было утонуть. Не придавал бодрости и вид иерихонских дозорных, стоявших на другом берегу. Уверенные в том, что воды Иордана служат им надежной защитой, они осыпали нас градом оскорблений и насмешек.

Навин был твердо уверен в успехе предприятия, ибо ночью он услышал голос Предвечного, который вновь возвестил израильтянам грядущую победу над народами Ханаана. В назначенный час серебряные трубы подали сигнал, и по манию вождя первыми вошли в реку мы с моим отцом Елеазаром, а вслед за нами и наши сородичи из колена Левия с Ковчегом завета на плечах. Помню тогдашние свои ощущения: скользкое дно под ногами, сильное течение, норовящее сбить с ног, и леденящий холод, проникающий все выше по мере того, как намокала одежда…

Мы с трудом пробирались сквозь бушующие волны, вот уже вода дошла до плеч, мы еле могли устоять на ногах, а идти дальше означало гибель, ибо никто из нас не умел плавать. Но священники упорно шли вперед, уповая на Господа и всей душой веря, что Он не оставит нас.

И вот, когда мы оказались посредине реки, свершилось чудо, напомнившее всем нам чудо перехода через Чермное море! Выше по реке, возле города Адама, Иордан внезапно остановился между каменистыми берегами и вздыбился высокой стеной. Воды, еще находившиеся в русле, быстро стекли в Соленое море, и образовался сухопутный проход.

И куда только исчез весь наш страх! Мы, священники, уже не чувствовали холода от мокрых тяжелых одежд — так и стояли посреди Иордана с Ковчегом завета, как бы сдерживая воду, пока весь народ не перешел реку, не омочив ног.

Не могу передать, какой душевный подъем овладел нами в тот миг: после сорока лет скитаний мы ступили на берег Земли обетованной…

Когда последний израильтянин переправился на другой берег, Иордан снова вошел в свое русло.

В Галгале Иисус разбил лагерь, которому суждено было стать не только местом продолжительной стоянки, но и опорным пунктом для завоевания Ханаана. В лагере царило ликование. Весь день пели песни во славу Всевышнего, а женщины выражали свою благодарность Творцу радостными плясками под сопровождение бубнов и свирелей.

В ознаменование нового чуда Иисус отобрал двенадцать мужей, по одному из каждого колена, и велел достать со дна реки двенадцать камней и уложить их в форме круга, дабы память о великом событии сохранилась вовек.

В Галгале мы в сороковой раз справили праздник Пасхи. Перед этим, готовясь к решающей битве, Иисус имел долгий разговор с моим отцом Елеазаром и по его настоянию приказал восстановить обряд обрезания, которым мы вынужденно пренебрегали за время странствий по пустыне. Старики, в свое время вышедшие из Египта, вымерли, а кое-кто из молодого поколения прилепился к чужим богам и отступил от веры предков. Теперь всем взрослым мужчинам и мальчикам сделали обрезание, что означало возобновление заключенного в Синае союза с Предвечным.

Сразу после этого перестала появляться манна небесная. Да в ней и не было больше нужды, так как тучные и хорошо возделанные поля вокруг Иерихона уже созрели и давали нам зерно, из которого мы выпекали опресноки.

Мы предполагали, что жители окрестных селений, не в силах мириться с тем, что пришельцы пожинают плоды их труда, выступят против нас в поле, но они предпочли спрятаться за крепостными стенами.

Взятие Иерихона

Через несколько недель, когда ранки после обрезания затянулись, началась правильная осада Иерихона. Его жители заперлись за крепостными стенами и больше не смели глумиться над грозными пришельцами.

Когда Иисус осматривал укрепления вражеского города, он вдруг увидел перед собой человека с обнаженным мечом в руке.

— Наш ли ты или из неприятелей наших? — обратился к нему отважный вождь.

— Я вождь воинства Господня, — отвечал незнакомец.

Иисус благоговейно пал ниц, а посланец Небес открыл ему, как может быть взят Иерихон.

Согласно высшему указанию, Иисус велел, чтобы в течение шести дней подряд израильтяне выходили из лагеря и торжественной процессией шествовали вокруг крепостных стен на расстоянии, безопасном от стрел и снарядов.

Во главе шествия стройными рядами маршировали вооруженные воины. Следом за ними шли мы, семь левитов, в полном священническом облачении, и дули в серебряные трубы. Замыкала шествие толпа женщин, детей и стариков в праздничных одеждах. Все молчали, и в весеннем воздухе разносились только пронзительно-звонкие возгласы труб.

Осажденные взбирались на стены, с удивлением и страхом следя за нашими действиями и предчувствуя, что в них скрыт какой-то зловещий и таинственный смысл. Ибо с тех пор, как стоит Иерихон, никогда еще не бывало, чтобы нападавшие вели себя так странно. Тревога нарастала, дух осажденных каждый день подвергался тяжкому испытанию.

На седьмой день Иисус приступил к решающему штурму крепости. На рассвете он снова вывел весь народ из лагеря, но уже не ограничился круговым шествием. Шесть раз израильтяне обошли вокруг стен, храня, как и в предыдущие дни, гробовое молчание. Однако совершая седьмой круг, по знаку полководца мы вдруг крикнули так громко и дружно, что неприступные стены содрогнулись до основания и обрушились со страшным грохотом и подняв тучу пыли. Обломки стен долетали до нас, оцарапав и слегка ушибив нескольких воинов.

Когда облако пыли рассеялось, Иерихон предстал перед нами совершенно беззащитным. Израильские воины с разных сторон ворвались в город и начали истреблять его жителей и сжигать их дома.

Иерихон превратился в одно сплошное пепелище, и не осталось никого, кто мог бы оплакать его судьбу. Сохранили только золото, серебро, медь и железо, ибо ценные металлы заранее были предназначены для строительства храма Господня.

Впрочем, несколько иерихонцев не были настигнуты карающим мечом. Те два наших разведчика, что ходили осматривать город, получили от Иисуса приказ найти домик с ярко-красной веревкой, вывешенной в окошке, и вывести оттуда в безопасное место хозяйку и ее родственников. Израильтяне выполнили клятву. Иисус поблагодарил ее за помощь нашим разведчикам и веру в могущество истинного Бога. Раав была с почетом принята в общество Израиля, ей подарили участок хорошей земли. Насколько я знаю, она начала новую праведную жизнь, вышла замуж за одного из наших, по имени Салмон, у них взрослые дети[104].

Поражение при Гае

Победа над столь мощно укрепленным городом, как Иерихон, и таким способом, который явно свидетельствовал о помощи Высшей силы, была чрезвычайно важна для народа Израиля. Ведь до тех пор мы брали города на левобережье Иордана после битвы в открытом поле. Падение самой славной твердыни наполнило бодростью сердца израильтян. Возможно, успех слегка опьянил нас и заставил забыть об осторожности и о том, что победоносными нас сделала только воля Предвечного.

В гористой местности по соседству с Иерихоном, невдалеке от Вефиля, высились стены укрепленного города Гая — следующей цели нашего наступления. Иисус решил и на этот раз послать вперед разведчиков, чтобы хорошенько высмотреть предместья и укрепления. Посланные вернулись с сообщением, что стены и башни там не такие уж мощные и чтобы взять город, нет нужды использовать все войско — справиться с ними под силу одному отряду. Подробно расспросив разведчиков, Иисус пришел к выводу, что для выполнения этой задачи хватит трех тысяч воинов.

Но увы! Как позже выяснилось, это решение было слишком поспешным и, по правде говоря, самонадеянным. В бою перед городскими воротами израильтяне потерпели сокрушительное поражение, бросились бежать, и противник преследовал их вплоть до города Сабарима.

Высокомерие было наказано, и очень сурово! Трудно было переоценить все тяжелые последствия этого поражения. Наше войско потеряло уверенность в себе, а ханаанеи, напротив, приободрились, решив, будто можно успешно противостоять Израилю, хотя он и слывет непобедимым.

Весь израильский народ погрузился в уныние, и скорбь овладела нами. Скорбь тем сильнейшая, что накануне мы все были вполне уверены, что в любых сражениях Господь сохранит наши войска невредимыми.

Тридцать шесть семей оплакивали погибших сыновей, мужей и братьев. Иисус и все старейшины, разодрав одежды в знак траура, покаяния и смирения, пали ниц перед Скинией и целую ночь молились, прося Предвечного объяснить, почему Он лишил поддержки народ Свой.

И тогда мы узнали страшную вещь: оказывается, кто-то из воинов нарушил священный обет и присвоил себе часть добычи, предназначенной для храма. Это преступление взывало к небу об отмщении; только смерть виновного могла умилостивить Божий гнев.

Ранним утром следующего дня Иисус созвал весь народ, дабы обнаружить святотатца. Всем племенам, родам и семьям предстояло тянуть жребий.

Перст Божий указал сначала на колено Иуды, потом на племя Зары, когда это племя стало подходить по одному человеку, жребий выпал на Ахана, сына Хармия.

Иисус обратился к нему со словами увещевания:

— Сын мой, воздай славу Богу Израиля и откройся перед Ним, объяви всем, что ты сделал.

Ахан пал на колени и признался, что среди добычи нашел царскую мантию, сотканную из золотой парчи, двести сиклей серебра и слиток золота весом в пятьдесят сиклей. Воин не устоял перед искушением, считая несправедливым не иметь личной выгоды от пережитых лишений и опасностей и отказаться в пользу Господа от вещей, в которых Он не нуждается. Воин утаил эти сокровища и закопал их под своим шатром.

Иисус послал проверить эти слова, и украденное Аханом действительно нашли в указанном месте.

Преступника побили камнями, детей его выгнали, а все его имущество сожгли на костре. На месте казни уложили груду камней, дабы это стало памятным знаком для всех, кто когда-либо осмелится нарушить воинскую присягу и преступить Закон.

После этого утихла ярость гнева Господня, и Он сказал Иисусу, что передает в его руки город Гай.

Наученный горьким опытом, наш вождь продумал более осторожный план сражения и решил взять Гай с помощью военной хитрости. Под покровом ночи он оставил неподалеку в ущелье засаду, а сам, как только рассвело, подошел с остальными отрядами к стенам, как бы готовясь к открытому штурму.

Царь города Гая, воодушевленный недавней победой, приказал открыть ворота и вывел все свои войска на врага, рассчитывая в решающем сражении разгромить все наши силы.

После первой короткой схватки Иисус дал сигнал к отступлению. Преследуя якобы разбитого врага, защитники Гая оторвались далеко вперед. Ни одного защитника не осталось внутри крепостных стен, и ворота были открыты. Подобную неосмотрительность можно объяснить только ослеплением гордыни после предыдущей победы.

И уж тут наши войска, сидевшие в засаде, не стали терять время даром! Они овладели крепостью, сея кругом смерть и опустошение. Жители города, только что наблюдавшие за действия своих войск с высоких стен и смеявшиеся над израильтянами, вмиг перешли от величайшего ликования к величайшему предсмертному страху.

Оглянувшись назад, бойцы Гая в ужасе увидели, что их город охвачен пожаром. Преследователи внезапно превратились в жертву, и бежать им было некуда: они оказались между молотом и наковальней, ибо отряд, спаливший город, уже двигался им навстречу. Окруженный со всех сторон противник, несмотря на отчаянное сопротивление, был полностью уничтожен. Не осталось ни одного уцелевшего или успевшего убежать. Всего в тот день погибло двенадцать тысяч жителей Гая.

Захваченную израильтянами богатую добычу, в том числе множество скота и драгоценности, Господь на этот раз разрешил поделить между воинами. Царя же Гая поймали живым и повесили у городских ворот. Его сняли с виселицы только на закате солнца и похоронили в поле под кучей камней. Курган до сих пор считается достопримечательностью.

После взятия двух укрепленных городов под власть народа Израиля перешла обширная часть обетованной земли и мы получили надежный форпост для новых успешных завоеваний. Но прежде чем продолжить движение вперед, народу надлежало подтвердить обязательство свято хранить врученный ему Моисеем от Господа закон. Предвечный, отдав нам Землю обетованную, желал не просто заменить прежних жителей новыми, но истребить нечестивых язычников и поселить на их месте народ избранный и освященный так, чтобы на развалинах погрязшего в пороках мира основалось царство Божие. В свидетельство этого Израиль должен был возобновить клятву пред Господом в самой торжественной обстановке.

Иисус выбил на каменных плитах все законы Моисея. На горе Гевал мы принесли подобающие обильные жертвы. Затем я вместе с другими священниками, взяв Ковчег завета, встали в долине между горами Гаризим и Гевал. Народ, разделенный на две примерно равные части, по шести колен в каждом, расположился на склонах гор. И вот, когда мы провозглашали уставы и повеления Торы, то на благословения исполняющим Закон с горы Гаризим, а на проклятия ослушникам — с горы Гевал народ отвечал громким и единодушным «аминь!» Тем самым каждый израильтянин подтвердил, что сохраняет верность Господу, никогда от Него не отойдет и готов принять на себя как милость, так и кару Господню.

Место, где произошло это памятное событие, располагало к благоговейному настрою души и возвышенным чувствам. Кругом волнообразно шли холмы, зеленевшие виноградниками и садами. Среди них изумрудной полосой тянулась Сихемская долина — та самая, где за пять веков до нас Авраам воздвиг свой первый жертвенник Богу и где Иаков впервые поставил свои шатры в стране обетованной[105]. С вершин Гаризима и Гевала перед нами виднелась прекрасная картина всей средней части Ханаана. На севере возвышались Гелвуя, Фавор, Кармиль, а далее — убеленный снегами северный страж земли — Хермон. К востоку сверкали на солнце воды Геннисаретского моря, или Кинерета, от него тянулась темно-синяя лента Иордана. Впереди виднелось Великое Западное море и окаймляющая его песчаная полоса…

Вся Земля обетованная в тот день стала свидетельницей клятвы Израиля, и вся она, с ее горами, озерами, холмами и долинами, нивами и пастбищами, была торжественно посвящена Господу!

Хитрость жителей Гаваона

Между тем, стоустая молва о победах наших войск разнеслась далеко. Жители Ханаана не удивились бы, поведи мы себя как обычные захватчики, которые набирают побольше рабов и добычи и, насытившись, уходят к себе. Но мы показали себя народом, пришедшим в чужие пределы не как грабитель, но как хозяин, вернувшийся в дом, который по праву принадлежит ему. Это наводило особенный ужас на туземцев и заставляло трепетать от страха их сердца.

И тогда кое-кто из местных племен, не надеясь выстоять против отважных завоевателей и сознавая, что им грозит та же участь, решили прибегнуть к хитрости.

Примерно в четырех часах ходьбы к юго-западу от Иерихона находился процветающий город Гаваон. Жители его, наслаждаясь богатством и покоем, не отличались воинственностью нрава. Видя отвагу и неукротимость израильтян, гаваонцы прекрасно понимали, что у них нет надежды на спасение, если дело дойдет до схватки. Значит, необходимо любой ценой избежать вооруженного столкновения! Однако горожане, столь же осмотрительные, сколь и малодушные, справедливо полагали, что мы не захотим вести переговоры о мире с городом, который стоит на пути нашего победоносного продвижения и представляет собой легкую и заманчивую военную добычу.

Каким же образом склонить Иисуса к заключению союза? Гаваонцы прекрасно понимали, что бесполезно просить пощады у Иисуса, раз он задался целью истребить весь ханаанейский народ.

Был придуман простой, при этом довольно остроумный и забавный план. Теперь, по прошествии многих лет, мне трудно сердиться на изобретательных гаваонцев, хотя в свое время их проделка вызывала у нас не веселую улыбку, а возмущение.

Итак, справедливо рассудив, что израильтяне плохо знают местность, куда пришли, старейшины Гаваона запасли какие-то жуткие, покрытые зеленой плесенью сухари, взяли у своих нищих самое рваное платье, самые изношенные и дырявые сандалии, самые старые и потертые мехи для воды. И с таким снаряжением они явились к Иисусу, который после побед в Иерихоне и Гае вернулся в стан в Галгале.

От имени своего народа послы предложили заключить с Израилем союз. При этом они, естественно, не объявили себя ханаанеями, но, напротив, сказали, что ничего общего с ними не имеют.

Название города Иисусу ничего не говорило (на это хитрецы и рассчитывали), он стал уточнять, где же расположен этот самый Гаваон, представители которого так настойчиво ищут дружбы с нами.

— Мы пришли издалека, ибо слава твоя дошла и до нас, — подобострастно говорили послы. — Большая честь для нас стать союзником такого смелого народа, ведомого таким искусным и знаменитым полководцем. Но и для Израиля будет выгоднее иметь нас в союзниках, а не в противниках…

Уж не знаю, что больше убедило Иисуса — их льстивые речи либо утомленный вид, заплатанная одежда, жалкого вида кожаные бурдюки и заплесневелые сухари (которые, по словам гаваонцев, были свежеиспеченным хлебом в начале их путешествия).

Короче говоря, Иисус склонился к тому, чтобы заключить союз с царем Гаваона. Как он позже объяснял моему отцу Елеазару и ближайшим друзьям, решающую роль сыграло желание образовать брешь в рядах остальных ханаанских царей. Ведь те в это время, как говорили, собирались объединиться против нас.

Союз с Гаваоном был заключен, Навин дал торжественную клятву пред Господом…

Однако вскоре наше войско пришло в нагорную часть страны, и мы с негодованием узнали, что стали жертвой тонкого обмана! Жаждавшие добычи военачальники настойчиво требовали от Иисуса, чтобы он разрешил им примерно наказать хитрецов, сумевших так провести нашего мудрого и многоопытного вождя.

Иисус вызвал старейшин гаваонцев и принялся гневно упрекать их. Те смиренно заявили, что у них не было другого способа, кроме хитрости, чтобы избавить свой город от гибели.

Думаю, что у Иисуса возникало желание поквитаться с людьми, по сути дела, выставившими его на посмешище. Но… клятва есть клятва, нарушить ее — страшный грех. Отец мой Елеазар и я были решительно против того, чтобы нарушить обещание, данное именем Бога, и Иисус вынужден был вопреки собственной воле свято соблюдать заключенный договор.

Жители Гаваона избежали смерти, однако были обречены на унижение. Они и их потомки выполняли самые низкие обязанности и привлекались на общественные работы: рубили дрова и носили воду израильтянам.

Солнце остановилоь нал Гаваоном

Народы Ханаана, убедившись, что каждый из них в одиночку не способен выстоять против израильтян, решили забыть прежние распри и недовольства и заключить оборонительный союз. К этому подталкивало и отпадение Гаваона. Иерусалимский царь Адониседек был особенно обеспокоен, узнав о трусливом поведении жителей Гаваона. Он опасался, что и другие ханаанские племена могут последовать их примеру. Гаваонцев следовало жестоко проучить, чтобы отбить у других охоту заискивать перед завоевателями.

И вот, под предводительством Адониседека присоединившиеся к нему цари Хеврона, Лахиса, Еглома, Иармуфа с большими вооруженными отрядами подошли к стенам города, который предпочел жить в унижении вместо того, чтобы мужественно бороться с захватчиками.

Жители Гаваона успели предупредить Иисуса об опасности. Израильское войско немедленно выступило из Галгала и ускоренным маршем в течение всей ночи двигалось на защиту нового союзника. Израильтяне неожиданно появились близ вражеского лагеря. Разгорелся страшный бой, в котором ханаанские цари были разгромлены наголову. Это была жуткая резня! Такого кровопролития не припомню ни до, ни после…

Посрамленные неприятельские вожди в страхе бежали, оставив на поле боя множество трупов. Вдобавок ко всем бедам на отступавших обрушился с неба страшный град. Огромные, как камни, куски льда погубили больше врагов, чем наши мечи и стрелы.

Солнце уже клонилось к вечеру, а преследование еще не было закончено. Только приближающаяся ночная тьма могла спасти ханаанеев, еще недавно столь наглых и самонадеянных, от окончательной гибели.

И тогда Иисус, сильный верою во всемогущество Божие, торжественно провозгласил:

И было по слову его: солнце и луна остановились на небе и светили до тех пор, пока наши воины окончательно не расправились с врагами!

И не было такого дня ни прежде, ни после того, в который Господь так слушал бы гласа человеческого, ибо Господь сражался за Израиль. Это небывалое чудо снова показало израильтянам, сколь бесконечно могущество нашего Помощника и Покровителя. Одновременно это еще больше устрашило наших врагов, ибо теперь они окончательно убедились, что сами боги их, каковыми они считали солнце и луну, стали на сторону народа-завоевателя.

Мне довелось слышать легенду, будто сражение происходило вечером в пятницу и Господь для того удлинил день, чтобы израильтянам не пришлось нарушить святую субботу. Это не более чем красивая сказка. Как очевидец могу со всей ответственностью заявить, что тот день, третий день четвертого месяца[106], был в неделе пятым, а не шестым.

Мы заняли ханаанейские города, не встретив никакого сопротивления. В суматохе бегства все пятеро царей спрятались в пещере близ города Македа. По приказу Иисуса вход в пещеру завалили камнями, а после боя пленных привели к вождю израильтян. И тогда Иисус повелел начальникам племен в знак торжества наступить ногами на царские шеи!

— Будьте тверды и мужественны, — повторил Иисус слова, сказанные ему самому Господом. — Ничего не бойтесь, ибо так же, как с этими царями, сделает Господь со всеми, кто осмелится стать на нашем пути.

Потом, согласно военному обычаю, царственных пленников повесили. Они висели целый день, и только после захода солнца их сняли с веревок и бросили в ту самую пещеру, где они раньше прятались. Эта общая могила, заваленная огромными камнями, сохранилась до сих пор, пусть она напоминает вам, дети мои, о великой победе ваших отцов и дедов!

Покорение северного Ханаана

Теперь завоевание пошло легко и быстро. Наши войска совершали молниеносные переходы, города падали один за другим, и вскоре была покорена вся южная часть обетованной земли, вся территория от Кадеша до Газы. На Юге непокоренными остались всего два-три хорошо укрепленных города, обитатели которых были охвачены ужасом.

Взяв города Макед, Ливну, Лахне, Еглон, Хеврон и Давир, Иисус вернулся в лагерь в Галгале, решив дать своим усталым воинам заслуженный отдых и подготовить их к новым сражениям.

Теперь оставалось покорить северную половину Земли обетованной. Цари маленьких северных государств долгое время без особой тревоги следили за победоносным шествием Израиля. Лишь после того, как пали укрепленные города в середине Ханаана, до них дошло, что небывалая опасность угрожает и им.

Перед лицом надвигающейся грозы северные племена образовали новый союз под предводительством Иавина, царя асорского. К нему присоединились почти все властители, чьи земли простирались вдоль морского побережья до горы Кармиль, и в горных и долинах, тянувшихся к северу до горы Хермон.

Многочисленная, как морской песок, армия северян собралась у вод озера Меромского. Главную ее силу составляла конница, множество боевых колесниц. В прежние времена нашим воинам трудно было устоять перед столь грозным оружием. Но Господь вновь явился Иисусу, ободрив его и указав способ, как бороться с конницей.

Вдохновленный верой и опираясь на свой военный опыт, наш славный полководец внезапно напал на воинство Иавина, приказав лучшим отрядам резать коням сухожилия. Яростный бой увенчался полной нашей победой. Преследуя разбитого врага, мы перебили всех его воинов, жалкие остатки рассеялись без следа. Поле боя было усеяно убитыми людьми, конскими трупами и догорающими колесницами.

Город Асор, как зачинщик, был предан огню, жители его истреблены, а все их богатства сделались добычей победителей. Драгоценные одежды, золотые и серебряные слитки и украшения были справедливо разделены между племенами Израиля.

Разделение Ханаана между коленами Израиля

Эта блестящая победа отдала в наши руки всю Землю обетованную вплоть до Ваал-Гада в долине Ливанской. Не осталось уже никого, кто был бы в состоянии оказать Израилю серьезное противодействие, хотя в тылу мы имели непокоренный Иерусалим и несколько еще не взятых укреплений в горах и на побережье. Взять их представлялось делом тем более нелегким, что жители этих городов, охваченные смертельным страхом перед Израилем, спешно делали все возможное, дабы превратить крепости в неприступные.

Покорение Ханаана длилось уже семь лет, в ходе его были завоеваны земли семи народов, в битвах с нами погиб тридцать один царь и великое множество князей и начальников рангом пониже. Но наши воины были утомлены. Все сильнее проявлялось в народе желание не только одерживать победы, но и пользоваться их плодами. Дошло до того, что отряды заиорданских колен, давно не видевшие своих жен и детей, стали просить Иисуса отпустить их в свои владения.

Иисус раздумывал, советовался с Елеазаром, со мной и другими священниками. С чисто военной точки зрения следовало продолжить завоевания, направить войска для уничтожения и вытеснения уцелевших небольших ханаанейских отрядов, осады оставшихся непокоренными городов. Они по-прежнему представляли собой угрозу, и не столько опять-таки в чисто военном отношении, сколько в качестве носителей языческого соблазна, духа нечестивости.

Однако полководец, будучи истинно мудрым вождем, должен был учитывать и настроения народа, вполне естественное стремление наконец-то заняться хозяйством, обжить дома, ухаживать за рощами и виноградниками.

После долгих размышлений Иисус решил все-таки пойти навстречу желаниям своих бойцов. И успокоилась земля от войны!

Настало время на деле осуществить то, о чем позаботился Моисей перед своей смертью — разделить Землю обетованную между коленами Израиля. Напомню, что потомкам Рувима и Гада, а также половине племени Манассии достались в удел земли за Иорданом, а левитам не полагалось особой территории. Так что раздел коснулся девяти колен и половины колена Манассии.

Первый жребий достался колену Иуды: обширный округ с Хевроном в средине. Рядом, южнее, получили удел потомки Симеона. Самая северная часть земли стала уделом сынов Неффалимовых, колену Асира был назначен участок вдоль моря — длинная полоса от границ Сидона до горы Кармиль. Колено Завулона заняло поперечную полосу земли между озером Геннисаретским и Великим Западным морем. К югу, одно за другим, расположились колена Иссахара, вторая половина Манассии и Ефрема.

В наделе Манассии оказалось немало уцелевших ханаанеев, полное истребление или изгнание их потребовало бы слишком много времени. Старейшины колена смирились с неизбежным злом, ограничившись тем, что со всех чужаков стали взимать дань. Племени Ефрема, надо признать, повезло больше других; оно заняло самое выгодное положение в самой средине Земли обетованной, имея выход и к Иордану, и к Великому морю, а главное, в его уделе находятся самые важные и славные города Силом, Рама, Вефиль.

В южной половине страны западная часть, втиснутая между морем и горами, выпала немногочисленному колену Дана, Вениаминово племя расположилось по равнине Иерихонской и долине Иордана до Соленого моря, в этом уделе оказалась непокоренная крепость Иерусалим.

Таким образом Ханаан был разделен на десять округов. Заиорданские наделы, как вы знаете, славятся отменными пастбищами, северные и средние богаты пахотными землями, а южные изобильны виноградниками и масличными рощами.

По указанию Господа особый надел был предоставлен нашему вождю Иисусу — небольшой город Фамиаф-Саран, лежавший на горе Ефремовой.

Наше колено, потомки Левия, осталось без земельного надела, однако нам выделили среди различных колен сорок восемь городов и селений с окружающими их угодьями на две тысячи локтей. С тех пор и по сей день левиты получают доходы на свое содержание от разведения скота и десятин, взимаемых с остальных колен Израиля. Из своих доходов левиты, в свою очередь, отдают десятую часть своих доходов нам, священникам. Моей семье, потомкам Аарона, предоставлено 13 городов в коленах Иуды, Симеона и Вениамина.

Общим связующим началом для разных племен избранного народа служит Скиния с Ковчегом завета. Иисус распорядился перенести ее в Силом, что в колене Ефрема, ибо этот город, как я сказал выше, находится в средней и самой защищенной части Земли обетованной, и местность вокруг него отличается красотой. Силом стал первой нашей столицей, равно дорогой для израильтян из любого колена и равно почитаемой всеми рассеявшимися племенами. Здесь будет находиться Скиния до тех пор, пока обстоятельства не позволят народу Израиля построить огромный и великолепный храм.

«Таким образом отдал Господь Израилю всю землю, которую дать клялся отцам их; и никто из всех врагов их не устоял против них; и всех врагов их предал Господь в руки их. Не осталось не исполнившимся ни одно слово из всех добрых слов, которые говорил Господь дому Израилеву; все сбылось»[107].

Недоразумение с заиорданскими племенами

Племена Рувима, Гада и Манассии, выполнив обещание, данное Моисею, пожелали теперь вернуться в свои владения за Иорданом. Иисус Навин поблагодарил их за ревностное служение общему делу, благословил и напутствовал, увещевая неуклонно держаться веры в единого истинного Бога.

— С великим богатством возвращаетесь вы в шатры ваши, — сказал он. — С великим множеством скота, с серебром, с золотом, с медью и с железом; разделите же добычу, взятую у врагов ваших, с братьями своими.

С огромной добычей воины отправились за Иордан и у места первого нашего перехода через реку воздвигли большой алтарь, на котором вознесли жертвы Господу. Казалось бы, весьма похвальное дело. Однако весть об этом крайне встревожила остальные колена. Они решили, что, устроив свой жертвенник, потомки Рувима, Гада и Манассии тем самым нарушили права, принадлежавшие исключительно священникам Силома. Заиорданцев заподозрили в желании отделиться от Израиля.

Негодование было столь велико, что в Силоме стихийно стали собираться воины, а старейшины принялись уговаривать Иисуса возглавить поход против мятежных, как они считали, племен и покарать их так же, как мы карали отступников на равнине Моава.

Иисус немедленно пригласил на совет ближайших сподвижников, в числе которых был и я, Финеес. Всех нас угнетало, что, не успев как следует обосноваться в Земле обетованной, народ Израиля уже оказался перед угрозой раскола и братоубийственной войны. Такая война, пока мы не вполне укрепились в завоеванной стране, могла привести к самым пагубным последствиям.

В то же время всем нам было ясно, что попытка отделения и своевольства, коль скоро она действительно имела место, должна быть подавлена еще в зародыше.

Посовещавшись, мы решили послать в землю Галаадскую десять священников от всех колен. Возглавить посольство поручили мне, Финеесу.

Прибыв в Галаад, я обратился к представителям заиорданских колен с увещеванием:

— Как могли пойти на такое преступление пред Богом Израиля? Из-за вас Господь прогневается на весь народ.

Я говорил, что прегрешение слишком велико, чтобы его можно было простить, и не дает оснований надеяться, что преступники когда-нибудь исправятся. Не думайте, будто, перейдя через реку, вы оказались вне власти Предвечного!

Старейшины колен Рувимова, Гадова и половины Манассиина горячо возражали против обвинения, будто они посягнули на права Силома. Они принялись уверять нас в том, что жертвенник, вознесенный над Иорданом, был задуман как выражение благодарности Богу за победы и свидетельство не отделения, но, напротив, единства всего Израиля.

По правде говоря, эти объяснения выглядели не слишком убедительными. Кроме того, наши доверенные люди подтвердили, что было, было у заиорданцев стремление пусть не отделиться, но как-то обособиться, подчеркнуть свое выдающееся значение в войне. Разумеется, они не предполагали, что дело может приобрести такой скверный оборот, и перед угрозой войны со всем Израилем пошли на попятный.

Как бы там ни было, нам вовсе не улыбалось довести противоречие до междоусобицы. Мы сделали вид, что согласились с заиорданцами. Теперь можно было быть уверенными, что перепуганные племена впредь никогда не осмелятся нарушать Завет.

Вернувшись в Силом, я рассказал Иисусу со всеми подробностями и получил от него полное одобрение своим действиям. Всем же прочим начальникам и старейшинам мы представили случившееся как простое недоразумение. Страсти улеглись, тем и кончился этот эпизод, памятный мне значительностью не того события, которое произошло в действительности, но того, которое могло произойти, если бы наше посольство к заиорданцам не проявило ловкости и искусства в ведении переговоров.

Кончина Иисуса Навина

Из Силома Иисус Навин продолжал мирно управлять народом до самой смерти. Все правление его продолжалось двадцать пять лет. Наконец, войдя в преклонные года и предвидя, как Моисей, близкую кончину, он призвал к себе начальников всех колен и обратился к ним с прочувственными и продуманными словами. Он напомнил обо всем, что было сделано Господом для народа Израиля, о Его обещании сделать весь Ханнан нашим владением и изгнать всех язычников, если Израиль будет по-прежнему верен Предвечному.

Это же мудрое увещевание Иисус повторил и в Сихеме, священном городе Авраама и Исаака, и закончил свою предсмертную речь так:

— Итак, бойтесь Господа и служите Ему в чистоте и искренности; отвергните чужих богов, а служите только Господу. Если же вы хотите отречься от Господа, можете служить кому угодно, но я и моя семья будут верны Ему до последних дней, ибо Он свят.

Обиженный таким предположением, народ стал с рыданиями кричать:

— Нет, не говори так, учитель наш и господин наш! Никогда не будет того, чтобы мы оставили Господа и стали служить другим богам!

Иисус умиротворенно улыбнулся и велел записать эти слова в книгу Закона, и положить огромный камень под дубом у святилища, сказав народу: «Пусть этот камень будет свидетелем против вас, если вы когда-нибудь солжете пред Господом, Отцом вашим».

Отпустив затем собравшихся по своим уделам, он мирно, в полном сознании, с умиротворенной улыбкой на лице скончался. Было ему около 110 лет. Его похоронили на горе Ефремовой в его уделе в Фамиаф-Сараи. В его гробницу положили каменные ножи, которыми было совершено обрезание израильтян, когда они перешли границы Ханаана.

Ненадолго пережил смерть своего старшего друга и сподвижника мой отец, первосвященник Елеазар, хотя был значительно моложе его. Перед тем, как расстаться с жизнью, Елеазар успел написать в Книге такие слова: «И служил Израиль Господу во все дни Иисуса и во все дни старейшин, жизнь которых продлилась после Иисуса».

Дальнейшие успехи израильтян

После смерти двух великих израильских мужей наши враги воспряли духом. Близ города Везеки ханаанеи собрали новое войско и рассчитывали напасть на ближайший к ним удел колена Иуды.

Старейшины колена Иуды, на долю которого выпадало возглавить борьбу, договорились с коленом Симеона о взаимной помощи. Два эти славных племени, сойдясь с возрожденным войском ханаанеев, одержали новую блестящую победу, перебив более десяти тысяч врагов, остальных же рассеяв без следа.

Царь Везека, дотоле непобедимый, отрубал руки и ноги захваченным в плен военачальникам и таким образом обошелся с семьюдесятью двумя вождями. Теперь точно так же поступили с ним самим, дабы он на своем примере убедился, что Господь всегда воздает по заслугам.

Вслед за тем наши войска направились к Хеврону. Там пришлось сражаться с остатками племени гигантов, изумлявших чудовищным ростом и страшным видом. К счастью, их было немного, и наши лучники поразили их на расстоянии, не допуская до рукопашной схватки, в которой один такой дикарь легко мог бы победить десять обычных людей.

Я напомнил народу о пожелании Моисея достойно вознаградить Халева, одного из тех разведчиков, которых наш вождь когда-то посылал в Ханаан. Следовало уделить земли и родственникам Моисея со стороны жены — детям и внукам его тестя Рагуила, ибо они, покинув Мадиам, примкнули к Израилю и странствовали вместе с нами по пустыне. По моему предложению Халеву и потомкам Рагуила была отдана в дар область возле Хеврона.

Колена Иуды и Симеона заняли также города Аскалон и Азот, расположенные в равнине и у моря.

С течением времени израильтянам удалось овладеть Иерусалимом. После долгой осады была взята нижняя часть города, верхней удалось овладеть много позже, ибо твердыня была так хорошо укреплена, что казалась вообще неприступной. Колено Вениаминово, в пределе которого находился Иерусалим, довольствовалось тем, что наложило дань на покоренных. Их примеру последовали и другие колена.

Наступил долгожданный мир…

Меня зовут Финеес. Я стар и знаю, что близится и мой черед уйти, обратиться в прах земной, из которого все мы произошли. Я спокойно готовлюсь к этому дню и радуюсь, что Господь дал мне срок довести до конца повествование о пророке Его и нашем учителе Моисее и всех делах, которые Моисей сотворил для нас по воле Господа.

Вы, дети и внуки мои, для которых я составлял свое правдивое свидетельство, проживете жизнь более счастливую, чем наше поколение. Вы не знаете рабства, вам, как я надеюсь, не придется вести свирепые сражений за обретение земли, на которой вы обитаете. Уверен, ревностное служение Господу с самых ранних лет стало вашим правилом и потребностью вашего сердца, и никогда не отклонитесь вы от пути Его.

И все же я вам не завидую. То, что Господь дал увидеть мне и моим ровесникам, вряд ли увидите вы, и ваши внуки, и правнуки ваших правнуков, и все потомки Авраама и Иакова, которые будут населять Землю обетованную через тысячу, и две тысячи, и три тысячи лет после меня…