Молчаливая ночь

15

Полицейский Крис Макнэлли что-то напевал, когда Дидри Ленихан рассказывала о том, что только что видела медаль святого Кристофера, и что ее отец был назван в честь этого святого. Это была молодая вполне приличная женщина, но когда бы он ни останавливался в Макдональдсе, чтобы выпить чашку кофе, она всегда была на дежурстве и всегда любила поболтать.

В этот вечер мысли Криса были заняты тем, как скорее добраться до дома. Он хотел немного выспаться перед тем, как проснутся дети и начнут открывать рождественские подарки. Еще он думал о стоявшей перед ним, и только что отъехавшей Тойоте. Крис хотел бы приобрести похожую машину, хотя прекрасно знал, что жене не нравится коричневый цвет. Новая машина означает ежемесячные счета, которые надо оплачивать. Он заметил единственное слово, оставшееся от наклеенного на бампере предложения — «наследие». Он помнил наклейку, на которой обычно написано: «МЫ ТРАНЖИРИМ НАСЛЕДИЕ НАШИХ ВНУКОВ». Мы могли бы пользоваться наследием, подумал он.

— И мой отец сказал…

Крис заставил себя сосредоточиться. Дидри неплохая женщина, но уж больно любит почесать языком. Он потянулся за пакетом, который та придерживала в руке, хотя было ясно, что она не собирается расставаться с ним, пока не расскажет, как высказался ее папаша, что, мол, очень плохо, что ее мать не назвали Филоменой.

Дидри как будто и не думала останавливаться.

— Много лет назад моя тетка работала в Саусхэмптоне и была прихожанкой церкви святой Филомены. Когда их заставили сменить имя, пастор никак не мог решить, какого святого выбрать и почему. Моя тетка предложила назвать приход именем святой Дамфны, потому что та была блаженная, а большинство людей в приходе — ненормальные.

— Ну, я тоже был назван в честь святого Кристофера, — сказал Крис, умудрившийся дотянуться до пакета. — Веселого тебе Рождества, Дидри!

В самом деле, скорее наступит Рождество, чем я откушу кусок от этого Биг Мака, подумал он, вновь выезжая на хайвэй. Одной рукой Крис проворно раскрыл пакет, вытащил из него бутерброд, и с аппетитом откусил большой кусок. Кофе может и подождать, пока он не вернется на свой пост.

К полуночи освобожусь с дежурства, улыбаясь про себя, подумал он, и у меня будет время немного вздремнуть. Эйлин попытается удержать детей в кроватях до шести, но кто знает? Это не произошло в прошлом году и вряд ли случится в этом, он слишком хорошо знает сыновей.

Крис приближался к сороковому съезду с хайвэя и вел машину в направлении служебного разворота, откуда мог легко следить за лихими водителями. Канун Рождества был не похож на канун Нового года, когда за рулем было много пьяных, но он настроился на то, что никому не позволит превысить скорость или вести машину между полосами. Он был свидетелем пары аварий, когда пьяницы превращали праздники в кошмар для невинных людей. Уж, во всяком случае, не сегодня, если он будет начеку. К тому же водителей подстерегал коварный снегопад.

Не успел Крис открыть крышку термоса с кофе, как замер. На скорости, по меньшей мере 80 миль в час, по сервисной полосе мчался Корвет. Полицейский включил сигнальные огни и сирену, нажал на газ и патрульный автомобиль рванулся за нарушителем.

Шеф детективов, Бад Фолни, внимательно слушал, как дрожащая Кэлли Хантер повествует Морту Леви про бумажник, найденный ею на Пятой авеню.

Фолни знал подробности ее дела: старшая сестра Джимми Сиддонса отсидела свой срок, поскольку судья не поверил в ее историю. Она полагала, что помогает брату убраться подальше от конкурирующей банды, замыслившей его убить. Леви рассказал ему, что Хантер, по его мнению, была одной из самых невезучих людей в этом мире — выросла в семье бабушки, которая рано умерла, завещав ей удержать младшего брата от плохих поступков, когда Кэлли сама была еще ребенком; потом, оставив ее беременной, погиб муж, сбитый водителем, сбежавшим с места происшествия.

Около тридцати, подумал Фолни, и могла бы быть красивой, если бы не худоба. У нее все еще оставалась бледность и то затравленное выражение, которое он наблюдал у других женщин-заключенных, боявшихся, что однажды их могут опять вернуть за решетку.

Фолни огляделся. Опрятная квартирка, солнечно-желтая краска на стенах в трещинах, смело наряженная, но бедная рождественская елка, новое покрывало на старой кукольной колясочке. Все это говорило о хозяйке.

Фолни, как и Морт Леви, жаждал выяснить, какая могла быть связь между Сиддонсом и исчезнувшим ребенком Дорнан. Он одобрил мягкий подход Морта. Кэлли Хантер должна была рассказать им все по порядку. Хорошо, что мы не привели этого разъяренного быка. Джек Шор — неплохой детектив, но его агрессивность часто действовала Фолни на нервы.

Хантер рассказывала о кошельке на тротуаре.

— Я подняла его без задних мыслей. Я догадывалась, что он принадлежал той женщине, но не была уверена. Честно, я не была уверена, — вырвалось у нее, — и я подумала, что, если попробую отдать его ей, она может сказать, что что-то пропало. Такое случилось с моей бабушкой. И тогда меня снова посадили бы в тюрьму и…

— Спокойней, Кэлли, — сказал Морт. — А что же случилось дальше?

— Потом я пришла домой…

Она рассказала им о том, как обнаружила в квартире Джимми, уже переодетого в одежду ее покойного мужа. Она указала на большую упаковку под елкой.

— Здесь униформа охранника и пальто, — сказала она. — Это единственное место, куда я могла спрятать их в случае вашего возвращения.

Вот оно, подумал Морт. Когда мы осматривали квартиру второй раз, во встроенном шкафу все было по-другому. Исчезли коробка на полке и мужская куртка. Дрожащим, неровным голосом Кэлли рассказала им о Джимми, забравшем Брайана Дорнан, и угрожающего убить его в случае, если он заметит за собой погоню.

Леви спросил:

— Кэлли, как ты думаешь, можно ли верить, что Джимми отпустит Брайана?

— Я хотела бы в это верить, — беззвучно ответила она. — Это как раз то, что я внушала себе, когда сразу же не позвонила вам. Но знаю наверняка, что, будучи в отчаянии, Джимми сделает все, чтобы не попасть обратно в тюрьму.

Наконец, и Фолни задал вопрос.

— Кэлли, почему же ты позвонила нам именно теперь?

— Я увидела мать Брайана по телевизору, и осознала, что, если бы Джимми забрал Гиги, я бы хотела, чтобы вы помогли мне вернуть ее. — Кэлли крепко сжала руки. Она слегка раскачивалась взад-вперед, как бы выражая свое горе. — Взгляд на лице малыша. Манера, с которой он повесил медаль себе на шею и держал ее, будто спасительницу, …если с ним что-нибудь случиться, в том будет моя вина.

Зазвенел звонок. Если это Шор… подумал Фолни, вскочив, чтобы открыть дверь.

Но это пришла Айка Бэнкс. Она вошла в квартиру, изучающе поглядела на полисменов, потом поспешила к Кэлли и обняла ее.

— Малышка, в чем дело? Что произошло? Почему ты попросила меня остаться с Гиги? Чего хотят эти люди?

Кэлли вздрогнула, как от боли. Айка закатала рукав подруги. Царапины от пальцев Джимми сделались теперь безобразно фиолетовыми. Любые сомнения, которые Бад Фолни имел в отношении возможного сговора Хантер с братом, рассеялись.

Он подошел к ней.

— Кэлли, я обещаю, у тебя не будет неприятностей. Я верю, что ты нашла этот кошелек. И уверен, что ты не знала, как лучше поступить. Но теперь ты должна нам помочь. Имеются ли у тебя соображения, куда мог направиться Джимми?

Десять минут спустя, когда они покинули квартиру Кэлли, Морт Леви нес объемистую упаковку, обернутую подарочной бумагой. В ней была униформа тюремного надзирателя.

Шор присоединился к ним в патрульной машине и нетерпеливо выстреливал вопросами в Морта. Пока они ехали в центр города, было решено сконцентрировать поиски Сиддонса на том, что тот собирается добраться до Канады.

— Скорее всего, он едет на машине, — высказал свою мысль Фолни. — Вряд ли, будучи с ребенком, он воспользуется общественным транспортом.

Кэлли рассказала им, что с двенадцати лет Джимми ничего не стоило украсть и завести любой автомобиль; она была уверена, что у него должна быть машина, припаркованная по соседству.

— Полагаю, этот Сиддонс стремился как можно скорее выбраться из Нью-Йорка, — сказал Фолни. — Это означает, он будет ехать через всю Новую Англию до границы. Но это пока только догадка. Он мог воспользоваться хайвэем, сливающимся с дорогой 187. Это — самый быстрый путь.

Они также приняли к сведению абсолютную уверенность Кэлли в том, что Джимми Сиддонс не позволит взять себя живым, и что в последнем акте отчаяния, способен убить своего заложника.

Итак, они имели дело со сбежавшим убийцей с ребенком, возможно, управляющего машиной, которую никто не мог описать, предположительно направляющегося к северу в условиях снежного шторма. Это было все равно, что искать иголку в стоге сена. Сиддонс достаточно умен, чтобы не привлекать к себе внимания превышением скорости. В канун Рождества на границе было всегда особо тесно от автотуристов. Фолни продиктовал сообщение к полиции штатов Новой Англии, и штата Нью-Йорк. И заключил предупреждением:

— Угрожает убить заложника.

Они подсчитали, что если Сиддонс покинул квартиру Кэлли сразу после шести, учитывая условия вождения, тот проехал порядка двести-триста миль. Предупреждение, посланное к полицейским этих штатов, содержало последнюю ориентировку, данную Кэлли: на цепочке, надетой на шею, у ребенка может быть бронзовая медаль святого Кристофера, размером с серебряный доллар.

Пит Круз видел, как детективы вышли из дома Кэлли Хантер, примерно двадцать минут спустя после прибытия. Он заметил, что Леви нес объемистую упаковку. Шор немедленно выскочил из вэна и присоединился к ним.

На сей раз, Пит хорошо разглядел третьего человека, потом присвистнул про себя. То был Бад Фолни, шеф детективов, потенциальный глава полицейского ведомства. Случилось что-то важное. Что-то значительное.

Патрульная машина отъехала с включенными спецогнями. Проехав квартал, они включили и звуковую сирену. Пит присел на момент, обдумывая, что предпринять. Копы в вэне могут остановить его, если он попытается увидеться с Кэлли, но, очевидно, здесь произошло что-то очень существенное, и он захотел докопаться, что же именно.

Задумав пройти через черный ход, он увидел женщину, в которой узнал няню дочери Кэлли. Моментально Пит выскочил из машины и пошел следом за ней. Он догнал ее, когда та свернула за угол и их не могли увидеть из полицейского вэна.

— Я — детектив Круз, — сказал он. — Мне поручили доставить вас домой в целости и сохранности. Как дела у Кэлли?

— О, эта бедная девочка, — начала Айка. — Офицер, вы должны поверить ей. Она думала, что поступает правильно, не позвонив вам и не сообщив, что ее брат похитил того малыша…

Несмотря на то, что Брайан был голоден, ему было трудно прожевать гамбургер. В горле как будто что-то застряло. Он знал, что причиной был Джимми. Сделав гигантский глоток коки, он постарался представить себе, как отец отлупит Джимми за жестокое обращение с ним.

Но сейчас, когда он вспомнил об отце, было трудно припомнить что-нибудь, кроме их планов в канун Рождества. Папа старался прийти домой раньше, и они собирались вместе нарядить елку. Потом всей семьей ужинали и гуляли по окрестностям, исполняя рождественские песнопения с группой друзей.

Это было все, что он мог сейчас вспомнить, поскольку отчаянно хотел быть дома и видеть радостные лица отца с матерью, как случалось, когда они бывали вместе. Когда из-за болезни отца они прибыли в Нью-Йорк, мама сказала ему и Майклу, что главные подарки, которые они получат, ждут их по возвращении домой. Она сказала, что Санта Клаус будет хранить подарки в своих санях, покуда они не вернутся.

Под взглядом Брайана Майкл сказал:

— Да, верно.

Брайан верил в Санта Клауса. В прошлом году отец показал им следы на крыше гаража, куда приземлились сани Санты и где стояли олени. Майкл рассказал ему, что слышал, как мать говорила отцу, мол, хорошо, что тот не сломал шею, съезжая с ледяной крыши и оставляя на ней следы, но Брайан не слушал, поскольку не поверил в это. Так же, как не обращал внимание на то, как Майкл иногда называл его Дорком;[1] он знал, что он — не Дорк.

Он знал, что дела плохи, если ты желаешь, чтобы твой брат, какой бы болячкой он не был, оказался сейчас рядом.

В тот момент, когда Брайан ощутил комок в горле, пластиковый контейнер чуть не выскочил из его руки. Мальчик понял, что Джимми резко сменил полосу на дороге.

Сиддонс выругался про себя. Он только что проехал мимо полицейской патрульной машины, стоявшей позади спортивного автомобиля. Вид полицейского заставил его покрыться потом, но не стоило так резко менять полосы. Это напоминало прыжки.

Чувствуя исходящую от Джимми враждебность, Брайан положил недоеденный гамбургер в пакет и, медленно, чтобы Джимми видел, что он делает, наклонился и положил пакет на пол. Потом выпрямился, подвинулся и обхватил руками грудь. Пальцы правой руки нащупали медаль, которую он положил на сиденье рядом с собой, когда открывал пакет с едой.

С чувством облегчения он накрыл медаль рукой и мысленно представил сильного святого, который перенес маленького мальчика через опасную реку, уберег его деда, поможет его отцу и… Брайан закрыл глаза… Он не завершил пожелание, но в воображении видел себя на плечах святого.