Молчи, мое сердце

— Я всегда поступал так, как считал в тот момент правильным. — И молился, чтобы другие при этом не пострадали. Он взглянул на вечно юное лицо Йена и невольно вздохнул. — Хотя, конечно, я совершал... ошибки.

— В таком случае увидимся завтра.

Ангус кивнул.

— И передай Роману, что завтра я обязательно загляну к нему. Правда, не могу сказать, в какое время. Пока не уговорю Эмму прекратить убийства, я должен встречаться с ней каждую ночь.

— Коннор считает, что мы должны помочь тебе. Он говорит, что тебе не стоит заниматься этим одному.

— Он ошибается, — процедил Ангус сквозь зубы.

— Да, конечно, — согласился Йен. — Ведь ты же босс... — Он шагнул к двери. — Роман обязательно спросит, почему ты не можешь прийти сегодня. Что ему ответить?

Ангус покосился на досье Эммы.

— Скажи, что дома у нее есть запасные колья.

— Ты собираешься проникнуть в ее дом? Один? Но она наверняка устроит побоище. Позволь сопровождать тебя.

Ангус решительно покачал головой:

— Нет. Я справлюсь сам.

— Но она убила четырех вампиров, и мне кажется...

— Я сказал, что справлюсь один, — перебил Ангус.

Йен положил ладонь на дверную ручку. Обернувшись, сказал:

— Но ты не бессмертный. Никто из нас не бессмертен.

— Знаю, — кивнул Ангус. — Со мной все будет в порядке, парень. Не беспокойся. Когда вернусь, навещу тебя.

— Ладно, хорошо. — Переступив порог, Йен бросил через плечо: — По крайней мере фактор неожиданности будет на твоей стороне.

Взглянув на закрывшуюся за другом дверь, Ангус со вздохом покачал головой. Насчет «фактора неожиданности» Йен, конечно же, ошибался. Эмма наверняка устроила для него новую ловушку. Так что теперь он сможет... От предвкушения у него в паху запульсировала кровь. Боже, помоги ему. Он совсем выжил из ума.

Катя Минисская вежливо улыбнулась, когда к ней в кабинет вошел один из членов ее русской общины. Это был Борис, один из недовольных. Алек предупреждал ее два месяца назад, что Борис жалуется на нее за ее спиной. Очевидно, он расстроился из-за несчастного случая, произошедшего в ее кабинете с двумя его дружками, такими же нытиками, как и он сам.

— Садись. — Катя указала на стул. — Чем могу помочь? Прежде чем сесть, Борис задержал взгляд на ее кружевной блузке.

— Алек говорит, ты обещала вознаграждение тому, кто убил в Центральном парке тех смертных.

— Да, верно, — подтвердила Катя. Она подозревала, что это сделал Борис. И еще она подумала, что он довольно глуп и проглотит наживку. — Не хочешь ли сказать, что это твоих рук дело?

— Очень может быть. — Он с вызывающим видом вскинул подбородок. — Возможно, это я убил всех троих. О каком вознаграждении идет речь?

Катя медленно поднялась с кресла. Она все еще была в своем охотничьем костюме, состоявшем из черной кружевной блузки и узкой юбки с разрезом по правому бедру. Белья же на ней не было. В таком наряде на добычу обеда у нее уходило не более пяти минут. Смертные мужчины буквально выстраивались в очередь, чтобы отдать ей свою кровь. Она пила кровь у нескольких, а потом с одним или двумя забавлялась, если считала их привлекательными. После чего отправляла своих кавалеров восвояси. Со стертой памятью, разумеется.

Присев на край стола, Катя закинула ногу на ногу, так что ее правая нога обнажилась до самого бедра.

— А какое вознаграждение тебя устроило бы?

Борис облизал губы.

— Ну... я хотел денег. Или, может быть... — Его взгляд скользнул по ее ноге. — Тебя.

Катя снова улыбнулась:

— Значит, ты признаешься в убийствах?

— Да, черт подери. Это я убил женщин. Изнасиловал сначала, потом выпил всю кровь и перерезал горло.

— Замечательно! — Катя соскочила со стола и вернулась в свое кресло.

Борис пожал плечами.

— Там, откуда они пришли, полно им подобных. Так что перебоев с пропитанием не предвидится. — Борис ощерился в улыбке. — Ну так что, ты отдашься?

Катя нахмурилась.

— Я твой мастер, а не твоя шлюха.

Борис помрачнел и, поднявшись на ноги, проговорил:

— А вот Галина этим не гнушается. И сейчас наверху развлекается с Мирославом и Бурьеном.

— Тогда займи очередь. Ей нравится поддерживать боевой дух с помощью политики открытых дверей. А я управляю общиной и должна следить за порядком.

— Ты стала мастером, — усмехнулся Борис, — только потому, что убила Ивана.

— Да, а у тебя самого оказалась для этого кишка тонка. — Катя открыла верхний ящик стола и отыскала дротик, который тут же воткнула в соответствующую трубку. — Зато нападать на беззащитных женщин — это ты можешь. Да еще называешь себя мужчиной, — добавила она, глядя собеседнику прямо в глаза. Трубку же с дротиком она при этом держала в ящике.

Борис замер на мгновение. Потом заявил:

— Убивать смертных наш закон не запрещает. Убивать их — наше право. Так что, вознаграждения не будет? Что ж, мог бы догадаться, что ты лживая стерва.

— Отчего же нет? Вознаграждение имеется.

Вынув из ящика трубку, Катя дунула в нее, посылая дротик в шею Бориса.

— Я... — Борис с удивлением уставился на Катю. Покачнувшись, выдернул дротик из шеи и пробормотал: — Почему ты... — Не договорив, он рухнул на пол.

— Паслен быстро действует, правда? — Катя подошла к парализованному и, поставив ногу ему на грудь, осведомилась: — Как, нравится награда?

Глаза Бориса затуманились от боли и страха.

— Видишь ли, обычно я не возражаю, когда смертные умирают, — продолжала мастер. — Я и сама отправила нескольких на тот свет. Но мне не нравится твоя мотивация. Ты стремишься развязать войну между моей общиной и общиной Драганешти. Думаешь, что если вспыхнет война, то меня сместят. И ты полагал, что я не разгадаю твоих планов. Считал, что я настолько глупа. — Она наклонилась к Борису. — Так вот, я никуда не уйду. А вот ты...

В этот момент раздался телефонный звонок.

— Вот черт... — Она взглянула на телефон, потом на Бориса. — Не уходи, милый. — Рассмеявшись, Катя направилась к столу. Взяв трубку, сказала: — Алло, слушаю.

— Это Катя Минисская, сомастер русско-американской общины? — Произнося слово «сомастер», мужчина хмыкнул.

Галина подавила приступ гнева. Мужчина-вампир никогда бы не потерпел столь неуважительного отношения. И лишь один мужчина признавал ее талант, ее потенциал. И ценил за те качества, которых не видели другие. Она решила соблазнить его. Из спортивного интереса, разумеется. И в результате попала в собственные сети. Сама в него влюбилась. А этот ублюдок бросил ее. Ох, как бы до него добраться, как бы его прикончить?..

Катя решительно отогнала неприятные воспоминания. Теперь, став мастером общины, она не нуждалась в мужчинах. И она не позволит какому-то заносчивому недоноску так с ней говорить.

— Кто вы? Что вам нужно? — спросила она.

— Я приятель Казимира, — ответил мужчина и тут же умолк. Катя ждала продолжения, но он молчал. Возможно, этот тип решил, что она, услышав про Казимира, до смерти испугается и не сможет продолжать беседу.

— И что же? — спросила она.

— Он вами недоволен.

Катя презрительно фыркнула.

— А я недовольна им.

Казимир ввел всех в заблуждение, заставив думать, что погиб в Великую вампирскую войну 1710 года. Он ушел, оставив всех с чувством поражения и сиротства.

Внезапно в центре комнаты возникла смутная фигура. Через несколько секунд она приняла устойчивые очертания — это был коренастый мужчина с шеей толще головы, с жидкими каштановыми волосами и с холодными голубыми глазами, смотревшими на Катю с выражением сочувствия и сожаления. В сером костюме и с кожаным портфелем он выглядел весьма представительно. Но Катя чуяла опасность за версту отложив телефонную трубку, она прошлась по комнате и села за стол поближе к ящику — чтобы легко дотянуться до воздушной трубки и пасленовых дротиков.

Гость взглянул на нее с усмешкой.

— Спасибо за встречу. — Закрыв свой сотовый телефон, он опустил его в карман пиджака.

«О черт, — промелькнуло у Кати, — он использовал мой голос в качестве маяка».

— Кто вы и что вам угодно? — спросила она.

— Я Джедрек Янов, близкий друг Казимира.

Катя сохраняла на лице выражение безразличия, хотя внутренне содрогнулась. Она не раз слышала это имя, и его всегда произносили шепотом. Все знали, что Джедрек — любимый цепной пес Казимира.

— Здравствуйте. — Катя указала гостю на стул.

Но ублюдок не собирался садиться — предпочитал таращиться на нее сверху вниз. Правда, портфель свой аккуратно поставил на стул.

Катя взглянула на него вопросительно.

— Как случилось, что вы бодрствуете? Разве в тех краях, где вы с Казимиром скрываетесь, солнце уже не встало?

Гость посмотрел ей прямо в глаза.

— Местонахождение Казимира не ваша забота. Что касается меня, то я телепортировался из Парижа. И не могу надолго у вас задерживаться.

— Какая жалость...

— Ваш юмор неуместен. — Он приблизился к столу. — Не забывайте, что именно Казимир позволил вам сохранить власть. Но в любой момент он может вас убрать.

Хотя Катя изо всех сил старалась не выдать своих эмоций, она все же почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Уж если Казимир кого-то убирал, то убирал навсегда. Не потому ли и явился к ней этот Джедрек? Не собирался ли убить ее уже сегодня?

— Кажется, я не давала повода для недовольства. До моего прихода община влачила жалкое существование. Теперь мы богаты.

— Раньше общины никогда не возглавлялись женщинами.

Катя поднялась на ноги.

— Вы считаете, что мне не хватает для этого твердости? — Она указала на Бориса, лежавшего на полу. — Вот, можете с ним поздороваться.

Джедрек взглянул на Бориса, потом снова уставился на Катю.

— Что это на вас? Что за наряд проститутки?

— Это мой охотничий костюм. Он гарантирует мне несколько кварт крови в течение пяти минут. Очень удобно.

— Вы узурпировали власть, убив Ивана Петровского, — заявил гость.

Катя пожала плечами.

— Убийство — древнейший, проверенный временем способ карьерного продвижения.

— Петровский спас Казимира в конце Великой войны. Катя вздрогнула.

— Но я этого не знала, — пробормотала она. — И вообще все думали, что Казимира больше нет.

— Согласно моим источникам, Иван перед смертью сказал, что Казимир жив.

Катя почувствовала, что у нее пересохло во рту. Было ясно: кто-то из членов общины выдал ее. Судорожно сглотнув, она сказала:

— Мы с Галиной отлично справляемся со своими обязанностями. Может, хотите с ней встретиться?

— Ваша Галина — проститутка, — процедил гость.

— Но очень хорошая, — парировала Катя. — Мужчины довольны.

Джедрек стукнул мясистым кулаком по столу.

— Ты дура, вот ты кто! Казимиру не нужны... довольные последователи. Как ты думаешь, почему враги называют нас мятежниками?

Упершись ладонями в стол, Катя пристально посмотрела на гостя и с вызовом проговорила:

— Моя община придерживается традиций истинных. Мы пьем кровь смертных и манипулируем ими, выманивая деньги. Мы презираем слабых вампиров, питающихся из бутылок, как младенцы. Когда Казимир будет готов уничтожить их, мы к нему присоединимся.

Джедрек презрительно усмехнулся:

— Как сможешь ты сражаться за Казимира, если не в состоянии защитить своих? Сколько членов общины ты потеряла за последний год?

Дерьмо! Ясно, что доносчик работал обстоятельно.

— Трое погибли прошлым летом, а еще один — на прошлой неделе, — ответила она. — Но я уже приняла меры.

— Каким образом? Поймана убийцу? — Джедрек снова взглянул на Бориса. — Это убийца?

Катя испытала искушение сказать «да».

— Он... имеет к этому некоторое отношение, — ответила она уклончиво. — Но я ведь уже сказала, что ситуация под контролем.

— Казимиру нужны доказательства твоей преданности.

— Доказательства? Пожалуйста. Попрощайтесь с Борисом. — Катя схватила со стола деревянный нож и, шагнув к Борису, вонзила ему в сердце. Борис тотчас превратился в горстку пепла на полу. — Упаковать его для Казимира в коробку? — спросила она.

Джедрек пожал плечами, как бы давая понять, что на него не произвели особого впечатления ее действия.

— Казимиру нужен убийца. У него есть для убийцы... кое-какое задание.

Джедрек повернулся к стулу, где оставил свой портфель, и вынул из него какое-то электронное устройство. Глядя на экран устройства, прошелся по комнате.

Бросив нож на стол, Катя произнесла:

— Что вы делаете?

— Казимир не уверен, что ты в состоянии обеспечить надежную защиту своему логову. Он слышал, что Драганешти телепортировался в твой дом прошлой весной и освободил твоего пленника.

— Но тогда мастером был Иван. А при мне не было проникновений, так как я увеличила численность дневной охраны.

Джедрек продолжал расхаживать по комнате, глядя на свой прибор. Потом вдруг пристально посмотрел на Катю.

— Ты знала, что Ангус Маккей был в Нью-Йорке?

Она вздрогнула и отвела глаза.

— Расцениваю это как «нет», — усмехнулся Джедрек.

— Я уверена, что он часто здесь бывает. Драганешти — один из его клиентов. — Навещать ее Ангус ни за что бы не стал.

— А тебе не кажется странным тот факт, что он и сейчас здесь?

Катя промолчала. Уж не подозревает ли Казимир, что Ангус замешан в убийствах? Во время Великой войны он, несомненно, убил больше истинных, чем кто бы то ни было. В его компании были свои методы расследования и отправления правосудия. Последний раз она видела Ангуса прошлой весной на гала-балу. Он держался так, как будто не знал ее. И взглянул на нее лишь однажды, обдав презрением.

Будь он проклят! Ей давно следовало с ним покончить!

Тут Джедрек вдруг подошел к оконному карнизу и вытащил из-за него небольшой металлический предмет, оказавшийся «жучком» для подслушивания.

— Все еще думаешь, что способна возглавлять общину? — спросил он у Кати, Бросив подслушивающее устройство на стол, он разбил его прессом для бумаги.

Катя поморщилась. Как давно ее кабинет прослушивался? И кем? Драганешти? Или Ангусом Маккеем?

Джедрек тем временем отвинтил от телефонной трубки крышку и вытащил еще один «жучок». Взглянув на хозяйку кабинета, с ехидством спросил:

— Понятно? — Бросив и этот «жучок» на стол, он и его разбил прессом для бумаги.

Катя скрипнула зубами. Было ясно: обо всем об этом ублюдок непременно расскажет Казимиру.

— Я сумею обезопасить свою общину, — заявила она решительно. — И могу схватить убийцу.

— Что ж, очень хорошо. — Джедрек бросил свой прибор в портфель (Катя только теперь поняла, что это был Детектор «жучков»). Строго посмотрев на нее, сказал: — Жду доставки убийцы на следующей неделе.

— В следующее... воскресенье? — Катя захлопала глазами.

— В субботу. — Джедрек щелчком закрыл портфель. — Как я уже сказал, Казимир недоволен тобой. И ищет повода, чтобы тебя убрать.

Он хочет ее убить... Сжав кулаки, Катя спросила:

— Наверное, он уже нашел подходящую замену?

— Да, нашел. — Джедрек улыбнулся и поправил узел галстука. — Нашел меня.

— Но это же нелепо... Ты даже не русский... Мои подопечные не станут подчиняться приказам поляка.

— Наполовину поляк, наполовину русский. — Джедрек развел руками. — Но Казимиру плевать на нашу национальную принадлежность. Он требует только одного — лояльности.

— Я вполне лояльна.

— Докажи. — Джедрек взглянул на часы. — Мне пора.

— И докажу, — кивнула Катя. — Я не только поймаю убийцу, но и передам вам Ангуса Маккея.

Брови Джедрека взлетели на лоб. Катя же улыбнулась. Наконец-то она добилась нужной реакции.

— Неужели ты думаешь, что сможешь взять в плен генерала вампов? — спросил Джедрек.

Катя снова улыбнулась:

— А разве Казимир не хотел бы заполучить его? — И разве она сама не хотела бы видеть его мучения? — В следующую субботу я доставлю его и убийцу. Поверьте, я не собираюсь уступать вам мое место.

— Посмотрим, — усмехнулся Джедрек. — Полагаю, ничего у тебя не выйдет, — добавил он и тотчас же исчез.

Катя сделала глубокий вдох. Теперь ей предстояло захватить еще и Ангуса Маккея. А это чрезвычайно трудно. Но имел ли он отношение к убийствам? Да, возможно. Слишком уж подозрительным казалось его присутствие в Нью-Йорке именно сейчас. Однако его причастность или непричастность теперь не имела значения. Она обещала схватить и убийцу, и Ангуса. А если не захватит обоих к субботе — ей конец.

Но как их захватить? Нужен хоть какой-то план. Катя мерила шагами кабинет. Чтобы схватить Ангуса, потребуется целый отряд. А потом, схватив и убийцу, и Ангуса, надо будет еще придумать, как удержать их под замком, чтобы не сбежали.

Для этого потребуется серебро. Тонны серебра. Слава Богу, теперь в общине водились деньги. Несколько месяцев назад они с Алеком проникли во многие магазины Бриллиантового района, набрали россыпи драгоценных камней и телепортировали их к знакомому в Калифорнию, заплатившему им за добычу два миллиона долларов. Так что теперь у нее имелись средства на то, чтобы устроить камеру из серебра, — уж из нее-то убийца и Ангус не смогут телепортироваться. И еще ей понадобится очень много паслена. А запасы этого вещества — на исходе.

Тут Катя вдруг сообразила, что у нее возникнет еще одна проблема. Сумеет ли она передать убийцу и Ангуса Джедреку? Ведь этот ублюдок хотел, чтобы она потерпела поражение, хотел завладеть ее общиной. Значит, ему нельзя доверять. Поэтому пленников она доставит сама. А это будет не так-то просто, поскольку она не знала, где искать Казимира. Наверное, он где-то в Восточной Европе, возможно — в России.

Что ж, Галина ей поможет. Ведь она тоже находится под ударом. И, кажется, у нее на Украине имелась какая-то собственность, какая-то недвижимость.

Катя позвонила Галине и Алеку, потребовав, чтобы те немедленно явились к ней в кабинет. Затем взяла ручку и начала составлять план действий. Но кто же мог быть этим убийцей? Ясно только одно: убить вампира мог лишь вампир. И она подозревала, что убийцей был кто-то из общины Драганешти. Или же кто-то из подчиненных Ангуса Маккея. Возможно — сам Ангус Маккей.

Будь он проклят! Наконец-то он получит то, что давно заслужил!

Тут в кабинете появился Алек. Взглянув на него, Катя сообщила:

— У нас всего одна неделя, чтобы поймать убийцу и Ангуса Маккея и передать обоих Казимиру.

— Одна неделя?! — изумился Алек. — Как так?.. Почему?..

— У меня только что был посетитель. Поляк по имени Джедрек Янов.

— Я слышал о нем. Он исполняет смертные приговоры Казимира.

— Он... — Катя вздохнула. — Он уберет меня и Галину, если мы не доставим то, что нужно.

— О Господи... — прошептал Алек.

— Я хочу, чтобы ты нашел убийцу. Раздели всех наших на тройки. Пусть один из троих играет роль наживки для привлечения убийцы, а остальные должны сидеть в засаде, готовые к нападению.

— Я сейчас же приступлю. — Алек направился к двери и вдруг замешкался. — Я... я ничего не говорил, но...

— Что? — Катя сверлила его взглядом. — Говори! У нас мало времени.

Алек поморщился.

— Я видел, как был убит Владимир.

— Что?! — воскликнула Катя. — Ты видел убийцу... и ничего не сказал.

— Он выстрелил в меня серебряными пулями. Мне было ужасно больно, и я не понимал, что происходит. А потом я увидел, что сзади появилась девушка, и она...

— Потом появилась девушка?.. Ты хочешь сказать, что их было двое?

— Да, мужчина и молодая женщина, — соврал Алек. Не мог же он сказать, что убежал, испугавшись смертной женщины. — Этот тип сделал из меня решето своими серебряными пулями. А Владимир пил кровь... И тут за его спиной возникла эта девушка. Она и воткнула ему в спину кол.

Подбежав к Алеку, Катя схватила его за рубашку и с силой встряхнула.

— Дурак! Почему не рассказал мне об этом раньше?!

— Я... Мне нужно было извлечь пули. Серебро убивало меня. Мне пришлось отправляться в клинику «Скорой помощи» и воздействовать на сознание врачей и сестер. На это ушел весь остаток ночи.

Скрипнув зубами, Катя оттолкнула своего подчиненного.

— Мог бы рассказать все следующей ночью. Алек понурился.

— Мне стало стыдно... Мы с Владимиром были близкими друзьями. Я должен был как-то его спасти.

Немного помолчав, Катя спросила:

— Ты уверен, что убийц было двое? Значит, женщина и мужчина?

Алек со вздохом кивнул. Он все еще избегал взгляда Кати.

Та разгладила его рубашку в том месте, где ее помяла.

— Ты не смог спасти Владимира, но можешь спасти нас с Галиной.

— Я непременно вас спасу, — ответил Алек. — Клянусь, Катя, я все для тебя сделаю. Когда он наконец взглянул на нее, его глаза сверкали. — Считай, что они уже мертвые.

Бросившись к двери, Алек едва не сбил с ног входившую в кабинет Галину.

— Куда это он понесся? — спросила она с удивлением.

— Нам нужно поторопиться, — сказала Катя. — У тебя вроде бы есть на Украине какая-то... цитадель, верно?

— Скорее — старый особняк. А что?

— Ты сегодня же уедешь. Нам нужна тюремная камера, полностью обитая серебром. Я дам деньги.

— Будем брать в плен вампира? — осведомилась Галина.

— Мы схватим убийцу, даже двух. И еще — Ангуса Маккея.

Галина уставилась на собеседницу разинув рот.

— Генерала армии вампов?..

— Да, его, — кивнула Катя. Ублюдка, который бросил ее много лет назад. — Не удивлюсь, если узнаю, что он один из убийц. — И работал в паре с женщиной? Катя едва сдерживала гнев. Выходит, она оказалась для него не слишком хороша, а эта дрянь — хороша? — Они нужны Казимиру. Если не доставим их, нам смерть.

Галина тяжело вздохнула.

— Схватить Ангуса Маккея — это не так-то просто. Но у нас нет выхода, верно?

Катя молча кивнула. У нее действительно не было выхода.

Глава 6

Эмма взглянула на сотовый, чтобы узнать время. Оказалось, прошло уже больше часа, после того как она ушла из Центрального парка. Узнав, что Ангус Маккей, возможно, заглянет к ней домой, она поняла, что нуждается в пополнении боеприпасов. Подъехав на такси к зданию федерального офиса в Мидтауне, Эмма бросилась на шестой этаж, где располагался отдел команды слежения. Там взяла из оружейной комнаты пару серебряных наручников, серебряные цепи, серебряные пули для своего «шока» и целую коробку с кольями, поскольку дома оставалось всего несколько штук.

Но охране на первом этаже не понравилось, что она уходит с таким количеством боеприпасов, не заполнив соответствующие документы. Пришлось потратить пятнадцать минут на бумажную волокиту. А потом еще помучиться, чтобы поймать другое такси. В субботу вечером таксисты не дежурили у офисных зданий.

Подъехав наконец к своему дому, Эмма вздохнула с облегчением. Взглянув на счетчик на приборной доске, вынула несколько купюр, чтобы расплатиться с водителем. Оставалось лишь надеяться, что Ангус Маккей еще не успел нанести ей визит.

Выбравшись из машины, Эмма осмотрелась. Улица была темной, если не считать небольших кругов света под фонарями. Несколько человек прогуливали собак или оживленно болтали с соседями. Отдав водителю деньги, Эмма положила сумку с серебряными «изделиями» на крышу такси и потянулась к сиденью за коробкой с кольями.

Когда выпрямлялась, сразу же почувствовала на шее неприятный холодок, заставивший ее поежиться. Было ясно, что за ней наблюдают. Но кто? Ангус Маккей?

Эмма посмотрела на третий этаж, где находилась ее квартира. Жалюзи на всех окнах были закрыты. Ее окно было третьим слева. Но что это, уж не щель ли между двумя планками?

Внезапно жалюзи поднялись, и Эмма ахнула. В ее комнате находился Ангус!

— Эй, леди! — крикнул таксист. — Вы всю ночь собираетесь так стоять? Закрывайте дверцу.

Эмма бросила коробку обратно на сиденье и, схватив с крыши сумку, снова забралась в салон.

— Езжай быстрее! — крикнула она.

— Что?.. — Таксист взглянул на нее с раздражением. — Куда теперь?

— Просто езжай. Быстрее!

Таксист надавил на педаль газа. Эмма повернула голову и посмотрела в заднее стекло. Жалюзи в ее квартире были подняты, и в окне вырисовывался темный силуэт мужчины. Она чувствовала на себе его взгляд. Чувствовала его присутствие.

Отвернувшись, Эмма уставилась на дорогу прямо перед собой. Она терпеть не могла удирать — но не драться же с вампиром без подготовки... И не могла же она ему сказать: «Будь добр, выйди на десять минут, а я тем временем устрою ловушку, чтобы надрать тебе задницу и избавиться от тебя раз и навсегда».

А задница у него — великолепная. В ее памяти всплыл образ Ангуса, висевшего вверх ногами.

Такси доехало до конца улицы, и водитель спросил:

— Куда теперь, леди?

— Поверни направо.

Эмма в досаде ударила себя кулаком по колену. Да, она терпеть не могла отступать, даже если иного выхода не было. «Думай, думай, думай», — говорила она себе. Ей нужно было найти место, где она могла бы подготовиться к схватке. Но где его найти?

О, конечно, в квартире Остина. Квартира его находилась поблизости, в Гринвич-Виллидже. И она намного просторнее, чем ее крохотное жилище. То есть место было очень удобное для схватки с вампиром.

Эмма дала таксисту адрес. Она подружилась с Остином, когда он работал в команде слежения. Но после того как Шон внес его в «черный список», Остин отправился работать куда-то в Малайзию, и платили ему там, по-видимому, очень неплохо, раз он продолжал снимать квартиру на Манхэттене. Слава Богу, Эмма вызвалась присматривать за ней, так что теперь у нее было идеальное место для устройства западни. Возможно, ей удастся заманить Ангуса в спальню. К кровати с литыми металлическими украшениями его можно было приковать серебряными наручниками.

Ангус наверняка последует за ней в спальню. Своего влечения к ней он не скрывал. Она чувствовала его возбуждение, когда он прижимался к ее бедру. А как он ее ласкал... Как хвастал, что оставляет женщин очень довольными...

Эмма вдруг поймала себя на том, что очень хочет проверить, насколько правдиво это его утверждение. Кажется, он говорил, что является человеком слова.

Нет! Он не был человеком! Эмма со стоном откинулась на спинку сиденья. Было очевидно, что сначала ей придется выдержать поединок с самой собой.

* * *

— Черт подери, она удирает, — проворчал Ангус, глядя в окно вслед машине, увозившей Эмму.

Прибыв за несколько минут до нее, он позволил себе обследовать ее крохотную квартирку. Однако не обнаружил ничего интересного, кроме нескольких кольев на журнальном столике и несмываемого маркера. Ангус невольно усмехнулся, представив, как Эмма, сидя перед телевизором, подписывает деревяшки словами «мама» и «папа».

Вероятно, теперь она уехала куда-то, чтобы дождаться восхода солнца. А ему перед рассветом придется отсюда убираться. Но все же он очень хотел поговорить с ней именно этой ночью. Следовало убедить ее в том, что надо прекратить убийства.

Ангус выглянул в окно. Такси, увозившее Эмму, уже доехало до конца квартала. Конечно, он мог телепортироваться до угла, но там стояла пожилая женщина с собакой, и его внезапное появление могло довести ее до обморока — возможно, даже вызвало бы смерть от разрыва сердца. Ведь смертные, особенно престарелые, очень уж хрупкие.

Тут Ангус заметил рядом с лестницей, ведущей к угловому зданию, затененный угол и, сфокусировавшись, перенесся туда. Проверив, все ли на месте под килтом, вышел из тени.

Такси тем временем повернуло направо, а пожилая дама с собакой, не замечая Ангуса, стала переходить дорогу. И тут собака заметила его и, запрыгав, громко залаяла. Пришлось метнуть на маленького терьера грозный взгляд. «Молчать!» Заскулив, собачка прижалась к ногам хозяйки.

Ангус мысленно застонал. Он очень любил животных и всегда болезненно переживал, когда те его боялись. «Не совсем человек!» Открытие Романа все еще будоражило его. Неудивительно, что животные так плохо на него реагировали. Они чувствовали то, о чем он все эти годы даже не догадывался.

Вдали еще виднелось такси Эммы. Затем, замедлив скорость, машина снова повернула. Ангус продолжил преследование, преодолев расстояние, отделявшее его от Эммы, за доли секунды. Когда такси притормаживало, он оставался в укрытии. Если бы девушка его заметила, то ему пришлось бы носиться за ней по всему Манхэттену.

К счастью, она далеко не уехала. Вскоре машина остановилась у жилого дома в Гринич-виллидже. Спрятавшись за фургоном, стоявшим на другой стороне улицы, он ждал, когда Эмма выгрузит на тротуар сумку и коробку. С новыми кольями? Он видел такую же коробку у нее в квартире. Но только пустую.

Расплатившись с водителем, Эмма вынула из кармана брелок с ключом. Ключ? Выходит, у нее есть парень? При мысли об этом Ангус скрипнул зубами.

А Эмма тем временем открыла парадную дверь и занесла свои вещи в холл. Проклятие! У нее есть любовник! Смертный к тому же. Но кто бы он ни был, этот парень, он ей не подходит. И знает ли он, чем она занимается по ночам? В любом случае этот человек не мог ее оберегать. Только Ангус Маккей годился для этой роли.

Невольно сжимая кулаки, Ангус стал переходить дорогу, направляясь к стеклянной двери, за которой скрылась Эмма. Она сейчас, конечно же, закроется, но для него это не преграда. Он просто телепорти...

Тут взвизгнули тормоза, и раздался сигнал клаксона. Ангус стремительно повернулся влево и увидел остановившуюся прямо перед ним машину. Черт подери! Его чуть не переехали! Конечно, это не убило бы его, но было бы чертовски больно. Таксист выкрикнул в его адрес ряд непристойных оскорблений. Ангус кивнул, охотно признавая свою вину. Да, он вел себя как идиот — до такой степени расстроился из-за какого-то любовника Эммы, что едва не угодил под колеса.

«Ты должен успокоиться, — сказал себе Ангус, ступив на тротуар. — Должен взять себя в руки». Да и была ли у него причина для ревности? Ведь Эмма могла пойти и к подруге. С чего он взял, что у нее есть любовник? Он, наверное, решил так только потому, что она красивая, умная, отважная, добродетельная. То есть обладала всеми теми качествами, о которых только может мечтать мужчина.

Ангус подошел к стеклянной двери. Эмма к этому моменту уже зашла в лифт. Но он, если постарается, сумеет разглядеть над дверью лифта огоньки, высвечивающие этаж. Да, вот и огоньки... Кабина остановилась на четвертом этаже.

Ангус осмотрелся, дабы убедиться, что сможет незаметно перенестись внутрь.

Проклятие!.. Такси, которое чуть не сбило его, подкатило к тротуару прямо напротив стеклянной двери. И тотчас же из машины выкарабкались две хихикающие блондинки. Высокая протянула водителю деньги и звонко чмокнула его в щеку, а та, что пониже, захихикала еще громче. Она стояла на тротуаре, покачиваясь на блестящих серебристых шпильках под стать мерцающему серебром топу и сумочке. И еще на ней были розовые шорты с серебристой надписью сзади «Секси».

Ангус поежился. Нельзя телепортироваться на глазах свидетелей, и он затаился в тени, надеясь, что его не заметят.

— Брось, Линдси, — пропищала соблазнительная блондинка. — Давай продолжим развлекаться. Поедем в «Подцепить — как икнуть».

Высокая блондинка по имени Линдси, споткнувшись о тротуар, покачнулась на своих высоких клинообразных каблуках. Коричневые буквы на ее бирюзовой майке гласили: «Красавчик сойдет, но богатый лучше».

— Тина, я ни за что не вернусь в тот клуб! — заявила Линдси. — Там одни лузеры! Все стоящие парни уехали из города. — Она подбоченилась, упершись кулаками в полоску обнаженной плоти, видневшейся над поясом коричневой мини-юбки.

— Да, это правда, — кивнула Тина, забросив за спину длинные распущенные волосы. — Я думаю, они уехали не только из города, но и вообще из страны.

— Очень может быть, — согласилась Линдси. — Так что же теперь делать?!

Ангус в раздражении поморщился. Как долго эти девицы собираются торчать перед домом, болтая ни о чем? В волосах Тины он заметил ярко-розовые пряди. Не это ли стало причиной нарушения работы ее мозга? Впрочем, и у высокой Линдси голова явно не в порядке... Может, все-таки телепортироваться, не обращая на них внимания? Пьяные в стельку, они вряд ли что-нибудь заметят.

— О, Тина, взгляни! — Линдси наклонилась к подруге. — Там, за твоей спиной, стоит шикарный парень.

Тина резко развернулась и, покачнувшись, едва не завалилась на Линдси. Обе прыснули. Ангус же мысленно застонал.

— О, да он же симпатяга... — Пошатываясь, Тина двинулась в его сторону.

— Я первая его заметила! — крикнула Линдси, отталкивая подругу. Тина в очередной раз покачнулась и, потеряв равновесие, обнялась с растением в горшке возле двери.

— Ох, как же это?.. — пробормотала она, глядя на Ангуса с некоторой обидой — словно это он ее толкнул.

— А ты, случайно, не тот парень, которого мы чуть не задавили? — уставившись на Ангуса, спросила Линдси. — Мы так резко затормозили, что меня чуть не вырвало.

— Вырвало?.. С чего вдруг? — удивилась Тина. — Мы ведь сегодня только пили, но ничего не ели.

Линдси шагнула к Ангусу, и от ее зловонного дыхания у него заслезились глаза.

— Мне нравится твоя юбочка, парень. Это Версаче?

— Это килт. Мой портной — в Эдинбурге.

— О, ты, наверное, ирландец, — сказала Тина. — Какой у тебя миленький акцент.

— Нет, я шотландец, — буркнул Ангус. Он сделал шаг назад и наткнулся спиной на кирпичную стену.

Линдси хмыкнула и провела по его руке длинным розовым ногтем.

— Не поднимешься ли с нами наверх, чтобы выпить по чашечке кофе?

— Да, ирландского кофе, — усмехнулась Тина.

— Тебе не жарко в этом свитере? — Линдси прикоснулась к его груди. — Может, хочешь расслабиться?

— Да, это было бы замечательно! — воскликнула Тина. Она вынула из сумки с блестками ключ и открыла парадную дверь.

— Мне нужно кое-кого здесь навестить. — Ангус кашлянул. — Вы не против, если я войду?

— О, милый, заходи! — Линдси схватила его за руку и затащила в вестибюль.

Тина тут же нажала кнопку лифта.

— Я первая, — заявила она.

— Еще чего! — Выпустив руку Ангуса, Линдси шагнула к подруге. — Это я первая его увидела, понятно?

Пока блондинки спорили из-за него, Ангус прошел к почтовым ящикам. К счастью, на каждом из них значилось имя жильца. Изучая ящики четвертого этажа, он обнаружил имя, показавшееся ему знакомым.

— Я придумала! — объявила Тина. — Давай развлекаться с ним вместе!

Девицы снова прыснули. В этот момент дверь лифта открылась, и Линдси закричала:

— Пойдем, ирландец! Идем с нами! Ангус невольно нахмурился.

— Неужели вы и впрямь впустите незнакомца в свою квартиру? Вдруг я окажусь каким-нибудь... чудовищем?

Девушки вытаращили глаза, уставившись сначала на него, потом — друг на дружку. После чего зашлись от смеха.

— Ох!.. — Тина придерживала дверь лифта. — Я так испугалась, что намочила трусики.

— А мои уже давно мокрые, — хихикнула Линдси. Приблизившись к Ангусу, она попыталась изобразить улыбку соблазнительницы.

— А вы, случайно, не знаете этого человека? — Он указал на почтовый ящик квартиры 421. — Его фамилия Эриксон.

— Да, я знаю, — кивнула Линдси. Она повернулась к подруге. — Помнишь того парня? Он был... такой грубый.

— Очень грубый, — отозвалась Тина, прислонившаяся к двери лифта. — Я как-то раз попросила его открыть баночку пикулей, а он сказал, что я и сама не хуже этих пикулей.

— Я уже несколько месяцев его не вижу, — заметила Линдси. — И знаешь, если честно, то он был парень что надо. Выходит, что и впрямь все стоящие парни уехали из города.

— Его Остин зовут? — поинтересовался Ангус.

— Так ты действительно ищешь Остина?.. — Линдси раскрыла рот. — А я думала, ты просто так про него спросил... О Господи, да ты, наверное, гей.

Ангус поморщился и покачал головой:

— Нет-нет, я вовсе не...

— Черт возьми, могли бы сразу сообразить! — закричала Тина, указывая на Ангуса пальцем. — Ты только посмотри на него! Он и сумочку носит!

— Это не сумочка, — процедил Ангус сквозь зубы. — Это спорран, традиционный мужской...

— Какая разница? — Линдси со вздохом махнула рукой. — Зачем тогда к нам пристал, если ты гей?

— Да никакой он не мужчина! — со смехом воскликнула Тина.

— Бьюсь об заклад, что он даже не ирландец, — пробурчала Линдси, направляясь к лифту.

Ангус издал вздох облегчения, когда дверь лифта с шорохом захлопнулась. Слава Богу, он перешел на бутылочное питание и не имел дел с миром смертных, чтобы выжить. Общение с такими женщинами, как Линдси и Тина, могло довести вампира до желания выпрыгнуть днем под яркое солнце, то есть покончить самоубийством. К счастью, Эмма совсем другая. Умная, прелестная, мужественная...

Скорее всего она сейчас приехала в квартиру Остина Эриксона. Так что...

Проклятие! Лифт остановился на четвертом этаже. Линдси и Тина будут торчать на площадке еще минут пять. Значит, придется подождать. Или, может быть, отправиться домой? Действительно, может, оставить ее сейчас в покое? Уж лучше он перенесется в дом Романа и по электронной почте попросит ее встретиться с ним завтра. Ангус закрыл глаза, представив блестящие темные волосы Эммы, янтарные глаза и изящную шею. «Спокойной ночи, Эмма. Приятных снов».

Эмма положила коробку на диван Остина, а сумку с серебряными предметами отнесла в спальню. Все должно получиться. Сейчас она постелет свежие простыни, а потом, попозже, вернется к себе за ноутбуком и кое-какой одеждой. Посексуальнее.

Чтобы открыть коробку с кольями, она направилась через гостиную на кухню — за ножом.

«Спокойной ночи, Эмма. Приятных снов».

Вскрикнув, она схватила с кухонного стола нож. Это Ангус! С ножом в руке она обошла всю квартиру, но нигде никого не обнаружила. Да, все понятно... Ведь его голос прозвучал у нее в голове. Сконцентрировав психическую энергию, она установила защитную стену. Но как он смеет?! Как он смеет вторгаться в ее сознание?! Это точно был Ангус. Она узнала его голос и все характерные интонации. Голос же глубокий, бархатистый, с мягкой ритмикой акцента... Но как сумел он установить с ней связь через весь город? Если только он не...

Эмма бросилась к окну и, приподняв жалюзи, выглянула на улицу. Ни одного мужчины в килте. Она опустила жалюзи. Неужели он каким-то образом обнаружил ее местопребывание?

Эмма метнулась ко входной двери и, открыв ее, выглянула в коридор.

По коридору, покачиваясь и весело болтая, шли две блондинки. Высокая — в коричневом с бирюзой; пониже ростом — в розовом с серебром. У одной из дверей они остановились. Высокая никак не могла попасть ключом в замочную скважину.

Эмма вышла в коридор, чтобы проверить, не прячется ли кто-нибудь в дальнем углу. Чтобы не напугать девиц, нож она спрятала за спину. Но в коридоре, кроме двух блондинок, никого не оказалось.

Тут высокая уронила ключ на пол.

— Черт! — Она наклонилась, чтобы подобрать ключ, но, не удержавшись на ногах, уткнулась лицом в пол.

Низенькая девица захихикала.

— Боже, Линдси, ты совсем пьяная.

Линдси встала, выпрямилась и оправила свою коричневую мини-юбку.

— Никакая я не пьяная, а совершенно трезвая, — пробурчала она.

Покачав головой, Эмма направилась в квартиру Остина.

— Теперь я попробую открыть, — сказала подруга рослой Линдси, забрав у нее ключ.

Линдси же, привалившись к стене, вдруг заметила Эмму.

— А что вы тут делаете? — спросила она. — Разве это не квартира Остина?

— Да, верно, его квартира. Но Остина нет в городе, поэтому я прихожу проверить, все ли у него в порядке. Мы с ним — хорошие друзья.

Эмма уже хотела закрыть дверь, но Линдси крикнула:

— Я вам не верю! Вы не можете быть его девушкой. Мы кое-что о нем знаем.

Эмма замерла в нерешительности.

— Мы знаем секрет Остина, — объявила блондинка пониже.

Эмма насторожилась. Неужели эти девицы знали, что Остин был агентом ЦРУ?

— Что именно вам известно? — спросила она.

— Что он другой ориентации, — хмыкнула Линдси. — Правда, Тина?

— Конечно, правда. — Тина с сомнением посмотрела на Эмму. — Вы не можете быть его подружкой, если не знаете, что он гей.

Эмма раскрыла рот. С чего вдруг Остину говорить этим девушкам, что он гей. Если только...

— Вы что, с ним заигрывали?

— Еще как! — усмехнулась Линдси. — Но все без толку.

— А я много раз пыталась затащить его к себе. — Тина закинула за спину свои светлые волосы с розовыми прядями. — Однако он всегда находил какую-нибудь отговорку — вроде того, что якобы утюг включен.

— Да, ужасный грубиян, — подтвердила Линдси. Эмма знала, что Остин не гей. Гей не стал бы делать сотни фотографий понравившейся ему девушки.

— Боюсь, вы насчет него заблуждаетесь, — сказала она.

— Боюсь, нет! — выкрикнула Линдси. — У нас есть доказательства! Мы встретили его дружка!

— Но он выдавал себя не за того, — подхватила Тина. — И он даже не ирландец.

— Да, не ирландец, — закивала Линдси. — Его фальшивый акцент и юбочка не ввели нас в заблуждение.

Эмма похолодела.

— А что, здесь был мужчина с акцентом и в юбке? — спросила она. — Высокий такой, да? С широкими плечами, красивым лицом, зелеными глазами и золотисто-каштановыми волосами, верно?

— Тьфу! Можешь не продолжать. — Тина закатила глаза. — Поверь, он не проявит к тебе интереса. У него даже сумочка была.

— Ага, была, — кивнула Линдси. — Ты поняла?.. Эмма еще крепче сжала нож.

— А он был... в вестибюле, внизу? Когда? Только что?

— Да, мы только что его видели. — Тина провела ноготками по розовым прядям. — Все про Остина выпытывал.

— Но не стал с нами подниматься, — пробормотала Линдси. — Каждый, кто нам отказывает, — голубой.

— Совершенно верно, — согласилась Тина. — Только голубые от нас отказываются.

Эмма сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Выходит, Ангус здесь был. Следовательно, он знал, что она приехала в квартиру Остина.

— Спокойной ночи, — кивнула она девушкам. И, закрыв дверь, заперла ее на все замки.

— Но что толку от этих замков? — бормотала Эмма, расхаживая по комнате. Действительно, Ангус без труда мог бы проникнуть в квартиру, если бы захотел.

Но почему же он не сделал этого? Почему оставил ее в покое? Эмма подошла к дивану и открыла коробку с кольями. Будь он проклят, этот Ангус Маккей! Будь проклята его способность проникать в любое помещение или в сознание.

Но, как ни странно, в глубине души Эмма даже обрадовалась, что Ангус не счел за труд выследить ее. Ясно, что он испытывал к ней интерес. А вот к этим белокурым пустышкам, пытавшимся его подцепить, он интереса не проявил. Но значило ли это, что он никогда не использовал смертных женщин для утоления жажды крови, если подворачивался случай? Неужели он и впрямь находился на искусственном питании, как утверждал? Боже правый, похоже, она начинала ему верить.

Да-да, ей льстило его внимание, и это было... катастрофой. Он потихоньку завоевывал ее доверие, пытался пробраться в ее сердце. Но ведь она, Эмма, никого туда не впускала... Следовательно, избавиться от него она могла единственным способом — убив. А то обстоятельство, что в глубине души она восставала против такого решения проблемы, лишь укрепляло ее в этой мысли. От Ангуса во что бы то ни стало нужно избавиться. Нужно было убить его, пока не влез в ее сердце.

Эмма быстро разложила колья по всей квартире, чтобы в любом месте можно было с легкостью до них добраться. Потом перестелила постель, спрятав под подушку серебряные наручники и цепи, разделась до белья и улеглась. Сегодня он придет или завтра, значения не имело. Она к его приходу приготовилась, и он непременно умрет.

Глава 7

Вздрогнув, Эмма проснулась и посмотрела на часы возле кровати. Был почти полдень. Уснула же она незадолго до рассвета. А Ангус так и не появился.

Быстро одевшись, она сделала пробежку до своей квартиры в Сохо. Там позавтракала и приняла душ, после чего упаковала кое-что из вещей — то, что хотела взять с собой в квартиру Остина. К сожалению, одежды, соответствующей определению «сексуальная», у нее оказалось маловато. Она предпочитала носить практичные и удобные вещи, не ограничивавшие свободы движений в бою. Играть соблазнительницу ей ни разу не доводилось. Да и ни к чему ей кружевные неглиже. Не в кружевах же прятать оружие?

Закончилось все тем, что в чемодан она отправила все свое белье. Более или менее сексуальное она отберет позже. Выкатив чемодан на колесиках в крохотную гостиную, Эмма направилась к журнальному столику, где лежали остатки кольев. Ангус не стал их трогать. Присев на диванчик, она взяла ноутбук. Поскольку день был воскресный, большого наплыва почты она не ожидала. Ей вообще приходило не так уж много писем. Трудно завязывать знакомства, когда значительная часть твоей жизни окружена тайной. Просмотрев входящие сообщения, она увидела письмо, отправленное в четыре сорок три утра. От Ангуса Маккея.

Ее сердце слегка подпрыгнуло, но Эмма тут же себя одернула. Да, конечно, она считала его неотразимым, но грядущей ночью все равно его убьет. Нет, сначала соблазнит, а потом убьет.

Что же касается Ангуса, то она была уверена, что он отлично справится со своей ролью. В парке, когда он лежал с ней рядом, она ощутила его эрекцию. Вероятно, в таких делах он имел очень большой опыт, на протяжении веков доставляя женщинам огромное удовольствие. Правда, она вряд ли его испытает. Выпускать ситуацию из-под контроля она не собиралась.

Эмма открыла письмо.

«Дорогая Эмма, я весьма сожалел, что не застал тебя. С трудом устоял от искушения забрать твой ноутбук, поскольку в нем, вероятно, много интересной информации. Но отказался от этой идеи в надежде, что ты поймешь: мне можно доверять».

Эмма презрительно фыркнула. Вампир, достойный доверия?

— О, вот что-то еще, — пробормотала она.

«Дорогая, я знаю, где ты. Встретимся в квартире Остина Эриксона в воскресенье, в 8 вечера. Я не причиню тебе зла. Просто нужно поговорить».

О чем с ним говорить? Очевидно, он потребует, чтобы она прекратила убивать. Он утверждал, что заботится о ее безопасности, но она подозревала, что куда больше Ангуса волновала безопасность его соплеменников. Как далеко собирался он зайти, чтобы остановить ее? Если она откажется, не попытается ли убить ее? Ей почти хотелось, чтобы попытался. Это послужило бы ей оправданием, после того как она убьет его.

И все же Ангус утверждал, что не желает ей зла. И он не причинил ей зла в парке. Как не сделал попытки напасть на нее вчера в квартире Остина. Он говорил, что пьет кровь из бутылки, и она действительно видела, как он прикладывался к фляжке.

Эмма со вздохом покачала головой. Нет, наверное, она принимала желаемое за действительное. Ее влекло к нему. Ей нравилось с ним разговаривать, нравилось на него смотреть. Нравилось предаваться фантазиям о храбром героическом воине. Который, к тому же, носил килт.

Да, именно в этом дело. Отважный шотландец в килте — ее фантазия. Реальность же совсем другая... Он существовал века и все это время охотился на невинных смертных. Теперь пора поменяться ролями. Теперь смертные объявят на него охоту.

Немного подумав, Эмма напечатала ему ответ:

«Буду готова. Надень что-нибудь сексуальное».

Затаив дыхание, она отправила свое послание. Вот и все. Теперь надо только ждать. Эмма взглянула на часы на компьютере. Середина дня. Значит, часов через пять-шесть Ангус Маккей будет убит.

Эмма красила в ванной губы, когда услышала, как он позвал ее из гостиной. Взбив волосы, она бросила последний взгляд в зеркало и пожелала себе удачи. Потом быстро прошла в спальню и посмотрела на часы на тумбочке. Ровно восемь вечера. Он явился вовремя, минута в минуту.

Дверь спальни была чуть приоткрыта, и Эмма, осторожно заглянув в гостиную, в изумлении разинула рот. Никакого килта и сумки! На нем были черные джинсы в обтяжку, черная футболка и черный же пыльник, причем все — очень сексуальное. А его длинные каштановые волосы были перетянуты на затылке черным кожаным шнурком. Сердце Эммы болезненно сжалось. Господи, ну почему он не человек? Ему больше пяти сотен лет.

Она распахнула дверь, и Ангус тотчас же повернулся к ней. Окинув ее взглядом, он, судя по всему, оценил ее короткий купальный халатик. Когда же взгляды их встретились, Эмма увидела в его глазах жаркое пламя. Следовательно, пока все шло хорошо.

— Мне немного не хватило времени, — сказала она. — Я не успела одеться.

Вскинув руки, Эмма облокотилась о дверной косяк. Черт побери, не получилось! Она десятки раз репетировала этот жест перед зеркалом. Едва завязанный поясок ее халатика должен был при резком подъеме рук развязаться, а полы халата — разойтись в стороны. Но ничего этого не случилось.

— Ты мне и такая нравишься. — Он указал на кожаный диван. — Присядь, поговорим.

Эмма заставила себя улыбнуться. Какая неудача... Западню-то она приготовила в спальне...

— Мне... мне нужно одеться. Я ведь практически голая. Уголки его губ чуть приподнялись.

— Что ж, не возражаю. Подожду тебя здесь. Буду джентльменом.

Эмма стиснула зубы. Что же ей теперь делать? Не могла же она крикнуть ему: «Ты мой сексуальный раб. Марш в спальню!»

— Очень хочется пить, — пробормотала она. — Может, пока принесешь из холодильника бутылку воды?

Не дожидаясь ответа, Эмма отвернулась и прошла в спальню. Остановившись перед кроватью, взялась за металлическую решетку изножья. Черт, соблазнительница из нее никакая. И вообще все это представлялось ей... неправильным, нечестным. Хотя на курсах по борьбе с терроризмом ее учили: не нужно бояться испачкать руки, если борешься со злом. Проблема, однако, заключалась в том, что она не знала наверняка, является ли Ангус злом. Она знала, что он вампир, но не более того.

Других вампиров она ловила в момент совершения насилия. Но ведь Ангус не делал ничего дурного, он только хотел с ней поговорить. Да, он вампир, — но можно ли считать это достаточным основанием для вынесения ему смертного приговора? Несколько дней назад Эмма сказала бы «да». Но теперь все по-другому.

Вернувшись в гостиную, она остановилась прямо перед Ангусом.

О, превосходно! Теперь полы халата все же распахнулись, а кружевные черные трусики и лифчик практически ничего не скрывали.

— Благодарю, — кивнула она с улыбкой, когда Ангус протянул ей бутылку воды. Открутив крышку, Эмма сделала глоток, потом сказала: — Я бы и тебе предложила чего-нибудь выпить, но...

Он тоже улыбнулся:

— Все правильно. Не надо предлагать. Я напился вволю перед приходом.

— Значит, это правда? Ты действительно питаешься из бутылки?

— Да, правда, — кивнул Ангус. — Мне уже не нужно соблазнять женщин, чтобы насытиться. С ними я лишь занимаюсь любовью, когда мне очень этого хочется.

Их взгляды скова встретились. И теперь его глаза горели еще ярче.

Эмма невольно отвела взгляд.

— Выходит, ты уже больше не воздействуешь на сознание людей, чтобы получить желаемое?

— Стараюсь по возможности. Она сделала еще глоток воды.

— Не верю. Вчера ночью ты вторгался в мои мысли.

— В самом деле? Что-то не припомню.

— Да, в самом деле! — Эмма вскинула подбородок. — И я не могу этого допустить. Эта твоя угроза.

— Разве я тебе угрожал? — перебил Ангус. — И что же я сказал?

— Ты... ты пожелал мне доброй ночи.

Он весело рассмеялся.

— Какая ужасная угроза... Ты очень испугалась?

— Да, испугалась. Потому что ты вторгаешься в мои мысли без моего разрешения.

— Я не хотел, поверь. Если бы я действительно хотел тебя напугать, ты бы это почувствовала. Ты бы почувствовала, как в тебя проникает леденящий холод. Вчера ты это чувствовала?

— Нет. Но почему я должна верить тебе?

Он нахмурился и пробормотал:

— Что ж, если не веришь, давай кое-что покажу.

В следующее мгновение порывом леденящего ветра ее отбросило в спальню, к спинке кровати. Эмма тотчас возвела защитную стену, но все равно продолжала ощущать мощное воздействие Ангуса. В то же время она чувствовала, что он сдерживает себя, старается не навредить ей. В душу закралась ужасная догадка: «А если он не станет себя сдерживать, то я не смогу ему противостоять. И тогда он сделает со мной все, что пожелает».

— Все, хватит! — крикнула она.

Воздействие тотчас прекратилось, и холод рассеялся.

— Ты это чувствовала прошлой ночью? — спросил Ангус, приблизившись к ней. — Именно так было перед тем, как я пожелал тебе спокойной ночи?

— Нет, не так, — ответила Эмма со вздохом. Теперь-то она понимала: если бы Ангус использовал всю свою силу, она бы непременно это почувствовала.

— Случившемуся есть только одно объяснение, — продолжил он, глядя на нее с некоторым удивлением. — Очевидно, ты превосходный реципиент, раз уловила мои мысли, не предназначенные для передачи.

Но Эмма и без него об этом знала. Находясь в Эдинбурге, она уловила последние мысли отца, умиравшего в Москве. Воспоминания об этом были сродни удару в солнечное сплетение. Она ведь видела убийство матери глазами своего отца и слышала его последние слова перед смертью: «Отомсти за нас».

— Ты в порядке? — Ангус приблизился к ней еще на шаг.

— Я — нет. — Эмма повернулась к нему спиной, чтобы он не видел боли в ее глазах; предсмертные слова отца все еще звучали в нее в голове. «Я должна это сделать, должна... — говорила она себе. — Я обязана убить Ангуса Маккея».

Он откашлялся и тихо сказал:

— Наверное, мне лучше оставить тебя в покое.

Она повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее в растерянности. Вероятно, понимал, что она чем-то расстроена.

— Нет, поговорим, если ты не против. — Она села на постель рядом с подушкой и закинула ногу на ногу. Ее халат при этом снова распахнулся.

Ангус шагнул к ней и процедил сквозь зубы:

— Пытаетесь завлечь меня в постель, мисс Уоллис? Сердце ее забилось быстрее. Но все же она с невозмутимым видом ответила:

— Я просто подумала, что мы действительно могли бы поговорить. И возможно, получше познакомиться.

Он пристально на нее посмотрел и нахмурился.

— Вижу, что ты ненавидишь вампиров всем сердцем, Эмма. Они убили твоих родителей, и с тех пор ты мстишь.

Она пожала плечами.

— Я называю это правосудием. — Ох, конечно же, ей следовало предусмотреть, что он обо всем догадается.

— Мой агент в Москве сейчас изучает это дело, — продолжал Ангус.

Эмма внимательно посмотрела на него.

— Неужели? И ты это делаешь ради меня?

— Просто я хочу выяснить, кто за этим стоит. Она поднялась на ноги.

— Благодарю. Я много раз пыталась хоть что-нибудь выяснить, используя свои источники в МИ-6, но им ничего не известно о вампирах, так что и информации никакой нет.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе найти преступников. И надеюсь, что ты перестанешь убивать, как только добьешься правосудия.

Эмма сделала большие глаза. Словно услышала что-то очень странное.

— Ты ведь можешь остановиться? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

Она снова села на кровать. Как могла она остановиться, если вампиры продолжали убивать из ночи в ночь? Разве другие невинные жертвы не заслуживали отмщения?

Ангус присел рядом с ней.

— Ты должна остановиться. Продолжать преследовать врага, который сильнее и быстрее тебя, — это самоубийство.

— До сих пор у меня отлично получалось.

— Но ты больше не застанешь их врасплох. Они сами начнут за тобой охотиться. Группами. И ты не спасешься, если нападут сразу несколько.

Эмма нервно теребила одеяло.

— А если ты так и не узнаешь, кто убил моих родителей? Неужели я и в этом случае должна все бросить?

Ангус решительно кивнул.

— Да. Вне всяких сомнений.

— И позволить этим монстрам пить кровь людей? — возмутилась Эмма. — Позволить насиловать женщин и убивать невинных?!

— Правосудие над вампирами должны вершить вампы, такие, как я. Поверь, Эмма, у меня это лучше получится.

— Считаешь себя более достойным? — Ударом в плечо она повалила Ангуса на кровать и тут же запрыгнула на него сверху.

— Эмма, что ты делаешь? — Он попытался сесть, но она крепко прижала его к постели.

Он ухмыльнулся и спросил:

— Тебе нравится быть сверху? Могла бы просто сказать.

Пропустив его слова мимо ушей, Эмма запустила руку под подушку, где лежали серебряные наручники. Но к сожалению, приковать его к решетке изголовья, как она надеялась, не получится. Расстояние не позволяло. Но не важно...

— Это серебро? — спросил Ангус, нахмурившись. Защелкнув наручник на его запястье, Эмма схватила другую руку Ангуса, чтобы свести ладони вместе. Защелкнув и второе кольцо, она услышала, как он шумно выдохнул. И тут же в нос ей ударил запах паленого мяса. Взглянув на его правую руку, Эмма увидела, как кожа от соприкосновения с серебром, покрывается уродливыми красными рубцами.

— О, прости... — Потянув за рукав его плаща, она подоткнула под наручник ткань, создавая для кожи изоляцию (второй руке опасность не грозила — серебряный наручник обхватывал ее поверх рукава).

— Благодарю... — пробормотал Ангус.

В его пронзительных зеленых глазах были боль и гнев, но голос оставался тихим и спокойным. И вообще он казался слишком уж спокойным для человека, закованного в наручники. Может, серебро отнимало у него и силы?

— Я не слишком искушен в подобных играх, — сказал пленник, — но, может быть, тебе следовало надеть черный кожаный корсет и сапоги на высоких каблуках? Да, и не забудь про плеть.

— У нас с тобой не сексуальные игры извращенцев, и ты прекрасно это знаешь.

— Почему бы и нет? — усмехнулся Ангус. — Неужели ты откажешь умирающему в последнем желании?

Эмма фыркнула и рывком вытащила из-под подушки серебряную цепь.

— Твои эротические игры убьют меня. — Он улыбнулся.

«Невероятно! — промелькнуло у нее. — Я собираюсь его убить, а он радуется!» Присев на полу у свисающих с постели ног Ангуса, Эмма обмотала его лодыжки серебряной цепью. Потом выпрямилась и шумно перевела дух.

— Все еще считаешь себя сильнее? — спросила она. Молниеносным движением он вдруг приподнялся и, забросив скованные руки Эмме за шею, снова упал на спину, увлекая ее за собой.

Уткнувшись носом в его мускулистую грудь, Эмма почувствовала запах хлопка и мыла. От него очень приятно пахло, и он, как ни странно, был необычайно теплый...

— Вот так-то лучше, — сказал Ангус. — Было бы неплохо, если бы ты сползла немного вниз.

Эмма попыталась поднять голову, но он крепко прижимал ее к себе, и ей удалось лишь упереться подбородком ему на грудь.

— Отпусти меня, вампир.

— А ты сними с меня наручники.

— Нет!

— Тогда, может, расстегнешь «молнию» на моих штанах? — спросил он с усмешкой.

— Нет!

— Послушай, Эмма... — Он вдруг стал серьезным. — Если ты и в самом деле хочешь меня убить, то целься прямо в сердце. Приложи ухо к груди, чтобы услышать, как оно бьется.

— Оно не может у тебя биться, — пробурчала она, нахмурившись. — Ты же мертвый...

— Что ж, послушай, и сама убедишься.

— Нет!

Резким движением она высвободилась и тут же, вытащив из-под подушки кол, уселась на ноги Ангуса.

— Эмма...

— Не разговаривай со мной!

Она откинула в стороны полы его пыльника, и теперь грудь Ангуса прикрывала лишь тонкая хлопковая футболка. Действительно ли там билось его сердце? А не все ли ей равно? Он вампир и долгие века существовал, питаясь кровью невинных людей.

Эмма занесла над головой кол, приготовившись загнать его в самое сердце пленника. И замерла в ожидании... Ей вдруг захотелось, чтобы он выхватил у нее кол. Чтобы хоть что-то предпринял. Но он просто лежал и смотрел на нее с печалью в глазах.

Она еще крепче сжала деревяшку. Судорожно сглотнув, прошептала:

— Я должна это сделать. Потому что ты зло.

Он нахмурился и тихо сказан:

— Я очень долго жил, девочка, и кое-что за это время узнал. Поверь, мы все способны на зло.

Эмма по-прежнему медлила. Она чувствовала: что-то мешает ей сделать то, что следовало сделать.

— Ты так и собираешься лежать? — спросила она.

— А ты и вправду собираешься меня убить?

Она посмотрела ему в глаза. В них не было ненависти. Только печаль и сочувствие.

— Ты ведь должен ненавидеть меня, разве нет?

— Может, и должен. Но не могу. Слишком уж хорошо мне известна боль скорби. Я пережил всех смертных, которых любил когда-то.

Эмма со вздохом опустила руку и отбросила кол в сторону.

— Не могу. Ты... ты слишком человек.

Ангус поморщился.

— Не уверен.

Она наклонилась и приложила ухо к его груди. И тут же услышала мерное биение сердца. Но как же так?.. Неужели такое возможно?

— Ах, Эмма... — Он погладил ее по волосам. — Эмма, ты меня слышишь?

Она тихонько вздохнула.

Он хмыкнул и пробормотал:

— Ночью мое сердце бьется и по жилам бежит кровь, что позволяет мне думать, говорить... в общем, жить.

Эмма подняла голову и снова заглянула ему в глаза. Сейчас они опять горели красным огнем. Она слезла с него и пробурчала:

— Только ничего такого не воображай на том лишь основании, что я не стала себя убивать.

— Я мог бы остановить тебя в любой момент.

— Но не остановил же...

— Остановил бы, если бы возникла необходимость. Я хотел посмотреть, как далеко ты зайдешь.

Она запахнула халат и затянула поясок.

— И теперь будешь торжествовать, потому что у меня ничего не вышло, верно?

— Нет, детка. — Он покачал головой. — Но очень рад, что ты выдержала экзамен.

— Ты меня проверял? — Эмма уставилась на него в изумлении.

Он приподнялся и сел на постели.

— Мне не хотелось бы испытывать влечение к убийце.

— Я не убийца, — заявила Эмма. — А ты — самый настоящий.

Ангус тихо вздохнул.

— В прошлом случалось, что я убивал для самозащиты. Но из мести — никогда. В отличие от тебя, дорогая.

Неужели он считал себя выше в нравственном отношении? Да как он... Не в силах сдержать гнев, Эмма ударила его по лицу.

— Черт подери, женщина... Ты испытываешь мое терпение.

— А ты — мое! Как ты смеешь меня осуждать?! Ты ведь долгие века существовал за счет других! Все же мне следовало тебя убить. Напрасно я этого не сделала, когда появилась такая возможность.

Ангус стиснул зубы.

— Не было у тебя такой возможности. — С этими словами он развел руки в стороны, и цепочка наручников с треском лопнула.

Эмма ахнула и попятилась. Чувство унижения лишь усилило ее гнев. Будь он проклят! Выходит, он мог в любое время сбежать!

Ангус сбросил с ног туфли, и эта цепь также лопнула.

— Ключ! — Он встал, подняв руки в браслетах наручников.

Молча указав на ключ на столике у кровати, Эмма вышла из комнаты. «Проклятый надменный кровосос!» — думала она, расхаживая по гостиной. Потом подошла к окну и уставилась на улицу.

— Эмма... — послышался у нее за спиной тихий голос.

— Пожалуйста, уйди, — ответила она не оборачиваясь. Он медленно приблизился к ней и тихо сказал:

— Поверь, дорогая, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неудачницей.

Она наконец повернулась к нему. Он был уже без наручников.

— Как же я могу не чувствовать себя неудачницей. Ведь ты мог освободиться в любой момент... И было бы лучше, если бы ты сразу освободился.

— О, я просто не хотел. Ты же сидела передо мной в таких сексуальных трусиках...

Неужели он действительно находил ее такой привлекательной? Или просто насмехался над ней? Скорее всего — последнее. Снова отвернувшись к окну, Эмма проворчала:

— Я хочу, чтобы ты отстал от меня.

— Ну вот... — Он со вздохом прислонился к стене. — А я-то думал, что, может, хоть немного тебе понравлюсь.

Вновь к нему повернувшись, Эмма скрестила на груди руки.

— Ты нравишься мне настолько, что я сделала для тебя исключение и не стала убивать. Но это не заставит меня отказаться от моих планов. Я по-прежнему буду уничтожать вампиров.

— Детка, сколько раз повторять тебе, что ты не сможешь больше убивать?

— А ты не можешь указывать мне, что я должна делать. Мне бы хотелось, чтобы ты с пониманием отнесся к моему решению и позволил мне жить так, как я хочу.

— Но ты не проживешь и недели!

— Тебя это не касается! Ангус снова вздохнул.

— Более упрямая женщина мне еще не попадалась...

— Приму это как комплимент, ибо уверена, что у тебя были тысячи женщин, — заявила Эмма.

Он взглянул на нее прищурившись.

— Ты не представляешь, во что ввязываешься. Знаешь, что вон там? — Шагнув к окну, Ангус указал на самое высокое здание на другой стороне улицы. В следующее мгновение пальцы его сомкнулись вокруг ее запястья.

Эмма вскрикнула от неожиданности.

— Что ты...

И тут вдруг все померкло у нее перед глазами, а комната словно закружилась... Через несколько секунд ноги ее коснулись холодного бетона, и Эмма, осмотревшись, в ужасе замерла. Квартира Остина исчезла, и теперь она... Где же она находилась?

— Где мы?.. — пролепетала она, взглянув на Ангуса.

— Посмотри вниз, — ответил он.

Шагнув к невысокой кирпичной ограде, доходившей ей до пояса, Эмма посмотрела вниз. Улица раскинулась далеко внизу, а она смотрела на нее с высоты тринадцати — пятнадцати этажей. Выходит, теперь они находились на крыше того здания, на которое указал ей Ангус из окна квартиры.

— Ты нас телепортировал? — прошептала она. Ангус обнял ее за плечи, и в следующую секунду они медленно поднялись в воздух над кирпичной оградой.

— А это называется «левитация», — прошептал он ей в ухо. — Мне остается только уронить тебя на землю.

— Прекрати!

— А ты прекрати убивать.

Она закрыла глаза и прошептала:

— Ты просто хочешь обезопасить себе подобных.

— С этими убийцами у меня нет ничего общего. — Они снова опустились на бетонную крышу. — Поверь, я пытаюсь спасти тебя, именно тебя.

Эмма отступила от него на шаг.

— Спасти, сбросив с крыши?

Ангус что-то пробурчал себе под нос, потом сказал:

— Я просто хотел показать, с какой легкостью любой из вампиров может с тобой разделаться. — Он принялся нервно расхаживать по крыше.

Эмма уставилась на него в недоумении. До сих пор она была абсолютно уверена: Ангус пытался защитить вампиров от ее кольев, — но теперь ее стали одолевать сомнения. «А может, он действительно заботится о моей безопасности?» — спрашивала она себя. Ангус вдруг с размаху всадил кулак в металлическую дверь, ведущую на лестничную площадку. Эмма вздрогнула; даже в темноте она видела оставшуюся от кулака вмятину.

Он повернулся к ней и пробормотал:

— Прости, что напугал тебя. — И снова принялся мерить шагами крышу. — Я просто не знаю, что сказать тебе, не знаю, как убедить...

— Какое тебе дело до того, что со мной будет? Ведь тысячи смертных на твоих глазах рождались и умирали.

Он остановился и пристально посмотрел на нее.

— Да, ты права, тысячи. Но я никогда не видел такой женщины, как ты. Ты не похожа на других. Ты... такая же, как я. — Он в смущении пожал плечами и добавил: — Но выглядишь гораздо лучше. Эмма скорчила гримасу.

— Ты считаешь, что я похожа на вампира?

— Нет, я не об этом. Но ты настоящий воин. Смелый и непреклонный. Ты проводишь ночи в борьбе со злом.

— Как... и ты? — Неужели он действительно мужчина ее мечты? Что ж, очень может быть. Только он не живой.

Порыв холодного ветра вскинул полы ее шелкового халатика, и Эмма невольно поежилась.

— О, ты замерзла... — Ангус подошел к ней. — Отнести тебя назад?

— А как ты это делаешь? — Она взглянула на дом, где находилась квартира Остина. — Просто смотришь туда, куда тебе нужно, — и перемещаешься?

— Да, примерно так. Или слышу голос — и перемещаюсь. А если я уже бывал в каком-то месте, то могу переместиться и без маячка.

— Значит, нескольких секунд тебе хватит, чтобы оказаться в Лондоне или Париже?

— Да. Хочешь посмотреть, как это происходит?

Глаза ее расширились.

— Прямо сейчас?.. Но я не совсем одета...

— В таком случае я знаю, куда тебя доставить. — Он обнял ее. — Вы готовы, мисс Уоллис?

— Но я... — Она нахмурилась. — У нас с тобой не свидание.

Он рассмеялся.

— А мне кажется, что именно свидание.

В следующее мгновение все вокруг поглотила тьма.

Глава 8

Ангус материализовался в знакомом месте — в парижском офисе Жан-Люка Эшарпа. Эмма покачнулась, и ему пришлось ее поддержать. Сработала установленная им же самим сигнализация, но Эмма не могла ее слышать. А вот Хан-Люк услышал и, вскочив из-за стола, наставил на них кинжал.

— О черт... — пробормотал он по-французски, опуская оружие. — Ты должен был предупредить меня о своем появлении.

Тут распахнулись двери и ворвался Робби Маккей с палашом в руке.

— Ах, Ангус, это ты... — Робби нажал на кнопку возле двери, чтобы отключить сигнал тревоги. Взглянув на Эмму, с улыбкой сказал: — Bonsoir, mademoiselle[6].

А Жан-Люк разглядывал гостью, совершенно не скрывая любопытства. Выразительно взглянув на него, Ангус сказал:

— Жан-Люк, Робби, знакомьтесь... Это Эмма Уоллис. — Ангус по-прежнему обнимал ее за плечи. — Эмма, это Жан-Люк Эшарп.

— Знаменитый модельер? — удивилась Эмма. — Значит, мы действительно в Париже?

— Да, конечно. — Ангус указал на шотландца в килте. — А это Робби. Он работает на меня и охраняет Жан-Люка. Он мне приходится кем-то вроде... правнука.

— Мы забыли, сколько «пра» нужно впереди поставить. — Робби снова улыбнулся. — Рад с вами познакомиться, мисс. — Он вопросительно взглянул на своего предка.

Ангус прекрасно понимал: его внезапное появление со смертной женщиной и впрямь вызывало удивление. На такие размышления ему вечно не хватало времени.

— Видите ли, я решил... пригласить мисс Уоллис на пикник, — пояснил он. — Ты не соберешь нам корзиночку с провизией, Робби?

— Ты? На пикник?.. — Робби разинул рот.

Жан-Люк усмехнулся и сказал:

— Попроси Альберто. Он знает, что делать.

— Очень хорошо, — кивнул Робби и поспешно вышел из комнаты.

Ангус невольно поморщился. Эти двое вели себя так, словно он никогда раньше не ухаживал за женщинами. Черт возьми, конечно же, ухаживал! Только с тех пор прошло лет сто, а то и все двести. А за Эммой он сейчас ухаживал вовсе не из романтических соображений. Он хотел добиться от нее дружбы и доверия, чтобы они могли вместе бороться против общего врага.

Тогда почему же он до сих пор обнимает ее — словно дает понять, что имеет на нее права?

Ангус опустил руку и, отступив от Эммы на шаг, проговорил:

— Мисс Уоллис нужно... что-нибудь из одежды.

— В самом деле? — В глазах Жан-Люка вспыхнули веселые огоньки. — Я этого не заметил.

Эмма покосилась на своего спутника и шепнула:

— Я знала, что мне будет неловко.

— Что ж, идемте со мной, — сказал Жан-Люк. — Склад внизу. Уверен, мы подберем там что-нибудь подходящее... для пикника, — добавил он, с усмешкой взглянув на Ангуса.

Тот невольно вздохнул. Было ясно: теперь ему не избежать насмешек. И надо же было заявиться сюда сразу после полуночи с босой полуголой женщиной...

Жан-Люк показал им демонстрационный зал со всеми последними творениями. Затем проводил в просторное помещение, где вдоль стен тянулись бесконечные ряды вешалок с одеждой.

— О Боже, — прошептала Эмма, разглядывая ценники. — Я ничего такого не могу себе позволить.

— Не беспокойся, я могу, — с улыбкой сказал Ангус.

Она покачала головой:

— Нет-нет, я не могу принять от тебя подарок. Это против правил.

— Ладно, вы двое, успокойтесь, — хмыкнул Жан-Люк. — Так не начинают романтическое свидание.

— У нас вовсе не свидание, — возразила Эмма.

Француз улыбнулся:

— Пожалуй, я одолжу вам что-нибудь на ночь, а ваш кавалер потом вернет. — Он покосился на Ангуса. — Если, конечно, вещь сохранит... первозданный вид.

— Я не собираюсь рвать на ней одежду, — усмехнулся Ангус.

— А жаль, — пробормотал Жан-Люк. Он указал на вешалки. — Прошу, мадемуазель, выбирайте.

— Вы очень любезны. — Эмма пошла вдоль рядов.

Жан-Люк подошел к Ангусу и тихо сказал:

— Ах ты, старый пес... Я и не подозревал, что у тебя такой хороший вкус.

— У нас деловые отношения, вот и все. — Ангус скрестил на груди руки.

— Я не вчера на свет родился, — фыркнул Жан-Люк.

— Но я говорю серьезно. Мне нужно завоевать ее доверие, чтобы она прекратила убийства.

— Она убивает вампиров? — изумился француз.

Ангус кивнул:

— Да, убивает. Ее милое личико и изящная фигурка способны ввести в заблуждение, но она неистовый воин.

Жан-Люк молча смотрел на друга.

— В чем дело? — Ангус приподнял бровь.

— Да так, ничего... — Жан-Люк пожал плечами и отвернулся. — Сначала Роман, а теперь — ты, — пробормотал он вполголоса.

— Между нами ничего нет, — заявил Ангус.

— Да, все правильно. — Жан-Люк похлопал его по спине. — Желаю вам обоим самого наилучшего.

Ангус с ворчанием отошел. Жан-Люк каждой мелочи придавал слишком большое значение. Ко всему относился чрезвычайно серьезно.

Осмотревшись, Ангус подошел Эмме. Она разглядывала брюки, висевшие на вешалке.

Брюки? Почему она всегда прячет свои красивые ноги? Он отошел на несколько шагов, и тут же его внимание привлек золотисто-янтарный цвет ткани. Он снял яркую вещицу с вешалки и показал девушке.

— Вот это мне нравится. Напоминает твои глаза.

Эмма бросила на него неуверенный взгляд.

— Но это же платье... А я не ношу платья. Хотя оно действительно шикарное...

— Милая, ты собираешься не на турнир по карате, а на пикник.

— Пикник в Париже в одежде от дизайнера? — Эмма покачала головой. — В это трудно поверить. — Она подошла к нему поближе. — А эти двое парней... Они тоже вампиры?

— Они мои друзья, Эмма. Ты их тоже собираешься уничтожить?

— Нет. Я буду вести себя прилично. — Она шлепнула его по руке. — Да и где я могла бы спрятать колья?

— Мне стоило бы обыскать тебя на всякий случай, — сказал Ангус с улыбкой.

Она тоже улыбнулась:

— Ты и так знаешь, что я без оружия.

— Не хочешь ли примерить? — Ангус протянул ей платье.

Эмма ненадолго задумалась, потом кивнула. А десять минут спустя она совершенно преобразилась, В золотистом платье и сверкающих босоножках того же цвета она выглядела потрясающе.

Тут Робби принес корзину с провизией. И теперь улыбался во всю ширь рта, но благоразумно держал его на замке.

Когда же Ангус с Эммой направились к выходу, Жан-Люк прокричал им вслед:

— Желаю хорошо провести время!

Ангус обернулся и смерил его угрожающим взглядом, однако Жан-Люк, нисколько не смутившись, весело рассмеялся.

Из студии модельера они вышли прямо на Елисейские поля. Даже в четыре утра здесь было шумно и светло — везде сияли огни, а в некотором отдалении мерцала Триумфальная арка.

Эмма улыбнулась:

— Как замечательно! Это лучше, чем сидеть в самолете восемь часов.

— Да, конечно. — Ангус указал на огни вдали. — Вон там — очень хорошее место.

— Эйфелева башня?

— Совершенно верно. — Он обхватил ее рукой за талию. — Не бойся, дорогая.

Их тотчас же поглотила темнота, но через несколько секунд снова засверкали огни. И теперь они стояли на верхнем уровне Эйфелевой башни и смотрели на город.

Эмма взглянула через перила.

— Очень красиво. Хотя тут немного холодно... — Она обхватила себя руками за плечи.

— Вот, возьми. — Ангус протянул ей свой плащ.

Пока Эмма надевала плащ, он расстелил у ног клетчатый плед, который Робби положил сверху корзины. Усевшись, девушка с некоторой опаской заглянула в корзину.

— О, да ведь тут... настоящая еда! — Эмма вытащила хлеб, сыр и виноград. А также бутылку вина. — Надеюсь, для тебя здесь тоже что-нибудь найдется, — сказала она, взглянув на Ангуса.

— Вот это — для меня. — Он вынул бутылку и открыл пробку. Из горлышка тотчас полезла пена, и он отставил руку с бутылкой в сторону.

— Это шампанское. — Эмма протянула ему стакан.

— Это «Баббли-Блад», смесь шампанского с искусственной кровью. Хочешь попробовать?

Эмма поморщилась и покачала головой:

— Ни за что. — Но она с любопытством смотрела, как Ангус пьет. Наконец пробормотала: — Я как-то раз видела рекламу кухни синтеза на «ЦВТ», но решила, что это шутка. Я думала, что вампиры пьют только кровь людей.

— Это мятежники, — пояснил Ангус. — Они отказываются от искусственного питания. Им нравиться мучить смертных. — Он откупорил бутылку вина для Эммы. — И они наши заклятые враги. Мы боремся с ними уже много веков.

— Значит, утверждения Шанны Уилан справедливы? Есть две группы вампиров?

— Да, совершенно верно. — Он наполнил ее стакан вином. — Видишь, Эмма, у нас общий враг — мятежники. И цели у нас одни и те же. Мы оба защищаем невинных людей. Поэтому мы могли бы стать... хорошими друзьями.

Она пожала плечами:

— Даже не знаю, что тебе сказать... Мне нужно подумать об этом.

— Да, понимаю, — кивнул Ангус. — Ведь еще час назад ты пыталась меня убить...

Она откусила кусочек сыра.

— Я еще не свыклась с мыслью о том, что существуют... хорошие вампиры. Жан-Люк и Робби — такие, как ты?

— Да, конечно. Робби — мой потомок. Я нашел его умирающим после сражения тысяча семьсот сорок шестого года на поле Куллодена. — Ангус на миг закрыл глаза. — В тот день я потерял многих родственников.

— Не могу представить, что кто-то стал свидетелем... чего-то столь ужасного. — Эмма поежилась.

— Но ведь ты видела, как убивали твоих родителей, правда?

— Не хочу говорить об этом. — Эмма сделала глоток вина. — Лучше расскажи о себе. Когда ты родился?

— В тысяча четыреста восьмидесятом.

— И у тебя есть потомки. Значит... ты был женат?

— Да. У меня было трое детей. — Ангус тут же сменил тему. — В тысяча пятьсот тринадцатом я получил смертельное ранение во время Флодденского сражения. Роман нашел меня той ночью. Я едва дышал и подумал, что сплю, когда вдруг услышал голос. Он спросил, намерен ли я продолжить борьбу со злом. И тогда я решил, что это ангел, и сказал «да». Я сказал так не только потому, что хотел на небо. Мне ужасно жалко было умирать таким молодым. Хотелось сделать что-то еще.

— Ты расстроился, когда узнал, что стал вампиром?

Ангус пожал плечами.

— Немного удивился. Потому что не подозревал об их существовании. Но я никогда не страдал из-за этого, как Роман. Я довольно рано понял, что смерть не изменила меня. Я остался прежним, вернее — стал еще лучше.

Эмма бросила в него виноградину.

— Вампирская надменность!

Ангус улыбнулся.

— Но это чистейшая правда. Мы действительно способны делать то, что не по силам ни одному смертному.

— Но вы не можете выходить на солнце.

— Да, зато мы живем столетия. Эмма откусила кусочек хлеба.

— Расскажи о прошлом. Где ты бывал, с кем встречался?

Ангус рассказал свою любимую историю о встрече с Марией, королевой шотландцев. И о том, как помогал скрыться Красавчику Чарли. Эмма засыпала его вопросами, и он радовался, что его общество уже не тяготило ее. Она то и дело смеялась и шутила.

Час спустя Ангус закупорил недопитую бутылку «Баббли-Блад» и поставил в корзину.

— Боюсь, скоро начнет светать, — сказал он. — Нам пора.

— Да, конечно. — Эмма собрала остатки еды и сложила в корзину. — Вынуждена признаться, что... получила огромное удовольствие.

— От нашего свидания?

Он взглянула на него с раздражением.

— Это не свидание, понятно?

— Ладно, согласен, — ответил Ангус с улыбкой. — Но хорошо, что ты наконец-то поняла: я тебе не враг. Теперь ты можешь мне доверять?

Эмма молча поднялась на ноги — словно не слышала вопроса.

Ангус тоже встал и свернул плед. Она вдруг нахмурилась и тихо сказала:

— Я совершила ошибку. Позволила себе увлечься, слушая твои рассказы о прошлом.

— В этом нет ничего дурного. — Ангус уложил плед в корзину.

Эмма со вздохом покачала головой:

— Нет, не думаю... И вообще мне следовало побольше разузнать о мятежниках. Следовало выяснить, где вы держите Шанну Уилан.

— Держим? Ты ошибаешься. Она счастливая замужняя женщина.

— А мой босс считает, что вы воздействуете на ее психику. И он хочет спасти ее во что бы то ни стало. Считает, что это его главная задача.

— Поверь, она абсолютно счастлива. Неужели так трудно поверить, что смертная женщина может полюбить вампира?

Эмма уставилась на него с искренним удивлением.

Ангус с трудом удержался от вздоха. Выходит, он мечтал о несбыточном... Ох как ему хотелось того же, что было у Романа. Хотелось любви смертной женщины.

Эмма взяла корзину и спросила:

— А как мы будем спускаться отсюда?

— Я обниму тебя, вот и все. — Он подошел к ней вплотную. — А ты держись за меня покрепче. Ты ведь не боишься?

— А может, пойдем по лестнице?

Он обнял ее обеими руками.

— Спустимся так, как удобнее. Это займет всего мгновение...

Она тихонько вздохнула и обхватила его рукой за шею. В следующую секунду все заволокло тьмой, а еще через несколько секунд они уже стояли внизу, перед Эйфелевой башней.

Эмма тут же отступила на шаг.

— Спасибо, Ангус.

По усыпанной галькой дорожке они медленно прошли в небольшой парк. Ангус то и дело хмурился; ему казалось, что дружеская атмосфера пикника сменилась какой-то странной грустью, даже тоской. Пытаясь понять, не чувствует ли Эмма того же, он внимательно посмотрел на нее.

Внезапно из-за кустов послышались какие-то звуки, похожие на стон. Ангус остановился. Эмма — тоже. Повернув голову, она взглянула на него вопросительно — очевидно, еще ничего не услышала. Он приложил палец к губам и сделал осторожный шаг к кустам. Она последовала за ним.

Тут из-за куста снова донеслись звуки — стон и сдавленный женский возглас. Может, французский мятежник напал на беззащитную женщину? Ангус наклонился, чтобы достать из ножен кинжал. Затем подал Эмме знак, чтобы спряталась за его спину. Она с раздражением покачала головой.

Упрямица! Однако ее смелость очень ему нравилась. Опустив на землю корзинку, Эмма достала из нее винную бутылку и, крепко сжав за горлышко, двинулась налево. Ангус же пошел вправо.

— Отпусти ее немедленно! — крикнул он, прыгнув за куст. И тотчас же лицо его исказила гримаса — оказалось, они испугали парочку, занимавшуюся любовью.

Эмма же в изумлении таращилась на голый зад мужчины, обвитый ногами женщины. Тут мужчина с громким криком вскочил на ноги и подтянул штаны. Пробормотав что-то по-французски, он сунул руку в карман и, вытащив бумажник, швырнул его Ангусу под ноги.

Но тот даже не взглянул на бумажник, ибо его внимание привлекло нечто ужасное. Покрасневшую шею женщины стягивали колготки.

— Тебе конец! Ты придушил несчастную! — прорычал Ангус.

Мужчина кивнул женщине, и та поспешно прикрылась его рубашкой. А потом они залопотали о чем-то по-французски. Ангус ничего не понимал из их беседы, но ему и так все было ясно.

— Ты душил ее, — процедил он сквозь зубы.

И направил на мужчину острие кинжала.

— О Боже... — прошептала Эмма.

— Пожалуйста, не убивайте нас! — взмолилась женщина. Она говорила по-английски с сильным акцентом.

— Убивать... вас? — Ангус был явно озадачен. — Но я пытаюсь вас спасти. Этот ублюдок чуть не задушил вас.

— Я сама его об этом попросила! — закричала женщина, срывая с шеи колготки. Покосившись на Эмму, она добавила: — Неужели не понимаете?..

— Нам лучше уйти. — Эмма тронула Ангуса за локоть.

Он покосился на нее и проворчал:

— Но я не могу оставить беззащитную женщину с душителем.

Мужчина с женщиной переглянулись и, судя по всему, выругались.

— Ангус! — Схватив своего спутника за руку, Эмма потащила его за собой. — Идем же!

— Но... — Он обернулся на французскую парочку, кричавшую им вслед ругательства. — Как можно оставлять ее с ним?

— Можно. — Подхватив с земли корзинку, Эмма устремилась в сторону от кустов. — Он не собирается ее убивать. Понимаешь, не собирался.

— Но он ее душил, — возразил Ангус.

— Она сама его об этом попросила. — Эмма отпустила его руку и порылась в корзине. — Они делали это для... удовольствия. Легкое удушение во время секса усиливает возбуждение. Она, вероятно, испытала бы более мощный оргазм. Подробностей я не знаю, но читала об этом. Ангус остановился и в изумлении пробормотал:

— Выходит, она просила его... причинить ей страдания?

— Да, именно так.

Ангус молча покачал головой, потом снова зашагал по дороге. Эмма последовала за ним.

— Ты в порядке?

Он промолчал и ускорил шаг.

— С женщиной ничего не случится, — сказала Эмма. — Это было по обоюдному согласию, понимаешь?

Ангус по-прежнему молчал. И вдруг с рыком метнул кинжал. Со свистом разрезав воздух, лезвие вонзилось в ствол дерева.

— Нет, я совершенно ничего не понимаю, — пробурчал он, направляясь к дереву. — Вероятно, я слишком долго живу, поэтому уже не понимаю этот мир.

— Я знаю, что это немного странно, но видишь ли, Ангус, люди порой делают необъяснимые вещи...

— Нет! — Он выдернул нож из ствола. — Мужчина не должен причинять женщине боль. Даже если она просит его об этом. Обижать женщин — бесчестно!

— Но дело в том...

— Нет, не могу поверить! — Он наклонился и сунул нож в ножны на ноге. — Если мужчина любит женщину, то как он может причинять ей страдания? Не понимаю, не могу поверить...

Эмма пожала плечами.

— Она его попросила, вот и все.

— Зачем? И вообще, что это за мужчина, который доставляет женщине удовольствие таким образом? — Теперь Ангус нервно расхаживал по дорожке туда и обратно. — Да, долг мужчины доставлять женщине удовольствие. Но не таким образом. Настоящий мужчина, если нужно, всю ночь потратит, чтобы удовлетворить свою женщину. Но он должен делать это так... как должен делать.

Эмма смотрела на него с удивлением, а он продолжал:

— И для мужчины нет большего удовольствия, чем видеть, как его женщина трепещет от страсти. Нет большего удовольствия, чем слышать ее страстные стоны.

Эмма переминалась с ноги на ногу, а Ангус по-прежнему расхаживал по дорожке.

— И только после того, как она попросит его об этом, мужчина может удовлетворить собственные потребности. Но мужчина никогда не должен причинять женщине боль. — Он остановился прямо перед Эммой. — Или я ошибаюсь?

— Нет-нет. — Она покачала головой.

— О, девочка... — Он тяжело вздохнул. — Ты не должна так смотреть на меня.

— А я... и не смотрю. — Эмма отвернулась. Она чувствовала, что щеки ее пылают, а сердце гулко бьется в груди. — Думаю, нам лучше вернуться домой, — пробормотала она, не глядя на Ангуса.

Он подошел к ней ближе и тихо сказал:

— У тебя так громко стучит сердце...

Она взглянула на него.

— А у тебя глаза горят красным огнем.

Он снова вздохнул.

— Эмма, ты должна признать, что у нас с тобой действительно свидание.

Тут Ангус провел ладонью по ее щеке, и корзина с продуктами, которую она держала, упала на землю. В следующее мгновение он привлек Эмму к себе и впился поцелуем в ее губы.

Он пил этот поцелуй как чудеснейший из напитков, он крепко прижимал ее к себе, словно пытался навсегда запомнить возникавшие при этом ощущения, он поглаживал изящные изгибы ее бедер, наслаждаясь каждым прикосновением к ее телу. А потом, на мгновение отстранившись, он стал легонько покусывать ее шею в том месте, где бился пульс. Она же тихонько стонала, и ее стоны еще более усиливали его желание. Эти стоны и запахи ее тела туманили его разум, лишая способности мыслить; сейчас он мог лишь испытывать радость и восторг, а также — голод и вожделение, терзавшее его все сильнее.

С хриплым стоном он вновь припал к ее губам, и на сей раз Эмма ответила на его поцелуй почти без колебаний. И в тот же миг Ангус ощутил нестерпимый жар в паху; весь вечер он боролся с возбуждением — начиная с того момента как она уселась на него в квартире Остина Эриксона, — но теперь, когда он почувствовал, что Эмма отвечает на его ласки, ему стало ясно: он больше не сможет себя сдерживать.

Обхватив ее округлые ягодицы, Ангус крепко прижал ее к бедрам. В ту же секунду Эмма прервала поцелуй и, громко вскрикнув, чуть отстранилась. Тревога в ее глазах должна была насторожить, но Ангус, находясь во власти сладострастия, ничего не замечал.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Эмма, — проговорил он хриплым голосом.

Глава 9

— Нет! — Она решительно оттолкнула его.

«Господи, о чем он?.. — ужаснулась Эмма. — Заняться любовью... с мертвым?» Однако следовало признать, что ничего «мертвого» в нем сейчас не было. А его эрекция — она прекрасно это почувствовала — казалась очень даже живой. Да и в самом Ангусе не было ничего отталкивающего. О Боже, помоги ей! Будь он обычным смертным, она бы давно сорвала с него одежду. Но, черт подери, он ведь вампир!

Эмма попятилась.

— Я... я не могу, — пролепетала она.

— Но я тебе не враг. — Его глаза пылали. — Ты мне уже не доверяешь?

— Доверяю... наверное. Но мы с тобой еще даже не стали друзьями. А чтобы стать любовниками... О, это слишком быстро.

— Друзья так не целуются, как целовались мы.

— Мы увлеклись, только и всего. Это... это был просто поцелуй.

Ангус нахмурился.

— Нет, не просто поцелуй. Хочешь, напомню?

— Нет-нет, не надо! — Она повернулась и подхватила с земли корзинку. — Ты ведь сам сказал, что близится рассвет. А ведь нам еще нужно вернуть продукты и платье, а потом возвратиться в Нью-Йорк, и еще надо... — Эмма тараторила без умолку, лишь бы не думать о том, что наделала.

— Эмма... Довольно, помолчи!

Она кивнула и сделала глубокий вдох, переводя дыхание. Взглянув на Ангуса, увидела, что огонь в его глазах побледнел. Слава Богу...

— Ты готов?

— Эмма, я хочу знать, что ты чувствуешь. Она деланно рассмеялась.

— Задавать такие вопросы — это не слишком по-мужски, верно? Разве мужчинам нравится говорить о чувствах?

— Но у тебя-то чувства есть. Ты очень любила своих родителей, а сейчас ты со всей страстью отдаешься работе.

— Ангус, пожалуйста!.. — Эмма вскинула руку. — Не надо об этом. Я не знаю, что чувствую. Даже не знаю, что думать. Не могу поверить, что сейчас делала... это. Я не должна была...

Он посмотрел на нее с грустной улыбкой.

— Девочка, ты с самого начала к этому шла.

— Нет, мы с тобой слишком разные. Мы не можем...

— Я всегда поступал так, как подсказывало мне сердце. Поэтому не избежал сожалений и разочарований. Но о встрече с тобой я никогда не стану сожалеть.

Сердце у нее в груди болезненно сжалось. В этом мужчине было все, о чем она мечтала, за исключением одного: он не был живым в полном смысле этого слова. Но при этом его можно было бы назвать бессмертным. Как могла она с этим смириться?

— Скажи мне, Эмма, убедил ли я тебя по крайней мере прекратить убийства? Ты веришь, что меня беспокоит твоя безопасность?

— Мне... мне нужно поразмыслить над этим. Да, теперь я знаю, что ты за меня беспокоишься. Я постараюсь действовать осторожнее. И буду более разборчива. Потому что теперь я знаю, что среди вас есть благородные и добрые...

Он кивнул.

— Наконец-то хоть что-то сдвинулось с места. И еще ты должна знать: я всегда буду защищать тебя и всегда буду к твоим услугам.

Ее глаза обожгли непрошеные слезы. Уже много лет не слышала она подобных слов. Не слышала с тех пор, как погибли ее родители.

— Буду с тобой откровенна, Ангус. Если я узнаю, кто те ублюдки, которые убили моих родителей, я их из-под земли достану.

— И я помогу тебе в этом. — Он протянул ей руку. — Договорились?

— Договорились. — Эмма пожала его руку. Ангус привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— А теперь идем. — Он обнял ее, и все вокруг померкло.

Проклятие! Кажется, он влюбился. За четыреста девяносто три года в облике вампира он редко получал удовольствие от поцелуев. За ними почти всегда стояла жажда крови или желание что-то себе доказать. Эмму же он целовал совсем по другой причине. Его привлекала эта женщина, вот и все.

И что это был за поцелуй! Казалось, мужчина его лет мог бы вспомнить сотни подобных моментов, но Ангус, как ни старался, ничего подобного не припомнил.

Когда он доставил Эмму в квартиру Остина, она настоятельно попросила, чтобы он оставил ее одну. Его беспокоило, что она сожалеет о случившимся. Черт, его и самого мучили сомнения. Но не относительно того, что чувствовал. Он знал, что Эмма глубоко тронула его душу, но не был уверен, что имеет право ухаживать за ней. И вообще, как могли бы развиваться подобные отношения?

Добившись от нее обещания не выходить на охоту в одиночку, Ангус телепортировался в дом Романа. Как только материализовался в холле, сработала сигнализация.

В тот же миг из гостиной выскочил Коннор с палашом наголо, а из кухни — Йен.

— А... это ты... — Йен отвернулся и направился обратно в кухню. — Давно пора научиться сначала звонить.

— Почему ты здесь? — спросил Ангус, пристально глядя на Коннора. — Ты ведь сейчас должен охранять Романа и Шанну, разве не так?

— Они здесь. — Коннор взглянул на него с некоторым раздражением. — Ты не явился на мессу, поэтому мы все пришли сюда, чтобы увидеться с тобой.

— Месса? — Ангус поморщился. — Я... совсем забыл. Был занят.

— Мы в курсе. — Коннор едва заметно усмехнулся. — Около часа назад позвонил Жан-Люк и поведал весьма любопытную историю.

— О черт... — буркнул Ангус. — Знаешь, мне нужно срочно кое-что сделать наверху.

— Ангус, слышу, что ты здесь! — донесся из гостиной голос Романа. — Зайди к нам.

Коннор хмыкнул, глядя вслед Ангусу, нехотя направившемуся к открытым дверям гостиной.

В гостиной, вокруг квадратного журнального столика, стояли три бордовых дивана, а напротив — огромный широкоформатный телевизор, в данный момент выключенный.

— Вот и Ангус! — объявил Коннор, появившийся в дверях. Он тут же направился к дивану справа, на котором сидел Грегори.

— Что с ним такое?.. — Грегори в недоумении уставился на Ангуса. — Что случилось с его юбкой?

Прежде чем сесть, Коннор легонько стукнул Грегори по затылку.

— Ой, видите, отец, с чем мне приходится мириться? — пожаловался Грегори мужчине в годах, занимавшему средний диван.

— Я буду за тебя молиться, — ответил священник с улыбкой и, встав, поздоровался с Ангусом.

— Рад видеть вас, отец Эндрю. — Ангус поклонился священнику, которого помнил по брачной церемонии Романа. — Как поживаете?

— Моя жизнь стала гораздо интереснее после той ночи, когда я принял паству Романа.

Ангус кивнул и перевел взгляд на Шанну. С огромным округлившимся животом ей было не так-то легко встать с дивана. Наблюдая, как Роман помогает беременной жене подняться на ноги, Ангус вспоминал старые переживания. Вспоминал радость и гордость по поводу рождения своих троих детей, а также беспокойство и чувство вины, связанные с родовыми страданиями жены. И еще — боль из-за предательства, когда он попытался вернуться к семье после Флодденского сражения. Он был уверен, что жена примет его в новом качестве, уже... бессмертного.

Но увы, он ошибся. Более того, она даже запретила ему видеться с детьми. И он издали наблюдал за ними, наблюдал, как они росли и жили. И видел, как умирали.

Если он начнет ухаживать за Эммой, то не получит ли снова ту же боль, то же отчаяние? Ведь ему придется наблюдать, как она состарится и умрет. А если благодаря научным изысканиям Романа у них родятся смертные дети, то он станет свидетелем и их ухода. Обняв его, Роман спросил:

— Ангус, ты в порядке?

Перехватив пристальный взгляд друга, Ангус понял: тот видит его насквозь.

— Мы сможем потом поговорить?

— Да, конечно, — кивнул Роман и отступил в сторону, пропуская жену.

— Ангус, рада тебя видеть. — Шанна поцеловала его в щеку.

— Ты выглядишь... грандиозно, детка, — сказал он с улыбкой.

Она весело рассмеялась.

— Да, действительно грандиозно! — Шанна взглянула на свой огромный живот.

— Она вот-вот лопнет, — пробурчал Грегори и поморщился, когда Коннор ткнул его локтем в бок.

— Мне тоже кажется, что я вот-вот лопну. — Шанна с улыбкой погладила свой живот. — Ребенок уже опустился.

— Мы решили в пятницу ночью произвести искусственную стимуляцию родов. — Роман усадил жену на диван. — Только так можно гарантировать, что доктора-вампы будут готовы.

— Доктора? У тебя их несколько? — удивился Ангус. Он обошел один из диванов, чтобы сесть радом со священником.

— Их двое. На всякий случай. Не хочу рисковать, — ответил Роман, едва заметно нахмурившись.

— Ты слишком уж волнуешься, — заметила Шанна. — Поверь, малыш в полном порядке.

Роман сел рядом с ней.

— И еще я приготовил операционную в «Роматек». Тоже на всякий случай.

«На тот случай, если ребенок не человек?» — подумал Ангус. Он прекрасно понимал, почему Роман не хотел, чтобы его жена рожала в больнице для смертных.

— Говорю тебе: ребенок абсолютно нормальный, — заявила Шанна. — Он и днем толкает меня так же сильно, как ночью.

— Я с ней согласен, — подал голос отец Эндрю. — Я молился, и у меня очень хорошее предчувствие насчет этого ребенка.

— Спасибо вам, — кивнула Шанна. — Знаете, мать Грегори говорит то же самое. — Она взяла Романа за руку и улыбнулась ему. — Ты ведь знаешь, Радинка никогда не ошибается.

Отец Эндрю повернулся к Ангусу.

— Роман рассказывал мне о вас... потрясающие вещи.

— Наверняка врал, — пробурчал Ангус.

Священник улыбнулся.

— Значит, вас не возвели в рыцарское достоинство за героизм, проявленный в годы Второй мировой войны?

Ангус пожал плечами.

— Это было шестьдесят с лишним лет назад.

— И с тех пор он стал трусом, — добавил Коннор со смехом.

Все вокруг тоже рассмеялись. Ангус же нахмурился, однако промолчал.

Тут в комнату вошел Йен с подносом, уставленным бокалами и стаканами. Опустив поднос на журнальный столик, он протянул Шанне стакан воды со льдом, а священнику — бокал вина. Вампы же разобрали пустые стаканы.

Коннор налил себе из бутылки блисски. Взглянув на Романа, сказал:

— Превосходный состав, замечательный. — И передал бутылку Грегори.

Грегори наполнил свой стакан до краев и протянул бутылку Ангусу. Затем бутыль взял Роман, а после него — Йен.

— За Шанну, Романа и их наследника, — сказал Коннор, вставая и поднимая свой стакан. — Будьте здоровы и счастливы!

Со всех сторон послышались возгласы одобрения. Затем все выпили.

— Что ты задумал, Ангус? — спросила вдруг Шанна. — Мы слышали, что ты устраивал пикник.

Вампы захихикали.

Ангус снова нахмурился и пробурчал:

— Да, устраивал. С деловой целью. Я пытался внушить благоразумие убийце вампиров.

— Внушить женщине благоразумие? — с усмешкой осведомился Коннор. — Полагаю, эта идея была обречена на провал с самого начала.

— О чем речь? — спросила Шанна.

— Речь о том... — Коннор поднял руку, призывая всех к тишине. — К несчастью, эта женщина работает на твоего отца, Шанна. И я уверен, что он хорошо настроил ее против нас.

— Да, очень может быть, — кивнула Шанна и снова повернулась к Ангусу. — Хочешь, чтобы я с ней поговорила? Возможно, она послушает меня, потому что я смертная.

— У меня и так все хорошо, — ответил Ангус. — Я в состоянии...

— Нет смысла делать это в одиночку, — перебил Коннор.

— Поверь, все идет именно так, как нужно, — заявил Ангус. — И сегодня у нас наметился... значительный прогресс.

— Да, мы слышали, — с ухмылкой кивнул Грегори. — Она была босая и полу... — Он умолк и покосился на Коннора, ударившего его локтем в бок.

Коннор же спросил:

— Так ты убедил ее в том, что следует прекратить убийства?

Ангус пожал плечами:

— В какой-то степени. Во всяком случае, она теперь мне доверяет. — Он опустил взгляд, дабы убедиться, что длинный плащ скрывает его состояние. Пик возбуждения уже прошел, но джинсы все еще оставались тесными. Наверное, ему следовало надеть килт.

— Что-то в тебе изменилось. — Роман внимательно посмотрел на друга. — К тому же ты без палаша. Это довольно странно...

— Пришлось оставить палаш, чтобы убедить ее, что я не желаю ей зла.

— Как это мило, — сказала Шанна с улыбкой. — Пикник в весеннем Париже. Очень романтично...

Чувствуя на себе любопытные взгляды, Ангус сделал несколько глотков блисски.

— Вы ранены? — Отец Эндрю указал на запястье Ангуса, покрытое волдырями.

— Пришлось познакомиться с парой серебряных наручников, — проворчал Ангус. — Но ничего серьезного.

— Она заковала тебя в наручники?! — воскликнул Грегори и снова ухмыльнулся.

Ангус смерил его угрожающим взглядом, но все же сдержался и промолчал. Коннор же нахмурился и пробормотал:

— По-моему, это не слишком похоже на прогресс.

— Нужно, чтобы ты позволил мне поговорить с ней, — сказала Шанна.

— Нет. — Роман покачал головой. — Если ты договоришься о встрече с мисс Уоллис, она, возможно, сообщит об этом твоему отцу, а тот непременно попытается похитить тебя.

Шанна вздохнула и не стала возражать.

— Роман прав, — сказал Ангус. — Эмма говорила, что для отца Шанны спасение дочери — главнейшая задача. Поверьте, она действительно начинает мне верить, но доверие это еще не полное. Она ведь только сегодня узнала о разнице между вампами и мятежниками.

— А знаете что, парни? — Грегори окинул взглядом присутствующих. — Это ведь, в сущности, вопрос маркетинга.

— Я ничего не продаю, — проворчал Ангус.

— Нет, продаешь, — заявил Грегори. — Ты пытаешься продать идею, что благородные вампиры действительно существуют...

— Я вовсе не стремлюсь доказать, что я благородный, — сказал Ангус.

— Но я уверен: у вас доброе сердце, — заметил отец Эндрю. — И между вами и мятежниками море различий.

— Думаю, Грегори прав. — Шанна отхлебнула воды со льдом. — Кстати, у мятежников есть имя. Они называют себя истинными. Почему бы и вам, парни, не придумать для себя название?

— Название? — Коннор пожал плечами. — А зачем его придумывать, если оно уже и так существует? Ведь мы вампы. В отличие от вампиров.

Все присутствующие переглянулись и утвердительно закивали.

— Что ж, пусть так и будет, — с улыбкой сказала Шанна.

Тут Роман вдруг поднялся и, выразительно взглянув на Ангуса, направился к выходу. Ангус тотчас же последовал за ним. Они миновали холл и прошли в библиотеку, три стены которой занимали книжные полки, а стену, выходившую на улицу, — огромное, задернутое шторами окно.

Роман закрыл двойные двери и сел в одно из кожаных кресел у окна. Ангус же прохаживался по комнате. Он понимал, что друг ждет, но не знал, как начать, хотя сам же, едва появившись в доме Романа, сказал, что желает поговорить с ним наедине.

Наконец, остановившись, Ангус пробормотал:

— Я... У меня была смертная жена и дети.

— Я помню, — кивнул Роман.

— И моя жена... Она отвергла меня и повторно вышла замуж, — продолжал Ангус. — С ее точки зрения... Она считала, что я стал как бы мертвым.

— Наверное, тебе это причинило сильную боль, — отозвался Роман.

— Да, конечно. — Ангус снова принялся расхаживать по комнате. — Но со временем я понял, что она была права. Брак между смертной и вампиром невозможен.

На сей раз Роман промолчал.

— И все же, несмотря на предательство жены, мне было больно видеть, как она состарилась и умерла. А смотреть, как умирают мои дети... О, это причиняло ни с чем не сравнимые страдания.

Роман нахмурился и спросил:

— Ты считаешь необходимым сказать мне все это именно сейчас, когда у меня вот-вот должен родиться сын?

— Я не желаю тебе зла, Роман. Ведь ты мне как брат. Я только не хочу, чтобы ты страдал так, как страдал я.

Роман вздохнул и тихо проговорил:

— Когда женился на Шанне, я знал, что могу потерять ее. Но сейчас она дарит ни с чем не сравнимую радость. Так неужели я должен отказаться от счастья из страха, что когда-либо может случиться что-то дурное?

— Ты гораздо смелее меня. — Ангус продолжал мерить шагами комнату. — А Шанна... Она очень тебя любит, но все же не хочет становиться одной из нас.

— Совершенно верно, не хочет, — кивнул Роман. — И я рад, что она предпочла остаться смертной. Иначе мы не смогли бы иметь ребенка. А теперь он у нас непременно будет. Причем она сможет находиться с ним рядом в течение всего дня. Видишь ли, как бы ни хотел сохранить для себя Шанну навеки, я должен думать в первую очередь об интересах ребенка.

Ангус нахмурился.

— Я слышал о мутации наших ДНК. И якобы мы уже не совсем люди.

Роман снова вздохнул.

— Да, нечто подобное вроде бы произошло. И все мы очень волнуемся. Но теперь уже ничего не поделаешь. Все в руках Господа.

«Ребенок — наполовину вампир? Неужели Шанна может с этим мириться?» — думал Ангус.

— Твоя жена не расстроена из-за этого? Роман улыбнулся:

— Шанна меньше нас всех переживает. Она радостная и счастливая.

— Ты, Роман, тоже счастливый. Не много найдется на свете таких женщин, как она. — «И очень может быть, что Шанна — единственная такая», — добавил он мысленно и, вспомнив об Эмме, невольно вздохнул.

Роман молчал, и Ангус, взглянув на него, увидел, что тот смотрит на него как-то странно. И снова ему показалось, что друг видит его насквозь, вернее — читает его мысли. «Черт возьми, наверное, я сболтнул лишнее», — подумал Ангус.

Тут Роман откашлялся и проговорил:

— Похоже, ты убежден, что отношения между смертной и вампиром не могут существовать.

Ангус молча кивнул, избегая смотреть другу в глаза.

— У меня почему-то такое чувство, что ты имеешь в виду не нас с Шанной. Я прав?

Черт бы его побрал! Ангус повернулся к другу спиной, делая вид, что рассматривает стоявшие на полке книги. Роман же вдруг поднялся с кресла и, приблизившись к нему, спросил:

— Какие у вас с ней отношения?

— Ну... несколько неустойчивые.

Роман улыбнулся:

— Я и не ждал от тебя иного.

— А я от себя не ждал ничего подобного, — заявил Ангус. Он снова прошелся по комнате. — Что со мной такое, если я постоянно влюбляюсь во врагов?

Роман скрестил на груди руки и внимательно посмотрел на него.

— Если ты это о Кате, то она тогда нарочно тебя обольстила.

— Нет, я добивался ее!

— Она позволила тебе так думать, Ангус. Ты хотел изменить ее к лучшему, а на деле получалось так, что это она пыталась изменить тебя, сделав одним из своих приспешников.

— У меня тогда ничего не получилось, — со вздохом пробормотал Ангус.

— И не могло получиться. Потому что она вовсе не стремилась измениться. Она использовала тебя, Ангус.

«Неужели действительно все так и было? — думал Ангус. — Что ж, если Роман прав, то я тогда совершил величайшую глупость, связавшись с Катей. А теперь? Теперь я снова поступал глупо?»

— Черт подери! Похоже, сейчас я повторяю ту же ошибку. Опять увлекся женщиной, которая наверняка погубит меня, — проговорил Ангус.

— Необязательно. — Роман покачал головой. — Конечно, я ее не знаю, но сомневаюсь, что у нее злая натура.

— Нет-нет, Эмма не злобная. Она храбрая и благородная... Рискует жизнью ради спасения невинных.

— Как она к тебе относится?

— Она ненавидит вампиров, но... — Ангус нервно сглотнул. — Но думаю, я мог бы ей понравиться.

— Даже не сомневаюсь, что понравишься. Если вы проведете вместе побольше времени.

— Я поцеловал ее.

Роман взглянул на него с искренним удивлением.

— И она не возражала?

— То-то и оно... — Ангус подошел к окну и уселся на стул. — Она ответила на мой поцелуй. И мне показалось, что это было ей приятно. Но теперь она сторонится меня и ведет себя так, как будто ничего у нас не было.

— Она просто запуталась, — сказал Роман.

— И я — тоже, — пробормотал Ангус. — Наверное, мне следовало бы оставить ее в покое. Но я не могу оставить ее без надзора. Если мятежники ее схватят, то наверняка убьют. И клянусь, это убьет и меня.

— Тогда продолжай охранять ее.

— Да, обязательно, — кивнул Ангус. — Но я буду сохранять дистанцию. Никаких больше поцелуев. Следует избегать рискованных ситуаций, чтобы не разбить себе сердце. Или ей.

— Вот и хорошо, — кивнул Роман. И вдруг нахмурился.

Ангус взглянул на него вопросительно.

— Что, не одобряешь? Роман пожал плечами:

— Тебе самому решать. Надеюсь только, что ты не отказываешься от того, что тебе по-настоящему нужно.

Ангус со вздохом покачал головой:

— Я не знаю, что мне нужно. То есть, конечно, знаю, но... — Он умолк и снова вздохнул.

— Иногда приходится рисковать. — Роман многозначительно посмотрел на друга. — Поверь мне, Ангус, иногда стоит рискнуть.

В своем офисе в Бруклине Катя еще раз прочитала длинное электронное послание от Галины. В субботу вечером та телепортировалась в Париж, а затем, в воскресенье, — на Украину. Галина путешествовала вместе с двумя вампирами, своими любовниками — Бурьеном и Мирославом. Чтобы питаться, они подчинили себе жителей соседних деревень и заставили их ремонтировать дом Галины, где готовили камеру для содержания пленников.

Катя со злобной усмешкой сжала кулаки. Наконец-то она заставит Ангуса Маккея страдать.

В дверь кабинета постучали, и вошел Алек с коричневой сумкой.

— Приходил Финеас. — Алек поставил сумку на стол. — Он нашел препараты, которые тебе нужны.

Катя заглянула в сумку. Отлично! Теперь она сможет изготовить два десятка новых доз паслена.

— Спасибо, Алек. Как продвигается охота на убийц?

— Сегодня было тихо. — Алек вздохнул. — Не знаю, как нам их теперь ловить. Возможно, они прекратили на нас охотиться.

— Тогда заставьте их снова выйти на охоту. Разозлите хорошенько.

Алек уставился на Катю в недоумении.

— Все очень просто, мой милый. — Она легонько потрепала его по щеке. — От вас требуется лишь убить несколько смертных, вот и все.

Глава 10

В понедельник вечером Эмма с трудом заставила себя отправиться на службу. После свидания с Ангусом она не смогла как следует выспаться. Каждый раз, едва засыпала, видела один и тот же сон — этот предательский поцелуй. Этот восхитительный поцелуй. Просыпаясь же, начинала думать о своем недавнем открытии, о том, что действительно существовали благородные вампы и так называемые мятежники. Она и раньше кое-что об этом слышала от Остина. Он говорил, что Шанна Уилан якобы рассказывала о двух совершенно различных вампирах, но Эмма тогда решила, что все эти разговоры — результат промывания мозгов, которому подверглась бедняжка Шанна, став женой вампира.

Кроме того, Эмма знала, что во время съемки реалити-шоу Остин подружился с одной вампиршей. Должно быть, именно тогда он начал кое-что понимать... И теперь то же самое стала понимать и она. Эмма точно не знала, что случилось с Остином, знала только то, что они с Шоном повздорили и Остин уволился, так как Шон включил его в «черный список», не позволявший работать в правительственных организациях.

Когда Эмма пришла в конференц-зал на обычное семичасовое совещание, все члены команды уже были на месте.

Увидев ее, Алисса нахмурилась и спросила:

— Что с тобой? Ты здорова?

Эмма поняла, что не очень-то умело замаскировала темные круги под глазами. Сев на стул рядом с Алиссой, она ответила:

— Просто не очень хорошо выспалась.

— Веселилась, да?

Эмма промолчала, так как вопрос Алиссы не требовал ответа — та уже повернулась к красавчику Гарретту, приступившему к рассказу о своих романтических похождениях и победах. Но Эмма его не слушала, так как чужие любовные истории ее сейчас совершенно не интересовали. Что же касается ее собственных...

О Господи, в здравом ли она уме? Целоваться с вампиром!.. Ей еще повезло, что он не прокусил ей язык. Но хуже всего было то, что она... получила от этого удовольствие. Боже, какой это был чудесный поцелуй! При мысли о нем у нее запылали щеки.

— Эй, Эмма... — прошептала Алисса. — Ты точно не заболела? Ты такая красная...

— Я... в полном порядке.

Тут в зал вошел босс, и все умолкли. А Шон Уилан захлопнул за собой дверь и окинул взглядом собравшихся. Казалось, он был еще более сердит, чем обычно. Приблизившись к столу, Шон поставил на него свой ноутбук и тут же заговорил: