Молчи, мое сердце

— Прошло десять месяцев с тех пор, как гнусные демоны похитили мою дочь. Десять месяцев! Они, наверное, уже выпили из нее всю кровь и превратили в одну из себе подобных.

Но Эмма-то теперь знала: все вампы пили искусственную кровь из бутылок, как Ангус. И он говорил, что Шанна счастлива со своим мужем, но Шон, конечно же, никогда в это не поверит.

Тут босс посмотрел на Гарретта и сказал:

— Ты должен по-прежнему вести наблюдение за русскими. — Повернувшись к Алиссе, Шон спросил: — Как продвигается расследование по «Роматек»?

— Очень хорошо, — ответила Алисса. — Я узнала имена сотрудников-вампиров и проверила номера их автомобилей. Внутрь я, разумеется, не могу попасть из-за мер безопасности, но на прошлой неделе я благополучно взломала их центральный процессор.

— Отлично! — закивал Шон. — Что-нибудь узнала о Шанне? Мне нужно выяснить, где она находится.

Алисса со вздохом покачала головой:

— К сожалению, в файлах не было ничего личного о Драганешти и о вашей дочери. Но я нашла список населенных пунктов, куда они поставляют свою продукцию. Очевидно, это места проживания вампиров. Мне бы хотелось провести расследование именно в этом направлении. Если вы не возражаете, конечно.

Шон ненадолго задумался, потом кивнул:

— Ладно, хорошо. Но мне нужно, чтобы кто-то продолжал наблюдение за «Роматек». Мою дочь видели там несколько раз. Надеюсь, кому-нибудь удастся проследить за ней до ее нового дома. — Он взглянул на Эмму. — Ты не сможешь заменить Алиссу, пока ее не будет?

— Да, смогу, — ответила Эмма, хотя уже не была уверена в том, что действительно хочет найти Шанну. Что, если эта женщина и в самом деле счастлива? Но с другой стороны, может ли быть успешным брак между смертной и вампиром?

— Проклятые кровососы... — бурчал Шон, просматривая файл на ноутбуке.

Глядя на босса, Эмма в очередной раз задалась вопросом: не подвергался ли он сам нападению вампиров? Она подозревала, что Шон когда-то стал их жертвой. Слишком уж жгучей была его ненависть.

Несколько раз Эмма порывалась рассказать боссу о том, что истребляла вампиров. Более того, она знала, что он поймет ее и одобрит эти убийства. Но она знала и другое: Шон наверняка придет в ярость из-за того, что она не допросила ни одного из вампиров, перед тем как убить. Но как их допросить? Ведь убить вампира можно лишь в том случае, если напасть внезапно, когда он этого не ожидает.

Вспомнив о разговоре с Ангусом, Эмма вздохнула. Похоже, ей на время придется воздержаться от убийств. Ведь если Ангус сказал правду и мятежники собираются охотиться группами, то она не сможет им противостоять.

— Вот, смотрите... — Шон повернул ноутбук экраном в сторону зала. — Я наблюдал за домом Драганешти в пятницу ночью и заметил кое-что новенькое. Кто-нибудь узнает этого парня?

Взглянув на запись камеры наблюдения, Эмма почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. По тротуару к дому Драганешти шел Ангус Маккей. Судя по всему, это была ночь их первой встречи.

— Еще один шотландец в килте, — пробормотала Алисса. — Похоже, они все живут в доме Драганешти.

— Я бы не стал употреблять слово «живут», — заметил Шон. Он указал на палаш за спиной Ангуса. — Но этот не похож на остальных. Этот, как видите, имеет серьезное оружие.

— Он напоминает одного из тех шотландцев, которых мы видели в Центральном парке, — сказал Гарретт. — В ту ночь, когда там были русские вампиры, я видел группу парней в килтах, но все они показались мне на одно лицо. Эмма покачала головой. Разве можно забыть Ангуса Маккея, если увидишь его хоть раз? На экране компьютера Ангус поднялся по ступенькам к парадной двери дома Драганешти, потом осмотрелся — и внезапно исчез.

— О Господи, — прошептал Гарретт. — Этот точно вампир.

Эмма вздохнула. Гарретт не ошибся. И будь она хоть немного умнее, то держалась бы от него подальше. Слишком уж он привлекательный...

— Ну а ты что скажешь, Уоллис?

Заметив, что Шон смотрит на нее, Эмма вздрогнула.

— Прошу прощения, я...

— Ты ведь каждую ночь смотришь вампирские «Ночные новости», верно? Этого ты раньше видела?

— В новостях я его никогда не видела, — ответила Эмма, стараясь сохранить бесстрастное выражение. И в данном случае она сказала чистейшую правду.

Шон скрестил на груди руки.

— И вообще никогда его не видела?

— Нет, никогда.

Эмма почувствовала, как щеки ее запылали. Боже, что она делает?! Лжет, чтобы защитить Ангуса?!

«Нет-нет, — успокоила себя Эмма. — Просто я хочу сохранить в тайне свои ночные вылазки». И действительно, не могла же она сообщить об Ангусе, не объяснив, что делала в парке поздно вечером.

Закрыв ноутбук, Шон проворчал:

— Я уже теряю терпение... Мы только наблюдаем, а ведь пора сделать что-то реальное. — Он направился к двери. Обернувшись, сказал: — А теперь приступайте к своим обязанностям. Когда что-то решу, дам вам знать.

Минут через десять все мужчины разошлись. Алисса же села за компьютер, чтобы попытаться взломать файлы «Роматек», а Эмма, устроившись за столом, включила телевизор, настроенный на частоту «Цифрового вампирского телевещания».

В восемь часов начались «Ночные новости» со Стоуном Коффином, вещавшим своим замогильным голосом. Эмма смотрела их регулярно, а также изучала полицейские отчеты с целью выявления криминальной активности вампиров.

Она попыталась сосредоточиться на полицейских рапортах, но слова расплывались у нее перед глазами. «Что Ангус делает сегодня?» — думала она ежеминутно. Несколько раз Эмма проверяла электронную почту, но сообщений от него не поступало. Может, мучился сомнениями? Может, как и она, отрезвел и понял, что их связь обречена? От этой мысли делалось больно.

Эмма включила звук. На экране телевизора появилась реклама каких-то упражнений в исполнении Симон, знаменитой парижской модели. Хотя все в целом и показалось Эмме глупостью, кое-что, однако, привлекло ее внимание — предупреждение в том, что стиль жизни вампов, совершенно не использующих зубы, может привести к слабости десен и даже к потере клыков, что делает подобные упражнения необходимостью.

Вампы, не использующие зубы? Вот еще одно доказательство того, что Ангус говорил правду. Так называемые вампы больше не кусали людей. Зачем «ЦВТ» лгать, если их аудитория, судя по всему, состояла исключительно из вампиров? Насколько Эмма знала, она была единственной из смертных, смотревшей «ЦВТ», но вампиры об этом, конечно же, не догадывались.

Что ж, теперь она знала: существовали две группировки — вампы и мятежники. Но какая же причина побуждала Ангуса возражать уговаривать ее отказаться от уничтожения мятежников? Только ли забота о ее безопасности? Кажется, он говорил о том, что сам должен вершить вампирское правосудие. Означало ли это, что Ангус тоже убивал мятежников? Если да, то почему же он не хотел, чтобы она ему помогала?

Ох, о чем только она думает?! Как будто ей подумать больше не о чем... Эмма со вздохом прикрыла глаза. Как же все запуталось... Теперь она даже не знает, чего собственно, хочет, чего добивается.

Минуту спустя Эмма снова сосредоточилась на полицейских рапортах. И вдруг обнаружила сообщение, которого боялась больше всего. Утром в Центральном парке был найден труп. Тело женщины с перерезанным горлом.

— Черт побери! — Эмма вскочила на ноги.

— Что такое? — спросила Алисса.

— Ничего. Пролила кофе.

Эмма прошла на кухню, где могла в одиночестве выплеснуть свою ярость. Проклятие! Вампиры опять совершили убийство. Нет, она не могла спустить им это с рук. Либо Ангус Маккей пойдет с ней, либо она пойдет одна. Она не допустит, чтобы гибли невинные люди.

Эмма поспешила к своему ноутбуку, чтобы отправить ему сообщение, но тут ее внимание привлек экран телевизора. Корки Курран начала свое ток-шоу «Жизнь с бессмертными». И половину экрана занимало фото Романа Драганешти.

Эмма сделала звук погромче.

— Помните, вы услышали это первыми! — выкрикивала Корки своим резким голосом. — Это самая удивительная новость! Роман Драганешти готовится стать первым в истории вампиром-отцом!

Эмма ахнула.

— Что?! — воскликнула подскочившая к ней Алисса.

— Да-да! — Корки рассмеялась. — Трудно поверить, не правда ли? Но вы только посмотрите на эксклюзивное видео, которое мы раздобыли вчера вечером. С понедельника Роман и его смертная жена начали ходить в церковь на службу, и мой оператор поймал их в тот момент, когда они приехали.

Эмма нажала кнопку записи на телевизионном видеомагнитофоне. Любая новость о Шанне будет боссу интересна.

На экране появилось расплывчатое изображение — то было какое-то здание, постепенно обретавшее отчетливые очертания. И вскоре Эмма узнала «Роматек индастриз». Хотя здание находилось довольно далеко от снимавших, оператор все же сумел снять крупным планом главный вход, когда к нему подкатил черный автомобиль. Из машины вышел Роман Драганешти, а следом за ним — Шанна Уилан. Явно беременная Шанна Уилан.

Сердце Эммы подскочило в груди. Боже милостивый! Как такое возможно?! Разве вампир мог зачать ребенка?!

— О Боже... — прошептала Алисса.

Тут на экране снова возникла Корки. С широкой улыбкой она воскликнула:

— Знаю, о чем вы думаете! Вы думаете, что Драганешти не может быть отцом. Но он научный гений, изобретатель искусственной крови и кухни синтеза. И я абсолютно убеждена, что именно он отец ребенка.

Эмма прижала ладонь к груди. О Господи, о чем только Шанна думает? Кем станет ее ребенок? Наполовину человеком, наполовину вампиром?

Дрожащей рукой Эмма остановила запись.

— Боже, Боже, Боже... — повторяла Алисса. — Шон будет рвать и метать. Может, не стоит ему...

— Нет, мы должны ему сообщить, — перебила Эмма.

— Что ж, сообщай, — кивнула Алисса. — Он сказал, что я могу уехать из города, так что считай, меня уже нет. — Она бросилась к столу собирать свои бумаги. — Поверь, он придет в бешенство.

Эмма тоже так думала. И теперь ломала голову над тем, как сообщить боссу ужасную новость.

Никогда не доверяй ничему и никому. Шон Уилан учился этому на собственном опыте. А если вспомнить про вампиров с их способностью управлять чужим сознанием, то получалось, что и себе самому не следовало доверять.

После предательства дочери Шон все же надеялся вернуть ее, поэтому вел наблюдения за домом Романа Драганешти в Верхнем Ист-Сайде. Первые недели на улице через дорогу от дома стоял фургон, с помощью которого осуществлялось наблюдение, но проклятые вампиры быстро его вычислили, порезали покрышки и похитили записывающую аппаратуру. Тогда Шон стал использовать разные седаны и внедорожники, но не всегда удавалось припарковаться достаточно близко от дома.

Восемь месяцев назад он арендовал «кошачий угол» на той же улице. Квартирка обходилась чертовски дорого, но отдел внутренней безопасности с готовностью оплачивал счета, так как Шон заявил, что ведет наблюдение за бандой террористов.

Сейчас, как обычно, он вошел в крохотную комнатенку и резким движением расчистил для ноутбука место на небольшом столе. Пустые контейнеры из-под еды посыпались на пол, и Шон в тысячный раз напомнил себе о том, что надо наконец-то вынести мусор. Попозже.

А сейчас ему не терпелось посмотреть, что записала видеокамера вчера ночью, пока он отсутствовал. Камера стояла на треноге у окна. Ее объектив был тщательно настроен на щель между планками жалюзи. Шон выглянул в окно. Вечер только начинался, и в доме Драганешти в это время суток, как всегда, царило затишье. То есть нынешний вечер ничем не отличался от всех прочих.

Шон вынул из камеры карту памяти и быстро загрузил воскресную запись. Затем вставил в камеру чистую карту памяти и поставил на запись. Вернувшись к столу, сел на шаткий стул и начал просмотр воскресного видео. Ничего интересного. Он включил быструю перемотку и налил из термоса чашку кофе. Все это было чертовски скучно. И не давало совершенно никаких результатов. А Шанны, возможно, уже не было в живых...

Зазвонил сотовый телефон.

— Уилан слушает, — сказал он, щелкнув крышкой.

— Это Гарретт. Здесь... в Бруклине... Тут проблема, сэр. Шон со вздохом поднялся и выглянул из окна. Снаружи, у дома Драганешти, по-прежнему было тихо.

— Что за проблема?

— Наши «жучки» в русской общине уничтожены.

— Черт подери! — Шон принялся расхаживать по комнате. — А с фургоном и аппаратурой наблюдения все в порядке?

— Я сейчас сижу как раз в фургоне. Все в норме. Но из русского дома не поступает никакого сигнала.

Шон выругался в досаде.

— Ты должен снова проникнуть к ним и поставить новые «жучки».

— Очень сложно, сэр. Там и днем полно охранников.

— Это не моя проблема! — рявкнул Шон. — Когда они обнаружили «жучки»? Тебе удалось снять хоть какие-нибудь записи, сделанные в выходные?

— Да, я как раз прослушивал их. «Жучки» замолчали в субботу ночью, сразу после появления у Кати гостя. Какого-то парня из Польши.

— Ты узнал его имя?

— Да. Он представился, назвавшись другом какого-то Казимира, якобы недовольного тем, что Катя убила Ивана Петровского. А потом он сказал, что она должна найти убийц, иначе ее поджарят.

Шон вернулся к столу.

— Убийцу? Какого убийцу?

— Не знаю. Похоже, какой-то вампир-идиот убил нескольких русских вампиров.

— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Шон.

— Да-да, конечно! — Гарретт рассмеялся. — Пусть бы они все друг друга поубивали. Но похоже, что этот Янов расправится с Катей, если она не доставит ему убийцу.

Шон замер на мгновение.

— Что ты сказал?.. Как его... — У него перехватило горло. — Повтори имя!

— Джедрек Янов, сэр. Какой-то польский болван. Телефон выпал из руки Шона и со стуком ударился об пол. Сам же Шон с тяжким вздохом опустился на стул. Лоб его покрылся испариной, а в животе возникла резкая боль. Значит, ублюдок вернулся... И это он когда-то отомстил Шону за то, что тот убил в России вампира.

Но ублюдок не атаковал его. Он был слишком жесток и слаб для этого.

Громко застонав, Шон уткнулся лицом в ладони — на него снова нахлынули ужасные воспоминания. Бедная Дарлин... Наверное, он никогда себя не простит. Шон долгие годы контролировал сознание жены. Разумеется, лишь для того, чтобы помочь ей. Помочь ей приспособиться к жизни за границей. Да, это делалось для ее же блага, но в результате ее сознание стало слишком уязвимым, и Джедрек Янов, узнав о слабости Дарлин, позвал ее к себе. Увы, она подчинилась. Потом он вернул ее, голую и обескровленную. Она едва держалась на ногах. К счастью, она поправилась и не сохранила воспоминаний о той ужасной ночи.

Но он, Шон, помнил все, помнил каждый день и каждый час...

В какой-то момент до него наконец дошло, что телефон разрывается от громкого голоса Гарретта. Дрожащей рукой он поднял трубку с пола.

— Да, слушаю.

— Шон, вы в порядке?

— Я... нет. — Он бросил взгляд на экран ноутбука с мелькающим на быстрой перемотке изображением. Перед Домом Драганешти остановился черный четырехдверный «лексус». — Сейчас, минутку...

Шон включил просмотр на нормальной скорости.

Из передней части машины вышли два шотландца в килтах. Осмотревшись, открыли задние дверцы. На тротуар ступил Роман Драганешти.

— Ублюдок! — прорычал Шон.

— Кто, я? — спросил Гарретт. — Босс, мне, конечно, очень жаль, что так вышло с «жучками», но...

— Замолчи! — Шон наклонился над столом, чтобы лучше видеть происходящее.

Тут Роман Драганешти обернулся, а затем из машины выбралась женщина со светлыми волосами, и это была...

— О Боже... — пробормотал Шон. Да, сомнений быть не могло — это Шанна, его дочь.

Когда же она ступила на тротуар, Шон зажмурился на мгновение — он не верил глазам. Нет, такого просто быть не могло.

Открыв глаза, Шон быстро перемотал пленку обратно. Должно быть, вышла какая-то ошибка. Возможно, она просто сильно растолстела. Он снова просмотрел то место, где Шанна выходила из машины, и остановил кадр с ее изображением.

— Ублюдок! — в ярости заорал Шон. Да, Драганешти зашел слишком далеко.

— Босс, что происходит? — раздался в трубке голос Гарретта.

— Давай быстрее сюда! — Шон вскочил на ноги. — Нет, отправляйся сначала в офис. Возьми оружие. Мне нужны пистолеты, серебряные пули, наручники и таран.

— Вы это... серьезно?

— Да. И захвати девчонок. Вы все должны быть здесь через тридцать минут. — Шон подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи на дом Драганешти. — Мы идем на штурм.

Глава 11

— Не думаю, что это разумно, — пробормотала Эмма, присев на корточки за старым, разбитым «шевроле» с пассажирской дверцей другого цвета.

— Не бойся, девочка, все будет хорошо. — Шон еще раз проверил свой револьвер, затем, сунув его за пояс, выглянул из-за ржавого кузова «шевроле». — Вперед, Гарретт, пошел!

Гарретт пересек улицу с тараном в руках и остановился за черным четырехдверным «лексусом», припаркованным перед домом Драганешти.

— Эти ублюдки заплатят за то, что сделали с моей дочерью! — прорычал Шон.

Эмма невольно поморщилась. Это был классический случай «хороших-дурных новостей». Ей не пришлось сообщать боссу о беременности его дочери, и это было очень хорошо. Плохой же новостью являлось решение Шона ворваться в дом Драганешти ночью.

Сначала Эмма хотела уговорить босса перенести вторжение на дневное время, когда вампиры «мертвы», но потом передумала. Ведь и Ангус мог там находиться... И он, как все остальные, тоже должен был днем спать.

— А у вас есть доказательства, что ваша дочь все еще там? — спросила Эмма.

В этот момент Гарретт споткнулся о первую ступеньку у входа в дом, и Эмма поежилась. Любой вампир мог услышать, как Гарретт при этом выругался.

— Доказательства? — переспросил Шон. — А зачем они мне? Проклятые шотландцы, которые сейчас в доме, должны знать, где ее искать.

Эмма вздохнула. Что, если Ангус тоже там? Что, если он поздоровается с ней, назвав по имени?

А Гарретт тем временем приближался к двери.

— У них наверняка есть камера, — сказала Эмма. — Они его увидят.

— Не хнычь, — буркнул Шон. — И без того тошно. Алисса уехала, вот и приходится торчать тут с тобой...

Тут Шон подал ей знак, чтобы следовала за ним, и стал перебегать улицу. Он остановился за бежевым внедорожником, припаркованным перед черным «лексусом», и Эмма тотчас к нему присоединилась.

— Возможно, у них численное преимущество, — прошептала она.

— Что, боишься? — Шон бросил на нее взгляд через плечо.

— Нет-нет, я в порядке, — ответила Эмма. А может, пока не поздно, стоит признаться, что она знает Ангуса?

— У тебя есть серебро? — спросил босс.

— Да, наручники и цепи в рюкзаке, — кивнула Эмма. Однако она сомневалась, что серебро им понадобится.

Потянувшись за револьвером, Шон пробормотал:

— Предвкушаю, с каким удовольствием буду их дырявить...

Тут Гарретт с силой ударил тараном в парадную дверь. И тотчас же перед ним возникла мужская фигура — это был довольно молодой на вид вампир в красно-синем килте. Он ударил Гарретта по голове рукоятью меча, и тот, покачнувшись, выронил таран. В тот же миг на крыльцо высыпали остальные охранники.

— Черт подери! — Шон бросился на помощь Гарретту.

Эмма побежала следом за Шоном, но, вскрикнув, остановилась, увидев, как и босса ударили по голове рукоятью меча. Шон рухнул на тротуар, а шотландец, ударивший его, перехватил поудобнее свой палаш и направил его острием в грудь Эммы. Она попятилась, и в ту же секунду ее плечи обхватила чья-то сильная рука.

— Дорогая, хочешь, чтобы мы и тебя свалили? — услышала она над самым ухом тихий шепот.

— Ангус?.. — Эмма похолодела. Она сразу же узнала этот голос. И теперь не знала, то ли прильнуть к широкой груди шотландца, то ли ударить его локтем под ребро.

— Ах, девочка... — прошептал он со вздохом. — Зачем ты сюда пришла?

— Что вы с ними сделаете? — Эмма кивнула на молодого вампира, обматывавшего скотчем запястья и лодыжки Гарретта. — Пожалуйста, не убивайте их.

— Проклятие... — проворчал Ангус. Он развернул девушку лицом к себе. — Сколько раз говорить тебе, что мы не желаем вам зла?

Эмма заглянула в его бездонные зеленые глаза, но не увидела в них ничего, кроме досады.

— Но вы их оглушили...

— С целью самозащиты, — пробурчал шотландец, который обматывал скотчем ноги Шона. — Зачем вы напали на нас?

— Шон только что узнал о беременности дочери. Его это ужасно расстроило.

Шотландец выпрямился и вопросительно посмотрел на Ангуса.

— Позвони Шанне, — велел Ангус. — Узнай, не хочет ли она поговорить с ним.

Шотландец кивнул, отошел в сторону и вынул из сумки сотовый телефон.

— Кто это? — прошептала Эмма.

— Коннор Бьюкенен. А юноша — Йен Макфи. Кто ты, они знают. — Вытащив у нее из-за пояса револьвер, он бросил его в свою сумку. — Как тебе не стыдно, Эмма. Я думал, что мы с тобой друзья.

Она густо покраснела. Ей вспомнился их поцелуй. Стараясь не смотреть на Ангуса, Эмма тихо сказала:

— Я состою в команде слежения. Следовательно, мы с тобой — враги.

Заметив промелькнувшую в глазах Ангуса боль, Эмма тотчас же пожалела о своих словах. «Неужели он и впрямь так хорошо ко мне относится?» — подумала она.

В этот момент к ним подошел Коннор.

— Шанна хочет видеть отца, — сказал он. — Через пять минут она будет в «Роматек». А Дугал уже там.

— Перенеси туда Уилана, пока он без сознания, — приказал Ангус. — Пусть остается связанным. И не своди с него глаз.

Коннор кивнул:

— Не беспокойся. Я справлюсь с ним. Наклонившись, Коннор вскинул Шона себе на плечо с такой легкостью, что Эмма даже вскрикнула в изумлении. «Неужели женщины-вампиры такие же сильные?» — подумала она.

Коннор с Шоном тут же исчез, и Эмма с недоумением взглянула на Ангуса.

— Он ведь знает, куда направляется?

— Да, конечно. Коннор телепортируется в «Роматек» каждую ночь. — Ангус вывел ее на тротуар. — Маршрут проложен у него в памяти.

Эмма позволила Ангусу подвести ее к двери дома. Что еще оставалось ей делать? Если бы попыталась сбежать, он догнал бы ее в ту же секунду. Но самое страшное было не в нем, а в ее растущем желании сдаться окончательно.

— Что вы сделаете с Гарреттом?

Стоявший рядом Йен исследовал содержимое бумажника Гарретта и извлек оттуда его водительское удостоверение.

— Я мог бы отвезти его домой, — сказал он.

Ангус кивнул:

— Да, так и сделай. Насколько я помню, у этого малого экстрасенсорные способности довольно слабые. Сотри его воспоминания о нас.

— Да, хорошо. — Подхватив Гарретта, Йен направился к черному «лексусу».

— Зачем стирать его память? — спросила Эмма, поморщившись. — Ведь Шон все равно восстановит его воспоминания.

— И это займет его на какое-то время, — с усмешкой ответил Ангус. — Видишь ли, нам сейчас не до сотрудников ЦРУ — предстоит решать куда более серьезные проблемы.

— А именно?

Услышав шум мотора, Эмма обернулась и увидела, что Йен уезжает вместе с Гарреттом. Ангус же поднял таран, лежавший у двери, и принялся разглядывать его.

— Полагаю, мы могли бы использовать эту штуку. Хотя телепортация — куда проще. — Он набрал на домофоне несколько цифр и открыл дверь. Прихватив таран, повернулся к Эмме и взглянул на нее вопросительно.

Она не знала, что делать. Наверное, можно было бы уйти и надеяться, что больше никогда его не увидит. Так было бы безопаснее... и больнее. Или все-таки войти — и оказаться наедине с Ангусом Маккеем?

Он грустно улыбнулся:

— Я пойму тебя, Эмма, если ты захочешь уйти. Возможно, так будет лучше.

С каких это пор она делала то, что было для нее лучше? После убийства родителей она постоянно рисковала жизнью. Но Ангус Маккей почему-то не казался ей опасным. Во всяком случае — в физическом смысле. С ним она подвергала опасности свое сердце.

Эмма поднялась на одну ступеньку. Затем — еще на одну.

И теперь Ангус смотрел на нее не с грустью в глазах, а с некоторым удивлением. Она и сама удивлялась; ей казалось, что какая-то таинственная сила толкала их с Ангусом друг к другу.

Эмма с изумлением спрашивала себя: «Что ты делаешь? Неужели не понимаешь, что снова окажешься в его объятиях? Неужели ты действительно этого хочешь?»

У самой двери она остановилась и посмотрела на Ангуса с опаской.

— Еще одно свидание? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Вскинув подбородок, Эмма переступила порог и заявила:

— Я здесь только для сбора информации. — Дверь за ней захлопнулась, и она увидела, что Ангус запирает ее на все замки. — И я оставляю за собой право уйти по первому же желанию.

— Да, конечно. — Он едва заметно улыбнулся. — Может, хочешь перекусить или чего-нибудь выпить? Я, например, ужасно проголодался.

Очнувшись, Шон Уилан сосредоточил все силы на том, чтобы не выдать себя. Нельзя было даже пальцем шевельнуть, иначе вампиры сразу поняли бы, что он уже в сознании. Его глаза оставались закрытыми, тело — расслабленным, а голова свисала на грудь. Он был привязан к стулу, по-видимому, деревянному, судя по жестким планкам, врезавшимся в поясницу. По легкому движению воздуха можно было догадаться, что он находится в комнате с кондиционерами. Аза спиной у него слышались чьи-то шаги. Тяжелые шаги. Вероятно, ходил один из тех проклятых шотландских вампиров.

Шон не осмеливался провести экстрасенсорную пробу и прочитать мысли своего врага. Вампир это тотчас почувствовал бы и понял, что пленник пришел в сознание. Шон прислушивался к шагам, пока не просчитал их ритм. Потом дождался, когда охранник достигнет дальнего угла и повернется к нему спиной. В тот же миг Шон изо всех сил напряг руки. Безуспешно. Слишком туго. С ногами было то же самое. Тогда он чуть наклонился вперед — как будто его расслабленное тело вот-вот свалится на пол, — но веревки на груди удерживали его на месте. Шотландский ублюдок крепко привязал его к стулу.

Шаги приблизились и затихли слева от него. И Шон тотчас же почувствовал на себе пристальный взгляд охранника. Он затаил дыхание, но сердце его забилось быстрее. Какую пытку приготовил для него этот ублюдок? Господи, помоги ему! Он должен найти способ убить себя, если они попытаются его трансформировать.

— Я знаю, что ты пришел в себя, — послышался голос прямо над его ухом, и Шон вздрогнул от неожиданности. — Я слышу, как застучало твое сердце, и чувствую запах крови, побежавшей по жилам гораздо быстрее.

Шон повернул голову и открыл глаза.

— Убирайся к дьяволу, — проворчал он. Шотландец выпрямился и прищурил свои голубые глаза.

— Вероятно, этого не избежать, но ты окажешься в аду гораздо раньше меня.

В этот момент распахнулась дверь, и Шон увидел свою беременную дочь.

— Шанна!.. — пробормотал он, глядя на нее в ужасе.

— Папа!.. — Она бросилась к нему.

— Не так близко, — остановил ее шотландец.

Она нахмурилась, взглянула на отца, затем перевела взгляд на охранника.

— Но почему? Что может он сделать? Вы же связали его...

Шотландец скрестил на груди руки.

— Пусть в таком виде и остается.

Шон качнулся вперед, пытаясь подняться на ноги.

— Видишь, как они обращаются с нами, Шанна? А что они сделали с тобой? Клянусь, я убью их!

Шотландец тут же оказался у Шона за спиной, и на плечи пленника легли две тяжелые ладони. Он не мог даже пошевелиться.

— Не угрожай нам, смертный, — сказал охранник. — Ты же не хочешь меня рассердить?

Шон повернул голову и увидел, как шотландец ощерился; изо рта его с шипением вылезли клыки.

Шон отпрянул, а его дочь, с упреком взглянув на шотландца, воскликнула:

— Веди себя прилично, Коннор!

Клыки вампира медленно убрались в десны. Выразительно посмотрев на пленника, он отступил на несколько шагов.

Шанна сокрушенно покачала головой.

— В самом деле, Коннор, но как смогу я убедить отца, что вы хорошие парни, если ты так себя ведешь?

Шотландец снова скрестил на груди руки и пробормотал:

— Прошу прощения...

— Шанна... — Шон повернулся к дочери. — Шанна, мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Ни за что! — прорычал Коннор.

— Ты считаешь, что я могу причинить зло своей дочери?! — возмутился Шон. — Дорогая, разве ты не видишь, что они делают? Они никогда не оставляют тебя одну, верно? Не позволяют тебе самостоятельно принимать решения. Они управляют твоим сознанием.

— Нет, папа. Ведь это я сама решила увидеться с тобой. — Шанна пересекла комнату и подошла к столу у стены. Выдвинув стул, осторожно села.

Шон посмотрел на зеркало, занимавшее почти всю стену над столом. Они с дочерью отражались в нем, а шотландец — нет.

— За нами наблюдают? — спросил он.

Шанна оглянулась на зеркало и кивнула:

— Да. Мой муж и еще один охранник находятся по другую сторону.

Шон нахмурился и процедил сквозь зубы:

— Выходит, эта комната — специально для допросов?

Шанна невольно рассмеялась.

— Нет, конечно. Мы сейчас в «Роматек». В этой комнате проводятся маркетинговые исследования. — Она указала на зеркало за спиной. — А там — комната для наблюдения.

— За тобой постоянно наблюдают? Ты пленница? Шон в тысячный раз спрашивал себе: не совершил ли ошибку, не рассказав Шанне о том, что вампиры сделали с ее матерью. Но он не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал, как Дарлин пострадала из-за его, Шона, промахов. К тому же он боялся, что Шанна расскажет обо всем матери — та ведь, к счастью, ничего не помнила.

— Папа, прошу поверить мне. Я вышла замуж за Романа по доброй воле. Я люблю его, а он любит меня.

— Он злобный демон! — в ярости закричал Шон. — Посмотри, что он сделал с тобой! Как могла ты забеременеть от него? Он подложил тебя под другого мужчину?

— Что? — Шанна вскочила на ноги.

Коннор же угрожающе зарычал.

— Папа, отец этого ребенка — мой муж. — Шанна приблизилась к Шону и осторожно положила руку на свой огромный живот. — Как смеешь ты обвинять его... или меня?

— Это невозможно, — прошипел Шон. — Ведь он мертвый. Он не может зачать ребенка. Он обманул тебя — манипулировал твоим сознанием и использовал как проститутку!

Дверь со стуком распахнулась, и в комнату вошел Роман Драганешти; его темные глаза гневно сверкали.

— Никто не смеет так разговаривать с моей женой, даже ее отец!

— Ты не можешь быть отцом этого ребенка, — заявил Шон.

Роман медленно приблизился к нему и, с трудом сдерживая гнев, процедил:

— Ваше недоверие не дает вам право оскорблять свою дочь.

Шанна коснулась руки мужа.

— Не беспокойся, я сама все улажу.

Роман взглянул на жену с ласковой улыбкой. Какое-то время супруги молча смотрели друг на друга, потом Роман, едва заметно кивнув, проговорил:

— Хорошо, дорогая, я буду просто наблюдать. Но будь осторожна. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась.

Шанна тоже улыбнулась:

— Со мной все будет хорошо.

Повернувшись к пленнику, Роман сказал:

— Я ухожу, чтобы вы поняли: Шанна здесь сама все решает. И я сделаю для нее все, что в моих силах.

— Тогда пойди и удавись, — пробурчал Шон и тут же получил от шотландца легкий удар по затылку.

— Коннор!.. — Шанна взглянула на охранника с явным осуждением.

Шон поморщился и с ненавистью взглянул на Романа, выходившего из комнаты.

— Папа, тебе следует привыкнуть к нему, — заметила Шанна. — Он очень долго будет моим мужем.

Шон в ужасе уставился на дочь.

— Ты сказала... очень долго? Он собирается трансформировать тебя?

— Чтобы подвергнуть опасности жизнь собственного ребенка? Папа, не говори глупости.

— Но как...

— Как этот ребенок может быть от него? — Шанна погладила себя по животу. — Видишь ли, Роман — выдающийся ученый. Он использовал живую человеческую сперму со своей собственной ДНК...

— Что, ублюдок ставит на тебе эксперименты?! — заорал Шон. — Шанна, тебе нужно бежать отсюда!

Шотландец тут же схватил его за плечи, чтобы успокоить. А Шанна еще ближе подошла к отцу.

— Папа, я хочу этого ребенка. Поверь, у меня восхитительный, любящий и умный муж. И у нас будет ребенок. Почему ты не можешь порадоваться за меня?

— Потому что ты вышла замуж за монстра! И собираешься родить... — Шон чуть не задохнулся, когда осознал всю чудовищность произошедшего. — Ты собираешься родить гибрид? Ребенка монстра? О Боже, Шанна!.. Что ты наделала?!

Она пристально посмотрела на отца.

— Папа, я собираюсь родить ребенка, у которого будут два любящих родителя. Такого не было ни у Романа, ни у меня.

Шон скрипнул зубами.

— Я так и знал... Ты сделала это, чтобы досадить мне. Ты всегда была бунтаркой.

— Бунтаркой, которую ты отправил подальше от себя, потому что не мог мной управлять? — Шанна вспыхнула от гнева. — Отец, будь ко мне справедлив хотя бы раз в жизни. Если ты не мог управлять моим сознанием, то почему считаешь, что мой муж может?

Шон вытаращил на дочь глаза; страшная догадка ошеломила его.

— Ты... ты пошла на это сознательно? Они не манипулируют тобой?

— Нет. — Шанна решительно покачала головой.

Шон едва не задохнулся от ярости.

— Значит, ты... предала человечество, — процедил он.

Шанна вздохнула и в отчаянии посмотрела в зеркало.

— Увы, он безнадежен...

— Упрямый дурак! — Пальцы шотландца впились пленнику в плечи.

— Убери от меня свои грязные руки! — прошипел Шон, с ненавистью глядя на охранника.

Но Коннор еще сильнее сжал плечи пленника, и тот поморщился от боли.

— Коннор!.. — Шанна жестом велела ему оставить отца в покое, и шотландец подчинился. Взглянув на отца, она сказала: — Папа, я решила поговорить с тобой сегодня, чтобы заверить: у меня все в порядке.

Шон презрительно фыркнул. Она вот-вот родит маленького дьяволенка — и утверждает, что у нее «все в порядке»?

— И еще я хотела объяснить тебе кое-что... Поверь, мой муж и его последователи вовсе не монстры. Они питаются искусственной кровью.

Шон снова фыркнул.

— Хочешь сказать, что твой муж ни разу тебя не укусил?

Шанна медлила с ответом.

— Вот видишь? — Шон подался вперед. — Сколько раз Ублюдок пил твою кровь?

— Ни разу, — ответила Шанна. — Роман синтезировал искусственную кровь, чтобы вместе со своими приверженцами больше никогда не питаться кровью смертных.

— Но вампиры постоянно убивают смертных!

— Это мятежники, — продолжала Шанна. — Эти негодяи получают удовольствие от того, что подвергают страданиям смертных. Они наши враги.

— Все вампиры — зло!

— Нет, не все! — Шанна подбоченилась. — Отец, ты должен прекратить преследовать благородных вампов. Они стараются защищать смертных.

— Да, верно, — подтвердил Коннор. — Позвольте нам самим позаботиться о мятежниках.

Шон покачал головой.

— Чтобы вампиры убивали других вампиров? Никогда в это не поверю.

— Почему? — удивилась Шанна. — А разве люди не убивают друг друга? Продумай об этом. Ты же знаешь, что Ивана Петровского убили другие вампиры. Такое случается.

— Оставьте нас в покое. — Коннор пристально посмотрел на Шона. — Мятежники сейчас собирают войско. И если мы их не победим, то всему человечеству придется очень плохо.

Шон облизал пересохшие губы и пробормотал:

— Хочешь меня одурачить?

Проникнуть в мысли вампира он, разумеется, не мог, но в комнате присутствовал и человек — его дочь. Собравшись с духом, он атаковал сознание Шанны. Та тихонько вскрикнула и покачнулась.

— Что с тобой, малышка? — Коннор поддержал ее.

В ярости взглянув на отца, Шанна с таким неистовством отразила его атаку, что тот со стоном откинулся на спинку стула.

«Черт возьми... Оказывается, она обладает невероятной силой...» — изумился Шон.

— Теперь убедился? — спросила Шанна. — Понял, что никто не может мной управлять?

— Предательница, — прошептал пленник.

Шанна отвернулась.

— Уведи его, Коннор.

— Слушаюсь. Мне очень жаль, малышка. — Шотландец подошел к Шону сзади и поднял его вместе со стулом.

— Что ты делаешь?! — завопил тот.

— Сейчас совершим небольшое путешествие, — ответил Коннор.

Шанна с грустью посмотрела на отца.

— Твой внук, между прочим, родится в эту пятницу, ночью.

— Он мне не... — Шон умолк, и все вокруг него померкло.

Глава 12

Ангус понимал, что должен как-то успокоить Эмму, должен убедить ее в том, что ей не грозит опасность. Но его очень раздосадовало то обстоятельство, что она принимала участие в атаке, предпринятой Шоном Уиланом. И он решил ее наказать, помучить немного. Или, может быть, зацеловать до потери сознания? Нет, лучше сохранять дистанцию.

— Ты уверена, что не хочешь ничего выпить? — спросил он, шагнув к кухонной двери. — У нас есть в холодильнике безалкогольные напитки и соки.

— Правда? А зачем они вам?

Она смотрела на него с опаской — словно ждала, что он вот-вот кинется на нее и вопьется клыками в шею. А шея у нее была красивая, изящная, с нежной белой кожей... Но ему вовсе не хотелось портить ее укусами. А вот поцеловать было бы очень...

Ангус решительно покачал головой, пытаясь отогнать эти мысли и сосредоточиться на разговоре. Только о чем же они говорили? Ах да, она выразила удивление по поводу «человеческих» напитков...

— Видишь ли, смертные, охраняющие дом в дневное время, иногда хотят пить.

— Дом в дневное время охраняют смертные?

— Да. И это очень надежные люди. Они работают на меня. — Ангус открыл кухонную дверь. — Так чего бы ты хотела выпить?

— Воды, — ответила Эмма после колебания.

Что ж, благоразумный выбор... В воде она сразу бы почувствовала присутствие посторонних примесей. Черт, неужели он так быстро утратил ее доверие?

— Чувствуй себя как дома, — сказал Ангус. Не удержавшись, добавил: — Если вздумаешь сбежать, сработает сигнализация.

Проклиная все на свете, Ангус зашел на кухню. Ох, зачем он сказал про сигнализацию? Зачем усугубляет ее недоверие? Ведь он же не собирается удерживать ее силой...

Взяв из холодильника бутылку с кровью первой группы, он сунул ее в микроволновку. А может, недоверие Эммы даже к лучшему? Да, возможно. Так ему будет легче сохранять дистанцию.

Взяв для Эммы стакан воды со льдом, он извлек из печки бутылку с кровью и вышел из кухни. В вестибюле Эммы не оказалось, и он нашел ее в библиотеке; она ходила вдоль книжных полок, изучая корешки книг. Ангус невольно вздохнул. Еще вчера ночью стоял он в этой же самой комнате и убеждал Романа в том, что намерен охранять Эмму на расстоянии. И все же она была здесь, наедине с ним.

Бесшумно приблизившись к ней, Ангус тихо сказал:

— Вот твоя вода.

Эмма вздрогнула и резко повернулась к нему лицом.

— Я... я не слышала, как ты вошел.

Он протянул ей стакан, и она взяла его с некоторой опаской.

— Боишься, что отравлю тебя?

— Что?.. — Глаза ее округлились.

— Ты ведешь себя так, словно больше не доверяешь мне. Я думал, мы уже прошли эту стадию.

— Да, наверное, прошли. — Она сделала несколько глотков.

— Тогда почему ты так странно смотришь на меня?

— Просто я не уверена, что эта... что наша с тобой дружба — разумная идея. У меня из-за этого на службе проблемы.

— В самом деле? Мне показалось, ты очень охотно участвовала в атаке, предпринятой Уиланом.

Эмма вздохнула и прошла обратно в холл.

— Я пыталась его отговорить, но он не хотел ничего слышать. Он не поверит ничему из того, что я от вас узнала. У меня ужасное положение. Шон показывал мне твое фото, и мне пришлось солгать. Я сказала, что не знаю тебя.

— Ты солгала ради меня? — Сердце Ангуса радостно подпрыгнуло в груди.

Эмма искоса взглянула на него и проговорила:

— Не радуйся. Из-за всего этого я попала в очень неловкую ситуацию.

— Мне жаль, дорогая. — Ангус улыбнулся. — Но все-таки я рад, что не утратил твоего доверия.

Эмма крутила в руках стакан с водой.

— И еще я ужасно расстроилась из-за нового убийства в Центральном парке. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я выходила на охоту, но...

— Да, не хочу, — заявил Ангус.

Она посмотрела на него с раздражением.

— Но ты говорил, что мятежники и ваши враги. Тогда почему не помогаешь мне уничтожать их? Это было бы по-дружески, разве нет?

Ах вот в чем дело. Он расплылся в улыбке.

— Дорогая, мы с тобой и так друзья. — Он махнул в сторону гостиной. — Давай поговорим.

— Отлично. — Эмма направилась в гостиную. — Да, красивая комната... — Она осмотрелась. — И телевизор огромнейший. Наверное, вы постоянно смотрите «ЦВТ».

Ангус, стоявший в дверях, сделал глоток из своей бутылки.

— Нет, не слишком часто. Я обычно занят всю ночь. Работаю.

Эмма поставила стакан с водой на журнальный столик.

— А отпуска у тебя нет? Неужели ни одной недели отдыха... хотя бы раз в пятьдесят лет?

— Ужасно смешно, — проворчал Ангус. Он направился к одному из диванов. — Но если тебе интересно, то могу сообщить: я обычно отпускаю своих подчиненных на несколько недель раз в году.

— А сам? — Эмма сняла со спины рюкзак и бросила на диван.

Ангус промолчал, поскольку не помнил, когда в последний раз отдыхал.

Эмма тоже молчала, и он спросил:

— Что у тебя в рюкзаке?

— Обычные игрушки для веселой вечеринки. Деревянные колья, серебряные браслеты, кнуты и цепи. — Она уселась на диван рядом со своим рюкзаком. — Ты будешь мной гордиться! Я даже прихватила с собой скотч!

— Ты хорошая ученица. — Он уселся на соседний диван. — Знаешь, я, наверное, оставлю твои вещи у себя.

— Хочешь, чтобы меня уволили?

Наклонившись к столу, Ангус поставил бутылку.

— Скажешь боссу, что я отобрал у тебя рюкзак.

Эмма нахмурилась и поднялась на ноги.

— Мне потребуется оружие для охоты, — заявила она. — И я думала, что ты, раз уж являешься моим... другом, будешь ходить со мной. В конце концов, кто-то говорил, что печется о моей безопасности.

— Совершенно верно. Но ты не знаешь всей правды. — Ангус указал на диван. — Садись, и я кое-что тебе расскажу.

— Отлично. — Эмма снова села.

— Так вот, мятежники считают, что убийца — один из членов общины Романа. Они полагают, что убить вампира может только вампир.

— Вампирская надменность, — проворчала Эмма.

— И они решили объявить общине Романа войну, если произойдет еще одно убийство мятежника.

Эмма нахмурилась.

— Выходит, ты хочешь, чтобы я остановилась во имя спасения общины Романа?

Ангус отрицательно покачал головой:

— Нет. Чтобы не разразилась война.

— Черт тебя подери! — Эмма вскочила с дивана. — Ты хочешь спасти вампиров, но готов пожертвовать невинными смертными?

Ангус тоже встал.

— Все совсем не так, дорогая. Поверь мне: если разразится война, будут гибнуть и вампиры, и смертные. Это будет настоящая кровавая бойня. И не дай тебе Бог ее увидеть.

Эмма сжала кулаки.

— Значит, будем сидеть сложа руки? Пусть мятежники убивают людей, когда им нравится, потому что вы боитесь войны?

— Нет, у меня есть план. — Он сделал шаг к ней. — Верь мне, Эмма. И успокойся, пожалуйста.

Она фыркнула и снова села.

— Что же это за план?

— Мятежники развяжут войну только в том случае, если мы убьем одного из них, — проговорил Ангус, усаживаясь. — Но мы можем дежурить в парке, чтобы помешать им нападать на людей.

— А если застукаем кого-то в момент нападения... отшлепаем легонько и отпустим? — спросила Эмма, усмехнувшись.

— Уверен, что мы их очень напугаем, так что призадумаются.

Эмма пожала плечами:

— Что ж, возможно.

— Я рад, что ты одобряешь. — Ангус взял свою бутылку и сделал большой глоток.

— И как давно вы сражаетесь с мятежниками?

— Сколько себя помню, — ответил Ангус со вздохом. — Их предводитель по имени Казимир трансформировал Романа. Он пытался заставить Романа творить зло, но Роман сбежал и начал трансформировать вампов, подобных мне. Со временем у нас собралась армия, и мы пошли на мятежников войной.

— Вы с ними воевали? — удивилась Эмма. Она опять поднялась и прошлась по комнате.

Ангус с трудом удержался от стона. Неужели эта женщина не в состоянии посидеть хотя бы две минуты?

— Да, воевали. Это была Великая вампирская война тысяча семьсот десятого года. И я тогда стал генералом вампов.

Эмма уставилась на собеседника раскрыв рот.

— Наверное, ты убил множество мятежников?

— Да, немало.

Какое-то время Эмма смотрела на него с любопытством, потом, снова усевшись, проговорила:

— Итак, ты основал свою компанию в тысяча девятьсот двадцать седьмом году, не так ли? И ты Ангус Третий, и Четвертый, и Александр в одном лице. Я права?

Он рассмеялся.

— Абсолютно права. Ангус Александр Маккей к вашим услугам, миледи.

Эмма тоже улыбнулась:

— Скажи, а ты хоть раз давал Ангусу Четвертому или Александру отпуск?

— Издеваешься?

Она с улыбкой кивнула и тут же спросила:

— А который из вас был возведен в рыцарское достоинство?

— Ох, забыл... Из головы вылетело.

— Да, я слышала, что с возрастом память ухудшается.

— Если честно, дорогая, то у меня отличная память.

— В таком случае ты должен помнить, за что удостоился рыцарского звания.

— Разумеется, помню.

Эмма ждала продолжения, но Ангус молчал. Взглянув на него с раздражением, она спросила:

— И что же?.. Почему молчишь?

— Потому что это государственная тайна.

— Я умею хранить тайны. Я ведь никому о тебе не рассказывала...

— Потому что не хочешь, чтобы тебя уволили.

Эмма скорчила гримасу.

— Нет, не поэтому. Поверь, я никому не скажу.

Он пристально на нее посмотрел.

— Тогда клянись. Клянешься официальной клятвой Ангуса?

— Что это такое? — Она посмотрела на него с удивлением.

— Не знаю. — Он улыбнулся. — Только что придумал.

Она снова рассмеялась.

— Что ж, клянусь. Если меня не будут кусать.

— Не будут. — Он окинул ее взглядом. Сейчас она сидела совсем близко. — Поверь, я никогда не обижу тебя.

Она отвела глаза и прошептала:

— Я тоже не хочу причинять тебе боль.

Ангус не знал, что ответить. Более того, он не знал, была ли эта их дружба благом или злом. Беседа с Эммой доставляла ему удовольствие, но он чувствовал, что его все сильнее к ней влечет. И было ясно, что пребывание с этой Девушкой в одной комнате вскоре превратится для него в пытку.

Эмма откашлялась и спросила:

— Итак, за что тебе пожаловали рыцарское звание?

— Какие-то парни из королевских ВВС были сбиты над оккупированной территорией Франции. Немцы утверждали, что все они погибли, но мы подозревали, что некоторые из них выжили и содержались в заключении, где подвергались пыткам.

Эмма коснулась его руки.

— Какой ужас...

— А моя миссия состояла в том, чтобы телепортироваться с самолета на вражескую территорию, обнаружить этих парней и перенести в безопасное место. Потом я стер их воспоминания об этом.

— Восхитительно! — Эмма в который уже раз вскочила на ноги.

Ангус тоже встал; он считал, что должен вести себя как джентльмен.

— О, прости... — Она рассмеялась и опять села. — Так нервничаю, что не могу усидеть. Скажи, а многие ли в британском правительстве знают о тебе?

— Двое. — Он сел с ней рядом. — Глава МИ-6 и премьер-министр. Когда они покидают свой пост, я стираю их память обо мне. Конечно, знает еще королева...

— Ах как интересно... — Эмма чуть приподнялась. Ангус уже собирался последовать ее примеру, но тут же понял, что «тревога» оказалась ложной — она просто устроилась поудобнее, подобрав под себя ногу.

— А какого рода услуги ты оказывал самой королеве?

— Одна из ее собак потерялась в Гайд-парке, и я нашел ее.

— И это все?

Ангус пожал плечами.

— Ты даже не представляешь, как дороги королеве ее собачки.

Эмма улыбнулась и протянула руку за стаканом с водой. Отхлебнув, поморщилась и, указав на влажный круг на столе, пробормотала:

— Ох, прости. А у вас нет подставок?

Она встала, и Ангус, вздохнув, тоже поднялся.

— Не беспокойся об этом, дорогая.

Увидев, что он стоит, Эмма хихикнула.

— Какой образцовый джентльмен...

— Не смешно, — буркнул Ангус. — Ни разу в жизни не видел такой беспокойной девицы. Ты, наверное, наполовину кролик.

Улыбнувшись, она поставила стакан обратно на стол. Ее янтарные глаза светились радостью.

— Из тебя самого получился бы неплохой кролик. — Она сделала вид, что садится, но тут же подскочила.

Ангус мгновенно вытянулся по стойке «смирно», а Эмма расхохоталась. Черт побери, она с ним играет.

— Считай это своей аэробикой, — сказала она, усевшись.

— Ты закончила?

— Нет. — Она опять вскочила на ноги.

— Все, хватит! — Он обнял ее за талию и потянул к себе.

Эмма со смехом уселась ему на колени. Ангус хмыкнул и провел ладонью по ее спине. И тотчас же смех девушки перешел в долгий вздох, напоминавший стон.

— Ох, прости, мне не следовало тебя дразнить, — пробормотала она и, взглянув на него с прежним беспокойством, сделала попытку переместиться с его коленей на диван.

Но он удержал ее и тихо сказал:

— Ты опять, да?

— Ты о чем? — Она посмотрела на него с удивлением.

— Ты опять смотришь на меня так, будто я жуткое чудовище.

— Вовсе нет. Просто... ничего.

Ее щеки залились румянцем. Чудесным нежно-розовым румянцем.

Черт возьми! Ничто не возбуждало его сильнее, чем женский румянец. А румянец Эммы оказался просто восхитительный! Сейчас он чувствовал запах крови, заливавшей ее щеки, и этот запах был словно аромат чудесных духов. Тотчас же ощутив напряжение в паху, Ангус пробормотал:

— Ты снова боишься, что я тебя поцелую? Боишься, что потеряю над собой контроль?

Ее румянец стал еще более ярким.

— Нет, не боюсь, — ответила Эмма, но в глазах ее промелькнул страх.

И тут он наконец-то понял: она боялась, что сама потеряет над собой контроль!

На секунду их взгляды встретились, но Эмма тотчас отвернулась и прошептала:

— Думаю, нам не следовало...

— Да, не следовало, — согласился Ангус и тут же привлек ее к себе.

Он понимал, что не должен был это делать. Понимал, что все это ни к чему хорошему не приведет — лишь вызовет головную боль и отчаяние, — но он желал ее и ничего не мог с этим поделать.

— Эмма... — прошептал он, перед тем как прижаться губами к ее губам.

Глава 13

Эмма почти сразу же ответила на его поцелуй, ответила со всей страстью. И поцелуй этот не только распалил ее, но и наполнил восторгом. Ведь Ангус Маккей был благородным красивым воином — героем ее снов. «Ах если бы он только был... человеком», — промелькнуло у Эммы. Но она тотчас же отбросила эту мысль, показавшуюся нелепой. Ведь сейчас, в эти мгновения, Ангус целовал ее так, что стало совершенно ясно: он самый настоящий живой мужчина. И о том же свидетельствовала его эрекция, которую она слишком хорошо ощущала. Боже правый, разве этого признака жизни ей недостаточно?!

А Ангус тем временем покрывал поцелуями ее шею. Когда же он провел ладонью по ее груди, она, не удержавшись, застонала. Ах, его ласки были такие страстные и одновременно необычайно нежные... Возможно, днем он... не совсем живой, но зато ночью... О, какие чудесные ночи могли бы быть у нее с этим мужчиной!

«Но ты же понимаешь, что это не может иметь продолжения?» Черт подери, неужели она собирается спорить с собой всю ночь?! Почему не может просто наслаждаться? Она ведь больше не боится, что он ее укусит. Тогда в чем же проблема? «Ты боишься, что влюбишься».

Нет, она никогда не позволит себе в него влюбиться. Но ее тело... Ах, оно не могло не откликаться на его ласки. Едва лишь Ангус провел пальцем по ее соску, как он отвердел.

— Ну и пусть, — пробормотала Эмма.

— Хм... ты о чем? — Чуть отстранившись, Ангус поднял голову и заглянул ей в лицо.

Его глаза пылали страстью, но это уже не пугало Эмму — напротив, возбуждало.

Она обвила руками его шею и, запустив пальцы в длинные мягкие волосы, прошептала:

— Поцелуй меня.

Ангус тотчас же снова привлек ее к себе и впился поцелуем в ее губы. И она отвечала на его поцелуй с такой же страстью, с какой он целовал ее. В какой-то момент его руки скользнули ей под рубашку, и пальцы заскользили по спине. Эмма снова застонала... и тут вдруг ощутила на языке привкус металла. Кровь!

Прервав поцелуй, она отпрянула и проглотила слюну. И она снова тотчас же почувствовала привкус крови, которую он только что пил. Но почему же она не испытывала отвращения?

Ангус вопросительно взглянул на нее, а его руки тем временем искали застежку на ее лифчике.

— Где эти проклятые крючки? — пробурчал он. — Или ты, малышка, родилась прямо в этой одежде?

Эмма издала короткий смешок, вслед за которым раскрылось ее сердце. И теперь уже для нее было совершенно очевидно: этот мужчина прекрасен и добр. Из глаз ее брызнули слезы, заструившиеся по щекам, и Эмма, утирая их, прошептала:

— Он расстегивается впереди, а не сзади. — Она прижала ладонь к груди. — Вот здесь.

Ангус пристально смотрел ей в лицо, и теперь красный огонь, еще недавно полыхавший в его глазах, уступил место теплому сиянию.

«Ах какие у него прекрасные глаза», — промелькнуло у Эммы. Если бы только она могла поверить в чудо, если бы только могла поверить, что у них есть будущее.

Тихонько всхлипнув, она прошептала:

— У нас ничего не получится...

Он осторожно взял ее за руку и поцеловал каждый пальчик.

— Дорогая, мне говорили, что нет ничего невозможного, когда любишь.

Она взглянула на него вопросительно. Уж не хочет ли он сказать, что любит ее? Или просто пытается соблазнить? По щеке Эммы скатилась еще одна слезинка. Господи, помоги ей. Сейчас он сможет соблазнить ее без малейшего труда.

— Милая, не плачь. — Ангус утер пальцем слезу с ее щеки и тут же поцеловал в эту же щеку. — Ты должна знать, что я никогда не причиню тебе зла. Даю, — он улыбнулся, — официальную клятву Ангуса.

Эмма тоже улыбнулась и провела пальцем по его подбородку.

— Но мы же не знаем, что это за клятва.

Он расстегнул ее рубашку.

— Ничего страшного. Выясним это по ходу дела.

— И каково наказание за нарушение официальной клятвы Ангуса?

Тут он чуть приподнял ее и со стоном переместил со своих коленей на диван.

— То, что ты сидела у меня на коленях, — уже наказание. — Завалив Эмму на диван, Ангус улегся с ней рядом. — Милая, я слышу, как бьется твое сердце и как кровь пульсирует в жилах. — Он прижал ее ладонь к своей груди. — А ты чувствуешь, как стучит мое сердце?

— Да, чувствую, — прошептала она в ответ, но мысли ее были заняты другим.

«Что же он медлит?» — спрашивала себя Эмма. И тотчас же, словно прочитав ее мысли, Ангус расстегнул на ней рубашку, а затем и лифчик. Ее соски уже давно отвердели, а его глаза снова запылали огнем.

— Розовые... — прошептал он, прикасаясь кончиком пальца к каждому.

Эмма вздрогнула и тут же почувствовала, как по всему ее телу растекается жар.

— И голубые... — Он провел пальцем по венам у нее на шее.

Тут Ангус немного переместился, и его губы оказались совсем рядом с ее грудью. Эмма едва удержалась от вздоха разочарования — ведь теперь она не смогла бы дотянуться до его возбужденной плоти. Но она забыла об этом, едва лишь он коснулся языком ее соска. Из горла Эммы вырвался стон, и она выгнулась всем телом навстречу Ангусу.

— Восхитительно, — прошептал он, снова лизнув ее сосок.

А Эмма тем временем развязала кожаный шнурок, стягивавший длинные волосы Ангуса, и по плечам его рассыпались каштановые с рыжиной пряди.

Внезапно его рука скользнула к животу Эммы — и замерла, когда пальцы коснулись «молнии» на ее черных брюках. Приподняв голову, он вопросительно взглянул на нее; глаза его снова пылали.

— Милая, могу я доставить тебе удовольствие?

Эмма невольно улыбнулась. Он все еще оставался джентльменом, хотя теперь его голос прозвучал довольно грубо — точно голос дикого варвара.

Взяв его лицо в ладони, она прошептала:

— Да, конечно. Заставь меня кричать.

Огонь в его глазах разгорелся еще ярче.

— Да, непременно заставлю. Заставлю много раз, пока ночь не кончится.

От этих его слов она громко застонала, предвкушая наслаждение, и, содрогнувшись всем телом, закрыла глаза. Он поцеловал ее в губы и прошептал:

— Я сейчас, милая, потерпи.

В следующее мгновение он расстегнул «молнию» на ее брюках и спустил их до щиколоток. Сделав резкое движение ногами, Эмма тут же сбросила с них и обувь, и брюки, и Ангус, поглаживая ее по ногам, хриплым шепотом проговорил:

— Милая, я чувствую твой запах, и он для меня — как аромат чудесных духов.

Ангус провел ладонями на ее бедрам, и сердце Эммы забилось еще быстрее.

— Да, я заставлю тебя кричать, дорогая, — сказал он, коснувшись пальцами ее лона.

Эмма вновь содрогнулась, а Ангус с улыбкой прошептал:

— Ты свежа и влажна как утренняя роса, и ты готова к наслаждению.

В очередной раз застонав, Эмма резко приподняла бедра.

— Терпение, дорогая... — Он осторожно стащил с нее кружевные трусики.

— Говоришь, терпение? Но кое у кого из нас нет впереди вечности. — Выхватив у него трусики, Эмма отшвырнула их в сторону.

Ангус хмыкнул и пробормотал:

— И все же я ограничен временем. Когда солнце... — Он вдруг умолк и, склонившись над ней, принялся ее рассматривать.

— Что-то... не так? — с беспокойством спросила Эмма. Он прикоснулся к ее нежной коже рядом с треугольником завитков.

— Я до сих пор не видел такого... стиля.

— О, это восковая эпиляция, — ответила Эмма с улыбкой. Неужели она была его первой современной женщиной? Эта мысль ей очень понравилась. И ей вдруг захотелось показать ему отношение современной женщины к сексу. Снова улыбнувшись, она положила одну ногу на спинку дивана, а другую закинула ему на плечо.

Ангус вздрогнул и стиснул зубы, а потом вдруг с тихим стоном поднял глаза к потолку.

«Уж не оскорбила ли я его своей смелостью?» — испугалась Эмма и, тихонько откашлявшись, пробормотала:

— Ты думаешь, я слишком...

— Слишком красива. — Он зажмурился. — А мне бы не хотелось потерять над собой контроль.

Он говорит, что не хочет... потерять контроль? Ах, а ей так хотелось довести его до этого. Или, может быть, не стоит? Интересно, что делает вампир, теряя самообладание?

Сделав глубокий вдох, Ангус открыл глаза. Теперь красный цвет в них преобразовался в теплое зеленоватое свечение. Поцеловав ее ногу, закинутую ему на плечо, он тихо сказал:

— Даже если мужчина потратит всю жизнь на исследование твоего тела, он может считать, что прожил жизнь не зря.

Эмма вздохнула. Господи, долго ли еще он будет продолжать в том же духе? Что же он медлит? Чего ждет?

Тут рука его вновь заскользила по ее бедру. Когда же пальцы коснулись лона, он прошептал:

— Твои складки наполнились кровью.

Не в силах более сдерживаться, Эмма прохрипела:

— Ангус, что же ты?..

— Я хочу целовать тебя. — Он снял ее ногу со своего плеча и лег с ней рядом.

— О, Ангус!.. — Она обвила руками его шею, и в тот же миг он впился поцелуем в ее губы и одновременно ввел палец в ее лоно.

Эмма вновь приподняла бедра. Напряжение стремительно нарастало, и в какой-то момент ей почудилось, что она вот-вот задохнется. Но тут Ангус прервал поцелуй и стал легонько покусывать ее сосок. Она громко вскрикнула, и по телу ее прокатилась дрожь.

— О Боже, — бормотала она, — о Боже...

— О черт... — проворчал Ангус. Потом замер на мгновение и добавил: — Ужасно неудачное время.

— Что?.. — Эмма чуть приподнялась.

И в тот же миг комната вокруг нее закачалась, а перед глазами потемнело.

— Что за черт?! — гремел чей-то голос, доносившийся из вестибюля.

Эмма ахнула; ей показалось, что она узнала этот голос. Но неужели это действительно... Нет, не может быть! Только не он!

— Это не Уоллис где-то кричала?! — послышался тот же голос. — Она здесь?! Где она?!

Боже правый, это действительно был Шон Уилан, ее босс. И находился он сейчас в вестибюле.

Взглянув на нее, Ангус приложил палец к ее губам. Как будто ей требовалось напоминание о том, что надо молчать.

— Отпусти меня, черт подери! — заорал Шон. — Один из ваших проклятых вампиров мучает Эмму!

— Я не могу вас отпустить, пока вы не успокоитесь, — послышался другой голос.

— Пока не успокоюсь?! — прорычал Шон. — Я покажу тебе, как я успокоюсь, ублюдок! Всажу тебе в сердце кол!

Эмма вопросительно взглянула на Ангуса. Ведь если она, раздетая, попадется сейчас на глаза боссу... О, это будет катастрофа! Действительно, как она объяснит свое поведение? Может быть, скажет Шону, что применяет новый метод допроса?

Тут Ангус обнял ее и прошептал:

— Доверься мне, дорогая.

В следующее мгновение они погрузились во тьму.

— Уф!.. — послышался шумный выдох Ангуса.

И в тот же миг Эмма снова почувствовала свое тело и обнимавшие ее сильные руки. Осмотревшись, она поняла, что они с Ангусом лежат на полу. Но где же они оказались? Вокруг них царил полумрак, и она почти ничего не видела.

— Прости за жесткую посадку, дорогая. — Ангус отпустил ее и поднялся на ноги. — Такое иногда происходит, когда телепортируешься не в вертикальном положении.

Она села и оглядела полутемное помещение. Сквозь узкие окна внутрь сочился лунный свет, в котором все предметы обстановки казались темными приземистыми фигурами. Куда она попала? Эмма попыталась подняться на ноги.

— Осторожно, дорогая. — Ангус поддержал ее. Эмма снова стала осматриваться. Она по-прежнему почти ничего не видела, но одно было ясно: полуголая, она оказалась в незнакомой комнате. И оставалось только надеяться, что посторонних здесь не было. При взгляде на Ангуса ей показалось, что он заглядывает себе под килт.

— Что ты делаешь?

Он поспешно опустил подол.

— Так, ничего. Просто дурная привычка.

Эмма тяжко вздохнула. Снова посмотрев на Ангуса, проворчала:

— Черт возьми, где мы?

— На пятом этаже, дорогая. В том же доме, в кабинете Романа.

— Что? Роман здесь? — Она опять стала озираться.

— Не беспокойся, Роман больше не заходит в эти комнаты. Теперь я здесь живу. Так что ты в полной безопасности.

— В безопасности? Я так не думаю. Мне немного... холодновато, если ты понимаешь, о чем я. Видишь ли, я полуголая.

Он обнял ее и тихо рассмеялся.

— В таком виде ты еще прекраснее.

— Неужели? — Она отстранилась от него. — Я полуголая, а моя одежда на первом этаже.

— Не беспокойся. Я принесу.

Она принялась расхаживать по комнате. И при этом бормотала себе под нос:

— Я практически голая. Моя одежда внизу. И мой босс — там же! Если он увидит меня или мою одежду, мне у него больше не работать.

— Эмма, успокойся. Я все улажу.

— Каким образом? Как ты сможешь объяснить Шону, почему на первом этаже валяются мои вещи? О Боже, я опозорилась, опозорилась...

— Вовсе нет. Я полагаю...

— Опозорилась, опозорилась... — Эмма продолжала расхаживать по комнате. — Я практически голая, моя одежда внизу, а мой босс... Ой!.. — Она наткнулась на стул. — Проклятие, я ничего не вижу! К тому же я голая!..

— Эмма, успокойся, не паникуй.

— Мне больно! — Она запрыгала на одной ноге, держась за другую. — Я раздетая! И ничего не вижу! Бьюсь об заклад, что ты-то отлично все видишь, проклятый супервампир!

— Эмма!.. — Он схватил ее за плечи и усадил на что-то мягкое. — Оставайся здесь. И дыши поглубже. А я сейчас вернусь с твоей одеждой.

В следующую секунду Ангус исчез. И теперь она осталась совсем одна. Полуголая и в темноте.

Закрыв глаза, Эмма сделала глубокий вдох. Черт подери, ведь она профессионал! Она много раз встречалась лицом к лицу с врагом! И всегда побеждала! Да-да, она убила четырех вампиров! Так почему же сейчас она паникует?

Эмма открыла глаза и попыталась хоть что-то разглядеть в темноте. Теперь она поняла, что сидит на диване. А перед ней стояло... что-то из мебели. Что-то большое и прямоугольное. А, письменный стол... И на нем что-то поблескивало. Похоже — монитор компьютера. Слева же находились окна.

Поднявшись на ноги, Эмма застегнула лифчик и рубашку. Осторожно обошла диван и медленно пошла по комнате. Под босыми ступнями она ощутила мягкий ворс ковра. Наконец разглядела впереди какую-то преграду. Подошла к стене и нащупала дверную ручку. Две дверные ручки. Эмма раскрыла двойные двери, за которыми ее снова встретила темнота. Пошарив по стене, она щелкнула выключателем.

Эта комната оказалась почти пустой. Центральное место в ней занимала кровать, накрытая замшевым одеялом бежевого цвета. Что ж, очень по-мужски. Наверное, здесь спал Ангус в светлое время суток. Вернее — лежал в мертвом сне. Осознав чудовищность ситуации, Эмма невольно застонала. Выходит, мисс Уоллис связалась с вампиром!

— О Боже, — прошептала она, отвернувшись от кровати.

Свет из спальни позволил ей разглядеть и кабинет. Эта комната была обставлена дорогой антикварной мебелью. Диван, на котором она сидела, был темно-бордовым, на ощупь — бархатным. Сдернув с него покрывало того же цвета, Эмма обмотала его вокруг талии, соорудив некое подобие юбки.

Заметив дверь, она выглянула наружу. Никого не увидев, вышла из кабинета и оказалась на лестничной площадке.

— Я никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что ей ничто не угрожает! — разносился по лестничному пролету зычный голос Шона.

Собеседник отвечал ему тихо и спокойно, но слов Эмма не разобрала. Очевидно, Шон по-прежнему находился в вестибюле. Что ж, очень хорошо. Значит, его не повели в гостиную, где валялись на полу ее вещи. Но с другой стороны, она не могла бы спуститься вниз незаметно для него. А может, Ангус сумеет телепортировать ее на улицу? Да, наверное, сумеет, Но это не решило бы проблемы с одеждой. Тихо застонав, Эмма вернулась в кабинет.

Тут в компьютере что-то защелкало. А... ясно, электронная почта.

Эмма осмотрелась. Она все еще была одна в кабинете. Но в любую секунду сюда мог телепортироваться кто-нибудь из вампиров. И следовало действовать побыстрее.

Она обошла стол и увидела, что пришло сообщение от какого-то Михаила. Тема — «Родители Э. Уоллис».

У Эммы перехватило дыхание. Ее родители?.. Она открыла сообщение.

«Все еще продолжаю расследование убийства родителей Э. Уоллис. В приложении список всех мятежников, находившихся в тот период в Москве».

Эмма тут же открыла прикрепленный файл. Появился список из восемнадцати имен. Из них ей было знакомо лишь одно: Иван Петровский. Но он уже был мертв. Из остальных семнадцати двое были убийцами ее родителей.

Семнадцать вампиров. Сможет ли она убить такое количество? Но есть ли у нее выбор?

Она нажала на кнопку печати. И в этот момент послышался тихий голос:

— Нашла что-то интересное?

Глава 14

Эмма вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Ангус и смотрел с упреком. Пожалуй, даже с болью в глазах.

Когда застрекотал принтер. Эмма с вызовом вскинула подбородок.

— Тут сведения о моих родителях! — заявила она. — Ведь ты обещал поделиться информацией, не так ли?

— Это сообщение от моего агента в Москве?

— Если ты о Михаиле, то да, от него.

Какое-то время он молча смотрел на нее, потом спросил:

— Эмма, но как ты могла?..

— А почему бы и нет? Они мои родители.

— А это моя почта. На моем компьютере. — Он бросил на диван ее одежду и рюкзак. — Надеюсь, твой сотовый телефон где-то здесь.

— Да, он в рюкзаке. А что? — Эмма вынула из принтера бумагу.

С трудом сдерживая гнев, Ангус проворчал:

— Шон Уилан будет звонить тебе с минуты на минуту Он сейчас внизу. Заявил, что не уйдет, пока не убедится, что ты в порядке. Он думает, что я удерживаю тебя насильно и подвергаю пыткам.

Эмма покраснела и опустила глаза. Узел покрывала, обмотанного вокруг ее талии, ослабел и грозил развязаться. Бросив бумагу на стол, она поправила свою импровизированную юбку. Затем спросила:

— И что ты ему сказал?

Ангус стиснул зубы. Эмма была чертовски прелестной, когда краснела.

— Я солгал. Сказал ему, что доставил тебя домой.

Из рюкзака донесся звон. Эмма бросилась к нему и вытащила телефон. От резких движений узел покрывала снова ослабел, и «юбка» соскользнула с бедер. Но Ангус успел ее придержать.

— Благодарю, — шепнула Эмма. И открыла телефон. — Да, слушаю...

И тут Ангус вдруг сорвал с нее покрывало. Эмма с трудом сдержала возглас возмущения.

— О, здравствуйте, Шон, — заговорила она в трубку, испепеляя Ангуса взглядом.

Отступив на несколько шагов, он бросил покрывало на стол и придвинул к себе отпечатанный Эммой документ.

— Да-да, я в полном порядке, — говорила она. — У меня все хорошо.

Ангус же, склонившись над столом, изучал список имен, который прислал Михаил. В списке были все мятежники, находившиеся в Москве в то лето, когда погибли родители Эммы. Ангус даже подумал, не перегнул ли палку, когда отчитывал Эмму. Ведь с ее стороны вполне естественно интересоваться этим делом. Действительно, могла ли она удержаться от соблазна и не прочитать сообщение Михаила?

Из трубки доносился резкий голос Шона Уилана, а Эмма отвечала:

— Нет-нет, он не сделал мне ничего дурного.

Она одернула подол рубашки, чтобы убедиться, что интимные части ее тела более или менее скрыты. Когда же подняла глаза, Ангус с ухмылкой ей подмигнул. Скорчив гримасу, Эмма повернулась к нему спиной. А он, склонив голову к плечу, любовался ее соблазнительной фигурой. Мужчине вовсе не требовалось быть вампиром, чтобы испытать желание вонзить зубы в такую восхитительную плоть.

— Я сейчас у себя дома. Он доставил меня сюда при помощи телепортации, — продолжала Эмма разговор с Шоном. — Да-да, я в полном порядке. Чувствую небольшое головокружение, но не более. Гарретта тоже доставили домой. А что случилось с вами?

Услышав тираду Шона о «дьявольских экспериментах», о ставшей жертвой вампиров дочери и ребенке-демоне, который должен на днях появиться на свет, Ангус поморщился.

Эмма посмотрела на него с беспокойством, потом пробормотала в трубку:

— Даже не знаю, что сказать, Шон... Можно лишь надеяться на лучшее.

Она потянулась к своей одежде, которую Ангус бросил на диван, и тот, чуть наклонившись, затаил дыхание. О Боже, какое зрелище!..

— Думаю, что в данный момент вы ничего не можете сделать. — Она нагнулась еще ниже. — Я уверена, что они вас отпустят. Меня же отпустили.

Ангус тоже наклонился пониже. Господи, какое изумительное тело!

— Ладно, хорошо. До свидания, Шон. — Она закрыла телефон и бросила его на рюкзак. — Босс говорит, что шотландец сейчас ведет его к машине. Но у меня проблема Я не вижу... мое нижнее белье. — Она выпрямилась и повернулась к Ангусу.

Он тоже выпрямился.

— О, да у тебя глаза снова покраснели. — Она одернула подол рубашки. — Рассматривал мою задницу, да? Где мои трусики? Отвечай! Ты их видел!

— Я видел... Только что я видел наше будущее.

Она со вздохом покачала головой:

— У нас нет будущего. И ты это прекрасно знаешь.

Он приблизился к ней.

— Я обещал тебе, что заставлю кричать от удовольствия. А я свое слово сдержу.

— Я... я освобождаю тебя от этого обещания.

— Но ты же этого не хочешь, верно?

Эмма пожала плечами:

— Мы не всегда получаем то, что хотим. — Она стала надевать брюки.

— Дорогая, а что ты собираешься делать с этим списком? Думаешь истребить их всех?

Эмма отвернулась и застегнула «молнию».

— Если хочешь помочь мне, буду весьма признательна.

— А если не стану помогать?

Она пристально взглянула на него.

— Я все равно должна. В любом случае. Последние слова моего отца, обращенные ко мне... Он сказал: «Отомсти за нас».

— Значит, ты видела убийство? Именно так ты узнала о вампирах?

Эмма кивнула и присела на диван.

— Да, видела. И в ту ночь... Я словно тоже умерла вместе с ними.

— Дорогая, месть не поможет вернуть твоих родителей.

— Это не месть, а правосудие!

Ангус взял список с именами.

— Я знаю почти всех из них. Все они — отъявленные головорезы, если можно так сказать о вампирах. — Он прекрасно понимал Эмму.

Она пыталась заглушить свое горе жестокостью. Ему и самому пришлось испытать нечто подобное, после того как жена его отвергла.

Надев туфли, Эмма заявила:

— Я слишком далеко зашла, чтобы останавливаться на полпути. Все, что я узнавала и делала последние шесть лет, вело меня именно к этому.

— То есть вело тебя ко мне?

Она энергично покачала головой:

— Нет, я не верю в судьбу. Мы всегда сами делаем свой выбор.

— А ты выбрала... Ты решила, что будешь доверять мне, не так ли? Пожалуйста, Эмма, не нужно преследовать их всех. — Он кивнул на список. — Неужели тебе обязательно надо убивать, чтобы доказать свою любовь к родителям?

Она снова отвернулась. Сжав кулаки, пробормотала:

— Неужели я должна все оставить?..

— Дорогая, позволь мне найти тех двоих, которые это сделали.

— А потом? — Резко развернувшись, она посмотрела ему в глаза.

— Я помогу тебе добиться того правосудия, которое ты ищешь. А пока что переведу сюда двух своих агентов, чтобы наблюдали за Центральным парком.

— Я думала, что мы с тобой будем дежурить в парке. — Эмма не скрывала искреннего разочарования. Ей казалось, что она будет скучать по Ангусу.

— Да, будем дежурить мы с тобой, пока не прибудут мои агенты. Но я не смогу торчать здесь вечно. Мне нужно найти Казимира. Он собирает вражескую армию, а если начнется война, то очень многие погибнут.

Ангус прошелся по комнате, потом вновь заговорил:

— Представь себе армию численностью более пяти сотен мятежников. Каждую ночь они будут пить у смертных кровь и потом убивать их, потому что те будут слишком много знать. Это будет кровавая бойня.

Эмма побледнела.

— Так было во время первой войны?

— Да. Тогда бой длился три ночи. В Венгрии было разрушено несколько десятков деревень. Кое-кому из смертных удалось выжить, и их рассказы стали легендами, которые и сегодня еще можно услышать.

— Рассказы об ужасных вампирах?

— Да. — Он сел рядом с Эммой на диван. — Это было задолго до изобретения искусственной крови. Тогда обеим сторонам приходилось пить человеческую кровь.

— Если начнется новая война, ты станешь командовать своей армией?

— Да.

Эмма тихо вздохнула.

— Ты, наверное, будешь подвергаться серьезной опасности.

Ангус пожал плечами.

— Надеюсь, что до войны дело не дойдет.

— Хочешь, чтобы я рассказана об этом Шону? Я могла бы рассказать ему обо всем, о чем мы с тобой говорили.

— Я очень сомневаюсь, что твой босс тебе поверит.

Эмма снова вздохнула.

— Да, пожалуй. Он люто ненавидит вампиров. Уж не знаю, за что и почему...

— У тебя тоже есть причина для ненависти, но ты нашла возможным поверить мне.

Она улыбнулась и коснулась ладонью его щеки.

— Ты мне слишком нравишься...

Ангус взял ее за руку и поцеловал ладонь. Такого понятия, как «слишком», для него не существовало. Он хотел все.

— Дорогая, куда тебя перенести? В твою квартиру или к Остину Эриксону?

— Да, я хотела тебя спросить кое о чем... Скажи, как ты узнал об Остине?

— Он работает на меня, — ответил Ангус с усмешкой.

Эмма уставилась на него разинув рот.

— Я думала, что он... что-то строит где-то в Малайзии.

— Он и его жена Дарси находятся сейчас в Восточной Европе, где помогают выявить местонахождение Казимира.

— Значит, Остин... Он женился на вампирше, режиссере реалити-шоу?

— Она уже не вамп.

— Уже не бессмертная? — изумилась Эмма.

— Видишь ли, дорогая, это длинная история... Но могу сообщить, что Роман сумел провести обратную трансформацию.

— Ты шутишь! Неужели есть средство?! Но если так, то почему же тогда другие вампиры не трансформируются обратно?

— Возможно, некоторым из нас нравится быть такими, какие мы есть, — пробурчал Ангус.

— О... — Эмма смутилась. — Прости, я не хотела тебя обидеть.

Ангус взглянул на нее с едва заметной улыбкой.

— Дело в том, что мы обладаем кое-какими способностями и имеем над смертными значительные преимущества. В сущности, единственное ваше преимущество — это возможность работать днем.

— Значит, Остин по-прежнему борется с вампирами?

— Да, со злодеями. — Ангус склонил голову к плечу. — Ты тоже могла бы работать на меня. Я бы с удовольствием нанял тебя.

Эмма вытаращила глаза.

— Ты нанял бы меня... хотя я пыталась тебя убить?

— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты уже не собираешься меня убивать. Я понял это, когда ты стонала в моих объятиях.

Эмма густо покраснела.

— Да, это правда. Я больше ничего против тебя не имею.

— Дорогая, твоя доброта не знает границ. Мне показалось, что ты была абсолютно счастлива, когда вздрагивала и кричала в...

— Перестань! — Она вскинула руку. — Именно по этой причине я и не должна на тебя работать. Люди могут заподозрить, что мы с тобой немного... увлечены друг другом, а это никогда...

— Немного увлечены? Знаешь, если бы Коннор не вернулся с твоим боссом, мы бы с тобой сейчас уже лежали в постели.

— Неправда! — заявила Эмма. — Я бы... Я бы могла сказать «нет».

— Неужели? — Ангус придвинулся к ней поближе. — Ты бы сказала «нет», после того как я перецеловал бы каждый дюйм твоего прекрасного тела? Или подождала бы, пока я не заставил тебя кричать от удовольствия второй или третий раз?

Эмма прижала ладони к пылавшим щекам.

— Ангус, пожалуйста, я не могу...

— Чего не можешь? — Он взял ее за плечи и заглянул в глаза.

Она зажмурилась и прошептала:

— Я не могу тебя любить.

Эти ее слова ошеломили Ангуса. Поднявшись на ноги, он отступил от дивана. Сердце его болезненно сжалось в груди. Он очень хотел, чтобы она полюбила его. Да, он хотел ее любви, черт подери! Но Эмма... Она сейчас казалась такой несчастной...

— Прости, дорогая. Я доставлю тебя домой.

Избегая смотреть на него, она кивнула. Он протянул ей рюкзак и спросил:

— Куда?

— Ко мне.

— Очень хорошо. Я уже телепортировался туда, поэтому помню маршрут. — Он раскрыл ей объятия. — Мне нужно тебя держать, дорогая.

— Да, я понимаю.

— И ты должна крепко держаться. — Ангус обнял ее. Она положила руки ему на плечи, и он, закрыв глаза, постарался сосредоточиться. Когда же их тела завибрировали, Эмма крепко прижалась к нему.

Через несколько секунд они оказались в ее крохотной гостиной. Высвободившись из объятий Ангуса, Эмма бросила свой рюкзак на диванчик.

— Когда твои агенты смогут охранять Центральный парк? — спросила она.

— Через ночь или две. Большинство из них работают под прикрытием в Восточной Европе. Так что есть проблема, связанная с разницей во времени. А мне самому еще предстоит убедиться, что все мои клиенты находятся под надлежащей охраной.

— Значит, завтра мы с тобой вместе патрулируем парк?

— Да, но убивать их мы не должны. Иначе подтолкнем вампиров к войне, которая нам не нужна.

Эмма кивнула:

— Ладно, хорошо. Главное — чтобы смертные находились под надежной защитой. Встречаемся в девять у каменного моста через пруд. Устроит?

— Да, конечно. Я обязательно приду. — Ангус протянул ей руку. — Значит, теперь мы с тобой союзники?

Он хотел сказать «любовники», но это было бы чересчур.

Она кивнула и пожала ему руку.

— Да, союзники.

Глава 15

«Очевидно, он опоздает», — думала Эмма. Она еще раз взглянула на часы: без двух минут девять, — но Ангуса нигде не было видно. Хотя очень может быть, что он где-то затаился в темной части Центрального парка. Возможно, она могла бы обнаружить его с помощью телепатии, но ей совсем не хотелось, чтобы он «забирался» ей в голову. Он и так уже прочно обосновался... в ее сердце.

Упершись локтями в перила каменного моста, Эмма снова осмотрелась. По-прежнему в килтах — ни души. Хотя он мог надеть и брюки. Этот прохвост выглядел одинаково шикарно в любом одеянии. Заметив в некотором отдалении молодого мужчину в джинсах и в спортивном свитере, Эмма задержала на нем взгляд. Нет, не Ангус. Его широкие плечи и длинные каштановые волосы трудно было бы не узнать.

Похожих на него мужчин просто не существовало.

Эмма тяжело вздохнула. Ах, ну почему он не человек? Лет через пятьдесят он совсем ее забудет. Она останется для него одной из многих смертных, одной из тех, кто приходит и уходит, уносясь прочь точно пожелтевшая осенняя листва. Господи, помоги ей! Ей так хотелось стать для него не такой, как все другие. Хотелось быть для него особенной. Хотелось, чтобы он любил ее.

Эмма снова вздохнула. Боже, что с ней происходит? Почему она не увлеклась каким-нибудь нормальным парнем? Ха!.. Да кого же привлечет нормальный парень, когда есть Ангус? Его старомодное чувство чести и джентльменское поведение очень ее тронули. Он был героем ее девичьих грез. Сильный, смелый, надежный, умный... Но еще он был и героем фантазий взрослой женщины — сексуальный, агрессивный и немного опасный. Как можно было сопротивляться такому мужчине?

— Добрый вечер.

Эмма вздрогнула и обернулась.

— Я не видела, как ты пришел.

— Ты слишком задумалась.

Потому что думала о нем. Слава Богу, она умела скрывать от него свои мысли. Но все равно Эмма почувствовала, как краска заливает ее щеки. А Ангус выглядел великолепно — как обычно. На нем был килт в сине-зеленую клетку и свитер зеленого цвета под стать гольфам. Над резинкой правого гольфа торчала рукоятка ножа. Перекрещивающиеся на груди кожаные ремни могли означать лишь одно: за спиной у него висел палаш.

Она невольно улыбнулась:

— Ты хорошо подготовился.

— Как и ты, дорогая.

— Да, конечно. — Она подтянула повыше на плечо мешок с кольями. — Спасибо, что пришел.

Ангус широко улыбнулся:

— Что ж, идем? — Он протянул ей руку.

А ей почему-то вдруг стало неловко. Немного помедлив, она взяла его руку, и они двинулись в северном направлении, оставив мостик за спиной. Ангус шел совершенно бесшумно, что было довольно необычно для человека такого крупного телосложения.

Поправив сумку на плече, Эмма вопросительно взглянула на своего спутника. «Почему он молчит? — спрашивала она себя. — Может, придумать какую-нибудь тему для разговора?»

В смущении откашлявшись, Эмма спросила:

— Ты всегда носишь одну и ту же шотландку?

— Это цвета клана Маккей. Тебе не нравятся мои килты?

— Очень нравятся. Он у тебя один? Или их несколько? То есть я имела в виду фасон, — добавила она. — Они все одного и того же фасона?

Ангус снова улыбнулся.

— За прошедшие два века я приобрел очень немного новой одежды.

Несколько веков моды — в одной гардеробной? Эта мысль показалась Эмме смешной и даже отчасти пугающей.

— Ты хочешь сказать, что у тебя до сих пор имеются парики и кружевные рубашки?

— Да. Все хранится в моем замке.

Эмма в изумлении раскрыла рот. У него есть замок? Господи, как же можно вести с Ангусом обычную беседу? Он такой... удивительный.

Немного помолчав, она спросила:

— А ты услышишь, если в парке на кого-нибудь нападут?

— Да, конечно. Но на всякий случай я попросил Коннора патрулировать северную часть.

— Отлично. Если что, нам помогут, правда?

— Разумеется.

— Знаешь, Ангус... — Сердце ее забилось быстрее. — Странно, что мы впервые встретились только в пятницу ночью.

— Да.

— И это всего лишь наша пятая ночь вместе, — прошептала она со вздохом.

Он вдруг остановился и заглянул ей в глаза.

— Когда живешь столько, сколько живу я, начинаешь понимать, что время — это нечто весьма относительное. Бывает, что века пролетают как одно мгновение. Но случается и так, что за несколько ночей словно проживаешь целую жизнь. За эти несколько ночей переживаешь все то, ради чего и стоит жить. Это как внезапный дар Божий.

— О, Ангус...

Неужели она действительно была для него другой, особенной?

— Эмма, мы больше не можем делать вид, что с нами ничего не происходит, — сказал он неожиданно.

Она выпустила его руку и отступила на шаг.

— Я и не делаю... Но мы должны понимать, что у нас нет шанса.

— Эмма...

— Нет. — Она покачала головой. — Я не хочу быть одной из многих. У меня к тебе — особые чувства. И я не такая, как все. Мне нужно, чтобы все так и оставалось. Потому что мне придется проститься с тобой, когда ты уйдешь, сохранив в целости свое сердце. Понимаешь, о чем я?

— Дорогая, ты рисуешь слишком уж печальный конец.

— А что у нас еще может быть, кроме печали? Ведь мы с тобой из разных миров.

Он нахмурился.

— У нас с тобой больше общего, чем тебе кажется. И у меня было не так уж много смертных подружек.

— Но ты на протяжении веков питался кровью смертных женщин. И, как сам же сказал, ни одну из них не оставил неудовлетворенной. Это, на мой взгляд, великое множество любовниц.

— Я делал это только для того, чтобы выжить. Должен же я был давать что-то взамен этим безликим женщинам, которых совершенно не помню. Но ты, Эмма, другая. Ты нужна мне не для того, чтобы выживать. Выживать не значит жить, не значит чувствовать себя снова человеком. А с тобой я снова чувствую себя живым, Ты оживила мою душу.

Она смотрела на него не мигая. Господи, что могла она сказать ему на это? «Возьми меня, я твоя»?

Ангус вдруг насторожился и повернул голову.

— Я слышал крик.

Эмма напрягла слух, но ничего не услышала.

— Идем сюда. — Он указал ей на узкую тропку.

Эмма почти бежала с ним рядом, стараясь не отстать.

— Я ничего не слышу, — прошептала она.

— Сейчас они овладеют сознанием жертвы, и криков больше не будет, — ответил Ангус. Через несколько минут он остановился. — Мы уже близко, — прошептал он. — Но плохо, что твои колья производят стук.

Эмма сняла сумку с плеча и крепко прижала к груди.

— Так лучше?

Кивнув, Ангус приложил палец к губам и свернул с дорожки в рощу. Эмма осторожно последовала за ним. Здесь царил полумрак — лунный свет едва проникал сквозь полог густой листвы над головой. И стало значительно холоднее.

Внезапно они услышали хриплый мужской голос:

— Эй, парень, оставь и мне немного.

У Эммы по спине мурашки пробежали. Она по-прежнему следовала за Ангусом, а тот теперь шел очень медленно.

— Черт возьми, что ты делаешь? — раздался все тот же голос. — Так с женщинами не обращаются. Я бы даже со шлюхой так не поступил.

— Заткнись, дурак, — прошипел другой голос.

— Эй, одно дело — напиться крови, а другое... Ты же ее убиваешь. Это неправильно.

Ангус привлек к себе Эмму, и в тот же миг она увидела впереди поляну. Лунный свет, отражавшийся от огромного гранитного валуна, окрашивал поляну в призрачные оттенки серого. Одетый во все черное вампир распластал на земле женщину, и в лунном свете ее бледное лицо казалось серебристым. Глаза же были черными и остекленевшими. Из двух проколов на шее сочилась алая кровь, добавлявшая сцене единственную яркую краску.

А второй вампир, чернокожий мужчина в рваных голубых джинсах и сером свитере с капюшоном, нервно прохаживался рядом.

— Послушай, парень, я терпеть этого не могу, — ворчал он, поглядывая на своего приятеля.

Первый вампир снова вонзил клыки в шею жертвы. Эмма вздрогнула и поморщилась. Было ясно, что женщина могла умереть от потери крови.

— Довольно, парень! — закричал чернокожий вампир, пытаясь привлечь внимание напарника. — Так ты выцедишь из нее всю кровь. Она умрет!

В следующее мгновение Ангус выскочил на поляну. Выхватив палаш, он направил острие в шею вампира, склонившегося над женщиной.

— Отпусти ее! — прорычал он.

Эмма же, раскрыв сумку, вытащила кол и выбежала на поляну.

— Какого черта?.. — Уставившись на нее в изумлении, чернокожий попятился.

— Стой где стоишь! — Эмма приставила кол к его груди.

— О черт... — пробормотал чернокожий и перевел взгляд на Ангуса. — Кто вы такие?

Первый вампир медленно поднялся на ноги. С его клыков капала кровь. Он отступил на несколько шагов, но Ангус тут же последовал за ним. Направив острие палаша ему в грудь, с угрозой в голосе он произнес:

— Парк теперь охраняется. Вы больше не будете здесь убивать.

— Я тебя помню, — проговорил вампир-убийца с русским акцентом. — Ты был в прошлом году на балу в «Роматек». И еще разбил тогда часы Ивана... Ты Маккей, верно?

Ангус кивнул и тут же спросил:

— Ты выполняешь приказы Кати? Это она велела убивать?

— Я готов ради нее на все, — заявил вампир.

— Тогда так и скажи ей об этом, Алек. — Вампир вздрогнул, а Ангус продолжил: — Да, я знаю, кто ты такой. Ты был мальчиком на побегушках у Ивана Петровского, а теперь делаешь грязную работу для Кати. И еще...

А Эмма уже не слушала, что говорил ее спутник. Она пристально смотрела на раненую женщину. «Интересно, как долго эти двое собираются трепаться? — думала она. — Ведь несчастная истекает кровью...»

— Надо вызвать «скорую»! — закричала Эмма, не выдержав.

Тут Алек вдруг уставился на нее во все глаза и пробормотал:

— Так это... ты! Я уже видел тебя однажды. Это ты убила Владимира.

Эмма внимательно посмотрела на вампира-убийцу. Теперь она его узнала. Этому мерзавцу удалось сбежать от нее прошлым летом. И он был единственный, кто знал ее в лицо.

— Я был прав! — в ярости заорал Алек. — Убийца — смертная женщина. — Он снова повернулся к Ангусу. — И ты помогаешь ей?

— Ангус... — Эмма посмотрела на него с мольбой. Было совершенно очевидно: если этот вампир и на сей раз сбежит, то непременно расскажет о ней мятежникам.

В следующую секунду Ангус бросился на Алека, но вампир исчез, прежде чем меч настиг его. Клинок воткнулся в дерево, и Ангус, вполголоса выругавшись, выдернул его из ствола.

— Черт возьми, — пробурчал чернокожий. — Да кто же вы такие?

Приблизившись к нему, Ангус сказал:

— Не двигаться.

Вампир тут же поднял вверх руки и пробормотал:

— Да я вовсе не собираюсь с тобой связываться. И вообще, я ведь не делал ничего плохого...

А Эмма тем временем склонилась над лежавшей на земле женщиной. Взглянув на Ангуса, сказала:

— Она умирает. Ей срочно нужно помочь.

— Я уже мысленно вызвал Коннора, — ответил ее спутник. — Он будет здесь через...

Ангус умолк, поскольку в следующее мгновение перед ними появился Коннор. Взглянув на раненую женщину, он шагнул к чернокожему вампиру и в ярости прорычал:

— Тебя, ублюдок, стоило бы сейчас...

— Это не я! — перебил чернокожий, — Да, я знаю, что всегда так говорю всем копам, но на сей раз это чистая правда. Я не выпил у нее ни капли. И все еще голоден... — добавил он со вздохом и выразительно посмотрел на Эмму.

— Даже не помышляй об этом! — прокричала она, пригрозив ему кулаком.

— Коннор, доставишь женщину в «Роматек»? — спросил Ангус. — Думаю, Роман может спасти ее. А потом надо стереть все из ее памяти и отвезти домой.

— Да, ясно, — кивнул Коннор. Он подхватил женщину на руки и тут же исчез.

— А куда все направляются? — спросил чернокожий. — Я совершенно ничего не понимаю.

— Ты кто такой? — Ангус пристально на него посмотрел.

Вампир в страхе попятился и пробормотал:

— Только не размахивай своей жуткой саблей. Я и так уже умер на прошлой неделе, и с меня достаточно. Не желаю повторять все снова.

Ангус взглянул на него с удивлением.

— Так тебя трансформировали только на прошлой неделе?

— Да, этот русский псих. Я занимался своим делом, а дело у меня было неплохое, если вы понимаете, о чем я.

Но со мной случилась неприятность, и в этот же миг появился сукин сын Алек. И он...

— Ты торговал наркотиками? — спросила Эмма.

— Ну почему вы так? — обиделся чернокожий. — Чуть что — сразу наркотики, да?..

— Так торговал или нет?

Вампир пожал плечами.

— Человек же должен как-то зарабатывать на жизнь, верно? Послушайте, леди, я, конечно, ничего против вас не имею, но я... просто умираю от голоду, а от вас так сладко пахнет...

— Только дотронься до нее — умрешь! — прорычал Ангус.

— Нет-нет, братишка, успокойся. — Чернокожий снова поднял руки вверх. — Я же не знал, что это твоя женщина. И вообще, я не думал, что ты интересуешься женщинами. Видишь ли, на тебе юбка...

— Хватит, помолчи. — Ангус вставил палаш в ножны. — Лучше выпей вот это. — Он открыл свой спорран и вытащил флягу.

— Хорошенькая у тебя сумочка, — пробормотал чернокожий. — Я знаю одного парня, который может продать тебе по дешевке дизайнерскую, самую шикарную.

— Это не сумочка! — Ангус скрипнул зубами.

— Ну... Как скажешь, парень. — Чернокожий взял флягу. — Я не отравлюсь, а? Меня поэтому-то и убили эти ублюдки. Они делают какой-то... вампирский яд.

— Не бойся, пей, — велел Ангус.

— Вампирский яд? — удивилась Эмма.

— Наперстянка, — пояснил Ангус.

— Да, они так это и называли, — кивнул вампир. Он понюхал содержимое фляги. — О!.. Запах чудесный. Что это такое?

— Блисски. Смесь искусственной крови и шотландского виски.

«Ах вот оно что...» — мысленно улыбнулась Эмма. Теперь-то она поняла, почему в первую ночь их с Ангусом знакомства она уловила запах виски.

А чернокожий вампир, присосавшись к фляге, все пил и пил. Взглянув на него, Ангус с усмешкой сказал:

— Очевидно, бедняга очень голоден.

— Да-да, очень! — Чернокожий утер губы и пробормотал: — Отличное пойло... — Он снова приставил к губам флягу, но та уже была пуста. — У тебя больше нет? — спросил он с надеждой в голосе.

— Есть с десяток бутылок дома, — ответил Ангус. — И при желании ты сможешь получить еще.

— Правда?! — оживился вампир. — Знаешь, у этих проклятых русских никогда ничего нет. Они каждую ночь выходят в город и нападают на людей. Я предложил им вместо этого совершить налет на местный банк крови и запастись жратвой. Думаешь, они согласились? Даже слушать меня не стали!

— Значит, ты не хочешь нападать на людей? — спросила Эмма.

— Конечно, нет, черт подери! Я же не убийца какой-нибудь! — Он подмигнул девушке. — Я скорее любовник, понимаешь?

— Но ты не совсем законопослушный гражданин, — напомнила Эмма.

— Мне же надо было как-то зарабатывать. Потому что есть люди, которых мне приходится содержать.

— Как тебя зовут? — спросил Ангус.

— Финеас Маккини.

— Маккини?

Вампир кивнул.

— Но братья звали меня «мастер Фин». — Он с вызовом вскинул подбородок. — А теперь я хочу, чтобы меня звали «доктор Фэнг»[7].

Ангус выразительно взглянул на Эмму, и та бросила колья обратно в сумку.

— А зачем русским понадобилось трансформировать тебя? — поинтересовался Ангус.

Финеас нахмурился и пробурчал:

— Им нужен был свободный доступ... к некоторым веществам. Их главная сучка делает из них этот свой яд.

— Ты это о Кате? — спросила Эмма.

— Да, о ней, — кивнул Финеас. — Она заставила своего прислужника убить меня, а теперь ведет себя так, словно оказала мне огромную услугу. Заставила меня спать на полу в ее подвале — как какого-нибудь пса! А когда я попытался вернуться к своей семье, пригрозила, что убьет их всех.

— Мне очень жаль... — прошептала Эмма.

— Мы слишком здесь задержались, — заметил Ангус. — Алек может вернуться с дюжиной мятежников. Нам надо телепортироваться отсюда.

Финеас поморщился.

— Я не очень-то хорошо умею перемещаться таким способом.

— Я помогу тебе, — сказал Ангус. Он набрал номер на своем сотовом телефоне. — Йен? Ты хотел, чтобы я предупреждал тебя о своих визитах. Так вот, предупреждаю: я сейчас возвращаюсь с двумя гостями. — Бросив телефон в спорран, он обнял одной рукой Эмму, а другой поманил к себе Финеаса.

Тот медлил и озирался опасливо.

— Выбирай: либо мы, либо мятежники, — сказал ему Ангус. — Неужели хочешь вечно нападать на невинных, чтобы существовать?

Финеас пожал плечами, однако сделал шаг вперед.

— Я ведь даже не знаю тебя, парень...

— Меня зовут Ангус Маккей. — Он хлопнул вампира по плечу. — Ты принял правильное решение.

Финеас скорчил гримасу и проворчал:

— А может, я просто иду за блисски?

И тотчас же все вокруг потемнело — но лишь на несколько секунд. А затем все трое оказались в вестибюле дома Романа. Йен, стоявший у лестницы с мечом в руке, пристально взглянул на Финеаса.

— А ты кто такой? — Он шагнул к чернокожему.

— О черт! — Финеас спрятался за Ангуса. — Парни, у вас все ходят с этими проклятыми саблями?

— Не беспокойся, Йен, — сказал Ангус. — Я намеренно привел его сюда.

Охранник с улыбкой кивнул:

— Ясно, понял. — Он убрал палаш в ножны.

Финеас выглянул из-за спины Ангуса и пробормотал:

— Знаете, парни, вам не пришлось бы постоянно разыгрывать из себя таких мачо, если бы вы не носили эти юбки. Мне кажется, это называется... комплекс неполноценности.

Йен нахмурился и взглянул на друга.

— Ты уверен, что его нельзя чуть-чуть пырнуть?

— Уверен. — Ангус похлопал Финеаса по спине. — Он побудет немного у нас.

Йен посмотрел на чернокожего с некоторым сомнением.

— Ты вообще-то кто такой? Финеас вскинул подбородок.

— Я доктор Фэнг.

— О!.. — Глаза Йена расширились. — Значит, вы здесь из-за Шанны?

— Из-за какой Шанны?

— Из-за Шанны Драганешти, — пояснил Йен. — У нее вот-вот должен родиться ребенок.

— Я здесь ни при чем! — завопил Финеас. — Я даже не знаю никакой Шанны!

Эмма рассмеялась, а Ангус с улыбкой сказал:

— Успокойся, парень. Все знают, что не ты отец ребенка.

— Конечно, не я. Я так всегда и говорю! — Вампир подбоченился. — Но кто-нибудь мне верит? Все говорят, что это я во всем виноват!

— Не беспокойся, мы тебе верим. — Ангус повернулся к Йену. — Видишь ли, Финеас не настоящий доктор. Просто это... в какой-то степени почетное звание.

— Да-да, очень почетное, — закивал чернокожий. — Ты все правильно понял.

— А теперь Финеас работает на меня, — добавил Ангус.

— На тебя? — Вампир уставился на него в изумлении. Потом вдруг ухмыльнулся и заявил: — Вообще-то я не против. Действительно, почему бы и нет?

Эмма невольно улыбнулась. Теперь-то она поняла, что Ангус нравился не только ей. Было очевидно, что его благородство и добросердечие на многих производили впечатление.

— А ты умеешь драться, парень? — неожиданно спросил Ангус.

— А как ты думаешь?! — Финеас снова ухмыльнулся. — Я же из Бронкса!

— Что ж, отлично. Но ты должен подчиняться нашим правилам, — продолжил Ангус. — А главное правило состоит в том, что ты не имеешь права причинять зло смертным. Никаких больше укусов. Питаться будешь из бутылки. Сможешь?

— Конечно, — кивнул Финеас и посмотрел на Йена. — Эй, а у вас тут блисски больше нет? Я все еще голоден.

— На сегодня блисски достаточно, — сказал Ангус. — Йен, принеси ему теплую бутылку нулевой группы.

— Да, сейчас. — Йен отправился на кухню. Финеас окинул взглядом вестибюль, потом спросил:

— Вы все здесь живете?

— Я в гостях, — объяснил Ангус. — Но некоторые из нас здесь живут. И ты тоже можешь тут жить.

— Неужели?! — оживился Финеас. Он прошелся по вестибюлю, затем заглянул в библиотеку. Вернувшись, сказал: — У вас здесь гораздо лучше, чем у русских.

— Я рад, что тебе у нас нравится. — Ангус снова улыбнулся. — И рассчитываю, что ты будешь работать на меня.

— В обмен на проживание? Что ж, согласен, — кивнул Финеас. Он заглянул в гостиную. — О, какой шикарный «ящик»!

— Будешь работать под руководством Коннора и дважды в месяц получать зарплату, — продолжал Ангус.

Финеас резко развернулся и уставился на него в изумлении.

— Неужели еще и зарплата будет?

— Да, разумеется.

Финеас расплылся в улыбке.

— Никто раньше не предлагал мне настоящей работы. Ангус смерил его строгим взглядом.

— А вот я предлагаю, но только не заставляй меня пожалеть об этом.

— Нет-нет, я буду стараться. Мне очень нужна работа. У меня на руках семья. Я смогу посылать им деньги, да?

— Да, конечно. Но ты не сможешь сказать им, что с тобой стало и какую работу ты выполняешь. Поверь, они просто не поймут.

— И мне тоже так кажется, — сказал Финеас. В глазах его блеснули слезы. — У меня есть маленький брат и младшая сестра. Они живут с моей теткой. Но у нее диабет. В тяжелой форме. Она не может работать, поэтому все они зависят от меня. И я... я очень волнуюсь за них.

— А родителей у тебя нет? — спросила Эмма.

Финеас покачал головой.

— Моя мать умерла от СПИДа, а отца задавила машина, когда я был совсем маленьким. А сейчас я очень переживаю за своих родственников. Они не знают, что со мной случилось, а эти проклятые русские не отпускали меня.

Ангус кивнул:

— Да, понятно. Если хочешь, Йен может отвезти тебя домой для короткого визита. — Он вынул из споррана пачку банкнот. — А вот аванс в счет твоей первой зарплаты.

Оставь деньги своим родным. Потому что я не знаю, как часто ты сможешь навещать их.

— О, отлично! — Финеас взял деньги. — Я так и поступлю.

Тут вернулся Йен с бутылкой крови и, протянув ее Финеасу, сказал:

— Меня зовут Йен Макфи, и я до сих пор не услышал твоего настоящего имени.

— Финеас Маккини, — представился чернокожий и тут же присосался к бутылке.

— Маккини? — переспросил Йен.

— Очевидно, он тоже шотландец, — сказал Ангус с усмешкой.

Йен с изумлением уставился на чернокожего вампира. Покосившись на друга, пробормотал:

— Я знал нескольких Маккини, но все они выглядели совсем не так, как этот парень.

Ангус пожал плечами.

— Но теперь он один из нас. После того как свозишь его ненадолго домой, приступай к его обучению.

— К какому обучению?

— Ну... для начала обучи его воинскому искусству, — ответил Ангус.

Тут Финеас оторвался от бутыли и пробормотал:

— Вы хотите сказать, что мне тоже дадут такую же огромную саблю?

— Это называется «палаш». Да, непременно дадут. — Йен взял Финеаса за руку и повел к двери. — Ты станешь настоящим воином. Таким же, как мы.

— Замечательно! — воскликнул Финеас. У самой двери он обернулся к Ангусу и заявил: — Но я ни за что не стану носить юбку!

Когда дверь за ним закрылась, Эмма рассмеялась.

— Ты очень добрый человек, Ангус Маккей.

— Я помогаю ему не только из доброты. К сожалению, мятежники превосходят нас числом, но Роман против того, чтобы мы трансформировали людей в вампиров. И это ставит нас в весьма затруднительное положение.

— Ясно, — с улыбкой кивнула Эмма. — Но я все равно считаю тебя очень добрым. И проницательным к тому же. Ведь ты разглядел в Финеасе доброту, которую многие не заметили бы.

— Дорогая, а может быть, ты находишь меня еще и привлекательным, а?

— Да, нахожу. И я доверяю тебе.

Ангус взял ее за плечи и заглянул ей в глаза:

— Тогда доверься мне и сейчас. Эмма, ты в опасности. Я хочу, чтобы сегодняшнюю ночь ты провела со мной.

Глава 16

Она вовсе не считала, что ночь наедине с Ангусом Маккеем будет совершенно безопасной, но точно знала, что ночь эта будет необычайно волнующей.

Откашлявшись, Эмма пробормотала:

— Все не так уж плохо, как тебе кажется.

Ангус нахмурился.

— Дорогая, но Алек знает, что ты убийца. И наверняка уже рассказал об этом Кате. Теперь они ищут способ с тобой расправиться.

— Что ж, возможно. Но они не знают моего имени и моего адреса. Пока они этого не выяснят, я в относительной безопасности.

— Вот именно — в относительной. Эмма, они знают, что ты смертная и что тебя легко убить. И знают, что я помогаю тебе.

— Тем больше у нас сейчас причин расстаться хоть на какое-то время.

— Нет. — Он решительно покачал головой и легонько обнял ее. — Я не оставлю тебя без присмотра.

Эмме подумалось, что она вот-вот растает в его объятиях, но она тут же одернула себя и сказала:

— Я очень признательна тебе за беспокойство, но ты должен понять...

— Я прекрасно все понимаю. И полон решимости защищать тебя. Поверь, ничто мне не помешает и ничто меня не остановит.

Благородный рыцарь из Средневековья в сияющих доспехах... Ангус казался совершенно неотразимым, и она забыла о том, что он не вполне человек. Во всяком случае — почти забыла. Коснувшись ладонью его щеки, Эмма прошептала:

— Я знаю, что ты смелый и благородный, но мы с тобой не должны оставаться наедине.

— А вы с ним не одни, — раздался вдруг чей-то голос.

Вздрогнув от неожиданности, Эмма обернулась. У лестницы стояли двое мужчин, причем оба — очень красивые. Один из них был в килте, и Эмма узнала в нем Робби из Парижа. Второй же был в дорогом костюме, и на губах его играла улыбка. Вероятно, они только что телепортировались.

— Сработал автоответчик. — Робби бросил в спорран свой телефон. — Мы слышали, Ангус, что тебе нужна помощь, потому и пожаловали.

— Да, именно поэтому, — подтвердил гость в костюме. — Похоже, у тебя, приятель, и впрямь много хлопот, — добавил он, окинув взглядом Эмму.

Она густо покраснела. Неужели в мире вампиров невозможно уединиться? Хорошо, что сегодня она хотя бы одета. Чтобы исключить всякие попытки телепатии, Эмма поставила мысленный блок.

— Спасибо, что прибыли. — Ангус прошел к входной двери и нажал кнопку на панели сигнализации. Затем вернулся к гостям и похлопал Робби по спине. — Рад, что ты откликнулся. Но как же ты оставил Жан-Люка без охраны?

Робби пожал плечами.

— Он сказал, что не нуждается в няньке. И сказал, что я сейчас больше нужен тебе. — Робби поклонился Эмме. — Здравствуйте, мисс Уоллис.

— Здравствуйте. — Эмма поправила на плече лямку сумки, и деревянные колья издали характерный стук.

Робби уставился на нее, сделав большие глаза. А гость в костюме улыбнулся и заметил:

— Синьорина, очевидно, любит подвергать себя опасности.

Незнакомец говорил с итальянским акцентом, и Ангус, кивнув на него, пояснил:

— Эмма, это Джек из Венеции.

— А если точно, то не Джек, а Джакомо, — заявил итальянец, изобразив обиду.

Ангус с усмешкой посмотрел на Эмму.

— Если он скажет тебе, что его фамилия Казанова, не верь.

— Ах!.. — Джакомо прижал руку к груди. — Зачем ты обижаешь меня, мой старый друг? — Он поклонился Эмме. — Я к вашим услугам, синьорина!

— Рада познакомиться. — Заставив себя улыбнуться, Эмма коротко кивнула. «Кто же эти двое? — думала она. — Роб Рой и Казанова?» Ее жизнь в последние несколько ночей так неожиданно изменилась, что можно было поверить во что угодно.

— Как продвигаются розыски Казимира? — спросил Ангус.

— Если верить последним слухам, он сейчас где-то в Восточной Европе, — ответил Робби.

— Но Польшу можно исключить, — добавил Джакомо. — Я только что был там с Золтаном и его людьми. Мы обнаружили деревушку, в которой месяц назад случилось несколько необъяснимых смертей. Мы посчитали, что это он там похозяйничал, а потом переместился на юг.

— Значит, мы скоро его обнаружим, — подытожил Ангус. — А пока что у меня для вас задание.

— Может, нам сначала следует подкрепиться? — спросил Джакомо. — Я умираю от голода. — Он улыбнулся и выразительно взглянул на Эмму.

Она насупилась и отвернулась. Ангус же покачал головой и строго сказал:

— Лучше не дразни ее, Джек. У нее есть колья, и она пускает их в ход не раздумывая.

Джакомо хмыкнул и проговорил:

— Я слышал, новый напиток Романа — превосходен. — Да, блисски. Проходите. — Ангус повел гостей на кухню, рассказывая по пути об убийствах в Центральном парке.

Какое-то время Эмма стояла в вестибюле одна, затем решила, что тоже может пойти на кухню.

— Так вот, вы будете охранять парк каждую ночь, — говорил Ангус, разливая блисски по стаканам.

Пока Робби и Джакомо задавали вопросы, Эмма с любопытством осматривалась. Холодильник, микроволновая печь, девственной чистоты плита... Очевидно, здесь никто ничего не готовил. Тут взгляд ее упал на кухонный стол, и она едва не вскрикнула от возмущения. Ее красные кружевные трусики! Конечно же, это Ангус их сюда притащил. Или кто-то другой?

Эмма украдкой взглянула на мужчин. Увлеченные своим блисски, они, казалось, не замечали ее. Она осторожно приблизилась к столу и, убедившись, что на нее никто не смотрит, положила на трусики сумку с кольями.

— Эмма...

— Да, слушаю. — Она повернулась к Ангусу.

— Хочешь чего-нибудь выпить? У нас есть безалкогольные напитки. И я еще помню, как приготовить чашку чая.

— Кола вполне меня устроит. Только диетическую, пожалуйста.

Она обошла стол и села напротив мужчин. Затем положила ладони на сумку и медленно придвинула к себе.

Когда же Ангус повернулся к ней спиной, чтобы открыть холодильник, Эмма резко потянула сумку на себя, так что красные трусики свалились ей на колени. Но в тот же миг куда-то на пол упал листок бумаги, очевидно, лежавший на столе. Эмма чуть наклонилась, чтобы посмотреть, куда он упал.

— Значит, вам удалось убить четырех мятежников? — спросил у нее Джакомо.

Она прикрыла трусики ладонью и кивнула:

— Да, удалось.

— Поразительно!.. — Итальянский вампир приблизился к столу и сел напротив Эммы. — Смертная, убивающая вампиров!.. Вы, должно быть, бесстрашная.

— Она ничего не боится, — сказал Ангус. — И обладает ледяным хладнокровием, когда требуется. — Он поставил перед ней стакан колы.

О да, хладнокровие у нее ледяное... Только вчера ночью она рвала и метала, оказавшись в незнакомом месте без нижнего белья.

— Ничего удивительного. Она же Уоллис, — заметил Робби.

Эмма сомневалась, что ее знаменитому предку приходилось когда-либо прятать свое красное нижнее белье. Поставив сумку на колени, она незаметно сунула в нее трусики и наклонилась, чтобы подобрать упавший листок бумаги.

— Вы что-то уронили? — спросил Джакомо.

— Нет-нет. — Подобрав листок, она выпрямилась и сунула бумажку в сумку. — Меня комар укусил в ногу. Ужасно чешется.

— Кровососы... — улыбнулся Джакомо. — Вы их ненавидите?

Эмма нахмурилась и пробурчала:

— Я слышала, что некоторые из них являются разносчиками болезней.

Итальянец рассмеялся.

— Ангус, она мне все больше нравится.

— Пусть она тебе нравится на расстоянии, — ответил Ангус, грозно уставившись на друга.

Джакомо с улыбкой поднял свой стакан.

— За amore![8] — И выпил до дна.

— Мисс Уоллис, а как вы убивали мятежников? — спросил подошедший к ней Робби. — Мечом? Или с помощью ваших кольев?

— С помощью кольев. — Она отпила из своего стакана.

— Не позволите на них взглянуть?

Эмма поперхнулась и, откашлявшись, пробормотала:

— Мне... мне бы не хотелось.

— А мне показать не постеснялась, — пробурчал Ангус. — А некоторые из них мне даже пришлось уничтожить, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Джакомо снова рассмеялся.

— Неужели она пыталась тебя убить? Должно быть, эти колья весьма устрашающие. Может, все-таки покажете?

— Нет, я же сказала...

— Я покажу их тебе. — Молниеносным движением Ангус подхватил сумку с коленей Эммы, заглянул в нее и в изумлении захлопал глазами.

Джакомо с улыбкой поднялся со стула.

— Что там? Обнаружил какое-то секретное оружие?

— Нет, сувенир... — пробормотал Ангус, сунув в сумку руку. Вытащив два кола, он положил их на стол. — А это сувениры от убийцы.

И вернул сумку Эмме на колени. Она с облегчением вздохнула. Конечно же, можно было не сомневаться в том, что он поступит по-джентльменски.

Робби и Джакомо взяли каждый по колу и принялись их рассматривать.

— Слишком уж маленькие. — Робби покачал головой. — Я предпочитаю папаш. — Но он все-таки бросил кол себе в спорран.

— А я уповаю на кинжал. — Джакомо опустил свой «сувенир» в карман пиджака. — Что ж, нам пора. — Он поклонился Эмме. — Рад был с вами познакомиться, синьорина.

— Я тоже. — Эмма встала, прижимая сумку к груди. — Спасибо вам за то, что будете охранять парк.

Дождавшись, когда мужчины уйдут, она снова села и украдкой взглянула на Ангуса. Тот сделал глоток блисски и спросил:

— Как твои трусики попали в сумку?

Эмма посмотрела на него с упреком.

— Они были выставлены на кухонном столе для всеобщего обозрения. Поэтому мне пришлось их спрятать. Кстати, вспомнила... — Она извлекла из сумки листок. — На столе была еще и записка.

— Записка, вероятно, для меня. — Ангус протянул к листку руку.