Молодые волки

XII

Сразу после выпускного Космос угодил под домашний арест. Отец пожертвовал своим летним отпуском, чтобы самолично подготовить разгильдяя-сына к поступлению в Университет. Времени на раскачку не было – вступительные экзамены на физфак начинались уже в июле, поэтому они поселились на даче у какого-то приятеля отца и с головой окунулись в работу.

Вообще-то Юрий Ростиславович никогда не занимался репетиторством и поначалу ему было нелегко. Он ждал немедленных результатов, а их, конечно же, не было. Тогда профессор впал в панику. Ему стало казаться, что его сын непроходимо туп, что он не в состоянии понять даже самых элементарных вещей. Юрий Ростиславович нервничал, горячился, и это, разумеется, только мешало делу.

Профессору понадобилось несколько дней чтобы наконец понять, что вчерашний школьник – это не коллеги по кафедре, что разговаривать с сыном нужно на понятном ему, Космосу, языке, и что его академические экскурсы, скажем, в квантовую теорию поля ничего, кроме вреда, не приносят. Усвоив это, Юрий Ростиславович наскоро ознакомился с содержанием школьных учебников физики и математики, и дело пошло.

Оказалось, что математику в рамках школьной программы Космос знает вполне сносно, зато с физикой ситуация была заметно хуже. Ей-то и посвятили большую часть времени Холмогоровы.

Юрий Ростиславович быстро вошел во вкус репетиторства. Он втолковывал сыну законы физики с такой увлеченностью и энтузиазмом, что частенько заставлял Космоса задумываться – кому из них эти занятия нужнее. Глядя в горящие азартом глаза отца и старательно изображая заинтересованность на лице, Космос рассеянно думал:

«Черт возьми, ну зачем ему нужно все это? Что это – слепая вера в то, что интересней физики ничего нет и быть не может? Или просто отцовское честолюбие: во что бы то ни стало направить отпрыска по своему пути? Ну, почему, почему он вбил себе в голову,

что этот долбанный физфак – это именно то, что мне надо? Даже жалко его – отпуск на меня угробил. Пиява его в Ялте жирует – на его, кстати, денежки, – а он тут со мной парится… И ничего, главное, не объяснить – упертый, как танк! Или все-таки рискнуть и попробовать?»

Тем временем начались экзамены. Письменную математику Космос сдал на пять и поверг тем самым отца в бурный до неприличия восторг. Профессор скакал по даче козлом, вопил какие-то древние песни и даже предложил на радостях распить бутылку шампанского. Космосу, правда, достался всего один фужер, остальное выпил совершенно счастливый отец абитуриента.

Два следующих экзамена Космос сдал на четверки. Перед последним – устной физикой – расклад был такой: пятерка гарантировала поступление, с четверкой набирался полупроходной балл, что тоже, учитывая фамилию Холмогоров, можно было считать поступлением. Впрочем, Космосу было ясно – любой из преподов с кафедры физики, принимающих экзамены, влепит ему пятерку не задумываясь, просто из уважения к папаше.

Шансы угодить в студенты физфака стали угрожающе реальны, и накануне экзамена Космос, наконец, решился на серьезный разговор с отцом.

– Пап, ты можешь объяснить мне одну вещь? – спросил он, усаживаясь в кресло напротив отца.

– Разумеется, – улыбнулся тот, с готовностью откладывая в сторону газету. – Опять что-нибудь из термодинамики?

– Нет. Скажи, почему ты так хочешь загнать меня на физфак? Зачем тебе это нужно?

Улыбка сползла с лица Юрия Ростиславовича.

– Затем, что это нужно тебе, – серьезно и веско ответил он.

Космос покачал головой:

– Нет, папа. Ты прекрасно знаешь, что это не так, я терпеть не могу физики.

– Это только пока. Поверь, сын, потом ты скажешь мне спасибо! Работа ученого очень интересна! И, кроме того, – это престиж, хорошая зарплата… Здесь я смогу тебе помогать, да у тебя и самого все получится! Ты же мой сын – гены, знаешь ли… – отец замялся, его

аргументы, похоже, иссякли. – А армия? – вдруг вспомнил он. – Ты ведь не хочешь загреметь в Афганистан?

– Хорошо, – серьезно кивнул Космос. – Давай разбираться по порядку. Работа ученого интересна? Безусловно. Но только тому, кому она по душе! Мне лично – нисколечко! Престиж, зарплата? Не смеши меня, папа! Тебе ли не знать, что меньше мэнээсов сейчас получают только уборщицы! Поверь, даже твоя профессорская зарплата не дотягивает до доходов хорошего портного или автомеханика! Что там дальше? А, гены! Так вот – природа на детях отдыхает, и мы с тобой – лучшая иллюстрация для этой истины. Из меня не получится путного физика, папа! Не получится, даже если ты будешь всю жизнь тащить меня за уши, как этот месяц! И последнее – армия. Да, я не хочу загреметь в Афган, но мы с тобой взрослые люди и оба прекрасно понимаем: для того, чтоб откосить от армии, совсем не обязательно поступать в МГУ! – Космос сделал паузу и вновь повторил свой вопрос: – Так зачем же мне поступать на физфак, папа?

Юрий Ростиславович молчал, опустив глаза. Он не мог не признать того, что доводы сына казались куда весомей его аргументов. Наконец он поднял голову и мрачно спросил:

– У тебя есть конкретные планы относительно своего будущего?

«Сказать?» – мелькнуло в голове у Космоса. Секунды раздумья хватило, чтобы понять: если сейчас заявить, что физфаку МГУ он предпочитает курсы барменов – отец будет в шоке! И что за этим последует – одному богу известно…

– Нет. Пока нет, – подчеркнул он. Отец с видимым облегчением

вздохнул.

– Тогда, Космос, давай с тобой решим так: завтра ты отправишься на последний экзамен, а я даю тебе слово, что не буду возражать, если, выбрав себе достойную профессию, ты решишь уйти с физфака. Такой вариант тебя устроит?

И снова секунда раздумья, и, наконец, короткий ответ: -Да.

На следующий день Холмогоровы на «Волге» Юрия Ростиславовича подкатили к университетской высотке.

– Ну, абитуриент, ни пуха… – улыбнулся отец.

– К черту!

Сын хлопнул дверью и быстро зашагал по широкой лестнице к входу в здание. Оставшийся в машине отец нервно закурил.

В вестибюле Космос остановился, как витязь на распутье. На экзамен – прямо и наверх, в приемную комиссию – по коридору направо. Он вдруг отчетливо понял: принимать решение надо здесь и сейчас. Потом, когда он станет студентом физфака, сделать это будет куда тяжелей. Жизнь его изменится, побежит по чужой колее, и выбраться из нее с каждым днем будет все сложней и сложней. Да и отца было жалко – нет, уж лучше сразу!

Еще пару минут он собирался с силами – стоял, опустив голову и сосредоточенно покусывая пухлую нижнюю губу. А потом повернулся направо и решительно зашагал по коридору.

Увидев спускающегося по ступенькам сына, Юрий Ростиславович сразу понял – дело швах!

– А почему так быстро? – нахмурился он.

– Я забрал документы, папа, – Космос ответил отцу таким же хмурым, упрямым взглядом.

– Позволь, а как же наша договоренность? Или…

– Она осталась в силе, – перебил отца Космос. – Просто я уже выбрал себе профессию.

– Вот как? – вздернул брови Юрий Ростиславович. – И кем же ты намерен стать?

– Барменом, – отчеканил Космос и. резко развернувшись на каблуках, быстро зашагал прочь – уличный скандал с отцом никак не входил в его планы.

До позднего вечера он болтался по улицам, не решаясь прийти домой, а когда наконец вернулся, квартира оказалась пустой.

На тумбочке в прихожей лежала мятая сторублевка и коротенькое послание от отца, написанное стремительным, нервным почерком:

«Уехал в Ялту, вернусь через неделю. Очень надеюсь, что через год ты поумнеешь. А пока – успехов в учебе!

P.S. Это тебе на чай, гарсон…»