Море лоскутных кошек

Глава девятая Одинокий отпуск

Дни проходят.

Мы перестаем сомневаться в загадке нашего затруднительного положения и стараемся веселиться. Как будто мы в отпуске. Мы едим и отдыхаем днем, купаемся в океане, потом пьем всю ночь. Я спал в объятиях женщины-змеи каждую ночь, но мы не занимаемся любовью. Мне все еще некомфортно из-за того, что она частично рептилия, и ей все еще некомфортно из-за того, что я раньше был пожилым. «Требуется время», – говорит она.

Но мы все еще можем обнимать друг друга ночью. Ее тепло утешает и держит меня в здравом уме. Я начинаю привыкать к ощущению ее чешуи на моей коже.

Джаджи находит стерео и хочет потанцевать со мной. Я достаточно пьян, чтобы согласиться. Она надевает белое бальное платье и заставляет меня надеть смокинг. Музыка, играющая на радио, ещё старше меня. С двадцатых годов наверное. Радиостанция снова и снова воспроизводит только одну песню. Нет никакого диктора в эфире. Мы не знаем, откуда исходят волны.

Это медленная песня, поэтому мы медленно танцуем. Она обвивает свои конечности вокруг меня и прижимает голову, своей змеиной лысиной, к моей груди. Я не пытаюсь делать какие-либо причудливые движения, просто качаюсь из стороны в сторону. Мне хорошо, хотя… Я смотрю на ее чешуйчатый череп, словно это какое-то пульсирующее инопланетное яйцо.

«Каким ты был раньше?» – спрашивает она меня. «Старым», – говорю я. – «Обычный старик».

«Чем ты занимался?» – спрашивает она. – «У каждого свои страсти. У каждого есть что-то, что ведет его по жизни. Дети? Изобразительное искусство? Работа?»

«У меня не было ничего из этого», – говорю я.

«Чем ты зарабатывал на жизнь?» – спрашивает она.

«Я работал в упаковщиком в течение тридцати лет. А потом ушел на пенсию.

«Ты был на войне?»

«Нету».

«У тебя есть какое-нибудь хобби?»

«Когда я был ребенком, может быть. А в зрелости я много пил и смотрел телевизор».

«Ты был такой скучный».

«Я был стар. Ничего не поделаешь. Я просто ждал, когда я умру».

«Почему так?» – говорит она.

Я улыбаюсь ей. Я надеялся, что она скажет это.

Она разворачивается, а затем возвращается к моим рукам. Глядя на меня своими холодными черными рептильими глазами, она исследует меня своим длинным хлопающим языком.

«А ты?» – спрашиваю я. «Чем ты занималась? Разве ты не была стриптизершей?»

«Может быть, ты был просто стариком, но я никогда не встречала стриптизершу, которая бы не вела сложную и интересную жизнь» – говорит она.

«Так какая была твоя сложная и интересная жизнь?» – спрашиваю я.

«Коллекционирование», – говорит она.

«Что в этом такого интересного?» – спрашиваю я.

«Я собираю воспоминания», – говорит она. – «Я как художник. Только вместо картин, вместо скульптур мой опыт – мои шедевры. Я живу своей жизнью в постоянной стихийности. Однажды я притворялась студентом театра в Калифорнии, а в другой раз я путешествовала автостопом по Техасу с тренером-геем по футболу, который вяжет маленькие шапочки для невидимых детей».

«У всех есть такие истории».

«Очевидно, что нет, – говорит она. – «В противном случае ты не был бы просто стариком. У нас есть больше интересных историй, чем мог бы содержать роман».

«Это пока ты не состаришься и не начнешь забывать все эти истории, или просто перестанешь насмехаться над ними. Тогда ты поймешь, почему я просто старик».

Джаджи ухмыляется мне. У нее милый способ сморщить переносицу, когда она раздражена. Если бы она не была такой змеей.

Кара очень стеснительная. Она поселилась в самой дальней комнате от нас и почти никогда не ела и не разговаривала с нами. Иногда Джаджи могла заставить ее говорить, но в общем, она не заинтересована в общении. Она постоянно пьет, чтобы спать каждую ночь, одна в своей крошечной комнате.

«Как ты думаешь, что с ней не так?» – спрашиваю я Джаджи, гладя пальцы её ног.

Джаджи занята тем, что рисует шедевр на стене цветной петлей, которую она нашла в раковинах моллюсков под раковиной в ванной.

«Я имею в виду, она немного странная», – говорю я.

«У нее была тяжелая жизнь», – говорит Джаджи.

Я сжимаю соль между пальцами ног. Он издает достаточно громкий шум, чтобы привлечь внимание Джаджи. Она хмуриться.

«У всех была тяжелая жизнь», – говорю я.

«В детстве ее оскорбляли», – говорит она.

«Вероятно к ней приставал её отчим и избивал ей мать. Я не думаю, что ее когда-либо любили».

Джаджи отступает, чтобы показать мне свою картину. Это картина нас с ней, а так же Кара с собачкой, держащая руки вокруг елки.

Почему-то я говорю: «Может быть, мы должны попытаться заставить ее чувствовать себя любимой».

Собачка спит ночью на полу у Кары, но, кажется, предпочитает нашу компанию днем. Ее мозг похож на мозг собаки, поэтому ей больше всего нравится играть в догонялки и гоняться за кошками в гостиной.

Иногда она забывает свой размер и пытается прыгнуть мне на колени, облизывая мое лицо. Я отталкиваю ее, чтобы она не давила меня своим весом, но потом она грустит и не простит меня, пока я не поглажу ее или не пощекочу под ее подбородком.

«Она может быть твоим домашним животным, а Зомби будет моим», – говорит Джаджи, держа маленького ситцевого котенка с черной мордой.

Далматинская девушка трётся возле меня. Она очень милая собачка, несмотря на то, что у нее есть грудь. Но я бы предпочел обычную собаку.

«Так, что ты бы ты сделал для нее?» – спрашивает Джаджи. – «Мы делаем подарки для Кары, чтобы подбодрить ее».

Я виноват в том, что дал змеиной девочке глупую идею.

Если Кара похожа на меня, она просто хочет остаться одна. Ничто не раздражает меня больше, чем когда кто-то пытается подбодрить меня.

«Я сделал ей голову», – говорю я.

Я держу голову.

Мы нашли пачки газет внутри матраса и решили сделать подарки из папье-маше для Кары. Собачка кладет свою щеку на мое колено, когда я опускаю газетные полоски в лужу клея, капающего с люстры.

«Голова?» – спрашивает Джаджи.

Я не знал, что еще сделать. Это просто голова. Нет волос, нет шеи. Пуговицы для глаз. Огромные сердцевидные губы.

«Это выглядит ужасно», – говорит она.

«Да уж», – говорю я, делая глоток ликера.

Она делает елку. Обращая пристальное внимание на детали. Делаем маленькие украшения, чтобы повесить на ветки.

«Это должно подбодрить ее», – говорит Джаджи. «Рождественские елки делают всех счастливыми».

Джаджи, одетая в пижаму с плюшевым мишкой, стучит в дверь Кары, держа ее маленькую рождественскую елку, как праздничный торт.

Но ответа не последовало.

«Кара, ты здесь?»

Ответа снова нет.

«Давай, Кара, у нас есть для тебя сюрприз».

Мы ждем ответа.

«Уходи», – говорит хриплый голос с другой стороны двери.

«Что? Тебе не нужны подарки?» – раздраженно спрашивает Джаджи, сгибая бедро.

Нет не последовало.

«Она, вероятно, спит», – говорю я. «Не будем её беспокоить».

«Нет!» – шипит на меня Джаджи.

Она громко колотит в дверь локтем, пока она не открывается.

«Что?» – спрашивает Кара.

Ее перья разлетелись в сторону. Глаза закатились. Должно быть, она хорошо выпила и уже спала, и мы только что ее разбудили.

«Подарок!» – говорит Джаджи с клыкастой улыбкой.

Кара щурится на нее.

«Ты меня разбудила».

Джаджи вручает ей подарок, все еще улыбаясь. Кара осматривает его с ног до головы. Как будто она не знает, что это такое. Многие украшения падают и разбиваются о каменный плиточный пол.

«Что это за дерьмо?» – спрашивает Кара.

Она бросает елку на нас.

«В чем, черт возьми, твоя проблема?» – кричит Джаджи.

Я прячу свой подарок за спиной.

«Почему ты не можешь позволить себе быть счастливой?» – восклицает Джаджи.

«Чему здесь можно быть счастливым?» – спрашивает она.

«Смотри», – говорит Джаджи, разочарованно высовывая язык. – «Я пытаюсь максимально использовать даже плохую ситуацию».

«Оставь меня в покое», – говорит она и закрывает дверь перед лицом Джаджи.

Зеленое лицо Джаджи становится красным.

«Не беспокой меня больше», – говорит Кара через дверь. «Хорошо, будь несчастна!» – говорит Джаджи.

Ответа не последовало.

«Она просто пьяна», – говорю я.

«Забудь о ней», – говорит Джаджи.

Джаджи восстанавливает свою рождественскую елку из папье-маше и прижимает ее к своей груди.

«Пойдем прогуляемся в лунном свете», – говорит она.

Джаджи выводит меня на улицу. Океанский воздух пропитывает меня ледяной влагой, щекоча мой нос. Она срывает с себя пижаму и ныряет в темную воду. Джаджи плывет по волнам, как морской змей.

«Давай», – говорит она, стуча зубами. – «Это потрясающе».

«Должно быть, холодно», – говорю я.

«Это так!» – говорит она, держа себя за грудь. – «Пойдем со мной».

«Ни за что», – говорю я. – «Вернись внутрь».

«Ты такой скучный старик!» – говорит она и уплывает.

Как и любой отпуск, со временем он становится утомительным и однообразным. Я хочу домой. Я справляюсь, заглушая свою скуку алкоголем.

Джаджи берет бутылку из моей руки.

«Ты должен закончить пить».

«А?» – говорю я, пытаясь оттолкнуть ее кошку, которая цепляется за спинку моего стула.

«Ты можешь пить три дня в неделю, как и я. В оставшуюся часть недели нам нужно будет заниматься чем-то еще».

«Зачем?»

«Ты становишься жалким».

Когда я перестал быть жалким?

Я говорю ей: «Я не знаю, что еще делать».

«Попробуй почитать», – говорит она, уткнувшись лицом в живот Зомби, а затем отодвинув ее в сторону.

Она поднимает меня со стула, в котором я сидел, и снимает подушку сиденья. Под тем местом, где я сидел, есть люк. Я никогда не видел этого раньше. Джаджи открывает его, и перед нами предстаёт лестница, ведущая в ярко освещенную комнату.

«Что там внизу?» – спрашиваю я.

«Библиотека», – говорит она.

Здесь сотни книг.

Джаджи садит меня за деревянный стол, где ползают гусеницы и крошечные голубые улитки.

«Вот».

Она протягивает мне книгу.

Я прочитал обложку.

«Маленький принц?»

«Да», – говорит она. – «Я люблю эту книгу».

«Это книга для детей», – говорю я.

«Это особая книга», – говорит она. «Возможно, лучшая книга, которую я когда-либо читала».

Она уходит, чтобы найти книгу для себя.

Я никогда не был ярым читателем художественной литературы. Какого черта кто-то захочет читать о вещах, которые никогда не случались?

Я делаю вид, что читаю книгу. Я слишком пьян, чтобы читать. Слова вызывают у меня головокружение.

«Кто сделал это с тобой?» Я слышу голос Джаджи, которая кричит на всю библиотеку.

Я положил книгу и прошел через комнату, и увидел Кару, свернувшеюся между книжными полками. Джаджи пытался успокоить ее.

Розовая одежда девушки порвана, лицо покрыто порезами и синяками.

«Ты это сделал?» – кричит девушка змея.

«Нет», – говорю я.

«Как ты мог?» – кричит она на меня.

«Это был не он», – говорит Кара.

«Кто тогда?» – спрашивает Джаджи.

«Белая королева», – говорит она. «Она приходит ко мне в спальню ночью. Сначала я думала, что она была фантазией. Я приветствовала ее. Но потом она начала злиться. Она начала причинять мне боль.

Змея обвивает её.

«Где она сейчас?»

Девушка с головой сокола качает головой и плачет, прижимаясь к чешуйчатой груди Джаджи.