Море лоскутных кошек

Глава шестая Нервные работы

Мне все равно, кто там живет. Этот дом тонет, и это единственное место, куда мне нужно идти. Владелец должен просто принять меня. Это, если он еще не убил себя.

Я спускаюсь в подвал, чтобы найти веревку. Уровень воды выше. Намного выше. Большая часть подвала находится под водой. Этот дом быстро тонет. Возможно, мне придется выплывать отсюда.

У него нет веревки, но на другой стороне комнаты висит на стропиле, длинная, тяжелая цепь с якорем на конце. Якорь? Кому, черт возьми, нужен дом с якорем? Владелец должен был сделать этот дом плавучим специально. Жаль, что он не сделал работу лучше.

Когда я погружаюсь внутрь, я чувствую в подвале ледяную воду. Мое дыхание становится пронзительным, а мышцы напрягаются. В мгновение ока я трезвею, мои чувства обостряются. Я ненавижу холодную воду. Когда я снимаю цепь со стропил, я понимаю, насколько она тяжелая. Она не кажется достаточно большой, чтобы удержать дом такого размера. Похоже на якорь для лодки. Но все же он достаточно тяжелый.

Дрожа и стуча зубами, я открываю входную дверь. Близится здание женской формы. Зеленые многоножки растут на руках у женщин. Цветы растут из промежности. Сад. Кто-то должен здесь жить.

«Привет!», кричу я.

Многие окна освещены, но нет никаких признаков движения внутри. Нет людей.

«Тут есть кто-нибудь!.» Ответа не последовало.

Ветер уносит корабль от дома.

«Дерьмо», – проворчал я, осматривая дом на предмет места для привязки якоря.

«Я иду на борт!», – снова кричу я.

Я открываю окно, затем протягиваю якорь через дверной проем и через окно и заворачиваю его еще несколько раз, запутав цепь вокруг якоря, он должен удерживаться на месте.

«Надеюсь, это не галлюцинация», – говорю я, стуча зубами.

Я ныряю в холодную черную воду.

Плыть немного дальше, чем я думал. Мои легкие колотятся с быстрыми вдохами. Почему так трудно дышать, когда я в холодной воде? И эта чертовски уродливая одежда для гольфа, которую я ношу, настолько тяжелая, что в ней трудно плавать.

У меня только одна сторона цепи, остальные все еще в доме. Надеюсь, что цепь распутается вместе со мной, или мне будет и без того трудно плыть.

Проплывая сквозь темную жидкость, все, о чем я могу думать, – это странное змееподобное существо, которое я видел в океане ранее. Я не могу перестать воображать, что оно чуть ниже меня, смотрит на меня, его человеческие руки-щупальца машут мне. Пузыри пены выходят из воды. Кажется, десятки существ скрываются в черной воде, но я не могу повернуть назад. Я продолжаю плыть. Плыть и молиться.

Я выплываю прежде чем что-нибудь схватит меня за ноги. Вода перестает пузыриться. Я скребу животом по бетону, пытаясь подняться из воды на ступени, ведущие к дверному проему. Порыв ветра замораживает мою мокрую одежду, скручивает позвоночник.

Я обматываю цепь вокруг одного из больших пальцев ноги здания. Большая часть цепи где-то под водой.

Прежде чем я затягиваю цепь, она цепляется за что-то под водой. Не уверен, что это такое, но сеть не сдвигается с места. Я пытаюсь встряхнуть цепь, дергая её из стороны в сторону, но ничто не происходит.

Может быть, я должен сначала проверить здание и повторить попытку позже. Может быть, есть кто-то, кто может мне помочь.

Над дверью здания есть табличка с надписью:

НЕРВНЫЕ РАБОТЫ

Что, черт возьми, это значит? Нервные Работы. Это название этой структуры? Может быть, это название компании, которая построила эту структуру.

Я стучу в дверь. Дверного звонка нет.

Холодный ветер дует мне в мою мокрую спину. Моя кожа становится гусиной.

Я снова стучу.

«Привет?» – кричу я, стуча зубами. Стук. Стук. Стук.

«Тут кто-нибудь есть?»

Нет ответа. Никаких звуков, идущих изнутри.

Я дергаю дверную ручку. Она не заблокирована. Нет вообще никакого замка на двери.

Я открываю дверь. Она даже не скрипит. Кажется, совершенно новая.

Внутри целый особняк. Обширный и пустой. Просто черно-белые клетчатые плитки, которые растягиваются на сотню ярдов или около того. С потолка свисает электрическая люстра, которая украшает комнату.

Электричество?

Это единственный источник света в комнате.

«Привет?» – кричу я.

Может быть, жители спят. Вероятно, уже поздно. «Извините, что беспокою вас, но я застрял на вашем пороге».

Мои зубы больше не стучат. Внутри теплее. В доме тепло.

Никто не отвечает.

Возможно, они меня не слышат. Может быть, они наверху.

Клетчатые плитки продолжают подниматься по большой винтовой лестнице.

Я подхожу к лестнице. Мои шаги эхом разносятся по пустому пространству.

«Привет?» – Кричу я с нижней части лестницы. Там темно.

Я делаю несколько шагов.

«Здесь кто-нибудь есть?» – мой голос звучит эхом, но ответа по-прежнему нет.

Я поднимаюсь по лестнице и заглядываю на следующий этаж.

Это темный коридор, который простирается в обоих направлениях, с десятками дверей. Только один конец света в конце зала. Примерно в семи дверях внизу, в темноте, из-под щели тускнеет свет.

Кто-то должен быть там.

Я вообще не слышу никаких звуков, но есть свет. «Привет?» – кричу я, делая несколько шагов в коридор. Послышался грохочущий шум.

Я падаю назад, почти вниз по лестнице, но ловлю себя на деревянных перилах. Что-то произошло снаружи. Я оглядываюсь назад, приседаю вниз, чтобы увидеть вход. Впереди плавучий дом врезался в здание. Подсвечник все еще мерцает изнутри.

Я отворачиваюсь и возвращаюсь в прихожую.

Света больше нет. Кто бы ни был в комнате, должно быть, выключил его.

«Привет?» – кричу я. «Я не опасен. Я застрял здесь. Мне нужна помощь».

Нет ответа.

Я ищу выключатель света. Стены пустые. Нет переключателей, нет кнопок. Ничего такого. Просто белые стены.

Я спускаюсь по лестнице в плавучий дом. Я не буду здесь долго. Я лучше собиру припасы, пока могу. Не знаю, насколько укомплектовано это место. К счастью, дом рухнул в первую очередь. Я могу ходить прямо внутри. Но дом немного наклонен вверх, что затрудняет мой позвоночник, когда я поднимаюсь по склону, почти спотыкаясь о якорную цепь.

Я иду прямо на кухню. Вытаскиваю зеленые мешки для мусора из-под раковины и начинаю их заполнять. Я начинаю с кладовой, забираю все. Разрывая коробки, приклеенные к полкам. Просто складываю все в мешки.

Не волнуясь о том, что я могу использовать, а что нет.

Но то, что я действительно хочу, это какое-то оружие. Я чувствую себя безопаснее с оружием. На кухне нет никаких ножей. Только вилки и ножи для масла. Не знаю, что, черт возьми, я сделаю с вилками и ножами для масла. Может быть, в лаборатории что-то есть.

В лаборатории тоже ничего нет. Просто куча хлама. Здесь все еще горят свечи. Если бы я знал, что, черт возьми, все это лабораторное оборудование на самом деле делало тут, я мог бы его использовать, но с моим отсутствием технических знаний все это могло бы быть просто кучей пустых коробок с молоком.

Что-то движется в углу. Я беру свечу и подхожу ближе. Это идет от глыбы льда. Один из них достаточно растаял, чтобы обнажить руку одного из замороженных тел. Пальцы на руке двигаются. Я подхожу к телу. Рука покрыта татуировками. Я касаюсь ладони и пальцы обвиваются вокруг меня.

Она жива?

Ее рука отпускает мою и начинает двигаться, делая какие-то сигналы, как будто она в сознании и пытается общаться со мной.

Она все еще жива.

Все они живы.

Я должен вытащить их отсюда.

Я пытаюсь растопить лед пламенем свечи. Это получается не достаточно быстро. Я должен вытащить куски льда отсюда и найти способ растопить их позже.

Я просто хватаю лед и тяну. Я выбиваю лед из её охлаждающего механизма и вытаскиваю тело из лаборатории.

Вода наполняет дом. Мне нужно вытащить их всех быстро. Здесь, наверное, десяток женщин. Все еще живы.

Нисходящий уклон очень помогает. Я выталкиваю кусок льда из дверного проема и поднимаюсь по ступенькам к зданию. Пальцы девушки трогают меня.

Я оборачиваюсь и иду к следующему. Быстрее. Нужно вывести их быстрее. Второе тело я выкидываю из морозильного механизма и выталкиваю его из дома всего за несколько минут. Адреналин должен был помочь мне.

Я делаю это снова. Я вырываю кусок льда из стены, но он падает на пол гаража. Лед покрывается трещинами. Я тяну глыбу льда, и трещина расширяется, разбивая лед на половинки. Кровь заполняет соленое дно.

«Дерьмо!» – плачу я, ударяя себя по лицу.

Я вижу, как внутренности девушки выскальзывают из ее открытых половинок. Плоть не заморожена. Только лед, который их содержит. Как это возможно? Как они дышат?

Я иду к следующему куску льда: черная фигура смотрит на меня внутри. На этот раз я буду немного осторожнее, аккуратно вытащив ее из стены и повалив ее на пол.

Это занимает слишком много времени. Воды становится слишком много. Дом тонет. Я должен подтолкнуть блок к входу. Вытолкнуть его из двери. Но блок погружается в океан.

Я бьюсь головой о стену.

Чертов, глупый, мудак.

Я должен продолжать пытаться. Их здесь еще так много осталось, но мне, возможно, повезет вытащить еще один блок.

Вверх по лестнице.

Один под кроватью в главной спальне. Здесь нет воды. Лестница под хорошем уклоне. Мои руки замерзли. Мне кажется, что я в перчатках. Под перчатками моя плоть кажется сырой.

Я иду к другой стороне кровати и переворачиваю ледяную глыбу, как матрац. Может быть, проще думать об этом как о матрасе. Я просто помогаю другу переехать, просто загружаю этот матрас в его грузовик.

Я выталкиваю его из спальни и тащу в холл, спускаюсь по лестнице, все еще слегка наклонившись вниз. Мы плескаемся в воде. Уже очень глубоко, вода уже мне по плечи.

Ледяная глыба вырывается из моей хватки и плывет по воде.

Она плавает?

Последняя не плавала. Они заморожены в более чем одном типе льда? Это вообще лед? Кажется холоднее, чем лед.

В любом случае, это значительно облегчает проникновение через дверь. Я выталкиваю его на ступеньки, чтобы убедиться, что он не скользит, прежде чем вытащить.

После того как лед благополучно оказался внутри здания, я оглядываюсь и вижу тонущий дом. Но я никак не могу вытащить еще один блок. Дверь уже почти под водой. Черт, я мог бы протащить девушку наверху через балкон. Дом тонет.

Не бери в голову. Я вытащил столько, сколько мог. Я мог бы спасти еще одну или двух девушек, но я облажался.

Мне просто не хватило времени.

По крайней мере, я спас троих. Я спас трех человек от верной смерти. Я понятия не имею, почему они были заморожены в гараже этого загородного дома, но, может быть, они могут это сказать мне. Может быть, у них есть ответы на все мои вопросы. Вода все еще бурлит там, где раньше был дом.

Он все еще тонет. Прикованная к дому цепь натягивается, а затем большой палец конструкции отрывается и падает в море. Скопление черных крабов сочится из бетонной ноги, как кровь.

Три глыбы льда лежат в ряд в окружении мусорных мешков с едой и тают.

Теперь они тают немного быстрее, когда они в тепле. Рука татуированной девушки полностью выпала изо льда. Она размораживается намного быстрее, чем остальные. Остальные все еще в блочной форме.

Я сажусь рядом с татуированной девушкой и держу ее за руку, чтобы успокоить. Но, насколько я понимаю, в действительности она не татуирована. Ее плоть, как у рептилии.

Отводя руку от себя и отступая, я наблюдаю, как рука тянется ко мне, цепляясь за лед, чтобы выбраться оттуда, чтобы добраться до меня.

Они не люди. Это монстры.

Я освобождаю опасных существ из их тюрем.

Возможно, это какие-то биоинженерные машины для убийства, созданные для военных, и я здесь с ними в ловушке. Если кто-то живет в этом доме, я наверняка убил нас всех.

Нужно толкнуть эти глыбы льда в море, прежде чем они разморозятся. Прежде чем они смогут атаковать. Я толкаю самый расплавленный блок, с девушкой рептилией, первым, через клетчатые плитки.

«Я сбрасываю тебя обратно в море», – говорю я чудовищной форме в облачном льду.

Но прежде чем я добераюсь до ступеней, девушка обнимает меня за спину. Я остановился. Ее прикосновение расслабляет. Она держит мою замерзшую руку. Согревает её. Кровь под ее кожей кажется горячей.

Это утешает меня, и я могу сказать, что держать меня за руку – это тоже утешение для нее. Она просто ребенок. Испуганный, беспомощный ребенок. Я не могу ее убить, кем бы она ни была.

Я просто держу ее за руку, ожидая, пока она разморозится, чтобы увидеть, кто она на самом деле.

Я слышу шаги наверху. Там кто-то движется. Я отпустил замороженную рептилию. Но ее пальцы остались на мне.

«Привет?» – кричу я. – «Мы здесь».

Я иду к лестнице и поднимаюсь на неё.

«Я слышу твои шаги», – говорю я.

В прихожей все еще темно. Ни один из светильников в комнатах не включился. Я возвращаюсь вниз, ищу другие комнаты, другие способы подняться наверх.

Я вижу одну дверь в темном углу огромной прихожей.

Я стучу. Не ожидая ответа, открываю дверь. Когда дверь открывается, мерцает свет, как при открытии холодильника. Не совсем уверен, откуда исходит источник света. Белые стены отражают свет. Также как и в холодильнике, в комнате холодно. Это похоже какой-то винный погреб. Окно на одной стороне комната и полки с другой.

Я не могу видеть океан через окно. Свет отражает мое зеркальное отражение от стекла. Там ничего не видно.

Но винные стойки не совсем винные. Кажется, что они не содержат вина. Бутылки имеют форму винных бутылок, но с прозрачной жидкостью. Я беру одну из стойки. Без метки. Она не закупорина. У неё есть крышка, как у бутылки пива.

Я срываю крышку с края полки и чувствую запах жидкости. Пахнет алкоголем. Как смешанные ром и водка. Моя рука начинает дрожать. Ликер. Мое тело было лишено ликера, но я был слишком взволнован, чтобы заметить это. Я пью. Неплохо. Это определенно для питья. Очень хорошо.

Возвращаясь к девушке-рептилии, теперь я вижу ее лицо. Только тонкий слой стекловидного льда между нами. Другая рука свободна. Обе руки тянутся ко мне, притягивая меня ближе к себе. Она должна быть утешена. Я делаю глоток ликера и сажусь на мокрый плиточный пол.

Ее лицо, с широко открытыми глазами, ничего не выражает подо льдом. Она совсем не человек. Лысая. Безухая. Покрыта чешуей рептилий. Франкенштейн.

Продукт сумасшедшего. Надеюсь, что другие не так ужасны, как она.