Море любви

6

Ни свет ни заря Эллен открыла глаза и прислушалась: к пению птиц примешивалось какое-то постороннее щелканье.

Кому это, интересно, взбрело в голову стричь живую изгородь на рассвете? Ясно, кому: конечно, Шпоре.

Эллен вылезла из постели и подошла к окну. Первое, что она увидела, – выложенное на газоне обрезками веток огромное слово: «Извините». Похоже, благодарить и извиняться с помощью флоры – местная традиция.

– За что вы извиняетесь? – спросила Эллен пять минут спустя, выйдя в сад с двумя чашками чая.

Шпора перестал щелкать секатором и оглянулся, задрав очки на макушку.

– За то, что вернулся.

– А за что вы меня благодарили с помощью розовых лепестков?

– За то, что вы купили мой лот. – Беллинг улыбнулся. – Но не думайте, что я зашел тогда без приглашения. Меня очень даже приглашали, правда? – он обратился к Сноркел и погладил ее.

– А заодно вы забрали свою игровую приставку?

Едва выговорив это, она поняла, что ошиблась. Он недоуменно склонил голову набок:

– Я не играл на игровых приставках с детства. Эллен приникла к кружке, втягивая в себя горячий пар и танин. Все клумбы были прополоты, даже бордюры сделаны. Она удивленно посмотрела на Шпору.

– Когда же вы пришли?

– Пару часов назад. Мне не спалось.

А Сноркел даже не тявкнула. Все-таки в качестве сторожевой собаки она никуда не годится.

– Простите, если я немного переборщил вчера. – Шпора снял перчатки, не глядя на нее. – Я с первого взгляда влюбился, как сумасшедший. – Он сделал паузу. – В этот сад.

И посмотрел на нее. Хоть на словах Шпора и просил прощения, но глазами играл так же, как и вчера. Они говорили совсем другое: ну же, смелее! Ты ведь знаешь, какой я. И понимаешь меня. Я плохой. И делаю людям больно. Как и ты. Давай будем плохими вместе. Давай! Решайся! Эллен протянула гостю кружку с чаем.

– Я вчера была в дурном настроении. К тому же не выспалась. Скорее уж это я должна просить прощения.

– Вы оба должны просить прощения! – раздался громовой голос, и перед ними, за подстриженной изгородью, вырос Хантер Гарднер в полосатой пижаме. – Вы хоть имеете понятие, который час?

– Довольно рано, – кашлянула Эллен.

– Без четверти шесть! Вы что, считаете, это подходящее время для садовых работ?

К большому удивлению Эллен, Шпора сразу же извинился:

– Не думал, что сейчас так рано. Я не ношу часов – видите. У нас на сегодня очень много работы, но ничего, займусь этим позже. Надеюсь, я вам не очень помешал.

Сосед смерил его взглядом и кивнул в знак того, что принимает извинение. Хантер направился к дому, бросив через плечо:

– И пусть эта псина не засматривается на моих кур!

Шпора повернулся к Эллен и улыбнулся:

– Видите, какое благотворное влияние вы на меня оказываете!

Она оценивающе прищурила глаз.

– Скажите, вы меня еще любите? – спросил он.

– Немного, – она зевнула. – А вы меня?

– Безумно! Человек, заваривший для меня такой чай, навеки стал властелином моего сердца.

– Так, значит, оно у вас все-таки есть?

Они работали вместе, собирая в большую кучу весь мусор, чтобы потом его сжечь, и тихо переговаривались. В основном мололи чепуху и шутили, не допуская, чтобы атмосфера стала враждебной и напряженной, как вчера. Попутно оба невзначай что-то рассказывали о себе – но не выковыривали эти сведения друг из друга, как жемчужины из плотно закрытых раковин, нет, жемчужины выкатывались сами собой.

Когда Хантер Гарднер вышел за утренней газетой, Эллен со Шпорой сидели на скамейке и пили кофе. Они приветливо помахали ему, сосед вздернул подбородок и презрительно улыбнулся в ответ.

– Интересно, почему он никогда не был женат? – спросила Эллен.

– Наверное, голубой! – Шпора подвинул ей печенье.

– Не похоже! Он всегда строил глазки моей маме.

– Она, наверное, очень властная личность?

– Еще бы. Мама работала учительницей в школе.

– И все-таки он сомнительный тип. Пытался лапать Рори на празднике у тетушки Трюфель, когда тому было всего восемь лет.

– Поэтому вы и сожгли его гараж?

– В том числе и поэтому. Это было так давно.

– А у вас правда есть тетушка по фамилии Трюфель?

– Да, ее зовут Патриция.

Чуть погодя мимо пробежал трусцой Жиль Хорнтон.

– Ну как, сегодня присоединитесь ко мне? – крикнул он Эллен, исподлобья посмотрев на Шпору.

– Спасибо, в другой раз. – Она помахала ему.

– Еще один поклонник? – поинтересовался Шпора.

– Что значит – еще один? – Эллен удивилась: неужели себя он тоже причисляет к ее поклонникам?

– А как же тот пижон в «Утиной протоке»?

– Ах, тот. – Эллен не хотелось вспоминать о Ллойде. – Так, всего лишь поужинали один раз. Ничего серьезного.

– Слишком мало времени прошло после Ричарда? Еще рано для серьезного? – быстро спросил собеседник.

Девушка внимательно посмотрела на него.

– Да, еще рано.

Когда, стоя на лестнице, Шпора мыл окна, Эллен прислонилась к лестнице и, задрав голову, рассматривала небо: на нем появились признаки приближающейся грозы.

– Скоро, наверное, гроза дойдет и до нас.

– Да, сегодня вечером, – пообещал Шпора.

– А где она сейчас, как вы думаете? В Корнуолле? – На Эллен упало несколько капель мыльной воды. – Мне понадобилось четыре часа, чтобы добраться сюда из Корнуолла. На джипе, между прочим.

– Гроза движется несколько быстрее, чем женщина на джипе.

– Лично я езжу очень быстро.

– В этом я не сомневаюсь. Но вы и не простая женщина.

– А кто же я?

– Вы – Эллен. – Шпора спрыгнул с лестницы, зажег сигарету и пошел полюбоваться аккуратными клумбами – творениями собственных рук.

Она тем временем вылила грязную воду из ведра.

Шпора играл в мяч со Сноркел.

– Ей нужна прогулка, – сказала Эллен, видя, как засидевшаяся собака подпрыгивает за мячом – словно пружина.

– Так в чем же дело? Пойдемте погуляем с ней.

– Дилли должна прийти, – напомнила Эллен. – Почему бы мне не погулять с ней, пока вы домываете окна?

– Потому что я хочу пойти с вами.

– Но вы можете пропустить приход Дилли. Он покачал головой, его глаза стали ледяными.

– Нет. Она придет в то же время, что и вчера. Она подросток, а подростки придерживаются одной схемы. Она будет думать обо мне до вечера.

Его самонадеянность заставила Эллен усмехнуться.

– Скажите, вы потеряли кураж после того, как сломали ногу?

– Что вы имеете в виду?

– Мне показалось вчера, что вы нервничали перед тем, как сесть на лошадь.

– Ах это. Нет, я не боялся сесть на лошадь. На меня просто подействовали слова этой девочки.

– Какие же?

– Неважно. Так, кое-что, связанное с прошлым. Иногда меня посещают призраки.

– Значит, вы не испугались лошади?

– Нет. – Он прямо посмотрел собеседнице в глаза. – Я не боюсь лошадей.

– А чего вы боитесь?

– Вас.

Эллен фыркнула:

– Неужели?

– И вы тоже боитесь меня.

– Я? Нет. – Она засмеялась. – Вы же сами сказали, что не в состоянии запугать меня до смерти, потому что я ничего не боюсь.

– Вы помните все, что я сказал. Это вас не пугает?

Эллен нечем было крыть, и она свистнула, подзывая Сноркел.

– Докажите, что ничего не боитесь, – сказал Шпора.

– Каким же образом?

– Возьмите ключи от машины. Заедем в оранжерею и выберем рассаду для клумб.

– Очень страшно! Просто поджилки трясутся!

Шпора протянул руку и погладил ее шею кончиками пальцев. Эллен почувствовала себя на седьмом небе.

И вот вместе со Сноркел они выехали из Оддлоуда и направились на запад. Эллен вела машину, следуя указаниям Шпоры, и видела в зеркале заднего вида, как удаляется городок.

– По-моему, мы едем в противоположную от оранжереи сторону.

– Просто мы подъедем к ней с другой стороны. Эта дорога проходит по чудесным местам.

Они остановились, выпустили собаку и вышли сами.

Дул предгрозовой ветер. Поднявшись на холм, они стояли над долиной, словно над волнующимся зеленым морем.

– Вы говорили, парашют у вас в багажнике? – вспомнил Шпора.

– А при чем тут мой парашют?

– Вы не хотите им воспользоваться?

– Не будьте идиотом! Это же парашют для серфинга. Он не годится для прыжков. Тут нет ни моря, ни ветра.

– Разве вы не чувствуете, какой поднялся ветер перед грозой? – Он показал на ее волосы.

Светлые пряди разлетались в воздухе. Эллен покачала головой.

– Это дурацкая идея. Слишком опасно.

– Но вы согласились доказать, что ничего не боитесь.

– Я и не боюсь. Но прыгать с этого холма не буду.

– Вы ведь прыгали с парашютом?

– Давно. И с самолета. Это совсем другое. Там масса мер безопасности. Чего вы добиваетесь? Хотите убить меняяяяяяя? – Она попала ногой в кроличью нору, лодыжка подвернулась, и девушка покатилась вниз по склону холма. Достигнув подножия, она распростерла руки и лежала, глядя в небо.

Некоторое время спустя рядом появился Шпора.

– Вы вообще-то планируете вставать? – спросил он.

– Я могла сломать шею, – ответила Эллен, сообразив, что уже довольно долго лежит на спине.

– Но ведь не сломали.

– Нет. Зато я попала в коровью лепешку. – Она села и попыталась разглядеть свою спину. – Тьфу, какое дерьмо.

– В прямом смысле слова. – Шпора протянул ей руку и сильно дернул вверх, так что Эллен оказалась в его объятиях.

– Спасибо. – Она поспешно отступила назад.

– Держите. – Шпора стянул с себя футболку и отдал ей.

Эллен взяла футболку, чувствуя сохранившееся в складках тепло его тела.

Он ждал, улыбаясь.

– Отвернитесь, – пробормотала она.

– Я уже видел, как вы переодеваетесь.

– Ладно!

Осторожно, чтобы не запачкать волос, она стянула свою футболку и надела футболку Шпоры.

– Ну что, довольны?

Он улыбнулся еще шире.

– Если уж вы такая трусиха, то можно мне воспользоваться вашим парашютом?

– Ни в коем случае! Это же профессиональное снаряжение. Да и ремни не рассчитаны на ваш размер.

Она стала подниматься на вершину холма.

– Куда вы?

– Хочу прыгнуть с парашютом.

«Черт подери, – укоряла себя Эллен, карабкаясь вверх. – Ну почему, почему это происходит? Ему как-то удается завести меня – и вот я уже готова на безумства, о которых только мечтала все эти годы в самых сумасшедших снах!»

Девушка почти бежала, на ходу продумывая свой прыжок, оценивая силу ветра – пожалуй, хватит, чтобы поддерживать ее в парении на минимальной высоте. Эллен никогда раньше не приходилось использовать свой парашют – по сути, воздушный змей – таким образом, но она несколько раз видела, как отчаянные парни прыгали с холмов и даже со скал, не причиняя себе особого вреда, – переломы конечностей случались, конечно, но не более того.

Добравшись до автомобиля, Эллен вытащила парашют с оснасткой из-под заднего сиденья.

– Вы что, в самом деле собрались прыгать? – спросил запыхавшийся от быстрого подъема Шпора.

– А почему бы и нет? – Она перебросила парашют через плечо и вручила ему ремни. – Лучше помогите.

Шпора посмотрел на нее взглядом, от которого ее сердце застучало, как метроном.

– Вы серьезно будете прыгать? – опять спросил он, следуя за ней.

– Нет, я буду притворяться до последней минуты, а потом струшу. – Она внимательно изучала линию горизонта – именно там таятся всякие неожиданности.

– Вы не должны этого делать!

– А если мне хочется.

«Я готова прыгнуть куда угодно, – думала Эллен. – Лишь бы убежать от тебя. От моей страсти к тебе». Шпора взъерошил волосы.

– Если вы сделаете это, то нам, может статься, так и не удастся получше познакомиться. Разве вас не пугает такая перспектива?

Эллен восхитилась его мужеством. Ее гораздо больше пугала перспектива быть снесенной воздушным потоком.

– Вы сами предложили мне это. – Эллен уже управлялась с ремнями.

– Я передумал.

– Почему же?

– Потому что вы можете испачкать мою футболку. Да прекратите же! Хватит пугать меня. Я не собираюсь нести ответственность, если с вами что-нибудь случится.

– Шпора, я сама хочу этого. – Она проверяла крепления. – Я давно совершеннолетняя и могу собой рисковать. Забудьте, что вы предложили это. Я подумала об этом еще до того, как вы открыли рот. И теперь не могу не прыгнуть. Я ничего не могу с собой поделать. Так уж я устроена.

Уголки его губ дрогнули:

– И вы тоже?

– И я тоже. – Эллен улыбнулась. – Я тоже.

У Ричарда никогда не было экстрим-фактора. Он был смельчак и спортсмен, человек, для которого просчитывать риски было ежедневным математическим упражнением, но при этом он был трус. Трусость, как Ричард сам любил говорить, – очень полезная вещь, если хочешь остаться в живых. В опасных видах спорта самые смелые люди финишируют на кладбище. Эллен на протяжении многих лет перенимала у Ричарда премудрость осторожности, но это качество было чуждо ее натуре.

Проверив крепления второй раз, она помахала Шпоре. Игра со смертью началась.

Эллен подставила лицо ветру, чтобы лучше почувствовать его, и разбежалась. – Уда!… – крикнул Шпора. Ветер подхватил Эллен и оторвал ее от земли раньше, чем она ожидала, раньше, чем она успела набрать скорость, необходимую, чтобы контролировать направление полета.

Через несколько секунд на высоте шести метров она со свистом пронеслась влево над стадом удивленных коров и громко лающей Сноркел.

– Черт! – Эллен потянула за левую клеванту, стараясь не врезаться в линию электропередач, столб или дерево.

Ее несло совсем в другую сторону – не к долине, а навстречу горной гряде.

Маленький парашют не предназначался для таких путешествий. На море ее ноги упирались в серфинговую доску, которая обеспечивала постоянный контакт с волной, и служили противовесом. А сейчас ноги беспомощно болтались, как соломинки, пока Эллен выписывала в воздухе причудливые пируэты, подчиняясь прихотям грозового ветра. Ситуация была неуправляемой. Ветер стремительно усиливался, неожиданно меняя направление: гроза быстро приближалась. Этого Эллен совсем не учла. В голове раздался голос Ричарда: «Жалкая тупица. Надо же учитывать погодный фактор. Вот балда». Среди серфингистов у Ричарда было прозвище «метеоролог».

– Пошел к черту, Ричард! – крикнула Эллен, снова дернула за левую клеванту и неожиданно закружилась вокруг своей оси.

– Ой! Черт подери! Ой!

Наконец, парашют выровнялся, попав в поток теплого воздуха, который поднял Эллен куда выше, чем она хотела, но зато теперь ее перестало швырять из стороны в сторону.

Вдруг девушка снова увидела Шпору и коров, ставших совсем крошечными. Она поднялась на высоту метров двадцать, не меньше, но теперь уже двигалась в нужном направлении.

Эллен наклонилась вперед и тут же потеряла высоту – скорость полета при этом резко увеличилась.

Ей удалось пролететь над каменной стеной благодаря новому теплому потоку, подхватившему ее. Теперь Эллен летела над долиной.

Наконец-то под ногами были волны, правда зеленые, – волны, о которых она мечтала, когда ее мотало над колючими зарослями и валунами.

На секунду Эллен представила, как пролетает над Оддлоудом, над Хантером Гарднером, допивающим очередную чашку кофе, и ей стало безумно весело.

«Не отвлекайся, – опять раздался знакомый голос. – Думай о том, как лучше приземлиться. В твоем распоряжении не так много времени».

– Отстань, Ричард! – крикнула Эллен. – Мне так весело! И тебе больше нет места в моей жизни!

Земля между тем стала приближаться – и очень быстро, просто угрожающе быстро. Нужно затормозить во что бы то ни стало. Но, пытаясь опуститься ниже, Эллен набирала скорость, а пытаясь набрать высоту, меняла направление, так что в результате она беспомощно крутилась в воздухе, а телеграфный столб, большое дерево и здание фермы неуклонно надвигались на нее.

– Черт! – заорала Эллен. – Так дело не пойде-еееет! Нет!

Выброс адреналина был максимальным – больше не бывает, но умирать не хотелось. Нет уж!

– Назад, – скомандовала она себе. – Теперь чуть выше. Тормози ногами.

Этот маневр почти наверняка сулит переломы обеих ног, но выбора нет. Либо сломать ноги, либо зажариться на проводах высокого напряжения.

Эллен потянула правую клеванту и описала плавный полукруг. Откинувшись назад, на ремни, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Коснувшись твердой земли, она расслабила ремни, и ее потащило вперед, пока на пути не встретился поросший чудесной, чуть подсохшей травой пригорок. Эллен обняла его округлые бока и благодарно поцеловала, а потом вскочила и запрыгала, крича:

– Да! Да! Да!

Теперь она снова владеет собой. Самообладание вернулось! Правда, овладеть собой оказалось легче, чем своим дыханием: собирая парашют, Эллен дышала так тяжело, что не могла говорить.

Навстречу ей бежали две фигуры – Шпора и Сноркел, один кричал, а другая лаяла во всю глотку.

– Какая вы молодец! – Он обнял ее.

Эллен ткнулась носом в его голую грудь и с трудом удержалась от желания прижаться горячей щекой к веснушчатой коже. Откинув голову, она улыбнулась – говорить еще не могла.

Шпора обхватил ее лицо руками:

– Вы просто чудо! – Серебристые глаза переливались совсем рядом, и в глазах друг друга они читали «хочу тебя!».

Эллен понимала, что сейчас он поцелует ее. Внутри у нее все заполыхало огнем, но она отвернула лицо, и поцелуй пришелся ей в щеку.

– Да, ощущения удивительные, – наконец выдохнула она и направилась к машине с таким видом, будто поцелуя, попавшего мимо цели, вовсе и не было. – Словами не описать. Здорово заводит.

Итак, она одолела эту взбалмошную девчонку. Ее больше нет. Есть Эллен – победительница. Эллен – решительный парень. Эллен, которая не позволит Шпоре выбить себя из колеи, – потому что тогда она станет уязвимой. У нее нет времени на то, чтоб быть уязвимой. Она намерена объездить весь белый свет в поисках опасностей и приключений. Теперь она вполне владеет собой.

– Нам пора возвращаться. Думаю, Сноркел уже вдоволь набегалась, – бросила Эллен через плечо. – На следующей неделе у меня куча дел, так что…

Твердые руки крепко сжали ей плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.

– Тише, тише. Все будет хорошо. Тшш…

– Что вы делаете? – Эллен попыталась вырваться, но Шпора держал ее очень крепко. Серебристые глаза впились в ее глаза.

– Успокойтесь, расслабьтесь. Отпустите себя… Тшш…

– Да о чем вы говорите? Это вы отпустите меня! Я прекрасно себя чувствую! Великолепно! Это было потрясающе!

– Отпустите себя, вам станет легче… Поверьте мне, уж я-то знаю.

– Что это такое, черт возьми? О чем вы толкуете?

– Я хорошо знаю это состояние. Ни за какие коврижки не сяду с вами в машину, пока вы в таком состоянии.

– Так идите пешком, черт возьми! – Эллен рванулась с такой силой, что чуть не вывихнула плечи. – Что вы себе вообразили? Что я брошусь на машине с обрыва?

– Не исключено. Не сдерживайте себя, Эллен. Отпустите.

– Да что отпустить-то, что? Что вы ко мне пристали?

Шпора молча смотрел на нее, на лице отразилось напряжение от усилия удержать ее. Адреналин и эндорфины перемешались в крови Эллен, она перестала вырываться и только глубоко дышала, чувствуя ненависть к нему за то, что низверг ее с пьедестала.

Затем словно какая-то стена рухнула. Эллен пронзила острая боль. Она сползла вдоль Шпоры и опустилась на колени, сжав голову руками. Ее спина тряслась от рыданий.

Шпора сидел рядом, пока Эллен плакала, и глядел вдаль, на долину, не говоря ни слова, не прикасаясь к ней, не выражая сочувствия. За это она была ему благодарна. Достаточно того, что Сноркел слизывала розовым языком слезы с ее щек, тоненько подвывая.

Наконец Эллен отважилась взглянуть на Шпору. Сквозь пелену слез, застилавших глаза, она смотрела на его кудри, взлохмаченные ветром, на морщинки, собиравшиеся вокруг глаз, когда он прищуривался.

– Как вы догадались?

– Я просто видел, и все. – Он не обернулся. – Все выходные вы были как неразорвавшаяся бомба.

– В таком случае это контролируемый взрыв, так что ли? – всхлипывая, проговорила она.

Он слегка улыбнулся.

– Ненавижу вас. Вы все видели. – Эллен утерла нос тыльной стороной ладони и постаралась удержать всхлипывания, но они накатывали одно за другим.

– Ничего, вы простите меня, и довольно быстро. Точно так же, как простите и его.

– Кого еще?

– Ричарда.

Эллен прижала ладони к мокрому лицу и глубоко вздохнула.

– Он ни в чем передо мной не провинился.

– Это за тринадцать-то лет?

– Я ни о чем не жалею. Я просто ношу траур. И испытываю облегчение.

– Как это понимать?

– Наша любовь умерла очень давно. У меня было такое чувство, что я живу рядом с покойником.

Шпора не шевелился.

– Говорят, что в тот день, когда наконец сможешь заплакать, ты начнешь все забывать.

– Где говорят?

– В одной дерьмовой книжонке, которую я читал в тюрьме.

– А что, вы много плакали в тюрьме? – вырвалось у нее.

– А как же. Уж больно дерьмовые книжки там попадались.

Они молча смотрели на долину. Над ней собирались грозовые тучи, словно черное войско готовилось к битве.

– Я плакал несколько раз в жизни, – неожиданно признался Шпора.

– А из-за женщины плакали хоть раз?

– Нет. Никогда.

– Значит, вам не понять, что я чувствую. – Эллен приподняла лицо и рассматривала его профиль, возмутительно прекрасный.

– Но я плакал из-за мальчика.

Она печально улыбнулась и снова уткнулась лицом в свои согнутые руки. Могла бы и сама догадаться. Вечно так бывает – именно с самыми привлекательными мужчинами, с теми, от кого этого совсем не ждешь.

– Вы очень его любили?

– Да. Очень. – Шпора повернулся к ней. – Но я не голубой. Мы не были любовниками. Мы были друзьями. Но я действительно его очень любил. Это была моя первая большая любовь, если хотите.

– Да, как у меня с Ричардом.

– Ну, мы все-таки не трахались с ним, да еще целых тринадцать лет.

– Ничего-то вы не понимаете! – Она всхлипнула и усмехнулась одновременно.

Шпора провел травинкой по носу.

Эллен приподняла голову.

– Мы с Ричардом вместе взрослели, и нас объединяла страсть – но вовсе не друг к другу. Мы вели очень странную жизнь, понятную только нам двоим. Всю зиму работали, а летом отрывались на полную катушку. И нам было хорошо друг с другом – мы могли болтать всю ночь до утра.

– И больше ничего?

– Да нет, у нас было все. Сначала. Вот только последние пару лет… Нам нужно было как следует набраться, чтобы заниматься этим…

– Почему же вы так долго были вместе?

– Мы чувствовали себя надежно друг с другом. К тому же у нас были общие интересы, одинаковая работа, спорт. Мои родители ненавидели Ричарда, и для меня это служило еще одним аргументом в его пользу. Да просто нам было хорошо вместе. Мы с ним настоящие друзья. Абсолютно совместимый экипаж. Чтобы отправиться хоть на край на света, нам достаточно рюкзака и друг друга. Было достаточно… – Эллен заново анализировала их отношения, и ее анализ напоминал вскрытие трупа. – Я работала затейником, а Ричард – завхозом – следил, чтобы у нас были деньги, крыша над головой и приличная работа.

– Охотно позвонил бы ему хоть сейчас.

– Я тоже… – Эллен засмеялась сквозь слезы. – Он в Австралии.

Прижав подбородок к плечу, Шпора посмотрел на нее.

– Далековато пришлось ему бежать, чтобы расстаться с вами.

– Он хотел, чтобы я поехала с ним и поставил мне ультиматум.

– И все-таки вы до сих пор здесь, а он там.

– Да, я до сих пор здесь. – Эллен кивнула, взглянув Шпоре в глаза. – Оказалось, что он гораздо решительнее меня.

– Я в этом сомневаюсь.

О господи! Эллен с трудом отвела взгляд от серебристых глаз, которые совсем вытеснили Ричарда из ее сердца. Она встряхнула головой.

– Наша маленькая ненормальная жизнь меня вполне устраивала. В ней не было никаких цепей.

– Кроме тех, что связывали вас друг с другом? Вы так и не освободились от них.

У Эллен болели глаза и грудь. Ей было стыдно, и она злилась на себя. Ее великолепный, волшебный полет над долиной сейчас выглядел ребячеством, цель которого – привлечь к себе внимание.

Девушка взглянула на свои исцарапанные, испачканные травой ноги и порванную одежду.

– Вы видите меня не в лучшей форме, – извинилась она.

– Какое это имеет значение?

– Вы правы – пожалуй, никакого. Вряд ли саперы любуются внешностью бомбы перед тем, как вынуть детонатор.

– У вас потрясающая внешность. Эллен стерла липкий пот со лба.

– Поедемте к моему кузену. Пусть он тоже полюбуется вами.

Они въехали в Верхний Спринглоуд: старинные желтые домики в окружении зеленых газонов. Они остановились возле нескольких строений, образующих ферму.

– Черт возьми, он как раз дает урюк. – Шпора заглянул на посыпанный песком двор. В центре его очень симпатичный, но сердитый молодой человек смотрел, как трясется на лошади толстая леди средних лет.

– Привет, Рори! – окликнул Шпора. Молодой человек посмотрел на них, затем сказал ученице:

– Продолжайте рысью, Энн. И полегче. Подойдя к гостям, он с подозрением спросил:

– Что нужно?

– Нам нужны барьеры для прыжков, – ответил Шпора и похлопал кузена по спине. – Рори, это Эллен.

– Ясно. – Рори засунул руку прямо в задний карман брюк Беллинга, вытащил оттуда сигареты и закурил. Он удостоил Эллен едва заметного кивка, хотя девушка во все глаза смотрела на него.

Кузен представлял собой Шпору в миниатюре. Сходство было просто невероятным – те же глаза, губы, нос и высокие скулы. Правда, Рори был легче и изящнее своего двоюродного брата, со светлыми прямыми волосами, но кожа у обоих была покрыта золотистыми веснушками.

– Сколько надо? Надолго? – осведомился Рори. Говорил молодой человек в характерной для Беллингов манере, растягивая слова.

– Пару штук. На сегодня.

– Между прочим, по воскресеньям у меня больше всего занятий.

– Я понимаю. Но мне кажется, Энн пока рановато прыгать через препятствия.

Все обратили взоры на всадницу – она с красным лицом тряслась в седле, с которого все время сползала набок ее большая попа.

– У меня есть и другие ученики, – пожал плечами Рори и обратился к Энн: – Ужасно! Никакой техники!

– Какая техника, Рори! Она даже в седле сидеть не умеет! – заметил Шпора.

– Какое мое дело, лишь бы деньги платили. Если она воображает, что готова со своей лошадкой выступать на Олимпиаде, это ее проблемы.

– Рори ужасно не любит учить верховой езде обычных людей, – вполголоса пояснил Шпора Эллен.

Она подумала: «В таком случае понятно, почему учеников у него во дворе не густо».

– Можешь взять старые барьеры. У тебя есть трейлер?

– Нет. Мы их пристроим на крышу джипа.

Рори приподнял бровь и обратился к Эллен:

– Это для вас, как я понимаю?

– Нет. Я думаю, что это для Дилли.

– Для какой Дилли? – Он широко зевнул.

– Ты знаешь ее. – Шпора внимательно посмотрел на кузена. – У нее еще такая славная чалая лошадка.

Мрачное лицо Рори просияло.

– Дилли из Оддлоуда? Дочка Фили?

– Ты ей тоже очень понравился, так она и сказала, – рассмеялся Шпора.

– Правда? – Вид у Рори стал довольно глупый.

– Она рассчитывает на твои уроки – когда приедет на летние каникулы.

– Конечно! В любое время! И лошадку свою пусть приводит, хоть сейчас!

– Приезжай сегодня, если хочешь, – предложил Шпора.

– Не могу. – На лице Рори отразилось сожаление. – Сегодня я управляюсь один. Шерри повезла кое-кого из молодняка на выставку.

Он взглянул на Энн, которая совсем выбилась из сил.

– Пожалуй, мне пора. Барьеры на площадке за сараем, найдете?

– Конечно, спасибо.

Пока они крепили деревянные брусья на багажнике джипа, Эллен уговаривала себя не ревновать Шпору к Дилли, ради которой он так хлопочет, и не злиться на то, что при этом он использует ее машину и время,

Они снова ехали через долину, обратно в Оддлоуд.

– Черт, братец уже надрался, – сказал Шпора.

– Как, разве он был пьян? – удивилась Эллен. Она ничего не заметила.

– Похоже, еще с прошлого вечера. – Шпора закурил и открыл окно.

Для беспробудного пьяницы Рори был слишком молод.

– Мы тут начинаем спиваться рано, – засмеялся Шпора, прочитав мысли Эллен. – А то обстоятельство, что я рядом, никак не спасает беднягу.

Девушка сосредоточилась на узкой извилистой дороге – джип спускался с холма, его крыша поскрипывала под тяжестью груза.

– Надеюсь, он был слишком пьян, чтобы разглядеть вас и влюбиться.

– Я страшна, как смертный грех.

– Вы соблазнительны, как этот самый грех. Эллен чуть не пропустила поворот на мост через Одд.

– К тому же вашего кузена явно интересует Дилли. По-моему, они неплохая пара, – заметила она.

– Я не допущу этого, пока он не бросит пить.

– Вам-то какое дело? Вы что, ее папочка?

– В этом городишке все возможно. – Он вышвырнул окурок в окно. – Давайте наберем клубники.

– Я думала, мы едем за декоративными растениями, – рассеянно сказала Эллен, задумавшись о том, кто же на самом деле является отцом Дилли.

– Я никогда не занимаюсь декоративными растениями на пустой желудок. При питомнике специальный сад. Мы можем сами набрать там клубники к ланчу.

Желудок напомнил Эллен, что она ничего не ела весь день.

– Когда я был маленьким, питомник принадлежал монахам, а новые владельцы – цыгане. Матушка их терпеть не может. Они с Глэдис убеждены, что питомник – только прикрытие, а на самом деле эта парочка разводит коноплю.

– Пикси и Секстон? – вспомнила Эллен.

– Вы слышали о них?

– Фили дружит с Пикси, – кивнула собеседница.

Она не раз слышала это имя от подруги. И по словам Фили, Секстон, муж Пикси, действительно выращивал в теплицах столько нелегальной продукции, что снабжал ею избранных клиентов по всей Британской империи.

Когда они подъехали к питомнику с коммерческим садом, где покупатели сами собирали урожай, их приветствовали лай собак и крики детей.

Те и другие окружили машину плотным кольцом, когда Эллен припарковалась у большого зеленого дома.

– Вы туристы? – кричали дети.

– Гав, гав, гав! – Собаки пытались добраться до Сноркел, прыгали и лапами упирались в оконное стекло.

– Нет.

– Значит, вы не из Лондона?

– Нет.

– А можно, ваша собачка поиграет с нашими?

– Конечно.

– Боже мой. – Шпора глядел, как колли присоединилась к собачьей своре, и все скрылись за домом. – Вам не кажется, что это была ошибка?

– Собака должна уметь постоять за себя, – ответила Эллен, в душе понимая, что Шпора абсолютно прав.

В стеклянном домике рассеянная женщина с синими волосами, изучавшая проспекты Открытого университета, вручила им корзинки для клубники.

– Самые лучшие ягоды справа от входа, – задумчиво пояснила она. – Удачи!

Видимо, это и есть Пикси, приятельница Фили, решила Эллен.

Минут десять спустя Шпора засмеялся и протянул ей на ладони ароматное красное сердечко:

– Ешьте!

– Я не могу. Это нечестно, – ответила она.

– Можете. Ешьте. Эллен не устояла.

И вот уже оба они одну ягоду стали класть в корзину, а другую – в рот. Каждый хотел обогнать другого, поскорей наполнить свою корзинку, но в тоже время не мог противиться искушению, и самые крупные, сочные ягоды попадали в рот.

– Я всегда считала, что в таких местах должны взвешивать не только корзины, но и посетителей – до и после сбора ягод, – сказала Эллен, охотясь среди зеленых листьев за своей сладкой добычей.

– Чтобы узнать, сколько весит нечистая совесть?

Когда они вышли из сада, Пикси на скамейке уже не было. На ее месте сидела старшая из ее дочерей, рисовала каракули на проспектах Открытого университета и болтала по мобильному телефону. Она с интересом смотрела на Шпору, пока тот снимал со стола подносы с рассадой. Улыбнувшись девушке своей мефистофельской улыбкой, покупатель прошел к прилавку.

Не прекращая болтать по телефону, девица взвесила корзинки с клубникой.

– Да, он по-прежнему с ней, хотя черт его знает, что он в ней находит. А уж голосок у нее такой нежный – словно кошке наступили на хвост. Тридцать пять фунтов шестьдесят центов. – Она подняла глаза на покупателей.

– Сколько-сколько? – Эллен поспешно засунула обратно двадцатку, которую нащупала в шортах.

– Тридцать пять фунтов шестьдесят центов. Благодарю. – Девица взяла пятьдесят фунтов, протянутые Шпорой, и улыбнулась ему, не скрывая своего восхищения. – Дилли говорит, что Эли Гейтс изо всех сил пытается разлучить эту парочку. Ее чокнутая мамаша типа ведьмы или колдуньи. Она всегда знает, где что происходит. Да, согласна, она задавака. Но Дилли держится просто молодцом. Четырнадцать сорок. – Она протянула Шпоре сдачу и подмигнула.

Когда они были уже возле выхода, до них донеслось:

– Слушай, к нам сейчас такой клевый чувак заходил! Жаль только, что с женой. Ты бы его видела! Нет, что ты, не местный.

– Это весьма лестно для меня, – сказал Шпора, когда они вышли на улицу.

– То, что вас назвали клевым чуваком?

– Нет.

– Значит, то, что вы не похожи на местного?

– Нет. То, что вас приняли за мою жену.

– Ха-ха.

– Мы, правда, похожи на мужа и жену – сказал Шпора, невозмутимо глядя на нее. – Вместе выбираем растения для сада.

– С таким же успехом нас можно принять за брата и сестру, – парировала Эллен. – Между прочим, вы сегодня подговорили меня прыгнуть с обрыва и довели до слез.

– Еще нас можно принять за хозяйку поместья с личным садовником.

– За совладельцев фабрики по производству клубничного джема. Или просто за обжор. – Она кивнула на полные корзины клубники.

– Или за любовников. – Шпора прислонился к машине, пока Эллен открывала ее.

– Или просто за попутчиков. Мы ведь едва знаем друг друга, – вставила девушка.

– Ну нет. Еще как знаем, – улыбнулся ее собеседник.

– Тогда за друзей. – Она спокойно посмотрела на него.

– Нет. – Он отрицательно тряхнул головой, все еще улыбаясь. – Я больше не завожу друзей.

Пока Беллинг расставлял подносы с рассадой на заднем сиденье, Эллен отошла за Сноркел. В составе банды новых приятелей та весело атаковала хорошо одетую пару с двумя разъяренными мопсами.

– Вы туристы?

– Да.

– Вы из Лондона?

– Нет. Мы из Эшбриджа.

– Можно, ваши собачки поиграют с нашими?

– Еще чего не хватало! Кыш! Ваши дети плохо воспитаны, – обратилась дама к подошедшей Эллен.

Когда на обратном пути девушка рассказала этот эпизод Шпоре, он весело расхохотался:

– Итак, вы моя жена и у нас орава невоспитанных детишек! Никогда еще будущее не представлялось мне в столь радужном свете.

Пока Шпора снимал барьеры с крыши джипа Эллен поставила клубнику в холодильник и тихонько пробралась к пруду, чтобы со дна его вытащить палкой смятый бумажный кораблик и подкову. Она стала мыть их под уличным краном, но бумага размокла и расползлась у нее в руках.

Надев шланг на кран, она принялась смывать остатки водорослей с труб, проложенных по дну пруда.

– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил Шпора, подходя к ней.

– Так, мне нравится дрызгаться в воде, – ответила Эллен.

Шпора взял шланг у нее из рук. Девушка подумала, что он собирается облить ее водой с ног до головы. Но он направил струю на одну из клумб, чтобы смочить землю перед высадкой рассады.

– Отец собственными руками вырыл этот пруд, – рассказывала Эллен с гордостью, совершенно неожиданной для нее самой. – С ним перед этим как раз случился сердечный приступ. Но он проводил здесь с лопатой все дни с утра до вечера. Папа вообще не понимает, что значит покой.

– Вы явно пошли в него.

– Может быть.

– Как сейчас он себя чувствует?

– Ничего. По-прежнему себя не жалеет. Мама боится, что, когда этот дом будет продан, он, неровен час, упадет замертво где-нибудь в горах Испании, и она останется одна. Говорит, что ему и так эти годы отпущены в кредит. Но папа всегда выплачивал все кредиты. Так что он проживет еще сто лет.

Спустившись на дно пруда, Эллен палкой прочищала забившиеся отверстия фонтана.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Просто я хочу, чтобы это было правдой.

– Не лучше ли смотреть правде в глаза? И быть готовым ко всему? – Шпора, казалось, не замечал, что льет воду в одно и то же место.

Эллен отбросила палку и вылезла из пруда.

– Я видела, как он лежал, опутанный трубками, прикованный к аппаратам, которые поддерживали его жизнь. Нам сказали после первого инфаркта, что он не выживет. Я ко всему была готова, но обошлось же. Папа считает, что он бессмертен. Кто посмеет запретить человеку жить вечно, если ему захочется? Уж во всяком случае не я.

Он продолжал лить воду в то же место, где уже образовалась лужа.

– Я спрашиваю потому, что моя мать очень больна. Безнадежно больна. Она умирает.

– Господи, простите меня.

Теперь Шпора поливал собственные ноги.

– Она это от всех скрывает. Я и сам узнал об этом случайно. Мог бы, конечно, догадаться. Мама очень плохо себя чувствует. И очень спешит – ей нужно привести в порядок множество дел перед… перед уходом.

– Простите меня, – повторила Эллен. Она подошла и стояла в луже рядом со Шпорой. – И что говорят врачи, сколько ей осталось?

– Месяцев шесть, не больше.

– У нее рак?

– Не знаю. Может быть.

Эллен осторожно вынула шланг у Шпоры из рук. Странно, что сын так мало знает о болезни матери. Не так было в их семье. Они дружно боролись за жизнь отца, разбирались в диагнозе, интересовались подобными случаями, читали специальные книги, разыскивали через Интернет полезную информацию и в конце концов уже сами могли консультировать кардиологов.

– В городе об этом никто не знает, поэтому я попросил бы вас…

– Я никому не скажу.

– Спасибо.

– По этой причине вы и вернулись домой?

– Да, пожалуй. Возвращение блудного сына. Искупление грехов. И все такое.

Он решил сменить тему.

– Вы уже обдумали оставшиеся два желания?

– Да вы и так уже выполнили больше нормы!

– Нет, так легко вы от меня не отделаетесь! Ну же?

– Тогда мое желание – думайте поменьше.

– Иными словами, вы не хотите, чтобы я читал ваши мысли?

– Да, именно это я имела в виду.

– Я понял.

Поставив обувь сушиться, они опустились на колени перед клумбой и приступили к посадке. Эллен было невыносимо тяжело видеть Шпору печальным. Ей хотелось хоть чем-то порадовать его.

– Позвольте мне пригласить вас сегодня на ужин. Вы не против поужинать в «Утиной протоке» второй раз за неделю?

– Лучше приготовьте мне ужин сами, если хотите.

– Я не умею готовить, – призналась Эллен. При мысли о кастрюлях в ее душе проснулся застарелый ужас.

– В таком случае ограничимся клубникой и лотом шестьдесят девять.

– Лотом шесть девять… Вы купили мой лот?

– Это была честная сделка. Имейте в виду, мне пришлось побороться за него.

К ланчу Эллен вытащила из холодильника все припасы в надежде, что на ужин от них ничего не останется, так что им волей-неволей придется куда-нибудь пойти. Но оба так объелись клубникой, что почти ни к чему не притронулись. Тогда она соорудила себе многоэтажный сэндвич и откусила огромный кусок.

– Налетали зверский аппетит? – спросил Шпора, с удивлением глядя на ее набитые щеки.

– Похоже на то. – Эллен с трудом прожевала. – Давайте теперь я проверю вас на слабо.

– И каким же образом?

– Извинитесь перед Фили.

– Но это нечестно.

– Почему же?

– Лучше я каждый день буду скакать через барьеры, пока не сломаю себе шею.

– А вы трус, однако. Вам следует повзрослеть.

– Вы, кажется, сказали, что любите меня?

– У меня такое впечатление, что вам наплевать на всех, кроме себя.

– Значит, вы не верите, что я могу любить вас?

– Эта шутка не нова. Не скрою, мне было приятно ваше общество, и я очень благодарна за помощь. Однако вы самый непостоянный, непредсказуемый и упрямый человек на свете.

– Не считая вас.

– Вот как?

– Не удивительно, что Ричард сбежал в Австралию. Провести даже два дня с вами – уже кошмар. Не понимаю, как бедняга выдержал тринадцать лет. Невероятно!

– Мерзавец!

– Сама хороша!

Эллен швырнула в Шпору горсть клубники, а он в нее – полотенце. Эллен запустила в Шпору половинкой французского батона, а он в нее булочкой. Эллен очень удачно метнула головку сыра, а он швырнул в ответ лимон и рассмеялся.

– В этом нет ничего смешного! – крикнула Эллен и выскочила из дома.

Подбежав к пруду, который наполнился водой до краев, она схватила шланг и обернулась:

– Не советую приближаться ко мне!

– А то что? – Он не спеша шел по дорожке.

– А то оболью!

– Ох, как страшно. – Шпора спокойно подходил к ней.

– Я не шучу!

– Да, вам не до шуток! Признайтесь, что вы растерялись и не знаете, что дальше делать. – Шпора говорил медленно, словно гипнотизируя ее.

Эллен направила шланг прямо ему в лицо.

На нее обрушилась мощь железных мускулов, секунду спустя они оба оказались в пруду. Он держал ее за талию.

– Мерзавец!

– Сама хороша! – И окунул ее в воду с головой.

Эллен изо всех сил ударила обидчика в грудь и вынырнула. Ей показалось, что Шпора хочет ее утопить. Эллен испугалась. Этого человека нельзя дразнить. Он способен на убийство. Один раз сегодня он уже пытался убить ее – подбил прыгнуть с парашютом. Не удалось. Теперь вторая попытка. Но она не сдастся без борьбы. Не на такую напал.

– Ооо! – со смехом взвыл Шпора, когда она впилась ему в лицо ногтями. – Ну я это так не оставлю!

Отплывая прочь, Эллен подумала – может, он вовсе и не собирался топить ее. Задыхаясь, девушка подплыла к берегу, но не успела встать, как железная рука схватила ее за лодыжку и затянула обратно в воду. Пустив в ход не только руки, но и ноги, Эллен вырвалась и выбралась на берег.

Оглянувшись, она увидела, что Шпора неподвижно лежит в воде лицом вниз.

– Черт возьми! – Эллен повернула обратно, подумав, что в пылу борьбы могла ногами слишком сильно ударить его.

Она перевернула его лицом кверху, подплыла к берегу, держа за подбородок, и вытащила его на сушу.

– Шпора! Шпора, вы меня слышите? – позвала Элен.

Она проверила дыхание, пульс и огляделась вокруг в поисках помощи. Но рядом, как назло, никого не было: Хантер Гарднер покинул наблюдательный пост, на аллее пусто. – Шпора! Очнитесь!

Элен пошлепала его по щекам и постучала по спине.

И тут она догадалась, что он притворяется. Она, конечно, училась на курсах спасателей, однако между учебой и реальностью большая разница. В реальной жизни ей всего дважды приходилось участвовать в спасении пострадавших – и то в качестве ассистента. Но ей было точно известно, что утопленники не пытаются подсматривать одним глазом за спасателями.

– О Шпора, умоляю, не умирайте! – мелодраматически продекламировала она и провела рукой по его лбу. – Вы, конечно, редкостное дерьмо без всяких моральных устоев, но мне будет вас не хватать.

Он фыркнул.

– Ну вот, уже лучше! Жизнь возвращается к вам, мое сокровище! Я рада. Как же я набью вам морду, если вы умрете?

Шпора рассмеялся и открыл глаза. Эллен выжала воду из волос и футболки, а потом встала, чтобы закрыть кран: шланг скакал по траве, словно взбесившаяся змея.

Она легла на безопасном расстоянии от него, чтобы подсохнуть. Несмотря на раскаты грома вдалеке, в разрывах между облаками солнце пекло по-прежнему.

– Лучше бы мы трахнулись, ей-богу. Чувствовали бы себя гораздо лучше, – сказал Шпора.

– Даже и не мечтайте.

– Слишком мало времени прошло после Ричарда?

– Да.

– А вы попробуйте или слабо?

– Это вам слабо извиниться перед Фили.

– Просите, что угодно, только не это.

– Ну, исполните трюк. Как в цирке. Тоже слабо?

– А вы меня за это поцелуете?

– Нет. Приготовлю ужин.

Как и предсказывал Шпора, Дилли появилась точно в то же время, что и накануне. Отто ворвался в ворота и чуть не врезался в новенькую клумбу, увидев преображенный пруд: его прозрачная гладь была усеяна лилиями и дрожала под брызгами фонтанчика.

Всадница основательно поработала над своей внешностью: в волосы вплетены разноцветные ленточки, на ресницы наложен не один слой туши, а розовая футболка обтягивает грудь еще плотнее, чем вчера.

Эллен опять остро ощутила свою неухоженность и лохматость.

– Красота! Вы раздобыли барьеры! – воскликнула она. – Это круто!

– Нам одолжил их Рори и пообещал, что будет заниматься с вами летом, – сказал Шпора. Он выглядел как извечная мечта всех девочек-подростков: всадник с обнаженным торсом. – Отто уже прыгал когда-нибудь?

– Еще бы! Он просто выпрыгивает из своей шкуры каждый раз, когда встречает автомобиль! – засмеялась Дилли.

– Хорошо, – кивнул Шпора, занявшись установкой барьеров. – Начнем с простого, чтобы он освоился.

– Я хотела прийти пораньше, но мама заставила меня готовить обед – рассказывала девушка, обращаясь к Эллен. – Годспелл опять заявилась, сидит в углу, как ворона. Ужас какой-то. Мне надо успеть на поезд в шесть. Уверена, она еще будет там. О смотрите, смотрите, Шпора начинает.

Увидев перед собой препятствие, конь раздул ноздри, перешел на дикий галоп и не столько перепрыгнул, сколько перевалился через барьер.

– Ничего, ничего, детка, – засмеялся Шпора. – Всему свое время.

Эллен почувствовала, что так, сидя верхом на лошади, Шпора возбуждает ее еще сильнее. Она никак не могла отогнать навязчивое желание оказаться на месте Отто.

От прыжка к прыжку конь делался все увереннее, пока не стал перелетать через препятствия, пофыркивая, с радостным выражением на морде.

– Чтобы иметь дело с лошадьми, вы должны понять одну вещь, – говорил Шпора Дилли. – В принципе, лошадь боится всего на свете. Это у нее на уровне инстинкта. Поэтому вы должны работать с ней, пока не обуздаете этот инстинкт. – Он посмотрел прямо в лицо Эллен. – Пусть лошадь почувствует, что прекрасно может летать в свое удовольствие, если ей этого хочется.

– А я всегда думаю, что свалюсь с Отто, – пожаловалась Дилли.

– Если так думаете, так оно, скорее всего, и будет, – резко ответил Шпора.

Он отбросил стремена и сразу вылетел из седла.

– Ах ты, чертова скотина! – испуганно закричала Дилли.

Но Беллинг приземлился на ноги и немного пробежал рядом с конем, держа его за поводья, а потом без всякого видимого усилия подпрыгнул, как пружина, и вновь оказался в седле.

– Видели? Упали – значит, нужно снова вернуться в седло, вот и все.

– Здорово! – Дилли разразилась смехом, запрыгала на месте и захлопала в ладоши. – Вот здорово! Повторите еще раз!

Но Шпора отрицательно покачал головой.

– Подойдите ко мне, – позвал он ее.

– Я? – удивилась девушка. – Хорошо.

– Вот умница. Подержите Отто за голову, чтоб он секунду не шевелился. – Наездник вынул ноги из стремян. – Я хочу кое-что показать специально для Эллен.

Шпора опустил ногу, словно собираясь спрыгнуть с лошади, но вместо этого перевернулся в воздухе и сделал стойку на руках, схватившись за седло.

– Боже мой! – вскрикнула Дилли. Отто фыркнул и испуганно переступил ногами, но Шпора удержал равновесие. Перехватывая ладонями седло, он проскакал вверх ногами целый круг. От напряжения вены вздулись у него на руках. Подмигнув Эллен, он элегантно соскочил на землю.

– Удивительно! – засмеялась она.

– Я много выделывал разных подобных штук, но в цирке животных тренировали годами, да и они были поспокойнее, чем наш юный друг. – Шпора похлопал Отто по чалому заду.

Дилли от восхищения потеряла дар речи. Ее обожание росло как на дрожжах.

– Теперь ваша очередь, – обратился к ней Шпора.

Эллен смотрела в сторону, превозмогая ревность.

Высоко взлетая, вскрикивая от испуга и смеясь от счастья, девушка прыгала через барьеры верхом на Отто.

– Так вам понравился мой трюк? – спросил Шпора, проходя мимо Эллен.

– Целых два трюка. Я в восторге.

– Значит, с вас причитается – не только ужин, но и десерт. Что я, интересно, заслужил? Черепаховый суп? Говядину по-бургундски? Летний пудинг в коньяке?

– Сосиски и эскимо на палочке.

– Мои любимые деликатесы. Форма одежды – парадная?

– Обязательно. Я всегда требую строгого соблюдения этикета.

– В таком случае во время массажа я не буду снимать галстук.

– И не забудьте про фиговый листок.

– А вы будете в таком маленьком белом халатике, на нем еще расстегиваются пуговки, когда медсестра наклоняется, чтобы массировать плечи?

– Ничего подобного. Я буду в водолазном скафандре.

– С нетерпением жду вечера.

Эллен подумала, что шутки шутками, а сохранить самообладание вечером будет сложновато.

Шпора пошел проводить гостью – перед отъездом ей нужно было отвести лошадь на выпас. Эллен прислушалась к болтовне Дилли, убеждавшей Шпору ездить на Отто, пока у нее не закончатся занятия в школе.

– Хоть пару раз в неделю! Это будет так здорово! Он ужасно тоскует без движения! Мама ни о чем не узнает. Она его почти не навещает.

– Если Фили случайно встретит меня верхом на Отто, она немедленно заявит в полицию и меня арестуют за конокрадство.

Эллен по детской привычке обмахивала себя подолом футболки.

– Нет, он просто великолепен, – прошептала она. – А я схожу с ума.

– Свинство, свинство, какое свинство! – с отчаянием твердила Эллен, стоя у закрытых дверей магазина. Она совсем забыла, что по воскресеньям Джоэл и Лили работают только до обеда.

Присев на скамейку Бевиса, она предалась грустным размышлениям. Невозможно приготовить на ужин сосиски, не купив их.

Вернувшись домой, Эллен приняла душ для стимуляции умственной деятельности, натянула обтягивающее платье, заколола волосы повыше, чтоб не мешали, сунула ноги в сабо и спустилась вниз, чтобы еще раз исследовать содержимое холодильника.

Увы, только остатки клубники и кусок сыра – да и тот мало пригоден в пищу после использования в качестве метательного снаряда. Батон утащила Сноркел во время схватки в пруду. – Свинство, сделала вывод Эллен. Тут она вспомнила, что видела по дороге в Оддлоуд кафе, где продавали еду навынос. Она гнала как сумасшедшая, обслужили ее тоже на редкость быстро, и все же, когда хозяйка вернулась со стопкой пластиковых контейнеров, Шпора уже сидел в саду на своей любимой скамейке, повесив голову. В белой хрустящей рубашке и замшевых джинсах он выглядел совсем иначе, чем днем. В руках гость вертел коробок спичек

– Что вы собираетесь делать? – В панике подбежала к нему Эллен, представив себе, как языки пламени охватывают родительское гнездо.

– А я уж решил, что вы сбежали… – Увидев ее, он прищурился, и незажженная сигарета выпала из губ.

– Нет, я ездила за едой. – Эллен чуть отступила, пытаясь по выражению его лица узнать, каковы его планы.

– Вы подумали, я собираюсь сжечь дом ваших родителей за то, что вы меня надули?

Эллен отвела глаза и покраснела. Произнесенное вслух, это предположение, действительно, выглядело крайне глупо.

– Я и не думала вас надувать…

– Успокойтесь, я больше не занимаюсь поджогами, – улыбнулся Шпора. Он разговаривал с ней, как взрослый с ребенком. – Вы, кажется, собирались приготовить ужин самолично?

– Подумала, что отравить вас всегда успею. Пока живите. Вы должны исполнить еще два моих желания.

– Разумное решение. Кстати, вы потрясающе выглядите.

– Что?

– Вы – красавица, давно хотел вам сказать.

И опять Эллен не могла отвести взгляд от его глаз. Душа пела и ликовала, но в голове зазвучал сигнал тревоги.

– Давайте ужинать, пока не остыло. – Она потрясла у него перед носом мешком с контейнерами.

– Может, войдем в дом, достанем тарелки? Накроем на стол?

– А мне на воздухе больше нравится. – Эллен направилась к скамейке на террасе. – Я и палочки для еды прихватила.

Не полагаясь на свою стойкость, она решила в дом не входить.

– Что, вы опять захлопнули дверь, а ключи забыли?

– Нет. Просто люблю ужинать на свежем воздухе.

– Если б я знал о вашем пристрастии к свежему воздуху, то купил бы палатку, мы бы разбили ее в саду.

Похоже, его раздражала ее ребячливость. Раздался раскат грома, и Шпора взглянул на небо.

– Никогда не занимались любовью в грозу?

– В последнее время нет.

– А мой дядюшка как-то раз во время грозы трахал свою любовницу, прислонив к большому дубу на вершине холма. И что вы думаете – в них ударила молния. Обоих убила на месте. – Он резко рассмеялся.

Эллен села подальше от Шпоры. «Спокойно, – сказала она себе. – Это всего лишь дружеский ужин в знак благодарности за помощь, не более того, как бы гость ни старался сгустить краски и страсти».

– Угощайтесь же, – тоном радушной хозяйки предложила Эллен, расставив на столике тарелочки из фольги.

– Что за спешка?

Шпора зажег один из факелов, украшавших террасу, взял его и, как средневековый рыцарь, зажег им все остальные.

Раскаты грома следовали один за другим.

– Садитесь же! – настаивала хозяйка.

Но Шпора не сел. Он встал между горящими факелами и выпалил.

– Я должен сделать важное признание. В пятницу вечером я… я согласился на одну ужасную вещь.

Ветер раздувал пламя в факелах, искры долетали аж до клумб.

– Я должен это кому-то сказать… Нет, я должен это сказать именно вам…

– Так на что же вы согласились?

Он прижал руку к губам и стоял, глядя в небо, на грозовые облака. В пламени факелов его глаза напоминали не серебро, а расплавленное золото.

Эллен встала и осторожно подошла поближе.

– Так на что же, Шпора?

– Вы любите меня?

– Немного.

Он улыбнулся быстрой улыбкой и протянул ей руку.

В тот миг, когда их пальцы соединились, Эллен потеряла представление о времени и пространстве. Их, словно магнитом, притянуло друг к другу, губы к губам – ни оторваться, ни перевести дух. Но на поцелуй это было не похоже – слишком много ярости и отчаяния для обычного поцелуя.

– Эллен! – раздался возбужденный голос. – Эллен, где ты? Дилли только что уехала, а я взяла огромную бутылку вина и скорей к тебе. Напьемся под шум грозы. У тебя факелы горят! Как здорово!

Эллен отскочила от Шпоры, уронив стул. Шпора сжал ее руки.

– Ради бога, отделайтесь от нее! – шепнул он отступая в темноту.

– А, вот я тебя и нашла. – Голос Фили раздался совсем близко. – Мне все выходные не терпелось поболтать с тобой о милашке Ллойде, я чуть с ума не сошла. Тебе ведь есть что порассказать, проказница. Его машина простояла у тебя под окнами до самого утра! Я же говорила, вы просто созданы друг для друга!

Эллен в ужасе посмотрела в сторону Шпоры. Стрельнув глазами, он отвернулся и, нырнув в отверстие живой изгороди, быстрее кролика помчался через владения Хантера Гарднера.

Из-за угла появилась Фили с бутылкой в руках.

– Ого! Какое пиршество! Можно попробовать? Угадай, кого Дилли попросила выгуливать ее лошадь?! Я в такой ярости!