Морпех Рейха

Белая ворона

Я почесал макушку, и тут сбоку от меня раздался негромкий приятный голосок:

— Первый раз в казино, да?

Я повернул голову и увидел весьма изящную и аппетитную молодую леди. То есть, может быть, это отнюдь не благородных кровей девушка, но образ — как у настоящей леди. Стройная фигура, затянутая в дорогое приталенное платье с фантастическим вырезом, безукоризненное личико, тонкий аромат духов, сережки, витиеватая прическа — так может выглядеть и супердорогая эскортница, и настоящая принцесса. Если сравнивать с Агнешкой — ну, каждая по-своему привлекательна, но если Агнешка — просто красивая, привлекательная, но все-таки обычная деваха, то вот эта… Сравнение с Агнешкой — как «Бентли» против «Шкоды»: «Шкода», может быть, ездит не хуже и в практическом плане лучше, но «Бентли» однозначно дороже и шикарней.

— А что, так сильно заметно? — спрашиваю я, просто для того, чтобы выглядеть простаком.

Она едва заметно пожала плечиком и улыбнулась:

— Было бы очень заметно — я б не спрашивала. Просто по вопросу предположила. «Квадратная рулетка» — явление новое, но очень популярное, кто бывает в казино — знает, как правило. Объяснить, как играть?

— Да, будьте так великодушны.

— Все просто. Выбираете число от трех до двенадцати и ставите на него. Если выпадает это число — вы выигрываете сумму от трех до тридцати ваших ставок.

— А от чего зависит сумма выигрыша?

— От числа, на которое вы поставили. Ставка на «семь» принесет вам трехкратный выигрыш, на «двенадцать» — тридцатикратный.

— Хм… В тридцать раз…

Моя новая знакомая хитро прищурилась:

— Только на всякий случай позвольте вас предупредить: шансы не в вашу пользу. Две шестерки могут выпасть только одной комбинацией из тридцати шести, и это значит, что если вы сделаете тридцать шесть ставок по одной куне — в среднем выиграете только один раз тридцать кун. То есть, вы в минусе. Понимаете, да?

Явно не секретная сотрудница: им вряд ли позволительно отговаривать посетителей от игры. Возможно, охотница на состоятельных мужчин, пытающаяся казаться дружелюбной, а может, действительно настоящая леди, чья-то жена или просто завсегдатайка.

— Конечно, понимаю, — кивнул я, — иначе казино просто разорилось бы, да? Но как по мне, хороший вариант испытать удачу. Кости бросают по очереди, да?

— Обычно бросает игрок, сделавший самую высокую ставку. Собираетесь сыграть по-крупному? — она снова обворожительно улыбнулась.

— Ну кому и тысяча — крупная сумма, а кто-то раскуривает сигары от сотенных купюр, — улыбаюсь в ответ я и допиваю свой ликер.

Оно озорно стреляет глазками:

— Держу за вас пальцы!

Оглядываюсь, соображая, куда девать пустой бокал, и тут рядом из ниоткуда появляется официант с полупустым подносом, на котором уже стоят пустые бокалы. Оперативно.

Я дождался начала нового круга, убедился, что ставок выше пяти сотен нет, и положил на «двенадцать» свою фишку:

— Бросаю я, да?

— О, наконец-то серьезная игра пошла! — прокомментировал мою ставку какой-то толстяк с бокалом вина в руке.

Крупье передал мне стаканчик с костями, я занял место в конце стола.

— Оба кубика должны залететь за золотую линию, — подсказала моя новая знакомая.

Тут щеголь поспешно поставил несколько фишек по сотне рядом с моей и ухмыльнулся:

— Говорят, новичкам везет — пусть и мне повезет вместе с вами.

Я поболтал кубики. Так, мне нужны две шестерки — в множестве вариантов будущего таких исходов тоже должно быть множество. Да, сейчас точно будет…

Я метнул кубики резким движением, они запрыгали по зеленому сукну в дальний конец стола.

…Две шестерки. Тридцать тысяч за одну секунду.

Другие игроки зааплодировали, усатый щеголь сказал:

— Браво, отличный бросок! Вы явно у леди Фортуны любимчик!

Я кивнул, рассовывая фишки по карманам:

— Да, наверное, вы правы, но она — переменчивая дама, так что злоупотреблять ее милостью я не буду. Всем хорошего вечера и удачи!

Моя новая знакомая заметила с радостной улыбкой:

— Знаете, сюда порой приходят люди, чтобы сделать одну крупную ставку. Но обычно проигрывают, и я впервые вижу, чтоб удача улыбнулась настолько сильно!

— Ну, как вы сами и заметили, из каждых тридцати шести человек, поставивших тысячу, в среднем один сорвет куш. Сегодня этим везунчиком оказался я… Пожалуй, мне стоит выпить… Могу я угостить вас коктейлем?

— Конечно, можете, — стрельнула глазками девица.

Мы прошли к стойке, я заказал себе еще один мятный коктейль, она пожелала мартини с оливкой — к слову, выбор скромный, всего десятка, хотя имелись тут на выбор и куда более дорогие напитки — а затем я откланялся, чем немало ее удивил. Она, вероятно, ждала продолжения знакомства, но, как бы там ни было, очень достойно приняла досадный факт, что с крючка я сорвался.

Что ж, пусть ей повезет в игре или любви, смотря за чем она сюда пришла, а у меня теперь есть Агнешка, не такая шикарная с виду, но вполне меня устраивающая.

Как говорится, от добра добра не ищут.

Я вернулся в отель, деньги положил в сумку — авось не украдут — и задумался. У меня уже есть чем заплатить за документы — так некому платить. Ладно, как-нибудь разберусь, а пока — купаться.

Сказано — сделано. После купания я устроился на лежачке под зонтом с книжкой и погрузился в чтение.

Минут через двадцать сбоку раздался женский голос:

— Простите, возле вас не занято?

Я повернул голову и увидел девицу в купальнике, кстати, тоже с книжкой в руке.

— Нет, не занято, — ответил я и вернулся к чтению.

Так прошло еще некоторое время, может, полчаса, а затем девушка снова обратилась ко мне.

— Простите, можно задать вам вопрос?

Я снова повернул к ней голову и приподнял пальцем панаму, чтобы видеть собеседницу.

— Задавайте, отчего ж нет.

— Я заранее извиняюсь, — сказала она, — за то, что вопрос личный и, по большому счету, меня не касающийся, но из-за вас меня уже давно мучает любопытство.

— Мы разве знакомы? — удивился я.

— Нет, но я вижу вас тут изо дня в день и каждый раз все больше теряюсь в догадках. Понимаете, вы на этом пляже как белая ворона.

Тут мое удивление сменилось беспокойством. В самом деле, я думаю, что веду себя предельно стандартно, ничем не выделяясь и не возбуждая подозрений у возможной слежки, и тут вдруг какая-то девица говорит мне, что я как белая ворона.

— Серьезно? И чем же я так привлекаю внимание?

— Тем, что не привлекаете к себе внимания, простите за этот парадокс. Взгляните вокруг и подсчитайте, сколько на этом пляже привлекательных мужчин в хорошей форме, сидящих под зонтиком с книжкой в одиночестве и подальше от других.

— Хм… И сколько?

— Только вы.

— Это что, очень удивительно?

Она кивнула.

— Понимаете, я тут живу. В смысле, в этом отеле. Постоянно — уже несколько лет.

— Вся жизнь — курорт? — улыбнулся я, пытаясь съехать со скользкой темы.

— Не совсем, приходится работать. Я художница, у меня тут студия. Приличные апартаменты и прислуга, включая круглосуточную, обходятся дешевле в отеле, чем содержать собственный дом и своих слуг. А еще налог на недвижимость, да и дом перед содержанием вначале купить надо… В общем, я тут постоянно — и поверьте, что вы ну совсем не как здешние отдыхающие. Парни с вашими внешними данными, как правило, если пришли в одиночку, то ведут себя совсем не как вы. Ну, знаете, ходят туда-сюда, причем где народа погуще, мускулатурой поигрывают…

— Если вы про альфонсов — то я не альфонс, — произнес я.

— Да, я это уже заметила, — чуть насмешливо ответила моя новая знакомая. — Я даже предположила, что вы нетипичный альфонс, с нестандартным амплуа «интеллектуала», и специально устроилась тут, давая вам повод для знакомства. Но вы явно не ищете подругу, да и на альфонса-гея тоже не похожи.

Блин, как бы от нее отделаться? Впрочем… честность — лучшая политика!

— Думаю, теперь понимаю, — сказал я. — Здешняя публика — толстосумы с молоденькой содержанкой либо с семьей, золотая молодежь, опять же, с подружкой, или богатые дамы с молодым любовником. А поскольку я не отношусь ни к одной из этих категорий… Постойте! Вы сразу обратились ко мне по-германски!

Она кивнула:

— Ну да. Тут половина жильцов — германцы, и вы выглядите как германец. Только на конкретно этом пляже вы не совсем типичны, вот мне и стало любопытно.

— Понимаю. Наметанный глаз художника сразу подметил необычные детали, да? В общем, вы правы, потому что я — просто бывший военный, которому министерство обороны к выходному пособию оплатило еще и отдых в пятизвездочном отеле. И да, скорей всего, я на весь отель единственный уникум, который отдыхает тут за казенный счет.

Я думал, что признание в своей заурядности и бедности исчерпает ее интерес к моей персоне — но не тут-то было.

— Надо же… Я кучу гипотез придумала, но вы меня удивили. А за какие заслуги вам таких бонусов насыпали?

— Да так, в честь двадцатой аварии. Летчик-испытатель я. Бывший. — Я решил придерживаться единой версии.

— Вау… Знаете, вот летчиков знакомых у меня еще нет, — улыбнулась она, и тут я ее узнал.

Та самая девица в очках, которая обсуждала дайвинг со своими знакомыми в первый день. Только сейчас она без очков, и потому я ее узнал не сразу.

— Бывает, — кивнул я, — вот у меня художников знакомых нет, хотя вас, художников, намного больше, чем летчиков.

— И все же, почему вы тут в одиночестве скучаете?

— Да я только-только из госпиталя, где провалялся семь месяцев. Врачи давали очень плохие прогнозы, что ходить я больше не буду, а если и буду — то кое-как. Моя подруга решила, что такой я ей не нужен, и ушла, так что ехать сюда мне было особо не с кем.

— Ха! Вот уж она, наверное, локти кусала, когда вас выписали здорового, да? Может быть, даже пыталась вернуться?

— Да нет, она не дура и прекрасно понимала, что такие вещи не прощаются.

У меня в голове уже складывается костяк плана: девица местная, это раз. Она художница, и к тому же успешная, если заработки позволяют ей жить в этом отеле постоянно, это два. И тут важно, что информация эта проверяемая, я смогу проверить, и сколько она тут живет, и много ли картин написала. То, что она живет тут давно, исключает заранее спланированную «подсадку», хотя, возможно, мне умышленно оплатили отдых именно здесь и это я к ней подсажен, а не она ко мне. Но вот то, что она известная художница, значительно уменьшает вероятность ее работы на спецслужбу. И если она богатая художница — наверняка имеет вход в богемную среду. То, что в прошлый раз с одним из ее знакомых была очень дорогая девица — даже если она не эскортница, то все равно очень дорогая, такие шикарные девушки не интересуются парнями без денег — подтверждает мою догадку.

Ну а где богема, поэты и художники — там и наркотики. Если не напрямую через нее, то через ее знакомых я мог бы выйти на поставщика наркотиков, а уже через поставщика — на кого-то, кто делает документы.

Так что пусть меня уже не волнует сильно «тема номер один» — но знакомство может пригодиться.

Мы вполне мило пообщались, я выяснил, что зовут ее Гордана и она действительно модная художница-маринистка.

— Рисую преимущественно морские закаты и восходы, — сказала Гордана, — а еще котиков.

— Хм… котиков? Любите кошек?

— Не особо, но они намного прибыльнее морских закатов.

— Простите, не понял?

Тут она замялась.

— Ой… я лишку болтнула… Вы умеете хранить тайны?

— Конечно, — сказал я, — я даже под пыткой не признаюсь, какие именно самолеты испытывал.

Гордана улыбнулась:

— Тогда, так и быть, я доверю вам свою… Я дорисовываю котиков на старых картинах, и это основная статья моих доходов.

— А зачем так делать? — удивился я.

— Понимаете, старые картины — как антиквариат. Они ведь и есть антиквариат… Тут такое дело, что любой набросок на салфетке знаменитого художника стоит огромных денег, но если художник не из самых-самых, то там уже раз на раз не приходится. Две более-менее равнозначные работы одной и той же тематики одного и того же художника одного и того же периода творчества могут очень сильно отличаться по стоимости. Вот у нас два пейзажа… Или два морских заката… Один стоит больших денег, а второй — смешных. Ну просто потому, что один пейзаж яркий, а другой донельзя унылый. Но замечено, что дорисованный котик — ну или попугай или еще кто — помогает хорошо продать что угодно. Даже то, что сто лет никто не хотел покупать. На незначительный пейзаж добавляем воздушный шар — и у нас уже ценная, дорогая картина, отражающая раннюю историю воздухоплавания. Вуаля.

Я приподнял брови:

— А я почему-то думал, что если дорисовать что-то на старинной картине — она будет испорчена и упадет в цене…

Гордана хитро прищурилась:

— Конечно, упадет! Это же настоящий вандализм! Но это если узнают. А вот если все будут думать, что котик на картине был изначально — унылая картина сразу становится намного дороже. Вся штука в том, чтобы дорисовать котика в той же технике, в которой работал древний художник, с использованием старой краски того времени, и «состарить» дорисовку. Я специализируюсь на «доработке» картин некоторых художников, в стиль которых легко попадаю, и арт-дилер за это хорошо платит.

— Хм… Попахивает мошенничеством.

Она покачала головой:

— А в чем мошенничество? Картина-то подлинная. Покупатель спрашивает — это Дега? Да, отвечает дилер, он самый. С покупателем часто приходит нанятый эксперт, который хоть и посредственный, но умеет отличать настоящего Дега от подделок по ряду признаков — он видит настоящую картину. А если котик кажется ему подозрительным — эксперт же средненький, он списывает это на свой не самый высокий уровень компетенции, ведь остальные признаки, которые подделать нельзя, на месте. Вот если будет вопрос в лоб, дескать, котик какой-то подозрительный — вот тогда, если ответить «что вы, так это нарисовано автором», то это уже действительно будет мошенничество. Но обычно таких вопросов не задают, вот и получается, что доработка картины не портит ее, а напротив, увеличивает стоимость. Я, кстати, и на своих картинах стала котиков рисовать — теперь они куда как легче продаются. Закат с котиком и стоит дороже, чем без котика, такие дела.

Идеально. Теперь мне осталось выйти на этого нечистого на руку арт-дилера, а у человека, который занимается подделками — как ни крути, а котейка-то поддельный, даже если нарисован на оригинальной картине — наверняка есть контакты с людьми сходных профессий. Ну там, провенанс[1] картины подделать, все такое. А уж с дилером я легко договорюсь, потому как компромат на него уже имею.

Так что с Горданой мне было общаться не только приятно, но и полезно в плане перспективы.

Мой план побега начал постепенно переходить в практическую плоскость.

На следующий день я сходил в другое казино, сначала для отвода проиграл тысячу в «квадратную рулетку», а затем выиграл тридцать. После этого ко мне начала клеиться, причем довольно откровенно, весьма недурственная девица, не такая изящная и утонченная леди, как та, что была в предыдущем казино, но куда более фигуристая. Вероятно, такие есть в каждом казино. Впрочем, я ее отшил по уже накатанной формуле: угостил выпивкой и откланялся, сославшись на то, что меня может хватиться жена.

Итого у меня при себе более шестидесяти тысяч наличными, на документы точно хватит, а еще теперь я точно знаю, что в любой стране, где игорный бизнес легален, нищенствовать не буду. Супер.

После обеда я, как и договаривался, созвонился с Агнешкой и провел с ней вечер в городе, побывав в музее и картинной галерее, поглядев дворец Диоклетиана и посидев в паре хороших ресторанчиков. Агнешка показала себя хорошим гидом и приятным, в меру интересным собеседником, кое-что знающим о местах, где мы побывали, и их истории.

Вторая ночь с ней оказалась ничуть не хуже первой, постельные утехи уже не были такими бурными, но стали гораздо более чувственными.

Утром мы снова договорились о созвоне и Агнешка укатила в университет, а я принялся за дальнейшую реализацию плана.

[1] Провенанс — история владения. То есть список людей, владевших предметом ранее, своего рода «родословная» предмета искусства.