Глава девятнадцатая

Морриган

— Да ты сплошные локти да зубы! Кончай драться, не то поволоку на верёвке! Харрик с такой силой стиснул мне руку, что дыхание перехватило от боли.

Пришлось кивнуть, чтобы прекратил. Чего я только ни делала: упрашивала, умоляла, звала Аму, которая последовала за нами и уже сильно отстала. Харрик был непоколебим.

Вскочив в седло, он усадил меня перед собой, а по обе стороны ехали два почти таких же огромных головореза. К моей спине прижималась грудь, похожая на крепостную стену, а руки, державшие поводья, обездвиживали меня, будто гигантские наручники. Я всё ещё всхлипывала.

— Хватит реветь! — гаркнул он. — Я твой отец!

— Никакой ты мне не отец! Ты никто!

— Вижу, старуха тебя настроила против меня.

— Настраивать не понадобилось. Ты заслужил мою ненависть сам по себе.

— Морриган, — сказал он, но не мне, а в никуда. Из его груди вырвался тихий вздох, словно имя вызвало горестные воспоминания. — Твоя мать выбрала, как тебя назовёт, задолго до твоего рождения. Она много для меня значила.

Я зажмурилась, не желая слушать о ней от него.

— Так много значила, что ты решил похитить и мою тётю?

Я сплюнула в сторону. Ах, если бы я могла плюнуть прямо в его гнусную рожу!

— Никого я не крал. Венда пришла сама, а твоя мать никогда не покидала племени. Она встречалась со мной тайно. Никто не знал, что из-за слабого сердца ей опасно рожать.

— Довольно! Больше не желаю слушать.

— Прячься от правды, если хочешь, но тебе придётся принять, что…

— Правды?! — заорала я. — Правда в том, что ты обвёл мать вокруг пальца! Обманул её! Точно так же, как обманул Венду!

Массивная грудь за спиной поднялась в сердитом вдохе.

— Ты знаешь только правду Годрель. Моя другая. А теперь, помолчи, девчонка. Я устал от твоей болтовни. С этого дня ты часть моего клана. Вот и всё.

Один из спутников Харрика фыркнул, словно тот и так позволил мне чересчур много. Для них я была даже не пленницей, а всего лишь собственностью. Но не только, конечно. Правда оказалась такой постыдной! Неудивительно, что Ама отмалчивалась.

Я одна из них. Наполовину стервятница. Так вот почему Ама солгала, что мой отец умер? Надеялась, что вычеркнув это из воспоминаний, переменит кровь в моих жилах? Существовала ли угроза, что некая часть меня — его часть — проявится в любую минуту?

При мысли об этом по хребту пробежал холодок. С радостью бы не знала такого отца и дальше!

Крепость по ту сторону реки, постепенно приближалась, зрительно становясь всё больше. Эти омерзительные руины вскоре станут моим домом. Я представила, как Ама пытается до меня дотянуться, и на глаза вновь навернулись слёзы.

Когда стервятники напали во второй раз, мы делали носилки для Петы. Ещё час, и лагерь бы снялся с места, но никто не ожидал повторного визита настолько скоро. У нас больше нечего было взять… по крайней мере, так мы думали.

Я всё утро давилась слезами. Мысли то и дело возвращались к Джафиру. Я вспоминала недавние события, его сдержанные слова, напряжение в голосе. «Понятно? А теперь иди к остальным». Что-то не сходилось, не вписывалось в общую картину.

Придержав коня, головорез Харрика привстал на стременах и с прищуром всмотрелся вдаль.

— Кто-то приближается.

Весь отряд, остановившись, повернулся в ту сторону. К нам по голой равнине во весь опор скакал всадник, за которым вился длинный хвост пыли.

Я в замешательстве покачала головой. Да это же… Что он здесь делает?

— Всего лишь парень из клана Фергюса, — доложил головорез, опустившись в седло.

Харрик спешился и, ссадив меня, объявил, что мы ненадолго остановимся, чтобы подождать посланника от Фергюса. Затем передал мне бурдюк с водой, но я отказалась.

— Ничего, рано или поздно выпьешь. И ещё спасибо скажешь.

— Кого-кого, а тебя точно благодарить не стану!

Брови Харрика сошлись вместе, будто его терпение на исходе, грудь бурно вздымалась. Он выглядел так, словно вот-вот меня ударит, но затем взял себя в руки. Взгляд стал изучающим, в глазах мелькнуло что-то другое. Он, заморгав, отвернулся.

Любопытно, видит ли Харрик во мне мою мать? Ама говорила, мы похожи как две капли воды, если не считать цвета волос.

На нас обрушился дикий топот копыт. Джафир резко остановился и спрыгнул с лошади, но моего взгляда избегал, смотря только на Харрика.

— Я приехал поторговаться. Предлагаю за девушку мешок зерна, — с места в карьер объявил о своей цели Джафир.

Харрик ошеломлённо уставился на него, а затем, осознав, что это не шутка, рассмеялся.

— Всего один мешок зерна? За неё? Она куда ценней, знаешь ли.

Глаза Джафира стали похожи на расплавленный металл.

— Больше у меня нет. И ты его примешь.

На миг все затаили дыхание, затем людей Харрика облетели смешки. Руки потянулись к мечам. Джафир был непоколебим, как скала.

Что он себе думает? У него лишь кинжал.

«Я, скорее, собственное сердце вырежу, чем поставлю тебя под удар».

— Ты хоть слышишь себя, мальчишка? Не протрезвел что ли, после вчерашнего? — фыркнул Харрик.

— Я не пьян. И жду ответа.

— А если не соглашусь?

Джафира потянулся к кинжалу у бедра и угрожающе положил ладонь на рукоять.

— Ты умный человек. И сознаёшь рыночную цену. Знаешь, что лучше. Ты возьмёшь зерно.

Харрик потёр подбородок, словно находя храбрость Джафира забавной, а второй рукой взялся за собственный зачехленный меч. Пытаясь подавить стон, я втянула воздух и тем самым привлекла внимание. Харрик с непроницаемым видом устремил на меня изучающий взгляд.

Я затаила дыхание.

— Вот оно что, — крякнув, покачал головой Харрик.

Его взгляд вернулся к Джафиру, лоб прочертили глубокие морщины.

— Ты болван, парень. Я выбираю более выгодную сделку. От этой девчонки бед не оберёшься. Будь по-твоему! Забирай!

Он толкнул меня к Джафиру и я, споткнувшись, едва не упала к его ногам.

Восстановив равновесие, я нерешительно обернулась к Харрику.

А не подвох ли такая уступчивость?

Харрик задержался на мне взглядом, а затем развернулся к Ласки и проорал:

— Сними мешок с его лошади, и пускай едут!

Отряд галопом ускакал к мосту.

— Залезай на мою лошадь, Морриган, — сзади приказал Джафир. — Времени у нас немного.

Я повернулась к нему. Его глаза всё ещё были полны огня. Снова разъярившись, я попыталась ударить его по лицу, но он перехватил мою руку. Я старалась её вырвать — он удержать, взгляды скрестились. А затем Джафир крепко прижал меня к себе, и я задрожала, роняя слёзы ему на грудь.

— У меня не было выбора, Морриган, — прошептал он. — Пришлось поехать со всеми. Стефан рассказал о тебе. Я, разумеется, пытался увести отряд в сторону, но мои спутники уловили запах жареного вепря.

Джафир напрягся и, оттолкнув меня, распрямил плечи. Теперь он казался другим. Далёким. Повзрослевшим. Под глазами появились морщинки, которых ещё вчера не было.

— Я отвезу тебя в твой лагерь.

— Значит, ты не покупаешь меня за мешок моего же собственного зерна?

Его ноздри расширились.

— Тебе больше не придётся меня видеть. Знаю, эта новость тебя порадует. Я уезжаю вместе со своими. Клан всё ещё во мне нуждается.

Я смотрела на него, чувствуя, как в душу прокрадывается новая боль. Хотелось что-то сказать, но я лишь открывала рот, как рыба.

— Ты уезжаешь, — наконец повторила я.

— Не верю, что всюду вот так, — вздохнул он. — Это не жизнь. Где-то должно существовать лучшее место. Место, где дети из моего клана смогут расти иначе, чем я. — Он стиснул зубы, в голосе появилась резкость: — Место, где можно влюбиться в кого угодно без страха, что тебя застыдят.

Джафир схватил поводья и махнул мне, чтобы я забиралась на лошадь.

Мной владело только одно желание — вернуться к своим, но я заколебалась. Его последние слова упали на благодатную почву, что-то во мне затронув. Джафир снова взмахнул рукой, уже с нетерпением, и я поставила ногу в стремя. Он сел сзади и потянулся к поводьям, как и множество раз в прошлом, но прижатые к мои бокам руки были напряжены, словно не желая ко мне прикасаться. Мы с ним ехали в неловком молчании. Я думала о зерне, на которое он меня выменял. Моё же зерно! Не его. Я имела полное право сердиться. Я ничего не была ему должна.

Но он не предавал меня.

По крайней мере, всё произошло совсем не так, как я представляла. Быстро же я поверила худшему. А он рискнул собой, чтобы вызволить меня из лап Харрика.

Джафир уезжает. Сегодня.

— По ту сторону гор полно опасностей, — напомнила я.

— Здесь тоже, — парировал он.

Я откинулась ему на грудь, навязав контакт. Джафир прокашлялся:

— Пиерс порой рассказывал об океане, который видел за горами ещё мальчишкой.

— Наверное, ему столько же лет, как Аме, если он это помнит.

— В его памяти сохранилось немногое. Только синева. Будем искать её.

Синева. Возможно, океана больше не существует. Дурацкие они затеяли поиски.

Впрочем, мои собственные грёзы подпитываются воспоминаниями Амы.

«Такие сады и правда бывают, Ама?»

«Да, дитя моё, где-то они остались. Однажды ты их найдёшь».

Где-то. Я отвела назад упавшие на лицо волосы и глянула на голый, продуваемый ветрами пейзаж впереди. Нет, мне никогда не найти свои сады, а Джафиру — его синеву. Он и его клан никогда не достигнут океана. Попросту сгинут на пути к нему. Причём скоро. Это слово разъедало изнутри. Я чувствовала это столь же явственно, как грудь Джафира за спиной.

— Джафир…

— Что? — Тон был резким, как будто у него больше нет сил на споры со мной.

«У нас нет будущего, Морриган. Нет, и никогда не будет». Я покачала головой:

— Ничего.

Когда-то я верила, что мы найдём способ быть вместе, но теперь это казалось таким же невозможным, как сады Амы.


Загрузка...