Морская пена

Глава 7. Подвиг крылатой собачки

На следующий день в Черед-Бегасе хоронили погибших. По всем правилам, с отданием воинских почестей, согласно обычаям каждого народа.

Тина похоронила свою канарейку Кену — маленькое птичье сердечко оказалось слишком слабым, не выдержав обезволивающих слов произнесенного Горхом заклинания. Эпитафия была короткой. На камне поместили табличку с надписью: «Тина, я тут!» Табличка отливала на солнце золотом, как когда-то перышки птички.

Тина очень тяжело переживала все что случилось. Она ни с кем не разговаривала, пропадая в Норном поселке у своего отца. Папаша Уткинс вместе с соседями восстанавливал разоренное морками жилище.

«Она во мне разочаровалась и, наверное, она права», — вздыхал Олли. Но на самом деле никто не знал, на что обиделась Тина. Может, потеря канарейки явилась для тонкой души той каплей, которая переполняет все. Скорей всего, хрупкая мечтательная девочка просто устала от постоянных переживаний.

Через несколько дней после битвы Олли и Нури вместе с отрядом гномов отправились вслед за пограничниками. От Болто, ушедшего с разведчиками ранее, прилетел Проглот с запиской: бежавших морков удалось запереть в одном из ущелий. Требовалась подмога.

Утро в горах, даже если оно не дождливое, вовсе не такое ласковое. До восхода солнца тело пробирает дрожь, а клочья разодранных облаков уныло болтаются, цепляясь за скальные выступы или сосны на склонах.

Олли было зябко, несмотря на довольно приличный темп, взятый отрядом. Гномы шли молча. Впереди себя Олли видел только спину Нури, его остро торчащий капюшон и нетеряемую алебарду, покачивающуюся на плече. Рядом с невысокликом трусцой бежала Хрюря.

С первыми лучами солнца на душе стало полегче. То тут, то там тропу пересекали лисицы и другое мелкое зверье, а в сосняке мелькали пятнистые олени. Птицы, настроив голоса, затевали утренние концерты.

Морки, а затем и пограничники, прошли той же тропой. Корявые отпечатки широченных лап перемешивались со следами людей Бьорга. Наконец, впереди засиял ледник. Тропа сужалась и почти обходила его по краю, иногда задевая распластавшиеся на пути ледяные щупальца. Гномы, привыкшие с детства к таким препятствиям, уверенно лезли на скользкие наплывы, помогая себе посохами и алебардами. На дне расселины, у одного из поворотов, виднелось несколько разбившихся морков. «Ох! — екнуло сердце Олли. — Черный народ не хуже гномов по горам шастает, и все же… Наверное, они шли ночью».

Угробаны Зруюка перешли Сахарный перевал в темноте. Хан хотел найти ущелье поукромней. Запутывать следы морки плохо умеют, зато, как и гномы, отлично находят пещеры, ведущие глубоко сквозь горы. Считается, что почти в любой горе есть полости, только их надо обнаружить.

Зруюк приказал своим угробанам охранять узкий вход в приглянувшееся ущелье, пока пещерные морки, а есть и такая порода этих тварей, не найдут подземелья с дальними отводами или сквозными выходами под горным хребтом на другую сторону, к морю. Младший хан не собирался долго отсиживаться. Он хоть и соображал медленней чем жевал, но мог догадаться, что в этих краях его обложат как медведя.

Теперь у Зруюка было много золота. Уклистов, пришедших по приказу Горха его задабривать, хан убил, а дары взял. Даже если он возвратится без войска и без идолов, никто его не упрекнет в несостоявшемся хапосе. Будет чем родственничкам нос утереть. А затем он им глотки перережет, по очереди. Вся Орда будет его.

Прибежал угробан и подобострастно бухнулся головой об камень:

— Хан, люди пришли. Мало. Надо нападать.

Зруюк отправил его обратно, пообещав вырвать кишки всем, кто ослушается его воли. Приказ был таков: не пускать пограничников в горловину ущелья и, тем временем, искать пещеры. Вскоре, с другой стороны, приковылял пещерный морк, низкий как пень и черный как ночь. Он доложил, что ход найден, но его надо расширить. Зруюк дал морку один день, одну ночь и бараньей ногой по рылу. Честь была большая — после пещерному разрешалось ногу сожрать.

После битвы небольшой отряд во главе с командиром Бьоргом сразу же стал преследовать врага, хотя погоней это назвать было нельзя. Вступать в бой с превосходящими силами никто не собирался, но упускать морков из виду — тоже.

Ущелье, в которое пограничников привели следы, напоминало бутылку. Вход был узок, как бутылочное горлышко. Из него водопадом вытекала речка, сбегавшая откуда-то со склонов «донышка» — части горного хребта. К середине река растекалась на множество мелких потоков-рукавов, а затем снова сходилась, выплескиваясь из ущелья. Тропы внутрь, как таковой, не было. Напластованные лестницей скальные уступы подпускали к горловине, а дальше приходилось прыгать по огромным валунам вверх, да и то с одной стороны.

— Нашел же Зруюк себе крепость — строить не надо! — окидывая взглядом каменную пирамиду, сказал командир Бьорг, пропуская разведчиков вперед.

Лайнел Торс и его люди ловко вскарабкались на гряду и исчезли за поворотом. Остальные, в том числе и Хрюкл, устроили привал. Но отдыха не получилось. Сквозь шум горной речки пробились крики и грохот падающих камней. Наверху ждала засада. В горловине морки выставили охранение, которое осыпало разведчиков градом арбалетных стрел. Пограничники попытались пройти выше гряды, по скальному «балкону», но и там их встретили арбалетчики.

«Нам не пройти», — показал знаками один из разведчиков. Бьорг махнул рукой: «Отходите».

Когда люди спустились, Болто подошел к Бьоргу.

— Командир, может, я что-нибудь придумаю?

— Валяй, невысоклик, — кивнул тот, — только осторожно, а не то еще нас угробишь. Видел я давеча ваши штучки — сурово. Только не война это, а стихийное бедствие.

— Я аккуратно, — смутился Хрюкл, — только на всякий случай отойдите.

Болто решил устроить обвал гряды, чтобы запрудить вытекающую из ущелья речку. Он полагал, что «бутылочку» неплохо было бы закупорить. Первый воздушный удар получился не слишком сильный — сверху, рокоча, скатилось лишь несколько валунов. «Не получается. Попробую сильнее и ниже», — решил Болто и послал воздушный молот под основание. Удар оказался, что надо. Вся гряда заходила ходуном, каменные глыбы зашатались. Началось как раз то, что Бьорг называл стихийным бедствием.

Валуны как горох посыпались вниз. От падения исполинов завибрировали скалы горловины, кроша нависавший над пирамидой «балкон». Подшибаемые осколками, глыбы разбегались в разные стороны, перепрыгивая друг через друга. Пограничники, отошедшие не так далеко, тоже бросились кто куда, уворачиваясь от смертоносных снарядов. Но, несмотря на просчет, Хрюкл не растерялся. Он стал ударами воздуха подправлять траекторию валунов, обороняя себя и заставляя их прыгать куда надо. Упрямый невысоклик стоял на месте и дирижировал. Это напоминало игру в летающий мяч. Когда камнепад прекратился, земля еще подрагивала. Входа в ущелье больше не было. Потрясенные пограничники начали перекличку.

— Слава небесам, все целы! — облегченно вздохнул Бьорг. — Ну и устроил ты! Еще бы чуть-чуть…

Вот теперь Болто испугался. Не за себя, а за то, что случайно мог натворить. Руки у него задрожали, а левый глаз задергался.

— Простите меня, я не хотел… — по-детски извинился он.

— Да что ты, все обошлось! Скоро мы морков на удочку ловить будем. Ты им шикарный пруд сотворил.

Пограничники расхохотались.

Когда гогот поутих, Ланстрон Бьорг объявил:

— Думаю, одним нам не справиться. Да еще Эрл с ребятами куда-то запропастился. Надо посылать за подмогой. Кто пойдет?

Тут Болто решился на новое предложение:

— А зачем ходить? Давайте пошлем моего Проглота — он в момент Виндибура найдет. А летает он о-го-го как! Сокол!

Хрюкл свистнул. С ближайшей скалы слетел зеленый пеликан.

Поразмыслив, Бьорг, согласился и с этим предложением.

Хорошо, что невысоклики не носят башмаков. Они идут почти неслышно. Гномы тарахтели подошвами так, что червяки выскакивали из земли, думая, что началось землетрясение. Впрочем, червяки думать не могут. А вот невысоклики, напротив, народ весьма раздумчивый. Когда находится время, они мастерски умеют изводить себя душевными переживаниями.

Олли, как не старался, не мог выкинуть из головы непонятную размолвку с Тиной. «Как-то глупо все получилось, — именно такая мысль сверлила его мозг. — Неужели я не заслуживаю снисхождения, ведь Горха мы победили? Все же обошлось? Эх, малышка моя…»

Тут Нури вдруг остановился, да так резко, что задумавшийся товарищ налетел на его спину.

— Ты чего?

Гном стоял, задрав голову, и куда-то вглядывался. Потом произнес только одно слово:

— Брюгай.

Услышав знакомое имя, Хрюря нетерпеливо затявкала.

Пестрая точка, постепенно увеличиваясь, неслась к ним. Вскоре попугай Брю Квакла, описав полукруг, приземлился.

— Суши весла! — скомандовала птица самой себе, оставив клюв открытым.

Из клюва тоненькой струйкой вытек бестелесный дух. Еще не приняв привычный облик, струйка весело хрипанула:

— Подать перлинь дуплинем на бочку!

Олли обрадовался:

— Никак снова наш уважаемый призрак пожаловал, ущипни его краб!

— Его не ущипнешь, а обнять все-таки хочется! — вторил Нури, удивляя сдержанных сородичей столь искренним выражением чувств. — Где ты пропадал?

— Черт знает где! — хихикнул загробный Брю. — «Замогилку» свою чинил. Да и так, по делам отлучался. Думал, на сей раз, оттуда не выпустят. Но обошлось, трап им под ноги. Привет вам от Мурса!

— Как так привет? — удивился Виндибур. — С того света, что ли?

— А с какого еще, парень? Я что, похож на телесного, три венка мне на шею? Спросите меня лучше, почему я болтаюсь в этом пернатом боцмане, — Брю показал на Брюгая, — и над этими горами, прокляни их баклан?

— Почему?

— Потому что ваш разлюбезный Репейник решил сообщить, что уже бросил якорь у Безымянного острова, медуза ему под мышку.

— Питти здесь?! — подпрыгнул Олли. — Вот здорово! И Пина?

— А как же без нее! Эта девица решительнее нас с вами, забодай ее кальмар. Того и гляди, станет где-нибудь королевой. Прямо — принцесса-фея!

Разговор происходил на ходу. Отряд торопился на соединение с Бьоргом.

Пограничников увидели уже после того, как те увидели гномов. Ратники в серо-зеленых плащах внезапно вышли из-за скал.

— Тоже мне, маскировщики, — ругался командир гномьего отряда Грон, — вас даже спящий морк обнаружит!

— А что, нам как невысокликам босяком шастать? — в ответ бурчали гномы.

— Вы Эрла не встречали? — первое, что спросил командир пограничной стражи у Олли. — Он и еще двадцать должны были выйти следом за нами.

— Мы их не видели.

— Странно.

Никогда еще перед Рыжим Эрлом не открывалась такая панорама. Никогда в жизни пожилой пограничник не забирался так высоко. Восходившие на горные пики товарищи помоложе утверждали, что там не хватает воздуха. А вот ему почему-то хватало. Он пил этот воздух всей грудью, и восторженное сердце человека пело, а разум торжествовал. Ну чем он не повелитель мира? Вот он, мир, у его ног, сияет в лучах ласкового солнца, открываясь то необозримой морской далью, то снежными вершинами в изумрудном ожерелье ледников.

Как они сюда попали, Эрл и сам не понимал. Двадцать пограничников шли на соединение с отрядом Бьорга, но при подходе к Бутылочному ущелью вдруг свернули в сторону, заметив сияние на одном из горных склонов. «Странно, — сказал кто-то, — мы здесь несколько раз проходили, но раньше такого не наблюдали».

Довольно высоко, на ровной площадке, стояла хрустальная дверь. Сооружение можно было обойти вокруг, как одинокое дерево. Пограничники прочесали округу, но больше ничего не нашли. Дверь торчала одна как перст. И тогда Эрл ее открыл. За дверью несколько ступеней исчезали в темном тумане. Ступив на первую, ратник оказался там, где стоял сейчас — на самой верхней точке Топора Тролля.

Когда Рыжий Эрл пропал, стражники немного растерялись. Но нет таких обстоятельств, которые могли бы поколебать решимость пограничников. Бросать товарища в беде и вовсе не в их правилах. Вскоре все двадцать очутились на немыслимой высоте снежного гребня.

Сильные люди с обветренными непогодой лицами стояли лицом к солнцу, отбрасывая на восточный склон гигантские тени. Неизвестно, примерял ли каждый из них на себя одежды повелителя мира, как Эрл, только глаза их светились гордостью и восхищением.

Первым нарушил торжественное молчание Эрл. Старый солдат повидал всякое.

— Если уж нас занесло сюда, то следующим вопросом после: «Какого лешего?», у меня возникает: «Как отсюда выбраться?»

Дела были неважные. С обеих сторон вниз уходили почти отвесные стены. Кромка «лезвия» в ширину не превышала двадцати локтей. Веревки, и крюки, конечно, имелись, но не для таких препятствий. Оставалось только идти по кромке…

Движение по хребту давалось нелегко. Мешали камни, трещины, порывы ветра и ледяная пыль. Рыжий Эрл мог поклясться, что они ползут по «лезвию» Топора не меньше двух часов, а солнце так и не сдвинулось с места.

— Сдается мне, что кто-то посадил нас под колпак, ребятки, — Эрл остановился, гневно обведя горизонт взглядом. — Но кто бы он ни был, ему нас не сломать. Поверьте мне, изо всякого положения найдется выход. Главное не сдаваться. Вперед!

Только он произнес эти слова, как кто-то крикнул:

— Дверь!

Впереди поперек пути стояла еще одна хрустальная дверь, такая же прозрачная и одинокая, как первая. Все оглянулись на своего командира. Рыжий Эрл решительно подошел к сооружению.

— Я же говорил: выход должен быть. Думаю, нам лучше воспользоваться предложением. Только давайте делать все в том же порядке, на всякий случай. И держась за руки.

Через мгновенье цепочка воинов оказалась на берегу морского залива. Наверное, это достаточно нелепое и даже смешное зрелище, когда двадцать суровых ратников, удивленно озираясь, держат друг друга за руки. А обомлеть было от чего. Взорам пограничников предстал целый флот, стоящий на якоре у острова напротив. На флагмане, самом красивом корабле с острой, стремительной линией корпуса, развевался флаг с изображением чертополоха.

— Кажется, я знаю этот флаг! — вскричал Рыжий Эрл и призывно замахал руками. — Э-ге-ге! Пит Репейник! Мы здесь!

Взяв четыре пальца в рот, пограничник свистнул так, что у товарищей заложило уши.

Эхо над проливом заметалось из стороны в сторону, затихнув где-то в плавнях у Северной оконечности острова.

— Да тут я, тут. У рыб удар будет, — раздался за спинами довольный голос. — Адмирал Репейник к вашим услугам.

Пограничники резко обернулись, выхватив мечи. Из прибрежного кустарника вышел Пит с попугаем на плече. На голове — кожаная зюйдвестка с загнутым ото лба полем, на поясе — абордажная сабля, а в ухе золотая серьга.

— Ого! — Эрл вогнал оружие в ножны. — Более воинственного невысоклика я в жизни не видел!

Но тут ратник вновь потянулся к рукояти. Позади Пита в кустах расположились три сотни похожих на невысокликов существ, только выше ростом, с кисточками на высоко торчащих ушах и более грубыми лицами. На ногах они носили сандалии. Пришельцы были одеты кто во что горазд и вооружены до зубов. Вид «морские псы» имели не самый мирный.

Пит важно продолжал:

— Матросы подумали, что вы и есть морки, о которых предупреждает Олли Виндибур. Я их и сам пока ни разу не видел. Вам повезло. Мои за Громовержца готовы умереть. Мы как раз направляемся на соединение с Бьоргом и гномами.

— Вам известно, где наши?

— Не совсем. Загробный Брю только что был у нас и отправился обратно. Он сказал, что морки под Топором Тролля ищут выходы на эту сторону.

Рыжий Эрл разочаровано покачал головой.

— Дело в том, что в обход нигде не пройти.

Питти прищурил левый глаз.

— А как объяснить ваше внезапное появление? Или в Черед-Бегасе теперь все волшебники?

Пришлось пограничникам рассказать, как было дело. Репейник внимательно выслушал.

— Где-то про такое я читал… — начал было Пит, но осекся.

В это время в небе заметили крылатую собачку. Хрюря боролась с порывом ветра, пытаясь повернуть обратно к хребту, но сил явно не хватало. Ее несло к берегу.

— Да это же собака Виндибура! — закричали сразу и хойбы, и пограничники, бросаясь ей на выручку. Хрюря упала в воду. Она бы захлебнулась, не подхвати ее друг Эрла Ройни Ригл, быстрее всех доплывший до бьющегося в волнах животного.

Бодрянка подействовала быстро. Промыв живой водой рану, собаке дали попить. Увидев Пита, Хрюря радостно заскулила, а как только отдышалась, рассказала про свое нелегкое путешествие.

После грандиозного колдовства Болто морки признаков жизни не подавали. Ночная вылазка следопытов тоже ничего не дала. Внизу, на дне ущелья, лишь несколько скал торчало посреди быстро растущего озера. И пограничники и Олли недоумевали.

И тогда Нури предположил: «Если бы я не хотел тонуть и не мог перескочить через хребет, я попытался бы пройти его насквозь. В орде полно пещерных морков, а лучше них никто не ищет пустоты в горах, даже мы — гномы. Надо обследовать дальний склон каньона».

На следующий день Хрюря производила воздушную разведку над запертым ущельем. По склону «бутылочного донца» ползали облака. Нужно было снижаться. Нырнув в сырой полумрак, собака выскочила прямо у земли. Чуть не вспахав носом склон, она на скорости обогнула выступающий участок. Даже на лету в нос ударил тошнотворный запах. Хрюря от отвращения чихнула: «Морки, чтоб им котов нарожать!» Но ни одного угробана не было видно. Пахли следы. Множество морков прошло в этом месте.

Крылатая собачка приземлилась: «Так-так-так… Шли отсюда вверх… Потом в распадок… Потом… А это что за обрубок тащится? Эй, пенек, куда похромал?»

Пещерный морк ковылял в ту же сторону, куда вели следы. Хрюря стала красться за ним. Напоминающий колоду морк подошел к подобию штольни. Вокруг высились горы вывороченной породы. Из пещеры раздавался приглушенный гул. Такой шум мог исходить только от множества передвигающихся живых существ. Все было и так понятно, но любопытство взяло верх. Оглядевшись и не увидев больше никого, Хрюря подошла к зияющему лазу немного сбоку и, осторожно заглядывая, стала принюхиваться.

Вдруг из-за земляной кучи выскочило сразу два пещерных морка. Их прыть не шла ни в какое сравнение с медлительными движениями зашедшего в внутрь «пенька». Первый из них, сделав прыжок, попытался ухватить собаку за холку, но Хрюря увернулась. Намокшая в облаках шкура выскользнула из лап морка, и он растянулся, набив в пасть земли. Второй метнулся наперерез и ухватил животное за лапу. Он уже вытащил нож, чтобы нанести удар, но собака извернулась и впилась в его кисть зубами. Морк выронил нож, но в ответ укусил Хрюрю чуть выше левой лопатки. Собака взвыла и рванулась изо всех сил, оставив в зубах чудовища клочок кожи с шерстью. Но уйти по склону не удалось. Только рыжуха попыталась расправить крылья, как буквально из-под земли выскочили еще штук пять пещерных, перерезав все пути к отступлению. Запаниковав собака метнулась в тоннель, сбив с ног спешащего навстречу колченогого.

Укушенное плечо болело и кровоточило. Рыжуха в полной темноте, ориентируясь только на нюх и слух, бежала по подземным переходам вслед за остатками Зруюковской орды. Положение было безвыходным. Сзади слышалась возня пещерных морков — они торопливо засыпали вход.

Хрюря искала место, где можно спрятаться и пропустить преследователей. Вскоре пещера стала расширяться. Это чувствовалось по появившемуся эху и охлаждению воздуха. «Наконец-то! — обрадовалась собачка. — Помещение давно пора проветрить. Ага… А вот и удобное укрытие!» В нише, за частоколом сталагмитов поместилась бы и еще одна такая, как сказал бы Брю, «скотинка». Собака залезла в закуток, положила лапы на морду и стала ждать. Хотелось наесться песка: после морковской крови в пасти оставался отвратительный привкус. Хрюря боялась, что ее вырвет.

Колодообразные проследовали довольно быстро. Им надо было догонять Зруюка и угробанов. Хромого, отмеченного ханской милостью, они тащили на себе. К тому же морки переругивались на ходу, не успевая как следует принюхаться.

Зруюк бежал вместе с воинами, несущими в тюках доказательства его славного хапоса — дары поднесенные уклистами. Носилки в каменном коридоре не помещались. Это приводило его в ярость, и он пинал угробанов в зад.

В середине горы два уровня пещер, сходясь, образовывали сводчатый зал. В нем морки устроили передышку. Здесь к Зруюку приблизились два пещерных морка и поставили перед ним третьего — хромого. В носу хромого красовалась обглоданная кость от пожалованной ранее бараньей ноги. «Пень» доложил об успехах в засыпке входа и показал, куда следовать дальше.

Из увешанного гигантскими сталактитами зала вели сразу несколько коридоров. Морки пошли по второму справа, который был пошире. Этот ход приводил на противоположную сторону хребта, который люди-скотоводы называли Топором Тролля. На «лезвие» Топора никто никогда не поднимался: слишком отвесны были его стены. Соседний, еще правее, выход попадал как раз на такой откос, а тот, в который устремились угробаны, скатывался к «обуху» Топора — к подножью, на травянистый склон.

«Проверю тот ход, что поменьше, — решила Хрюря. — Вроде оттуда ветерок дует. А то как бы не подстрелили, когда я взлетать у них под носом буду». Собачье чутье дорогого стоит. Протиснувшись в одном месте через «замочную скважину», рыжуха очутилась на площадке над головокружительной пропастью, в которой посвистывал ветер. Сердце екнуло: взлетать с земли — это одно, а бросаться головой вниз с такой высоты, когда болит плечо — это другое. Хрюря даже попятилась. Но, вспомнив, сколько от нее зависит, решилась. «Хозяин волнуется и ждет», — подумала она, разбегаясь и прыгая.

Как только крылья оперлись на воздух, плечо резанула боль. О постоянных взмахах не могло быть и речи. Собака теряла высоту. «Как же я перелечу через хребет? — испугалось животное. — Мне же надо обратно!» Но мощный порыв ветра решил все иначе. Он подхватил любимицу Олли и понес к морю.

Виндибур не находил себе места: Хрюря не возвращалась.

— Придется мне снова бултыхаться в этом индюкофилине, — пробурчал загробный Брю. — У этого любителя креветок никакого внимания к пассажиру.

— Можешь взять Проглота, — предложил Хрюкл. — Раньше ведь в его подклювном мешке тебе нравилось.

Но паромщик отклонил предложение:

— Спасибо, конечно, за заботу об усопшем товарище, но я со своим на мель не сяду, а твой только о рыбе и мечтает, моллюск брюхоногий.

— Брюхокрылый, — уточнил Болто. Он совсем не обиделся.

Решили, что Брю и Брюгай поищут Хрюрю, а затем полетят предупредить Репейника о возможном выходе морков на побережье. «Будем надеяться, что пока мы ищем вход под гору, ваши товарищи отрежут им путь к побережью», — сказал Бьорг Олли.

Хрюри нигде не было. У засыпанного входа попугай и паромщик нашли только клочок собачьей шерсти и несколько капель крови. «Бедная скотинка, никак эти твари ее в нору утащили, — сокрушался покойный, — провалиться им тар-тарары со своим Зруюком! Ну ничего, Брю Квакл устроит вам такую полундру, жабье семя!» Вернувшись, ничего утешительного Брю сообщить не смог. Олли только сильнее казнил себя, думая, что Хрюря попала в лапы морков.

— Мы знаем, что есть ход, и они уже под горами, — рассуждал Бьорг. — В любом случае, у нас только один путь — под Топор Тролля, на помощь Репейнику. Гномы, вы с нами?

— Под Топор! — потрясая нетеряемой алебардой, вдруг провозгласил Нури.

Его сородичи разом откликнулись:

— Под гору! Под Топор! Смерть моркам!

Теперь, чтобы перебраться через ущелье, нужно было плыть. Олли решил сотворить лодки. Лодочное заклинание нашлось в «Книге полезных вещей», которую Виндибур всегда носил с собой. Лодки получились какие-то неказистые, зато держались на воде.

Гномы с большой осторожностью разместились в подозрительных посудинах. Только Нури держался молодцом — в отличие от соотечественников, вода у него страха не вызывала.

Стараниями Болто получилось настоящее озеро — глубокое, с почти отвесными берегами. Хрюклу не давала покоя одна мысль: «А что будет, когда оно переполнится? Ведь вода течет и течет». Когда подплывали к «донцу» Бутылочного ущелья, Болто разрушил запруду и освободил реку. «Пусть все будет как раньше, — подумал он, — кто мы такие, чтобы мешать природе, нарушая привычный ход вещей?»

К сумеркам отряд выбрался на склон и стал карабкаться вверх. Отыскать заваленный вход под гору оказалось не трудно. Развороченная и разбросанная вокруг земля указывала место.

Вдруг Олли нагнулся и поднял клочок рыжей шерсти. По щеке побежала слеза. «Бедная моя рыжуха», — вздохнул невысоклик. Только он собрался оплакать свою любимицу, как откуда ни возьмись появился Пугай Пита. Малиновая птица с криком «Табань!» спикировала прямо на Нури, усевшись на его алебарду.

Записка привязанная к ноге Пугая гласила, что Хрюря жива, а Пит, вместе с чудесным образом объявившимся отрядом Рыжего Эрла, собирается встретить морков у залива. Теперь нужно было спешить.

План, предложенный Рыжим Эрлом, был прост. Олли и его спутники, пройдя под горой, должны направиться прямиком за морками. Увидев гномов, угробаны не выдержат и постараются напасть первыми. В это время «морские псы» и Эрл ударят сзади. План был хорош, но только в том случае, если морки атакуют, а нет станут отсиживаться в прибрежных зарослях.

Утро садилось росой на одежду и оружие. Стояла тишина. Ветер только еще просыпался где-то у береговой кромки. Полторы сотни гномов неспешно спускались по склону. Капюшоны скрывали лица. Создавалось впечатление, что они спят на ходу. Но на самом деле глаза их горели тысячелетней ненавистью, а каждый мускул был готов к бою. За гномами шли пограничники. Пара невысокликов за остальным воинством совсем затерялась.

Чем ближе отряд подходил к зарослям орешника, тем сильнее чувствовалось напряжение. Казалось, воздух вот-вот лопнет. Олли на всякий случай нащупал свой медальон: «На месте». Он скосил взгляд влево. То же самое проделал и Болто.

Ни один угробан не выдержит вида спокойно шествующего мимо гнома. Во-первых, гнома можно съесть. Во-вторых, у него всегда припрятано что-то ценное. А в третьих, ненависть сильна и взаимна.

Как его не ожидали, а рык атакующих раздался внезапно. Морки выбежали из перелеска так стремительно, словно их стегали сзади плетьми. Только склон слегка замедлил их натиск.

Гномы вздрогнули, но не растерялись, моментально выстроившись в две шеренги, и с криком «Барух Казад!» двинулись навстречу. В этот же момент пограничники распахнули плащи, осыпав нападающих стрелами. Ни один выстрел не миновал цели.

Передние угробаны посыпались на землю, орошая траву черной кровью. Неожиданная готовность переселенцев к бою слегка охладила пыл атаки. Но останавливаться морки не собирались. Зруюк сам вел своих воинов. Огромный, грузный, закованный в броню, хан рубился как мельница, сразу двумя мечами.

Необъяснимый боевой клич за спиной: «Чертополох!», обескуражил врага. Увидев атакующих хойбов, угробаны завыли. Морки всегда воют от отчаяния, особенно когда видят что-нибудь неожиданное и необъяснимое. Пять сотен вооруженных до зубов крупных невысокликов — это было слишком.

«Морские псы» ударили дружно, хотя вид кошмарных созданий ужаснул их. Сам Репейник еле сдержался, чтобы не броситься наутек, но вовремя вспомнил, что он — полководец. Почувствовав замешательство неприятеля, и хойбы, и гномы навалились на морков с утроенной силой.

— Давай, Питти! Нури, кроши их! — орали Олли и Болто, выпрыгивая из-за спин пограничников.

Но вступить в рукопашную им так и не удалось. Зато удалось поджарить кучу врагов, пуская прицельные молнии. Один из зарядов пришелся по Зруюку. Но то ли Олли немного промазал, и молния пошла вскользь, то ли хан оказался еще крепче, чем казалось, но, задымившись, он не упал, как другие, а поскакал на четвереньках, будто обезьяна, вбок по склону, ревя: «Хапос, хапос!» Остатки угробанов бросились за ним в ложбину, отстреливаясь из арбалетов. Разъяренные гномы бросились в погоню.

Хрюря с разбегу прыгнула к Олли на руки, едва не опрокинув хозяина.

— Ну здравствуй, моя красавица! — Виндибур закружился с ней, целуя в нос холодный и мокрый. — Значит, все в порядке?

Собака от радости повизгивала, крутила хвостом и хлопала крыльями, вылизывая невысоклика.

— Насмерть залижет! — хохотал Репейник, пытаясь оттащить бесконечно счастливое животное. — Здорово! Как мы их, а?

— Здорово, Питти, морской волк!

Друзья обнялись.

— А где же Пина?

— Да, где же наша принцесса-фея? — подошел Болто и сильно затряс Питу руку.

— Не оторви, Хрюкл, у меня их всего две! Пина на «Чертополохе». Там, на кораблях, — Репейник махнул в сторону пролива, — у меня еще четыре сотни матросов. Однако, я слышал, мы опоздали. Вы и крепость отстояли, и Горха пленили. Не сбежит?

— Куда ему, — Болто опять расплылся в улыбке. — Он мигает два раза в день.

— Это кто ж его так?

— Сам себя, с помощью Брю. Кстати, а где усопший?

Прихрамывая, подошел Нури, но не поклонился, как принято у гномов, а крепко пожал Репейнику руку.

— По-моему, он в крепость собирался.

Олли вздохнул:

— Он и при жизни-то не сильно делился планами. Эй, Эрл, не видел, куда он делся?

Рыжий Эрл, сидя на земле, оттирал пучком травы меч.

— Гном прав, они со своим Брюгаем в крепость полетели. Он теперь так и норовит к своему подопечному наведаться.

— К Горху что ли? — не понял Болто.

Эрл кивнул.

Пит слушал, слушал и изрек:

— Тут какая-то потусторонняя тайна, факт!