Морской охотник. Домик на реке

3

В брезентовой прозодежде, сшитой на взрослого, с длинной кистью в руках, Коля красил крышу. Железные листы гремели у него под ногами. Он макал кисть в ведерко с парижской зеленью, накладывал жирную краску на промасленное железо и медленно пятился вниз по склону. За его спиной склон обрывался и начиналась пропасть. Но Коля старался не оглядываться. Когда он оглядывался, ему становилось страшно.

В двух метрах от него, так же пятясь и так же размахивая кистью, работал Степочка. Маленький, он совсем тонул в своей прозодежде с засученными брюками и рукавами. В сторону пропасти он даже не косился. Он двигался так уверенно, легко и беспечно, словно ее не существовало.

Они красили весь тот склон крыши, который обращен был к реке. Солнце жгло им спины сквозь брезент. Краску нужно было класть ровно, всюду одной густоты, и это поглощало все их внимание. Прошло больше часа, прежде чем они настолько привыкли к работе, что начали разговаривать.

- Хороший, но странный, - сказал Степочка.

Коля сразу понял, что он говорит про Виталия Макарыча.

- Чем же странный?

- Не странный, а так… Со стариком Архиповым, например, дружит. Ты знаешь старика Архипова?

- Знаю, - сказал Коля, - он нам вчера донес вещи с вокзала.

- Архипов приходит в школу, Виталий Макарыч запирается с ним в кабинете, и они долго разговаривают.

- О чем?

- Ну, это никому неизвестно. Они при немцах по партизанскому делу подружились.

- Архипов был партизаном?

- Не знаю. Был, кажется, связан с партизанами.

- А Виталий Макарыч?

- Витмак партизанил.

- Где?

- Здесь, в городе. Он нездешний, он был учителем где-то в Молдавии. Немцы посадили его в лагерь, но он сбежал, пришел сюда и вступил здесь в партизанский отряд.

- Здешний отряд немцы весь перебили, - сказал Коля. - Восемнадцать человек.

- Витмак был девятнадцатый. Его ранили в правую руку, но он уцелел.

- Один из всех?

- Один. Он перешел через фронт к нашим, там его положили в госпиталь. Пришлось отнять ему руку. Когда он выписался из госпиталя, город был уже свободен, и его прислали сюда налаживать школу.

Работая кистями, они пятились вниз по скату, и пропасть за их спинами все приближалась. Коля чувствовал ее каждым кусочком своей спины и не знал, далеко ли до нее или близко, потому что боялся обернуться. Ему казалось: стоит обернуться, и от страха он рухнет вниз. Он старался только двигаться наравне со Степочкой - не отставать от него и, главное, не обогнать его ни на волос. А Степочка чувствовал себя непринужденно и свободно, как на земле. Он, казалось, даже забыл, что у крыши есть конец. Коля с замиранием сердца следил за ним. Неужели он не оглянется, неужели он сделает еще один шаг назад? Но Степочка не оглядывался. Степочка делал еще один шаг назад, и Коле приходилось делать точь-в-точь такой же шаг.

Наконец, в тот самый миг, когда Коля почувствовал, что никакая сила не заставит его шагнуть дальше, Степочка, надев ведерко с краской на свою длинную кисть, легко зашагал вверх, обходя закрашенную часть крыши. Коля, обрадованный, обогнал его, стараясь как можно скорее добраться до трубы. Там, у кирпичной трубы, за которую можно держаться, он чувствовал себя в безопасности.

- Я, конечно, догадываюсь, о чем он разговаривает с Архиповым, - сказал Степочка, неторопливо приближаясь к трубе по гремящей крыше. - Он кого-то ищет.

- Ищет? - удивился Коля. - Кого?

- Девочку.

- Какую?

- Вот то-то и есть - какую!

- А зачем ему девочка?

- Вот то-то и есть - зачем! Архипов ему помогает искать.

- Помогает?

- Она должна приехать. Я сам слышал, как Виталий Макарыч посылал Архипова на вокзал и велел не пропустить девочку.

- Что же это за девочка?

- Не знаю. Я, конечно, узнал бы, если бы здесь остался. Уж я бы узнал!

- А ты разве здесь не останешься? - спросил Коля.

Степочка ничего не ответил. Он сел рядом с трубой на крышу. Коля тоже сел, держась за трубу. Накаленная солнцем крыша обжигала его сквозь брезент брюк. Внизу перед ними - за площадью, за развалинами домов, за зелеными купами бузины - блестела на солнце река, гладкая и твердая, как никель. У пристани стоял пароход «Иван Мичурин», длинный и узкий, сияя нарядной своей белизной. Слева над рекой висело в воздухе порванное кружево разбитого моста. Справа река делала крутой поворот, расширялась, уходила вдаль до самого горизонта и там, в синеватой, пронизанной солнцем дрожащей дымке, сливалась с низкими полями.

- Как море, - сказал Степочка, смотря направо.

- А ты видел море? - спросил Коля.

- Нет, - сказал Степочка. - И ты тоже не видел.

Действительно, они оба никогда не видели моря.

- Скоро увидим, - сказал Степочка.

- Скоро увидим?

На лице у Степочки появилось важное и торжественное выражение, и Коля понял, что сейчас начнется тот «долгий разговор», который Степочка обещал ему с самого утра.