Морской охотник. Домик на реке

2

Дверь медленно отворилась, и из сеней вынырнул сначала длинный шест с железным крючком на конце, потом появилась седенькая, мокрая, торчащая вперед бородка, и наконец весь Архипов, в огромных болотных сапогах с отворотами, перешагнул через порог. Мокрый от шапки до пяток, он сурово, из-под бровей, взглянул на притихших мальчиков, но заговорил не сразу, так как возился со своим длинным багром, который не помещался в комнате. И, только просунув конец багра в окно, он сказал:

- Ага. Вот вы где!

Степочка засунул руки в карманы и, приподняв маленький носик, смотрел на Архипова независимо, равнодушно, даже надменно. Но Коля, неожиданно для самого себя, так ему обрадовался, что покраснел.

- Вот это хорошо, - сказал Архипов неторопливо. - Вот это правильно. Вот это разумно. Пускай весь город всю ночь не спит, пускай Виталий Макарыч по больницам бегает, пускай милиция на конях скачет, а мы, никому не сказавшись, будем сидеть на острове в пустом доме и у печки греться. Хорошо! Правильно!

Все это он говорил, глядя главным образом на Степочку. Но Степочка смотрел на него спокойно, не мигая. Архипову это, верно, не понравилось, и дальше он говорил, обращаясь только к Коле.

- А ваша мамаша, Марфа Петровна, вас давно уже покойником считает, - сказал он, - и всю ночь до рассвета по городу бегала, надеясь найти ваше мертвое тело.

- Мама не спала всю ночь? - воскликнул Коля в отчаянии.

- И не ложилась. А вы как думали? Вы думали, можно раздеться и спать лечь, когда единственный сынок исчез неизвестно куда и, вернее всего, на мине подорвался?

- На мине?

- На мине, - повторил Архипов строго. - И очень просто. Здесь такие случаи бывали. Немцы, отступая, тут все кругом заминировали, и до сих пор случается - то там взорвется, то здесь. Марфе Петровне так это ясно представилось, что она и Виталию Макарычу про мины говорила и в милиции. Вся милиция со вчерашнего вечера на ногах. Я, конечно, не верил, что вы на мине…

Архипов был единственный человек на свете, говоривший Коле «вы», и Коля раньше замечал это не без удовольствия. Но сейчас от этих архиповских «вы» чувство стыда еще сильнее охватывало его. Что должна была испытать мама, думая, что он подорвался на мине!

- Вы про мину не поверили? - глядя в пол, спросил он Архипова.

- Не поверил. Так и Марфе Петровне сказал: не верю. Как только я узнал, что этот молодец тоже пропал, я сразу догадался: уплыли на челноке. Я много раз с откоса из своей землянки видел, как он бегал в белый домик и возился там с челноком. Чуть стало светать, я надел сапоги, взял багор и побежал за мост вниз по берегу посмотреть, не выкинуло ли где на берег утопленников.

Багор этот у него, вероятно, сохранился с тех времен, когда он работал на сплаве леса. Коля много раз видел у сплавщиков такие багры.

- Утопленников? - переспросил Коля.

- Утопленников, - повторил Архипов. - Потому что под мостом от затонувших быков такое бурление, что даже капитаны буксиров проходят там с опаской. Не зная, не пройдешь. А когда мне один колхозник встречный сказал, что вниз по течению в камыше перевернутый челнок лежит, я больше не сомневался.

- Челнок не потонул? - спросил Степочка с внезапным любопытством.

- Я нашел его тут, за островом, в заводи, кверху днищем. Он застрял на корягах. Я там всю заводь багром переворошил, собирался раздеваться и нырять, да вдруг смотрю: на острове из трубы пустого дома дым валит. А я этот дом знаю. Жить в нем некому, он пустой стоит с того дня, как мост взорвали. Я перевернул челнок, влез, отпихнулся багром - и на остров.

Он еще строже нахмурился и сказал:

- Ну, идемте.

- Послушайте… - начал было Коля. - Вон там в чуланчике…

Однако не кончил, потому что Архипов не слушал его. Приподняв голову, Архипов рассматривал следы пуль на стене. Лицо его стало торжественным и суровым. Внезапно он поднял руку и снял с головы шапку.

- Да, - сказал он тихим, дрогнувшим голосом, совсем не так, как только что говорил с мальчиками, - это то самое место…

Он, казалось, забыл о том, ради чего пришел сюда, и стоял посреди комнаты, разглядывая углы и стены. Коля подождал немного, потом тихо спросил:

- А кто тут жил?

- Лоцман, - ответил Архипов, не глядя на него. - Переводил пароходы через перекат. Лоцман Козиков. В старые времена богатый был человек, пароходы свои имел. У него был самый большой пароход на реке - «Минерва».

- «Иван Мичурин»?

Архипов кивнул.

- В революцию пароходы у него отобрали. Он где-то пропадал, вернулся, женился на вдове лоцмана, поселился на острове и сам стал лоцманом. Потом овдовел. Хорошо реку знал! - Внезапно спохватясь, он прибавил: - Ну, хватит. Идемте, пожалуйста.

- Конечно, надо идти, - сказал Коля. - Но там в чулане… Нельзя же оставить ее совсем одну!..

Архипов сначала нахмурился, недовольный тем, что Коля ему возражает и не сразу идет к дверям. Но внезапно лицо его изменилось.

- В чулане? - воскликнул он в страшном волнении, пораженный догадкой. - Она вернулась?

Коля кивнул головой.

Архипов выпустил из рук багор и кинулся к чулану.

- Тише! - сказал Коля испуганно. - Она больна.

Архипов замер.

- Больна? - переспросил он шепотом. - Очень больна?

- Очень. У нее сильный жар. Иногда она ясно говорит, а иногда путается.

- Но она помнит?

- Помнит? - удивился Коля. - Что помнит?

- Как ждет ее Виталий Макарыч! Как он ее ждет!

- Это ее ждет Виталий Макарыч? Почему он ждет ее?.. Тише, она испугается!

Архипов осторожно приоткрыл дверцу чулана и заглянул в щелку. Сдерживая дыхание, он долго вглядывался, стараясь разглядеть в сумраке лежащую на сундуке девочку.

- Спит, - произнес он наконец шепотом.

Он тихо отворил дверцу и, ступая на носках, чтобы не шуметь, вошел в чулан.

Долго молча стоял он над девочкой, разглядывая ее бледное лицо.

- Как она изменилась! - тихо сказал он.