Моряки идут на лыжах

СЛАВА ПОГИБШИМ ЗА ДЕЛО НАРОДА

Взвились три ракеты. Низко пригнувшись, побежали лыжники через бывшее минное поле. Переверзев сразу же взял влево, прямо на проволоку. Густым частоколом темнела она над головой по крутому склону берега. Позади нее из снарядных воронок выползали на поверхность неуклюжие белые фигуры, размахивая винтовками. Раздирающе выкликали неизменное, тупо заученное заклинание: «Русс, сдавайса!».　

— Гранаты! — ответил на вражеское предложение Переверзев. И посыпались через снежные сугробы гранаты. Вражеские крики в воронках смолкли. Но и с берега полетели ответные гранаты.　

Лыжники уже проскочили под самую проволоку и методически забрасывали гранатами ее и воронкообразные убежища за нею. Переверзев, вырвавшись немного вперед, бросил одну гранату, другую. Он занес уже руку, чтобы швырнуть третью, как вражеский «Суоми» подрезал ему обе ноги. Взмахнув руками и обронив ушанку, Переверзев прыгнул в последнем отчаянном усилии достигнуть проволоки и упал на нее всем своим телом. Только тогда заметили, что висит Переверзев на необыкновенной странной проволоке-спирали, подвешенной на колышках над поверхностью земли. По этой спирали и проходил электрический ток. Чепрасов поспешил оттянуть от нее других смельчаков. Скомандовал:　

— Бить по спирали гранатами! До полного разрыва.　

И снова полетели гранаты, разрываясь в гуще металлических проводов, отрывая их от земли вместе с кольями креплений.　

Образовались узкие проходы в проволочном лабиринте. Кое-кто из лыжников уже полз в эти проходы.　

Моряки вступили на заветный каменистый неприятельский берег.

Белофинские укрепления. Спираль Бруно.

За ними к проволоке и берегу подтянулась небольшая группа особого батальона с командирами Далматовым и Грибовским. Несмотря на большие потери, морская пехота отчаянно дралась, продвигаясь и не отставая от своих балтийских соратников. В эту решительную и тревожную для него минуту противник ввел в бой все свои наличные живые и огневые силы. Неистовый монотонный грохот стоял в воздухе, не прерываясь ни на минуту. По выходящей к берегу горсти героев били с короткой дистанции станковые пулеметы, автоматы «Суоми», минометы, гранатометы и снайперы. Слева продолжал неистовствовать Бьеркэ. С точностью часового механизма работали батареи Савина и Шура-Буры по оборонительным позициям на берегу и по нагорной деревне Муурила.　

После трагической и геройской гибели Переверзева командование взводом принял командир гранатометного отделения Пушкарев. Вражеский пулемет безумолку строчил по проволоке, по крутым выходам на берег. Гулко щелкали пули, певуче разлетаясь в стороны. Проклятый пулемет сковывал действия взвода.　

— Мамонов! — обратился Пушкарев к своему гранатометчику, — достанете? Так заткните ему глотку…　

Краснофлотец Мамонов, один из лучших наводчиков отряда, утвердительно кивнул головой.　

— Точно, — сказал Мамонов: — угол 29, прицельная трубка 5.　

Он подполз к гранатомету, направил его по сделанному расчету и выпустил гранату.　

— В точку! — одобрил Пушкарев, когда вслед за далеким взрывом гранаты смолк надоевший пулемет.　

— Я всегда так, — скромно отозвался на похвалу командира Мамонов.　

Под защитой меткого огня Мамонова и других лыжники карабкались по взгорью. Белофинны, отчаянно защищаясь, покидали ближайшие укрытия в воронках, в ледяных гнездах и отходили к опушке леса, откуда по наступающим велся еще более сильный снайперский и пулеметный огонь.