Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь

Трагик встречается с комиком

Нет такого человека, который бы не любил анекдотов — про Василия Иваныча с Петькой, очередного президента, разумеется, и про мужа, что вернулся из командировки, а там… Ситуационные, чернушные, абстрактные и даже те, которые строятся только на игре интонации — все хороши.

Но заметьте, что практически нет узкопрофильных образцов устного народного творчества — про врачей, переводчиков. Нет, про пьяного слесаря и чукчу-хирурга, который «ничегонепонимает», еще услышать можно, но чтобы так многосерийно…

А вот театр и тут на привилегированном положении. Все-таки прав был Чехов, который отмечал в своей пьесе «Чайка», что «артистов у нас любят больше, чем купцов». Любят, а поэтому и сочиняют про них анекдоты. Причем кто сочиняет? Да сами же артисты или те, кто бродили и бродят за кулисами и фиксируют, как

ТРАГИК ВСТРЕЧАЕТСЯ С КОМИКОМ

Печень актера — В рай артисток не пускают — Сосульки, на выход! — Наказание для Софи Лорен — Контрольный выстрел в режиссера — Гамлету лучше не мешать — Гримуются, как говны

Театральный анекдот бывает массовый и узкопрофильный. А это значит, что следует знать специфические термины кулис, в противном случае вы рискуете в театральном обществе, где рассказывается анекдот, иметь бледный вид и переспрашивать: «А что это такое?» Так вот, объясняю, что:

Доска объявлений — это такое место, где в театре вывешиваются распределение ролей, расписание спектаклей, репетиций и приказы.

Монты — это рабочие сцены, юридическое название — монтировщики.

Гримоваться — гримироваться.

Заряжаться — готовиться к выходу на сцену за кулисами.

Оправдать действие — внутренне прожить ту или иную ситуацию на сцене.

Итак, встречаются в море две акулы — одна плывет со стороны Турции, другая — со стороны Сочи, где работники подмостков поправляют испорченное за сезон здоровье в известном санатории «Актер».

— Ну как дела? — спрашивает та, что из Сочи.

— Потрясающий улов — новые русские! Они такие гладкие, жирные, сочные. Объедение! Ну а у тебя-то как?

— Да не говори, подруга. Актеры эти, тьфу, народ костлявый, тощий, смотреть не на что. Правда, зато печень…

А вот совсем короткий образец, прямо как в сказке, но весьма едкий. Пошел артист в лес. Встретил там медведя и первый раз в жизни закричал собственным голосом.

В театральном анекдоте очень важное место занимает интонация. Если она невыразительная, то анекдот не звучит. Например, такой. Сидят в театральном буфете два старых артиста — комик и трагик. Комик говорит (высоким, жизнеутверждающим голосом):

— У нас в театре кошмар. Ну болото сплошное. Черт-те что творится. Никаких новых работ. Но самое обидное — никто не помнит!

А трагик ему вторит (как и положено басом, мрачно):

— Да, в театре кошмар. Ну болото сплошное. Черт-те что творится. Никаких новых работ. Но — помнят! Не забыли.

Два артиста после спектакля закрылись в гримерке и решили выпить. Налили. И один другому говорит:

— Ты такой гениальный артист. Ну нет такого артиста, никто в подметки тебе не годится. Что там наш народный, он никогда так паузу держать не сумеет, как ты. Выпьем за тебя.

Выпивают. Наливают по новой. И этот же артист продолжает:

— Ну а теперь ты говори про меня.

Ни один театральный анекдот не обходится без того, чтобы не отразить тонкие взаимоотношения артисток. Гримерка. Две актрисы готовятся к спектаклю. Одна, глядя в зеркало, говорит:

— Слушай, Зин, я тут сон видела. Такой страшный. Будто умерла я и попала на тот свет. А там у врат рая встречает меня апостол Петр. И говорит: «Тебе, матушка, сюда нельзя: грешна, на сцене играла, лицедействовала. Твое место в аду». «Как же? — говорю. — А вон же, вон у вас в раю Зинка! Она же тоже актриса». А он мне отвечает: «Зинка? Да какая же она актриса?»

Артист ходит за кулисами. Заряжается перед выходом на сцену. Он весь сосредоточен, на лице — глубочайшая внутренняя работа, борьба, драма, трагедия — все переживается в последние минуты. Он углублен в себя и что-то серьезное бормочет, очевидно, повторяет текст. Голос помрежа в репродукторе:

— Сосульки, на сцену!

Народный артист попадает в ад. Его встречает сатана.

— Ой, народный артист, как я тебя люблю! Я все твои фильмы знаю, спектакли. Как хорошо, что ты пришел. Но, знаешь, не могу тебе помочь попасть в рай. Единственное, что могу для тебя сделать, — это выбери сам себе наказание.

Пошел артист по аду искать наказание полегче. Заглянул в одну комнату там, о ужас! — на сковородках жарят. В другой — разрывают на куски, в третьей — вообще кошмар, не поддающийся описанию. Кругом стоны, крик… И вдруг в одной из дальних комнат артист увидел в приоткрытую дверь, как здоровенный волосатый мужик насилует Софи Лорен.

— О, вот это наказание для меня, — говорит артист сатане.

— Извини, дорогой, не могу. Это наказание для Софи Лорен.

Любят актеры друг друга — просто сил нет. В результате взаимного притяжения рождаются анекдоты, которые можно отнести к черному юмору.

Один актер звонит другому:

— Ну как дела? Что новенького?

— Ты Петрова из Малого помнишь?

— Ну помню. А что?

— Тут вышли с ним на сцену, он на оголенный провод наступил. Сгорел в один момент. Кучка пепла только осталась.

— Да? Ну и как оправдал?

Очень много анекдотов на тему вечно конфликтующей пары артист — режиссер.

Актер на приеме у психолога. Тот спрашивает:

— Ну вот допустим, у вас в руках пистолет, перед вами режиссер и ваша теща. В кого вы стреляете?

— Ясное дело, — отвечает тот, — в режиссера.

— Хорошо, второй выстрел. В кого стреляете?

— В режиссера.

— Но почему?

— Контрольный выстрел.

Режиссер спрашивает актера:

— Ну, что вы делаете в этой сцене?

— Что я делаю в этой сцене?

Режиссер:

— Я первый спросил.

Столичный режиссер приезжает в провинцию ставить «Гамлета». Труппа на гастролях, и директор театра ведет режиссера в фойе посмотреть портреты актеров и по ним выбрать действующих лиц. Режиссер останавливается возле одного снимка:

— Потрясающая фактура. Какое лицо. Вот — Гамлет.

— Я вам не советую, — говорит директор.

— Да что вы? Только он должен играть в моем спектакле!

Начались репетиции. Режиссер умирает от восторга: так хорошо репетирует артист. И вот премьера. Открывается занавес, на сцене — Гамлет, который вместо шекспировского текста, начинает нести что-то невнятное: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу». Кривляется.

— Дайте занавес, занавес!

Режиссер в панике несется за кулисы.

— В чем дело? Ведь вы так прекрасно репетировали.

— Значит, так, господин режиссер. Когда вы репетировали, я вам не мешал.

Артист подходит к доске объявлений. Читает:

— Вторник — свободен, среда — свободен, четверг — свободен. Пятница — о, совсем свободен.

Было бы ужасной несправедливостью, если бы театральные анекдоты сводились только к господам артистам, режиссерам и их непростым взаимоотношениям. Такой несправедливости театр перенести не может, поскольку уважительно относится ко всем работникам сцены. Поэтому есть анекдот, например, про монтировщиков, который звучит в виде вопроса:

— Чем отличается молодой монт от старого?

Ответ:

— Молодой, когда падает с колосников, кричит: «Ё… твою мать!» А старый, когда летит, кричит: «Го-ло-вы!»

Возникает вопрос — почему именно головы, а не руки и ноги? Такой вопрос может возникнуть только у нетеатрального человека, ибо театральный знает, что на сцене нужно беречь прежде всего головы, когда меняют декорации и они гильотинами падают сверху.

Не забыты, между прочим, даже театральные уборщицы, которым в анекдотах отводится роль великих критиков.

Уборщица тетя Маша утром моет коридор и собирает после вчерашней премьеры, закончившейся грандиозным банкетом, бутылки. И ворчит:

— Ох, уж эти артисты, мать твою так. Нагримуются с утра и ходят, как говны…

Нужно ли с ней спорить по этому поводу?

Даже зритель, и тот нашел свое место в анекдотическом эпосе. Первый звонок, билетеры открывают зрительный зал и видят, что прямо в центре партера развалился человек.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — трясут они его. Тот в ответ только мычит. Бегут за администратором. Тот:

— Товарищ, покиньте зал.

В ответ по-прежнему мычание. Приводят наконец милиционера. Тот сурово трясет лежащего, как грушу:

— Гражданин, покиньте зал.

Опять невразумительное мычание.

— Да кто вы в конце концов? Откуда?

И тот со стоном:

— С балкона…