Мой бывший враг

25

И чему я удивилась – всегда же знала, кто в друзьях у Шаламова. Просто не подумала. Забыла. Ну и его в последнее время было совсем не видно с этими мажорами.

– Знакомьтесь, кто незнаком, – с деланной беззаботностью провозгласил Шаламов. – Это Вера и Таня, прошу любить и жаловать. Это – по часовой –Никитос, Влад, Клео, Лена, Гарик.

Белобрысый Влад и жгучая брюнетка Клео были парой. Они и в универе всегда демонстрировали любовь, а тут Клео сидела у Влада на коленях, а он её, не стесняясь, тискал и наглаживал. Высокие, короче, отношения. Мне не понять.

И если парни хотя бы попытались изобразить какое-никакое дружелюбие, то эти обе красотки состроили такие мины, будто мы тут, две немытые крестьянки, к барыням за стол подсели. Особенно Свиридова.

С тех пор, как я ей пригрозила, что подам заявление в полицию, она притухла. И мы, в общем-то, с ней даже не пересекались. Виделись мельком в столовой, в холле, возле универа, но обе делали вид, что друг друга не замечаем. Не думаю, конечно, что мои угрозы так на неё подействовали. Скорее уж головорезы Руслана, ну то есть чоповцы. Наверняка же её дружки, те несчастные гопники на форестере, рассказали, кто и за что их отделал.

Но сейчас мы с ней столкнулись нос к носу. И игнорировать друг друга стало, конечно, затруднительно. Пару минут она разглядывала меня сантиметр за сантиметром. В другой раз я бы обязательно прокомментировала такой пристальный интерес к своей персоне, но после предательства Рощина чувствовала себя не просто несчастной, а какой-то выдохшейся и полуживой.

Потом Лена потянулась к Клео, а та наклонилась к ней навстречу. И обе, не сводя с меня взгляда, стали перешептываться, фыркать и посмеиваться. Наверное, они думали, что здорово меня уязвляют. Но на самом деле мне было глубоко плевать на их ужимки. На фоне моей личной драмы их потуги обидеть меня казались такой ничтожной мелочью, что и реагировать не хотелось.

Официант принес нам с Веркой два коктейля, которые, видимо, заказал Шаламов.

Я обратила внимание, как сильно нервничала Верка, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ещё и дружки Шаламова доставали её расспросами. И вот вроде ничего откровенно оскорбительного они у неё не спрашивали. Просто интересовались учёбой, ну и так всякими мелочами. И ничего из ряда вон ей не говорили, но что-то такое витало в воздухе.

Не знаю, как объяснить, это было исключительно на уровне ощущений. Словно они что-то знали, чего не знала она, и между собой втихую переглядывались и посмеивались, а все их вопросы, вроде как абсолютно невинные, казалось, имели какой-то издевательский подтекст. Ну, или моя подозрительность уже превратилась в паранойю.

Впрочем, позже я убедилась, что так оно и есть. Парни вели себя всё развязнее и наглее, их реплики становились беспардоннее, а эти две подруженции – Клео и Лена – над каждым словом прыскали.

И всё это было как-то завуалированно, что особо и не предъявишь – как бы не за что, но в то же время оскорбительно.

Я-то уж знаю на собственном опыте, каково это – когда над тобой исподтишка посмеиваются, а ты даже не понимаешь, над чем именно. А начнешь высказывать – тебя же ещё истеричкой выставят.

– Пойдем отсюда? – прошептала я Верке на ухо.

Она качнула головой, ответив мне так же шепотом:

– Я хочу поговорить с Артемом. Мне надо… Жду удобного момента.

И тут вдруг Гарик спросил у Фили, какой размер лифчика она носит. Все хохотнули и с азартом уставились на Верку.

Даже меня это вывело из транса. Я возмущенно воззрилась на Шаламова – какого черта он весь вечер молчит? Пригласил девушку – так, по крайней мере, уважай её! Или он это специально? Меня вдруг осенило: неужто он привел её на потеху своим дружкам? Ведь тут явно что-то было не чисто.

Но Шаламов, по ходу, вообще ничего вокруг не замечал, не видел и не слышал. Он сидел и давил мрачным взглядом ту свою преподшу. Ревновал, что ли? Но зачем тогда, черт побери, позвал сюда Верку? Думал, что преподша будет ревновать взаимно, увидев его с Филей? Вот же подлец!

Свиридова, кстати, тоже просекла это, но напустила на себя фальшиво-беззаботный вид и принялась ещё громче смеяться над издевками в сторону Филимоновой.

– Верунчик, – не отставал Гарик. Ему, очевидно, нравилась Свиридова, вот он и старался больше всех, прямо из кожи вон лез. – Ну, скажи. Ну чего ты так застеснялась, детка. Первый? Второй?

– А тебе какая разница? – подала я голос.

– Интересно, – промурлыкал он.

– Может, лучше твой размер обсудим? – разозлилась я.

– О-о-о! – протянули возбужденно парни.

– Размер мозга, – уточнила я. – По-моему, он у тебя с фисташку.

– А ты и впрямь борзая, – хмыкнул он беззлобно. И снова переключился на Филимонову. Далась же она ему! – Верунчик, ну что? Утоли наше любопытство? Какой у тебя размер?

И он поднес руки к своей груди и изобразил в воздухе, будто их сжимает.

– Нулевой стремящийся, – выдала Клео, и все громко захохотали.

И Шаламов наконец очнулся. Оторвался от созерцания преподши и окинул взглядом компанию.

– Что?

Я метнула в него ненавидящий взгляд. Верка же чуть не плакала. В классе она всегда так шустро парировала нападки, а тут… при нём… терялась и бледнела, будто другой человек.

Шаламов тоже заметил её несчастное лицо. Подсел к ней, приобнял за плечи.

– Вер, ну ты чего? Что случилось? – посмотрел на неё прямо с такой искренней заботой, будто не видел, что творится.

– Да ничего, – покачала она головой.

Ну а я молчать не собиралась.

– А ты Гарика спроси. И вообще, ты зачем нас… её позвал?

Шаламов обратился к Гарику:

– Что ты ей сказал?

– Да ничего, – улыбнулся Гарик, правда, улыбочка вышла нервная. – Просто спросил, какой у Веры размер… бюста.

– Ты дебил, что ли? – нахмурился Шаламов.

– Да что такого-то? Мы же просто прикалывались, ну. Ты чего завелся, Тёмыч? Чего ты вообще сегодня не в себе?

Шаламов стиснул губы, будто хотел сказать что-то резкое, но сдержался. Потом повернулся к Филе:

– Вер, хочешь пойдем потанцуем?

Внизу как раз играло что-то лиричное, и Верка после его слов моментально воспрянула духом. И даже порозовела вся от удовольствия и смущения. Бедная…

Я решила, что обязательно ей расскажу правду, но чуть позже. Когда уйдем отсюда.

Вера выбралась из-за стола, сунул мне свой клатч и телефон, взяла его под руку. Но, сделав несколько шагов в сторону лестницы, они остановились. Шаламов ей что-то сказал, наверное: подожди. Ну или типа того. Потому что она осталась на месте, а он снова подошёл к нам. Расставив руки по краям столешницы и опершись на них, он наклонился к Гарику и сказал:

– Попробуй ей ещё ляпнуть что-то такое. И про… – он посмотрел на меня, – сам знаешь что… тоже чтоб ни слова.

Он вернулся к Вере, и они вдвоем пошли вниз.

Я почти уверена была, что эти придурки начнут теперь цепляться ко мне. Но нет. Они недоуменно переглянулись между собой и дальше разговаривали так, будто меня здесь вовсе нет.

– Что это с ним? Может, он реально с ней замутить решил?

– Я тебя умоляю, – скривилась Свиридова, хмыкнув: – Шаламов с этой матрешкой? Прикалываешься? Да он просто пожалел бедную овечку.

– Ага, сейчас пойдет её утешит, – с насмешкой поддакнула Клео. – Бонусом к ставке.

– Ну а чего нет-то? Если вон Самарина его бортанула.

Они все покосились туда, где сидела преподша. То есть они все тоже в курсе? Но меня больше взволновала фраза «бонусом к ставке». Что, вообще, это значит? Явно же что-то дурное. Мне хотелось возмутиться, высказать им, какие они больные уроды, но ещё больше хотелось понять, в чем дело, и я пока промолчала, продолжая внимательно слушать их разговор.

– Или она его тогда уж. Так-то матрёшка эта вполне себе зачётная. Я б с такой тоже утешился, – изрек… Никита, кажется. – Если не придираться, то вообще очень даже ничего.

– Несмотря на нулевой стремящийся, – хохотнул Гарик.

– Ну… если с натяжечкой, то да, ничего, под пиво покатит, – протянула насмешливо Свиридова, мстительно косясь на меня. – Не прям ах, но была-то вообще чучело. Помните? Без содрогания не взглянешь. Я даже поначалу сочувствовала Шаламову, как ему, бедному, такое убожество терпеть рядом с собой… Кстати, мы там на что спорили-то, кто помнит?

Парни шикнули, указав кивком в мою сторону. Типа, молчи, здесь лишние уши. Но она, похоже, именно для меня всё это и говорила.

– Шаламов поспорил на Верку? – ужаснулась я.

Никто из парней не отвечал. Ну, конечно, он же велел помалкивать. Впрочем, мне и так стало всё ясно.

– Ну вы и твари, – взяв свою и Филину сумки, я поднялась с дивана. – И Шаламов ваш – урод.

Свиридова, глядя на меня, довольно ухмыльнулась.

– А вы, такие наивные, думали, что Шаламов всерьез будет с этой страшилкой неотесанной…

Она не договорила, потому что к столу подбежала Верка вся в слезах. Схватила меня за руку и надрывно произнесла:

– Уходим отсюда! Скорее!