Мой самый-самый бывший

30. Лиза

30. Лиза

За окном проносятся деревни, горы, поля. Родная до боли дорога. Узнаю примелькавшиеся домики, вековые, выкрученные ветром деревья, магазинчики, заправки. Сколько раз мы ехали с мужем по этому шоссе в город и обратно. Не счесть.

С друзьями, с детьми, вдвоем...

И сейчас эти воспоминания лавиной накрывают. Мелькающие памятные фотокарточки того, что было с нами в пути. Песни, ссоры, смех, улыбки, философские разговоры, сплетни, игры с детьми, молчание. У нас все было - и хорошее, и плохое. Разное.

Такая пестрая жизнь, которую сейчас невыносимо жалко.

В какой-то момент настолько забываюсь, что чуть не делюсь с мужем своими ощущениями. Но вовремя прикусываю язык. Всю дорогу мы молчим. Лишь звуки мелодий, льющихся из динамиков, разбавляют тягучую многозначительную тишину между нами, и взгляды наши иногда предательски пересекаются в отражении зеркала заднего вида.

И каждый раз я трусливо первая отвожу глаза.

Чтобы как-то отвлечься, утыкаюсь носом в телефон. Ловит здесь откровенно так себе. Дорога по горкам: то вверх -то вниз, и каждый раз приходится ждать, когда машина проскочит низину. Вспоминаю, что не заехали в школу сегодня по поводу детских документов, хотя я хотела. Пишу завучу. Я состою в родительском комитете, и потому у меня есть полный набор необходимых контактов. Мне везет, Лилия Сергеевна оказывается на месте, обещает передать мою просьбу секретарю, а еще через минут двадцать отписывается, что завтра утром документы можно будет забрать.

Ее вежливо-настойчивые вопросы в духе "как-это-вы-переезжаете" игнорирую. Благодарю.

Дальше лезу за авиабилетами и покупаю три: себе, Алисе и Лёвке. Назавтра в 14:30 из Минвод. Кнопку оплатить нажимаю с пятисекундной задержкой, сильно прикусив нижнюю губу.

Ну вот почти и все, да?

Мы столько лет создавали, строили нашу жизнь, а разобрали ее по кирпичикам меньше, чем за неделю.

В очередной раз поднимаю взгляд на мужа. Наши глаза опять скрещиваются в отражении зеркала заднего вида.

Простреливает секундной жгучей болью. Нестерпимой. Черт, Сашка такой...Сердце сжимается в тоскливом томлении, игнорируя любые доводы рассудка. Но это лишь миг. Я опять первая отвожу глаза.

Интересно, будет время, когда я перестану так реагировать, чувствовать это к нему? Сейчас мне не верится, что это возможно. Никогда.

Несмотря на измену, предательство, несмотря на боль, что он мне причинил, на кровоточащую рану внутри, он все равно самый родной мужчина для меня. Это не умирает так, в одночасье.

Перевожу взгляд с экрана телефона на мелькающие заснеженные поля за окном. Надо бы сказать мужу, что купила билеты, проносится в голове, но я почему-то молчу.

Отворачиваюсь. Снова утыкаюсь в телефон, вспоминая, чем еще можно себя занять. Мы проехали почти половину пути, осталось еще два часа.

Через некоторое время Сашка притормаживает и выкручивает руль, заезжая в карман "нашей" заправки, на которой мы практически всегда останавливались по пути в Минводы. Пили кофе, ели фаст фуд, а также выпускали из машины начинающих поднывать детей. Здесь большой трафик, всегда свежие хот-доги, вполне вкусный кофе и деревянные столы со скамьями в отдалении, за которыми можно перекусить.

- Будешь что-нибудь? - голос мужа после долгого молчания звучит сорвано и хрипло.

- Мне от тебя ничего не нужно, - упираюсь лбом в окно.

В ответ мне летит беззвучное "бл...", и Сашка от души хлопает дверью, покидая салон. Обвожу пальцами по стеклу его высокую удаляющуюся фигуру.

Я ведь завтра улечу...Боже...Паника начинает накатывать...Как это вынести все, а?

В машине так пусто без мужа. Ежусь, пока его жду. Минут через пять Сашка показывается в стеклянных дверях маркета. В руках у него два стаканчика кофе и два хот-дога. Мой выпад он ожидаемо проигнорировал. Муж молча садится в машину и отгоняет ее в сторону. Выключает двигатель, оборачивается ко мне. Смотрит в упор. Тягучая пауза повисает.

- Пошли, Лиз, за столом посидим, позавтракаем, - предлагает муж через несколько томительных секунд с нажимом. Заранее готовится к тому, что откажусь.

- Я же сказала, что не хочу, - упрямлюсь, хотя пахнет кофе и хот- догами умопомрачительно.

Я ведь вчера вообще не ела. И не завтракала утром. Понимаю это только сейчас. Желудок жалобно урчит.

- Ты когда ела? - хмурит Сашка светлые брови, похоже, подумав о том же, - Ты ведь вчера не выходила из спальни.

- Теперь ты решил обо мне позаботиться?! Спасибо, уже все, что мог, сделал!

- Да блять! - это уже вслух, и Сашка второй раз с грохотом хлопает дверью, выходя из машины, прихватив с собой стаканчик кофе и хот-дог.

Наблюдаю, как идет к дальнему столику, садится на скамейку. Он так взбесился, что это ощущается в каждом шаге, движении, повороте головы. И почему-то от этого хочется улыбаться. Впервые за последние сутки. Пусть это больше злорадство, но хоть какая-то условно положительная эмоция. И я жадно цепляюсь за нее. Замечаю вдруг, что на улице вовсю светит солнце, припекая, что небо ультрамариновое, что белоснежный снег блестит, и что... это ведь мои последние часы с мужем перед самолетом. Да и вообще в статусе его жены. И что мне все равно хочется провести их вместе. Пусть и доводя друг друга - пообщаться по-другому сейчас вряд ли получится. Да и смысла нет. Но это все равно повод разглядывать его лицо, запоминая, слушать, смотреть прямо в глаза.

Когда еще я так смогу теперь?

Не анализирую, не думаю больше - просто забираю свой кофе и хот- дог с переднего пассажирского сидения и выхожу из машины.

Сашка поворачивает голову в мою сторону. На лице искреннее удивление, которое он пытается скрыть. Никак не комментирует, когда сажусь напротив. Только смотрит исподлобья в упор с болезненным интересом. Делаю вид, что мне плевать на его внимание - принимаюсь за хот-дог.

Солнышко припекает макушку, от подтаивающего снега веет свежестью, чирикающие птички дополняют идиллическую картину и, если бы не наша ситуация и никуда не уходящая, ноющая словно зубная, боль, я бы решила, что это просто прекрасное утро.

Сашка напротив быстро расправляется со своим хот-догом и лениво потягивает кофе. Вид у него так себе. Серый, замученный. Он то и дело трет лицо и красные, воспаленные глаза. Не то, чтобы мне было не плевать на его самочувствие, но он все-таки за рулем. А я пока не планирую умирать...

- Что? Вырубает? - интересуюсь холодно, когда он зевает в третий или четвертый раз.

- Нет, нормально, - щурится от солнца, отвечая.

- Выспался что ли? Совесть не мучила? - тут же не могу сдержать сарказм.

В ответ ожидаю зеркальной нападки, но...Сашка вдруг расплывается в усталой улыбке, собирающей морщинки вокруг его лучистых серых глаз, от чего я разом тушуюсь. На данном этапе я готова ругаться, плакать, игнорировать, орать…

Но улыбка - это вдруг слишком интимно, больно. Слишком близко к тому, что было между нами раньше, и так недоступно сейчас.

- Лиза...ты как всегда... - качает головой муж, смотря на меня поверх бумажного стаканчика с кофе.

Делает большой глоток и достает и кармана джинс помятую пачку сигарет.

Неожиданно!

- И с каких это пор ты куришь и даже покупаешь? - вздергиваю брови удивленно, пока Сашка чиркает зажигалкой и сильно втягивает небритые щеки, раскуривая.

- Я не покупал. Вчера Вахтанг утром дал, когда детей отводил к ним, - отвечает муж ровно, выпуская в сторону от меня дым.

- М-м-м…Ты им сказал? - прикусываю губы, вертя свой стаканчик кофе в руках.

- Еще нет, - Сашка мажет по мне напряженным взглядом, - Хочешь сама сказать?

- Придется прощаться все равно, наверно, да, сама. Вечером забирать будем детей - вместе поговорим...

- Ок.

Повисает тяжелая пауза. Давит. Действительность опять падает сверху бетонной плитой и размазывает нас обоих. Хочется хоть как-то ее стряхнуть.

- Дай мне тоже сигарету, - киваю на пачку, лежащую около Сашки на столе.

У мужа на миг натурально округляются глаза.

- Лиз, на хрена? Ты ж даже не пробовала.

- Пробовала, - хмыкаю, пряча подбородок в ворот куртки, - Еще в школе просто из любопытства, потом уже осознанно пару раз курила в клубах, когда на сессии по заочке ездила, уже когда с тобой жила. Знаешь, все эти мамские будни так утомляли. Хотелось напиться и начудить. Чудить, как ты, трахая знакомых, я не умею, так что приходилось просто баловаться тайком сигаретами.

У Сашки вытягивается лицо. В глазах неверие, и мне это неожиданно до чертиков приятно. Оказывается, это классно иногда - потрясти запылившимся скелетами в шкафу. Пусть даже такими безобидными.

- Ты это серьезно сейчас?

- Абсолютно, - дотягиваюсь до пачки сама.

- Но почему ты ничего не говорила? Ну то есть...Смысл скрывать?

- Как почему? Ты всегда ныл, что курящие женщины - это ужасно. Я не хотела давать тебе повод мне лекции читать. Так что вот так, - улыбаюсь, доставая сигарету из пачки, - Ни один ты у нас врешь ради своего удобства и блага семьи, да, Саш?

У мужа как-то странно сверкают глаза в ответ, взгляд жадно впивается в мое лицо.

- Засчитано, - коротко комментирует, чиркая зажигалкой и поднося ко мне неверный язычок пламени.

Прикуриваю. Горький дым обжигает легкие, горло першит, начинают слезиться глаза, но я умудряюсь удержаться и не закашляться, пока встаю из-за стола. У меня временный передоз общения с мужем. Его внимательный глубокий взгляд словно гарпуном попадает прямо в открытую рваную рану. Больно. И я сбегаю от Сашки обратно в машину. Прячусь там.

***

Два часа, проведенных у Юли Сазоновой в конторе, оказались настоящим мучением. Этот ее деловой бодрый тон вперемешку с сочувствующими взглядами и вопросами невпопад о личном.

Вы привезли перечень имущества?...Лиз, а детям сказали уже?...С кем остаются несовершеннолетние?...Надо вот тут подписать...Ребят, не мое дело, но что случилось?...Саш, тебе надо оформить доверенность...Боже, поверить не могу, вы окончательно убили мою веру в брак...Теперь идемте вместе к нотариусу, Ивану Константиновичу, он в соседнем офисе на этом же этаже…

И так бесконечно. А-а-а-а!!!

Я потихоньку сходила с ума, только и думая, когда же Юля нас отпустит. Договоры, доверенности, нотариус, подписи, подписи, подписи...

Ситуация еще усугублялась тем, что Сашка вообще отказывался говорить. Он занял самое дальнее кресло у окна, демонстративно скрестил руки на груди, широко расставил ноги и с видом хмурого истукана переводил недобрый взгляд с Юли на меня и обратно, периодически отфутболивая от себя Сазонову фразой "это всё к Лизе".

И потому мне приходилось говорить и говорить.

Про детей, квартиру, дом, машины, бизнес. Впрочем, от мужа мне ничего не было надо. Я хотела себе лишь его двушку в Москве, чтобы нам с детьми было где жить, и свой Вольво. Все.

Гостиничный комплекс - чисто Сашкино детище, вот пусть он им и подавится. Наш дом в Домбае мне тоже не нужен. Правда, и предложение Юли продать его чужим, чтобы поделить деньги, воспринималась каким-то кощунством.

За деньги я в принципе как-то не переживала. Мне достаточно будет Сашкиных алиментов, остальное я смогу заработать себе сама. Если что-то случится, у меня есть моя семья.

Да и Сашка…

Я не могла представить себе, чтобы в материальной помощи, если что, он мне отказал.

В общем, получался довольно щадящий вариант развода с точки зрения финансов для моего мужа. И может именно поэтому он не встревал в наш с Юлей разговор. Молчал, наблюдал и слушал со скучающим видом.

А еще все документы Сашка подписывал принципиально только после меня, наглядно демонстрируя, кто здесь инициатор всего происходящего. И, конечно, при каждой подписи не забывал опалить меня тяжелым многозначительном взглядом.

Наконец все документы были оформлены, заявление подано через онлайн сервис, Юля пообещала прислать все бумаги мне в Москву через три месяца, вежливо предложила нам кофе, мы вежливо отказались и покинули давящие белые стены ее юридической конторы.

Вырвавшись на улицу, замерли вдвоем на тротуаре. Переглянулись. Домой?

Внутри тарахтело так, будто все винтики расшатались. Чувства мои были растерзаны еще вчера, мозг основательно изнасилован сегодня. Странное состояние непонятной, подступающей истерики. Мы правда сделали это? Боже...Я стояла, пялилась на Сашку и поверить не могла...

У него тоже было очень странное выражение лица. Растерянное, задумчивое, отстранённое и одновременно глубоко внутри серых глаз чудился такой же звенящий надрыв, как и у меня.

Это сложно - вот так сходу поверить, что всё... Конец.

- Давай зайдем - поедим, - Сашка проводит пятерней по затылку, кивая на грузинский ресторанчик за моей спиной.

- Мы ели хот- доги, - вяло сопротивляюсь.

- Я не наелся, пошли, Лиз, - он уже шагает в сторону кафе, - А потом сразу к дедам за детьми.

Мысль, что сейчас придется объясняться с Алиской, Левкой и Сашкиной мамой с Вахтангом откровенно пугает. И я малодушно соглашаюсь оттянуть этот момент.

- Ок, давай...

Сашка по привычке хватает меня под локоть на пешеходном переходе, но я резко отшатываюсь от его руки, будто меня огрели плетью, и муж тут же отпускает. Мажет по мне хмурым взглядом, сжимает челюсти.

- Извини, - глухо.

Не отвечаю на это ничего. Молча быстрым шагом идем к кафе. Бок о бок. Избегая смотреть друг на друга. Будто боимся обжечься друг об друга.