Мой самый-самый бывший

61. Лиза

61. Лиза

- Лёвка, подъем! Уже 7:25, - я рывком стягиваю с недовольно мычащего сына одеяло и тут же накидываю его обратно, потому что у моего белокурого малыша...стояк.

- Да встаю уже, встаю, пять минуточек, - бормочет "малыш", переворачиваясь на живот и прячась с головой под одеяло.

- Кхм..Так, Лиса, ты тоже давай! В школу опоздаете, - я до сих пор тону в панически-тоскливых размышлениях о том, что мой первенец уже вырос и вполне может наделать собственных карапузов, потому для дочки мой голос звучит отстраненно и холодно.

Компенсирую это тем, что ласково глажу ее по каштаново-рыжим, мягким волосам. Но ответом мне все равно служит такое же возмущенное шипение.

-Дай поспать, мам, - сопит в подушку.

Игнорирую.

- Так, детвора, что кому на завтрак?!

- Мне ничего, я спать хочу! - ворчит Алиска глухо.

- А мне можно пожарить пельмени? - предлагает выросший сын, оживляясь.

- Издеваешься? Это что за завтрак такой?!А борщ с салом тебе не подать?! - охаю я, - Короче, пять минут вам, и дружно на кухню лопать мою яичницу.

Покидаю их детскую, условно разделенную книжным стеллажом на две части. В очередной раз думаю, что пора начать поиски новой квартиры, и в очередной раз откладываю эту мысль "на потом". Пока суечусь на кухне, слышу, как мелкие лениво переругиваются за стенкой, одеваясь. Надеюсь, Левка натянул штаны раньше, чем продемонстрировал сестре новые возможности своего растущего организма...

Черт, реально надо переезжать.

С тоской обвожу глазами нашу просторную светлую кухню. Для кухни, конечно, очень просторную, но вот для кухни-гостиной, в которую мы ее превратили еще с Сашкой, когда были просто соседями, такую крохотную. Ряд стандартных кухонных шкафов, холодильник, небольшой обеденный стол у стены, а у окна журнальный столик, пуфы-мешки и телевизор напротив висит на стенке.

Если отдавать мою спальню кому-то из детей, то где же мне спать тут? Под телевизором или столом?!

И все равно так ужасно не хочется переезжать. Я люблю эту крохотную квартирку в центре Москвы несмотря ни на что. Как и ее хозяина. Но жизнь складывается так, что, оказывается, одной любви ни для чего не достаточно...Ни для места, ни для человека.

Раскладываю по тарелкам яичницу с помидорами и красным луком, машинально поправляю в вазе розово-чайные цветы. Я сумасшедшая, но они так вкусно пахнут, что я таскаю этот чертов Сашкин букет за собой по всему дому. Ночью они стояли у меня в спальне, а сейчас я перенесла их на кухню, пока готовлю завтрак детям и себе.

- Я все-таки рассчитывал на пельмени, - скорбно вздыхает Лёвка и целует меня в щеку, чуть нагнувшись. Ему уже приходится нагибаться, чтобы поцеловать меня, - Доброе утро, мам.

- Привет- привет, - тру щеку, потому что от сына так пахнет зубной пастой, что, кажется, он оставил на моей коже ее следы, - Тосты с маслом сделать?

- Да, давай, с сыром еще.

- Ок.

На кухню заползает сонная Алиска, падает на стул, роняет голову на руки со стоном. Того и гляди, снова уснет.

- Доброе утро, дочь, - ставлю перед ними тарелку с тостами.

- Доброе, мамуль, - лениво тянется за вилкой.

Принимаются есть. Я делаю себе кофе, в нос ударяет бодрящий аромат жареных зерен, смешиваясь с тонким запахом роз, плывущим по комнате. От этой смеси в кровь впрыскивается дофамин, поднимая настроение и вселяя в мозг ничем не обоснованную уверенность в том, что это хорошее утро.

- Так, ребят, я сегодня, скорее всего, поздно приду. Очень поздно... Так что за ужином предлагаю вам зайти во "Вкусвилл", деньги на карточки сейчас кину.

- Может пиццу? - с надеждой выгибает Лёвка пшеничную бровь, искоса взглянув на меня.

И в этот момент он так похож на молодого Сашку, что я на секунду теряюсь. Но быстро прихожу в себя. Обычно я очень лояльна к пицце в нашем меню, но после выходных с отцом, до отвала накормивших их всеми видами фастфуда, я решительно настроена настоять на здоровой пище.

- А может гастрит? - передразниваю Лёвкины голос и мимику.

- Угрозы пошли...угрозы...- театрально закатывает глаза сын, - Ладно, так и быть, накуплю себе безвкусных паровых сосисочек и шпинатовый салатик с семенами чиа.

- И будешь мо-ло-дец, - довольно тяну, отпивая свежезаваренный кофе.

- А почему ты вернешься поздно, мам? - поднимает на меня глаза Алиска, ковыряясь вилкой в яичнице.

- Свидание? - тут же сама предполагает, подозрительно сощурившись.

И меня почему-то царапает ее тон. Такой он скрыто-враждебный, с легким пренебрежением. Может, мне только кажется, но внутренне я ощетиниваюсь моментально. К тому же мы вчера так и не обсудили ее вспышку гнева по телефону по поводу того, что я не поехала с ними.

- Может быть...- отвечая, наблюдаю за дочерью поверх тонкого края кофейной чашки.

Конечно, я могла бы просто сказать правду - что у меня сегодня после работы первый день занятий в нашем центре допобразования, но хотелось проверить свои догадки.

И нет, мне не показалось. У Алиски реально от негативных эмоций перекашивает лицо. Глаза влажно вспыхивают.

- С тем мужиком, да? - взвинчивается вверх ее и без того тонкий голосок.

- Алис, - отставляю чашку и меняю тон на твердый и холодный, - Я не совсем понимаю в чем собственно проблема? Я не могу ходить на свидания или что?

- И месяца не прошло, как мы уехали! - перебивает меня дочь запальчиво. Вскакивает со стула, не в силах усидеть на месте, - Месяца!!! А у тебя уже свидания! А папа?! Ты хоть любила его?!

- Алис! Не говори так...- меня начинает крупно трясти тут же. От подскочившего давления я словно в ступор впадаю, слыша только шум сердцебиения в ушах.

А дочку понесло. Плачет.

- Если бы ты его любила, то разве нашла бы кого-то так сразу?! Он помириться хочет! Хочет, чтобы вместе были! Как раньше! И я хочу, ясно?! А ты нас даже не спросила! Просто взяла и увезла! А я может с ним хочу! С ним! А не с тобой!!!

Перестаю дышать, словно камнем грудь придавили. Глаза жжет от подступающей влаги. Это очень больно слушать.

- Алиса, ты вообще не понимаешь, о чем говоришь! - повышаю дрожащий голос, - Я...

- А ты и рада была уехать, да?! Ты нас никого не любишь! Только себя!!!

- Не смей так разговаривать с матерью! - вдруг рявкает Лёвка так громко, что мы обе вздрагиваем и замолкаем, уставившись на него.

Сын тоже резко поднимается со стула. Подходит к сестре и тычет ей пальцем в грудь, смотря в глаза.

- Чтобы я больше не слышал, ясно? - шипит, - Предатель тут он, а не мама. Он! Если мама не хочет прощать, это ее дело! Не тебе ей говорить! Это ты ни хрена не понимаешь, ни хрена!

- Что ж ты с ним общаешься тогда? - огрызается дочка, обнимая себя руками.

Левка поджимает губы, хмурится, прежде чем ответить.

- Ты такая дурочка, Лиса, - сипит наконец глухо, - Просто не лезь в это. И маме не мешай. Я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива. Пусть даже не с отцом.

Сын кидает на меня быстрый затравленный взгляд и вылетает из кухни. Утираю дорожки слез, бегущие по щекам. Алиска в ступоре стоит, пялясь на дверь, за которой только что исчез ее брат. Подхожу к ней, поворачивается, с опаской поглядывает. Понимает, что что-то не то натворила...

- Алис, ты не права, я вас очень...ОЧЕНЬ люблю, - выдаю сдавленно, слезы душат.

У дочки на это начинает дрожать подбородок. Моргает и кидается мне на шею через секунду.

- Мамуль, я тебя тоже... Мамочка, - всхлипывает, - Прости-прости-прости меня. Я просто так скучаю...Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива, мам, правда!

Целую дочку в гладкий лоб, пахнущий пудрой висок, обнимаю крепче, утыкаясь носом в душистую макушку.

- Мы все обязательно будем счастливы, Лиса, не переживай. Я тебе обещаю.

От автора.

Мои дорогие!

История выходит очень объемная (думаю, вы и сами это видите). Гораздо объемней, чем я ожидала. И я все-таки приняла решение разделить ее на два тома.

Первая часть подошла к концу. Камни мы с героями разбросали от души и с азартом. Будем собирать во втором.

Сейчас в это сложно поверить, но вторая часть будет гораздо более нежная и романтичная, хоть и, конечно, не сразу.

Буду рада, если вы со мной доверитесь ребятам и останетесь с нами. Все, кто нет, - я вас понимаю!

Непростые они вышли и чем-то удивили даже меня саму. Подозреваю, что и дальше будут удивлять.

До встречи во втором томе, Ваша Ана.