Мой темный повелитель

Глава 18

Просыпаться совершенно не хочется, особенно учитывая тяжесть, которая приятно вдавливает меня в кровать. Александр положил на меня ногу и руку, притянув так близко в объятия, что я при всем желании не могу шевельнуть ни единой частью тела, кроме головы. Её-то я и поворачиваю, рассматривая спящего мужчину. Во сне он кажется совсем юным, даже двадцати не дашь. Темные ресницы кружевными полукругами отбрасывают тени на бледные щеки, губы расслаблены и кажутся такими нежными, что с трудом удается побороть искушение поцеловать их.

- Тебе нравится то, что ты видишь? - произносят они, и я вздрагиваю, пойманная на месте “преступления”.

- Ты не спишь? - Дарк качает головой, а после прижимает меня ещё ближе, утыкаясь носом в шею прямо за ухом.

- Мне мало надо для сна, а вот за тобой забавно наблюдать, - толкаю локтем его в бок, но мужчина хмыкает и поворачивает меня, пристраиваясь сзади. - Ты знала, что говоришь во сне?

- Правда? И что же я сказала? - от его близости моё тело снова ломит от желания, а руки, что якобы незаметно, но при этом целенаправленно двигаются от талии вверх и вниз, ещё сильнее путают мысли.

- Ты выдавала все свои сокровенные тайны, - шепчет он мне на ухо, а после прикусывает мочку уха, так что моё тело изгибается. - О том, чего хочешь и от кого.

- И что же я хочу? - дыхание сбивается, стоит мужчине лишь коснуться влажной промежности, погрузив палец в горячее лоно.

- О том, что тебе нравится, когда я касаюсь тебя здесь, - он добавляет второй палец и начинает двигать ими. - И здесь, - вторая рука его сжимает ноющую грудь и оттягивает пульсирующий сосок, так что я охаю.

- Ты врешь, я не могла ничего такого-о-о-о… - мои негодующие возмущения прерываются, потому что Дарк убирает руку и сменяет свои пальцы на плоть. Мужчина сжимает рукой мой бок, качая на себя и толкаясь вперед своими бедрами. Сначала мучительно медленно, но с каждой минутой всё быстрее и быстрее толкается, а потом опять руку опускает к развилке, ныряя во влажный жар и касаясь набухшего и пульсирующего клитора. Вдавливает его пальцами и совершает ещё один мощный толчок, так что моё тело бьется в конвульсиях, встречая ярчайший утренний оргазм. Но закричать мне не дают, Дарк зажимает рукой мне рот рукой, выгибая и толкаясь в последний раз, прежде чем кончить самому.

Минут через десять прихожу в себя, ощущая, как постепенно бешеная пульсация сходит на нет, оставляя после себя словно золотистые пузырьки шампанского в крови. В этот раз у меня даже мысли не возникло забирать себе силу Дарка. Однако, стоит мне шевельнуть рукой, и тень от свечи тут же смещается ближе ко мне.

- Я научу тебя убирать излишки силы, - хрипло проговаривает мужчина на ухо, а после прижимается губами к моему плечу. - Но не сейчас, - он снова целует моё плечо, а после поднимается с постели.

- А что сейчас? - переворачиваюсь на спину, даже не заботясь прикрыть наготу.

- А сейчас мне пора заняться делами, - он натягивает брюки и теперь вместо пиджака надевает черный шелковый кафтан.

- Я начинаю любить черный цвет, - пожираю глазами статную фигуру мужчины.

- Мне приятно это слышать, - Александр подходит к кровати, наклоняется и, сжав сосок, целует в губы. - Но сейчас оставайся здесь, пока я не скажу. Не хочу, чтобы ходили лишние сплетни.

- То есть, - томно прикрываю глаза, и, согнув ноги в коленях, развожу их в стороны. - Спать со мной можно, а присутствовать на твоих супер-важных собраниях нельзя?

- Но не в таком же виде? - он улыбается и выпрямляется в полный рост. - Обнаженная ты будешь лишь для меня, - от его наглой улыбки меня разбирает негодование, и я запускаю ему в голову подушку. Но Дарк уворачивается и усмехается, а после протягивает руки, и я вижу, как темнота от меня струится к нему, пока эта жажда и напряжение не покидают моё тело и разум.

- А если я наряжусь в одно из своих платьев, ты пустишь меня на совет?

- Только если ты наденешь черный кафтан.

- Прямо на голое тело? Без белья?

- Лена, черт возьми! - он наклоняется и, запустив руку мне в волосы, притягивает к себе и целует в губы, а после отстраняется и легонько щипает за сосок, заставив меня охнуть от неожиданности. - Нет, не на голое тело. Но твой кафтан уже висит в твоей спальне, поэтому я скажу, когда ты сможешь выйти.

- Ненавижу, когда мужчина командует, - надуваю губы и отворачиваюсь от мужчины.

- Зато как умеешь подчиняться, - он снова касается пальцами соска, и тот мгновенно напрягается от этой незамысловатой ласки. - Дождись меня, милая.

- Куда ещё я денусь, - наблюдаю, как Дарк покидает спальню, оставив мне лишь тишину. Странно, но за дверями ничего не слышно, или же даже разговоров, которые ведутся в зале Совета. Спускаю ноги с кровати и потягиваюсь всем телом, ощущая приятную такую ломоту, как после отличного дня в тренажерке. Теперь я более внимательно осматриваю комнату, ведь ни разу за оба посещения мне не удалось разглядеть эту темную обстановку. Теперь же я перехожу от тумбочки к столу в углу, от него - к полке с книгами, проводя пальцами по корешкам, и понимаю, что на них нет пыли. И либо Дарк такой чистоплотный, что вытирает пыль каждые три дня, либо же эти книги часто берут в руки. Читаю названия и останавливаюсь на истории Морозова. Не знаю почему, но я беру в руки эту книгу и, накинув черный кафтан Дарка на плечи, возвращаюсь в кровать.

“Михаил Морозов был одним из сильнейших субстанционалов. Всю свою жизнь он пытался найти и соединить усилители. И доработался до того, что сам создал такие усилители, которые превышают любые другие” - перелистываю страницу, чтобы на следующей наткнуться на иллюстрацию этого самого святого.

И почему их называют святыми? Хотя это, скорее всего, как и у нас: мученичество дарит людям святость.

Листаю дальше.

“При жизни у Михаила была семья: жена и две дочери. Но вот случилась трагедия, и младшая пострадала от несчастного случая. Её рассекла темная магия…”

На этом моменте мне становится тошно читать.

“Неужели Дарк убил ребенка? Нет. Не может быть!” - мне одновременно и страшно, и нереально хочется узнать, что же дальше.

“Михаил пытался спасти свою дочь, но люди не поняли его мощи и возможностей. Нарекли монстром и, заковав его в кандалы вместе с мертвой дочерью, бросили на самое дно самого глубокого озера”

Чувствую, как по щеке моей стекает слеза, и то потому, что соленая и горячая капля падает на страницу, немного размывая старые чернила. Я представила отчаявшегося отца, который пытается спасти своего ребенка, а в итоге погибает за это.

“Люди забыли, что он помогал им лечить хвори, забыли, как творил чудеса, спасая жизни. Их испугало то, что они не в силах осознать. А когда люди боятся, они творят зло. Второй дочери и матери не стало житья в этой деревне, их изгнали, вынуждая скитаться и бродяжничать, просить милостыню и хранить в секрете свою истинную историю”

Понимаю, что реву уже в три ручья, но оторваться от этой книги не могу.

“Мать отвернулась от дочери, обвинив девочку в том, что гибель отца и сестры на её совести, и как ни просила и ни молила дочка, женщина не смогла простить и забыть. А вскоре скончалась от горя, оставив сироту совершенно одну в этом мире..."

- Милая, что случилось? - его голос ворвался в рассказ про семью Михаила Морозова.

- Ничего, просто как же злы порой бывают люди к детям.

- Что? - Дарк хмурится, пока не видит на кровати раскрытую книгу. - А, ты нашла историю про моего деда.

- Что? - поднимаю на него глаза и сквозь пелену слез пытаюсь рассмотреть его лицо.

- Михаил Морозов - мой дед, - он пожимает плечами и забирает у меня эту книгу.

- Значит, его дочь, та, что осталась жива… это Гаффа?

- Да, и она использовала теневой разрез, возможно, единственный раз в жизни…

- Ну, а ты?

- Я говорил тебе уже, что я не святой, Лена.

- За твои столетия, наверное, много накопилось смертей…

- Достаточно, - он так просто это произносит, словно не людей убивал, а мерзких тараканов. Хотя, как люди поступили с его дедом и теткой… они и есть мерзкие тараканы. - Но почему ты плакала?

- Я не знаю, просто я словно пережила всю эту историю… эти люди… эти дети… но… - поднимаю глаза на Александра. - Но там не написано, что именно Гаффа убила свою сестру.

- Потому что тела не нашли, - мужчина возвращает книгу на полку. - Когда спустя месяц моя бабка решила найти и похоронить своего мужа и дочь, на дне озера никого не нашли.

- Как это?

- Загадка, - он оборачивается ко мне и криво улыбается. - Но перестань забивать себе голову всякой ерундой. Сегодня первое января, а значит, во дворце кинжей будет праздничный ужин.

- О, нам подадут белый хлеб и куриную грудку?

- Как тебя понимать? - Дарк хмурит брови, словно и не понял моей иронии.

- Милый, - поднимаюсь на кровати и тяну руки к нему и, когда он садится на кровать, забираюсь к нему на колени и обнимаю за шею. - Тебе надо разнообразить меню, иначе твои дорогие кинжи поднимут бунт против кильки и черных корок хлеба.

- Но никто никогда не жаловался… - мне смешно наблюдать за его непониманием. Впервые на моей памяти Дарк теряется и не знает, что ответить.

- Всё потому, что одни побаиваются тебя, а другие боятся в самом деле. Но скоро и они не выдержат однообразия.

- А ты не боишься, стало быть? - его руки обхватывают меня за талию, притягивая ближе, и я прижимаюсь, запуская пальцы в волосы мужчины.

- Нет, я не боюсь, - качаю головой, уже перестав плакать, словно с появлением Дарка в комнате во мне поселилось спокойствие и уверенность.

- И зря, - рычит он, а после опрокидывает меня на постель, навалившись сверху. - Я съем тебя всю.

Не знаю почему, но я воспринимаю эти слова буквально. Ну, то есть не то, что он будет кости глодать мои, но что проглотит мою душу и не подавится - точно.

- Я протестую против поедания всего, моим маме и папе надо вернуть хотя бы пальчик.

- О, я могу ещё и твой сосочек сохранить на память, - мужчина наклоняет голову и прикусывает его, потянув зубами, так что я выгибаюсь под ним, судорожно вздохнув.

- Саша… - обхватываю его голову руками и притягиваю к себе для поцелуя.

- Нам пора, - шепчет он в миллиметре от моих губ. - Пора выйти из спальни.

- Я не хочу делиться, - надуваю губы, глядя в его черные глаза снизу вверх.

- Ты и не будешь, - он хмыкает, а после всё же целует так крепко, что у меня дыхание заканчивается. - Как и я тебя не собираюсь ни с кем делить. А сейчас, - он встает с кровати. - Марш в свою комнату переодеваться. И я буду ждать тебя в зале Совета.

И только я спускаю ноги с постели, как вскрикиваю от звонкого шлепка по пятой точке.

- Ай! - возмущенно оборачиваюсь и вижу улыбающегося, словно Гринч, Дарка. - Ах ты…

- Не всё же тебе распускать руки, - он делает шаг и на этот раз гладит мои ягодицы, притягивая к себе вплотную. - Я хочу тебя, - его горячий шепот заставляет и меня дрожать. - Но не сейчас, - он ещё раз смазано целует и после отпускает. - Накинь мой кафтан, прежде чем покинуть комнату.

- А что, меня могут не так понять?

- Могут меня не так понять.

- Я…- “люблю тебя”, но вслух я говорю совсем другое: - скоро приду.

- Не спеши, я позвал Женю, и она ждет тебя.

- Ты такой заботливый, - хмыкаю и, пока не получила ещё один шлепок, натягиваю на себя его черный кафтан. - А почему твой, а не свой?

- Потому что твоего здесь нет.

- Как?

- Я отдал его слуге, чтобы его убрали в твою комнату. Иди, иначе я не выпущу тебя из спальни ещё как минимум сутки, и тогда пойдет прахом моя репутация.

Посылаю ему воздушный поцелуй, а после покидаю спальню и зал Советов.

В коридоре слышатся голоса других кинжей, кто-то смеется в обеденном зале, кто-то распевает песни прямо под окнами. Странно, но пока я была в покоях Дарка, никаких других звуков я не слышала.

- Я уже думала, ты не придешь, - Женя улыбается, и на этот раз я вижу в этой улыбке счастье.

- Меня поймал в свою пещеру дракон и не хотел отпускать.

- Да-да, видели мы все этого “дракона”. И на тебе его кафтан, - только тут подруга замечает мою одежду, и её глаза расширяются. - А где то прекрасное платье, что было на тебе вчера?

Женя говорит “вчера”, а мне же кажется, что прошла целая жизнь, столько событий произошло за это время.

- Осталось где-то на снегу возле пруда.

- Не поняла?

- Ну, если коротко, мы ушли с Ал… - прикусываю вовремя язык, непонятно, в курсе ли Женя, как его на самом деле зовут. - Даркингом с праздника и отправились в поле потренироваться, а потом я разозлилась на него и шагала, не глядя под ноги, и провалилась под лед на пруду. Дарк вытащил меня, но платье всё намокло, и мы даже не забрали его…

- Он надел на тебя свой кафтан.

- Ну да, не ходить же мне голой…

- Ты не понимаешь, - Женя качает головой. - Он мог дать тебе любой кафтан, даже черный, но отдал свой.

- Ну, он не остался голым, если ты про это. Когда я ушла из спальни, на нем была одежда…

- Из его спальни? - подруга от удивления аж уселась на кровать. - Ничего себе, как у вас всё развивается…

- Ну… - чувствую, как краснеют не только щеки, но и уши и даже, кажется, волосы. - Да, наверное…

- Судя по твоему лицу, даже без наверное, - усмехается Женя и поднимается с кровати.

- Кто бы говорил, соблазнительница невинных фабрикаторов. Выкладывай свою историю.

Женя не меньше моего краснеет, а с её рыжеватыми волосами это ещё более заметно.

- Мы всю ночь провели вместе…

- И вы, мадам, ещё меня упрекаете…

- Не так, как вы, уверена. Мы разговаривали, гуляли по дворцу и целовались.

- Ну-ну, - смеюсь и тут же уворачиваюсь от летящей в меня маленькой декоративной подушки.

- Ничего не было, Лена!

- Но ты бы не отказалась? - выглядываю из-за спинки кресла.

- А ты бы отказалась?

- Нет, - при воспоминании о марафоне в черной спальне у меня соски напрягаются.

- Вот, но Давид пока не готов перейти на другую стадию наших отношений.

- Ну и дурак он, - снимаю кафтан и забираюсь в горячую ванну, уже заранее приготовленную. - Я бы на твоем месте соблазнила его, - погружаюсь в ароматную пену, наслаждаясь и, наконец, согреваясь полноценно после купания в ледяной воде озера.