Мой верный рыцарь

16

В зале воцарилось молчание. Все присутствующие были поражены проявленным им уважением и благоговением. Только сейчас, когда Элисон оказала ему такое доверие, он понял, что живет в сказке, рассказанной ему некогда бабушкой.

– Дэвид? – Элисон дотронулась до его лица. – Ты ударился головой?

Ударился головой? Он чуть не рассмеялся вслух. Как это похоже на Элисон. А дело было в том, что он испытывал все ощущения, о которых говорила бабушка, – силы, своей собственной правоты, разливающегося внутри его жара. Ему даже не нужно было находиться рядом с Элисон, чтобы понять, что это такое. Бабушка называла их признаками большой любви.

– Дэвид, тебя никто не тронет. У тебя нет причин выглядеть таким… – Элисон затруднилась в поисках подходящего слова, – таким озабоченным.

В долгие зимние вечера бабушка рассказывала ему и другим детям разные истории, и лучшая из них была о том, как она и дедушка через многочисленные испытания и скорби пришли к соединившему их удивительному чувству. Оно мало кому было даровано. Многие люди прожили всю свою жизнь, так и не испытав ничего подобного. А это чувство озаряло каждый их день. Оно согревало всю семью, всех домочадцев и слуг. Оно было бесценно, непоколебимо и чудотворно. Даже после смерти дедушки бабушка сохраняла его до могилы.

– Я думаю, тебе лучше сесть, – Элисон старалась подтолкнуть его к табурету, но он взял ее руку и так и держал.

Да, это была его любимая сказка, но он вырос. Уже в возрасте восьми лет он понимал, что все это выдумки. В конце концов, бабушка была ему вовсе не бабушка, а прабабушка. Она была так стара, что он верил своей матери, говорившей, что старуха пережила четырех королей. Она не помнила, что она ела два часа назад, она забыла его имя и имя его матери и даже своей старой служанки. Она была всего лишь помешанная старуха, выдумывавшая всякие истории, и он о ней и думать забыл с того дня, как она умерла.

Но теперь Дэвид вспомнил о ней, потому что с ним случилось то, о чем она рассказывала. У него было такое чувство, как будто его с Элисон когда-то давно разделило пространство и время, и вот теперь они снова соединились в одно целое в таинственном союзе.

– Хотел бы я, чтобы бабушка увидела нас. – Дэвид поднес руку Элисон к губам и почтительно поцеловал, а потом повернул ее ладонью вверх и прильнул к ней со всей любовной страстью.

Морщинки на ее лбу разгладились. Ее, должно быть, удивило что-то в его поведении, открывшем ей его мысли, потому что она придвинулась к нему ближе и снова положила руку ему на грудь.

– Дэвид?

От этого прикосновения сердце у него сильно забилось, и сжигавший его внутренний огонь отразился в ее глазах. Расстояние между ними стремительно сокращалось, но в этот момент сэр Уолтер кашлянул.

Элисон сразу же отвернулась от Дэвида, и он отпустил ее без колебаний. Для этого найдется место и время позднее. Теперь сэр Уолтер нуждался в уходе, а Элисон серьезно относилась к своим обязанностям. Она подошла к сэру Уолтеру, взяла его за руку и близко наклонилась к его разбитому распухшему лицу.

– Это я, леди Элисон. Вы меня звали?

Звуки, произнесенные изуродованными зубами, не походили на слова, но он говорил настойчиво, добиваясь, чтобы его поняли.

Элисон поморщилась и потянулась за смоченным в ледяной воде полотенцем, чтобы положить его на заплывшие глаза.

– Прошу вас, сэр Уолтер, молчите, если вам больно говорить.

– Я должен!

Встревоженный его настойчивостью, Дэвид подошел поближе.

– Могила…

Дэвид озадаченно взглянул на Элисон.

– Я не понимаю. Вы хотите сказать, что сведет вас в могилу? Вы хотите умереть?

Сэр Уолтер едва дышал, но он пролепетал:

– Та самая могила.

Неожиданно насторожившись, Элисон наклонилась к самому уху раненого.

– Могила на кладбище?

– Разрыта…

Дэвид увидел, как Элисон внезапно побледнела.

– Он вас там и застал? – встревоженно спросила она.

Из-под распухших век сэра Уолтера появилась слеза и скатилась по щеке.

– Глупо.

Элисон вздрогнула, словно проснувшись.

– Нет, это не было глупо с вашей стороны. Мы не ожидали, что он что-нибудь заподозрит. А теперь спите и поправляйтесь. Ваши услуги мне еще понадобятся.

Погладив его осторожно по руке, Элисон бережно опустила ее на одеяло. Затем она обернулась и оглядела спальню. Никто, кроме нее и Дэвида, не слышал, что сказал сэр Уолтер. Он говорил очень тихо и неразборчиво. Тем не менее она взглянула на каждого из присутствующих, безмолвно требуя от них сохранения тайны. Было видно, что все ей полностью преданы.

Около двери в страхе прижались друг к другу Филиппа и Эллин.

– Согрейте песок в мешках, – деловито сказала им Элисон, – и обложите ими сэра Уолтера. Укройте его как следует. Следите, чтобы ночью ему не было холодно, а если ему станет хуже, позовите меня.

– Куда ты? – поинтересовалась Филиппа, как будто у нее было право задавать такие вопросы.

– Я прикажу усилить стражу и найду способ обезопасить Джордж Кросс.

– Что сказал сэр Уолтер?

Элисон обняла Филиппу за плечи.

– Я обо всем позабочусь. Ты позаботься о сэре Уолтере.

Она направилась к двери, Филиппа – за ней.

Дэвид остановил Филиппу.

– О ней позабочусь я.

Филиппа молча посмотрела на него и кивнула.

– Элисон, – Дэвид догнал ее в холле. – Леди Элисон, нам нужно поговорить.

– Я должна приказать страже следить за всеми, кто появляется в замке.

– Это сделаю я.

Не глядя на него, она удивленно спросила:

– Ты остаешься?

Дэвид схватил ее за локоть. Резко повернувшись, он увлек ее к двери своей спальни.

– Тебе не избавиться от меня.

Пытаясь вырваться из его рук, она озабоченно сказала:

– Я должна установить караулы.

– Чтобы их тоже избили? Всякий, кто попытается защитить тебя, в опасности. – Ужас на ее лице рассказал ему все, что ему нужно было знать.

– Всем в Джордж Кроссе известно, что произошло с сэром Уолтером. Они и так будут соблюдать осторожность. Не хотел бы я быть на месте какого-нибудь торговца, который сегодня приедет на базар. Ему негде будет приклонить голову.

У двери его спальни Элисон попыталась задержаться, ухватившись за карниз.

– Это плохо для хозяйства, но что я могу поделать?

Дэвид втолкнул ее в спальню и закрыл за собой дверь.

– Поедем со мной в Рэдклифф.

– Куда? – она стремительно обернулась к нему.

– В Рэдклифф, – настойчиво повторил он. – Замок небольшой, базаров в деревне не бывает, всякий приезжий на виду.

– Я не могу поехать с тобой в Рэдклифф.

– Сможешь, если выйдешь за меня замуж.

Элисон отвернулась.

– Об этому уже говорили.

– Не говорили, а кричали друг на друга, кто кого перекричит.

Она повела плечами.

– С того времени ничего не изменилось.

– О Элисон!

– Разве только происшествие с сэром Уолтером.

– Я не могу уберечь тебя здесь от опасности. Я не могу уберечь от опасности твоих людей. Здесь базар и вообще бойкое место. Сюда тянутся и крестьяне, и купцы, наслушавшись о твоем благосостоянии. Я не могу следить за каждым, кто появляется здесь, и твои люди тоже не могут. Это злодейское нападение на сэра Уолтера восстановит их против всех чужаков.

– Я понимаю. – Она положила одну руку себе на живот, а другую на голову. – Я не знаю, что делать.

– Готова ты рисковать людьми?

Она не шевельнулась.

– Мне редко случалось видеть нападения более жестокие, чем то, которому подвергся сэр Уолтер.

Положив свою руку на ту, что она прижимала к животу, он мягко спросил:

– Готова ты рисковать ребенком?

Она взглянула на него, и он впервые увидел, как все ее чувства отразились на лице: страх, тревога, душевная боль. Ему стало жаль прежней Элисон. Ему хотелось бы видеть ее безмятежной. Ему хотелось, чтобы она получала удовольствие от своего хозяйства, домашних забот и беременности.

Но он желал разделить с ней это удовольствие. Она должна понять, что брак с ним для нее уже больше не вопрос выбора. Это была необходимость.

В его намерения не входило успокаивать ее, пока Элисон не уступит, но он не мог вынести ее переживаний. Обняв ее, Дэвид стал тихонько ее покачивать.

Уткнувшись ему в грудь лицом, она жалобно проговорила:

– Я в таком смущении.

– В смущении? – Он слегка отстранил ее, чтобы взглянуть ей в лицо. – Почему в смущении?

– Я не исполнила свою обязанность. Я не уберегла сэра Уолтера.

– Господи! – Дэвид поднял ее на руки и положил на постель. – Если сэру Уолтеру сегодня не спится, то только потому, что он не исполнил свою обязанность.

– Нет, я…

– Элисон, – он поцеловал ее.

– Я должна была… Он поцеловал ее снова.

– Я не…

Он поцеловал ее еще раз, и еще.

Эти ласковые поцелуи постепенно успокоили ее и принесли облегчение, прекратив поток самообвинений. Он рукавом вытер ей слезы.

– Ты лучшая госпожа, когда-либо правившая в своих владениях.

Она поджала губы и фыркнула.

– Признай это. – Он поцеловал ее. – Признай это.

– Да.

Ему хотелось усмехнуться на это вынужденное признание, но больше всего ему хотелось ее целовать. Ей нужны были сейчас его поцелуи, утешение и чувство безопасности. Элисон лежала такая вялая, что казалось, она только пассивно впитывает в себя душевный покой, обретаемый ею в его объятьях, но когда Дэвид раздвинул языком ее губы, она приняла его с жадностью.

Не прерывая поцелуя, он прижался к ней теснее. Она обвила руками его шею. Он взобрался на постель и лег с ней рядом.

Подушки оказались сверху, одеяла внизу. Их ноги упирались в изножье кровати. Он все делал не так, но он хотел всего лишь утешить ее. Он не рассчитывал на эту вспышку желания и ее ответный порыв. Ему все еще хотелось ее утешать, но утешать поцелуями, в щеки, в грудь… а когда она скинула платок, он понял, что она тоже была охвачена желанием.

Он поднимал и целовал каждую прядь ее волос, а потом укладывал их вокруг головы, как солнечные лучи. Неподвижная, полузакрыв глаза, она позволяла ему делать все, что ему было угодно. Некоторые мужчины оскорбились бы этим. Он сам мог бы припомнить свою жену, лежавшую, как безвольная рыба, когда он прикасался к ней. Но у Элисон сама ее неподвижность становилась признанием. Уступая ему власть над собой, она верила, что он не злоупотребит этой властью.

– Значит, тебе нравится со мной разговаривать. – Он навивал себе на пальцы коротенькие завитки у нее за ушами. – Тебе кажется, что я тебя завораживаю, когда я говорю, что думаю.

Она потянулась, расправляя плечи.

– Ты говоришь совсем не о том, о чем другие.

– То есть?

– Другие мужчины всегда говорят о себе, какие они сильные и как они убивали кабана голыми руками. Как будто я этому поверю.

Гладя ей шею, Дэвид заметил:

– Они просто хотят произвести на тебя впечатление.

– Как это? Почему мужчина думает, что может поразить женщину ложью?

– Некоторые женщины не так проницательны, как ты.

– Некоторые женщины притворяются, что они всему верят.

Он с усмешкой вообразил себе эту сцену. Почтенный воин плетет свои россказни, чтобы поразить воображение холодной женщины. А она пытает его, пока он не собьется. Неудивительно, что она не вышла замуж.

Взглянув на нее, Дэвид увидел, что Элисон пристально смотрит на него.

– Ты не рассказываешь небылиц. Он пожал плечами.

– Последнее время мне не случалось убивать кабанов голыми руками.

Дэвид распустил ей шнуровку на платье, коснувшись ее груди, все еще скрытой под рубашкой. Она вздрогнула, и кожа ее покрылась пупырышками.

– Не думаю, чтобы ты стал тратить время на такой вздор. Ты был слишком занят…

Он приподнял ее грудь, и она глубоко вздохнула.

– Ты был слишком занят превращением в легендарного сэра Дэвида.

Нежно касаясь большими пальцами ее сосков, он с легкой грустью сказал:

– От легенды мало что осталось.

Элисон улыбнулась.

– Твое копье по-прежнему разит без промаха.

Он застыл, пристально вглядываясь в ее лицо.

– В чем дело? – лукаво спросила она.

– Это была шутка?

– Ну и что?

– Неприличная шутка.

От негодования она слегка напряглась.

– Я не совсем лишена чувства юмора!

– Конечно, нет. – Он нетерпеливо скинул с нее платье и, снимая всю остальную одежду, ласково сказал: – Но из-за тебя я чувствую себя волшебником.

Я спал на своем матрасе в большом холле, когда надо мной замаячило лицо сэра Дэвида и его рука встряхнула меня за плечо.

– Вставай, Эдгар. Ты мне нужен.

Мне бы и в голову не пришло ему не повиноваться. Потирая глаза, я вскочил на ноги и набросил свой короткий плащ. Наверно, ему пришлось мне помочь – одиннадцатилетнего юнца нелегко разбудить после утомительного дня.

Мои соседи откатились от меня, но никто не заворчал. Сэр Дэвид снова стал легендарным рыцарем, и мы знали, что от него зависит наша безопасность.

В мерцающем свете тростниковых свечей мы рука об руку добрались до двери и вышли. Ночь была самая темная, какую я когда-либо видел. Холодный воздух окончательно разбудил меня, и сэр Дэвид озабоченно спросил:

– Можешь идти?

Подавляя зевок, я кивнул. Мы направились к подъемному мосту. Стражники окликнули нас раньше, чем мы постучали в ворота, и сэр Дэвид пробормотал:

– Хорошо. Они настороже.

Он коротко распорядился, двое стражников исчезли, и загремели цепи подъемного моста. Мне показалось, что это гремят кости скелета, и у меня неожиданно задрожали колени.

Подъемный мост никогда не опускали ночью, особенно после вчерашнего нападения на сэра Уолтера. Но сэр Дэвид без колебаний ступил на мост, и я последовал за ним. Мне не хотелось покидать замок, но раз уж нужно было идти, я не желал отстать от моего рыцаря.

Сэр Дэвид взглянул на звездное небо.

– Хочешь знать, куда мы идем?

Хотеть-то я хотел, но от ответа воздержался.

Мы идем на кладбище. – Сэр Дэвид взглянул на меня, и я увидел, что он улыбается, хотя в темноте рот его казался не чем иным, как черной щелью.

Как тебе это покажется?

Мне показалось, что он сошел с ума, но я благоразумно оставил свое мнение при себе. Вместо этого я робко предложил:

– Если у вас есть потребность помолиться, сэр Дэвид, в замке есть часовня.

– Я не хочу молиться. Я хочу посетить кладбище возле деревенской церкви.

Я перекрестился и с ужасом заметил, что глазницы сэра Дэвида кажутся пустыми.

Церковь находилась на холме, в стороне от других строений, а кладбище спускалось к лесу по склону холма. В глубине души я надеялся, что сэр Дэвид поведет меня куда угодно, только не туда.

Но не тут-то было. Сырая трава по-мышиному пищала у нас под ногами, когда мы шли напрямик лугом.

Сэр Дэвид двигался в темноте проворно, как кошка, и все время бодро разговаривал, что немного успокаивало меня.

– Все члены семьи леди Элисон там похоронены? – деловито спросил он.

– Некоторые. Там старые могилы. Те, кто умер недавно, похоронены внутри церкви под алтарем.

– А деревенских тоже здесь хоронят?

– Да, сэр, только поодаль от семьи.

– Семейные могилы огорожены?

Я кивнул, хотя знал, что он меня не видит.

– Да, загородкой.

– Значит, на семейном месте давно никого не хоронили?

– Из семьи никого, но если заболевает и умирает кто-нибудь из гостей, их хоронят там с почестями.

– А-а-а. – Это прозвучало так, словно он услышал особое откровение. Хоронили там кого-нибудь недавно?

– Нет, последние похороны были там прошлой зимой.

– Это и правда давно, – согласился сэр Дэвид. – А кого хоронили?

– Подруга миледи приехала в гости с ребенком, но они заболели и умерли в два дня.

– Кто была эта леди?

– Герцогиня Фрэмлингфордская.

Сэр Дэвид споткнулся и чуть не упал.

Я поддержал его.

– Вам плохо, сэр?

Нащупав мое плечо, он стиснул его.

– Боишься остаться здесь один?

Я не видел причины лгать.

– Да, сэр.

– Луна встает. Видишь? – Сэр Дэвид указал на горизонт, и я увидел вершины гор, залитые бледным светом.

– Ты бы мог и сам найти дорогу обратно, но, по правде говоря, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь рехнулся настолько, чтобы блуждать тут в одиночестве.

– Кроме разве того человека, который избил сэра Уолтера и пытался навредить миледи.

– Ты думаешь, он сумасшедший?

– Я надеюсь, что это так, сэр, – отвечал я с жаром. – Я надеюсь, что он совершенно безумный, потому что мне не хочется думать, что он ходит среди нас, ничем от нас не отличаясь.

– Хорошо сказано, – сэр Дэвид не пытался меня разуверить.

Я старался держаться как можно ближе к нему.

– Расскажи мне, что случилось с герцогиней Фрэмлингфордской.

Я напряг свою память. Я не обратил тогда на это особого внимания, и в моем возрасте прошлая зима казалась событием столетней давности.

– Герцогиня была подругой миледи и приехала к ней в Бэкон. Это еще один из замков миледи.

– Зачем?

– Я не знаю, сэр.

– Ты, может быть, слышал какие-нибудь сплетни?

– О миледи не ходят сплетни. Она никогда раньше не давала для того повода.

– До моего появления, ты хочешь сказать?

Но я на это отвечать не собирался, да сэр Дэвид и не потребовал ответа.

Сэр Дэвид помолчал, потом заговорил снова.

– Зачем леди Элисон и герцогиня приехали сюда? Вы ожидали леди Элисон?

– Нет, сэр, мы удивились, что она пустилась в такое путешествие зимой, а герцогиня и ее ребенок приехали уже больные.

– Ребенок?

– Так говорили тогда. Я их не видел. Миледи боялась, чтобы они не занесли заразу в замок, и ухаживала за ними одна, чтобы не подвергать никого опасности. Когда они умерли, она их обрядила и сама положила в гроб.

– Одна? И никто ей не помогал?

– Никто.

Пока мы не добрались до кладбища, сэр Дэвид молчал. Кладбище окружал невысокий деревянный забор. Калитка заскрипела, когда сэр Дэвид ее открывал. В центре кладбища низенькая каменная ограда отгораживала семейное место миледи. Я задержался за деревянным забором, пока сэр Дэвид не окликнул меня.

– Это освященная земля. Самоубийц и еретиков здесь не хоронят.

Он еще не договорил, как я уже оказался рядом с ним.

Восходящая луна освещала верхушки деревьев ближнего леса. В ее бледном свете то тут, то там появлялись на могилах фантастические фигуры святых и чудовищ. Игра света и тени придавала святым хитрое плотоядное выражение, а чудища, казалось, застыли, готовясь наброситься на свою жертву. Я цеплялся за плащ сэра Дэвида, шагавшего по узкой тропинке мимо старых могил к тому месту, где были похоронены гости.

Одна из могил зияла пустотой.

Если бы я мог двигаться, я бы пустился наутек.

Если бы я мог тронуться с места, меня было бы не поймать.

Если бы я мог. Но я стоял неподвижно и раскрыв рот смотрел, как сэр Дэвид, опустившись на колени, вглядывался в темноту.

– Здесь ничего нет, – проворчал он. Отряхиваясь, он поднялся и огляделся вокруг.

Я знал, что он искал. Я даже увидел это раньше его, но я крепко зажмурился, чтобы не считать себя обязанным сказать ему, что я видел. Но это не помогло. Уверенными шагами он приблизился к гробу, а я бросился за ним, хотя всей душой желал оставаться подальше от полуоткрытого деревянного ящика.

Когда он остановился на полпути, я подумал, что мои молитвы были услышаны, но он только протянул мне свой нож со словами:

– Этот безумец, о котором мы говорили, может быть сейчас где-то здесь, так что прикрывай меня с тыла.

У меня зуб на зуб не попадал, поэтому я не смог ответить.

Сэр Дэвид подошел к гробу, и в это время лунный свет проник между стволов деревьев, словно для того, чтобы осветить содержимое деревянного ящика. Я услышал скрип дерева, когда сэр Дэвид окончательно сдвинул крышку. До меня донесся запах тления. Я изо всех сил уставился на деревья, у меня от напряжения заболели глазные яблоки, и все время боялся, как бы меня не вырвало со страху.

Сэр Дэвид молчал так долго, что я наконец взглянул на него. Он стоял, глядя в гроб, будто никогда в жизни не видел разлагающихся тел. А уж он-то видел повешенных на каждом перепутье.

Набравшись храбрости, я окликнул его:

– Сэр Дэвид, скоро мы кончим?

Он не отвечал, и я подкрался поближе.

– Сэр Дэвид?

Он опять не ответил, и я посмотрел ему прямо в лицо.

– Сэр Дэвид?

В этот момент луна поднялась над деревьями и осветила то, что было в ящике: загнивающую черную шкуру, покрывающую труп; длинную морду с собачьим оскалом, четыре когтистые лапы. И рядом такое же животное поменьше.

Я уронил нож, оставил сэра Дэвида и стрелой помчался к замку, где приткнулся у поднятого моста, пока подошедший сэр Дэвид не пришел мне на помощь.