Моя анимежизнь. Том 1

Глава 11

Я лежал на нижнем шконаре возле печки и скучал. Место считалось козырным, но мне не пришлось отстаивать право на него силой. Как-никак, звезда мировой величины.

Барак жил своей жизнью — политические ругали Союз, шпилявые резались в карты, по третьему кругу играя кони какого-то бедолаги. В дальнем углу барака о чем-то визгливо переругивались педерасты.

Внезапно дверь барака открылась, впустив волну холода и Промокашку — одного из воровских шестерок. Черти, живущие около двери, начали на него орать. Шестерка по иерархии ниже черта, но трогать его себе дороже. Ударил шестерку вора — ударил самого вора. Никто, кроме хозяина не смеет к нему прикасаться.

Промокашка огрызнулся, закрыл за собой дверь и подошел ко мне. Изогнулся в чем-то похожем на поклон и сказал:

— Афанасий Иваныч со всем уважением приглашает тебя в шестой барак. Авторитетный человек сегодня на лагерь заехал, воры празднуют.

Шестой барак — самый козырный. В нем срок мотают только воры, стремяги и их «семейники». Я обрадовался. Вечер перестал быть томным. Не вставая, ответил Промокашке, не глядя на него. Авторитет надо блюсти:

— С уважаемыми людьми посидеть не в падлу. Буду.

Промокашка убежал.

Я полежал на шконаре еще минут 20. Прийти сразу — потерять лицо, показав, что я готов суетиться по щелчку пальцев любого вора. Прийти поздно — показать, что Артист (моя лагерная погремуха) забурел и перестал уважать воров. Это чревато. 20 минут — золотая середина. Неписанные правила Колымы сложны, но у меня получилось разобраться и понять все нюансы.

Нашел у печки свои валенки. Почти новые, я — их первый владелец. Подарок Цикория — правой руки Афанасия Ивановича, который являлся смотрящим за лагерем. С удовольствием сунул в валенки ноги, зажмурился, ощутив приятное тепло. В лагере быстро учишься ценить мелкие радости. Взял гитару — подарок начальника лагеря за то, что я с нуля слепил ему лагерный хор, который регулярно брал первые места на всесоюзных конкурсах. Начальнику и его заму по воспитательной работе прилетело по звездочке, мне — гитара, кило индийского чая и пара хороших шматов сала.

В сушилке одел свой ватник. Ватник тоже новый и тоже подарок — Артиста все уважают. Ватные штаны я и не снимал. Одел на голову ушанку и вышел из барака в стылую тьму. Мороз кольнул лицо, я выдохнул пар, который прямо в воздухе кристаллизировался и опал инеем на черный снег — много бродяг в лагере, утоптали тропинки. На улице-то за тридцатник.

Ускорив шаг, направился к шестому бараку, параллельно вспоминая свою вольную жизнь.

Я умер и переродился в СССР 70-х годов. Поначалу все шло отлично. Я «писал» книги, сворованные из будущего, пел такие же ворованные песни. За пару лет я стал фигурой союзного масштаба. Еще через пару-мирового. Забурев, я расслабился. Мой американский продюсер стал класть часть заработанных денег на мои офшорные счета и покупать на них акции будущих айти-гигантов. В какой-то момент он спалился и его взяли за жопу федералы. Продюсер оказался падлой и сразу меня сдал, раскрыв схему. Пошли публикации в газетах: «Секретные счета советского миллиардера», «Суперзвезда-коммунист оказался новым Рокфеллером» и так далее. Кгб взяло меня прямо на шикарной пятикомнатной хате на Тверском, сняв с сочной негритянки, приехавшей учиться в СССР из какого-то африканского недогосударства, которым Союз зачем-то пытался привить социализм, вбухивая валюту.

Дальше было полгода допросов и судов. Следствию было трудно, на мои похождения и статей-то в советском законодательстве не нашлось. Наконец, вынесли приговор — 15 лет общего режима. И вот я чалюсь здесь уже 8. Обжился, привык. Хорошо быть попаданцем-звездой — везде устроюсь.

А вот и шестой барак. Вошел в дверь. В отличие от нашего, «политического» барака, здесь она утеплена войлоком. За большим столом возле печки сидело с десяток воров. На печке грелся котелок с чифирем. Поляна — моё почтение! Конфеты, колбасы, завезенные с материка свежие (в январе-то!) помидоры. Само собой, сало, лук, селедка и большая бутыль мутного самогона. Сразу видно — сиделец к нам заехал непростой. Все лучшее — на стол!

Подошел к ворам, поприветствовал:

— Здравствуйте, арестанты.

— И тебе не хворать, Артист — добродушно поприветствовал меня в ответ Афанасий Иванович, — проходи, присаживайся, покушай с нами. Дорогого гостя сегодня встречаем, — указал он рукой на стул слева от себя. Справа от него всегда сидит Цикорий, на то он и правая рука.

Я снял ватник и ушанку, прошел к указанному месту. Присел. Заметил за столом незнакомое лицо. Спрашивать ничего не стал. Не любят этого воры. Сами все расскажут. Так и оказалось:

— Артист, позволь представить — Степан Тимофеич. Вор авторитетный (мог бы и не уточнять, чертей за этим столом отродясь не сидело). Сход порешал, что через полгода, когда я откинусь, он будет зону держать.

Я уважительно кивнул Степану Тимофеичу. Большой человек. Тот добродушно ощерился мне в ответ, продемонстрировав полный рот рыжья. Богато.

Афанасий Иванович пододвинул мне рюмку, лично (!) налил туда самогона, лично отрезал пайку черного, положив сверху ломоть сала. Уважают воры Артиста. По всей Колыме «мои» песни поют. Я намахнул стопарь, закусил. В голове сразу приятно зашумело. Хорош первач! Воры не торопили, знали, что Артист порядок знает.

Не заставил уважаемых людей долго ждать, взял в руки гитару, провел по струнам. Отлично! Можно начинать:

А сечку жрите, мусора, сами,

Ушатый кумовой торчит в сидке,

А завтра брошусь я к своей маме, —

Все отмотал, пришла моя скидка.

Вечер задался. Я пел песни, воры подпевали, не забывая подливать мне первача, чифиря и пододвигать тарелки с лучшими кусками. Душевно посидели. Под конец концерта я заметил, что из угла барака мне строит глазки Глашка — топовый педераст на зоне. Ощутил сладкое томление внизу живота.

Закончив выступление, я под понимающими взглядами воров пошел в сушилку, куда незадолго до того прошмыгнула Глашка. Внутри я быстро отыскал ее глазами — она уже приготовилась, опершись руками на стену и призывно оголив свой волосатый, тугой, натруженный зад. С нетерпением скидывая портки, я приблизился к ней…

— АААААААААААААА! — проснулся я с воплем.

Надеюсь, вот это точно было сном, а не параллельной реальностью. Жуть. Я поежился и посмотрел на часы — 6.50. Нормально, можно вставать. Кстати про «вставать». Проверил и облегченно выдохнул. Утреннего стояка не было. Странно для подростка, но радует душу. Хорошо, что время почти верное. Не хотелось бы после такого засыпать снова. Не дай Богиня увижу продолжение.

Спустился вниз, совершил все традиционные утренние действия. Делаю все на полном автоматизме. Значит, я полностью вжился в анимереальность. Это здорово!

Сегодня решил позавтракать перед телевизором. Заварил местный дошик, покрошив в него колбасы для нажористости, уселся на диван. Включил телевизор, сначала нашел прогноз погоды. Дождя не будет. Переключил на новости — выступал мужик средних лет в пиджаке и с волевым лицом. Надпись под ним гласила: «Член городского совета Хомма Тэкуми».

— …Баз на нашей земле нецелесообразно. Япония сполна заплатила цену за участие в той войне! Трагедия Хиросимы и Нагасаки навсегда в наших сердцах! Глава нашей префектуры Такерада Дзуничи обещал приложить все усилия, чтобы убрать американскую военную базу с территории нашей префектуры! Где же результат? В это воскресенье призываю всех, кому небезразлична судьба Японии, выходить на общеяпонский митинг 17 апреля! Приходите к военным базам и скажите американцам уходить! Если в вашем городе нет американских баз… — он прищурился и добавил: — Или лучше сказать пока нет? — продолжил: — …то приходите к консульствам! Американцы должны видеть, что Японии они не нужны!

Неплохо дядька речи толкает. И начальника притопил, и за общее благо высказался. Окучивает электорат перед выборами? Думаю да. А на митинг я, пожалуй, схожу. Потешу свое ущемленное японское национальное самосознание. Интересно, в нашем городе есть военная база или консульство? Надо будет узнать.

Выключил телевизор, оделся и пошел в школу. Сегодня мы с Хэруки пойдем вступать в литературный клуб. Кроме теплицы и школьных занятий, нас будет связывать еще и он. Я рад этому. Удивительно, но я привык видеть ее каждый день, и за одно воскресенье успел соскучиться. Интересно, как она провела его? Наверное, в заботе о сломанном стебле.

Захотелось сладенького, я зашел в минимаркет и купил шоколадный батончик. Вышел, держа его в руке. Продолжил думать о Хэруки. На русском ее имя значит «дерево весенней поры». Удивительно подходит. Она напоминает свежий весенний побег. Вспомнил клубящуюся тьму в ее глазах, вспомнил ее вопрос: «Я ведь не ошиблась в тебе, Иоши?». Конечно нет! Накатила эйфория, я не выдержал, глубоко вдохнул свежий утренний воздух, зажмурился, поднял руки к небу и прокричал:

— ХЭРУКИ — ЛУЧШАЯ ДЕВОЧКА!!!

— Ээээээээ?! — раздался удивленно-испуганный голос за моей спиной. Твою мать. Только не ты, пожалуйста, Богиня, пусть это будет не Хэруки, я же умру от стыда. Обернулся и облегченно выдохнул, увидев старосту Симидзу Кейко-сан. Она обалдело таращилась на меня, прижав к себе сумку.

Я быстро подошел к ней, она сжалась и прикрыла сумкой голову. Похоже, у меня неплохо выходит пугать симпатичных девушек. Навис над ней и зловещим шепотом произнес:

— Если кому-нибудь расскажешь о том, что сейчас произошло… — она сжалась еще сильнее. Я помолчал секунду, насладившись эффектом. Наша староста довольно милая. Протянул ей под нос шоколадный батончик и продолжил фразу: — …Никогда не получишь это!

Она некоторое время потупила, потом до нее дошло, она выпрямилась и рассмеялась:

— Одзава-сан, ты такой страшный! — и приняла взятку. Убрала батончик в сумку и сказала:

— Конечно, я никому ничего не скажу. Особенно Хэруки. Кстати, кто это? — прежде чем я успел ответить, она достала из сумки какой-то список, пробежала его глазами, ехидно посмотрел на меня: — Аоки-сан, да? Хо-хо, кто-то влюбился, Одзава-сан? Что ж, могу тебя понять — она суууууупер миленькая. Похожа на свеженький аппетитный стебель сельдерея, — она подошла ближе ко мне и доверительно прошептала на ухо: — Так бы и съела ее, — рассмеялась, отошла и добавила: — Но, так уж и быть, я уступлю ее тебе.

Прошла мимо меня и продолжила путь до школы. Что это сейчас было? Кажется, я услышал что-то непристойное? Теперь так просто я тебя не отпущу!

Догнал ее, пристроился рядом и спросил:

— Так ты у нас по девочкам?

— Кяяя! — картинно закричала она, обхватив себя руками. Ага, единичка! — Одзава-кун, немедленно прекрати свои грязные домогательства, иначе я пожалуюсь на тебя директору!

Я заржал, она поддержала. Посмеялись, продолжили путь. Она все-таки ответила:

— Да, девочки мне нравятся намного больше мальчиков. Это моя гарантия тебе, Одзава-сан, что я сохраню твой секрет. А ты в ответ сохранишь мой, верно?

Я кивнул.

— Хо-хо! — она указала на меня рукой, — Теперь мы связаны общей тайной!

— Получается так, — улыбнулся я. Везет мне на случайные встречи. Это прерогатива главного героя? Спасибо, Богиня.

Школа была уже недалеко. Симидзу-сан убежала, бросив мне:

— Надо в учительскую! Увидимся в классе!

Какая прикольная. Архетип «генки», да?

Улыбаясь, не спеша дошел до школьных ворот. Неподалеку нес нелегкую службу телохранителя Сохэй-сан. Прислонившись к машине и скрестив руки на груди, он глазел на втягивающихся в ворота школьниц. Махнули друг другу руками.

«Сюрприза у обувного шкафчика» в этот раз не случилось. Видимо, это редкий ивент. Переобулся, пошел в класс. В классе увидел весь комплект: Кейташи, Кеиджи, Фукуда-сан и Хэруки. Хэруки… Дыхание перехватило, я подавил порыв броситься к ней и подошел к своей парте спокойным шагом. Спокойно, Иоши, контролируй гормон!

Поздоровался со всеми, насладился лучезарной улыбкой Хэруки. Кейташи заметил, что мы с ней называем друг друга по именам и спросил:

— А какие у вас отношения?

Я собрался было ответить, но Хэруки опередила меня, гордо похваставшись:

— Я забочусь о его стебле!

Звук упавших на пол челюстей, немая сцена, занавес. Спасибо за внимание, уважаемые зрители! Не прочувствовавшая момента Хэруки не менее гордо добила друзей:

— А еще помогаю ему ухаживать за его помидорами!

Я спрятал лицо в ладонях, давя смех. Отличная работа, Хэруки-сенсей! Все-таки мы с тобой родственные души!

Как нельзя вовремя в класс вошел Араки-сенсей и начался урок. Отлично! Теперь друзья будут мучиться до конца урока! Проверим их силу воли. Отличная работа, Араки-сенсей!

Силы воли друзьям хватило ровно на пять минут. Одновременно на мой стол приземлились три клочка бумаги — слева, справа и сзади. Неплохая командная работа. Сгреб бумажки в ладонь и сунул в сумку. Выкину на перемене. Демонстративно продолжил смотреть на доску, где рисовал формулы Араки-сенсей.

Спустя пару минут бумажки прилетели снова. Повторил те же действия. Интервал уменьшился, бумажки прилетели через минуту. Ладно, уговорили. Первой развернул записку от Кейташи: «Долбаный счастливчик!». Посмотрел на него с ехидной улыбкой. Теперь записка Кеиджи: «Так ты уже делал это? Расскажи подробности!». Нет, Кеиджи, в этой жизни пока нет. Но тебе об этом знать не стоит до конца урока. Теперь записка Фукуды-сан. Развернул, аккуратным девичьим почерком в ней было написано: «СДОХНИ, НАСИЛЬНИК!» Эээ?! Какого черта? Не выдержав, я обернулся. Фукуда-сан улыбнулась мне и подмигнула. Фух… В отличие от парней, Фукуда-сан поняла, что именно имела ввиду Хэруки. Подруги же.

Урок закончился, ко мне синхронно подбежали Кейташи и Кеиджи, схватили под руки и потащили в коридор на допрос. Немного поломался, делая вид, что не понимаю, о чем они говорят. В конце концов сдался и прояснил ситуацию. Друзья дружно выдохнули, и мы вместе вернулись в класс.

На большой перемене все вместе впятером сходили в столовую. Видимо, чтобы не быть белой вороной, Кейташи перестал носить в школу бенто. А может, дело в борьбе за сердечко Фукуды-сан? Эх, дух молодости! Вернулись в класс, и друзья порадовали меня играми для Сеги. Кеиджи принес Phantasy star 2 и Ninja Gaiden. Не знал, что у ниндзи есть версия для Сеги, играл только в восьмибитную. Кеиджи попросил не сохранять прогресс в первый слот Phantasy star, он ее прошел, но хотел сохранить сейв на память. Кейташи «порадовал» картриджем с Super Hydlide. Играть в этот отстой я не буду, но взял картридж, чтобы не расстраивать друга. Тоже попросил меня не затирать его сейв. Второй игрой стала Phelios. Ничего о такой не слышал, но картинка на картридже понравилась. Надо будет попробовать. Поблагодарил друзей.

После уроков ко мне подошла Хэруки.

— Ну что, Иоши, пойдем?

— Пошли, Хэруки.

Вышли в коридор под подозрительными взглядами друзей.

— Как там стебель? — начал я диалог.

— Я добавила в воду стимулятор роста корней. Дедушка сказал, что это — самый лучший!

— Дедушка? — сделал я вид, что не знаком с ним.

Хэруки кивнула, радостно улыбнулась:

— Мой дедушка, отец моего отца. Его зовут Аоки Ринтаро. Он — настоящая легенда. Представляешь, некоторые его бонсаи украшают дворец самого императора!

Нифига себе дед. Я, конечно, не специалист, но наслышан о сакральности фигуры японского императора. Потомок богини солнца, кажется?

— Ничего себе! Потрясающе, Хэруки! — нисколько не наиграно произнес я. Реально впечатлен.

— Да, мой дедушка потрясающий. Хотела бы я однажды вырастить бонсай, который он похвалит, — мечтательно, с легким оттенком печали произнесла Хэруки.

— Каждый человек хорош в чем-то своем. Твой дедушка — великий мастер бонсаев. Но стоит ли гнаться за ним, не пытаясь найти собственный путь? Уверен, однажды ты станешь великим ученым-ботаником. Помни о своей мечте!

Хэруки благодарно посмотрела на меня и кивнула.

— Да!

Мы пришли в здание клубов. Комната литературного располагалась в самом конце третьего этажа. Хэруки взяла на себя роль гида, указывая на смежные двери:

— Здесь раньше были клубы кинолюбителей и клуб кулинарии. Их закрыли из-за отсутствия участников. Эгоистично, но я рада закрытию киноклуба. Ведь благодаря этому мы вместе будем в литературном, — смущенно засмеялась.

На душе потеплело. Хэруки, ты такая милашка. Решил спросить ее:

— А откуда ты все это знаешь?

— Мне рассказала Симидзу-сан, а ей рассказал кто-то из школьного совета, когда она брала список клубов для нашего класса.

Вот как? Симидзу-сан, а ты не промах. Я почти вижу в тебе соперника.

Подошли к нужной двери, Хэруки постучала, мы вошли.

Просторное, светлое помещение. Огромные окна. Парты составлены полукругом. На стене — металлическая доска. На ней красиво выведено: «Добро пожаловать, новички!». В углу, рядом с розеткой, стоял еще один стол. На нем — электрический чайник. Еще в комнате было несколько стандартных металлических картотечных шкафов и огромный книжный, из дерева. Книг много. Отдельно мое внимание привлекла полка, заставленная однотипными томиками. Надпись на корешке гласила «Альманах литературного клуба старшей школы Уцуномия Йохоку».

— Добро пожаловать! — с мягкой улыбкой поприветствовала нас высокая, выше Иоши, с иссиня-черными волосами до пояса девушка, — мы рады приветствовать свежую кровь в нашем клубе. Надеюсь, вместе мы сможем создать настоящие шедевры, — она изящно поклонилась. Красивая.

— Зд…Здравствуйте, — поклонилась смутившаяся Хэруки.

— Добрый день, — поклонился я.

Мы прошли в комнату и уселись за свободные парты. Повезло, наши места оказались рядом. Чем Иоши ближе к Хэруки, тем он счастливее. Высокая девушка представилась:

— Меня зовут Такерада Сакура, я — президент литературного клуба. Пытаюсь написать любовный роман. Учусь в классе 2А, надеюсь, мы с вами поладим.

Следом представились остальные члены клуба.

— Исида Кайоши, мы с вами одногодки. Учусь в классе 1C, - встал из-за парты напротив меня темноволосый парень в очках. Рост и комплекция у нас почти одинаковая, — Пытаюсь стать поэтом. Мама говорит, что у меня получаются хорошие стихи. Надеюсь, мы с вами поладим.

Я почти заржал, но сдержался. Ох уж это «мама говорит, что я красивый». Впрочем, в стихах я шарю мало. Возможно, он будущий гений японской поэзии. Следующим встал высокий подкачанный пацан:

— Каваками Нобу, класс 2А (о, одноклассник президента?). Увлекаюсь самураями, пытаюсь писать о них увлекательные истории. Надеюсь, мы с вами поладим.

Последним членом литературного клуба была девушка среднего между мной и Хэруки роста, с волнистыми обесцвеченными волосами чуть ниже плеч и стремящимся к третьему размером груди. Она поднялась из-за парты, и я заметил, что ее юбка немного короче положенной длины.

— Мурата Киоко, класс 1A. Хочу сочинять песни для рок-групп, в литературный клуб пришла, чтобы развить свои навыки. Надеюсь, мы с вами поладим.

Пришла наша очередь, переставшая стесняться Хэруки встала из-за парты и представилась:

— Аоки Хэруки, класс 1Б. Мечтаю стать ученым-ботаником. В рамках клубной деятельности собираюсь писать о растениях. Надеюсь, мы с вами поладим.

Ну и я:

— Одзава Иоши, класс 1Б. Хочу стать писателем ранобэ, поэтому пришел в литературный клуб. Надеюсь, мы с вами поладим.

Президент сказала еще несколько приветственных фраз, после чего обрисовала задачи клуба. Суть заключалась в том, что каждую неделю мы должны зачитывать вслух свои произведения, либо их фрагменты. После этого следовало коллективное обсуждение зачитанного. Решили делать это по субботам, так что до конца недели нужно что-нибудь написать. Для меня это не проблема, но я немного волнуюсь за Хэруки. Впрочем, она выглядела довольной и уверенной в себе. Верю в нее. В дни, кроме субботы можно было заниматься чем угодно, вплоть до болтовни под чай с печеньками. Мы же тут все творческие личности, нас нельзя загонять в угол, хе-хе.

Отчетом о деятельности клуба служил альманах. Его нужно выпускать дважды в год. Ближайший — в сентябре. Нормально, времени полно. Новички подтвердили понимание ситуации, вопросов ни у кого не оказалось. Президент выдала нам листы, поделенные на клеточки. Почему-то писать нужно было на них. Деньги на закупку листов выделяли из школьного бюджета. Халява! Кто не любит халяву?

На этом первое заседание литературного клуба закончилось, и все разошлись. Само собой, домой шли вместе с Хэруки.

По пути она по собственной инициативе рассказала мне о своих родителях. Они выращивали бонсаи вместе, помогая друг другу. Знатоки бонсаев почему-то особенно это ценили. Считалось, что их бонсаи идеально сочетают в себе мужское и женское начала. Ох уж эти японцы.

— Если честно, я больше люблю дедушку, чем родителей. Когда я была маленькой, они уделяли основное внимание карьере и постоянно были заняты, — немного грустно произнесла Аоки. Потом широко улыбнулась: — Зато рядом со мной всегда был дедушка! Он говорит, что я — его лучший бонсай! — Хэруки счастливо рассмеялась, я тепло улыбнулся. Спасибо тебе, дед, за такой шедевр.

Дошли до моего дома, Хэруки изъявила желание проверить теплицу. Я был только за. Не хочу ее отпускать. Интересно, как быстро дед прикончит меня, если я запру ее в своем доме? Шутка. Таких фетишей у меня нет. Около теплицы ковырял землю лапкой Сакамото-сан. А, решил немного удобрить газон?

Хэруки поздоровалась с ним, подождала, когда он закончит и погладила. Котик замурлыкал. Потом мы зашли в теплицу, она осмотрела кусты и удовлетворенно кивнула. Пригласил ее зайти в гости, она отказалась, сославшись на дела дома. Печально. Попрощались, и она пошла домой. Немного постоял во дворе, провожая взглядом ее миниатюрную фигурку. Вздохнул и пошел домой.

Поужинал, сделал домашнюю работу. Начать писать свое первое ранобе решил завтра. Остаток вечера рубился в Ниндзю Гайдена, похлюпывая лапшой быстрого приготовления. Надо бы возобновить свои кулинарные опыты, на полуфабрикатах сидеть приятно, но вредно. Завел будильник на 7 утра и лег спать.