Моя. Чужая. Истинная (СИ)

Глава 19

Айвен

Беспокойство зверя усиливалось. Нервы натягивались струной, но сколько бы не оглядывался и не присматривался к окружающей обстановке, не мог понять природы напряжения, которое ни на секунду не отпускало меня.

— От тебя за версту несет агрессией, друг мой, — усмехнулся поравнявшийся со мной Акайо. — Ты заставляешь наших спутников опасаться.

— Их неудобства — не моя проблема, — пожал плечами и вдруг ощутил, как повеяло теплой волной. Струна лопнула, но боли не принесла, будто в процессе натяжения она просто растворилась, когда источник тревоги исчез сам собой, без весомой причины.

— Ты улучшил свои навыки управления гневом, Айвен, — не смог кицунэ скрыть своего удивления.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что эта эмоция, несмотря на смену интонации, не отразилась на его мимике. Лисам не было равных во владении мышцами и реакциями тела. Казалось, они впитывали эти способности с молоком многохвостой богини-матери.

— Ты знаешь, я присоединюсь к вам попозже, — принял решение, кивнул сам себе и, не дожидаясь его ответа, растворился среди деревьев.

Идущие впереди расслабились, когда моя давящая энергетика прекратила действовать им на нервы, и продолжили свой путь. Но я ощущал на себе взгляд Титуса до тех пор, пока не пропал с поля его зрения. Оскалился, ведь тот факт, что он нервничал из-за моего присутствия и не мог этого скрыть, доставлял мне небывалое удовольствие.

В иной раз мы могли бы стать союзниками и породниться, усиливая нашу власть посредством моего брака на его дочери до небывалых высот, но сегодня оказались по разные стороны баррикад и стали врагами. И никто из нас не собирался уступать. Я готов был вцепиться в свою добычу когтями и зубами, но отступать был не намерен, ведь в Нерее была заключена вся моя жизнь. Судьба. Моя и моего рода.

Чем ближе подходил к домику повитухи, откуда всё началось, тем отчетливее ощущал повсюду запах своей масойи. Поднял нос, раздувая ноздри, и принюхался к окружающему пространству. Ощерился, наконец, догадавшись о причине моей озабоченности.

Приглушил эманации силы, бесшумно поднялся по ступенькам сна крыльцо, по памяти ступая на не скрипящие половицы. Внутри домика было тихо, но чисто — ни следа от утренней драки. Заскрежетал зубами, с неудовольствием чувствуя на всех чистых поверхностях аромат Нереи, которая корежилась и тратила силы, чтобы убрать беспорядок, учиненный другими самцами.

Волколак мой оскалился, желая оградить масойю от грязной работы, но что-то подсказывало мне, что воспитание будет проходить тяжело и со слезами. Главное, не проявить слабину в самом начале, иначе самочка догадается, что может вить из меня веревки, и сладу с ней больше не будет.

Старухи в доме не было, и я дернул уголками губ, предвкушая, как мы с Нереей продуктивно проведем время до застолья. Девчонка нашлась в закутке, где повсюду были развешены сушеные травы, на криво сколоченных шкафчиках стояли горшки и склянки с отвратительно пахнущим варевом, а сама она что-то помешивала в котле. Вид у нее был сосредоточенный и увлеченный, волосы растрепались, и между спутанных прядей застряли листики. Не чуй я, что в ее запахе не было ни единой примеси чужого самца, заревновал бы при виде этого зрелища.

— Где ты была — откинул полог и облокотился плечом о косяк. В кожу мне впилась заноза, и, зашипев, я дернулся, со злобой глядя на зазубренную раму.

— Вы меня напугали, — вскрикнула Нереа и уронила в котел лопатку с длинной ручкой.

Заметалась взглядом между мной и тонущей деревяшкой, словно не знала, за что взяться первым делом, и я облегчил ей задачу, испытывая нежность от ее трепыханий. Словно птичка, попавшая в силки и не знающая, в какую сторону лететь, чтобы освободиться. Полетай пока, помаши крылышками напоследок, масойя, скоро я захлопну капкан, и такой возможности больше у тебя не будет.

— Займись варевом, красивая, а потом мной, — подтолкнул ее приказом, в который вложил толику силу, и прошел внутрь помещения, садясь на крепкую с виду скамью.

От моего веса лавка натужно заскрипела, и я напрягся, опасаясь, что она развалится, но конфуза не произошло. Кособокое сооружение оказалось довольно крепко сбитым и, кроме скрипа, больше звуков не издавало.

Пока Нереа занималась спасением утопающей лопатки, я вытянул ноги и стал разминать плечи и шею, ощущая, как тело грузно осело, но на несколько секунд от хруста позвонков стало легче. Будто выдохнул после тяжелого трудового дня и, казалось, вернулся домой. Под бок к жене.

Прищурился и глянул на масойю, с удовольствием подмечая ее выверенные движения без излишней суеты, фартук поверх простецкого платья и умильно сосредоточенное личико. Идеальная картина домашнего уюта, вот только вместо дурно пахнущего варева предпочел бы ароматное мясо, а вместо тишины — топот детских ножек.

— Давайте я посмотрю. Вы, наверное, занозу себе загнали. Всё-такие волчья шкура хоть и крепкая, но не металлическая, — с этими словами подошла ко мне Нереа, а мне доставили удовольствие ее смелые попытки пошутить. Значит, она моего волколака не боялась, и для меня это было высшей наградой сегодняшнего дня.

— Не вы, а ты, — улыбнулся, стараясь не демонстрировать острые клыки, чтобы не спугнуть интимность момента. — С твоих рук приму даже яд, птичка.

Наклонился, как только она привстала рядом, изучая мое плечо, и вдохнул аромат у девичьей шеи. Заметив мой взгляд, Нереа покраснела и хотела было отскочить, но волколак почуял запах своей добычи, и левая рука у меня дернулась инстинктивно. Схватил ее за дальнее бедро, обхватывая за попу, и притянул ближе к себе. Так-то лучше.

— Давай, красивая, поработай пальчиками.

Двусмысленная фраза окончательно вогнала ее в краску, и наградой мне послужил алый румянец, свидетельствовавший о целомудренности моей масойи. Редкое и самое ценное качество, о котором мог мечтать далеко не каждый волколак.

На Нерее висела моя рубаха, оголяя покатые плечи и молочную кожу, блестевшую от пота, словно совсем недавно она бежала в попытке спастись от хищника. Ее с головой выдавали феромоны — характерный запах испытанного ей стресса еще витал в воздухе и дразнил зверя, понукая соблазниться и укусить пойманную добычу, так неосторожно попавшуюся мне в лапы.

Ухмыльнулся, тормозя волколака, который от предвкушения чуть ли не молотил лапами по земле, и опустил глаза к венке, пульсирующей на стыке ее шеи и ключицы.

Трепетание предсердий манило и выдавало ее волнение, предавая свою хозяйку естественными реакциями своего слабого тела, и я наслаждался каждой секундой наших прелюдий.

— Я подцеплю занозу иголкой, — предупредила меня Нереа, словно между нами не происходило химии.

Последовавшие за ее словами легкие пощипывания тонкого острия воспринимались мной, как легкий комариный укус. Удивительно, что в драке тело собрано и не ощущает ударов, быстро регенерируя, но такое незначительное повреждение, вызванное обычной маленькой деревяшкой, беспокоит зверя больше, действуя при этом на нервы.

Как только масойя радостно вскрикнула, доставая из меня занозу, я поддался импульсивному желанию и поцеловал ее в венку, которая продолжала суматошно пульсировать. Моя порывистость застала полукровочку врасплох, но ответный отклик был незамутненным и естественным, как сама жизнь.

— Нам нельзя, — выдохнула она с сипением сквозь зубы.

Коленки ее задрожали, и я притянул ее трепещущее тело ближе к себе, наслаждаясь тем, как плотно ее животик прилегал к моей оголенной груди, как отрывисто, с перерывами и резкими ускорениями стучало крохотное беззащитное сердце, и как инстинктивно она подставляла моему зверю шею, признавая во мне вожака.

Мягкие нежные ручки сначала неуверенно легли мне на плечи, но затем, когда я забрался под рубаху и провел пальцами вдоль тонкого позвоночника сверху вниз, острые ноготки впились мне в кожу, а из девичьего рта вырвался не то глухой стон, не то протяжный писк.

— Нам всё можно, птичка, — пророкотал и, схватив ее за талию, единым движением усадил к себе на колени. Так-то лучше.

Ее попка ладно уместилась сверху, а вот моя ладонь собственнически легла на законное место, где ей полагалось находиться всегда — на ее бедра. Нереа, как и полагается кроткой невинной лани, опустила глаза долу и прикусила губки, не представляя, что делала со мной этим простодушным жестом, в который не вкладывала ни капли смысла. Но зверь мой от вида движений ее язычка бесновался, испытывая мою силу воли на прочность.

— Мне страшно.

Ее неожиданное признание заставило моего волколака замереть и прищуриться, а затем мы оба мысленно взревели, желая заграбастать самочку и подмять под себя, ограждая от всех внешних угроз.

Испуга в ее запахе не было, но легкая дрожь девичьего тела позволяла мне ощущать все грани ее доверия. Иначе она бы не призналась в своих страхах, и я это по-настоящему ценил.

— Почему, масойя? — слегка прорычал и провел кончиками клыков по оголенной беззащитной шейке.

— Мой жених ведь Киран, отец разозлится, если узнает, что вы… что ты, — поправила себя, увидев мой недовольный взгляд.

Вздрогнула, но мне это не понравилась. Она должна меня уважать, как своего самца и альфу, но ни в коем случае не испытывать страх.

Внутри зародился гнев на Титуса и всю стаю Райдзена, поведение которых повлияло на неуверенность моей самки.

— Я никогда не обижу тебя, Нереа. Настоящий самец заботится о своей самке, не бьет ее и ни к чему не принуждает. Только воспитывает.

— Все вы называете это воспитанием.

Голос ее дрожал, и волколак ощерился, вставая на дыбы.

— Давай не будем об этом сегодня, иначе я не сдержусь и разорву кого-нибудь на части, — глухо проревел, слишком сильно прижимая девчонку к себе за бедра.

Опомнился, когда услышал ее вскрик, и сразу же поцеловал в плечо, заглаживая вину.

— Прости, я грубый волчара, которому нужно учиться сдерживать свою силу. С ума схожу по твоему аромату, — зарылся носом в ее затылок и глухо застонал, чувствуя, как легкие заполняются бодрящей сиренью.

— У меня отвар выкипает, — вдруг закричала в панике Нереа и подорвалась.

Несмотря на мое ощутимое сопротивление, не обратила на него внимания, просто шлепнула по моим кистям лапками и вырвалась, словно резвая лань подбегая к бурлящему котлу.

С одной стороны, был недоволен из-за ее побега, с другой, наслаждался ее храбростью, когда дело касалось чего-то, чему она придавала большое значение. В такие моменты видно истинное лицо особи. Значит, моя пара бесстрашна и храбра, и ее воля была приглушена отморозками, которые посмели поднимать на нее голос и даже кнут.

Задвинул волколака глубоко внутрь, пока он не взял верх и не пошел на поводу у инстинктов, требовавших немедленно покрыть самку, покарать врагов и отправиться с масойей на плече к себе в логово.

Сделал в планах пометку — организовать для Нери помещение, где она сможет заниматься травами. Раз ей это по нраву, то она получит самое лучшее оборудование для любых экспериментов.

Мысленно рыкнул. Вот только о лечении самцов ей придется забыть.

— Хоть бы не опоздать. Марта будет недовольна, если я истрачу запас попусту.

В голосе сквозила паника, а я наслаждался ее метаниями по такому маленькому пространству, ведь она была вынуждена задевать меня при каждом движении.

Девичий стан юрко двигался то вправо, то влево, в спешке доставая с полок то одни склянки, то другие. На полу образовалась целая горка, прежде чем напряжение, сковавшее масойю, наконец, отпустило ее.

Подошел ближе, наклоняясь над ней и рассматривая коричневое содержимое котла. Варево выглядело неаппетитно и отталкивающе.

— Что ты делаешь?

— Отвар. Не зря сегодня с Мартой ходили в лес, благодаря добытым ингредиентам и пополненным запасам в кладовой его как раз хватит на целый лунный цикл.

Моя женщина была довольна, и всё мое недовольство из-за ее самоволки испарилось, как дым по ветру.

— Знакомый запах, — принюхался к пару из котла, морщась от неприятного зловония.

Неужели кто-то в своем уме будет это пить

— Удивительно, да? Я в первый раз тоже не поняла, как получается такое сочетание, ведь ландыш, основной компонент, весьма приятен на нюх, — спокойно ответила, радуя меня отзывчивостью, а затем черпаком набрала в чашу немного снадобья.

Напрягся, чувствуя подспудную тревогу. Ландыш. Ландыш…

В голове калейдоскопом завертелись воспоминания, а затем я резко выбил чашу из рук масойи. Вспомнил, когда и где ощущал такой душок трав.