Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

Глава 11

Мир взорвался какофонией звуков, едва я распахнул дверь. Воробьи на сакуре устроили утренний концерт, пытаясь перекричать дребезжание мусоровоза. Где-то вдалеке тявкала собака, а из-за стены доносились обрывки новостей и грохот посуды. Типичное утро в нашем тихом районе. Типичное, если не считать тоста, зажатого у меня в зубах, и скорости, с которой я нёсся по улице, словно опаздывал на экспресс. На мне была слегка помятая форма — вечно синий пиджак, белая рубашка, повидавшая виды, и брюки, идеально отглаженные после отсыпа от компа.

Выскочив на улицу, я чуть не снёс почтальона, который как раз пихал газету в наш ящик.

— Простите! — пробормотал я, лавируя между мусорными баками.

Тост угрожающе болтался во рту, грозясь выпасть и украсить кетчупом асфальт. Весенний ветер трепал волосы, швыряя в лицо лепестки сакуры. Они липли к ресницам, щекотали нос — я словно бежал сквозь розовую вату. Аромат цветущей сакуры смешивался с запахом свежей выпечки и выхлопных газов — типичный токийский парфюм.

Прищурился, глянув на часы. 8:23. Семь минут до звонка. Успею. По системе Сайтамы же тренируюсь! Десять километров — раз плюнуть! Перемахнул через заборчик, отделяющий тротуар от дороги, приземлившись с изяществом голодного кота, и промчался мимо лавочки, облюбованной местными бабулями-сплетницами. Они проводили меня взглядами, полными недоумения. Видимо, нечасто видят парней, несущихся в школу с тостом во рту.

На перекрёстке чуть не попал под велик. Велосипедист, чертыхнувшись, объехал меня по широкой дуге. Я даже не замедлился. Впереди замаячили ворота Сейрин. Чувствуя, как горят лёгкие, рванул ещё быстрее. 8:29. Почти у цели!

Влетев во двор, проник между толпами учеников, которые неспешно двигались ко входу. Кто-то зевал, кто-то залипал в телефон, кто-то трепался с друзьями. Никто из них явно не бежал кросс с тостом во рту. Проскочил мимо клумбы с тюльпанами, едва не приложившись головой о ветку сакуры, и влетел в здание за секунду до звонка. 8:30. Идеально. Прислонившись к стене, я пытался отдышаться. Тост, размокший от бега, всё ещё торчал у меня во рту. Я вытащил его, откусил кусок и, с трудом проглотив, подумал: «Теперь понимаю, почему Сайтама лысый. Это всё от стресса…»

Я зашёл в класс, всё ещё пережёвывая многострадальный тост, и сразу почувствовал на себе целый спектр взглядов. Харука сделала вид, что очень занята учебником, но я заметил, как она украдкой посмотрела в мою сторону. На её лице промелькнула целая гамма эмоций — от смущения до беспокойства, прежде чем она снова нацепила свою маску школьной принцессы. Прямо актриса погорелого театра, честное слово.

Кенджи, развалившийся на стуле как якудза в своём логове, коротко кивнул. Надо же, после той пьяной исповеди в караоке мы почти друзья. Или хотя бы не враги — уже прогресс.

— Доброе утро, Ямагути-кун! — Момо, кажется так её зовут, помахала рукой. Смутные воспоминания о караоке подкинули картинку: она что-то увлечённо обсуждала с подружками, пока я… так, не будем о грустном. Я махнул в ответ, пытаясь сохранить лицо человека, который точно помнит, с кем здоровается.

— О, наш спринтер-тостоед пожаловал, — фыркнула Азуми, когда я проходил мимо её парты. — Знаешь, есть такая штука — будильник. Изобрели специально для таких любителей опаздывать.

— А я думал, его придумали, чтобы было что швырять о стену по утрам, — парировал я, плюхаясь на своё место у окна.

— Между прочим, у тебя крошки на подбородке, — она демонстративно постучала пальцем по своему лицу. — Прям как у трёхлетки, который впервые сам попытался поесть.

— Это не крошки, а боевые шрамы моего забега с тостом. Кстати, я только что установил личный рекорд.

— Хвастун, — Азуми закатила глаза, но я заметил, как дрогнули уголки её губ.

Я вытер предательские крошки и уставился в окно, делая вид, что любуюсь сакурой, а не размышляю о том, как странно всё изменилось за последние дни. Интересно, это я так повзрослел, или просто наконец-то нашёл свою нишу в этом школьном улье? Хотя нет, какое «повзрослел» — я же до сих пор бегаю с тостом во рту как персонаж второсортного ромкома.

Скрип двери прозвучал как в тех сценах аниме, где вот-вот должно случиться что-то судьбоносное. Я поднял глаза и замер — на пороге стояла Рин-сенсей. Строгий тёмно-синий костюм подчёркивал фигуру так, что даже моё сопротивляющееся сознание на секунду забыло, как дышать. Волосы убраны в аккуратный пучок, открывая изящную шею — она выглядела как-то иначе. Холоднее. Отстранённее. Будто между нами выросла стена из прозрачного, но небьющегося стекла.

«Что ж, — подумал я, отводя взгляд, — так даже проще. Не придётся объяснять самому себе, почему нужно держать дистанцию.»

— Доброе утро, — её голос звучал ровно, без той теплоты, к которой я привык. — Сегодня тест.

Класс взорвался стонами и шёпотом, как в той серии «Наруто», где объявили внезапный экзамен на чунина. Я же просто откинулся на спинку стула. Какая разница? Теперь все эти тесты, оценки, попытки впечатлить — просто бессмысленная суета.

Листы с заданиями легли на парты. Мейоз, митоз, генетический код… Те самые темы, которыми я зачитывался ночами, мечтая увидеть её одобрительную улыбку. Забавно — теперь эти знания как фотографии бывшей девушки. Вроде и выбросить жалко, и хранить больно.

— На выполнение работы сорок пять минут, — объявила Рин-сенсей тем самым тоном, от которого обычно даже отъявленные хулиганы начинают заикаться. — И никаких шпаргалок.

Наши взгляды пересеклись на долю секунды, и я первым отвернулся к окну. Не хочу видеть в её глазах ни жалости, ни холода — вообще ничего не хочу видеть. Достаточно того, что помню её улыбку. Только не ту, учительскую, а другую — ту самую, предназначенную, как оказалось, не мне.

Ручка скользила по бумаге, выводя ответы, которые я, кажется, мог бы написать даже во сне. Странно — раньше я гордился этими знаниями, а теперь они казались такими же пустыми, как тот поцелуй с Мияко. Попытка заполнить пустоту чем-то ненастоящим.

Вот и всё. Я закончил первым и положил работу на стол, стараясь не смотреть на неё. Она кивнула — также безразлично, как кивают случайному прохожему.

— Можешь идти, Ямагути-кун.

Я вышел из класса и тихо прикрыл дверь. В манге такие моменты обычно сопровождаются дождём за окном. Но сегодня светит солнце — видимо, даже погода считает, что хватит драмы. Я направился к выходу, чувствуя странную лёгкость. Может, это и к лучшему? В конце концов, не все истории должны заканчиваться хэппи-эндом. Иногда достаточно просто поставить точку и двигаться дальше.

За спиной остался класс, полный страдальцев, пытающихся вспомнить разницу между митозом и мейозом. Хотя, готов поспорить, половина просто рисует кавайных котиков, изображая мозговой штурм.

Телефон показывал 8:57. Столько минут свободы — прямо как в той RPG, где даётся время на восстановление HP перед следующим боссом. И я точно знал, как проведу эти драгоценные минуты.

Моя любимая скамейка под клёном встретила меня как старого друга — тишиной, словно портал в другое измерение, где нет ни чувств, ни проблем.

— Двадцать пять минут полного дзена, — довольно промурчал я, устраиваясь поудобнее. — Может, даже приснится что-нибудь приятное. Например, как прохожу Dark Souls с первой попытки… Или как Рин-сен… Стоп. Не думать. Вообще. Никак…

…

Казалось, только закрыл глаза, как реальность бесцеремонно ворвалась в мою идиллию резким голосом:

— Сколько можно… достал… вечно ты…

«О, прекрасно, — пронеслось в голове. — Прямо как в той манге, где главный герой случайно подслушивает важный разговор. Только мне сейчас явно не до чужих драм…»

Приоткрыв один глаз и посмотрев в щель спинки скамьи, я стал невольным зрителем школьной драмы. В главных ролях: Азуми — пышущая праведным гневом, как персонаж из файтинга перед финальной битвой, и Мацуда — капитан баскетбольной команды, местная звезда с причёской как у героя сёдзё-манги. Сейчас его фирменная улыбка больше напоминала гримасу NPC, получившего критический удар.

— Ну, Азуми-чан, я же просто пошутил! — Мацуда попытался обнять её с грацией слона в посудной лавке, но она отпрыгнула как от удара молнией.

— Твои шутки такие же плоские, как твой… твой баскетбольный мяч! — выпалила Азуми, и я мысленно поставил ей десять очков за креативность. Вот это я понимаю — сломай мозг одной фразой. Ещё и удар по самолюбию. Жесть.

Мацуда, заикаясь как глючный NPC, достал бархатную коробочку:

— Но… я же… купил тебе… серьги. Вишнёвые цветочки…

— Оставь свои вишенки себе, — процедила Азуми тоном финального босса. — И найди другую клумбу для полива!

Fatality! Даже в Mortal Kombat добивания не такие жестокие.

Мацуда побагровел как редкий покемон и поспешно ретировался. А я, как назло, выбрал именно этот момент, чтобы…

— АПЧХИ!

И пробормотал что-то невнятное, изображая только что проснувшегося. Хотя на самом деле последние две минуты наслаждался представлением как критик на премьере.

Азуми резко обернулась, и её взгляд упал на меня — помятого, с розовым лепестком сакуры на голове. Прямо сцена из романтической комедии, только вот я явно не тянул на главного героя. Да и не хочу.

— Ямагути? — в её голосе смешались удивление и раздражение. — Какого чёрта ты тут делаешь?

— Провожу полевые исследования школьной драмы, — я картинно потянулся. — А ты, как погляжу, только что выиграла турнир по уничтожению очередной самооценки? Надо признать, комбо с вишенками было особенно эффектным.

Азуми прищурилась, разглядывая меня как клопа, пожалуй:

— А ты как всегда — сама деликатность. Не устал ещё играть роль школьного Шерлока с замашками хикки?

— Устал, — я вздохнул с видом уставшего героя сёнэна. — Но кто-то же должен документировать ваши любовные баталии. Считай меня летописцем школьных драм.

— Особенно драм с моим участием, — она неожиданно плюхнулась рядом на скамейку.

— Не льсти себе, — я стряхнул предательский лепесток с волос. — Просто ты единственная, кто умеет отшивать парней с таким артистизмом. Прямо как в той серии аниме, где главная героиня…

— Якисоба, — перебила она меня.

— Что?

— После таких эмоциональных сцен я обычно заедаю стресс якисобой, — она поправила рыжую прядь, и я невольно залюбовался тем, как солнце играет в её волосах. — Составишь компанию? Заодно расскажешь, как докатился до жизни сталкера.

— Сталкера значит. Забавно, но ладно. Только если ты расскажешь, что не поделила с нашей баскетбольной звездой, — я поднялся, отряхивая форму. — И предупреждаю — я ем как голодный титан из Атаки Титанов.

— Переживу как-нибудь, — фыркнула она, но в уголках губ мелькнула улыбка.

И глядя, как она идёт впереди, я подумал — может, это и есть то самое развитие персонажа, о котором так любят говорить в аниме? Когда бывший враг становится… кем? Другом? Соратником? Или просто человеком, с которым можно разделить тарелку якисобы и немного откровенности?

Что ж, похоже, моя школьная жизнь делает неожиданный поворот сюжета. Хотя, я даже не против посмотреть, что будет дальше.

Азуми вдруг остановилась и с широкой улыбкой произнесла:

— Знаешь в чём шутка, Ямагути?

— Проясни.

— Буфет уже закрыт, — хихикнула Азуми и показала время на своём мобильнике, чуть не ткнув мне им в нос.

Я похолодел:

— Погоди-ка…

Достал свой телефон и чуть не выронил его. 13:25. Серьёзно⁈ Я что, как какой-нибудь главный герой после филлерной арки, проспал ВЕСЬ ДЕНЬ⁈

— ЯПОНА МАТЬ! — заорал я так, что стая голубей взмыла в небо как в начальной заставке аниме. — КАК ЭТО ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО⁈

— Молодец, Казума, — Азуми покачала головой с видом старшей сестры из романтической комедии. — Проспал все уроки, пропустил обед, а теперь стоишь тут и изображаешь часть школьного пейзажа. Прекрасное зрелище. Я довольна.

Солнце играло в её рыжих волосах, превращая их в огненный ореол, как у демоницы! Но, зараза, симпатичной. Неудивительно почему у неё два парня.

— Ладно, горе-соня, — она закинула сумку на плечо. — До завтра. И постарайся не проспать.

— Эй, я не спал! — крикнул я ей вслед. — Я… медитировал! Над смыслом жизни!

— Храпел ты, а не медитировал! — донеслось в ответ.

Я поплёлся за сменкой. Проспать целый учебный день — такое надо уметь. Интересно, это можно считать достижением? Хикикомори сотого уровня: Проспать шесть уроков подряд. Ачивка доступна.

Пустая школа встретила меня тишиной, как в хорошем хорроре. Серьёзно, даже местные призраки, наверное, уже разошлись по домам. Или по своим любимым туалетным кабинкам — кто их, школьных ёкаев, разберёт.

И тут я увидел Харуку, что стояла у раздевалки, нервно теребя ремешок сумки. Глаза были слегка красными, будто она… плакала?

Великолепно. Похоже, сегодня день внезапных встреч. Прямо как в визуальной новелле — только успевай квесты собирать.

— Ямагути-кун… — её голос был так тих. — Где ты был?

— Спал, — буркнул я с энтузиазмом NPC из обучающего квеста. Не, ну а что? С какого я вообще должен ей отчитываться?

— Но ты пропустил все уроки… — она сделала шаг ближе, и я уловил лёгкий аромат её духов. Что-то цветочное, нежное… Так, стоп, Казума, ты же вроде уже прошёл эту сюжетную арку!

— Случайно вышло, — пожал я плечами. — Знаешь, как в RPG — прилёг на пять минут у костра, а проснулся через сутки.

Она закусила губу — тот самый жест, от которого раньше у половины парней школы подкашивались колени. Сейчас он почему-то вызывал только лёгкую грусть. Как постер любимого аниме, который давно пора снять со стены, но всё никак руки не доходят.

— Ты… в порядке? — в её глазах читалось искреннее беспокойство, и это почему-то задело за живое.

— Да, — ответил я, встретившись с ней взглядом. — В полном.

— Слушай, Ямагути-кун… знаю, у нас всё так странно вышло… — начала она, но я перебил её:

— Харука, — я улыбнулся улыбкой, которую приберегал для возможной будущей девушки, когда захотел бы показать, что не злюсь на её колкости. — Всё нормально. Правда.

Она моргнула, будто увидела новую версию меня. Версию 2.0, без драмы и лишнего пафоса.

— Ну… ладно, — прошептала она и, развернувшись, быстро зацокала каблучками к выходу.

Я смотрел ей вслед и думал — забавно, как жизнь иногда напоминает те самые анимешные клише, над которыми мы смеёмся. Девушка, парень, пустая раздевалка, недосказанные слова. Только вот я не главный герой этой романтической истории. И меня это более чем устраивает.

Интерлюдия: Рин

В квартире пахло корицей и имбирем — бабушка Аяно, как всегда, колдовала на кухне, наполняя дом ароматами уюта.

— Я дома! — бросила Рин на автомате, проскальзывая мимо кухни, как призрак.

— Рин-чан, ты чего такая взбудораженная? — донесся до неё удивлённый голос бабушки. — Случилось что?

Рин только махнула рукой, не останавливаясь. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Она промчалась в свою комнату, словно спасаясь от преследования, и, не снимая даже пиджака, рухнула за рабочий стол. Сумка с тестами по биологии приземлилась рядом с глухим стуком.

«Ну вот, — подумала она, расстёгивая замок. — Сейчас всё и решится…»

Весь день… весь этот бесконечный день она ждала этого момента!

Быстренько достала стопку контрольных листов, перевязанных тонкой бечевкой. Бумага пахла свежей типографской краской и чем-то еще. Чем-то неуловимым, но до боли знакомым. Запахом его парты, его тетрадей, его…

Рин резко отбросила эту мысль. «Не думай о нём, — приказала она себе. — Не думай. Это просто тест. Обычная рутина. Ничего больше.»

Но сердце продолжало колотиться как бешеное, словно пыталось вырваться из груди. Весь день она избегала его взгляда, старалась вести себя как обычно, как ни в чем не бывало. Но это было невыносимо. Даже его молчание отзывалось в ней острой болью. Болью неразделенной, запретной, невозможной любви.

«Может, уволиться? — мелькнула отчаянная мысль. — Сбежать? Спрятаться? Забыть?»

Но она знала, что это невозможно. Он уже стал частью её жизни. Как вирус, который нельзя вылечить, который навсегда останется в её крови.

— Бедная девочка, — донёсся у двери тихий голос бабушки. — Одна работа на уме.

Дверь тихо закрылась, и Рин осталась одна. Она сделала глубокий вдох и приступила к проверке. Ручка легко скользила по бумаге, выводя красные цифры и замечания. Работа шла быстро, словно сама собой. Вскоре она проверила все тесты, кроме одного.

Лист Ямагути Казумы лежал внизу стопки. Рин взяла его в руки и замерла. Сердце забилось еще сильнее, словно пыталось проломить ребра.

— Итак. Приступим.

Ручка зависла над первым листом. Глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в пальцах. Эти тесты она составляла специально для него — вопросы, выходящие далеко за пределы школьной программы. Вопросы, на которые мог ответить только тот, кто действительно… Нет, она даже мысленно не могла произнести это слово.

— Так, спокойнее, — приказала она себе.

Его почерк ровный, уверенный — ни следа той нервозности, что она заметила в его взгляде утром.

Первый вопрос. Правильно. Второй — тоже. Третий… Её сердце пропустило удар, когда она увидела, как подробно он расписал механизм клеточного деления. Даже схему нарисовал, аккуратную, с пометками — такой не найдёшь в школьном учебнике.

«Неужели он действительно изучил всё это? — она машинально прикусила кончик ручки, как делала всегда, когда волновалась. — Ради меня?»

Каждый правильный ответ отзывался в груди странной смесью гордости и боли. Она ловила себя на том, что улыбается, читая его чёткие формулировки, и тут же одёргивала себя — нельзя, нельзя так привязываться к ученику.

А потом она дошла до последнего вопроса. И замерла.

Вместо научного объяснения там было письмо. Каждое слово било прямо в сердце:

"Рин, прости, что поставил в неловкое положение. Я рад, что у тебя есть любящий человек. Со мной всё будет в порядке…

Она перечитала эти строки раз, другой, третий… Буквы расплывались перед глазами. Он видел. Видел её с Широ. И решил отступить. Благородно, по-взрослому. Не как влюблённый мальчишка, а как мужчина, который думает в первую очередь о любимом человеке.

p.s. Надеюсь, апельсины тебе понравились.

Рин резко вдохнула, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Тот пакет с фруктами… Значит, это был он? Стоял там, смотрел, как она… А потом ушёл, не выдав своего присутствия.

p.p.s. Со мной точно всё будет хорошо, серьёзно. "

— Лжец, — прошептала она, размазывая слёзы по щекам. — Как может быть хорошо, когда ты пишешь такие вещи?

Она смотрела на его аккуратный почерк, на эти простые слова, полные такой невыносимой боли и такого невероятного достоинства. Мальчишка, который оказался мудрее и сильнее её.

За окном падали лепестки сакуры — точно такие же, как в тот день, когда он впервые задал ей вопрос, выходящий за рамки школьной программы. Тогда она увидела в его глазах что-то большее, чем простой интерес к предмету. А теперь…

— Что же ты наделала, Рин? — спросила она своё отражение в окне. — Что же ты натворила…