Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

Глава 9

В «Star Voice» было шумно и накурено. Кенджи встретил меня у входа вместе с двумя парнями — Рютой и Шином, как те представились.

Мы устроились за столиком. На нём уже красовались бутылки пива, виски, сакэ и какие-то коктейли кислотных цветов. Между теснились тарелки с ароматными такояки, острой кимчи и ещё какой-то закуской, которую я в полумраке даже не смог опознать.

Из колонок гремела попсовая песня. Кто-то в соседней кабинке пытался изобразить рок-звезду.

Кенджи молча налил мне сакэ. Никаких вопросов, никаких «что случилось» — просто протянул чашку. И за это я был ему благодарен.

— Скоро девчонки подъедут, — сказал он как бы между прочим, а потом добавил, глядя мне в глаза: — Харука тоже.

Я кивнул:

— Спасибо за предупреждение. А теперь наливай ещё — мы же не на утренник в детский сад пришли.

Парни заулыбались:

— КАМПАЙ!

Я опрокинул в себя вторую чашку. Может, это и есть то, что мне сейчас нужно. Не сидеть одному и страдать, а просто быть обычным старшеклассником. Который пьёт с друзьями и поёт отвратительным голосом.

Вскоре дверь открылась, впуская волну девичьего смеха и облако духов.

Первой вплыла Харука — в чёрном комбинезоне и с собранными в высокий хвост чёрными волосами. Она замерла на пороге, увидев меня, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась своей фирменной улыбкой школьной принцессы. Фальшивой насквозь.

За ней впорхнула кажись Мияко, её подруга из параллельного класса. Она частенько к нам заглядывает на переменах. — её розовые волосы чуть отливали фиолетовым в неоновом свете. Белая блузка, клетчатая мини-юбка и гольфы до колен — прямо как героиня какого-нибудь модного аниме. Она удивлённо приподняла брови, заметив меня за столом с Кенджи.

А потом я чуть не подавился сакэ. В дверях появилась Юкино. В джинсах и рубашке и выглядела совсем не как моя вечно хмурая сводная сестра. Наши глаза встретились, и в её взгляде читалось чистое убийственное «только попробуй что-нибудь сказать».

За ними вошли ещё три девчонки. Одна в красном топе и джинсах, другая в каком-то блестящем платье, третья в футболке с аниме-принтом.

— О, Ямагути-кун? — Мияко бесцеремонно плюхнулась рядом на диванчик, прижавшись бедром к моему. — Не знала, что ты умеешь веселиться!

— Я тоже не знала, — процедила Юкино, усаживаясь максимально далеко от меня.

Харука молча скользнула к Кенджи, но я заметил, как её взгляд на секунду задержался на моём уже полупустом стакане.

Что ж, вечер обещает быть… интересным.

— И вам привет.

Я выдавил самую приветливую улыбку, на какую только был способен. Пусть веселятся — им-то незачем страдать из-за моего паршивого настроения. Они пришли сюда развлекаться, флиртовать, петь в караоке. А я… Я просто хотел на пару часов забыть обо всём, никому не мешая.

Компания быстро разделилась на маленькие группки — Мияко с подружками хихикала, обсуждая какую-то новую дораму, Кенджи с парнями азартно спорили о бейсболе, Харука что-то шептала девчонкам, а Юкино… ну, она просто излучала свою обычную ауру арктического холода.

Я смотрел на них и думал — как же это странно. Обычно я ненавижу алкоголь. Считаю его способом для слабаков убежать от реальности. Но сегодня сам стал таким же слабым.

Виски обжёг горло. Даже не заметил, как налил себе ещё. На экране мелькали слова какой-то попсятины, но я их не видел — перед глазами всё ещё стояла та сцена на парковке.

Что самое забавное? Сделал ещё глоток. Я даже не могу её ненавидеть. Ни её, ни того хлыща. Потому что… ну правда, чего я ожидал? Что она бросится в объятия школьника с пакетом дешёвых фруктов?

Кто-то затянул в караоке. Кажется, Рюта. Или Шин. Какая разница. Сейчас они все на одно лицо.

— Наш тихоня-Ямагути сегодня прям в ударе, — промурлыкала Мияко мне на ухо, явно уже слегка навеселе.

— Вынуждено, — ответил я ей сухим тоном. — Обычно экономлю энергию. Как биткоины — копишь-копишь, а потом тратишь всё за один вечер.

Она захихикала:

— А я думала, ты копишь её для своих колких замечаний.

— То другое. Ту я храню специально для особых случаев. Как девушки хранят особые трусики.

Мияко хохотнула, игриво хлопнув меня по бедру:

— Прекрати! Я и не знала, что ты такой… пошлый!

— Виной всему — виски. И компания, конечно. Обычно я пошлю только в одиночестве.

Она снова засмеялась, и я заметил, как её рука как бы случайно задержалась на моём колене. Краем глаза я видел, что Харука смотрит в нашу сторону с каким-то нечитаемым выражением, а Юкино, кажется, хотела превратить меня в лёд. И разбить.

Вообще пофиг. Сделал ещё глоток. К чёрту всё. Почему бы и не пофлиртовать с симпатичной девчонкой? Всяко лучше, чем думать о… нет, хватит. Сердце тоскливо сжалось, но я упрямо отогнал образ Рин из мыслей. Сегодня я здесь, чтобы забыться. И точка.

Музыка грохотала всё громче, и Мияко пришлось почти прижаться ко мне, чтобы я мог расслышать её слова. От неё пахло какими-то цветочными духами и клубничным коктейлем.

— А я думала, ты только с Азуми умеешь так просто острить, — она хихикнула мне почти в ухо.

— С Азуми у нас производственный роман. Типа, как в офисе — вроде ненавидят друг друга, а под столом ногами трутся.

Мияко чуть не подавилась коктейлем от смеха:

— Так вот почему вы постоянно пинаетесь у парты!

— В точку. Наша особая форма прелюдии.

Я видел, как остальные пытаются прислушаться к нашему разговору. Харука даже перестала петь, а Юкино, кажется, собиралась испепелить нас взглядом.

— А со мной у тебя какой роман будет? — Мияко придвинулась ещё ближе, если это вообще было возможно.

— Давай начнём с чего-нибудь лёгкого. Например, с трагедии.

— Почему с трагедии?

— Потому что завтра ты проснёшься и вспомнишь, что флиртовала с главным школьным задротом.

Мияко засмеялась, но, как-то, иначе. Мягче. И её рука снова оказалась на моём бедре.

Она поправила прядь розовых волос, падающую на глаза:

— Бывают же сюрпризы… — её взгляд был прикован к моему, и в нём плясали какие-то игривые бесенята.

Я, не отрывая от неё глаз, нащупал бутылку мартини и долил ей в стакан. Затем подцепил кусочек лимона и бросил туда же — всё это не глядя, просто помнил где что стоит.

— М-м-м, — она хихикнула. — А у тебя неплохая ориентация в пространстве.

— Не только она, — я подмигнул ей с намеком.

Мияко зубками закусила соломинку, и этот жест был настолько, скажем так, многообещающим, что я почувствовал, как в штанах стало тесновато.

— Девчонки! — вдруг громко объявила Харука. — Кто со мной в дамскую комнату?

Они все поднялись разом, будто по команде. Даже Юкино, которая, одарила меня таким ледяным взглядом, что в мой виски больше не нужны кубики льда.

В дамкой комнате…

— Мияко, ты что творишь⁈ — Харука скрестила руки на груди, как только дверь туалета закрылась.

— А что такого? — Мияко поправляла помаду, глядя в зеркало. — Он оказался… интересным.

— Интересным⁈ — Харука фыркнула с таким презрением, что зеркало могло треснуть.

— Именно, — Мияко подмигнула своему отражению. — Когда не строит из себя тихоню-ботаника.

— Ты просто пьяная, — отрезала Харука.

— А ты просто ревнуешь.

— Что⁈ Я… я не…

— Девочки, девочки, — вмешалась одна из подружек. — Может, вернёмся? А то парни подумают…

— Пусть думают, — Мияко закончила с помадой и повернулась к остальным. — Я, например, собираюсь дать Ямагути ещё один повод для размышлений.

Между тем за столиком…

— Ну ты даёшь, Ямагути! — Рюта хлопнул меня по плечу. — Мияко-тян клюнула конкретно!

— Настоящий самурай! — поддержал Шин.

Кенджи молча смотрел на меня с какой-то странной смесью уважения и беспокойства:

— Только это… осторожнее. Мияко — она непростая девчонка.

— Зато я простой, — я пожал плечами. — Идеальное сочетание.

Сам же подумал — ничего идеального. Просто отвлечение. От мыслей о…

В дамской комнате…

Когда почти все девушки вышли, Мияко поправила розовые пряди и пуговицу на блузке:

— Харука, у тебя же есть Кенджи. А Казума такой грустный из-за тебя. Думаешь, он просто так тут сидит и заливает алкоголем разбитое сердце? — и мягко усмехнулась. — Я просто подбодрю его немного. Тем более, он же тебе неинтересен, правда? — она погладила по плечу Харуки: — Как подруга, беру этого Казуму на себя. Так что расслабься и отрывайся!

После чего подмигнула и направилась к выходу, покачивая бёдрами.

— Постой… — начала было Харука, но слова застряли в горле.

Её взгляд упал на собственное отражение. На глаза, в которых плескалось что-то похожее на… Нет. Конечно нет. Не может же это быть сожаление? Из памяти всплыл их разговор в тот вечер:

«И всё-таки непонятно, почему ты мне отказал?»

«Увидел ложь в твоих глазах…»

— Если бы я тогда была честна с ним… он бы согласился? — прошептала она. — Как ещё понять его слова?

Харука закусила губу. У них с Кенджи только всё наладилось. Она так долго этого хотела, так мечтала быть с ним. И вот они вместе.

Тогда почему на сердце так странно?

Девушки вернулись к столику. Шин тут же подсел к Юкино, явно очарованный её ледяной аурой. Кенджи потянул Харуку к микрофону:

— Давай споём, Хару-чан!

— Нет, я не…

— Да ладно тебе!

Мияко скользнула на своё место рядом со мной, подхватила коктейль:

— Скучал?

Я посмотрел на неё — мир уже плыл от виски, но её розовые волосы казались какими-то особенно яркими в полумраке:

— Угу.

Плеснув себе ещё виски, подался чуть ближе:

— У тебя прикольные волосы.

Она довольно улыбнулась, и тут меня понесло:

— Слушай, а они… такие розовые везде?

Мияко замерла на секунду, явно не ожидав такой прямолинейности. Но алкоголь уже достаточно затуманил наши мозги, чтобы превратить шок во что-то другое. Она расхохоталась, уткнувшись мне в плечо и положив руку на грудь.

Со стороны мы, наверное, выглядели как идеальная парочка — она, хихикающая в моё плечо, и я, наклонившийся к ней с ухмылкой.

— Ну ты и пошляк, — прошептала она мне на ухо, обдавая теплом. — Но мне нравится. Знаешь, — Мияко водила пальцем по краю бокала, — у тебя тоже прикольные… глаза.

— Врёшь, — усмехнулся я. — У меня взгляд как у мертвеца. Бабуля так сказала.

— М-м-м, значит, я некрофилка, — она хихикнула. — Потому что мне нравится.

Я сделал ещё глоток:

— Что ещё тебе нравится?

Она посмотрела мне в глаза, а затем на губы, и сказала:

— Например, то, как ты сейчас смотришь на меня.

— Я выйду покурить, — вдруг хрипло сказал я, поднимаясь и слегка покачнувшись.

И вышел на улицу. Холодно. Или это внутри меня ледниковый период? Я прислонился к стене, глядя в ночное небо.

Вроде хорошо сидим, вроде милая девчонка флиртует, вроде даже улыбаюсь… Но эта чёртова боль никуда не девается. Ни алкоголь не помогает, ни розовые волосы Мияко, ни её намёки.

Перед глазами всё ещё Рин в джинсах и свитере. Этот хлыщ в дорогом пальто.

Ты жалок, Казума. Пытаешься заглушить чувства к одной через другую. Классика жанра.

Я достал помятую пачку Винстон из кармана. Даже не помню, когда купил — наверное, в свой позапрошлый день рождения, который, как всегда, отмечал в одного. Так и таскал с собой, как талисман от одиночества. Сигарета легла в губы как-то непривычно. Щёлкнул зажигалкой раз, другой — пальцы слегка дрожали. Наконец пламя выхватило из темноты моё лицо, и я сделал первую затяжку. Тут же закашлялся, как первогодка. Горький дым обжёг горло, глаза защипало. Но я упрямо затянулся снова. И снова.

"Может, хоть так получится прослезиться… — подумал я, глядя на россыпь огней ночного Токио. Город мерцал внизу, как россыпь звезд, упавших на землю. Красиво. И совершенно не трогает.

Говорят, курение помогает расслабиться. Враньё. Просто ещё один способ сделать вид, что ты взрослый и крутой. Как будто если ты стоишь с сигаретой и смотришь вдаль, то все твои проблемы становятся менее значимыми. Какая глупость.

А ведь раньше я умел плакать. В младшей школе — когда было больно или обидно. Теперь даже этого не могу. Будто все слезы закончились, высохли. Остался только этот комок в горле, который не проглотить ни алкоголем, ни сигаретным дымом.

«Эй, Рин-сенсей, — я выдохнул дым в холодный воздух. — Как думаешь, я дурак?»

Огни города подмигнули, но не ответили.

Какой же идиот. Конечно, у неё кто-то есть. Красивая, умная Рин-сенсей… Что я вообще себе навоображал? Что она будет со школьником только потому, что он задает умные вопросы на уроках биологии?

Я горько усмехнулся. Наивный мальчишка, начитавшийся романтических манг. Размечтался о свидании в планетарии, о…

— Решил подышать свежим воздухом? — голос Мияко прервал поток моих мыслей.

Она подошла, слегка покачиваясь — видимо, коктейли уже давали о себе знать. Окинула меня пьяным, но внимательным взглядом, затем повернулась к городу. На её губах заиграла довольная улыбка:

— Красивый…

— Да, неплохой вид. Особенно с такой высоты, — пробормотал я, стряхивая пепел.

Мияко повернулась ко мне, и в её глазах плясали озорные искорки:

— Я не про город, Казума, — она встретилась со мной взглядом, и в нём читалось что-то такое, от чего внутри всё перевернулось…

Двумя минутами ранее…

Мияко залпом допила коктейль, чувствуя, как алкоголь придаёт храбрости. Одёрнула блузку и направилась к выходу — туда, где скрылся Казума.

Харука опустила взгляд в пол. Прекрасно понимала, зачем Мияко пошла за ним. В груди что-то неприятно кольнуло. Вокруг все веселились — Кенджи с друзьями горланили какую-то песню, девчонки смеялись и подпевали, а она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой.

Достала телефон и сделала вид, что читает сообщение. Поднялась из-за стола.

— Харука! — окликнул её Кенджи, размахивая микрофоном. — Иди к нам! Сейчас круть песня будет!

Она показала на телефон, изобразив извиняющуюся улыбку:

— Мама звонит, надо ответить!

И вышла, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Она и сама не понимала, почему так спешит. Просто нужно… нужно было выйти. Глотнуть свежего воздуха. И точно не для того, чтобы посмотреть, чем там занимаются Казума и Мияко.

Точно не для этого.

Харука замерла у стеклянной двери балкона. В тусклом свете фонарей она видела, как Мияко стоит почти вплотную к Казуме, глядя ему в глаза. Что-то внутри оборвалось, и она, сама не понимая зачем, сделала шаг вперёд, словно собираясь помешать неизбежному.

Внезапно чья-то рука крепко схватила её за запястье. Харука вздрогнула и обернулась, испуганно глядя в ледяные глаза Юкино.

— Что ты собралась сделать? — голос Юкино звучал холодно, как зимний ветер.

— Я… я… — Харука запнулась, чувствуя, как краска заливает щёки.

— Из-за тебя сердце Казумы разбито, — процедила Юкино. — Ты хочешь растоптать его остатки?

Её цепкие пальцы медленно разжались на предплечье.

— Тебе больше ничего не остается, как наблюдать, Харука, — Юкино указала леденящим взглядом на стеклянный балкон, где в полумраке застыли две фигуры…

…Мияко придвинулась вплотную:

— Я понимаю… Харука сильно ранила твоё сердце, да?

Я нахмурился. Харука? При чём тут… А, точно. Они же не в курсе о Рин. Со стороны, наверное, так и выглядит — парень, которому отказала школьная красавица, топит свою печаль в виски. Забавно. Знали бы они, что всё совсем не так.

— В сердечных делах ты права, — я выдохнул сигаретный дым. — Просто иногда любовь похожа на звёзды — можно любоваться, но не дотянуться, даже если…

Мияко не дала мне договорить. Её губы накрыли мои. В голове промелькнула шальная мысль: «Вот и нашёлся способ заткнуть мои пафосные монологи…»

Поцелуй получился неторопливым, как падающие хлопья снега. Мягкие, сладкие от клубничного коктейля губы Мияко, и мои, что горчили от сигаретного дыма. Странное сочетание, почти как вся эта ситуация. Ночной воздух холодил кожу, но там, где Мияко касалась меня, разливалось тепло. Её пальцы скользнули по моей шее, зарылись в волосы на затылке, и от этого прикосновения по спине пробежали мурашки. Я обнял её за талию, притягивая ближе. В этот момент весь мир сузился до ощущения её тепла, запаха клубники, алкоголя, мягкости её губ. Где-то внизу шумел ночной город, мерцали огни реклам, проносились машины, но всё это казалось таким далёким, несущественным. Реальным было только это мгновение — её дыхание, смешивающееся с моим, её пальцы в моих волосах, её тело, прижавшееся ко мне в поисках тепла. Я целовал её медленно, будто пытаясь запомнить каждое мгновение, каждое ощущение. Не потому что она мне нравилась — нет, совсем не поэтому. А потому что в этот момент можно было забыть обо всём. О разбитом сердце, о несбывшихся мечтах, о той боли, что грызла изнутри. В этом поцелуе не было любви — только отчаяние. И, кажется, Мияко это понимала, потому что отвечала с той же горечью, с тем же стремлением убежать от реальности.

Поцелуй медленно угас, как догорающая свеча. Мияко открыла глаза — они сияли, в них читалась лёгкая влюбленность. Я же чувствовал только пустоту и горечь. Тяжело вздохнул и произнёс то, что было на душе:

— Прости, Мияко. Ты достойна большего, чем быть просто утешением для моего разбитого сердца.

Я развернулся к выходу, но она поймала меня за рукав:

— Не уходи, — её голос дрогнул. — Прости за поцелуй. Это было грубо с моей стороны — пользоваться твоим состоянием.

Она посмотрела мне в глаза, и в этом взгляде не было лжи. Я сглотнул комок в горле. Посмотрел на неё с такой печалью, что она, казалось, физически ощутила мою боль.

— Ты правда классная, но сердцу не при…

— Не надо, — перебила она меня. — Ничего не говори.

Мияко улыбнулась, но в глазах блестели слёзы. Её пальцы разжались, отпуская мой рукав.

Я молча кивнул и направился к выходу. За спиной остался ночной город, вкус клубничного коктейля на губах и девушка, которая заслуживала гораздо большего, чем попытка залечить чужую боль.

…

Харука и Юкино стояли в тени коридора, их щёки пылали. Они видели всё — каждое движение, каждый жест того поцелуя. Видели, как Казума ушёл, оставив Мияко одну на балконе.

Сердце Харуки колотилось как безумное. Она до боли сжимала пальцы, пытаясь справиться с бурей эмоций внутри. Почему? Почему так больно было смотреть, как он целует другую? И почему в груди разлилось такое предательское облегчение, когда он ушёл, оставив её?

— Как же он убит, — прошептала Юкино, и в её обычно ледяном голосе промелькнуло что-то похожее на сострадание. — Ты не заслуживаешь такой любви, Харука.

Юкино смотрела на застывшую фигуру одноклассницы, и в её глазах читалась смесь жалости и презрения. Сама того не ожидая, она начала понимать своего сводного брата лучше. Его боль казалась такой осязаемой в этот момент, что даже её ледяное сердце дрогнуло.

Харука стояла, словно облитая холодной водой. «Он правда так любит меня?» — мысль пульсировала в голове, смешиваясь с картинками поцелуя. Она чувствовала себя ужасно — и от того, что невольно причинила ему такую боль, и от странного, щемящего чувства ревности, которое никак не могла, не хотела признавать.

«Я не заслуживаю такой любви,» — эхом отозвались в ней слова Юкино. И самое страшное — она была согласна. Абсолютно.

Интерлюдия: Рин

Рин устало поднималась по лестнице. День выдался, мягко говоря, сложным. На дверной ручке она заметила пакет с фруктами.

— Хм? — она сняла его, заглянула внутрь. — Может, бабуля забыла?

— Я дома! — привычно объявила она, входя в квартиру.

В ответ раздался только негромкий храп из гостиной.

— Уже спит, — пробормотала Рин, проходя в комнату. Та задремала в кресле перед телевизором. Рин осторожно укрыла её пледом.

На кухне она заварила чай, помыла и нарезала апельсины и манго из загадочного пакета. Устроилась в гостиной, завернувшись в котацу, включила телевизор.

— М-м-м… — в комнату, зевая, вошла бабушка. — Ты уже дома?

— Ты проснулась? — улыбнулась Рин.

— Да так, вздремнула немного, — бабушка присела рядом. — Ну как прошла встреча?

Рин задумчиво помешивала чай, глядя на нарезанные фрукты. Встреча с Широ прошла не так, как она ожидала. После стольких лет разлуки она думала, что будет рада его видеть, но вместо этого чувствовала только странную пустоту. Будто смотрела на незнакомца.

— Ты в порядке, милая? — бабуля тронула её за плечо.

— Не знаю, бабуль. Вроде всё хорошо, а на душе как-то неспокойно. Наверное, просто устала.

— Я же говорила, что он тебе не пара, — мягко произнесла бабушка. — Слишком уж правильный. Как по учебнику живёт.

Рин слабо улыбнулась:

— Ты права. Он не изменился совсем. Всё такой же успешный бизнесмен. Всё распланировано на годы вперёд.

— А ты всё такая же непоседа, — бабушка погладила её по руке. — Тебе нужен кто-то живой. С огнём в глазах. А не золотая клетка и жизнь по сценарию самовлюбленного нарцисса.

Рин не стала спорить и машинально взяла ещё дольку апельсина:

— Кстати об апельсинах. Такие вкусные. Ты где их покупала?

— Я не покупала их.

— Но… пакет же висел на двери… — нахмурилась Рин.

— Хм. Может, поклонник какой? — бабушка хитро прищурилась.

Рин задумалась. В памяти почему-то всплыло хмурое лицо с вечно растрёпанными волосами. Ямагути Казума… Странно, почему она вдруг подумала о нём?

— Что-то ты совсем задумалась, — бабуля внимательно посмотрела на внучку. — Есть кто на примете?

— Что? Нет! — Рин слишком поспешно замотала головой. — Просто день был сложный!

Но почему-то перед глазами всё ещё стояло это упрямое лицо и внимательный взгляд…

…Через пару часов Рин лежала в темноте, глядя в потолок. Тот вечер в баре с Мегуми… Сколько же они выпили? А потом этот звонок от Широ. Будто сама судьба поставила её перед выбором.

Она повернулась на бок, обнимая подушку. Как бы ей ни хотелось сделать другой выбор, но разве она пара для Казумы? Он моложе, у него вся жизнь впереди. Будет правильно уйти с его пути, даже если придётся встать на тот, что не по сердцу. Может, старая любовь поможет забыть новую — неправильную, невозможную?

И она переступила через своё сердце. Подняла трубку. О чём жалеет до сих пор.

Ужин с Широ вышел пустым, блеклым. Она улыбалась через силу, мечтая сбежать. Даже в школу не пошла, впервые за годы прогуляла работу. В день того самого теста по биологии…

Рин уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как к горлу подступают слёзы.

— Пусть он будет счастлив, — шмыгнула она. — А я… я ему не пара. Просто не пара.

Но почему тогда так больно?