Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога)

XXX Ледяные пещеры массива Марборе

Может быть, читатель помнит, что в 1926 году во время похода в ледяной грот Кастере я проник во второй ледяной грот, но не смог его исследовать ввиду недостатка времени, отсутствия снаряжения и потому, что жена моя в это время отдыхала и ждала меня у входа в грот Кастере, который мы только что прошли насквозь.

Возможно, что читатель не забыл также, что мы собрались как можно скорее вернуться в массив Марборе и продолжить исследование этой второй ледяной пещеры, расположенной на высоте 3000 метров над уровнем моря.

Но на пути к осуществлению наших планов стало очень много препятствий. Все последующие годы я был занят всевозможными исследованиями и работал в других местах.

Сначала мне пришлось выполнять работы по приглашению в различных странах, а потом произошли такие катастрофические события, как гражданская война в Испании, закрывшая надолго франко-испанскую границу, затем Вторая мировая война и все связанные с ней потрясения. По всем этим причинам я смог вернуться в Марборе лишь четверть века спустя, то есть в 1950 году.

В июле этого года я вышел из маленькой деревеньки Гаварни и направился по дороге к цирку. Увы, со мной не было моей жены, которая скончалась за десять лет до того, но все же я был не один. За мной следом шли две девушки, согнувшиеся под тяжестью огромных горных рюкзаков, — мои две старшие дочери, Мод и Жильберта, которым было около двадцати лет, то есть столько же, сколько было их матери в то время, когда мы с ней открыли грот Кастере. Они следовали за мной по фирну у Бреши Роланда.

Ограничения, которые я сам на себя наложил, принимаясь за книгу, позволяют мне говорить лишь о самых важных этапах моих исследований, не останавливаясь ни на чем второстепенном, и я ничего не рассказал о том, сколько сил посвятил воспитанию детей и как руководил их первыми шагами. С четырех-пяти лет они ходили и ползали за мной по пещерам, так как, будучи "ненормальным отцом", как меня иногда величали, я брал их с собой под землю, к их величайшему удовольствию и пользе. Таким образом они с самого детства учились выпутываться из затруднений, не бояться темноты и любоваться подземными красотами. Благодаря такому раннему обучению и, конечно, также двусторонне отягощенной в этом отношении наследственности мои дети в очень юном возрасте стали спелеологами, делающими мне честь, и на них я мог положиться.

В шестнадцать лет Рауль уже принимал участие в весьма сложных спусках в Хенн-Морт. В этом же возрасте Мод и Жильберта без устали исследовали трудные пропасти и подземные реки и показали себя достойными своей матери.

Давно они мечтали познакомиться с этой странной ледяной пещерой — гротом Кастере, — о которой слышали с детства и видели множество фотографий. Но им не хватало главного — самим побывать в открытой мной пещере. Именно для этого мы теперь поднялись к Бреши Роланда в такой же поздний час, как тогда.

Мы переночевали на том же месте, как и в 1926 году, и на следующий день с рассветом отправились к гроту их мечты.

По пути я спрашивал себя, какова будет их реакция, когда они увидят таинственный широкий тридцатиметровый свод и подземное ледяное озеро.

Реакция была великолепной: воодушевление, нечто вроде исследовательской лихорадки, заставило их быстро пересечь ледяное озеро и исчезнуть в боковых залах. Вероятно, они пытались найти ходы, которые мы тогда прозевали.

Я же, пересекая озеро, остановился и мысленно перенесся на четверть века назад, когда под этими сводами звучал красивый мелодичный голос моей верной подруги. И вдруг я почувствовал себя очень старым, и меня охватила острая тоска при этих воспоминаниях, но в то же время я чувствовал себя умиротворенным оттого, что вновь пришел в это место, бывшее свидетелем нашей былой жизни, и привел сюда своих дочерей как на паломничество… Как и во многих других пещерах, мне на миг показалось, что я ощущаю нежный и легкий призрак моей жены, идущей рядом со мной, как в те былые времена, когда мы оба, молодые и сильные, шли в неизвестность этого подземного ледника.

Но вот из соседнего зала появился вполне реальный силуэт моей дочери Мод, вошедшей в большую пещеру. Она пересекла ее, дошла до стены. Вот она нагибается и хочет влезть в какую-то горизонтальную трещину. Лежа животом на льду, она тщетно пытается протиснуться в эту неправдоподобную лазейку. Я приближаюсь к ней и пытаюсь умерить ее пыл, говоря, что там ничего не может быть, кроме совершенно неинтересного тупика.

Мои девочки приняли свою роль всерьез: Жильберта еще не вернулась с рекогносцировки, а Мод пытается форсировать узкую щель. Я вижу, как она задвигалась сильнее и сначала медленно, потом все быстрее начала исчезать в трещине, так что я подскочил к ней, чтобы схватить ее за ноги и задержать скольжение, показавшееся мне подозрительным. Мое беспокойство оказалось оправданным, так как за очень низким сводом открывался вертикальный колодец, который затягивал Мод и в который она могла вот-вот свалиться.

Ранее мы не подозревали о существовании этой пропасти. Через месяц мы вернулись с электроновой лестницей, позволившей нам спуститься в нее и полюбоваться нижним этажом, целиком покрытым льдом, и фантастической ледяной стеной, которую мы назвали Ледяной Ниагарой.

Оказалось, что Мод и Жильберта не зря продолжили исследование пещеры, которую, как я думал, мы полностью разведали с женой. Но, как я лишний раз убедился, под землей никогда не может быть полной уверенности, что ты действительно все заметил.

Впереди нас поджидало еще интересное открытие: когда мы в конце концов полностью изучили второй грот, в который я с трудом проник в 1926 году, то открыли около него множество других, один прекраснее и интереснее другого. Эти пять подземных ледников были названы нами гротом Серн (однажды мы встретили здесь серн). Мы провели незабываемые исследования в этих гротах. Наш смешанный отряд, состоящий из одного мужчины и двух девочек, конечно, был слишком слаб, чтобы перенести с собой на такую высоту тяжелые и громоздкие материалы (лестницы, веревки, лампы, железные скобы, продовольствие, спальные мешки и т. д.). Нам приходилось довольствоваться очень скромными средствами, что усиливало опасность исследований.

Позже отряды по пятнадцать-двадцать спелеологов, привлеченных нашими открытиями, организовывали горные лагеря в испанском массиве Марборе и экспедиции по всем правилам с целью отыскать и исследовать в нем другие подземные полости.

Наши исследования ледяных пещер были сопряжены с большой опасностью из-за скрытых пропастей, крутых скатов, застывших водопадов, подъем и спуск с которых очень труден.

Длительное пребывание при температурах всегда ниже нуля под мощными потоками воздуха делало особенно мучительными наши исследования. Ночевки под открытым небом из-за отсутствия палатки, тащить которую нам было слишком тяжело, также очень неудобны и плохо восстанавливали силы.

Как бы там ни было, но подземные потоки, превратившиеся в вечный лед, представляют незабываемое зрелище — одно из самых редких и причудливых на земле. В недрах гигантских пиков, где нам посчастливилось открыть ледяной грот, расположенный на самой большой высоте над уровнем моря из всех известных ледяных гротов на земном шаре,[38] все — покой и волнение — застыло в вечной неподвижности. Лишь ледяной ветер мрачно воет в этих пещерах и оживляет одиночество высоких грозных сводов, под которые никогда никто не проникал и под которыми ничто живое не может надолго задерживаться, не поплатившись за это жизнью.