Моя новая жизнь (СИ)

Глава 15

Девушка нервно теребила кольца на руках, осматривая приемную директора. Роскошные светлые тона, секретарь, мерно печатающая что-то на компьютере, периодически отвлекаясь и поглядывая на входную дверь.

Все ждали приезда родителей второй стороны. Мать Карины уже сидели у директора в кабинете.

Девушка перевела взгляд на Арину, сидящую на диванчике рядом.

Она сидела, запрокинув голову на спинку кожаного дивана, придерживала уже четвертую салфетку к носу. Второй рукой сжимала пачку салфеток, заботливо врученную ей ее парнем.

На ней была толстовка Фила, также заботливо надетая, дабы она не простыла и не ходила в одной порванной футболке. Другое дело, что на ней были короткие спортивные шорты, которые должны носить все ученицы этой школы на физкультуру в жаркое время года. Поэтому, судя по мурашкам на ногах, толстовка не сильно ее грела.

Арина не отвечала на вопросы и не реагировала на попытки поддержать, успокоить. Уставилась в одну точку, будто уйдя в себя.

Может и к лучшему, что так. Она-то переживала, что будут слезы, истерика. Нет. Но это молчание пугало.

Ника закусила губу, уставившись перед собой.

Записаться в подруги Зариной и предложить ее сопроводить у доктора и к директору ожидать приезда вызванных в школу родителей в данной ситуации не составило никакого труда. Удачный шанс после недельных размышлений и попыток к ней приблизится.

Арина вела себя осторожно. Как-то даже слишком. Не допускала до себя никого, кроме компашки ее ненормальной сестры и самого Фила, безусловного короля школы, в круг которого войти почти невозможно.

Хорошо, что она быстро сориентировалась, уловив назревающие события. Сдала Карину, заметив, как ее шестерки выкрали рюкзак Зариной. Увидела ее с папкой в коридоре и решила действовать, пока кто-то раньше не подлизался.

Наблюдая за дракой, нет, даже за избиением (поскольку попытки хилой Зариной противостоять казались жалкими, только кусаться и оставалось), она радовалась тайно. В ней взыграло злорадство. Казалось, у Арины все так хорошо в жизни, что хотелось, чтобы она немножко помучалась.

Да, Ника завидовала. Она много наблюдала за новенькой и видела ее жизнь. Видела ее цацки, дорогущие шмотки, телефон, который уж ей бы вряд ли кто купил. При том вела себя новенькая, будто мажоркой не является. Не показывает, что одета в целое состояние. Мило и по-простому улыбается, общается без пафоса и демонстрации значимости. Ее походка простая и плавная, совсем не задиристая как у ее зазнавшихся подруг.

Сама Ника делала всё, чтобы все вокруг думали, что она не хуже учеников этого частного заведения. Всеми силами старалась нагонять на себя ауру девочки из богатой семьи, чтобы ее уважали, считали равной.

Гармония и простота Зариной злили до нервного тика. Она ничего не делала, чтобы быть крутой, интересной, богатой. Она уже была такой.

В новенькой была нежность и лёгкость. Милое, детское личико. Ее мягкий характер злил Нику еще больше. С какой бы надменностью Ника на нее не смотрела, Арина казалась выше ее напускного пафоса. Возвышение всех, кого она знала.

Вот и парень у нее самый лучший. Так гаркнул на всех из-за нее. Разозлился. Она никогда не видела улыбчивого и доброго Филиппа Литвинова таким злым.

Не жизнь, а сказка у нее, общими словами.

Но больше всего захлебываться завистью ее заставлял тот факт, что она является дочерью самого Дмитрия Зарина. Об этом человеке Ника знала все и регулярно просматривала информацию о нем в прессе. Новость о дочери удивила девушку. Она знала о каждой его интрижке с моделями, актрисами, бизнес-леди, но никто бы никогда не подумал о том, что у такой яркой личности, известного на всю страну прожигателя жизни, может быть семья… или дочь.

У нее столько постеров в комнате с ним, вырезок из журнала. Почти все интервью с ним она знала наизусть и каждый раз умилялась его жестам, очаровательной улыбке, блеску золотых глаз.

Невероятно красивый мужчина, сильный и взрослый, он завораживал Нику. Ее ровесники лишь жалкие пародии парней на его фоне. Закомплексованные, нерешительные дохляки и близко с ним не стояли. Он же уверенный в себе мужчина, который знает чего хочет и способен свести с ума любую девушку одной своей улыбкой.

А еще она не представляла каким он может быть отцом. Он же далеко не семейных взглядов и живет по принципу здесь и сейчас. Клубы, вечеринки, алкоголь и ночи с очередной моделью или актрисой в отелях — это его стихия.

Ей безумно нравилась его жизнь. Все эти светские церемонии, вечеринки, роскошные рестораны, элитные клубы. Она грезила этим богатым, недоступным ей миром сливок общества. Мечтала, что будет его частью в лице жены великого режиссера. Будет Вероникой Зариной.

Сама же Ника жила с мамой в обычной двухкомнатной квартире далеко от центра. Ходила в эту школу, потому что являлась внебрачной дочерью известного всей стране миллиардера, владельца одной из крупнейших строительных фирм в стране.

Он платил маме алименты и иногда подбрасывал деньги самой Нике, помог поступить именно в эту гимназию, но его совсем не заботила судьба дочери. У него было много уже взрослых детей, в наследниках он давно не нуждался и все давно завещал своему старшему законному сыну. Нике он оставлять ничего не собирался.

Внебрачная дочь его абсолютно не интересовала. По-настоящему он толком и не был с ней знаком. С этим равнодушием девушка свыклась и тоже не питала к старику чувств, но то, что она увидела в следующую минуту, заставило сердце болезненно сжаться.

Дверь резко распахнулась. На пороге появился тот самый мужчина ее мечты.

Он сразу нашел взглядом Арину. Приблизившись, он сел на корточки у ее ног.

— Ариш, зайчик мой, как ты? Как себя чувствуешь? — с беспокойством смотрел он на дочь.

Зарина даже не посмотрела на него, продолжая держать голову запрокинутой.

Это разозлило Нику. Ни разу она не видела, чтобы он так хоть с кем-нибудь себя вел, с таким переживанием в глазах и теплотой в голосе. А она даже внимание не обратила. Да Нику бы порвало от счастья, если бы он ее так спросил.

Сердце бешенными ударами вырывалось из груди от его присутствия. Он так близко и смотрит с таким трепетом. Но не на нее.

Он тяжело вздохнул. Только сейчас Ника поняла, как он торопился сюда.

— Врач ее осмотрел, обработал ссадины, у нее кровь из носа пошла, вроде как перенервничала, — протараторила Ника, нервничая в присутствии мужчины.

— А ты видела, что произошло? — теперь он смотрел на нее.

Сердце ушло в пятки и дыхание перехватило.

Ника кивнула и хотела уже начать говорить о случившемся, но тут секретарша встала из-за стола и с многозначительной улыбкой сказала:

— Дмитрий Алексеевич, вас с Ариной ожидают, — она показала на дверь в кабинет директора. — не переживайте, мы оказали медицинскую помощь, и врач сказала, что серьезных повреждений нет.

— Ариш, пройдем или ты тут лучше посидишь? — снова обратился он к дочери.

Она молча поднялась и направилась к кабинету.

Директор поднялся с места, приветствуя нас.

— Ну наконец-то! — возмущенно воскликнула женщина, сидящая рядом с моей соперницей, едва мы прошли за порог. — Сколько можно вас ждать?

Эта полная дама с ярким макияжем и высокой прической, сверкнула в нас гневным взглядом, но увидев моего отца, вдруг застыла, глупо уставившись.

— У меня была важная сделка, я занятой человек и не располагаю свободным временем, — сухо отозвался он, отодвинув для меня стул и усаживаясь на соседний. — мне сказали, что произошла драка. Имейте ввиду, за то, что моя дочь пострадала я спрошу с вас, всех присутствующих в этом кабинете.

— Дмитрий Алексеевич… — начал было директор, усаживаясь обратно на свое кресло.

— Ваша дочь спровоцировала драку! — набрав воздуха в легких, выдала женщина, стараясь не терять решительности. — Моя Кариночка уже все рассказала. Она нарывалась и даже сильно толкнула ее, из-за чего пострадала и девочка, которая стояла рядом.

Натянула капюшон на глаза, чтобы меньше видеть весь этот позор. Меня никогда не вызывали к директору, и эта экзекуция мне кажется крайне неприятной. Всегда была послушной и старалась лишний раз смолчать, сделать, что просят, а тут…

— Послушайте, если Арина и могла что-то спровоцировать, то на это должны быть очень веская причина. — хмуро говорил отец.

Посмотрела на девочку. Даже имени ее не знала до слов ее мамы. Карина плакала, периодически всхлипывала, строя из себя жертву.

Она-то сильно пострадала, конечно, бедняжка. Я разглядела пару следов от моих зубов и несколько сломанных наращенных ногтей. Об меня сломала.

Немножко порадовало, что мои ногти были в целости. Хорошо, что я попросила девушку, работницу салона, ничего мне не наращивать, потому что посчитала, что мне будет неудобно. Как знала. Правда в драке они бы мне пригодились, а то меня она всю исцарапала, а сама целая и невредимая.

— Постойте, — вмешалась Алена Сергеевна, наша классная руководительница, сидящая все это время напротив нас с отцом, не далеко от Карины с ее мамой. — мы уж несколько раз слышали версию Карины, может сейчас Арина расскажет, как она видит конфликт?

Как бы я хотела, чтобы меня здесь не было. Слиться со стулом и не слышать, не видеть всех этих злых людей. Чувство, будто все сейчас настроены против меня. А я не хочу ничего никому доказывать.

— А что ее слушать? Вы посмотрите, с какой злостью она смотрит на моего ребенка, и посмотрите на мою маленькую дочурку, она вся в слезах, она пострадала от этой бандитки! — продолжила восклицать мама Карины.

— Вы издеваетесь? — грозно поднял одну бровь мой отец. — Арина, конечно, сильная девочка, но вам не кажется, что комплекция и весовая категория ей с вашей «маленькой дочуркой» не позволит справиться? Да и судя по их виду, моя дочь больше пострадала.

Повернула голову и посмотрела на строгого Дмитрия. Он защищал меня… неужели меня кто-то защищает…

— Да она всю меня искусала! — взвыла Карина, утыкаясь в грудь своей маме. Та успокаивающе стала гладить ее по голове. — Мам, скажи им, она толкнула меня, она… она все это начала.

— Арин, скажи, зачем ты затеяла драку? — осторожно спросила меня Алена Сергеевна.

Сейчас я, как никогда почувствовала себя смелой рядом с папой. Я была уверена, что он не даст снова меня избить и не позволит обидеть словом. Не хочу, чтобы он думал, что я задира.

— Вам показать испачканный рюкзак и все, что было в нем? Форма тоже запачкана, но это ладно. Я хотела, чтобы она вернула мне мою папку с рисунками, а она начала их рвать, я толкнула на эмоциях. Не хотела с ней драться, само все вышло.

Карина завыла еще сильнее, а у меня аж кулаки сжались до белых костяшек.

— Карина испачкала твой рюкзак? — с интересом посмотрел на меня директор.

Верно, ему выгоднее перейти на мою сторону. Дмитрий Зарин — спонсор этой школы и близкий друг ее владельца.

— Облила чем-то красным и все содержимое в нем. И папку украла. — пробурчала я, снова откидываясь на спинку кожаного стула.

— Зачем же она это сделала? — снова спросил директор.

Хотелось ответить «Сами у нее и спросите!». Но я же знала зачем она это делала и понимала, что правду она им не скажет.

Посмотрела на отца, который, как и все смотрел на меня в ожидании. Перед ним почему-то неловко было говорить, но я собралась с мыслями и выдала:

— Ей парень мой нравится.

Дмитрий смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Его реакция интересовала меня больше остальных.

Он прочистил горло и строго взглянул на директора.

— Ариш, подожди меня в приемной, пожалуйста. Я поговорю с теми, кто тебя обидел и теми, кто не уследил, и мы поедем. — тихо говорил. В голосе чувствовалось тепло.

Я была рада уйти отсюда, закончить наконец весь этот фарс. Выскочила быстро и закрыла дверь.

Кажется, папа устроил им там разнос, секретарша бегала по просьбе директора то в кабинет, то еще куда. Ее испуганный вид меня смутил.

Через двадцать минут мы уже сидели в машине. За рулем был Александр, а папа говорил по телефону.

— Вась, у меня форс-мажор. Прости, но я же не отказываюсь инвестировать. Вообще не смогу приехать уже сегодня. В качестве извинения пусть они составят договор на своих условиях, я подпишу, но только после того, как его прочтут мои юристы. Сам ты такой. Да у Арины проблемы в школе, вызвали. Потом.

Я не так хорошо слышала, что отвечал ему мой дядя, но очень хорошо услышала последние: «Что, наигрался в дочки-матери и теперь разгребаешь плохие стороны отцовства? Сколько мне еще раз тебе повторить, что ребенок — это не игрушка?»

Насупилась. Не приятно такое было услышать.

Дмитрий закончил разговор и повернулся ко мне.

— Дай я посмотрю на тебя, где болит? — он взял мое лицо в свои ладони, пристально рассматривая.

— Нигде, я в порядке. — сухо произнесла, отворачиваясь к окну и убирая от себя его руки.

Александр с неприкрытым любопытством то и дело смотрел в зеркало заднего вида, но субординация не позволяла спросить, что произошло.

— Точно в больницу не нужно?

— Точно. — в третий раз уже говорила я.

Еле уговорила не ехать в клинику. Больниц я боялась страшно. С ними связаны мои самые жуткие воспоминания из детства.

Дмитрий снова отвлекся на телефон. Похоже, ему звонил Женя, его помощник. Отец сказал ему, что в офис сегодня больше не поедет и попросил привезти документы домой.

Я думала, что мы едем к бабушке, но Александр привёз нас… к моему бывшему месту проживания.

— Ариш, ну вот куда ты собралась? — мягко спрашивал отец, опершись о дверной проем.

Рядом с ним стоял его помощник и с интересом наблюдал за тем, как я метаюсь по своей комнате, собирая оставшиеся вещи в найденные чемоданы. Их я бесцеремонно вытащила из папиной гардеробной. Ничего, не обеднеет.

— Я ухожу из дома. — резко сказала, стараясь не повышать тон.

— И куда? — все улыбался он.

— Не знаю. Под мост. Жить там буду.

Дорогу к бабушке я не знала, а на просьбы меня туда отвести он говорил, что у него другие планы.

— Вот это да, радикальное решение. А жить на что собираешься? — насмешливо смотрел на меня и говорил с такими сюсюкающимися нотками в голосе, будто с ребенком разговаривал.

А я вообще, может быть, ментально старше его!

— Буду в метро песни петь, за монетки!

— О-о-о, за монетки, значит. Крутой план, это, конечно, не бумажки перекладывать. — издевался он, кинув насмешливый взгляд на своего помощника.

— Так интересно, — вдруг начал говорить Женя. — у меня у самого дочка, три годика, но характер уже проявляет. Боюсь представить ее в таком возрасте, — кивнул на меня он.

— Да, у меня, как видишь, девочка тоже с характером, — ухмылялся отец.

— Вы так спокойны, — уважительно посмотрел помощник на своего начальника.

— Аришка очень похожа на меня в ее годы, тем более это не в первый раз происходит. Смотри и учись, пока я жив. Помочь чемоданы спустить, принцесса?

— Я сама, — бухтела, перемещая тяжелый чемодан из комнаты в коридор.

— Ты, я смотрю, настоящий герой. Жить под крышей, в помещении, есть вкусную еду — такая легкотня, любой справится. Попробуй-ка с бомжами под мостом голубя делить, тут закалка нужна. Ты ж мой смелый и сильный зайчик, найдешь способ, как с голубем остаться и от бомжей спрятаться. — продолжил разговаривать, как с дитем он, наблюдая за моими действиями.

— Уйдет же… — забеспокоился его помощник.

— Ш-ш-ш, — строго взглянул на него отец и снова обратился ко мне. — проводить тебя до ближайшего мостика, солнце мое?

— Ах, то есть до бабушки подвезти — у тебя планы, а выкинуть меня из дома — с радостью, пожалуйста, да? — с прищуром взглянула на него я, уперев руки в бока. — Сама доберусь.

Бросила на комод ключи от его дома, карту банковскую, вышла в коридор и схватила тяжелые чемоданы, чтобы отнести их вниз.

— У них колесики. — мягко напомнил мне Дмитрий.

— Мне так удобнее, — снова пыхтела от тяжести я.

— Манипуляции? — вопросительно посмотрел на Дмитрия помощник.

— Они, родимые. — кивнул отец, с весельем глядя на то, как я корячусь с чемоданами, спуская их по лестнице.

Он не стал за мной идти. Сколько я не оборачивалась, не увидела его, следующего за мной, с беспокойным взглядом. Ничего больше он не сказал.

Вышла аж за ворота. Ничего. Никто меня не остановил.

Села на чемоданы у забора, глотая злые слезы.

Ну вот, даже истерика у меня не удалась. Думала, он все же отвезет меня к бабушке, я бы тогда сразу закончила этот цирк.

Куда я теперь пойду? Не под мост же, в самом деле…

Через десять минут кованая дверь забора отворилась и Дмитрий, сложив руки на груди, посмотрел на меня в ожидании.

— Ну что, вредина? Ты всё или мне отправить письмо бомжам, чтобы они погрели местечко для моей прелести?

— А Александр не может меня отвести? — тихо пробурчала, отворачиваясь и утыкая взгляд на дорогу перед собой.

— Я же говорю, у меня планы. Ты даже не услышала меня.

— Хорошо, теперь слушаю, что за планы?

— Значит смотри, к нам в гости сегодня приезжает семья Каримовых, знаешь писателя Эдуарда Каримова?

— Да, читала некоторые произведения.

— Отлично, я хочу купить у него права на экранизацию его нового бестселлера. Там в сценарии будут сильные правки, в кино другие законы работают. Пригласил его задобрить, зная, что он сторонник семейных ценностей и для него важно, чтобы те, с кем он будет сотрудничать, были серьезными людьми. А показатель серьезности, по его мнению, наличие семьи.

— Вот как, значит…

— Мне очень нужна эта сделка, я не могу позволить, чтобы он ушел к конкурентам, — серьезно, но с мольбой в глазах говорил он. — проси, что вздумается, я могу много заплатить, или… чего ты хочешь?

Настроение испортилось еще больше. Какой же он… гад. Я его интересую только как картинка для его дурацких сделок. А деньги — единственная ценность, которая у него есть. Бездушный и бессердечный. Говорит обаятельно, очаровывает словами, улыбкой и блестящим взглядом, а внутри ни грамма симпатии к тому, кто повелся на сладкие речи, ни капли искренности. Фила мне напоминает, но тот, как будто бы делает это из привычки, не умеет по-другому, а Дмитрий же — из личной выгоды.

— Ладно, помогу. — вдруг соглашаюсь, поднимаясь с чемоданов.

— Мне не нравится, как светятся твои глаза… — осторожно произносит отец. — у тебя есть условие?

— Именно, деньги свои себе оставь. Я хочу, чтобы ты делал все, что я скажу примерно… две недели. Чтобы исполнял все, что я попрошу.

— Ох как… — удивился он, взлохмачивая волосы. — да я продаю душу дьяволу.

— Своей дочери, если точнее.

Посмотрел на меня, прищурившись.

— Ничего криминального я не пожелаю, у меня скромные запросы. — успокоила его я.

— Ок, давай свою истерически собранную поклажу, унесу в дом. — он схватил чемоданы и направился по дорожке к входу.

— Давай, отнеси, я переоденусь, и мы поедем в магазин, — беззаботно улыбнулась ему я.

— Зачем? — насторожился вдруг он.

— Я хочу приготовить лазанью для гостей. Надо заехать за продуктами.

— Маргарита…

— Я хочу сама! И ты должен меня слушать. Александра мы не возьмем, вдвоем поедем.

Тяжело вздохнул, бурча что-то себе под нос. Решила не заострять внимание.

Блуждая по роскошному продуктовому магазину, каких я еще не видела в своей жизни, мы с отцом выглядели как два маргинала. Большой и маленький маргинал.

Он натянул на голову глубокий капюшон толстовки и надел солнечные очки. У меня все было точно также, но под капюшон толстовки Фила, которую решила на себе еще оставить, надела кепку.

Дмитрий сказал, что будет слишком много шума от наших персон в людном месте. Не стала спорить, помня слова Алисы.

— Я не разбираюсь в продуктах, покупки делает Маргарита, — лениво ответил отец, облокачиваясь о тележку с продуктами, когда я показала ему две банки томатов разной марки.

— Значит покупаем наугад. — пожала плечами я и положила в тележку более яркую баночку.

Люди странно на нас смотрели. Всегда думала, что в продуктовом всем все равно на проходящих мимо, да и мы не делаем ничего, что бы могло показаться людям странным.

— Можно мне взять киндер? — спросила у кассы, держа в руках шоколадное яйцо.

— Бери, конечно, — улыбнулся Дмитрий.

Кассирша вдруг закрыла рот ладонью, пораженно уставившись на моего отца. Кажется, его голос был ей очень знаком.

— Вы… вы же…

— Мы торопимся, нам бы быстрее, — вдруг стал басить отец, прочистив горло.

— Да, конечно, извините, — она тут же опустила голову и стала пробивать продукты быстрее.

Дома мы потеснили Маргариту с ее приготовлениями, и я удивила ее новостью о том, что хочу приготовить лазанью.

— Ты бы сказала, что хочешь ее на ужин, я бы приготовила.

— Я хочу приготовить ее сама, со своим напарником.

— Каким напарником? — недоуменно посмотрел на меня отец, выкладывая привезённые продукты на стол

— Напарником, великим режиссёром, миллионером…

— Ты принижаешь мои финансовые возможности.

— Ой-ой-ой, мне так все равно, порежь лук кубиками, а я пока поставлю сковородку.

— Но у меня дела!

— И уговор слушаться свою дочь.

— Я не умею готовить.

— Я тоже когда-то не умела, были славные времена, но жизнь вынудила встать за плиту, и вот настал твой час.

Да-а-а, хозяюшка из отца никудышная. Он смешил меня своими выходками. Я хохотала, глядя как он прячется от масляных брызг сковороды, жонглирует овощами, периодически роняя их на пол, шутит, комментируя мои действия.

Прятала от него яйца.

Я прозвала его поварёнком-недотепой. И Маргарита смеялась, позабыв о субординации. Она тоже готовила что-то к ужину, но свое. Мы не мешались друг другу, кухня была большой, но папа, конечно, пакостил своим незнанием в готовке и шутливым поведением.

— Я похож на итальянского мачо? — Обернулся он ко мне, подняв одну бровь.

Я повернула голову, отвлекаясь от противня и увидела под носом у папы петрушку и его заигрывающую бровь.

— Ты похож на дядю Дака, — смеясь ответила. Снимаю с него петрушку и съедаю.

— О нет! Мои усы! Безжалостная. А завтра что? За волосы возьмёшься? Как бы сказал дядя Дак: «Диагностирую у вас отсутствие крыши над головой».

Дядя Дак — это персонаж из моего любимого мультика. Я смотрю его обычно по утрам за завтраком перед школой. Папа узнал этот многосерийный мультфильм благодаря мне, тоже пристрастился к нему. Я по началу боялась, что он захочет переключить канал, все взрослые любят смотреть новости. Моих опекунов вообще не трогали интересы детей под их опекой. Но папа, как оказалось, телевизор вообще не смотрел, а мультфильм ему понравился, и мы обычно вместе завтракали на кухне, смеясь над очередными проделками героев.

К ужину я привела себя в порядок окончательно. Приняла душ, подкрасилась. Тонального крема в этот раз пришлось побольше использовать. Я, обычно замазывающая надоедливые веснушки, теперь тратила время и на ссадины с синяками.

Надела модное, черное платье с белоснежным воротником, заплела два колоска. Две косички мне всегда очень шли. Правда, я выглядела младше, чем есть, особенно с моими еще детскими чертами лица, как верно подметила Карина сегодня, но смотрелось очень мило.

Каримова Эдуарда я видела впервые. Это тучный мужчина пятидесяти лет с седой бородой. Его жена казалась немного младше, но все же женщиной в возрасте. Также с ним были его дети: сын, как и отец, был полноват, в очках с оправой какого-то нелепого цвета и зализанными назад темными волосами. Его звали Вячеслав.

И дочь Альбина. Таких все обычно называют серыми мышками. Неприметная, нескладная, круглолицая девушка сидела за столом, ссутулившись и за все время не произнесла ни слова. Смотрела на нас с отцом как-то странно, с непонятным интересом.

Я разглядывала ее осторожно, краем глаза, стараясь не выдавать свой изучающий взгляд. Было бы некультурно.

Ее черные волосы были крепко заплетены в косу. В своем сиреневом платье она чувствовала себя некомфортно и плохо скрывала этот факт. На лице не было макияжа.

Альбина и Вячеслав не выглядели сильно взрослее меня. Из разговора я выяснила, что они были погодками. Парню было, как мне — шестнадцать, а Альбина на год старше.

Дмитрий был центром этого вечера. Он вел с Эдуардом непринужденную беседу, шутил, быстро расположил к себе супругу Каримова, несмотря на ее неразговорчивость и крайнюю взволнованность перед моим отцом.

Дмитрий, определенно, душа в любой компании. С ним никогда не скучно и он умеет создавать невероятную теплую атмосферу веселья. У него дар притягивать к себе внимание окружающих. Его, определенно ценили бы в любом кругу, обществе, на любом вечере. С такими, как он интересно, они умеют слушать и смешно шутить, рассказывая забавные истории. Уверена, если бы он ушел, вся атмосфера бы растворилась тут же.

— Какая дочка у тебя красавица, милая такая, — вдруг сказал Эдуард, отпив вино из бокала — смотри, Слав, идеальная будущая жена, не упусти такое золото.

Я быстро глянула на сына Каримова. Мне не нравился его сальный взгляд, который он с меня не сводил весь вечер. Хотелось спрятаться за спину отца, чтобы он не мог на меня смотреть.

— Я такое золото пока не готов отпускать, так что, Слав, тебе не просто придется. Точи меч, дракон свою прелесть будет охранять до последнего вздоха. — шутливо сказал отец, весело улыбаясь.

Не приняла бы его слова всерьез. Подумала бы, что в очередной раз шутит, но заметила, как его руки сильно сжались в кулаки до белых костяшек. Ничто, кроме этого, его не выдавало, и даже я бы не заметила этот жест, если бы не сидела рядом.

Аккуратно отец подвел писателя к теме о книге, которую он хотел бы экранизировать.

Обсуждая сюжет, Дмитрий неправильно произнес прозвище одного из персонажей, и я на автомате тихо его поправила. Даже не подумала, что этим самым привлеку внимание.

— Ты читала? — удивленно вскинул брови Эдуард.

Подняла взгляд на писателя и кивнула несмело, понимая, что попала.

— И как тебе произведение? — скептично усмехнулся он.

Я обещала быть паинькой. У нас был уговор и мне не выгодно было бы его нарушать, а моя честная оценка ему бы не понравилась.

— У вас интересное представление о чертогах человеческого разума и устройства сознания. Увлекательное понимание о механизме мироздания и описании его, как такого. Мне понравилась мысль.

Почти не слукавила. Идея книги мне правда зашла и посыл был интересным, но то, как он испортил сюжет, превратив персонажей в пассивных амеб, вокруг которых крутятся никак не зависящие от них события, решила тактично не говорить.

— Мысль, — посмеялся он, с неверием посматривая на меня. — и какую мысль ты могла там найти, деточка?

Я знала каких взглядов был Эдуард Каримов. По его книгам позиция читается ясно: он сексист. Искренне считает, что женщины — глупые существа и их задача рожать и хранить очаг, пока мужчина добивается карьерных высот и совершенствует свой интеллект.

О своих книгах он был высокого мнения и считал, что женщины не поймут сверх интеллектуальных дифирамбов в очередном его «шедевре». Воспринимал лишь мужскую часть своих читателей.

— Все мнения, конечно, субъективны, но я думаю, вы хотели сказать, что мир — это иллюзия, а жизнь — мираж и сон. В мире все относительно и лишь пустота имеет смысл. Она абсолютна. Мы происходим из пустоты и возвращаемся в нее же.

Мужчина перестал ухмыляться и сверкнул в меня грозным взглядом, облокотившись н спинку стула.

Его жена смотрела на меня пораженно, а Альбина — с завистливым блеском.

— Ариша очень любит читать, у нее в комнате целая библиотека. Вот такой вот книжный червячок вырос, — непринужденно пошутил отец.

— Я понимаю, вы — человек широких взглядов, — поучительно посмотрел на Дмитрия писатель. — но подумайте: зачем девочке читать такие книги и забивать голову тем, что ей не пригодится? Моя жена любит второсортные романы и это вот нормально…

— Оу, Надежда, — обратился отец к жене Эдуарда. — прекрасный выбор. Чтение — это потрясающе, и вкусы своей дочери я считаю удивительными для ее возраста, но очень их одобряю. — с добродушной улыбкой ответил он.

Дмитрий в отличии от Эдуарда совсем не являлся консерватором. Стоило немного изучить, побывав в его офисе. Среди тех, кто на него работают, есть и люди с нетрадиционной ориентацией, и девушки на руководящих должностях. Он был толерантным и общался с любым своим работником, как с другом, переходя, порой, на уменьшительно-ласкательные формы их имен.

В его сфере деятельности было множество творческих личностей, и он ценил их за оригинальность и работоспособность. Они в ответ уважали и любили его, как руководителя и хорошего человека, старались приносить пользу компании. Мне понравилось, какая приятная атмосфера царила в офисе.

— Создал ты проблем ее будущему мужу, умная женщина хуже всего, ее и врагу не пожелаешь.

Молчание, повисшее после слов писателя, меня напрягло.

Мне много чего хотелось бы высказать этому писателю, но я не решалась нарушить тишину.

— Аришь, зайка, опять не кушаешь ничего, — вдруг сказал отец, посмотрев в мою тарелку. — может хоть курочки немного поклюешь?

— Не хочу, — отодвигаю тарелку, хмурясь.

Слышать такие приятные слова и заботу в голосе мне всегда было приятно. Детдомовцам любая ласка в радость, но я постоянно одергивала себя, напоминая, что он так почти со всеми разговаривает. Что что, а очаровывать он умеет первоклассно.

А Альбина, судя по умиленному и завистливому взгляду, не знала о коварстве моего дорогого папочки.

— Тогда сходи, развлеки ребят, покажи им дом, в приставку поиграйте, а то скучно вам с нами.

Долго просить меня не нужно. Я рада была свалить наконец.

Встала из-за стола, и со мной поднялась Альбина со Славой.

Я показала первый этаж, привела в гостиную.

— Можем поиграть, если хотите, — указала им на видео консоль у плазмы.

— Вау! — тут же ахнул Слава, подходя к белой коробочке и рассматривая. — это же «Nintendo Wii Supreme»! Лучшая из всех, что я когда-либо видел! Твой папа очень крут!

Я помогла включить игру Славе. Отец коротко оповестил меня о том, как там все подключается, когда мы решили устроить киносеанс, поэтому проблем не возникло.

— А покажешь мне свою комнату? — робко спросила Альбина, бросая заинтересованный взгляд, в сторону лестницы.

— Давай, — отозвалась, поджав губы и посмотрела на увлеченного игрой Славу. — Мы сходим на верх не на долго, потом присоединимся.

Тот кивнул, и мы направились наверх.

Комната удивила девушку. Восхищенный взгляд читался явно. Она осматривалась, медленно передвигаясь по комнате.

— А вот и твоя библиотека, — она кинула взгляд на огромный книжный шкаф.

Она подошла к окну, и я посмотрела на подоконник, заметив что-то.

Откуда-то там лежал огромный букет нежно-розовых роз, рядом сидел серый, плюшевый медвежонок в розовом платьице и такого же цвета повязанным на левом ушке бантиком и белая коробка от знаменитой кондитерской лавки, которая готовила эксклюзивные сладости от тортов, до конфет и печений.

— Вау! Это твой парень тебе подарил? — удивленно вскидывает брови Альбина, глядя на все это.

Она осторожно взяла медвежонка.

— Он такой пушистый и так вкусно пахнет! Никогда таких не видела в живую.

Я подошла к ней и наконец заметила, что окно было открыто. Видно, кто-то из прислуги оставил проветриваться. Теперь понятно, как это все здесь оказалось.

Закрываю окно и тяжело вздыхаю.

В букете оказывается маленький розовый конвертик, в котором глянцевая картонка с известным мне почерком: «Я очень извиняюсь за все неудобства, которые обрушились на твои прекрасные маленькие плечики. Я должен был понимать, на что тебя обрекаю. Я подтвержу любую твою версию, почему мы расстались.»

Быстро засовываю картонку в конверт и вкладываю в тетрадь, лежащую на краю стола.

— Чем займёмся? — спрашиваю у Альбины, отвернувшись от подарков.

— Ты не ответила, это от твоего парня же, да? Он у тебя романтик?

— От друга, он провинился и так решил загладить вину. — улыбнулась я, желая сменить тему. — рассказывай, как жизнь? Вы где-то неподалёку живете?

— Мы вообще не отсюда, папа говорит, что это город разврата и здесь жить слишком дорого, но все же это центр киноиндустрии и всего-всего вообще в этой стране, так что нужно было приехать. Лично я считаю, что у вас очень круто. Это красивый город, и я бы очень хотела здесь жить. Знаешь, есть стереотип, что все дети здесь на понтах, это правда? У тебя в классе, наверное, все такие аристократы будто бы?

— Ну… как сказать, я же в «Леман» учусь, а там это само собой норма.

— Да ладно!? — прикрыла рот ладонью от удивления она.

Гимназия прославилась на всю страну, поэтому было бы странно, если бы она не знала название лучшей частной школы.

— Ты же в десятом? — вновь спросила Альбина.

— В одиннадцатом. Я перепрыгнула через класс, когда была в шестом.

— Не удивительно, ты очень умная. И какого учится в такой школе? Всегда было интересно узнать…

Провожал гостей Александр спустя час после того, как мы удалились из-за стола. Наш водитель привез их и должен был увезти обратно в отель.

Мне показалось странным то, что хозяин дома не стал провожать семью Каримовых. Он всегда был гостеприимным и следовал рамкам приличия.

Нашла отца на кухне, доедающего нашу лазанью.

— Очень вкусно, никогда бы не подумал, что у меня может что-то вкусно получится, но под твоим чутким руководством случилось чудо. — довольно говорил он, отправляя в рот очередной кусок.

— Ну как? Ты договорился об экранизации?

Я подошла к барной стойке и взяла лежащую рядом вилку и, отломив кусочек для себя, съела. У нас действительно очень вкусно получилось, я сама не ожидала.

— Пошел он в жопу. Старый козел. Будет он еще указывать, что моему ребенку делать. У меня все равно лучшая кинокомпания в стране на сегодняшний день и таких пиар-акций ни одна компания ему не обеспечит. Так, как продвигаю я фильмы своей студии, никто из моих конкурентов не продвигает. Я со столькими странами сотрудничаю, ему теперь вряд ли столько стран предложат права на показ у них купить. — недовольно говорил отец.

Смотрю на него и слезы не глазах наворачиваются. Защитил. Защитил меня. Дал понять, что я больше, чем баба, способная лишь рожать, убирать и готовить.

— Я ведь умная, да? Я ведь не стану содержанкой? — тихо спрашиваю, подняв на него взгляд полный надежды.

— Да ты гений у меня! Любому мужику фору надо давать рядом с тобой. Скорее он будет в содержанках. Ты же в меня, упрямая, таких высот добьёшься, сама пока о своем потенциале не подозреваешь.

Улыбнулась довольно, даже подпрыгнула от наставшего воодушевления.

— Кстати, а у нас есть ваза? Мне Фил букет роз в окно доставил.

— Ого, — вскинул брови отец. — надо будет систему охраны проверить. Камеры что ли отключились? Ты тащи сюда свои цветочки, сердцеедка, ща найдем вазу.

— Очень тяжелый он, не смогла поднять. А если уроню, жалко будет такую красоту.

— Каши больше ешь, качайся. Тебе еще немного подрасти и придется такие букеты каждый день по несколько раз на дню таскать, а мне — охрану нанимать, вдруг твои поклонники штурмом дом брать начнут.

Прыснула от смеха, махая рукой.

— Что смеёшься? Мне страшно, ты уже слепишь своей красотой, а что будет через год, два? Придется покупать плотный мешок. В мешке твои глазки и милая улыбочка видна не будет, хоть по городу можно будет спокойно ходить.

— Алиса говорит, что у меня твоя улыбка, так что это твоих рук дело. — смеясь говорю ему.

Он театрально берется за сердце и делает испуганные глаза.

— Зачем же я такой красивый? Подписал своими генами дочке приговор быть неподражаемой и сводить всех с ума.

И я снова начинаю смеяться.