Моя Оборона! Лихие 90-е

Глава 17

— Хорошо-хорошо! Только не стреляй! — Взмолился гопник.

— Слушай внимательно, Гена, — устало вздохнув, сказал я. — С сегодняшнего дня, ни тебя, ни твоих дружков рядом с домом я чтоб больше не видел. Если хоть одна из ваших рож тут мелькнет — пожалеете.

Гопник весь покрылся белыми пятнами от страха, губы его побледнели. Он трясся передо мной с поднятыми руками. Я просто застыл без движения, направив на Гену пистолет.

— Да! И ноги моей тут больше не будет! Мля буду, не будет!

— Дорогу сюда забудь. Все. Нету для тебя больше этого дома. Если попробуешь мстить, за нами не заржавеет, так и знай.

— Я? Да я никогда! — Гена попятился.

— Стоять.

Гопник замер, пальцы его поднятых рук затряслись.

— Ты только не стреляй, Витя. Христом богом прошу!

Я вздохнул. Спрятал пистолет.

— Вали, пока я не передумал.

Повторять дважды Гене было не нужно. Секунду назад он стоял передо мной, словно вкопанный, а тут просто сорвался с места в карьер. Гулкий звук его шагов помчался следом за гопником по тротуару.

Я вздохнул и открыл ворота, чтобы загнать машину. Когда поставил пятерку во дворе и уже собирался зайти, увидел, как из дома выглянула Валерия Павловна.

— Витя, это ты приехал?

— Ну да, здравствуйте, теть Валь.

Женщина выглядела насторожившейся. Прислушалась.

— А ты ничего не слышал, Вить? Вроде как хлопок был какой-то. Да громкий такой, я аж напугалась.

— Слышал, — я улыбнулся, — эт мальчишки баловались.

— Мальчишки? — Она удивилась.

— Ага. Намешают марганцовки с селитрой, наделают бомбочек и бахают потом.

— Вот заразы малолетние, — выругалась женщина. — Я как вспомню, что на Новый год у меня какой-то оболтус прям под окнами бомбочку свою взорвал, так аж ноги холодеют! Все никак не успокоятся после праздников, черти!

— И не говорите.

Хозяйка пропустила меня, и я вошел в дом.

— Кстати, теть Валь, с Генкой вопрос решенный. Вы больше не увидите его рядом с нашим домом. Никого из мясуховских не увидите.

— Ах, правда? Слава те господи! — Обрадовалась женщина, прижав к груди ладонь. — Вот бы еще этот гад вещи мои вернул! А хотя… — Она махнула рукой, — да и черт с ними. Как я его боялась, Витя, как боялась! Ты не представляешь! То, что у меня теперь на душе будет спокойно, дороже всего краденного. Спасибо! Что б я без тебя делала?!

— Да не за что.

— Вить, как и договаривались, можешь занять Генкину комнату, если хочешь. Она ж просторней твоей будет. И квартплату в благодарность я тебе пока что уменьшу.

— Да ладно, чего вы? — Я отмахнулся. — Деньги-то у меня есть, это не проблема.

— Даже и не спорь, Витя! — Строго сказала женщина, — если б не ты, у меня в квартире уже не один, а пять таких Ген жило бы! Да еще и бесплатно!

— Ладно, теть Валь. Спасибо.

Я улыбнулся хозяйке, и мы разошлись по своим комнатам. Переездом я решил заняться завтра, а сейчас надо было отдохнуть. Впереди меня ждали сложные дни. Например, завтра я договорился встретиться с Шнепперсоном. Пару дней назад заходил к нему в контору узнать, как дела, и он попросил приехать завтра. Нам предстоял важный разговор.

Гоша был зол на Летова так, что не мог нормально есть. После того как Кулым отчитал его, отстранил от всяких дел и отобрал людей, он просто горел от чувства несправедливости по отношению к себе. Решение Кулыма казалось Гоше нечестным, и он стал ловить себя на мысли, что теперь недолюбливает старика.

С братвой тоже не клеилось. Мужики стали смотреть на него косо. Кто-то открыто обвинял Гошу в случившееся. А Сом, чей друган Ваня, погиб во время налета, и вовсе глядел на Гошу иной раз так, что у того кровь стыла в жилах. В общем, Гоша больше не чувствовал себя своим на Черемушках. Его это просто съедало. А корень всех своих бед Гоша видел именно в нем, в Летове.

Ауди Гоши медленно тряслась на гравийке, ползла в горку, туда, где у него была назначена важная встреча. Кулым о ней не знал. Не знал он также, что Гоша выгреб все свое бабло, чтобы нанять этого человека. Такое удовольствие оказалось весьма недешевым.

Гоша ехал на форштадт — место с которого открывался замечательный вид на Армавир. Летом, в теплую погоду, парочки любили бывать там, наслаждаясь друг другом и видами города. Сейчас же на форштадте, на такой высоте, гулял неприятный колкий ветер, а опустившаяся ночь делала трудным даже добраться до небольшой грунтовой площадки, переходящей в пологий склон.

Гоша Сизый был раздражён.

— Вот, сука, — прошипел он, выдохнув сигаретный дым, — и чего он выбрал именно такую дыру? Нет бы увидеться где-нить в кабаке, как все нормальные люди!

Впрочем, киллер, которого Гоша выбрал, отличался определенной эксцентричностью, однако, был мастером своего дела и не оставлял следов. Если все получится, никто, даже Летов, не поймет, что его убили. Этого Гоша и хотел. Хотел, чтобы Летов просто исчез из его жизни так, будто его и не было.

Гоша выкатился на вершину, и сильный боковой ветер толкнул Ауди в кузов. Местная дорога пролегала по холмам и уходила дальше, через хутор Фортштадт к Новокубанску. Гоше не нужно было так далеко, а потому он проехал только до старой автобусной остановки, чьи облупившиеся плиты стояли тут против высотного ветра.

Спустившись по грунтовке влево, он добрался до площадки. Внизу горел многочисленными огнями Армавир. Над городом клубились в ночной темноте бугристые тучи. Ветер клонил к земле сухой бурьян, которым порос склон.

К удивлению Гоши, здесь больше никого не было, хотя он ожидал увидеть еще одну машину.

Гоша засопел, достал сотовый телефон, набрал номер.

— Да? — Ответили на том конце.

— Слыш, Сёма, ну и где Химик? Мы договаривались во сколько? В девять.

Зажав трубку плечом, Гоша включил свет в салоне, глянул на свой поддельный Ролекс. Стрелка уже перешагнула через пять минут. Это означало, что Гоша даже опоздал.

— Гоша, ты, что ли?

— Нет, мля, Дед Мороз!

— Не здрасти тебе, ни до свидания, а сразу с наезда начинаешь. Ну че ты а? — Обиделся Сёма.

Сёма Игнатов по кличке Шайба и сам был киллером, вращался во всей этой среде, но сейчас был занят другим заказом, а потому посоветовал Гоше Химика. О том, кто такой этот Химик Гоша и слыхом не слыхивал. В тот раз Шайба сказал ему вот что:

— Про Химика знают только те, кто надо. Кого он сам к себе подпустил. Но я тебе с ним сведу, через меня состыкуетесь.

— Ну и где твой Химик? Нету его нихера! Че за нагибалово?

— Гоша, — вздохнул на том конце провода Шайба, — Химик — человек творческий, тонкой душевной организации. Ему простительно.

— Опаздывает как баба, — буркнул Гоша.

— Смотри только ему так не скажи. Химик злопамятный как сиамский кошак и вредный как заноза в заднице. Но слово свое держит. Если уж сказал, что приедет, значит, приедет. Не ссы.

— Лады. — Ответил кратко Гоша, — если че, наберу. Давай.

Гоша просидел в машине еще минут пятнадцать. Двигатель грел салон, печка гоняла туда-сюда горячий воздух.

Спустя минуту, когда Сизый уже хотел снова звонить Шайбе, он увидел позади свет фар. Сначала Гоше показалось, будто это просто авто бежит из Армавира в хутор Форштадт, но когда свет изменил направление, осветив кузов его ауди, Гоша понял, что Химик наконец-то приехал.

Неприметная белая девятка вкатилась на площадку, стала рядом с Ауди Гоши. Мужчина, что сидел за рулем девятки медленно, немного неестественно повернул голову к Гоше. В свете отраженного света фар блеснули толстые линзы его больших очков.

Гоше стало немного не по себе, но он переборол это неловкое чувство и вышел из машины.

— Ну, вроде все-таки хорошо, — сказал Шнепперсон, стуча стопкой бумаг о стол, чтобы выровнять их. — Шнепперсон поднял старые связи, наведался в гости к нужным людям, и, вполне возможно, ваша лицензия на работу в охране будет зарегистрирована в разрешительной системе.

— Очень хорошо, — я улыбнулся, откинулся на спинку деревянного стула.

— Но, к сожалению, все не так просто, — Улыбчивый Шнепперсон посерьезнел.

— Имеются проблемы?

— Понимаете, в чем дело, — сказал Шнепперсон, — в Армавире нет еще охранных фирм, вы будите, по факту первым. И… Хм… Скажем так, на вас хотят посмотреть.

— Кто хочет?

— О! Мой друг и товарищ полковник Сидоренко, начальник лицензионно-разрешительного отдела МВД. Он очень хотел бы с вами увидеться, дорогой Виктор Иванович.

Я задумался. Вероятно, хочет посмотреть, кто же этот Летов и что от него ждать. В эти неспокойные годы очень многие братки организовывали свои ЧОПы. Часто, под видом охранного предприятия, они занимались банальным рэкетом, а иногда охранная фирма была «боевым крылом», прикрывающим преступные схемы обогащения. Бывало, доходило до того, что банда открывала ЧОП только, чтобы иметь доступ к легальному оружию охраны.

Подозреваю, что Сидаренко хочет переговорить со мной, чтобы понять, кто я, по факту, такой и чего хочу. Вполне возможно речь тут идет о какой-то взятке. В общем, нужно посмотреть.

— Только предупреждаю, — сказал Шнепперсон, — Денис Евгеньевич хм… Своеобразный человек и многим бывает с ним очень нелегко. Да что говорить? От Дениса Евгеньевича воет весь отдел, такой он противный. Но это человек, через голову которого вы, Виктор Иванович, никак не сможете перескочить. А если оставите о себе неприятные впечатления, сомневаюсь, что получите лицензию даже в обычном порядке.

— Это почему же? — Спросил я.

— Денис Евгеньевич бывает очень дотошным в своем деле, — перекладывая бумажки, уклончиво ответил Шнепперсон. — Лучше бы, конечно, заслужить его расположение.

— Ладно, — я нахмурился. — Посмотрим. Когда мы можем встретиться с вашим Денисом Евгеньевичем?

— Я пока не могу сказать, — юрист помотал головой. — В ближайшее время будет-таки видно. А сейчас мы можем приступить к оформлению устава. А вы, Виктор, можете приступать к тому, о чем мы с вами договорились.

— Хорошо, — я кивнул. — Завтра пришлю к вам кого-нибудь из моих. Кстати, все это время было тихо? Никто не заявлялся?

— Боже упаси! — Шнепперсон даже отпрянул от меня в своем кресле. Сделал такой вид, будто мои слова могли ударить ему пощечину. — Этого мне еще не хватало, чтобы какие-нибудь непорядочные люди околачивался у дверей моего офиса! Правда, Иегова пока что уберег. С другой стороны, я почти все время был не на месте. Возможно, что кто-нибудь из них таки захаживал.

— Плохо.

— Это еще почему? — Удивился Шнепперсон.

— Вы же хотите, чтобы я разузнал, кто устроил вашу травлю?

— Ну да.

— А сейчас я вижу единственный способ найти первую ниточку: поговорить с кем-нибудь из ваших обидчиков. Может и получится чего-нибудь узнать.

— Честно вам признаюсь, дорогой Виктор Иванович, что кулаками они машут, гораздо охотнее, чем разговаривают. Иногда, когда я смотрел в ихние нахальные морды, у меня создавалось такое чувство, будто они и вовсе не могу говорить. А только рычать, как какие-нибудь павианы.

— Возможно, у меня получилось бы разговорить их.

— Кто таки знает? — Пожал плечами Шнепперсон. — Ладно. Я приступаю к работе над вашими документами сегодня же. Вот здесь список того, что мне от вас может понадобиться. Среди прочего не забудьте в следующий раз ваш диплом о высшем образовании. Это будет важно для сбора документов на лицензирование.

Я покивал, и мы со Шнепперсоном распрощались. Внезапно раздался громкий, я бы даже сказал, настойчивый стук в дверь.

Юрист даже вздрогнул и побледнел. Медленно посмотрел на входную.

— Э, еврей! Выходи! — Послышался громкий голос.

Дверная ручка задрожала, заходила вверх-вниз. Тот, кто был за дверью пытался войти. Однако наученный горьким опытом Шнепперсон всегда держал дверь закрытой и замыкался, когда пускал меня внутрь.

— Открывай дверь, жидяра! — Закричали снаружи. — Харе там сидеть!

— Ага! У нас к тебе дело!

— Кажется, вы таки накаркали, — просипел Шнепперсон и пошамкал пересохшими от страха губами.

— Щас, погодите, — заговорил я шепотом и встал с места. — А лучше, спрячьтесь, где-нибудь.

Шнепперсона не нужно было долго уговаривать. Он буквально погрузился под стол, медленно соскользнув туда с сидения своего кабинетного кресла.

Я прошел к двери. Глянул на пустое место юриста, потом щелкнул замком, решительно открыл. На меня тут же вылупились две удаленные пары глаз. Вернее, сначала они были агрессивными, только что искрами не брезжили. Но когда перед их взглядом появился я, изменили выражение на удивленное.

— Чем могу помочь? — Спросил я ледяным тоном.

— А где еврей? — Тут же спросил один из двух детин.

Высокий и плотный с редкими темными волосами на неровном черепе, он поигрывал свинчаткой, которая сейчас застыла в его руках.

— Кто, простите? — Включил я дурачка.

— Ну, еврей, — подключился второй, толстый и лысый в кожаной куртке, которая была ему не по размеру, и обтягивала пухлую грудь. — Юрист Шнепперсон.

— Извините, я такого не знаю, — сказал я.

Жирный удивился снова. Отошел на два шага назад, всмотрелся в вывеску.

— Ну, юридическая фирма Астарта, правильно?

— Правильно.

— А где еврей? — Буркнул мужик со свинчаткой.

Мужики явно ожидали увидеть щупленького еврейчика, а когда перед ними появился я, они крепко призадумались решать ли вопросы силовым способом. По крайней мере, не решились на это сразу.

— Нет, тут только я, — сказал я холодно. — А вы что хотели? От кого будите?

— Че ты нам лечишь, — опомнился лысый. — Где Шнепперсон? Он внутри, по-любому!

Я молча открыл дверь на всю ширь, дал им возможность мельком увидеть кабинет, а потом снова прикрыл так, чтобы можно было с ними разговаривать, оставаясь внутри.

— Видели там хоть одного еврея? — Спросил я.

— Ну… — Лысый почесал лысину. — Нет, не видели.

— Кончай лечить! — Стал злиться мужик со свинчаткой, — я знаю, что он где-то там прячется! Ну-ка пусти! Мы щас с этой сукой пообщаемся!

Он попер на меня, думая, что я сдвинулся с места. Обдав его холодным взглядом, я не сдвинулся.

— А ну, пошел отсюда! — Набычился он.

Еще некоторое время мы смотрели друг на друга, сверлили взглядами. Сделав вид, что я сдаюсь, я вздохнул, распахнул дверь, жестом пригласил внутрь. Свинчатка сделал было шаг, но я тут же пнул дверь, и та с силой впечаталась ему в нос.

— М-м-м-м! — Замычал мужик и я услышал, как он рухнул на ступеньки за дверью.

— Ты че, попутал?! — Закричал второй, лысый, и кинулся внутрь, в открывшуюся по инерции дверь.

Я был тут как тут. Когда он схватился за косяк, чтобы толкнуть дверь, я толкнул ее первым. Мужик взвизгнул, когда дверь защемила ему пальцы. Я поднажал на нее, и пальцы, торчавшие с этой стороны, посинели.

— А-а-а — а! Пусти! — Закричал он.

Второй же мычал, катаясь у входа. Видать, дверь разбила ему нос.

— Кто вас прислал? — Спросил я.

— Пусти, мля!

Я поднажал снова. Мужик завизжал. Испуганный Шнепперсон показался из-под стола.

— Кто прислал, спрашиваю?

— Я не знаю! Не знаю!

— Брешешь, — зашипел я.

— Вот те крест! А-г-х… Видать кто-то из братков! Встретился с нами в кабаке, в Подсолнухе, говорит мол, хотите подзаработать? Надо прессануть одного еврея! По сто долларов обещал!

— Имя? Фамилия? Кличка? — Спросил я.

— Пусти! Кажется, ты сломал пальцы мне! — Закричал лысый.

— Имя? Фамилия? Кличка? — Я повторил.

— Не знаю! Культурный на вид мужик за пятьдесят! И не скажешь, что из этих! В… В пальто и шапке меховой был! А! С папкой! С кожаной папкой! У него папка с собой была!

Я нахмурился, прижимая дверь. Неужели?..

— Брешешь, — снова сказал я.

— Клянусь тебе! Клянусь чем хочешь!

Я отпустил дверь и вышел. Лысый упал на свинчатку, оберегая травмированную руку. Оба стали шевелиться у порога.

— Ну смотри, сука, — проговорил я. — Если сбрехал, я тебе пальцы и на второй переломаю. А ну, пошли отсюда!

Мужики торопливо вскочили и припустили вверх по лестнице. Я обернулся к ошалевшему от всего увиденного Шнепперсону.

Юрист выпучил глаза, надул щеки, а потом его вырвало под стол.

— Не выношу насилия, — отплевываясь, поднялся он.

— Я тоже, — признался я. — Но иногда при помощи него можно узнать интересную информацию. Кажется, есть у нас одна ниточка по вашему делу.

Домой я вернулся вечером. Некоторое время мы со Шнепперсоном обсуждали случившееся, и я рассказал ему про того самого странного дядьку, которого защитил от Генки. Юрист, конечно, о таком даже и не слышал. Образ его, который я описал Шнепперсону, не навел последнего ни на какие мысли. Тогда, решив копать в этом направлении и дальше, мы разошлись.

Дома, практически на пороге меня встретила Валерия Павловна.

— Витя, ты еще не собираешься переезжать в новую комнату? — Спросила она поздоровавшись.

Хозяйку я застал в прихожей, на пути в кухню. Женщина несла туда красную коробку конфет Пралине.

— Собираюсь сегодня, — сказал я, — а что? Торопимся куда-то?

— Да у меня новый жилец намечается! — Похвасталась она. — Если ты хочешь комнату побольше, то переезжай туда побыстрее! Кстати, хочешь познакомиться?

— Почему бы и нет, — пожал я плечами. — Надеюсь, этот не какой-нибудь группировщик?

— О нет! Милейший человек! Мы как раз идем пить с ним чай!

Когда мы с Валерией Павловной зашли на кухню, за столом нас встретил худенький и седоватый мужчина немного за пятьдесят. Одетый в старенький костюм, он выглядел интеллигентным и скромным.

— Знакомьтесь, Петр Ильич! — Радостно сказала ему хозяйка, — это Витя, ваш будущий сосед!

— Здравствуйте, — сказал мужчина высоконьким голосом и поправил большие очки в роговой оправе. Толстые линзы блеснул в свете кухонной лампы.