Моя Оборона! Лихие 90-е

Глава 19

На следующий день, после посиделок с Потапиным у меня было важное дело. Вчера ночью проходил матч Россия-США, в котором стороны должны были разойтись с ничейным счетом. Именно на этот ничейный счет и поставил наши деньги Ефим.

Утром, прежде чем все встали, я поднялся, собрался и выехал за Фимой. По плану мы должны были заехать в центр, в газетный киоск и купить свежий Спорт Экспресс.

Конечно, можно было спросить результат и в кассе кинотеатра Марс, где Ефим делал ставку. Правда, в таком случае имелся риск, что молодые российские букмекеры еще сами не знакомы с результатом игр и только что послали человечка аккурат за газетой. Тогда мы и решили взять наглядное доказательство с собой.

— Ну че ты трясешься, Фима? — Спросил я, заворачивая на улицу Мира.

— Да че-че? А вдруг просрали все нах? Прикинь? Больше двух штук просрать можем!

Фима, сидевший на пассажирском, нервно дергался. Смотрел то в окошко, то в ветровое. Создавалось впечатление, что он хотел занять себя чем угодно, лишь бы не думать о ставке.

— Ну, это же была твоя идея, не? — Хмыкнул я.

— Ну… Да! Я же в этой теме варюсь! Все должно получиться в полном ажуре! Но все равно, какое-то у меня плохое предчувствие. Мож волнуюсь просто.

— Не бзди, — я припарковал пятерку прямиком за линией стоящих в левой крайней полосе машин. — Нормально все будет.

Выйдя из машины, мы направились к ларьку, что вдался в тротуар и расположился прямиком перед одним домом, входившим в сплошную линию зданий, протянувшихся вдоль всей улицы.

Раньше, в советские времена, в этом длинном доме граждане могли отправить свои бытовые потребности, теперь же он стоял почти пустым, а кое-где, в его комнатах, открылись маленькие магазины и конторки частников.

За зданием шумел большой Армавирский рынок. Шум его, через широкие открывшиеся во весь свой размах железные ворота, слышали даже мы, даже здесь. Народ спешил на рынок, и вся эта утренняя улица ожила суетливым народом.

Мы подошли к ларьку. Деревянный и застекленный, он ощерился на нас рядами оконных решеток. Сквозь них, позади стекла, пестрели все еще новые для советских людей цветастые этикетки: Сникерсы, Марсы, Эмэмдемсы, порошковые соки Юпи, пестрые Чупа-чупсы.

Вся эта красота покоилась под большой облупленной вывеской «Табачные изделия».

— Погодь-погодь, — сказал Фима, пялясь на этикетки чипсов Лэйс и шоколадок Сникерс. — Щас глянем, есть ли тут свежий номер.

Он обошел сбоку, глянул на витрину, обвешенную с той стороны первыми страницами газет, поискал глазами, но убедившись, что большинство из газет старые, стал в очередь из школьников, старушек и какого-то алкаша.

Ждали мы недолго. Когда пацаны купили себе по целой жвачке с наклейками, а следом алкаш получил чекушку какой-то мутной бодяги, настала наша очередь.

— Здрасте, — обратился я к худенькой продавщице. — Спорт Экспресс у вас есть? Свежий.

— Восемьдесят рублей, — буркнула женщина.

— И Марс! — Вклинился Фима. — А не! Давайте Сникерс!

— И сникерс, — вздохнув, я закатил глаза.

— Две тысячи пятьсот восемьдесят.

Фима протянул мне деньги, и я расплатился.

— Ну че, ну че там в газете? — Нетерпеливый Ефим торопливо разворачивал сникерс.

— Щас, погоди чуть, — сказал я, на весу ища нужную страницу.

Отыскав, хмыкнул, развернул газету Ефиму. Тот уперся взглядом в черно-белые страницы. Медленно, как завороженный, откусил жесткий сникерс.

— Ха! — Воскликнул он с полным ртом. — Гля! Ты смотри! Выиграл!

— Ну, — довольно кивнул я, сворачивая газету в рулончик.

— Я ж говорил! Говорил, что все получится как надо! Ай да я!

— Молодец, Фима. Ну, поехали. Нужно забрать деньги.

— Там сумма должна быть немалая! Ой немалая! — Смакуя сникерс радостно восклицал он. — Я посчитал через коэффициент. Там кусков девять выходит.

Вернувшись в пятерку, мы поехали в центр, к кинотеатру. Поставили машину не поодаль и остаток пути пошли пешком.

Мы не удивились, когда внутри кинотеатра, у букмекерской кассы, оказалась целая куча народу. К кассе кинотеатра народная тропа как-то подзаросла. Тут в очереди пришлось простоять минут сорок.

— Здравствуйте, — протиснулся наконец к кассе Фима, протягивая женщине квитанцию. — У меня тут ставка.

Кассирша, дама под сорок, взяла корешок.

— Да-да, конечно, — сказала она. — Так.

Женщина стала смотреть куда-то себе на стол, видать, в какие-то бумажки или газету. Я наблюдал за ней сквозь решетку кассы.

— Щас по вашей ставке у нас нету газеты, — сказала она вдруг. — Но мы уже послали за номером в киоск.

— Пожалуйста, — прошел я вперед Фимы и протянул ей наш Спорт Экспресс.

Женщина замялась, но все же взяла газету через окошко. Стала листать.

— Кажется, — наконец сказала она, — ваша ставка сыграла. Щас, погодите минутку, я проверю.

— Куда это вы с нашей квитанцией? — Остановил ее я.

— Понимаете, у нас тут участились случаи подделок. Оказалось, что несколько выигрышей прошли по поддельной квитанции.

— Верните, пожалуйста, — сказал я холодно. — Если у вас какие-то вопросы, проверяйте при мне. Но квитанцию я вам не отдам.

Женщина несмело пробубнила что-то, попыталась настоять, но я возразил.

— Ладно, подождите. Я позову начальника, — сдалась она.

После, кассирша исчезла, и ее место осталась пустым. Игроки, что оставались за нами, в очереди, заволновались. Кто-то возмущенно спросил:

— Ну че там у вас такое?

— Щас-щас, — обернулся к ним Фима.

Женщина вернулась минут через десять.

— Пройдите, пожалуйста, к заднему входу. В арку, во двор, и там увидите черную дверь. Вас встретят и проверят квиток. Если все хорошо, я выдам вам деньги.

Мы с Фимой переглянулись. Хотя все это выглядело очень странно, я кивнул, и вместе мы вышли из кинотеатра в обход заведения. Там, у входа, нас ждали двое каких-то парней: худощавый, одетый в джинсы и дутую куртку, несмотря на мороз носил кепку-каскетку «УСА Калифорния». Жуя жвачку, он уставился на меня. Другой, пониже, но покрупнее, одетый почти так же модно, припал к железной облупленной от черной краски двери. Сунул руки в карманы.

— Здоров, мужики, — сказал парень в кепке и протянул мне руку.

Молча мы с Фимой поздоровались с обоими пацанами.

— Проблема тут одна, — сказал парень в кепке. — Выигрыш у вас крупный, в кассе денег нема. Давайте, подождем начальника. Он приедет, привезет деньги, ну и расплатимся с вами.

Мы с Фимой снова переглянулись.

— А когда приедет начальник? — Спросил я.

— Скоро, — буркнул второй. — Я ему уже позвонил. Минут двадцать, и будет тут.

— Ну, давайте подождем, — сказал я холодно.

Стали ждать. Оба парня, и Фима закурили. Предложил мне, но я отказался. Парни поглядывали на нас странно, с опаской. Впрочем, я знал, что мы производим на них впечатление братков. Именно поэтому я так легко согласился с кассиршей. Знал, какими проходимцеми бывают букмекеры, а также знал, что с братками они связываться не захотят, от греха подальше. Ну а тут, раз уж с гопником Геной прокатило, то с этими прокатит и подавно.

Несколько раз парни уходили внутрь и снова возвращались. О чем-то шептались.

Мне показалось, что они к нам присматривались и не могли определиться, братки мы с Фимой или нет. В общем, вели себя слегка на кипише. Потом к ним добавилась и кассирша. Я видел ее лицо, показавшееся в дверном проеме.

— Мальчики, можно вас? — Пискнула она.

— Ща, мужики, погодите, — сказал парень в кепке и, выбросив окурок, пропал за дверью. За ним пошел и второй.

— Вась, да они бандюки, — прошептала парню в кепке кассирша-Лариса. — Вы зря это затеяли. Они вдвоем выглядят страшнее, чем наш Саныч.

— Ага, Вась. Че-то дело — ваще тухляк, — насторожился второй парень, по имени Илья.

Вася поправил бейсболку, задумался. Вся троица затихла в темном тамбуре кинотеатра.

Их обычная схема была проста: если выигрыш оказывался достаточно большим, они запугивали победителя своим «начальником», которого играл Саныч, дядя Васи. Его черной кожанки и старой Бэхи обычно хватало, чтобы напугать простофилю до усрачки.

Дядя являлся, наезжал на победителя и говорил, что хрен ему, а не деньги. Потом уезжал. И тут подключался благодетель Вася. Всего-то за шестьдесят процентов от выигрыша, он обещал, рискуя собственным здоровьем, договориться с начальником и выдать бедолаге хоть какие-то деньги. Разницу четверка проходимцев делила между собой.

Нехитрая схема сработала уже несколько раз, и начальство даже ни о чем не догадалось. Васю не волновало, что их могли поймать за жопу, а серьезная крыша букмекерской конторы и вовсе могла хм… снести крышу самому Васе. Он копил на билет в Москву, и через неделю должен был уже ехать в поезде по тому направлению.

Однако эти двое вызвали у Васи, чей инстинкт самосохранения отключился еще не полностью, реальные сомнения. А вдруг они тоже бандиты? Видок у обоих мужиков был внушительный. И если начнутся терки, подключится крыша конторы. Тогда все четверо мошенников могли реально оказаться в посадке.

— Ладно, — вздохнул Вася. — Неси деньги. С этими рисковать не будем. Больно у них рожи бандитские.

— Вот, мы нашли деньги, — пискнула женщина-кассирша, которая вышла к нам в одиночку. — Все девять тысяч долларов. Как по выигрышу.

Я взял деньги, пересчитал. Все было на месте.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Простите. Что-то я в кассе деньги недосчитала, — как-то испуганно посмотрела на меня она.

— А как же начальство? — Спросил я.

— Да бог с ним, с начальством, — она растерянно рассмеялась. — Деньги-то нашлись. А босса мы уже предупредили!

— Ну и отлично, — я пожал плечами. — Бывайте.

— И вам счастливо, — крикнула она нам вслед и юркнула за дверь.

— Скорая помощь уже на подходе, Валерия Павловна, — Химик положил трубку ее телефона, глянул на немощную женщину, лежащую в своей постели.

— С-спасибо, Петр Ильич.

— Вам скоро помогут.

Внезапно через стену тоненько запел звонок сотового телефона.

— Что это? — Хозяйка с трудом подняла голову.

— Ничего-ничего. Всего лишь мой телефон. Извините, мне нужно срочно ответить.

Химик бросил еще один взгляд на хозяйку и вышел из комнаты. Он немедленно направился в свою спальню, взял телефон и ушел подальше, в кухню, к окну. Этот разговор никто не должен был слышать.

— Ало? Химик? — Прозвучало на том конце.

— Здравствуйте, Георгий Матвеевич, — сказал киллер холодным голосом. — Зря вы звоните. Я не очень люблю, когда меня беспокоят на рабочем месте.

— Летов еще жив? — Спросил Гоша торопливо.

— Жив. Но сегодня умрет. Я очищаю дом от остальных жильцов при помощи Амотоксина.

— Чего-чего? — Удивился Гоша.

— Амотоксин. Сильнодействующий яд отложенного действия. Содержится в основном в грибах. Например, в бледных поганках.

— Ладно, черт с ним, с ядом. Планы у меня изменились. Вы можете обездвижить Летова? Я хочу прикончить его сам. Своими руками.

Химик замер, уставившись в окно. Поджал тонкие губы.

— Это исключено, Георгий Матвеевич. Я работаю исключительно в одиночестве.

— Вы не понимаете. У меня из-за этой сволочи все пошло наперекосяк! Он испортил мне всю карьеру! Все! Только что я разговаривал с Седым. У меня большие проблемы. Очень большие. И все только из-за Летова!

— Нет, — холодно ответил Химик.

— Я удвою гонорар. Вы получите вдвое больше.

Химик задумался. Думал он недолго, но прокрутил в голове достаточно сценариев, чтобы принять решение.

— Сегодня, в девять часов вечера приезжайте по адресу улица Дзержинского сто сорок три. К этому времени Виктор Летов будет к вашим услугам.

После поездки к букмекерам я завез деньги Степанычу, а Фиму высадил в центре города. У него там были какие-то свои, личные дела. Потом я направился домой.

Я ехал по Осипенко и завернул на Дзержинского, погнал машину к перекрестку, на котором стоял мой коммунальный дом. Когда увидел у ворот скорую, то напрягся. Подъехал так, чтобы не преграждать машине отъезд.

У кареты крутились врачи. Петр Ильич с молодым медбратом вел к скорой ослабшую Валерию Павловну. Женщина выглядела скверно: кровь отлила от ее лица, губы посинели и подрагивали. Казалось, у нее не было сил даже стонать от усталости.

— Что тут у вас? — Приблизился я к остальным. — Помощь нужна?

Врач, наблюдавший за тем, как хозяйку квартиры грузят в скорую, покачал головой.

— Внешне похоже на острое пищевое отравление, — сказал врач. — Молодой человек, вы ведь отсюда?

— Снимаю здесь квартиру, — сказал я.

— Как себя чувствуете?

— Вполне нормально.

— Мне крутило живот с утра, — признался Петр Ильич, — но я принял активированного угля, и вроде отпустило.

— Хм, — врач задумался, а потом велел скорее гнать машину в больницу.

К вечеру, когда Сережа со Светой тоже не вернулись домой, мы узнали, что и они тоже попали в больницу. Узнали от матери Светы, заехавшей за вещами для полаты.

— Вроде пищевого отравления, — сказала она. — У них рвота, диарея, ужас!

И правда, все походило на отравление. Я с ними вместе, кстати, не ел, и в основном доканчивал мои консервы, но Петр Ильич грешил на суп, что стоял в холодильнике уже неизвестно какой день.

— Он показался мне несвежим, — прокомментировал старик.

Вечером, когда мы остались в квартире вдвоем, я сел ужинать. Петр Ильич с пустой кастрюлей в руках вошел в кухню.

— Все. Я избавился от этого мерзопакостного супа, — сказал он, ставя кастрюлю на стол и споласкивая руки в умывальнике. — М-да, неприятная вышла ситуация.

Старик засуетился перед кухонным столом, стал искать кружки, наливать воду.

— Неприятная, — подтвердил я, выскребая дно банки с консервами ложкой.

— Ну ничего. Пищевое отравление — вещь несмертельная. Пусть оно даже и острое. Пару дней наших дорогих соседей подержат в палате, и они выздоровеют.

— Я не сомневаюсь, — сказал я. — Кстати, Петр Ильич?

— М-м-м?

— Я все думал о нашей с вами шахматной партии. Думал, где ошибся в первый раз.

— Вот как? — Орудуя над кружками чая быстрыми руками, старик отвлекся и посмотрел на меня.

— Да. Мне кажется, дело было исключительно в потере ферзя. Не отвлекись я тогда на ту ситуацию с конем и ладьей, я бы его не потерял.

— Ну что ж, — Потапин поставил на стол две одинаковые кружки с чаем, — в следующий раз вы так не ошибетесь. Все это — опыт.

— Я знаю, — кивнул я. — В будущем я постараюсь не совершать ошибок в партиях с вами.

— Похвально-похвально. Чай?

— Да, спасибо, — я принял кружку из рук Ильича. Глянул на настенные часы.

Времени подходило без десять девять. Я отпил чай, и мы со стариком повели разговор о прошедшей партии. Говорили недолго. Когда допил, засобирался к себе.

— Ладно, — я встал, — пойду я в свою комнату.

— В чем дело? Устали? — Странно улыбнулся Петр Ильич.

— Немного.

— Это ничего. — Он снова улыбнулся и тоже встал из-за. Глянул на часы. — Без пяти девять. Сейчас вы потеряете сознание, но не умрете, как несчастные Валерия Павловна, Светлана. Или как бедный Сергей.

— Что? — Собираясь уходить, я замер и обернулся к старику.

Петр Ильич смотрел на меня холодным взглядом убийцы.

— Я отравил их, Виктор. Отравил не столь намеренно, но как раз кстати. Теперь дом очищен от посторонних, — будто бы упиваясь собственными словами, говорил Ильич. — И с вами тоже скоро все будет кончено.

Я рванулся к старику. Когда схватил его за рубашку, пуговицы затрещали, обнажив бледную грудь. Большая тюремная татуировка с куполами, красовалась на теле старика.

— Че ты несешь?! Кто ты такой?! — Крикнул я и с силой прижал Патапина к стенке.

— Можете не стараться, Виктор. — С трудом проговорил он. — Считайте, что вы уже мертвы. Я убил вас пять минут назад.

Я нахмурился, а потом просто насадил старика на кулак. Он ойкнул, согнулся, заплевал себе весь подбородок. С силой я выпрямил его и снова прижал к стене. То, что случилось, было для меня полнейшей неожиданностью. Ильич что, оказался клофелинщиком?

— Говори, мразь, кто тебя подослал, что ты сделал и что тебе от меня надо?..

— Почему… ты не теряешь… сознания?.. — Прохрипел он, когда отдышался. — Клофелин…

Внезапно старик бросил взгляд над моим плечом, и я обернулся. Он смотрел на наши пустые кружки. Одинаковые кружки.

— Я что? Перепутал?! Сукин сын, — Злобно оскалился старик. — Ты, и твои ссаные шахматы! Ты заговорил мне зубы!

Внезапно в кухне появился еще один человек. С удивлением я увидел, как к нам вошел тот самый Гоша. На лице Гоши взыграло не меньшее удивление. Мой взгляд быстро поймал обрез в руках бандита.

— Не сработало! — Выкрикнул вдруг дед.

Гоша вскинул свое оружие. Я среагировал на автомате: бросился в сторону, куда-то под стол. Грохнуло так, что по всей кухне прокатилось эхо, задрожали стекла. Что-то упало за моей спиной, словно мешок картошки. Обернувшись, я увидел обезглавленное зарядом дроби тело Потапина.

— Сука, Летов! Хана тебе! — Истерично заорал Гоша.

Следом раздался звук нового выстрела.