Моя слабость

Глава 18

Солнечные лучи светили прямо в глаза. Я зажмурилась и сладко потянулась, ощущая тепло у себя под боком. Гриша. Даже не верится, что он рядом и больше никуда не собирается уходить. Пусть только попробует, и я быстро ему тумаков отсыплю.

Хихикнула и вспомнила, что мы находимся в больнице. Распахнула глаза и тут же встретилась с горящим взглядом Гриши.

― Чего тебе?

― Доброе утро.

― Доброе, только жаль, что в стенах больницы. А сколько время?

― Половина восьмого.

― Ох, ― я потерла глаза и вздохнула, ― мне через полчаса надо быть на работе. Моя смена.

― А как же я? Сейчас ведь я твой пациент.

― Ой, Гриша, лежи уже. Пациент. Надеюсь, тебя сегодня выпишут.

― Я тоже на это надеюсь. К кому поедем жить? К тебе, или ко мне?

Я похлопала ресницами, и приподнявшись, поправила растрепанные волосы.

― Это еще зачем?

― Врачиха, не задавай тупых вопросов.

― А раздельно жить никак?

― Ты сейчас серьезно? ― он дернул меня за руку, и я упала на его грудь. ― Тебе мало моих мучений? Хочешь встречаться по вечерам где‐то в парке, а потом, чтобы я провожал тебя до деверей, целовал и уходил.

Я пожала плечами, и облизнув губы, улыбнулась.

― Целовать не обязательно, ― сильный шлепок по попе сообщил о том, что тигр в гневе. ― Ну ладно, в щечку можно.

― Еще раз спрашиваю, где будем жить.

― Я поняла, ты просто хочешь, чтобы я стала твоей сиделкой, пока ты с гипсом.

― Я могу нанять сиделку, если захочу, только вот я не такой уж и немощный. Трахнуть тебя точно смогу.

― Кто бы сомневался.

― Ты мне рядом нужна. Хочу каждый день вдыхать запах твоих волос, видеть твою улыбку, чувствовать твои объятия. Хочу вместе готовить ужин, и мыть после нас тарелки. Хочу, чтобы ты просыпалась по утрам и дарила мне свою улыбку. Хочу вместе принимать душ и наслаждаться нашим с тобой сексом. Просто хочу тебя всегда рядом.

― Вареник закатай, хочуха. Меня не забыл спросить?

Гриша прищурился, и собрал волосы в руку на моем затылке, сжимая их и слега натягивая.

― Не испытывай мое терпение, Нина, я и так на грани, ты знаешь.

Я закатила глаза и чмокнув его в губы, схватила за запястье, давая понять, чтобы отпустил меня. Гриша понял мой жест и отпустил. Я поднялась с кровати и принялась приводить свои волосы в порядок.

― Ты невыносимый, Гриш, ― хмыкнула я, и достала из сумки ключ от квартиры, ― если тебя выпишут, позвони мне.

― Это что? ― он кивнул на ключ, заставляя меня улыбнуться.

― Тугодум? Ко мне поедешь. Не знаю, Макса попросишь, чтобы тебя отвез. Я буду дома после семи.

― Долго, ― пожаловался он, взяв меня за руку.

― Это моя работа, Гриш.

― Ты же знаешь, что ты можешь не работать.

Я медленно покачала головой.

― Нет, я буду работать. Я люблю свою профессию, я люблю спасать людей. И жить за твой счет я не собираюсь. Не хочу быть содержанкой, чтобы в один прекрасный день услышать упрек.

― Нина…

― Я буду работать. До вечера, ― поцеловала его и вышла из палаты.

Чувствую, нам будет не легко. Но стоит постараться ради отношений, и ради наших чувств. По крайней мере я очень хочу, чтобы мы начали слушать друг друга.

После обеда Гриша сообщил мне по телефону, что его выписали, и сейчас он едет с Максом к себе домой, чтобы собрать вещи. Я предложила ему остаться у себя и не трепать мне нервы, на что Гриша выругался матом и сказал, что как только я вернусь домой, он меня накажет. Я хмыкнула. Примерно знала, что он может сделать, и потому с нетерпением ждала вечера. Все же, как бы я не упрямилась, а все равно очень скучала за ним, и мечтала скорее оказаться в его объятиях. Конечно, я радовалась, что Гриша предложил жить вместе, и хоть сейчас будет не легко, пока он с гипсом, мне это настроения не портит. Наоборот, хочется быть полезной для него. Хочется готовить завтрак, получать комплименты, и наслаждаться каждой проведенной минутой вместе. Правда пусть не расслабляется. То, что у него сломана нога не говорит о том, что он будет бездельничать. Я о наших отношениях. Я жду приглашение на первое свидание.

― И так, пока у тебя есть свободная минутка, хочу слышать подробности, ― произнесла Галя в трубку, заставляя меня закатить глаза.

― Подробностей не будет. Что ты хочешь услышать?

― Ну, как и в какой позе, где и сколько раз.

― Мы не спали. Вернее, секса не было, Галь. Гриша с переломом ноги.

― Ну и что? Можно подумать он весь месяц будет терпеть, пока снимут гипс. Заскочишь как миленькая.

Я хохотнула.

― Я этого не говорила. К тому же с его слов он и так все это время без секса жил.

― Бедный мужик, не знаю, как пожалеть. Так, а чего тогда ты морозишься?

― Ну почему я морожусь? Мы в больнице ночевали. Прекрати умничать. Что у тебя с Максом?

― Ооо, мой выжат, как лимон. Спать ему не давала. Это чтобы не думал даже налево смотреть. Яйца отобью.

Я чуть не подавилась чаем, который пила в перерыве.

― Услышал бы Гриша эти слова.

― Ладно, много чести о них говорить. Давай завтра вечером устроим что‐то вроде семейного ужина.

― Ничего себе, подруга, быстро ты нас всех в одну семью. Я замуж не собираюсь.

― Это пока Гриша тебя к стенке не прижал. Все, мой, кажется, проснулся. Давай часов в семь у вас? В общем, еще созвонимся, ― крикнула она в трубку и рассмеялась.

Наверное, Макс начал приставать.

Вздохнув, я отложила трубку и погрузилась в мысли о работе. А ближе к вечеру мы уехали на вызов. Только вот домой я возвращалась уже в другом настроении. Приятные эмоции и минуты ожидания встречи улетучились с последним вызовов на место аварии.

― Врачиха, ты чего? ― поинтересовался Гриша, открыв передо мной входную дверь.

Я стояла не шевелясь. Только подбородок дрожал от не пролитых слез.

― Мне кипишь поднять? ― повторил он, на что я едва заметно покачала головой.

― Гриш… у меня сегодня пострадавший умер. Мы его даже до больницы не успели довезти.

Гриша.

Смотрел на Нину и понимал, что она вот‐вот рухнет на пол. Подхватил на руки и понес на кухню, отметив, что ее тело дрожит.

― Врачиха, только не ной.

― Гриша, ты с ума сошел, у тебя нога сломана! ― возмутилась она, и попыталась вырваться, но я крепче прижал ее к своему телу.

― Сиди смирно, ― рыкнул, опуская ее на стул.

Нога болела, но я опирался на один костыль, а второй рукой держал свою ношу. Или она думала я теперь немощным буду? Хрен там.

Отодвинул второй стул и уселся рядом с Ниной. Заглянул в ее глаза и понял, что она очень переживает о случившемся. Вот и нахера такая работа?

― У тебя это первый раз?

Она всхлипнула и непонимающе посмотрела мне в глаза.

― Я про пациента.

― Угу, ― кивнула она, и по ее щекам покатились слезы.

Бл*ть, как это делается? Как надо подбадривать или поддерживать?

― Врачиха, я запрещу тебе работать, если ты будешь ныть из‐за каждого пострадавшего.

― Он умер, Гриш. Я не успела спасти его.

― Бля, ― не выдержал, открыл окно и закурил, ― Нина, бывают же такие случаи, что от тебя ничего не зависит.

― Я виновата. Он ведь мог жить, а я… я не смогла ничего сделать.

― Ты не виновата. Так же и я мог умереть. Просто ты рядом оказалась. Понимаешь? ― повернулся к ней, выпуская изо рта дым. ― Ты спасла мне жизнь.

― Я бы себе не простила…

Я обернулся к Нине и снова затянулся сигаретой.

― Есть вещи, которые мы не можем контролировать, когда от нас ничего не зависит.

― Я знаю. Но мне так жаль. Наши ребята вытаскивали из таких страшных мест людей, и мы спасали их даже с самыми тяжелыми ранениями. А тут… Гриша, можно я покурю?

― Покури, только, чтобы без привычек.

Нина кивнула и достала из лежащей на столе пачки, одну сигарету.

― А я не умею подкуривать.

― Шутишь? Ты ни разу не пробовала курить?

― Нет.

― Тогда нахер, ― выхватил из пальцев сигарету, и отбросил на стол, ― я не собираюсь учить тебя курить.

― Тогда я сама научусь, ― буркнула она, потянувшись за сигаретой, но я не позволил ей забрать ее.

― Хочешь курить, кури, запрещать не буду. Но нахера? Скажи просто, нахера тебе начинать курить?

Нина медленно поднялась со стула, обошла его и остановилась возле меня. Взялась за мою руку и поднеся к своему лицу, затянулась моей сигаретой.

― Ни хрена ты не понял, Гриша, ― произнесла она, выпуская изо рта густой дым.

― Обманщица?

― Я хотела, чтобы ты мне подкурил, ― снова сделала затяжку и выпустила дым прямо мне в лицо.

Я прищурился, наблюдая за ее действиями, за ее эмоциями на лице.

― Ты, Гриша, совсем не романтичный мужчина, хотя мне очень нравишься. Я с тобой пытаюсь флиртовать, а ты тугодум. Я хотела, чтобы твои губы коснулись сигареты, а потом бы ее коснулись мои губы.

― Это, по‐твоему, романтично?

Нина пожала плечами.

― Возможно и нет. Это же не цветы и шампанское. Это просто сигареты, ― произнесла она, и развернувшись, вышла из кухни.

Сигареты, как сигареты. Что не так?

Докурил и потушил окурок в импровизированной пепельнице. Нашел какую‐то банку в мусорном ведре. Черт, с врачихой как‐то не просто.

Схватил костыль, и поплелся в комнату.

― Нин, я есть хочу.

Нина лежала на кровати, спиной ко мне. Резко развернулась и одарила гневным взглядом:

― Ты вроде с поломанной ногой, а не с температурой лежишь. И это я пришла с работы, а не ты. Будь добр, покорми меня.

Пи*дец приплыли.

― Ладно, а что приготовить?

― Ты правда пойдешь готовить? ― удивленно уточнила она, на что я пожал плечами.

― Ну не подыхать же нам с голоду. К тому же ты устала после работы. Значит, я должен был позаботиться об этом раньше.

― Давай вместе?

Прищурившись, я хмыкнул и присел на кровать рядом с Ниной.

― Врачиха, если бы я не знал наверняка, подумал бы что ты беременна. Или у тебя месячные? Что с настроением? Оно меняется каждые две минуты.

― Извини, просто я расстроена из‐за случившегося.

― Иди ко мне, ― расставил руки в стороны, и в следующую секунду она подползла ко мне и залезла на руки. Я обнял малышку, носом уткнувшись ей в макушку, ― не грусти. Ты ни в чем не виновата. А я придурок. Я реально туплю и не понимаю, что люди делают в отношениях. Ты поможешь мне? Я хочу быть твоим учеником.

Нина хихкнула и укусила меня за шею.

― Я помогу тебе, но обещай не сильно тупить.

― Как получится. Я считай с нуля начинаю.

Руками прошелся по ее спине и с жадностью сжал аппетитную попку, которую она за эти месяцы неплохо накачала. Спортсменка блин.

― Гриш…

― Ммм… ― я поцеловал ее шею, заставляя запрокинуть голову назад, натянув волосы на кулак.

Эта соблазнительница терлась промежностью о мой пах и говорила о каком‐то ужине.

― Ты вроде говорил о другом голоде, ― прошептала она, пальцами поддевая мою футболку.

― У меня два голода, но больше всего я хочу тебя.

Руками обхватил тонкую талию, и с жадностью сжал, мечтая сорвать с нее футболку и полюбоваться красивым телом. Она и раньше была сексуальная, но теперь стала просто охренительно крутая. Мне нужно запасаться успокоительными, чтобы не ревновать ее к каждому мужику.

Нас отвлек неожиданный звонок в двери.

― Кого там принесло? ― я нахмурился, не желая отрываться от своей девочки.

― Галя точно не могла приехать, она же с твоим чокнутым братом.

― Тогда кто?

Нина вздохнула и улыбнулась, хотя в ее глазах все еще была грусть.

― Мама.

― О, мама! Маме я рад.

Чмокнул Нину в нос, и пересадив на кровать, с костылем поковылял открывать двери. Мама — это чудо.

― Я не поняла, а что за радость? ― Нина бежала следом за мной.

― Шорты застегни, мама не поймет, ― прохрипел я, и открыв двери, счастливо улыбнулся: ―теща приехала. Проходите. У нас как раз жрать нечего.

― Гриша? ― удивленно протянула мама, проходя в квартиру. ― Не ожидала тебя здесь застать. Коля, проходи.

Мама пришла вместе с папой.

― Здравствуйте.

― Добрый вечер. Николай Игнатович, ― произнес мужчина и протянул мне руку.

― Григорий. Жених вашей дочери.

― Ничего себе, ― восторженно произнесла Наталья Александровна, и захлопнула входную дверь.

― Гриш, иди футболку надень, ― шикнула Нина, толкая меня локтем в ребра.

― Я на минутку.

― Нина, извини, я не знала, что ты не одна. Мы с папой ехали от тети Лены и решили заехать к тебе.

― А почему ты грустная такая, дочка? ― услышал слова Николая Игнатовича. ― Гриша тебя обижает?

― Ой, нет, пап, ты что. Просто у меня сегодня пострадавший на руках умер.

Я натянул футболку и поторопился вернуться к гостям, а точнее к врачихе. Мне нужно контролировать ее состояние.

― Мне жаль, Ниночка.

― Я вообще против, чтобы Нина работала. И тем более переживала вот в таких случаях, ― сообщил я, увлекая ее в объятия.

― А мне нравится твоя позиция, Гриша, ― отметил отец, за что я благодарно кивнул.

― А мне нет, ― неожиданно произнесла Наталья Александровна, которая обычно во всем меня поддерживала.

― Согласна, мам. Мне тоже не нравится. Я не собираюсь сидеть дома и покрываться слоем жира. Я буду работать.

― Вот! Мало того, что это твой заработок, так еще и тупеть не будешь.

― Наталья Александровна, я собираюсь сделать Нину своей женой, и могу позволить себе обеспечивать ее.

― Нет! ― одновременно произнесли женщины, вызывая у меня недоумение.

― Да почему?

― Потому что женщина должна быть независимой, Гриша. Вы, мужчины, этого не понимаете. Вон, Коля тоже всегда говорил мне, увольняйся. А я ни в какую. Ты можешь сколько угодно дарить ей подарков, оплачивать салоны и любые слабости, но Нина должна чувствовать себя независимой. Вдруг ты завтра уйдешь, и с чем она останется? А что, если ты уедешь по работе, и ей понадобятся деньги? Она же не станет звонить тебе и просить сбросить на карточку. Уважающей себя женщине, будет унизительно такое делать.

― Да что в этом такого?

― Вот я всю жизнь не понимаю этого, Григорий. Ну ничего, все равно мы не оставляем своих женщин без подарков.

― Нет, я в принципе не против, чтобы Нина работала, меня больше напрягает место, где она работает. Вот сегодня нервы, слезы. Нахер мне надо, чтобы моя женщина плакала? К тому же ей ходить беременной, и к чему этот стресс?

― Ой, все, знаете, вообще не о том говорим. Мам, пап, чай будете? ― Нина решила уйти от темы, ну ничего, милая, мы к ней еще вернемся. Или она думает, что я шучу на счет семьи?

― Нет, милая, раз у вас все хорошо, мы поедем. Не будем вам мешать, ― мама подмигнула мне, и тут же поцеловала дочку.

Вот нравится мне Наталья Александровна, всегда на моей стороне. Ну, не считая момента с работой. Но тут у меня в поддержке Николай Игнатович. По‐моему, отличная семья.

Когда родители ушли, я сразу же прижал врачиху к входной двери. Она даже развернуться не успела, почувствовав на своем теле мои руки. Бл*ть, какая же она охеренно вкусная.

― Врачиха, ты сводишь меня с ума, ― руками сжал ее грудь, ощущая как в пальцы впиваются тугие соски.

― Ты перевозбудился? Я же ничего не успела сделать, а у тебя такой кол в штанах.

― Я рад, что ты оценила.

Губами обхватил мочку уху, и слегка прикусив, мазнул по ней языком. Нина прогнулась и попкой потерлась о член, вырывая из моего рта стоны. Одну руку спустил вниз, и расстегнув пуговицу на ее шортах, скользнул в трусики. Пальцами коснулся нежной кожи лобка и принялся ласкать влажные от желания складочки. Моя девочка набухла и уже требовала получить свою долю ласки.

― Гриша, ― выдохнула она, когда я двумя пальцами вошел в ее лоно, ― Гриша, пожалуйста.

Она откинула голову мне на плечо, а сама рукой нащупала бугор в штанах.

― Позволь мне кончить, ― попросила она, и я сжав одной рукой грудь, зубами прикусил шею и принялся активно двигать пальцами, вырывая из ротика врачихи громкие вздохи.

― Кончай, моя девочка, кончай и кричи, чтобы я запомнил твои громкие стоны. Кончай, чтобы я мог попробовать тебя на вкус, чтобы я мог вылизать тебя и трахнуть своим языком.

― Гриша…

― Да, вот так, кричи… ― я добавил большой палец, положив на бугорок и массировал, доставляя больше удовольствия.

― Как же…

― Кричи, врачиха. Ты меня заводишь своими стонами. А я ужасно хочу войти в твое лоно членом, погрузиться глубоко и трахать тебя с жадностью, с желанием, с таким, которого никогда у меня не было. Только ты посмела запретить мне трахаться почти полгода.

― Ах..

― Только с тобой был перед Новым годом и все. Постоянно приходилось в душе дрочить, чтобы не чокнуться. Понимаешь, до чего ты меня довела? Я ни с одной бабой за все это время не был. Ни одна шлюха не возбуждала, только тебя хотел.

Сделал два сильных толчка и резко вышел из ее лона, слушая громкие стоны удовольствия. Положил руку на складочки и сжав, позволял врачихе получать свое удовольствием. Она кончила, дрожала и сжималась в экстазе. Я поддерживал ее, отметив, что она может вот‐вот рухнуть на пол.

― Хорошо тебе, Нина?

Она руками уперлась в двери, а голову опустила вниз, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Я пальцами скользнул по складочкам.

― Как же я люблю тебя, Гриша.

Я нахмурился, резко развернул ее к себе лицом, и заглянув в глаза, хрипло переспросил:

― Что ты сказала?

В ответ Нина подцепила пальцами края своей футболки, стянула ее и отбросив в сторону, посмотрела мне в глаза с вызовом.

― Так и будешь стоять, или позволишь мне доставить тебе удовольствие?