Мозаика

Дни протянулись, как строки

Элегии белой.

Тихие строки – намеки

Ткал я рукою несмелой.

Бледной рукой я водил по струнам моей лютни разбитой

Холод. Ненастье.

Струны сказали, что счастье

Нажито.

Моя любовь… Иль ты не знаешь, друг?

Моя любовь не требует награды.

Она – безмолвный белый круг

И голубые взгляды.

И в этот круг впишу я письмена.

Какие мне мечта подскажет,

Иль дальняя влюбленная луна

Укажет.

И если ты поймешь мечтанье беглых строк,

Замкнутая, – ты не уйдешь из круга.

Но я, но я… как прежде я останусь одинок

Без друга.

И если, глубже заглянув, уронишь ты

Слезу-алмаз в мой круг прощаний

И претворятся письмена в цветы

Торжеств и волхвований, –

Все-ж буду знать: я одинок.

И это неизбежно

Лишь в белый круг я уроню цветок

Последний, самый нежный.

Я в глазах твоих прочту

Радость беглого свиданья,

В легкой дымке вспоминанья

Нежно-снежную черту.

Я в душе своей найду,

В сердце, милая царевна.

Нашей сказки однодневной

Непогасшую звезду.

Я вписал в мои мечты

Голубые ожиданья:

Ласку звездного свиданья

И интимной красоты.

Светлый лепет вешних слов.

Взгляд и голос – сны и сказки.

Золотой трагизм развязки –

Недосказанной мечты.

В дальний путь, мои мечты!

Рыцарь бедный сказке верен.

Путь спокоен. Он измерен

Светлой речью вешних слов.

«Кто я? скажи мне», спросила она.

«Кто ты?» спросил ее я.

«Ты – солнечный ветер», сказала весна:

«Ты, солнечный ветер, моя».

Распустились ей розы-мгновенья.

Улыбнулась, взглянув на меня.

И солнечный ветер, весенне дразня,

Набежав, утонул в отдаленьи.

Когда хотел влюбленный месяц

Увидеть милое лицо.

Он в хороводы созвал звезды

И их во влаге отразил.

И лебедь, затканный туманом,

Склонился к грезящей волне,

И отразился призрак сонный

В короне месяца и звезд.

Моя мечта скользить туманно,

Я вижу милое лицо.

Мне снится: я – влюбленный лебедь,

Плыву по грезящей волне.

Принц любил своей принцессы

Зачарованные очи.

Но увидел он случайно

Тело девушки-крестьянки.

Тело темное от зноя.

Оцелованное солнцем

Ecce amor. Принц отравлен

Этой знойной красотой.

Он ласкал ее, а солнце

Луг усыпало цветами.

Но comedia finita,

Как и все, что здесь – под солнцем.

В лунный час глядел он в очи

Зачарованной принцессы.

Над ее хрустальным гробом

Пели звезды Requiem.

Восклицаньем светлых Ave

Ты наполни храм Мадонны

И к ее незримой славе

Прикоснись мечтой влюбленной.

Только помни: в белом храме

Белым голосом молись ты.

Знай: уж более не с нами

Тот, чьи помыслы не чисты.

Когда в мой белый храм жар-птица

Влетает, темное дразня.

На затуманенные лица

Ложится красный отсвет дня.

На белом фоне призрак красный

И отразивший солнце взгляд.

Она со мной. И вот – так ясно –

Мы совершаем наш обряд.

Обряд снятых противоречий

В том белом храме, где – как сны –

Лишь белые мерцают свечи

Благословением луны.

Если мысль твоя богата.

То и радость, в зло судьбе,

Словно перстень Поликрата,

Принесет волна тебе.

Уронила перстень в море –

Отуманила мечту.

Но примчит твоя перстень вскоре

Рыба чудная во рту.

Сохрани лишь самоцветной

Мысль к заветному утру,

Чтобы перстень ее ответно

Бросил новую игру.

Я не хочу с тобой слиянья.

Мне алый цвет свершенья незнаком.

Во власти белого сиянья

Расцвел я грезящим цветком.

Моей тоске ответного страданья

Я не ищу ни в ком.

Мое желанье:

Быть вдалеке мечтающим цветком.

Скользя кометою случайной

Сквозь голубую пустоту,

В твои глаза бросаю тайно

Мою далекую мечту.

Я медлю с ласковым приветом.

С улыбкой нежной над тобой.

И уплываю вновь к кометам

Своей дорогой голубой.