Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии

В лесном монастыре Аджана Чаа, как и во всех буддийских храмах, почтение к жизни было основой любого дела. Лес кишел тысячами видов насекомых и животных: от цикад, громкое пение которых в сумерках соединялось с молитвами монахов, до тропических птиц и змей, каждый день перемещавшихся с места на место. Наша практика состояла в том, чтобы научиться жить рядом со всеми этими существами.

Когда я прибыл в монастырь, мне выделили хижину в лесу. Я обнаружил, что в ней под потолком уже жил огромный паук размером с мою ладонь. Сначала я хотел вынести его на улицу, но затем осознал, что он пользовался только верхней частью хижины. Он не казался мне ядовитым, хотя всё же немного пугал меня. Я вынужден был признать, что он поселился там ещё до меня. Так что я глубоко вздохнул и разрешил ему остаться. Мы начали жить вместе, и я постепенно научился сосуществовать с ним и со множеством других существ. Много раз наблюдая, как он плетёт свою паутину, я начал ценить терпение в жизни паука, видеть, что каждое существо заслуживает уважения. Сейчас, когда я пишу эти слова, мне вспоминается стихотворение американского мастера-каллиграфа Ллойда Рейнольдса. Он написал: «Жук ползёт по бумаге. Пусть себе ползёт. Нам нужны все читатели, которых мы только можем заполучить».

В буддизме почтение ко всему живому называют добродетелью и считают фундаментальным. Аджан Чаа любил говорить: «Всё просто. Добродетельная жизнь делает сердце спокойным». Те, кто понимает добродетель, живут с достоинством, благородством и счастьем. Стоит ли говорить, что медитировать после дня лжи, мошенничества и убийств очень сложно. Своей добродетелью мы защищаем от вреда самих себя и других существ.

Для современного уха слово «добродетель» может звучать старомодно. Оно может ассоциироваться у нас со школьницами Викторианской эпохи, которых учат быть скромными, благоразумными, терпеливыми и послушными. Однако в буддизме добродетель не связана с молодыми девушками или бесчувственными, повинующимися закону слабаками. Она — основа радикальных изменений. Это означает, что мы держимся с искренностью, честностью, страстью и чувством предназначения, что бы мы ни делали. Это мощная, даже яростная сила, облагораживающая людей и вдохновляющая социальную справедливость и равенство во всём мире. Добродетельная жизнь не только ведёт к счастью, но и может отвесить тумаков.

В буддизме добродетель считается психологической тренировкой, а не спущенным с небес набором заповедей. Аджан Чаа объяснял, что она состоит из трёх уровней. Тренировка добродетели начинается с прекращения вредоносных действий. Это первый уровень, который называется непричинением вреда и включает пять традиционных практик. Это воздержание от убийства, от воровства, от лжи, от неправильного использования сексуальности и от злоупотребления опьяняющими веществами. Каждая из этих практик обладает огромной силой. Представьте, как преобразился бы мир, если бы все люди следовали хотя бы одной из них.

Второй уровень добродетели — это целенаправленное развитие заботы. Мы уже не просто воздерживаемся от причинения вреда, но и развиваем почтение к жизни. Мы не просто не воруем — мы принимаем на себя роль распорядителя делами земли. Мы не просто не лжём — мы отстаиваем истину. Мы не просто воздерживаемся от неправильного использования сексуальности — мы уважаем свои интимные отношения. Мы не просто воздерживаемся от злоупотребления опьяняющими веществами — мы развиваем осознанность.

Третий уровень добродетели, называемый естественной добродетелью, — это спонтанная честность пробуждённого сердца. Естественная добродетель возникает тогда, когда мы свободны от эгоизма, когда можем свободно любить. Вместо того чтобы полагаться на правила и практики, мы совершаем благоприятные действия исходя из нашей изначальной связи со всеми существами. Мы инстинктивно распознаём этот уровень добродетели, когда люди искренни, добры и непоколебимы в своей честности. Это вдохновляет и трогает нас. Это высший уровень психологического развития. Ганди, олицетворявший изначальную добродетель в современном мире, заявил: «Тогда пусть нашим первым делом каждое утро будет устремление нашего дня: „Я не буду бояться никого на земле. Я буду бояться лишь Бога. Я ни на кого не затаю злобу. Я не подчинюсь несправедливости, от кого бы она ни исходила. Я покорю ложь истиной. Сражаясь с ложью, я вынесу любые страдания“».

Мы можем ощутить повышение уровня психологического здоровья, по мере того как добродетель перерастает из непричинения вреда в заботу, а затем в высший уровень честности.

Двадцать первый принцип буддийской психологии:

———————————————————

21. Добродетель и честность необходимы для истинного счастья.

Тщательно оберегайте свою честность.

———————————————————

Обучение добродетели в психотерапии

Несколько лет назад я представлял буддийские принципы добродетели на психологической конференции. Моя сессия называлась «Обучение добродетели в психотерапии», и зал был забит до отказа. Сотни психотерапевтов пришли послушать о том, как можно совместить целенаправленную тренировку этической точки зрения с морально нейтральной позицией современной психологии.

Я начал с того, что признал важное основание морально нейтральной позиции. Психоанализ Фрейда, на который опирается значительная часть современных видов терапии, возник, как мы все знаем, в европейском обществе конца XIX века с тенденциями к подавлению и чётким делением на классы. Одно из самых волнующих открытий Фрейда и его коллег заключалось в том, что, когда его пациенты отказывались от социально навязанного подавления своих чувств и мыслей, имело место замечательное исцеление. Используя такие техники, как свободные ассоциации, первым психоаналитикам пришлось однозначно убедиться в том, что ничто не должно подвергаться осуждению или цензуре. Без такого защищённого пространства было бы невозможно ожидать того уровня честности, который требуется для исцеления.

Буддийская психология использует схожий подход к исцелению. Внимательность требует отказа от осуждения. Это открытое исследование того, что вызывает боль, удовольствие, радость или стыд, без осуждения чего бы то ни было как правильного или неправильного. Это первый шаг к исцелению, ясное видение и глубинное принятие того, что есть. Однако такое принятие является лишь первым шагом в трансформации человеческого опыта.

Следующие шаги связаны с внутренней трансформацией, за которой следуют необходимость в признании последствий своих действий и сознательный отказ от причинения вреда. В западной клинической практике лицензированные терапевты по закону обязаны сообщать о случаях угрозы безопасности или жизни. Мы должны действовать, чтобы предотвратить инцест, физическое насилие, суицид и другие угрожающие жизни формы вреда. Однако психотерапевты на моей презентации хотели говорить о том, стоит ли обращаться к другим уровням моральной честности и как это делать. Я объяснил, что буддийская психология учит принципам добродетели всех без исключения, поскольку честность считается совершенно необходимой для счастья. Нам нужны напоминания о неизбежном страдании, которое возникает, когда мы действуем бесчестно. Я привёл примеры учеников, с которыми работал.

Аллен, холостой мужчина среднего возраста, приехавший на ретрит, рассказал мне в личной беседе, что тайком воровал тысячи долларов из крупной компании, в которой работал. Никто не мог об этом узнать, сказал он. Поначалу мы оба просто внимательно приняли это как факт, без осуждения. Мы сидели с этой историей и своими чувствами, и я спросил Аллена, что он ощущал в своём теле. Он сообщил, что его тело было несколько напряжённым, и когда он осознал это напряжение, возникли беспокойство и страх. Он осознал, что носил в себе множество тяжёлых и сложных чувств, связанных с собственным поведением: он был доволен тем, что оказался достаточно умным, чтобы оно сошло ему с рук, однако испытывал вину и страх в конце концов быть пойманным. Я спросил его, каково было жить с этим внутренним конфликтом. Он признал, что это было тяжело и что простой акт признания принёс ему облегчение.

Затем я объяснил Аллену, что облегчение возникает не только в результате внутренней работы, но и благодаря исправлению содеянного. Поскольку действия создают кармические результаты, нам нужно обратиться к внешним последствиям бесчестных действий. Я объяснил ему, что этические вопросы буддийской психологии не формулируются в терминах противостояния добра и зла. Мы просто фокусируемся на страдании и его причинах. Таким образом, мы осознаём, что воровство ведёт к страданию как для того, кто крадёт, так и для сообщества в целом. Очевидно, что изначальный дискомфорт Аллена уже свидетельствовал о страдании, причинённом ему воровством. Его действия потенциально могли породить ещё больше страданий для него самого и других людей.

Аллен покинул комнату потрясённый — и одновременно испытав облегчение. Я попросил его быть внимательным ко всему, что поднялось в результате нашего разговора. В следующие дни мы несколько раз беседовали. Осмысляя свои действия, Аллен обнаружил ощущение потери и гнева, а также прочную убеждённость в том, что у него есть право иметь то, что он захочет, делавшее воровство допустимым. Во время медитации Аллен также обнаружил, что за его гневом скрывался напуганный и дрожащий молодой человек. Мы признали, что его признание передо мной было лишь началом, и я подчеркнул, что он не сможет исцелиться, если продолжит воровать. Я посоветовал ему буддийского психотерапевта, с которым он мог продолжить процесс исцеления. Я также сказал ему, что его карма и совесть потребуют от него исправления ошибок, искупления в той или иной форме, даже если оно будет анонимным.

Кен тоже был практикующим медитацию средних лет, испытывавшим противоречивые чувства из-за своих действий. В ходе нашей совместной работы Кен признался, что за шестнадцать лет своего брака имел множество романов на стороне. Проведя с новой любовницей несколько месяцев, он оставлял её и искал новую. Он утверждал, что тайные романы похожи на уклонение от налогов: все это делают. До сих пор он держал свои романы в тайне от жены и троих детей. Наша работа началась с очевидной потребности Кена в исследовании его внутренних навязчивых желаний и конфликтов. Он начал исследовать отчаяние, бывшее частью его мотивации, страхи и неудовлетворённость браком, а также представления о женщинах, принижавшие их в его глазах. Всё больше раскрываясь в процессе медитации, он начал чувствовать, что разрывается на части. Он сидел с внутренним хаосом собственной истории травмы и зависимых отношений. Хотя это внутреннее наблюдение было важным шагом, его конфликт не мог быть решён простым привнесением на свет его болезненного прошлого. Ему также пришлось напрямую работать со своей зависимостью. Я предложил ему присоединиться к программе двенадцати шагов.

Я также рассказал Кену, что буддийские практики непричинения вреда включают отказ от вреда посредством неподобающего сексуального поведения. И вновь я объяснил, что эти практики не опираются на понятия греха или добра и зла — они просто описывают причины человеческого страдания, опираясь на тысячи лет опыта. С древних времён было известно, что супружеская неверность причиняет огромную боль. Тайна и навязчивость, окружавшие измены Кена, причиняли страдание, которое могло лишь усугубиться. Исцеление не было возможным до тех пор, пока Кен не вернёт свою честность.

Все, кто начинает буддийскую практику, получают ясные указания о том, что является основой честности. Базовые практики представлены в простом обете:

Согласно буддийским учениям, мы не можем достичь человеческого уровня функционирования без базовой честности. Без неё мы можем казаться людьми, но в своём сердце мы «недолюди». Мы живём в мирах голодных духов, завистливых богов и испуганных хищников или в аду бесконечных конфликтов. Если мы хотим избавиться от страдания, развитие добродетели — это психологическая необходимость.

Традиционно к источникам честности относят два ментальных фактора, которые называют внутренней и внешней совестью. В ранних переводах эти качества неверно названы «моральным стыдом» и «моральным ужасом», и в этих терминах громко слышатся викторианские отголоски христианского греха и осуждения на вечные муки. Однако буддийская психология не рассматривает мир через призму стыда. Она не говорит о Боге, устанавливающем моральные правила и наказывающем нарушителей. Она описывает естественные законы сердца, опирающиеся на карму, взаимозависимость и то, кем мы являемся на самом деле.

Внутренняя совесть знает, когда наши действия причиняют вред, и признаёт, что недостаток честности несёт страдания нам самим. Внутренняя совесть стремится нас защитить. Внешняя совесть знает, что вредные действия покажутся неверными другим, и видит коллективное страдание, которое они могут причинить. Внешняя совесть стремится действовать так, чтобы это вызывало уважение у других, и избегать болезненных последствий для окружающих. Оба аспекта совести произрастают из открытого сердца, способности чувствовать последствия наших действий. Без этой связи мы можем причинить огромный вред. Даже социопаты, диагноз которых подразумевает отсутствие совести, часто ощущают смутную нехватку чего-то — словно совесть по-прежнему есть, но изолирована от их сердца большим расстоянием и толстыми стенами. Недавно я прочёл о серийном убийце, назвавшем себя «самым одиноким человеком в мире».

Совесть признаёт правду. Она знает, когда мы действуем с честностью, а когда нет. Совесть — это аспект Того, кто знает, нашего глубочайшего изначального знания. Совесть понимает, что все мы связаны друг с другом и что, когда мы причиняем вред другому, мы причиняем его себе.

Без честности и совести мы теряем свою свободу. Как написал социальный аналитик Майкл Вентура, «люди, которым вам приходится лгать, владеют вами. Вещи, о которых вам приходится лгать, владеют вами. Когда ваши дети видят вас в чьей-то власти, они перестают быть вашими детьми — они становятся детьми того, что вами владеет. Если вами владеют деньги, они становятся детьми денег. Если вами владеет потребность в притворстве и иллюзии, они становятся детьми притворства и иллюзии. Если вами владеет страх одиночества, они становятся детьми страха одиночества. Если вами владеет страх истины, они становятся детьми страха истины».

Чтобы позаботиться о себе и других, необходима честность. Много лет назад я прочёл об исследовании, проведённом в государственной психиатрической больнице, расположенной в сельской местности штата Иллинойс. Больница находилась в поле рядом с платной автомагистралью. На повороте к больнице стоял автомат, за которым никто не присматривал, для сбора 50 центов с каждой машины, однако не все платили эти деньги. Это вызвало любопытство у психолога, работавшего в больнице. Он поставил скрытую камеру, чтобы снимать, кто платил, а кто нет. Затем он изучил больничные записи вылечившихся и выписанных пациентов. Он обнаружил, что пациенты, врачи и терапевты которых платили сбор, поправлялись быстрее, чем пациенты врачей, не плативших сбор. Похоже, что мы, целители, неким образом передаём свою честность и она придаёт сил тем, с кем мы работаем.

Когда мы говорим правду, мы создаём основу для пробуждения. Буддийские мифы рассказывают нам о том, как на протяжении многих жизней будущий Будда совершал множество ошибок и проступков. Он отдавал то, что ему не принадлежало, вступал в конфликт с членами своей семьи, а его действия вели к смерти других людей. Но одной вещи он не делал никогда: он не лгал о своих действиях самому себе или другим. Его честность вела его к свободе даже в самые худшие времена. Буддийское сообщество высоко ценит чистую совесть. Монахи, монахини и миряне получают наставления практиковать с пристальным вниманием к своей совести, чтобы не причинить вреда себе или другим. Именно внешняя совесть заставила Будду отречься от несправедливой кастовой системы того времени и предпринять шаги к более полному включению женщин в монашеское духовное сообщество. С древних времён и до наших дней, когда члены сообщества или учителя злоупотребляют своей властью, даже если поначалу это полностью отрицается, именно совесть и добродетель сообщества в конечном счёте призывают их к ответственности и исправлению ошибок.

Аджан Чаа сказал: «Заботьтесь о своей добродетели так же, как садовник заботится о своих растениях. Не разграничивайте большое и малое. Не ищите оправданий». В монастыре мы снова и снова посвящали себя добродетельной жизни. Мы осмысляли свои успехи, признавали промахи и начинали сначала. Монахи и монахини читали свои обеты добродетели каждый день. Миряне подтверждали свою приверженность пяти практикам добродетели каждый раз, когда приходили в монастырь.

Честность совершенно необходима для здоровья ума. Мы знаем, что в итоге, несмотря ни на что, правда выйдет на поверхность. Поэтесса Линда Хоган написала: «После чернобыльской аварии на атомной станции ветер рассказывал историю, о которой молчали люди. Он выдавал правду. Он нёс историю об опасности в другие страны. Он был поэтом, пророком и учёным». Хотя в буддийских текстах ничего не говорится о радиоактивном ветре, в них есть понимание «благоухания добродетели, которое распространяется дальше, чем ветер, заботясь о нашем счастье даже перед лицом опасности».

Искупление и прощение

Миларепа, самый любимый святой в Гималаях, был молодым тибетцем, с семьёй которого после смерти его отца жестоко обошлись родственники. В результате мать подтолкнула Миларепу изучать чёрную магию и отомстить своим обидчикам. Воспользовавшись магическими силами, Миларепа убил многих из них. Однако позже Миларепа испытал страх и раскаяние и начал искать буддийского учителя, который помог бы ему искупить негативную карму. Через годы сильнейшего раскаяния и нескольких мучительных испытаний Миларепа искупил своё ужасное прошлое. Он посвятил свою жизнь пробуждению и много лет учил других и заботился о них. История его искупления — один из самых известных мифов тибетского буддизма.

Подобным образом искупление трансформировало самого жуткого преступника времён Будды — Ангулималу. Индийские астрологи заявили, что Ангулимала был рождён под воровской звездой. Зависть и ложь окружавших его людей убедили Ангулималу, что его религиозный долг состоял в убийстве тысячи невинных жертв. Он жил в густом лесу Джалини, в совершенстве владел мечом и был способен бегать со скоростью быстрой лошади. Имя его вселяло ужас в сердца всех, кто его слышал.

Будда намеренно отправился гулять по этому лесу, несмотря на предупреждения не ходить туда. Когда Ангулимала начал преследование, Будда использовал свои йогические способности, чтобы не дать ему догнать себя. «Стой! Прекрати бежать!» — кричал Ангулимала. Будда отвечал: «Я прекратил. Я прекратил причинять вред живым существам». Бесстрашия Будды оказалось достаточно, чтобы развеять чары ошибочной веры в разрушение. Затем Будда потребовал, чтобы Ангулимала срубил ветку дерева. Когда ветка была срублена, Будда сказал: «Теперь верни её на место». Ангулимала признал, что не может этого сделать, и Будда объяснил: «Твоя сила так ограничена — она может лишь уничтожать жизнь. Но как насчёт силы сохранять жизнь?». Тогда Ангулимала выбросил свой меч, стал монахом и в конце концов заслужил уважение как ученик Будды. Подобно Миларепе, Ангулимала стал широко почитаемым святым. Огромная популярность таких историй говорит об универсальной потребности в искуплении, в возвращении нашего благородства.

Дважды в месяц, на новолуние и полнолуние, монахи и монахини лесного монастыря ищут освобождения от совершённых проступков через формальную практику раскаяния. Они собираются для этого ритуала под сводами деревьев и признают свои ошибки, ищут понимания и просят прощения. Каждое признание заканчивается обещанием начать заново. Когда возникают серьёзные сложности, приглашается совет десяти или двенадцати старейшин, с состраданием выслушивающих признание. Затем старейшины предписывают выполнение практик для искупления и трансформации, помогающих монаху или монахине вновь обрести свой путь.

Одной из распространённых практик, следующих этому духу и использующихся буддийскими психологами и учителями для помощи ученикам, является выслушивание их признаний. Слушая об их проступках и сожалениях, мы работаем с состраданием, прощением и отпусканием. Мы знаем, что это нездоровое прошлое не является тем, кто они есть на самом деле. Иногда ученики раскрывают свои самые худшие поступки. Что бы ни лежало грузом на нашем сердце, мы работаем с этим.

Признание также является необходимой практикой в психологии. В 1974 году я входил в состав учредителей Буддийского университета Наропы в Боулдере, штат Колорадо. Самый большой летний курс, который преподавал Рам Дасс, был посвящён путям к освобождению. В июле в день полнолуния более тысячи студентов, посещавших курс Рам Дасса, собрались вместе на ночной ритуал у подножия Скалистых гор. Студенты и несколько учителей начали ночь с чтения мантр, молитв и медитации. В центре нашего круга был огромный костёр, разведённый в честь индийской богини Кали. Кали символизирует разрушение — особенно ложного ощущения собственного «я», — в процессе которого она порождает нерушимый дух.

В продолжение ночи студентам предложили записать любые сложности, которые им нужно было отпустить, чтобы стать свободными, и поднести их огню Кали. Однако прежде чем подойти к костру, они должны были, соблюдая ритуал, зачитать свои записки вслух перед Рам Дассом, спокойно стоявшим в стороне. Затем Рам Дасс благословлял их. Всю ночь один за другим ученики раскрывали свои самые сложные тайны, а затем отправляли свои страдания в огонь для трансформации. Стоя неподалёку, мы видели облегчение, даже радость на лицах тех, кто возвращался к нам от костра. На следующий день Рам Дасс рассказал нам, своим коллегам, о тех тяготах, которые были отражены в записках. Там были сотни форм боли и страха. Был широко распространённый стыд, связанный с сексуальностью. Было чувство собственной никчёмности и самоосуждение. Было чувство вины и сожаление об ошибках прошлого. Всё это требовало прощения и нового начала.

Двадцать второй принцип буддийской психологии таков:

———————————————————

22. Прощение необходимо и возможно. Никогда не поздно обрести прощение и начать сначала.

———————————————————

Поскольку Маха Гхосананда оказался одним из немногих буддийских монахов, переживших геноцид в Камбодже, его призвали, чтобы он помог восстановить буддийскую традицию. Маха Гхосананда решил, что его ответом будут учения о прощении и примирении, которые он давал сотням тысяч камбоджийцев в лагерях беженцев. Затем он нёс послание прощения, идя пешком через всю Камбоджу и даруя видение любви обездоленным, сломленным и напуганным людям. Он также работал с сообществами камбоджийцев, бежавших в США. Когда он появлялся, со всей округи собирались беженцы и готовили для него огромную общую трапезу перед учениями. Однако рядом с несколькими камбоджийско-американскими храмами возникли группы, призывавшие к насилию. Как сказал Маха Гхосананда, камбоджийские воюющие группировки принесли с собой войну даже в Америку.

Во всех храмах Маха Гхосананда давал учения о сострадании для всех страдающих, на какой бы стороне они ни находились. Он объяснял слова Будды: «В войне нет победителей». Он лично обращался к каждому члену травмированного сообщества: к старику, к молодому главарю банды, к матери, к мужчине, который, возможно, участвовал в ужасающих преступлениях, происходивших в Камбодже. Он слушал их истории и признания, читал слова примирения, обращался к их изначальной доброте и прописывал целительные практики. И самое главное: он принимал каждого человека с любовью и уважением. Он говорил им: что бы ни произошло, всё можно начать сначала. Он освещал каждого из них такой любовью, что они на какое-то время теряли способность держаться за своё старое, ограниченное ощущение собственного «я». Его любящее сердце стало опорой для многих в этих сообществах, основой, с которой могло начаться искупление.

Многие американцы по-прежнему живут с травмой наших войн. Ллойд Бёртон, ветеран войны во Вьетнаме, а теперь и буддийский учитель, использовал внимательность и любящую доброту, чтобы обрести исцеление. Я уже рассказывал его историю в книге «Пусть с сердцем», однако она такая яркая и искренняя, что я хотел бы опубликовать её ещё раз. Вот как сам Ллойд описывает медитационный ретрит, на котором он обрёл искупление тех ужасов, свидетелем которых стал, будучи солдатом.

Каждому из нас необходимо найти способ искупить прошлое и вернуться к своему благородству. Никто не испытывает эту потребность так сильно, как люди, совершившие тяжёлые преступления. В последние годы я работал с несколькими проектами медитации для тюрем, нацеленными на изменение нашей огромной и разрушительной тюремной системы. В 2003 году мы привезли Далай-ламу на встречу с несколькими бывшими заключёнными, получавшими помощь от проектов медитации для тюрем. Многие из них отсидели больше двадцати лет. Мы хотели, чтобы он поддержал растущее движение реабилитации заключённых, а также людей, чьи годы внутренней борьбы и отваги позволили им трансформировать свои жизни. Среди них была Анита — тридцатидевятилетняя женщина, чьи теплота и понимание сразу обращали на себя внимание. За два года до этого она была выпущена после четырнадцати лет лишения свободы за то, что была вынуждена стать пособницей в неумелом вооружённом ограблении. Анита говорила о том, какими чёрствыми и привязанными к своей территории становятся люди в унизительных тюремных условиях. Чтобы не лишиться рассудка, женщины в её тюрьме строгого режима создавали простой порядок и жёсткие границы в своих крошечных камерах. Время от времени этот порядок нарушался вторжением заключённых, осуждённых на короткий срок (меньше года), которым из-за переполненности тюрем приходилось подселяться к заключённым, отбывающим длительный срок. Таких женщин обычно отталкивали в сторону и игнорировали.

Когда в камере Аниты на четыре месяца поселилась Нони, Анита встретила её с опаской и закрылась. «Можешь поставить свои вещи сюда; этой частью камеры ты пользуешься, а вот сюда не заходишь». Анита много дней наблюдала, как её подруга по камере сидела в болезни и депрессии на своей кровати и почти ничего не ела. Затем её начало рвать, особенно по утрам. Наконец до Аниты дошло, что Нони была беременна. Анита задумалась об этой молодой женщине и её ребёнке. То, что молодая женщина была в депрессии и морила себя голодом, казалось неправильным. Она причиняла вред своему ребёнку. Вскоре Анита, к своему удивлению, начала утешать Нони и выслушивать всю историю её жизни. Постепенно она стала её доверенным лицом, её защитницей и её сторонницей; она делала жизнь Нони более комфортной и следила за тем, чтобы она ела. Вскоре о беременной девушке поползли слухи, и женщины с верхних и нижних этажей блока строгого режима начали помогать ей особой едой и предметами комфорта. Импульс сострадания к Нони и её ребёнку стал всеобщим и сплотил заключённых.

Через несколько месяцев после освобождения Нони до тюрьмы дошли новости, что она благополучно родила дочку, которую назвали Джулией. Анита вспомнила, как среди заключённых, чувствовавших себя тётями и бабушками Джулии, прокатилась потрясающая волна ликования. Новая жизнь пробилась сквозь горечь их заключения. Но больше всех изменилась сама Анита. Во время конференции она рассказала нашей группе, что новая жизнь в Нони открыла её прежде скованное доспехами сердце и стала началом её собственного пути исцеления и искупления, продолжавшегося шесть лет. Теперь, выйдя на свободу, Анита работает в проекте, который помогает другим женщинам, отбывающим заключение.

Анита, прежде чувствовавшая себя такой суровой, открыла в себе новую жизнь. Я видел эту новую жизнь на лицах некоторых людей, учившихся медитировать в таких тюрьмах, как Сан-Квентин, и говоривших: «Я сделал что-то действительно ужасное и глупое, когда мне было восемнадцать и у меня поехала крыша от наркотиков. Сейчас мне сорок три, прошла четверть века, и я уже не тот человек». Разумеется, в Сан-Квентине есть и люди, склонные к насилию, и даже психопаты. Однако психопаты встречаются не только в тюрьмах — они также возглавляют правительства во многих уголках мира. Хорошие новости в том, что многие заключённые всё-таки меняются, даже в суровых условиях тюрьмы.

Трансформация — это не только абстрактная или идеализированная надежда, это реальная физическая возможность. Много лет учёные ошибочно верили, что развитие мозга и нервной системы завершается к двадцати — двадцати пяти годам. Сейчас современная нейронаука признаёт существование «нейропластичности», подтверждая то, о чём буддийская психология знала уже не одну тысячу лет: даже взрослые могут меняться. Мозг и нервная система взрослого человека растут и меняются всю жизнь. До конца своей жизни наши нейронные связи трансформируются любой нашей практикой. Мы не ограничены своим прошлым.

Практика прощения

Буддийская психология предлагает особые учения и практики для искупления и развития прощения. Подобно практике сострадания, прощение не игнорирует истину нашего страдания. Прощение — это не слабость. Оно требует смелости и целостности. Однако лишь прощение и любовь способны принести тот мир, к которому мы так стремимся. Как сказал индийский святой мудрец Мехер Баба, «истинная любовь — не для малодушных».

Все мы когда-то предавали других и причиняли им боль, а они — умышленно или неумышленно — причиняли боль нам. В мире людей это неизбежно. Иногда наши предательства были небольшими, а иногда — ужасными. Простить и получить прощение совершенно необходимо для освобождения от прошлого. Простить не значит согласиться с дурным поступком другого человека. Мы можем посвятить себя тому, чтобы этого больше никогда не повторилось. Однако без прощения мир никогда не освободится от страданий прошлого. Кто-то остроумно заметил: «Простить — значит оставить всякую надежду на лучшее прошлое». Прощение — это способ двигаться дальше.

В буддийской психологии прощение не является моральной заповедью «прости ближнего своего». Оно понимается как способ прекращения страдания, привнесения в жизнь гармонии и достоинства. Прощение, по сути, служит нам самим, нашему собственному психическому здоровью. Это способ отпустить боль, которую мы в себе несём. Примером может послужить история двух бывших военных заключённых, встретившихся через много лет. Когда первый спрашивает: «Ты уже простил своих тюремщиков?» — второй отвечает: «Нет, никогда». «Значит, они всё ещё держат тебя в тюрьме», — говорит первый.

Для большинства людей работа прощения оказывается процессом. Практикуя прощение, мы можем проходить через стадии горя, ярости, печали, обиды и запутанности. Когда мы позволяем себе почувствовать боль, которую мы по-прежнему удерживаем, прощение становится облегчением, освобождением сердца. Прощение признаёт, что, сколько бы мы ни страдали, нам не изгнать другого человека из своего сердца.

Практика прощения развивается с терпеливым повторением. Один из моих учителей велел мне практиковать по пять минут прощения к себе и другим дважды в день на протяжении шести месяцев — всего 360 раз. Снова и снова практикуясь на своих небольших проступках, например на невнимательном отношении к другу, я внутренне просил прощения и клялся действовать более заботливо.

Этот опыт вдохновил меня, но когда я начал думать о своём отце, процесс стал гораздо более трудным. Чтобы простить его, понадобилось много лет. Лишь когда он умирал, я смог оглянуться назад и осмыслить то, что освободило меня от моего семейного страдания. Когда в возрасте семидесяти пяти лет, через десять лет после своего первого сердечного приступа, мой отец умирал от застойной сердечной недостаточности, напуганный и измученный болью, я сидел с ним долгими днями и ночами. Он снова и снова просил меня остаться. До этого я уже сидел в медитации с собственными болью и страхом, и это не пугало меня. Я уже медитировал на кладбищенских землях и был рядом с другими умирающими, и я мог предложить то устойчивое присутствие, в котором он нуждался. Теперь я уже знал достаточно, чтобы не пытаться говорить с ним о любви, однако я также знал, что он чувствует мою любовь.

Вместе со мной в эту комнату вошли годы медитации, терапии и прощения. Я работал со своим огромным гневом на отца и моей печалью и разочарованием напуганного, беспомощного ребёнка. Однажды я представил себе жёлтый линолеум в задней комнате, где мой отец избивал мою мать. Я хотел сам побить его и спасти её. Мне было жаль мою мать, и в то же время я был зол на неё за её слабость и согласие с его жестоким высокомерием. Я изо всех сил старался отпустить своего отца и его грубую, вызванную паранойей жестокость. Я вновь проживал ночные сцены, когда его глаза становились стеклянными и безумными и старый ублюдок проклинал, бил и калечил нас, свою семью.

Я медитировал и рыдал, ощущая боль собственного закрытого сердца и спрашивая себя, как я смогу его простить. Я дышал, практиковал прощение и вошёл в его собственное печальное прошлое и парализующий страх моей матери. Я увидел его подростком после смерти его отца. Мой отец, как и его отец, разрывался между двумя женщинами, ненавидевшими друг друга: его холодной, всегда ухоженной и контролирующей матерью и его несгибаемой железной бабушкой. Я увидел паранойю и страх моего отца и то, какие неприятности ему, должно быть, доставляла его неконтролируемая ярость. Я увидел его непростительные поступки и невыносимую боль. Когда я обнаружил, что моя собственная ярость не так уж отличалась от его ярости, это также помогло мне. Я научился уважать гнев, депрессию, цинизм и юмор, которые мы с братьями использовали, чтобы выжить. Я увидел, что мы были не одни. Я почувствовал связь с миллионом чужих друг другу отцов и сыновей, поколениями семейных ран, многие из которых превосходили мою. Затем я также постепенно увидел его творческую и любящую сторону, соседствовавшую со способностью причинять боль тем, кого он любил, и наконец его человечность — такую же, какая есть в любом из нас. В его последние дни в больнице я мог сидеть рядом с ним во всей его сложности и простить его.

Сейчас я как буддийский учитель направляю других по пути прощения. Сводные братья Джоша отсудили у него часть наследства. Джош знал, что сам был отчасти виноват в этом из-за своей невнимательности. Он более пяти лет пытался что-то с этим сделать, но без особого успеха. Он по-прежнему носил в своём теле страдание и предательство, словно некий груз. Он не практиковал медитацию систематически, однако, чтобы освободиться от своего страдания, начал регулярно выполнять практику прощения. Он знал, что для благополучия ему необходимо было найти сострадание и прощение. Поначалу практика давалась ему с трудом, и всякий раз, когда в нём закипала злоба, я предлагал ему направлять внимание на своё тело. Он чувствовал привычный блок жёсткого напряжения в плечах и верхней части рук, а также сдавленную боль в груди. Затаённая обида и гнев были болезненными сигналами. Он не хотел так жить. Несмотря на то что он не получил денег, он не хотел жить с ненавистью к своим братьям. Джош знал, что должен отпустить их. Через несколько месяцев постоянной практики дух прощения обнаружил себя, и мало-помалу Джош научился отпускать.

Прощение также было важным для Мэрил, профессора биоинженерии, преподававшей в колледже и работавшей над экологическими проектами, связанными с возобновляемыми ресурсами, в Центральной Америке. На ретрите она рассказала мне, что недавно соблазнила в поле студентку-старшекурсницу и ещё двух молодых ассистенток. Она смешивала свои потребности в любви с благородной работой, которую выполняла, и её активизм стал своего рода оправданием этих отношений. Всё это поднялось во время медитации. Мэрил не было жаль, что она искала любви и связи, но она глубоко сожалела, что причиняла боль другим людям и предавала их.

Я предложил Мэрил записать все свои истории. Все они выплеснулись из неё. Затем я попросил разрешения прочесть их. Она позволила мне это, и когда я прочёл их, то предложил ей встретиться ещё раз. Я спросил её, что, по её мнению, ей следовало бы делать дальше. В её глазах заблестели слёзы, и она сказала, что хотела попросить прощения. Я сказал, что ей нужно осознать и почувствовать влияние собственных действий, чтобы принять твёрдое решение больше не причинять другим вреда. Она решила, что напишет этим женщинам. Затем ей нужно было найти способ найти себя, чтобы она могла освободиться от прошлого и отпустить.

Буддийские учения предписывают прощение даже в самых крайних случаях. В «Дхаммападе» Будда даёт одновременно яростные и сострадательные наставления. «Если кто-то унизил вас, побил вас, ограбил вас, отбросьте свои гневные мысли. Вы скоро умрёте. Жизнь слишком коротка, чтобы жить с гневом». Когда мы прощаем, будь это небольшой акт прощения в семье или великий акт прощения между нациями, мы освобождаемся от прошлого.

Лисса выросла с огромным чувством стыда за свою бедность. Внешне она старалась преодолеть его, много работая. Лисса первой из своей большой семьи пошла в колледж и боролась с чувством неуверенности, ощущая себя изгоем. Окончив колледж, она работала в городском Департаменте общественной безопасности. Через шестнадцать лет она перебралась в сельскохозяйственное сообщество на побережье неподалёку от Окснарда. Она рассказала мне: «Теперь, после жизни в городе, когда я вхожу в кофейню и вижу старую одежду и необразованных фермеров, мне легко осудить их и почувствовать себя другой. Возможно, наше образование и наши политические взгляды действительно различаются, но это ложная почва для разделения. Когда я приглядываюсь к ним поближе, мне хочется просто отбросить свои суждения и быть с ними — с нами».

«Мой отец был таким же, как они. Он слишком много пил. Он грубо ругал нас, своих дочерей. Он ужасно относился к своим сыновьям. Я отчаянно хотела освободиться от него, от всей нашей семьи. Однако мои стыд, гнев и обида оставались со мной. Когда я начала буддийскую практику, мне было сложно просто сидеть неподвижно. Через какое-то время я осознала, насколько мне грустно, сколько в моём теле боли. Я просто пыталась справиться с этим. Я была благодарна за то, что меня научили практикам любящей доброты и прощения. Я выполняла их дважды в день на протяжении двух лет. Мне нужно было простить себя за свои гнев и стыд, а также простить отца. Практикуя прощение, я словно училась стоять, а потом ходить — и при этом хорошо себя чувствовать. Затем я смогла поехать домой, встретиться со своей семьёй и даже с отцом, не испытывая сильной боли. Спустя несколько лет, когда мой отец заболел, мне было несложно вернуться. Я видела его медленное угасание, и теперь он был слабым стариком, прикованным к постели. Я знала, что люблю его. Я простила всех нас». Благодаря добродетели и прощению мы исцеляем мир.

Практика. Медитация прощения

Чтобы практиковать медитацию прощения, позвольте себе принять удобную позу сидя. Пусть ваши глаза закроются, а дыхание будет естественным и расслабленным. Позвольте своим телу и уму расслабиться. Мягко направляя дыхание в область сердца, позвольте себе почувствовать все барьеры, которые вы возвели, и все эмоции, которые несли в себе потому, что не простили — себя или других. Позвольте себе почувствовать боль от того, что вы удерживаете своё сердце закрытым. Затем, с мягким дыханием, начните просить прощения и давать его, повторяя приведённые ниже слова и позволяя возникающим с повторением образам и чувствам углубляться.

Просьба о прощении

Произнесите: «Я причинил другим много боли и вреда, я предавал и бросал других, вызывал страдания — умышленно и неумышленно — из-за своих боли, страха, гнева и заблуждения».

Позвольте себе вспомнить и визуализировать то, как вы причиняли другим боль. Увидьте и почувствуйте боль, которую вы причинили им из-за собственных страхов и заблуждений. Почувствуйте свою печаль и сожаление. Ощутите, что наконец можете отпустить этот груз и попросить прощения. Извлекайте все воспоминания, которые по-прежнему тяготят ваше сердце. Затем, обратившись к каждому человеку, которого вспомнили, произнесите: «Я прошу у тебя прощения. Я прошу у тебя прощения».

Простите себя

Произнесите: «Я причинил много боли и вреда самому себе. Я предавал и бросал себя много раз в мыслях, на словах и в делах, умышленно и неумышленно». Почувствуйте собственные драгоценные тело и жизнь. Позвольте себе увидеть все случаи, когда вы причиняли себе боль или вред. Представляйте их, вспоминайте их. Почувствуйте печаль, которую вы носили в себе из-за этого, и ощутите, что можете отпустить этот груз. Направьте прощение на все эти случаи, один за другим. Повторяйте про себя: Сейчас за все случаи, когда я причинил себе боль действием или бездействием, из страха, боли и заблуждения, я полностью и искренне прощаю себя. Я прощаю себя. Я прощаю себя».

Простите тех, кто причинил вам боль или вред

Произнесите: «Другие много раз причиняли мне боль и вред, унижали и бросали меня, умышленно или неумышленно, в мыслях, на словах и на деле». Позвольте себе представить и вспомнить все такие случаи. Почувствуйте боль этого прошлого, которую вы несли в себе, ощутите, что можете отпустить этот груз боли, простив других, когда ваше сердце будет к этому готово. Затем произнесите про себя: «Теперь я вспомнил все случаи, когда другие причиняли мне боль или вред, ранили меня из-за своих страха, боли, заблуждения и гнева. Я слишком долго носил эту боль в своём сердце. Я прощаю в той степени, в которой готов простить. Я прощаю тех, кто причинил мне вред. Я прощаю вас».

Позвольте себе мягко повторять слова этих трёх направлений прощения до тех пор, пока не ощутите облегчение в своём сердце. Вы можете не почувствовать облегчения особенно сильной боли — лишь тяжесть, страдание и гнев, которые носите в себе. Прикасайтесь к ним осторожно. Прощайте себя за то, что не готовы отпустить и двигаться дальше. Прощения невозможно добиться силой, оно не может быть искусственным. Просто продолжайте практику и позволяйте словам и образам постепенно делать свою работу. Со временем вы сможете сделать медитацию прощения регулярной частью своей жизни, отпустив прошлое и открывая своё сердце каждому новому мгновению с мудрой любящей добротой.

Лорен пришла к буддийской медитации, чтобы снять перевозбуждение и стресс после восьми лет работы в международной организации по защите прав женщин. Однако она также хотела завести ребёнка и знала, что ей необходимо больше баланса в жизни. Она не была уверена, стоит ли возвращаться в Индонезию, где она работала, или лучше обосноваться в Сан-Франциско. Внешние потребности мира казались такими неотложными. Лорен была озабочена безопасностью своих молодых мусульманских подруг-феминисток. Однако её преданность им вступала в конфликт с желанием стать матерью.

В ходе десятидневного ретрита сила этих двух полюсов превратилась для Лорен в своего рода коан. Настоящий коан невозможно решить думающим умом. Согласно одному из дзен-афоризмов, это словно горячий железный шар, застрявший у вас в горле, — он слишком горячий, чтобы его проглотить, и слишком горячий, чтобы его выплюнуть. Что вам делать? Лорен сидела и ходила со своей дилеммой несколько дней, иногда испытывая фрустрацию, а иногда заливаясь слезами. Постепенно её ум успокоился, её границы начали становиться более подвижными, а её одержимость растаяла. Затем, одним ранним утром, она пришла на встречу со мной в приподнятом настроении. «Я попала в ловушку и думала об этом совершенно неправильно. Я не отделена от мира, которому хочу помочь. Мы — одно и то же!»

На лице Лорен была нежная улыбка. Она объяснила, что поначалу идея завести ребёнка казалась ей эгоистичной. Она всегда чувствовала себя неудачницей, ей казалось, что она делает недостаточно. Её затопляли волны боли, семейного стыда и чувства собственной никчёмности. Затем она осознала, что всегда пыталась спасти мир в первую очередь для того, чтобы больше понравиться себе. Это прозрение вызывало неловкость, однако её практика любящей доброты смягчила её самоосуждение. Постепенно её тело и чувства раскрылись испанскому мху на деревьях, пропитанной дождём мульче, весенним лягушкам, дубовому лесу, новорождённым оленятам, поколениям детей, родившихся у всех матерей. Она знала, что может завести семью и также сделать свой вклад в мир. Это было радикальным, истинным и непоколебимым знанием: она чувствовала свою взаимосвязь со всем живым, и коан отпал сам по себе. Заботясь о собственной жизни, она могла позаботиться о мире; заботясь о мире, она могла позаботиться о себе.

Как и Лорен, многие из нас изо всех сил стараются найти ответ на страдания мира. Что мы можем сделать перед лицом нищеты, болезней, войн, несправедливости и разрушения окружающей среды? Угодив в воронку мировых новостей, легко поддаться отчаянию, стать циничными или бесчувственными. Наши психологические школы склонны относиться к этому как к личной проблеме, но это не так. Страдания мира влияют на всех нас, и всем нам нужно найти способ работы с ними. Это насущная проблема современной психологии. Буддийский подход к коллективному страданию заключается в том, чтобы повернуться к нему лицом. Мы понимаем, что искреннее счастье и смысл возникают из заботы о страдании. Мы преодолеваем своё отчаяние, помогая другим преодолеть их.

Возможно, услышав это, мы испугаемся и будем потрясены. Или же нашей реакцией, подобно реакции Лорен, будут чувства вины и собственной ничтожности и потребность в собственном исцелении. Однако даже если наша мотивация остаётся смешанной, мы должны дать свой ответ. Мы можем это сделать. Это просто. Каждый из нас может внести вклад в здоровье мира. Мы можем позаботиться о себе и других. Делая это, мы открываем для себя роль бодхисаттвы.

Бодхисаттва

«Бодхисаттва» — это санскритское слово, обозначающее существо, устремившееся к пробуждению и действию на благо всех живых существ. Путь бодхисаттвы — это одна из самых радикальных и мощных форм буддийской практики. Она радикальна, потому что подразумевает, что наше счастье происходит лишь из служения благополучию других так же, как самим себе. Наше высшее счастье связано с благополучием других.

Путь бодхисаттвы резко контрастирует с распространёнными формами западной психотерапии, часто отражающими чрезмерный индивидуализм нашей культуры. Бывает, что весь фокус только на мне: на моих страхах, моих неврозах, моём счастье, моих потребностях, моих границах. Мы бываем настолько захвачены собственной драмой, что прекращаем расти. Поглощённость собой и саморефлексия могут быть полезными на какое-то время, однако мы не хотим останавливаться на этом. Терапевты говорят о том, что клиентам в итоге надоедает слушать самих себя, — и на самом деле это хороший знак. Это означает, что мы выходим за пределы отождествления со своим личным страданием. Мы уже заботимся о мире более широком, чем наш личный мирок.

Все традиции мудрости говорят нам, что смысл в жизни человека и счастье невозможно найти в изоляции, — они происходят из щедрости, любви и понимания. Зная это, бодхисаттва проявляется в тысяче форм: от заботливой бабушки до гражданина мира. Практикующие медитацию часто повторяют обеты бодхисаттвы в ходе сессии, посвящая всю пользу от своей практики другим: «Живым существам нет числа; я клянусь принести освобождение всем нам». Подобно древней клятве Гиппократа — клятве служить больным, которую принимает врач, обеты бодхисаттвы заключаются в том, чтобы служить благополучию всех существ. Далай-лама принимает обеты бодхисаттвы в более поэтической форме, основанной на словах прославленного святого мудреца XVI века Шантидевы:

С психологической точки зрения это поразительное заявление. Означает ли оно, что я должен метаться по миру, спасая миллиарды людей и триллионы других существ? Как я могу это сделать? Если мы думаем об этом исходя из нашего ограниченного ощущения собственного «я», это невозможно. Однако если мы сделаем это намерением своего сердца, то поймём это. Принять такой обет — это направление, священная цель, утверждение мудрости, подношение, благословение. Когда мы видим мир глазами бодхисаттвы, в нём нет меня и другого — есть только мы.

Далай-лама служит источником любви и силы для миллионов угнетаемых тибетцев. Его фото тайно носят с собой и прячут на священных алтарях, он благословляет и поддерживает издалека. Однако не только Далай-лама с его обетами бодхисаттвы поддерживает других. Все, кто заботится о нас, поддерживают нас таким образом, который лежит за пределами пространства и времени. Юнгианский аналитик Джеймс Хиллман рассказал об обязательстве, взятом на себя китайским диссидентом Лю Цином, арестованным за поддержку демократии и заключённым в тюрьму на одиннадцать лет, которого всё это время охранники вынуждали хранить молчание. Если он двигался или говорил, его избивали. Для освобождения ему не нужно было закладывать других — достаточно было подписать заявление о том, что он допустил «ошибки мышления», просто признать, что его идеи были неверными. Как ни удивительно, Лю не подписал его. Позже он рассказал, что за все одиннадцать лет ни разу не поколебался — он видел перед собой лица своих родных и друзей и знал, что если сделает это, то предаст их доверие. Его поддерживали образы тех, кто заботился о нём.

«Мы не отдельны друг от друга, мы взаимозависимы», — объявил Будда. Даже самый независимый человек когда-то был беспомощным младенцем, о котором заботились другие. Аджан Буддадаса учил всех в своём лесном монастыре ежедневно осмыслять взаимозависимость. С каждым вдохом мы обмениваемся углекислым газом и кислородом с клёном и дубом, кизилом и секвойями нашей биосферы. Наше ежедневное питание соединяет нас с ритмами пчёл, гусениц и корневищ; оно соединяет наше тело с общим танцем мириадов видов растений и животных. Ничто не отдельно от всего остального. Биолог Льюис Томас объясняет: «Движущая сила природы на планете нашего типа с такой биосферой — это сотрудничество… Самая изобретательная и новая схема в природе, а также, возможно, имеющая самый большой вес в определении великих вех эволюции, — это симбиоз, то есть просто поведение сотрудничества, доведённое до крайности».

Если мы не понимаем этого, мы разрываемся между заботой о себе и решением проблем мира. «Просыпаясь утром, я разрываюсь между желанием спасти мир и склонностью смаковать его», — написал эссеист Э. Б. Уайт. Психология взаимозависимости помогает нам решить эту дилемму. Благодаря медитации мы обнаруживаем, что двойственность внутреннего и внешнего является мнимой. Именно поэтому, когда Ганди восхваляли за его труд на благо Индии, он возразил: «Я делаю это не для Индии, я делаю это для себя».

Двадцать третий принцип буддийской психологии:

———————————————————

23. Между внутренним и внешним, между собой и другими нет разделения. Заботясь о себе, мы заботимся о мире. Заботясь о мире, мы заботимся о себе.

———————————————————

Жизнь в равновесии. Выключите новости

Образ бодхисаттвы прославляется в той или иной форме во всех культурах. Мы почитаем фигуры святого Франциска и Гуаньинь, вдохновляемся примерами медицинской работы Альберта Швейцера в Африке и Дороти Дэй, основавшей движение «Католический рабочий». Следование пути бодхисаттвы не требует от нас становиться монахами, как святой Франциск, или работать в Центральной Африке, как Альберт Швейцер. Оно опирается на истину о том, что мы можем трансформировать собственные обстоятельства в жизнь внутреннего и внешнего служения. Чтобы сделать это и не быть ошеломлённым происходящим, бодхисаттва создаёт жизнь в равновесии.

Это поразительно практично. Если мы хотим мудро действовать в мире, первый шаг — научиться успокаивать ум. Если наши действия рождаются из гнева, цепляния, страха и агрессии, они будут лишь поддерживать существующие проблемы. Сколько революций свергали деспотические режимы, а затем переворачивались с ног на голову и порождали новых деспотов? Лишь когда наши собственные умы и сердца в покое, мы можем ожидать, что наши действия принесут покой.

Чтобы понять эту интеграцию внутреннего и внешнего, мы можем снова обратиться к жизни Ганди. Даже в самые неспокойные годы, когда он подрывал контроль Британской империи в Индии, Ганди проводил один день в неделю в молчании. Он медитировал, чтобы иметь возможность действовать исходя из принципов взаимозависимости, не причиняя вреда себе и другим. Какой бы срочной и безотлагательной ни была политическая ситуация, день, проведённый им в молчании, позволял ему успокоить свой ум и прислушаться к чистейшим намерениям своего сердца.

Если вы хотите жить сбалансированной жизнью, начинайте сейчас. Выключите новости, медитируйте, включите Моцарта, гуляйте среди деревьев и по горам — начните превращать себя в зону мира. Когда я возвращаюсь из продолжительного ретрита или из путешествия по горам, я каждый раз поражаюсь тому, что за время моего отсутствия новости практически не поменялись. Мы уже знаем сюжет, знаем проблемы. Отпустите последние события. Вслушивайтесь глубже.

Мастер дзен Тхить Нят Хань объясняет, как внутреннее спокойствие приносит пользу в политической жизни: «Когда переполненные лодки, на которых бежали вьетнамские семьи, встречались со штормом или пиратами, если все люди на них начинали паниковать, это грозило катастрофой. Но если всего лишь один человек на лодке сохранял спокойствие, этого было достаточно. Он показывал путь к выживанию всем остальным». Когда мы реагируем на тревожную обстановку и терроризм страхом, мы усугубляем проблему, создаём испуганное, изолирующее себя баррикадами общество — крепость Америку. Вместо этого мы можем использовать смелость и сострадание, чтобы отвечать спокойно, благоразумными действиями и бесстрашием сердца.

Успокоение собственного ума — это политический акт. Миру не нужно больше нефти, энергии или пищи. Ему нужно меньше алчности, ненависти и неведения. Даже если мы приняли внутрь себя политическую озлобленность или цинизм, существующие во внешнем мире, мы можем остановиться и начать исцеляться от собственного страдания, собственного страха, проявляя к себе сострадание. Благодаря медитации и внутренней трансформации мы можем научиться превращать собственное сердце в место спокойствия и целостности. Все мы знаем, как это сделать. Ганди признавал: «Я не могу научить мир ничему новому. Истина и непричинение вреда стары, как горы». В своих личных и коллективных сложностях мы должны обращаться к внутреннему благородству и устойчивости.

Посмотреть правде в глаза

После того как мы научимся успокаивать свой ум, второй шаг бодхисаттвы — видеть истину. Мы сознательно поворачиваемся лицом к сложностям мира и проливаем на них свет понимания. Аджан Чаа сказал: «Враг — это заблуждение». Заблуждение обвиняет других, создаёт врагов, поддерживает разделение. Истина же в том, что мы не отдельны друг от друга. Война, экономическая несправедливость, расизм и уничтожение окружающей среды происходят из иллюзии разделённости. Именно заблуждение отделяет нас от других человеческих племён, а также от деревьев и океанов на нашей планете, которая становится всё меньше и меньше. Если мы посмотрим правде в глаза, мы также сможем увидеть, что никакой материальный и научный прогресс не решит наших проблем сам по себе. Новые компьютерные сети, инновационные виды топлива и открытия в биологии могут точно так же служить для создания оружия, обострения конфликтов и ускорения разрушения окружающей среды. Экономические и политические перемены не будут успешными, если мы не найдём способ трансформировать своё сознание. Мы ошибаемся, если думаем, что бесконечные алчность и поиск наживы, ненависть и войны смогут как-то защитить нас и принести нам счастье.

Более полувека назад президент Дуайт Эйзенхауэр, который был главнокомандующим союзных войск во время Второй мировой войны, произнёс замечательную речь перед тем, как уйти со своего поста. Эйзенхауэр, один из самых уважаемых в военном мире людей, выступил против безумия и неконтролируемого роста оборонной индустрии по всему миру. «Каждый изготовленный пистолет, каждый спущенный на воду военный корабль, каждая выпущенная ракета в конечном счёте олицетворяют воровство у тех, кто голоден и не получает пищи, кто замерзает, но не имеет одежды. Этот мир оружия тратит не только деньги. Он тратит пот своих рабочих, гений учёных, надежды детей… В подлинном смысле это не путь жизни. Человечество висит на железном кресте под тучей военной угрозы».

Президент Эйзенхауэр также говорил о колоссальной стоимости военно-промышленного комплекса, который, подобно тюремной системе и комплексу внешней политики, предпочитает состраданию силу и выгоду. Вы должны понять, что это не принесёт нам безопасности. Коллективное благополучие возникает тогда, когда мы используем для управления мудрость и любящую доброту, а не страх. «Человеческие существа должны воздерживаться от причинения друг другу вреда и не позволять своим действиям основываться на ненависти и алчности, — сказал Будда, и его слова напрямую обращены к современности. — Они должны воздерживаться от убийства, от воровства. Они должны воздерживаться от оккупации, приносящей страдания, от торговли оружием, от любых действий, превращающих других в рабов». В этих словах он провозглашал не религиозные принципы. Он говорил о социальной психологии, ведущей к счастью отдельных людей и общество.

Глядя в глаза истине, бодхисаттва сознательно свидетельствует наше личное и коллективное страдание с состраданием. Сила такого свидетельствования открылась поражённому миру во время работы Комиссии по истине и примирению в Южной Африке, которая более двух лет распространяла истории преступников и жертв. Открытие правды и обнародование огромного количества насильственных действий, совершённых в эпоху апартеида, не всколыхнули волны ненависти и отмщения — напротив, это принесло исцеление и спокойствие страдающей нации. Это свидетельство способности истины помогать сообществам восстанавливать себя после опустошения. Преподобный Бонгани Финка был одним из пятнадцати членов комиссии, проводившей слушания в Южной Африке. Он говорит о том, что, несмотря на все преступления и жестокость прошлого, жертвы и выжившие хотели найти путь к примирению. «Я помню свидетельство дочери одного из четырёх джентльменов, убитых в Крэдоке, шестнадцатилетней девочки, которая сказала: „Я хочу простить. Но я не знаю, кого прощать. Если бы я только знала, кто сделал это с моим отцом, я бы простила“. Это было очень трогательное выступление молодой девушки, от которой, с учётом её возраста, мы могли бы ожидать настоящей озлобленности. Однако в ней не было злобы. Часто отношение и ответы жертв перед комиссией поистине оказывались просто поразительными. Они говорили о том факте, что люди, страдавшие больше всего, по какой-то странной причине становятся щедрыми духом».

В итоге безоружная правда выйдет на свет. Её будут шептать наши улицы, канонизировать наши поэты, хранить сердца всех, кто заботится о других. Мартин Лютер Кинг сказал: «Я по-прежнему верю, что выступать за безоружную правду — величайшее дело в мире. Это цель жизни. Цель жизни не в том, чтобы получать удовольствие и избегать боли. Цель жизни в том, чтобы, несмотря ни на что, исполнять волю Господа». Эти слова описывают моральную и психологическую силу, делающую шаг за пределы заблуждений и провозглашающую истину.

Представьте себе освобождение и справедливость

После того как мы успокоили свой ум и посмотрели в лицо истине, следующий шаг на пути бодхисаттвы — это представить освобождение от страданий для себя, своего сообщества и всего мира. Воображение обладает огромной силой. Наше видение и воображение могут помочь нам в создании будущего. Воображение задаёт направление нашего движения, распределяет наши ресурсы и делает возможным то, что ещё не проявилось. Видение бодхисаттвы — это необходимый шаг к трансформации мира. Мы должны смело представить себе мир, где обо всех детях хорошо заботятся и где у них достаточно еды, где творческий потенциал направляется не на гонку вооружений, а на разрешение конфликтов. Мы должны увидеть, как люди всех каст, племён, рас и ориентаций получают одинаковое уважение и возможности.

В буддийских текстах бодхисаттва Вималакирти изображается как неудержимая фигура, олицетворяющая такую смелость. Будучи одним из самых мудрых существ, он целенаправленно ищет в мире проблемные области и, используя свои волшебные превращения, помогает распространять там учения. Вималакирти превращает себя в больного, чтобы научить целителей в больницах практиковать путь пробуждения одновременно с работой. Он идёт на рынок, становясь торговцем, и входит в таверну, чтобы выпить. Заботясь о других, он демонстрирует всем, с кем встречается, что счастье и свобода возможны и для них. Он использует любые обстоятельства как идеальные время и место, чтобы учить пути пробуждения.

Не нужно путать буддизм с уходом от мира. Люди в буддийском мире слышат учения о мудром обществе и мудром лидерстве с самого детства. В сотнях популярных историй будущий Будда рождается принцем или животным. В одной такой истории будущий Будда рождается царём баньяновых оленей, благородно предлагающим свою жизнь человеческому царю в обмен на свободу пойманной на охоте беременной самки. Его жест так вдохновляет человеческого царя, что он запрещает охоту на оленей и других лесных животных во всём своём царстве. В другой истории будущий Будда рождается маленьким попугайчиком, пытающимся спасти других животных от лесного пожара. Он снова и снова смачивает свои крылья в воде и летит в огонь, чтобы найти и полить своих испуганных друзей. Его храбрость трогает сердце бога дождя, и он проливает свои слёзы, которые тушат пламя и оживляют всех существ, погибших в огне. Люди, растущие в буддийских культурах, слышат эти истории о мудром лидерстве тысячи раз.

На более утончённом уровне буддийская психология показывает нам, как тренировка внимательности, честности, щедрости и уважения может вести к созданию здорового общества. Буддийские практики правильной речи, правильных действий и правильного образа жизни развивают этичный характер и способствуют установлению гармонии везде — от сельских школ до собраний общины.

Буддийские храмы воспроизводят эту психологию. Они являются одними из старейших социальных институтов в мире. Более двух тысяч лет храмы выступают местами образования и служения, предлагая помощь в управлении сообществом, осуществлении местных проектов, социальной организации и разрешении конфликтов. Сельские жители отправляются в монастыри, чтобы вспомнить об этом здоровом способе жизни; всё общество воспитывается на примерах монахов и монахинь и получает пользу от этих примеров. Сегодня экологический кризис в Юго-Восточной Азии заставил бирманских и тайских монахов превратить свои лесные монастыри в заповедники, чтобы помочь сохранить оставшихся тигров. В Камбодже монахи и монахини создают центры по лечению зависимостей и больницы для пациентов со СПИДом. В Таиланде монахи оборачивают свои одеяния вокруг самых старых деревьев, чтобы также «посвятить их в монахи» и спасти от вырубки тысячи акров леса.

Даже когда в монастыре случаются конфликты, к ним относятся как к практике. Там существуют советы по примирению, обеты непричинения вреда, практика внимательного слушания, а также формальные методы признания, раскаяния и прощения. Работа Ганди и Мартина Лютера Кинга также опиралась на эти принципы — на ахимсу, или непричинение вреда, — как на путь к счастью.

Будда применял эти принципы весьма непосредственным образом. Осудив кастовую систему, он создал альтернативное общество, основанное на взаимоуважении всех людей. Однажды местный царь послал своего главного министра, чтобы просить совета Будды о начале войны с Вадджей. Ответом Будды была серия вопросов. «Собираются ли жители Вадджи на частые и регулярные собрания?» — «Да, господин». — «Почитают ли они своих старейшин и их мудрые традиции?» — «Да, господин». — «Заботятся ли они о самых уязвимых членах своего общества — женщинах и детях?» — «Да, господин». — «Уважают ли они святыни природы и священные места и выслушивают ли с уважением своих граждан и соседей?» — «Да, господин». — «Тогда можно ожидать, что Вадджа будет процветать, а не идти к закату. Можно ожидать, что любое общество, которое делает все эти вещи, будет процветать, а не идти к закату», — объяснил Будда. Министр передал царю эти слова, и тот отказался от планов начать войну.

Эти слова могут многому нас научить. Если мы встречаемся друг с другом в гармоничной атмосфере и с уважением, заботимся о самых уязвимых среди нас, бережём окружающую среду и уважаем своих граждан и соседей, нас ждут благоденствие и процветание. Крепкое и стабильное общество возникает из всеобщей щедрости, а не вопиющего неравенства. Эти учения удивительно современны. В «Собрании длинных наставлений» Будда заявляет, что бедность ведёт к воровству, насилию и другим преступлениям. Он утверждает, что преступность невозможно победить одними наказаниями. В качестве альтернативы он учит трансформировать причины. «Следует улучшить экономические условия людей: фермерам должно быть доступно зерно для посева и помощь, бизнесмены должны получать поддержку, а работники — достаточный заработок. Когда людям будет это обеспечено, они будут удовлетворены, и страна будет жить в мире и свободе от преступлений». Это не просто идеализированное видение. Это практический способ достижения счастья.

Забота о мире

У меня где-то хранится старое фото с первой страницы газеты Manila Times 1967 года. Это был мой первый год обучения в Корпусе мира в больнице Сан-Лазаро на Филиппинах. На фото я стою перед посольством США и держу большой знак мира, в одиночку протестуя против войны во Вьетнаме. В тот день в Вашингтоне проходил огромный антивоенный митинг, и я хотел быть его частью. Я думал, что достаточно знаю о Вьетнаме, чтобы быть уверенным: мы не должны были вторгаться и приумножать ошибки своих предшественников — французских колонизаторов. Мои первые годы путешествий по Таиланду, Лаосу и Вьетнаму, а также разговоры с солдатами подкрепляли эту точку зрения.

Разумеется, реальность оказалась более сложной, чем я себе представлял. Позже я встречал людей, переживших ужасные страдания во время правления вьетнамских коммунистов с Севера, людей, которых избивали в мрачных лагерях и подвергали пыткам за несогласие с идеологией. Кроме того, я встречал многих людей, потерявших своих близких и ужасно страдавших при южновьетнамском режиме Нго Динь Зьема. При ближайшем рассмотрении каждая история казалась правдой. Все эти люди хотели, чтобы вы поняли их и встали на их сторону. С уверенностью можно сказать лишь то, что здесь нет красивых ответов. Теперь я подхожу к активизму с совершенно иным пониманием. Я пытаюсь нести уважение всем участникам конфликта. Я не зацикливаюсь на своей позиции. Вместо того чтобы искать козлов отпущения и считать одних людей правыми, а других — неправыми, я вижу страдание, вырастающее из мощных энергий заблуждения и неведения. Когда я прибегаю к действиям, я не хочу добавлять собственные высокомерие и агрессию к общим конфликтам.

Когда мастер дзен Тхить Нят Хань выступил за мир во Вьетнаме в 1960 году, он понимал, что истинный мир может вырасти лишь из строительства школ и больниц, а не из поддержки той или иной стороны. В его книге «Лотос в море огня» говорится о том, как «Движение служения молодых буддистов», которое он помог основать, решило поддерживать всех, вне зависимости от политической ориентации. Мартин Лютер Кинг был настолько вдохновлён этой работой, что выдвинул Тхить Нят Ханя на Нобелевскую премию мира. Однако во Вьетнаме «Молодых буддистов», отказывавшихся присягнуть в верности как Северной, так и Южной фракции, обе эти фракции считали угрозой. «Кто не с нами, тот против нас». Многие из «Молодых буддистов» были убиты обеими сторонами. Несмотря на эти смерти, Тхить Нят Хань и его единомышленники продолжали свою работу. Бодхисаттва устремлён к исцелению от страданий и не боится внешних периодов неудач и успехов.

В одной из историй о жизни Будды говорится о вражде между соседствующими странами Магадха и Капилаваттху, где жил клан самого Будды — Шакьи. Когда Шакьи осознали, что царь Магадхи планирует напасть, они призвали Будду вступиться за них и заключить мир. Будда согласился. Но, хотя он выдвинул несколько предложений мира, царь Магадхи не услышал их. Огонь в его уме продолжал полыхать, и в конце концов он решил напасть.

Тогда Будда один вышел ему навстречу и сел медитировать под мёртвым деревом у дороги, ведущей к Капилаваттху. Проходя по дороге вместе со своей армией, царь Магадхи увидел Будду, сидящего под мёртвым деревом под палящим солнцем. Тогда царь спросил: «Почему ты сидишь здесь под мёртвым деревом?». Будда ответил царю: «Я ощущаю прохладу даже под мёртвым деревом, ведь оно растёт на моей прекрасной родине». Этот ответ пронзил сердце царя. Осознав, какую преданность и уважение Шакьи испытывали к своей земле, он вернулся вместе с армией в своё царство. Однако позже этот царь снова замыслил войну. На этот раз Будда Шакьямуни не смог остановить конфликт, и армия Магадхи уничтожила Капилаваттху.

Мы не можем контролировать исход своих действий. Однако мы можем повернуться лицом к миру, засевать благие семена и верить, что они в конце концов принесут плоды. Если хотя бы несколько человек преданы видению свободного и справедливого человечества, трансформация возможна, даже несмотря на самые большие сложности. История одной такой удивительной трансформации описана в книге Адама Хочшилда «Закопайте цепи в землю»[11]. История начинается в 1787 году, с того, как в одной лондонской типографии собралась дюжина мужчин, обсуждавших зло рабства. Карибская работорговля была экономической опорой Британской империи, но эти мужчины хотели видеть империю без рабства. Главный герой книги — Томас Кларксон — присоединился к маленькой группе горячих сторонников отмены рабства, среди которых было много квакеров, чтобы изменить представления общества о рабстве.

Эта группка людей начала долгую, тщательно разработанную кампанию. Сам Кларксон, трудясь во имя своего видения, за несколько десятков лет верхом проехал по Англии пятьдесят тысяч километров. Он привозил нескольких хорошо образованных и хорошо говоривших рабов, описывавших свой ужасный опыт, в салоны и дома собраний. К 1833 году этой небольшой группе удалось добиться от парламента закона, запрещавшего рабство в Британской империи, что стало катализатором отмены рабства во всём мире.

Хочшилд рассказывает нам, как квакеры того времени отказывались снимать шляпы перед королём Георгом или любым другим королём, кроме Царя небесного. Однако, когда Кларксон умер, даже квакеры сняли свои шляпы, чтобы отдать дань уважения тому, что он сделал для человечества.

Все мы ограничены лишь своим воображением. Да, теневая сторона будет всегда. Да, алчность, страх и неведение всегда будут частями нашей психологии. Однако у нас есть пути к мудрой жизни. С точки зрения бодхисаттвы, забота о семье, управление осознанным бизнесом и исправление несправедливости — это положительное изменение в ткани всего мира. Любой из нас может ощутить этот потенциал. Человеческие существа могут жить с бóльшим состраданием, с большей заботой друг о друге, с меньшими предубеждениями, расизмом и страхом. Существуют мудрые способы разрешения конфликтов, которым нужны наши руки и сердца.

Практика. Обеты бодхисаттвы

Подумайте о принятии обетов и выполнении практики бодхисаттвы. Принимая эти обеты, вы присоединяетесь к миллионам бодхисаттв, сделавших это до вас. Чтобы сделать это традиционным способом, найдите буддийский центр или храм и примите обеты бодхисаттвы в присутствии учителя. Если же у вас не получится этого сделать, вы можете принять обеты дома. Создайте священное пространство и поместите в нём изображения бодхисаттв и будд, приходивших до вас. Если хотите, пригласите друга или друзей в качестве свидетелей. Некоторое время спокойно посидите и подумайте о красоте и ценности жизни, посвящённой всеобщему благу. Когда будете готовы, выполните любой имеющий для вас смысл ритуал, например зажгите свечи или примите прибежище. Затем прочтите свои обеты. Ниже приведена традиционная версия, но существуют и другие вариации:

Вы можете менять текст обетов так, чтобы они обращались к вашим глубочайшим устремлениям. В дальнейшем вы можете повторять их каждый раз, когда садитесь медитировать, чтобы направить свою практику и посвятить заслуги от неё.

Буддийская психология — это не путь отрицания и не путь утверждения. Она показывает нам парадокс вселенной, лежащий внутри противоположностей и запредельный им. Она учит нас быть в мире, но не от мира сего. Такая реализация называется срединным путём. Аджан Чаа говорил о срединном пути каждый день. В монастыре мы медитировали на срединном пути. В сумерках можно было обнаружить сотни монахов, сидевших в открытом павильоне для медитации, окружённом высокими деревьями и густым зелёным лесом, и повторявших такие строки: «Есть срединный путь между крайностями потворства желаниям и самоотрицания, свободный от печали и страдания. Это путь к миру и освобождению уже в этой жизни».

Если мы ищем счастья исключительно в потворстве своим желаниям, мы не свободны. Если мы боремся с собой и отрицаем мир, мы не свободны. Только срединный путь ведёт к свободе. Это универсальная истина, открытая теми, кто пробудился. «Это подобно тому, как некто, путешествуя по великому лесу, находит древнюю тропинку, древнюю дорогу, по которой прошли люди прошлого… Так же и я, монахи, увидел древнюю тропинку, древнюю дорогу, проложенную истинными просветлёнными прошлого», — сказал Будда.

Срединным путём называется центр между привязанностью и отвращением, между бытием и небытием, между формой и пустотой, между свободной волей и детерминизмом. Чем дальше мы заходим по срединному пути, тем глубже наш покой посреди игры противоположностей. Иногда Аджан Чаа выражал это в форме коана, говоря, что «нет ни движения вперёд, ни движения назад, ни неподвижности». Чтобы обнаружить срединный путь, продолжал он, «постарайтесь быть внимательными и позвольте всему идти своим чередом. Тогда ваш ум станет неподвижным в любом окружении, подобно чистому лесному озеру. Всевозможные чудесные, редкие животные придут напиться к озеру, и вы ясно увидите природу всех вещей. Вы увидите, как возникает и исчезает множество странных и удивительных вещей, но будете сохранять неподвижность. Это счастье Будды».

Чтобы научиться покоиться на срединном пути, требуется доверие к самой жизни. Это похоже на обучение плаванию. Я помню свои первые уроки плавания в возрасте семи лет. Я был худым, дрожащим мальчиком, который молотил руками по воде, пытаясь не утонуть в холодном бассейне. Но однажды утром настал волшебный момент, когда я при поддержке учителя лежал на спине, а затем он отпустил меня. Я осознал, что вода удержит меня, что я могу оставаться на поверхности. Я начал доверять. Доверие — это срединный путь, в нём есть лёгкость и благодать, знание на клеточном уровне о том, что мы тоже можем держаться на поверхности постоянно меняющегося океана жизни, который всегда поддерживал нас.

Буддийское учение предлагает нам находить эту лёгкость везде: в медитации и на рынке — где бы мы ни находились. На срединном пути мы покоимся в реальности настоящего, где существуют все противоположности. Т. С. Элиот называет это «неподвижной точкой вращающегося мира. Не плоть и не бесплотность; / Не от чего-то и не к чему-то… не замирание и не движение». Святой мудрец Шантидева назвал срединный путь «совершенно ни с чем не связанной лёгкостью». «Сутра совершенной мудрости» описывает его как «реализацию таковости, запредельной достижению хорошего или плохого, вечно присутствующей со всеми вещами как путь и как цель».

Что же означают эти таинственные слова? Они — попытка описать радостное переживание выхода за пределы времени, за пределы обретений и потерь, за пределы двойственности. Они описывают способность жить в реальности настоящего. Как выразился один учитель, «срединный путь не начинается здесь и не заканчивается там. Он начинается там, а заканчивается здесь». Срединный путь — это присутствие вечности. В реальности настоящего жизнь оказывается ясной, яркой, пробуждённой, пустой и одновременно наполненной возможностями.

Когда мы обнаруживаем срединный путь, мы не отстраняемся от мира и не теряемся в нём. Мы можем быть со своими переживаниями во всей их сложности, с теми мыслями, чувствами и драмой, которые у нас уже есть. Мы учимся принимать напряжение, парадокс, изменения. Вместо того чтобы искать разрешения и ждать финального аккорда песни, мы позволяем себе открыться и расслабиться ещё в середине. В середине мы обнаруживаем, что с миром можно работать. Аджан Сумедхо учит нас открываться тому, каким является всё на самом деле: «Конечно, мы всегда можем представить более совершенные условия, то, как всё должно быть в идеале и как должны вести себя другие. Однако наша задача — не в том, чтобы создавать идеал. Наша задача — в том, чтобы видеть всё так, как есть, и учиться у того мира, который уже есть. Для пробуждения сердца условия всегда достаточно хороши».

Двадцать четвёртый принцип буддийской психологии:

———————————————————

24. Срединный путь лежит между противоположностями. Покойтесь на срединном пути — и вы найдёте благополучие,

где бы вы ни были.

———————————————————

Джинджер был пятьдесят один год, и она много лет вела социальную работу в клинике в Центральной долине Калифорнии. Она была предана своей практике медитации и взяла месячный отпуск на время летнего ретрита. Поначалу ей было трудно успокоить свой ум. Её любимый младший брат снова оказался в психиатрической больнице, где уже проходил лечение прежде после приступа шизофрении. Она сказала мне, что её захлёстывали эмоции, переполняли страх, замешательство, неуверенность, гнев и горе. Я посоветовал ей позволить этому всему быть, просто сидеть и ходить по земле и позволить ситуации разрешиться, когда придёт время. Однако чем дольше она сидела, тем сильнее становились чувства и истории. Я процитировал для неё учение Аджана Чаа о том, как можно сидеть подобно лесному озеру. Я предложил ей признать одного за другим всех диких животных, приходивших напиться к озеру.

Она начала называть их: страх потери контроля, страх смерти, страх жить полной жизнью, горе и цепляние за старые отношения, желание найти партнёра и одновременно сохранить свою независимость, страх за брата, тревога о деньгах, гнев на систему здравоохранения, с которой ей каждый день приходилось сражаться на работе, благодарность к коллегам.

Я предложил ей посидеть среди всего этого: среди парадоксов, запутанности, надежд и страхов. «Займите своё место, подобно царице на троне, — сказал я, — и позвольте игре жизни, радостям и горестям, страхам и запутанности, рождениям и смертям происходить вокруг вас. Не думайте, что должны что-то исправить».

Джинджер практиковала сидя и при ходьбе, позволяя всему быть. Интенсивные чувства продолжали приходить и уходить, но она расслабилась и постепенно стала более неподвижной и больше присутствовала в настоящем. В её медитации появилось больше пространства; возникавшие сильные состояния и чувства казались безличными, подобно волнам энергии. Её тело стало легче, возникла радость. Через два дня ей стало хуже. Она заболела гриппом, чувствовала себя очень слабой и незащищённой и впала в депрессию. Поскольку Джинджер также болела гепатитом С, она волновалась, что её тело никогда не будет достаточно сильным для хорошей жизни или расслабленной медитации.

Я напомнил ей сидеть посреди всего, что есть, и, когда она пришла на следующий день, она вновь была счастливой и спокойной. Она сказала: «Я вернулась в центр. Я не позволю карме моего прошлого и этим препятствиям лишить меня моего настоящего». Она рассмеялась и добавила: «Я, как и Будда, осознала: „О, это просто Мара“. Я просто говорю: „Я вижу тебя, Мара“. Мара может быть моим горем или надеждами, болью в моём теле или моим страхом. Всё это просто жизнь, и срединный путь настолько глубок, что является всем этим и ничем из этого. Он всегда здесь».

После окончания того ретрита на протяжении нескольких лет я несколько раз встречал Джинджер. Её внешние обстоятельства почти не улучшились. У неё по-прежнему есть сложности с братом, работой и здоровьем. Однако на сердце у неё стало легче. Она спокойно сидит почти каждый день посреди хаоса своей жизни. Джинджер сказала мне, что медитация помогла ей найти срединный путь и ту внутреннюю свободу, которую она искала.

Незащищённость — это не страшно

Однажды Аджан Чаа показал нам прекрасную китайскую чашку. «Для меня эта чашка уже разбита. Поскольку я знаю её судьбу, я могу полностью наслаждаться ей здесь и сейчас. Когда же её не станет, её не станет». Когда мы понимаем истину незащищённости и расслабляемся, мы освобождаемся.

Разбитая чашка помогает нам видеть сквозь нашу иллюзию контроля. Когда мы посвящаем себя воспитанию ребёнка, развитию бизнеса, созданию произведения искусства или исправлению несправедливости, мы получаем свою долю неудач и успехов. Это бескомпромиссное учение. Клиника в Косово, в которой работала Эмили, сотрудница гуманитарной организации, сгорела дотла, однако она начала всё заново. Она знает, что её работа — в том, чтобы помогать людям, невзирая на удачи и потери. Когда Роза, учительница математики, потеряла своего самого перспективного ученика — он погиб во время перестрелки между бандами, — её сердце было разбито. Однако она не жалеет, что давала ему частные уроки, и сейчас, чтобы почтить его память, даёт частные уроки ещё нескольким ученикам.

Мы можем лишиться своего любимого горшка при обжиге, альтернативная школа, в создание которой мы вложили так много труда, может закрыться, бизнес, который мы только начали, может прогореть, у наших детей могут возникнуть проблемы, неподвластные нашему контролю. Если мы будем сосредоточиваться лишь на результатах, это опустошит нас. Однако если мы знаем, что чашка уже разбита, то можем полностью отдаться процессу, создать то, на что способны, и довериться глобальному процессу самой жизни. Мы можем планировать, заботиться, ухаживать и давать свой ответ. Однако мы не можем контролировать. Мы просто делаем вдох и открываемся тому, что разворачивается, где бы мы ни были. Это глубинный сдвиг от цепляния к отпусканию. Сюнрю Судзуки сказал: «Когда мы понимаем истину непостоянства и находим в ней своё самообладание, мы оказываемся в нирване».

Когда кто-нибудь спрашивал Аджана Чаа о просветлении, о том, что происходит после смерти, исцелит ли медитация от болезней и могут ли люди с Запада практиковать буддийские учения, он улыбался и говорил: «Здесь есть неопределённость, не так ли?». Чогьям Трунгпа называл эту неопределённость отсутствием опоры. Мудрость неопределённости позволяла Аджану Чаа просто оставаться расслабленным. Его окутывала атмосфера невероятной лёгкости. Он не задерживал дыхание и не пытался манипулировать событиями. Он отвечал на насущную ситуацию. Когда старшая монахиня с Запада покинула буддийский монастырь, чтобы присоединиться к миссионерам из христианского движения второго рождения, а затем вернулась в монастырь и попыталась обратить в свою новую веру старых друзей, многих это расстроило: «Как она могла так поступить?». Люди были в замешательстве и спросили о ней Аджана Чаа. Он рассмеялся и ответил: «Может быть, она права». Когда он произнёс эти слова, все расслабились. Однако даже среди неопределённости Аджан Чаа был способен действовать. Он мог планировать строительство большого монастыря и курировать сеть из более чем сотни монастырей, созданных его монахами. Он мог проявлять решительность, требовательность и строгость, дисциплинируя монахов, когда те вели себя неподобающим образом. Однако во всех его действиях было ощущение простора, словно через минуту он мог повернуться к вам, улыбнуться, подмигнуть и сказать: «Здесь есть неопределённость, не так ли?». Он был живым примером секрета жизни, описанного в «Бхагавадгите»: «поступать хорошо без привязанности к плодам своих действий».

Доверие, которое выражал Аджан Чаа, приходит тогда, когда наше сознание покоится в вечном настоящем. «Если посмотреть оттуда, где я сижу, — говорил он, — никто не приходит и никто не уходит. Когда покоишься на срединном пути, нет ни сильных, ни слабых, ни молодых, ни старых, ни рождённых, ни умирающих. Это и есть необусловленное. Сердце свободно». Древние мастера дзен назвали это освобождением доверчивого ума. Как мы достигаем этой мудрости? В текстах традиции дзен говорится: «Жить с доверчивым умом значит жить без тревоги о несовершенстве». Мир «несовершенен». Вместо того чтобы пытаться сделать его совершенным, мы расслабляемся и покоимся в неопределённости. Тогда мы можем действовать с состраданием и сделать всё, на что способны, без привязанности к результату. Мы можем привнести бесстрашие и доверие в любые обстоятельства.

Когда Чес пришёл к буддийской практике, интернет-компания, в которой он работал, оказалась в сложной ситуации. Его брак казался безрадостным. Кроме того, он по-прежнему страдал от последствий своего детства, проведённого рядом с отцом, страдавшим от затяжной депрессии. Он ждал, что медитация поможет ему справиться с тревогой о будущем, с опасениями относительно брака и восстановить контакт с самим собой.

Чесу также было свойственно глубоко мистическое ощущение мира. Один из самых важных моментов его взрослой жизни был связан с его сном о Кэти, его младшей дочери. Когда Кэти было четыре года, она была госпитализирована с вирусным менингитом и впала в кому. Чес и его жена проводили у её постели дни напролёт. Доктора говорили о её шансах на выздоровление с большой осторожностью. Через пять недель непрерывного волнения Кэти явилась Чесу во сне и сказала: «Не волнуйся, папа, всё в порядке». Когда на следующее утро Чес вошёл в палату Кэти, она открыла глаза и улыбнулась ему. Сейчас Кэти — здоровый подросток.

Чес несколько раз видел проблески истины о существовании благодати, запредельной любым нашим планам. Обучение медитации вновь пробудило его доверие к самому себе. Благодаря внимательности его стресс снизился и он начал чувствовать, как открываются его тело и чувства. Чес рассказал, что во время одной из сессий почувствовал своё тело длинной, грациозной ламинарией, колышущейся в морской глубине. Его чувства безвыходности и тревоги трансформировались в мгновения интереса, любопытства и признательности. Он меньше волновался и больше присутствовал в настоящем — как выразился он сам, стал более «сочным». «Отпуская страхи, я словно снимаю пальто своего „я“. Когда возникают мысли и проблемы, которых я не могу решить, они не прилипают ко мне. Я покоюсь в доверчивом уме, как ламинария в океане». Чес говорит, что время от времени забывает об этом, и тогда чувство незащищённости возвращается. Им овладевает волнующийся ум. Оставаться ли ему в этом браке? Оставаться ли на работе в такой неопределённой ситуации? Но потом Чес вспоминает сон о своей дочери, расслабляется и доверяется незнанию. «Если быть до конца честными, любая работа и любой брак ненадёжны», — говорит он.

Прошло восемь лет, и Чес по-прежнему женат на той же женщине, продолжая работать в той же интернет-компании, которая теперь добилась успеха. Медитация научила его доверию, которое не противопоставляется неуверенности и парадоксальности самой жизни.

Двадцать пятый принцип буддийской психологии:

———————————————————

25. Отпустите свои мнения, освободитесь от своих точек зрения.

Будьте открыты тайне.

———————————————————

Свобода от точек зрения

Мудрость неопределённости освобождает нас от того, что в буддийской психологии называется чащей точек зрения и мнений. «Видя несчастье тех, кто цепляется за свои точки зрения, мудрый человек не должен принимать ни одну из них. Мудрый человек не становится высокомерным из-за своих мнений. Разве может кто-то потревожить тех, кто свободен, кто не цепляется ни за какие воззрения? Те же, кто цепляется за воззрения и мнения, блуждают по миру, досаждая другим». Мне нравится представлять, что Будда произнёс последнее предложение со смехом. Аджан Чаа часто качал головой, улыбался и говорил: «У вас столько мнений. Вы так от них страдаете. Почему бы не отпустить их?». Я замечал, что, приезжая на ретрит в центр «Спирит-Рок», люди с благодарностью покидают шум, создаваемый политическими экспертами, радиопередачами, наклейками на бамперах машин и старым добрым американским правом на собственное мнение.

Свобода от точек зрения похожа на чистое стекло, на глоток свежего воздуха. Мастер дзен Сюнрю Судзуки называл такой открытый ум умом новичка. Вот слова великой натуралистки Рейчел Карсон, описывающие такой ум: «Мир ребёнка свеж, нов и прекрасен, полон чудес и сюрпризов. Наша беда в том, что для большинства из нас это ясное видение, это настоящее инстинктивное стремление к прекрасному и вызывающему благоговение меркнет и даже полностью исчезает, едва мы успеваем повзрослеть. Если бы я была знакома с доброй феей, заботящейся обо всех детях, я попросила бы её подарить всем детям в мире такое непоколебимое ощущение чуда, которое сохранилось бы на всю жизнь».

Когда мы свободны от точек зрения, мы охотно учимся. Количество того, что мы можем знать наверняка в этой огромной вращающейся вселенной, на самом деле очень ограничено. Корейский дзен-мастер Сун Сан советовал ценить этот «ум незнания». Он задавал своим ученикам такие вопросы, как: «Что такое любовь?», «Что такое сознание?», «Откуда взялась жизнь?», «Что будет завтра?». Каждый раз ученики отвечали: «Я не знаю». «Хорошо, — отзывался Сун Сан. — Поддерживайте этот ум незнания. Это открытый ум, ясный ум».

Мне нравится история, рассказанная одной матерью пятилетней девочки. Девочка достала стетоскоп из врачебной сумки своей матери и играла с ним. Когда она вставила стетоскоп в уши, мать с гордостью подумала: «Похоже, ей интересна медицина. Возможно, когда она вырастет, она станет врачом, как и я». Но тут девочка приложила головку стетоскопа к своему рту и прокричала: «Добро пожаловать в „Макдоналдс“! Могу я принять ваш заказ?». Матери ничего не оставалось, как рассмеяться вместе с дочерью и улыбнуться себе, признав, как легко мы проецируем свои идеи друг на друга.

Если близкие отношения опираются на предположения, они теряют свою свежесть. Кем бы мы ни были: родителями или любовниками — то, что мы видим в своих близких, — лишь небольшая часть их тайны. Во многих смыслах мы на самом деле не знаем их. Посредством ума новичка мы учимся видеть друг друга внимательно, свободно от точек зрения. Без точек зрения мы глубже слушаем и яснее видим. «Ибо есть мгновения, — писал Рильке, — когда в нас входит что-то новое, что-то неизвестное; наши чувства замолкают в стыдливом недоумении, всё в нас отходит на второй план, наступает неподвижность, и среди всего этого в молчании встаёт то новое, которого никто не знает».

Одна из визитных карточек внимательной психологии — это ощущение жизни. Много лет назад буддийский учитель и психиатр Роберт Холл организовал выступление своего наставника Фрица Перлза на ежегодной конференции Американской психиатрической ассоциации. Перлз был учеником Фрейда, однако отказался от фокуса на прошлом, который был распространён в психоанализе. Он создал новый подход, который назвал гештальт-терапией. Появившаяся под влиянием дзен гештальт-терапия сосредоточивалась на ощущении жизни, здесь и сейчас. Традиционная психиатрия смотрела на подход Перлза с большим подозрением. Однако на конференции послушать его выступление пришли более тысячи врачей. Перлз не представлял традиционный разбор случая — вместо этого он пригласил добровольцев поработать с ним на сцене. Никто из докторов не поднял руку, но одна женщина, ассистентка психиатра по имени Линда, согласилась.

Линда села на свой стул напротив Перлза. Он начал с того, что спросил, как она себя чувствует в данный момент. Она рассказала о тревоге перед таким количеством людей и желании получить от него помощь с проблемными романтическими отношениями. Она зажгла сигарету. Произнося свои слова, она держала на коленях спичечный коробок, который то открывала, то закрывала. Перлз заметил это небольшое движение и попросил сделать его более выраженным. Пока она открывала и закрывала коробок, он попросил её рассказать о том, что она испытывает. Сначала она говорила о том, как сложно раскрыть (себя), а затем, за минуту, коробок превратился в гроб её отца. Она не могла сдержать слёз, из неё выплеснулось незавершённое горе от его внезапной смерти. Перлз помог ей оставаться в настоящем. Затем она рассказала о своих сложных отношениях, и у неё снова полились слёзы. Всего за несколько минут Линда осознала, что её тревога и трудности были страхом новой утраты. Её исцеление началось, когда Перлз помог ей открыто прислушаться к тому, что происходит внутри неё.

Такое слушание имеет самую большую силу, когда мы лицом к лицу сталкиваемся с тайной смерти. Когда мы сидим рядом с умирающими, единственный способ помочь им — это прийти к ним без всяких планов. Иногда умирающие люди рыдают и горюют. Иногда они исполнены любви. Иногда они борются. Окружающие их люди также могут быть охвачены гневом, горем, страхом или осуждением. Сопровождая умирающих, мы лучше всего поможем им, если будем держать открытыми ум и сердце и без осуждения преклоним голову перед их переживаниями. Часто, если дать место переживаниям человека, все присутствующие расслабляются в сияющей тайне.

Волонтёров в буддийских хосписах учат сидеть с умирающими, говорить и слушать, даже когда со стороны кажется, что пациент находится в спутанном состоянии ума или не реагирует на происходящее. Пионеры этой работы Стивен и Ондреа Левин предоставляют свидетельства того, что, даже когда кажется, что пациенты глубоко в коме, они продолжают слушать. Приведём историю, рассказанную юнгианским терапевтом Арнольдом Минделлом. В своём интервью со Стивеном Бодианом он рассказал о том, как сидит и дышит в унисон со своими пациентами, чтобы соединить своё сознание с их. Вот случай его работы с пожилым мужчиной в больнице Управления по делам ветеранов.

Открытость тайне

Марсель Пруст однажды сказал: «Путешествие к открытиям заключается не в том, чтобы находить новые земли, а в том, чтобы иметь новые глаза». Буддийская практика даёт нам эти новые глаза. Она приглашает нас к благоговению. Несколько лет назад огромный телескоп «Хаббл» был направлен на самый тёмный квадратик неба, чтобы наблюдать рассеянный свет, который мог оттуда исходить. К своему изумлению, астрономы обнаружили в том квадратике миллиарды далёких невидимых галактик. В равной степени удивительно и то, что если мы повернём свои приборы от самого большого к самому маленькому, то увидим клетки, молекулы, атомы, субатомные частица и энергию, — в каждой песчинке разворачивается огромная вселенная размером с галактику. Микробиологи, которые смотрят в другом направлении, видят, что чайная ложка плодородной земли содержит миллиарды форм жизни — насекомых, бактерии и грибы и что все они живут и умирают в обширном взаимодействии, формирующем паутину жизни нашей планеты.

Однако удивительнее всего то, что мы можем проживать целые дни и даже месяцы, принимая эту тайну как должное. Разумеется, наши автоматические привычки бывают нам полезны и помогают нам функционировать. Возможно, если бы мы постоянно испытывали благоговение, нам было бы трудно что-либо делать. Однако такое привычное онемение чувств очень далеко от срединного пути. Натуралистка Энни Диллард напоминает нам: «Если в ландшафте и есть нечто определённое, так это то, что творение началось с экстравагантного жеста. После этого первого экстравагантного жеста Вселенная начала жить исключительно экстравагантностью, плетя лабиринты и порождая своих колоссов внутри бесконечной пустоты… Шоу шло на полную катушку с тех пор, как поднялся занавес».

Мы часть этой тайны. Наши глазные яблоки и барабанные перепонки, наши голоса и эмоции, наши заблуждения и пробуждение переплетены с тайной, заключены в ней. Мы не просто свидетельствуем тайну: мы — это тайна, которая смотрит на себя.

Люди, которые приходят к буддийской практике, надеются, что она поможет им справиться с обычными страданиями в их жизни, и часто так и происходит. Однако в буддийских учениях есть и более глубокое течение. Когда я сижу вместе с учениками, я не просто хочу помочь им решить их проблемы. С каждым человеком я хочу найти тот момент, когда его ум останавливается и его глаза открываются. Я хочу, чтобы мы были вместе так, словно лежим в поле на обратной стороне земли в погожий летний день, удерживаясь лишь магнитом гравитации и глядя вниз в бездонное море звёзд. Я хочу, чтобы вместе мы вспомнили красоту, окружающую нас повсюду. Патриция пришла ко мне больной и испуганной, но если она сможет отпустить и ощутить драгоценный и эфемерный танец своих дней на этой вечной земле, это будет благословением. Если Джелан сможет перестать быть раненым ребёнком и по достоинству оценить таинственный танец, который привёл к его усыновлению и поиску родной матери, его сердце станет мудрым. Если Мэрилинда сможет ослабить свои волнения по поводу ухода на пенсию и ощутить благодать, которая вела её и её детей на протяжении двадцати четырёх лет, значит, наша работа удалась.

Засевая семена на срединном пути

А. Т. Арьяратне, бывшего школьного учителя и буддийского старейшину, считают ланкийским Ганди. Он отказывается принимать ту или иную сторону в конфликтах, а его жизнь является выражением срединного пути. Более двух десятков лет на Шри-Ланке шла опустошительная гражданская война. В 2002 году норвежцы помогли заключить мирный договор. Когда договор был заключён, Арьяратне призвал последователей своего движения «Сарводайя» поддержать мир. Движение «Сарводайя» использовало буддийские принципы правильного действия, чтобы организовать рытьё колодцев, строительство школ и совместную работу как форму духовной практики в трети всех деревень страны. По приглашению Арьяратне огромное собрание, 650 000 членов движения «Сарводайя», пришли, чтобы услышать его видение будущего Шри-Ланки. Выступая перед своими последователями и нацией, Арьяратне предложил пятисотлетний план мира. «Буддийские учения говорят нам, что для своей трансформации мы должны понимать причины и условия. Чтобы породить страдания гражданской войны, понадобилось пятьсот лет». Арьяратне назвал среди основных причин войны болезненные последствия четырёхсот лет колониализма, пятисот лет борьбы между индуистами, мусульманами и буддистами, а также несколько веков экономического хаоса. Далее он сказал: «Таким образом, нам потребуется пятьсот лет, чтобы изменить эти условия». Затем Арьяратне предложил свой долгосрочный план исцеления страны.

План начинается с нескольких лет прекращения огня и десяти лет строительства дорог и школ. За этим следуют двадцать пять лет программ по изучению сторонами языков и культур друг друга и пятьдесят лет конкретных проектов для устранения экономической несправедливости и объединения жителей острова. Раз в каждые сто лет на протяжении пятисот лет будет собираться совет старейшин, чтобы проследить за исполнением плана.

Арьяратне не боится следующих выборов. Он не боится, что умрёт прежде, чем его план будет претворён в жизнь. Его видение — это вневременное видение, священное намерение. Он просто живёт свободно в гуще всего происходящего, сажая семена доброты и мудрости. Подобно Арьяратне, найдя срединный путь, мы можем действовать исходя не из отвращения или цепляния, а из любви. Наши действия — это продукт наших мудрости и сострадания, даже когда результат оказывается неопределённым или невидимым. Помните совет Томаса Мертона не зависеть от надежды на результаты, а сосредоточиваться на ценности, правильности и истине самой работы. Это не означает, что срединный путь прост. С Арьяратне спорили, его обвиняли, ему угрожали убийством. Когда мы действуем исходя из долгосрочного видения, возникает соблазн принять ту или иную сторону, цепляться за мнения, постоянно измерять результаты и пытаться всё контролировать. Однако цепляние — это не путь мудрости. Похвала и обвинения, препятствия и триумф приходят и уходят, а мы продолжаем следовать срединному пути.

Мне вспоминается Роб — преданный практике буддист, работавший помощником юриста в юридической фирме по защите общественных интересов в Сан-Франциско. Пятнадцать лет, посвящённые медитации, трансформировали его жизнь, и, хотя он был болен СПИДом, он не испытывал страха. Хотя сообщество любило его, его семья так и не приняла того факта, что он был геем, и игнорировала Роба бóльшую часть его взрослой жизни. Когда он умирал, его отец и сестра пришли навестить его. Они глубоко терзались из-за его образа жизни и того факта, что он умирал от СПИДа. Сестра спросила его: «Что хорошего ты вообще сделал в своей жизни?». Роб был слишком поражён этим вопросом, чтобы ответить. Я встретился с Робом после этого визита, и было ясно, что их осуждение глубоко ранило его. Однако затем он посмотрел на меня и сказал со смирением человека, стоящего перед лицом смерти: «Возможно, я сделал не так много, но я могу сказать две вещи. Я был добр, и я нашёл Дхарму. Возможно, для одной жизни этого достаточно».

Нам не дано знать, как наша жизнь повлияет на мир. Однако нам дано взращивать намерения своего сердца и сажать прекрасные семена в своих делах. Не сомневайтесь, что ваши добрые дела принесут плоды и что из вашей жизни могут родиться изменения к лучшему.

Практика. Ум незнания

Используйте эту практику, чтобы привнести мудрость в ситуацию внешнего или внутреннего конфликта. Начните выполнять её в рамках сессий медитации. Позже вы сможете практиковать ум незнания, находясь рядом с другими.

Сидите спокойно и расслабленно. Сосредоточьтесь на дыхании или теле. Когда почувствуете устойчивость, представьте себе, что будет через десять лет. Осознайте своё незнание того, что будет. Почувствуйте незнание и расслабьтесь в нём. Подумайте о том, как земля вращается в космосе уже миллионы и как каждый день на ней рождаются и умирают люди. Откуда происходит каждая жизнь? Где она начинается? Какие перемены ждут нас впереди? Существует так много того, чего мы не знаем. Ощутите истину ума незнания, расслабьтесь, пусть вам будет комфортно с этим умом.

Теперь направьте свой ум на внутренний или внешний конфликт. Осознайте все свои мысли и мнения о том, как всё должно быть, и о том, какими должны быть люди. Теперь признайте, что на самом деле вы этого не знаете. Возможно, что-то неправильное приведёт к чему-то лучшему. Вы этого не знаете.

Представьте, каково это — смотреть на себя, ситуацию и других людей с умом незнания. Не знайте. Без уверенности. Без фиксированных мнений. Позвольте себе захотеть всё понять заново. Подходите ко всему с умом незнания, с открытостью.

Как пребывание в уме незнания влияет на ситуацию. Становится ли она лучше, мудрее, проще? Более расслабленной?

Практикуйте ум незнания до тех пор, пока вам не станет комфортно покоиться в неопределённости, пока вы не сможете сделать всё, что от нас зависит, рассмеяться и сказать: «Не знаю».

В нас есть выдающаяся способность к любви, радости и непоколебимой свободе. Буддийская психология называет её оптимальным психическим здоровьем. Дипа Ма Баруа, о которой я уже рассказывал ранее, демонстрировала все эти качества. Когда я учился у неё, Дипа Ма была бабушкой и домохозяйкой, а также одной из самых опытных мастеров медитации в традиции тхеравады. Примерно до тридцати пяти лет Дипа Ма была обычной последовательницей буддизма. Затем, всего за несколько лет, она потеряла двоих из своих троих детей — они умерли от болезней. Вскоре после этого её муж-инженер, опустошённый потерями, скончался от сердечного приступа. Пролежав год в постели, парализованная горем, Дипа Ма поднялась и кое-как приволокла себя в храм медитации. От отчаяния она полностью отдалась медитации, и благодаря своему пылкому характеру и врождённым способностям достигла глубокой реализации. Затем Дипа Ма прошла формальное обучение и стала мастером десятков различных видов медитации. Благодаря своей горячей преданности и сияющему духу она стала учителем для многих почитающих её учеников.

В конце 1970-х годов я приехал в Калькутту, чтобы вновь встретиться с Дипа Ма. До этого я провёл месяц в медитации в индийском городке Бодхгая. Из-за сложностей с авиабилетами я мог побыть с Дипа Ма лишь полдня. День стоял жаркий, температура была выше 38 градусов. Калькуттский воздух был пыльным и грязным. После того как я выразил Дипа Ма своё почтение, мы провели несколько часов в глубоком разговоре. Хотя я уже пять лет успешно выступал в роли учителя, у меня возникли сложности. Я страдал от сильной боли в спине, был расстроен неудавшимися отношениями и перед своим приездом в Индию много месяцев работал по шестьдесят часов в неделю. Из-за всех этих страданий и стресса я сказал ей, что начинаю сомневаться в собственных способностях и возможности воплощать учения. Хотя она видела мою неустойчивость, она вдохновила меня быть твёрдым, несмотря ни на что. Когда мне пора было уходить, Дипа Ма сжала меня в своих традиционных крепких бенгальских объятиях. Затем она сказала, что у неё для меня есть особое благословение. Поскольку она была совсем невысокой, опустившись на колени для благословения, я стал как раз её роста.

Дипа Ма мягко провела своими руками по моей голове и по всему телу. Она дула на меня, одновременно читая молитвы любящей доброты. Поначалу это просто казалось очень длинной молитвой, но по мере того, как она благословляла меня, мне становилось всё лучше и лучше. Через десять долгих минут всё моё тело стало наэлектризованным и открытым. Я широко улыбался. «Иди и проведи хороший ретрит для всех тех людей, — наконец сказала она. — Иди с благословениями матери». Я чувствовал себя так, словно выхожу от любящей бабушки, получив её добрые пожелания, усиленные особыми йогическими способностями. Это было блаженство.

Я вышел на знойную калькуттскую улицу и поймал такси до аэропорта Дум-Дум (он действительно так назывался). Мне понадобилось два часа, чтобы туда добраться, причём мой водитель, не прекращая, сигналил всю дорогу и лавировал между рикшами, машинами, выхлопными газами и мусором. В аэропорту я прошёл через утомительный таможенный досмотр, несколько часов простояв, пока представители индийских властей проверяли мои вещи, допрашивали меня и ставили штампы в моих документах. Наконец начался мой трёхчасовой перелёт до Бангкока. Бангкок был таким же жарким и суматошным, как Лос-Анджелес. В аэропорту меня ждали длинные очереди и ещё один таможенный досмотр. Затем я полтора часа добирался до своего отеля по медленным, переполненным бангкокским улицам.

Всё это время с моего лица не сходила улыбка. В очереди на таможенный досмотр, в самолёте, такси и в пробках я сидел с широкой улыбкой на лице. Она никак не уходила. Я уснул с улыбкой и проснулся с улыбкой. Я не переставал улыбаться несколько дней и ещё несколько месяцев после благословений Дипа Ма ощущал душевный подъём.

Дипа Ма и другие буддийские учителя демонстрируют психологические возможности пробуждённого сердца. В своей книге «Трансформации сознания»[12] психолог из Гарварда Джек Энглер рассказывает об исследовании с участием Дипа Ма и других опытных мастеров медитации. Он обнаружил такую степень психического здоровья и благополучия, которая поразила учёных, никогда прежде не видевших ничего подобного. Он записал их биографии и попросил их выполнить широкий ряд тестов, включая тест Роршаха и Тематический апперцептивный тест, дающих оценку как личности, так и восприятия. Результаты тестов Дипа Ма подтверждали её описание сияющего, любящего ума, спокойного и совершенно не тревожимого гневом, страхом, алчностью или какими бы то ни было конфликтами. Она говорила о своей внутренней жизни совершенно открыто. Энглер пишет: «Тесты показали когнитивно-эмоциональную трансформацию и интеграцию, отражавшую глубочайшие уровни внутреннего освобождения. Дипа Ма спонтанно вплетала свои ответы на тесты в текущую духовную историю — нарратив, раскрывавший всё учение Дхармы и одновременно свидетельствовавший о ясном понимании тестовых заданий, — замечательное достижение, никогда прежде не фиксировавшееся ни одним из исследователей».

Дипа Ма демонстрирует нам то, что возможно, когда мы возвращаемся к своей природе будды. Однако не будем забывать, что сияние сердца доступно не только мастерам медитации и продвинутым практикующим. Оно есть в каждом из нас. Моя коллега Шэрон Зальцберг рассказала историю, которая произошла на однодневном ретрите по любящей доброте в Окленде, штат Калифорния.

Четыре сияющие обители

Древние буддийские составители списков хорошо провели время, составляя карты высочайших возможностей человеческого развития. Они говорят о четырёх уровнях благородного сердца, пяти духовных силах, пяти разрядах, восьми сатори, десяти рисунках о выпасе вола, десяти землях бодхисаттв и тридцати семи факторах просветления. Однако самое драгоценное описание человеческого пробуждения — того, что мы на Западе могли бы назвать оптимальным психическим здоровьем, — это Четыре сияющие обители.

Четыре сияющие обители — это любящая доброта, сострадание, радость и равностность, или спокойствие. Эти обители драгоценны, поскольку выражают естественное человеческое счастье. Они — непосредственное и простое универсальное описание открытого сердца. Даже когда мы просто слышим их названия — любовь, сострадание, радость, спокойствие, они сразу трогают нас. Когда мы встречаем того, кто наполнен этими качествами, наше сердце наполняется светом. Когда мы прикасаемся к спокойствию, любви, радости и состраданию в самих себе, мы преображаемся.

Любовь — это наша истинная природа, однако, как мы видели, она скрыта под защитным слоем страха. Мы узнали, как буддийские практики обнаруживают золото, скрытое под слоем глины, и возвращают нас к нашей естественной добродетели. Хотя эта любовь заложена в нас изначально, буддийский путь также использует систематические практики для развития этой любви. Они укрепляют нашу способность к любви, состраданию, радости и спокойствию. Практики, развивающие эти качества, сочетают повторение мыслей, визуализаций и чувств. Они использовались миллионами практикующих и трансформировали их сердца.

Когда Сияющие обители полностью развиты, их дополняющие друг друга качества способствуют созданию баланса. Такой баланс считается необходимым в буддийской психологии. Поскольку любовь, сострадание и радость могут вести к чрезмерной привязанности, их теплоту необходимо сбалансировать равностностью. Поскольку равностность может вести к чрезмерной отстранённости, её прохладу необходимо сбалансировать любовью, состраданием и радостью. Когда все эти сияющие качества присутствуют вместе, они выражают оптимальную гармонию ума.

Естественный поток этих пробуждённых качеств возникает из внутреннего спокойствия. Когда сознание спокойно и открыто, мы покоимся в равностности. Когда наше спокойное сердце встречает других существ, оно наполняется любовью. Когда эта любовь встречается с болью, она естественным образом трансформируется в сострадание. Когда же эта искренняя любовь встречается со счастьем, она становится радостью. Таким образом, сияющие обители спонтанно отражают весь мир и устанавливают связь с ним.

Двадцать шестой принцип буддийской психологии:

———————————————————

26. Спокойное сердце порождает любовь. Когда любовь встречается со страданием, она превращается в сострадание. Когда любовь встречается со счастьем, она превращается в радость.

———————————————————

Пробуждение любви

Любящая доброта — это первая практика Сияющих обителей. На начальных стадиях практики любящей доброты учеников просят визуализировать себя и повторять четыре или пять традиционных фраз благопожеланий, таких как: «Пусть я буду здоров и в безопасности. Пусть я буду счастлив». Одновременно с этим повторением ученикам предлагают ощущать то, как качество любящей доброты может отражаться в теле и сердце.

Качество любящей доброты развивается по мере того, как мы повторяем эти фразы тысячи раз, день за днём и месяц за месяцем. Поначалу предлагать себе любовь может быть непросто: у многих из нас это вызывает чувства стыда и собственной ничтожности. Однако это особенно мощная практика, поскольку мы никогда не примем в других того, что не любим в себе. Учение Будды гласит: «Вы можете обыскать всю вселенную — и не найдёте существа, которое заслуживало бы любви больше, чем вы сами».

После множества повторений может развиться устойчивая любовь к себе. Затем практика любящей доброты систематически распространяется на других с использованием нескольких категорий. Сначала мы визуализируем тех, кто был к нам добр, и предлагаем любовь им, затем — своим близким, друзьям, безразличным нам людям и наконец людям, с которыми у нас сложности, и даже врагам. Далее мы распространяем свои пожелания любящей доброты на всех людей, животных и насекомых, существ на земле, в воде и воздухе, на больших и маленьких, молодых и старых, видимых и невидимых существ — до тех пор, пока не включим существ всех направлений. На каждом шаге этого процесса мы целенаправленно расширяем своё поле любящего сознания. Если нам трудно открыться следующей области любящей доброты, мы стараемся постепенно отпустить и простить, раз за разом порождая намерение любви, пока препятствия не растворятся.

Руби практикует буддизм уже пятнадцать лет. Сегодня Руби излучает радость и счастье, но не потому, что её жизнь так проста. Несколько лет назад Руби спросила меня, какие следующие шаги будут способствовать её дальнейшему развитию и тренировке. Вдобавок к своей административной работе в университете она заботилась о своей матери и помогала с двумя внуками, так что не могла надолго уйти в ретрит.

Чтобы уравновесить заботу, которую Руби проявляла к другим, я предложил ей на протяжении года выполнять практику любящей доброты исключительно по отношению к самой себе. Поначалу она сопротивлялась. «Вы имеете в виду, я целый год должна желать себе счастья? Это звучит очень эгоистично. Не знаю, смогу ли я это сделать». Тем не менее она решила попробовать. Во время утренней медитации и на протяжении дня: на работе, за рулём и в магазине — Руби желала себе добра с любящим намерением. Время от времени медитация казалась утомительной и сложной, но она продолжала выполнять её. За тот год Руби стала более счастливой и сияющей. Тогда я предложил ей пройти недельный ретрит по медитации любящей доброты.

После двух дней сопротивления Руби провалилась в безмолвную и концентрированную неподвижность. Практика научила Руби не сопротивляться своему сопротивлению, позволять всем переживаниям быть принятыми с любовью. По мере того как она делала это, любящая доброта усиливалась. В следующие несколько дней Руби ощущала поток сияющей энергии, наполнявшей изнутри её тело и расширявшейся, становясь безбрежным океаном любви. Она была невероятно счастлива. «Я открылась! — воскликнула она однажды утром. — Я — ничто, и я — весь мир. Я — дикая яблоня, лягушка у ручья, усталые повара вечером на кухне, грязь на моих ботинках и звёзды. Когда мой ум думает о прошлом и будущем, он просто рассказывает истории. В любящей доброте нет прошлого или будущего — только безмолвие и любовь».

Практика Руби увенчалась успехом. Любовь перестала быть утомительной практикой — она стала её жизнью. Именно любовь Руби несла к постели своей матери во время её длительной болезни. Теперь Руби говорит мне, что редко выполняет формальную практику любящей доброты к самой себе или другим, поскольку «это происходит само по себе. Мы не отделены друг от друга, и любовь — это просто то, что мы есть».

Опыт такой практики любящей доброты освещает новые возможности. Например, когда мы перемещаем своё внимание со своих благодетелей и друзей на нейтральных людей, открывается совершенно новая категория любви. В этой практике безразличными нам людьми называются такие люди, которых мы регулярно видим, но которым не уделяем особого внимания. Мы можем выбрать в качестве первого безразличного нам человека кассира, который чаще всего обслуживает нас в банке, или официантку из местного ресторана. Во время одного длительного ретрита я выбрал для практики старого местного садовника. На протяжении нескольких дней и ночей во время своей медитации я представлял его и желал ему добра. Позже я случайно столкнулся с ним. Хотя я не знал, как его зовут, я был так рад видеть его, что просто обомлел: «О, мой любимый безразличный мне человек!». Тогда я осознал, как много других безразличных мне людей я игнорировал. Когда я включил их в практику любящей доброты, окружающая меня любовь стала глубже.

От безразличных людей практика любящей доброты переходит к сложным людям и врагам. Однако мы не начинаем с этого. Лишь когда наше сердце открыто и наша любящая доброта сильна, мы задействуем тех, к кому испытываем сильное отвращение, кто, как нам кажется, причинил нам вред, кого мы вообразили своим врагом. Сначала, когда мы делаем это, наше сердце закрывается: «После того, что ты со мной сделал, я никогда не полюблю и не прощу тебя — никогда». Однако, когда возникает эта ненависть, мы теряем радость своего открытого сердца. Видя это, мы понимаем цену ненависти. Мы осознаём, что слишком дорого платим за неё. Наконец мы думаем: «Ладно, я прощу. Я впущу в свою любящую доброту даже тебя — для начала немного, чтобы я мог держать своё сердце открытым». Посредством такой многократно повторяемой практики мы учимся держать своё сердце открытым даже в сложные моменты. Тренируясь в доброте таким образом, мы в конце концов сможем стать такими же, как Дипа Ма, и освещать любовью всех, кого встречаем.

Моя коллега Сильвия Бурштейн рассказала историю Фила, практикующего буддиста из Нью-Йорка, который много лет медитировал на любящей доброте. Однажды вечером на улице в Сохо взъерошенный мужчина с всклокоченной бородой и грязными светлыми волосами окликнул Фила, направил на него пистолет и потребовал у него деньги. У Фила в кошельке оказалось более шестисот долларов, и он отдал их нападавшему. Тот затряс пистолетом и потребовал ещё. Пытаясь выиграть время, Фил отдал ему свои кредитные карты, а потом и весь бумажник. Нападавший, который, похоже, был под воздействием каких-то наркотиков, сказал Филу: «Я тебя пристрелю». Фил ответил: «Нет, подожди, вот мои часы — они дорогие». Вор, утративший всякую ориентацию, взял часы и снова замахал пистолетом, грозя: «Я пристрелю тебя». Филу удалось взглянуть на него с любящей добротой и затем сказать: «Тебе необязательно в меня стрелять. Ты всё сделал хорошо. Видишь, теперь у тебя есть почти семьсот долларов, кредитные карты и дорогие часы. Тебе необязательно убивать меня. Ты всё сделал отлично». Сбитый с толку грабитель опустил пистолет. «Я всё сделал хорошо?» — спросил он. «Ты всё сделал отлично. Иди и расскажи своим друзьям, что ты всё сделал хорошо». Поражённый грабитель побрёл прочь, тихо повторяя себе под нос: «Я всё сделал хорошо».

Каждый раз, когда кто-то видит нашу добродетель, — это благословение. Все культуры и традиции понимают важность того, чтобы видеть друг друга с любовью. Один старый хасидский раввин спросил у своих учеников, как они определяют, что закончилась ночь и начался день, ведь начало дня — это время некоторых священных молитв. Один ученик предположил: «Когда, видя вдалеке животное, можно различить, овца это или собака?». «Нет», — ответил раввин. «Когда можно ясно видеть линии на собственной ладони?» «Когда, видя вдалеке дерево, можно различить, инжир это или груша?» «Нет», — каждый раз отвечал раввин. «Тогда как?» — потребовали ответа ученики. «Когда, видя лицо любого мужчины или женщины, вы узнаёте в них своего брата или сестру. Если вы этого не видите, по-прежнему стоит ночь».

Естественная радость

Когда психолог из Гарварда Джек Энглер проводил исследование с участием Дипа Ма, он спросил её об одном распространённом неверном представлении в отношении буддийских учений. «Избавление от алчности, ненависти, неведения — всё это может казаться таким серым, — сказал он. — Где же тут сок?» Дипа Ма расхохоталась. «О, вы не понимаете! В обычной жизни так много однообразия. Мы вечно смотрим на всё сквозь один и тот же набор линз. Когда же алчность, ненависть и заблуждение исчезают, вы видите, что всё вокруг вас всегда свежее и новое. Каждый миг — это новый миг. Прежде жизнь была скучной. Теперь же каждый день, каждый миг полон вкуса и жизни».

Как мы уже знаем, когда любовь встречается с болью, она становится состраданием. Когда же любовь встречается со счастьем, она становится радостью. Радость — это выражение освобождённого и пробуждённого сердца. Не так давно Далай-лама был одним из ведущих крупной научной конференции в Вашингтоне, округ Колумбия. Он встречался с физиками, нейроучёными и несколькими буддийскими учителями (включая меня самого), чтобы обсудить новейшие клинические исследования медитации и нейробиологии. Утром одного из дней Далай-лама давал интервью телерепортёру, который задал ему вопрос о медитации и счастье: «Ваша книга под названием „Искусство счастья“ стала бестселлером New York Times, и в своих учениях вы постоянно говорите о счастье. Не могли бы вы рассказать нашим зрителям, какой момент был самым счастливым в вашей жизни?». Далай-лама на мгновение задумался, улыбнулся и сказал: «Думаю, сейчас».

Когда мы живём в настоящем, радость возникает без особых причин. Это счастье сознания, не зависящего от конкретных условий. Это счастье знакомо детям. Автор книги «Там, где живут чудовища» Морис Сендак рассказал историю о мальчике, написавшем ему письмо. «Он прислал мне очаровательную открытку с рисунком. Она мне очень понравилась. Я отвечаю на письма всех детей, и иногда делаю это в спешке, но над этим ответом я призадумался. Я послал ему открытку и нарисовал на ней Чудовище. Я написал: „Дорогой Джим, мне очень понравилась твоя открытка“. Позже я получил ответ от его матери, где говорилось: „Джиму очень понравилась ваша открытка, и он её съел“. Это был один из самых больших комплиментов, которые мне когда-либо доводилось получать. Ему не было дела до того, что это был оригинальный рисунок. Он увидел его, оценил его и съел».

Мы видели, что радость может спонтанно возникать в глубокой медитации. Ученики рассказывают о дрожи, слезах счастья, волнах прохлады, вибрациях экстаза, парящей радости, радости, подобной бирюзовой воде, телесном трепете, благодарной радости, игривой и сладкой радости, а также об экстазе неподвижности. Они описывают радость в своих теле, сердце и уме, радость от красоты мира и радость от счастья других.

И всё же иногда люди по ошибке принимают буддизм за пессимистическое воззрение. Действительно, Благородные истины говорят о страдании и его причинах, и в буддийских странах можно найти несколько очень серьёзных мастеров медитации в стиле «сделай или умри». Я сам, подобно многим выходцам с Запада, искал таких мастеров. Я был так решительно настроен трансформировать себя и достичь особой реализации, что отправлялся в самые строгие монастыри и на самые суровые ретриты, где мы практиковали по восемнадцать часов в день и неподвижно сидели, несмотря на мучительную боль. В этих монастырях я действительно научился многим важным вещам.

Однако, озабоченный серьёзностью своего поиска, я почему-то не заметил потрясающего оптимизма окружавших меня буддийских культур. Культуры Таиланда, Лаоса, Тибета, Бирмы и Непала очень жизнерадостны, а их представители то и дело смеются. Дети очаровывают вас своими счастливыми улыбками. Взрослые работают, отдыхают и молятся с лёгкой душой. В поисках аскетизма мы, серьёзные люди с Запада, не заметили, что большинство буддийских храмов — это буйство красок, что они наполнены картинами, статуями и изображениями фантастических историй об ангелах, дэвах, бодхисаттвах и буддах. Мы проигнорировали жизнь сообществ, сосредоточенную вокруг храмов, циклы ритуалов, танцы, торжества, пиры и праздники. В пылу своих поисков мы не заметили непринуждённый смех и заразительное ощущение радости, исходящее от многих наших величайших учителей, таких как Аджан Чаа, Маха Гхосананда, Ананда Майтрея, Шестнадцатый Кармапа и Анагарика Муниндра.

Когда я вернулся в США и начал учить, я и мои коллеги зачастую уделяли больше всего внимания учениям Будды о страдании и необходимости пробуждения. Мы были молоды, и фокус на человеческом страдании придавал нашим ретритам серьёзность и вес. Однако страдание не является целью — это лишь начало пути. Сейчас на ретритах, которые я веду, я также призываю участников пробудиться к их изначальной радости. С самого начала я поощряю их позволять мгновениям радости и благополучия углубиться, распространиться во всём их теле и уме. Многие из нас обучены бояться радости и счастья, однако радость необходима для пробуждения. Как учит нас персидский мистик Руми, «когда ты идёшь в сад, куда ты смотришь: на шипы или на цветы? Проводи больше времени среди роз и жасминов». Французский романист Андре Жид предписывает: «Знайте, что радость — это нечто более редкое, сложное и прекрасное, чем грусть. Сделав это важнейшее открытие, вы должны принять радость как моральное обязательство».

Психологи, работающие с сообществом тибетцев в изгнании, обратили внимание на поразительную гибкость и жизнерадостность этих людей — даже тех, кто пережил огромные потери и травмы. Самыми удивительными оказались рассказы монахинь и монахов, которые были заключены в тюрьму и подвергались пыткам. Согласно исследованию психологов из Гарварда, они не проявляют почти никаких или вообще никаких признаков травмы, а их сострадание и радостная любовь к жизни стали только глубже. Их тренировка в любящей доброте, сострадании и мудрости побудила их молиться за своих врагов. Один старый лама вспоминает, что за двадцать лет тюрьмы и пыток боялся лишь того, что потеряет сострадание и закроет своё сердце. Если мы хотим понять оптимальное психическое здоровье, то эти монахи и монахини являются его удивительными примерами.

Дебра Чемберлин-Тейлор, буддийский учитель и моя коллега, рассказывает историю об активистке, принимавшей участие в групповом обучении для «цветных» людей, продолжавшемся год. Та женщина провела своё детство в нищете и подвергалась насилию. Она прошла через смерть родителя, болезнь, развод после болезненного брака, расизм и в одиночку вырастила двух детей. Она говорила о том, как много лет пыталась заниматься своим образованием и отстаивать то, во что верила. Она описывала то, как стала радикальным борцом за справедливость на местном и национальном уровнях. Наконец на последней встрече женщина заявила: «После всех сложностей и проблем, через которые я прошла, я решила сделать кое-что действительно радикальное. Я буду счастливой».

Мы можем пробудиться к любящей доброте и состраданию, и точно так же мы можем пробудиться к радости. Она изначально присуща нашему сознанию. Найдя её в себе, мы можем увидеть её в других. Во время одного продолжительного весеннего ретрита молодая женщина по имени Лорна пришла поговорить со мной о своей реакции на одного из участников ретрита. У неё возникли проблемы с большим мужчиной, сидевшим неподалёку от неё. Он слишком много двигался. Бад был старым морпехом в отставке, а из-под его футболки выглядывали татуировки. От него пахло табачным дымом. Его энергия пугала Лорну. Она пыталась понять. Она использовала практику любящей доброты и обнаружила, что Бад напоминал ей о её болезненной истории отношений с мужчинами. Постепенно Лорна осознала: бóльшая часть того, что сильнее всего её беспокоило, было в её воображении. Однако идея поговорить с таким человеком, как Бад, по-прежнему пугала её. Позже, в последнюю неделю ретрита, Лорна вошла ко мне с ухмылкой на лице. «Я больше его не боюсь». Она рассказала, что после завтрака отправилась к ручью рядом со столовой. Там, на берегу, усыпанном цветами, она обнаружила Бада, который заключал каждый цветок в свои ладони, чтобы вдохнуть его аромат. В последний день ретрита я увидел Лорну, которая радостно и оживлённо беседовала с Бадом, стоявшим рядом с цветами.

Для радости, как и для любящей доброты и сострадания, существует своя практика. Мы начинаем с того, что представляем близкого нам человека в момент радости. Мы чувствуем его благополучие. Затем мы произносим слова намерения: «Да приумножатся твои радость и счастье. Да приумножатся причины твоего счастья». Мы повторяем эти слова вновь и вновь, проходя через любое сопротивление, усталость, сравнения или зависть, — до тех пор пока наше ощущение радости не станет достаточно сильным. Затем мы систематически распространяем свою практику на других близких людей — по очереди, до тех пор пока качество радости в их счастье не станет ещё более доступным. Затем мы направляем практику радости на себя, желая радости и счастья самим себе. Далее мы систематически и постепенно раскрываем практику радости, включая все категории существ. Тренируясь в том, чтобы прославлять радость и успех других, мы пробуждаем Сияющую обитель радости. Всё, что мы делаем с радостью, становится священным. Мартин Лютер Кинг понимал это, когда сказал: «Если человек подметает улицы, чтобы заработать на жизнь, он должен подметать их так же, как Микеланджело рисовал своих картины, как Бетховен сочинял музыку, как Шекспир писал свои пьесы».

Для поддержки практики радости мы также можем использовать практику благодарности. Буддийские монахи начинают каждый день с молитвы благодарности за благословения своей жизни. Подобно им, старейшины коренных американских племён начинают каждую церемонию с благодарной молитвы Матери Земле и Отцу Небу, четырём сторонам света, братьям и сёстрам — животным, растениям и минералам, которые делят с нами землю и поддерживают нашу жизнь.

Благодарность — это благородное признание всего, что нас питает, поклон перед нашими благословениями — великими и малыми. Благодарность — это уверенность в самой жизни. Она даёт нам почувствовать, как та же сила, которая помогает травинкам пробиться через трещины в асфальте, придаёт энергию нашей собственной жизни. В Тибете монахи и монахини даже возносят молитвы благодарности за страдания, которые были им даны: «Даруйте мне достаточно страданий, чтобы во мне пробудились глубочайшие сострадание и мудрость». Благодарность не завидует и не сравнивает. Благодарность с изумлением принимает мириады подношений дождя и солнечного света, заботы, поддерживающей любую жизнь.

Разрастаясь, благодарность порождает радость. Мы ощущаем смелую готовность радоваться собственной удаче и удаче других. Радуясь, мы не боимся удовольствий. Мы не впадаем в заблуждение, думая, что уважение к данному нам счастью — это предательство страданий мира. Радость ублажает сердце. Мы можем радоваться за близких людей, за мгновения доброты, за солнечный свет и деревья и за каждый вдох наших лёгких. Подобно невинному ребёнку, мы можем радоваться самой жизни, тому, что мы живы.

Мир, в котором мы живём, — это храм, где постоянно сияет чудесный свет первых звёзд. Вместо первородного греха мы прославляем первородную добродетель. Святая Тереза Авильская сказала: «Бог не желает, чтобы душа брала на себя какой-либо труд, но лишь чтобы она радовалась первому аромату цветов… душе достаточно питания в её собственном саду». Благословение имеет место при каждой встрече взглядов, в каждом дереве, на котором распускаются листья, во вкусе каждого мандарина и авокадо. Таково подлинное психическое здоровье.

Свобода здесь и сейчас

Четыре сияющие обители — проявление плода ментального развития. Когда радость, сострадание и любящая доброта сбалансированы, они покоятся в непоколебимом спокойствии. Истинное спокойствие — это не безразличие или отказ от эмоций: это точка неподвижности, живая реальность настоящего. Дипа Ма называла эту динамическую неподвижность верховной стадией буддийской практики, «где сознание становится симфонией любящей доброты, играющей в безмолвном океане равностности».

Итак, круг замкнулся, мы прибыли туда, откуда начали, и, как написал Т. С. Элиот, «впервые узнали это место». Если мы покоимся в настоящем, где бы мы ни были, это место становится местом пробуждения. Теперь мы по-настоящему живые, мы способны заботиться, работать, любить и полностью входить в жизнь с открытым сердцем. Мы видим законы разворачивания жизни, причины печали и выбор свободы. Мы делаем всё, что можем, чтобы уменьшить страдание, и, делая это, мы всегда свободны. Это последнее послание буддийской психологии своим последователям: вы свободны. Эта свобода — сама природа наших сердца и ума.

Каждый из нас отражает внутреннюю свободу своим уникальным способом, через призму своего темперамента, тела и культуры. Одни выражают свою свободу в основном через молчание, другие — через радость. Одни выражают свободу через умиротворение, а другие — через служение и любовь. Свободное и пробуждённое сознание переживается как кристалл со множеством граней. Одна грань — это спокойствие, другая — любовь, третья — сила, четвёртая — ясность, пятая — благодарность, шестая — целостность, седьмая — сострадание, а также храбрость, творчество, радость и изобилие. Каждое из этих качеств способно заполнить сознание и сиять через тело, сердце и ум. Это не просто метафора. Это становится нашим реальным переживанием. Эти качества — по одному или несколько за раз — наполняют нас светом.

Когда мы находим свободу, даже боль и болезнь становятся частью благодати жизни, нашими учителями. Далай-лама сказал: «Когда в какой-то момент своей жизни мы сталкиваемся с настоящей трагедией — а такое может случиться с любым из нас, мы можем отреагировать одним из двух способов. Конечно, мы можем утратить надежду, позволить себе скатиться в отчаяние, алкоголь, наркотики и бесконечную печаль. Или же мы можем разбудить себя, обнаружить в себе энергию, которая была скрыта, и действовать с подлинными ясностью и состраданием». Несовершенство — это часть игры жизни. Радость и печаль, рождение и смерть — это танец существования, сквозь который может сиять пробуждённое сознание.

Такой взгляд называется нахождением блага во всём. Подтверждением этой человеческой способности является молитва, написанная неизвестным заключённым в концентрационном лагере Равенсбрюк и оставленная рядом с телом умершего ребёнка: «О Господь, помни не только мужчин и женщин доброй воли, но и тех, в ком живёт злая воля. Но помни не только страдания, которые они причинили нам, — помни и плоды, которые мы создали благодаря своим страданиям: наше товарищество, нашу верность, нашу скромность, нашу смелость, нашу щедрость и величие сердца, выросшее из всего этого. И когда они предстанут перед твоим судом, пусть все плоды, которые мы создали, станут их прощением».

Аджан Буддадаса сказал, что видение блага во всём позволяет нам служить миру. «Буддадаса» означает «слуга пробуждения» или «слуга мира». Он назвал свой монастырь садом мира. Среди древних лесов, прекрасных озёр, бамбука и каменных скульптур Аджан Буддадаса даровал учения о любящей доброте, сострадании и мире. На протяжении пятидесяти лет, в периоды перемирий, мятежей, простоты и модернизации, десятки тысяч людей приходили услышать его учения о мире. Пробуждаясь, мы сами становимся слугами мира и занимаем своё место в саду.

Это высшая точка психологии мудрого сердца. Мы и есть красота, которую мы искали всю свою жизнь. Мы — это сознание, знающее само себя. Мы пусты и просторны, сострадательны и радостны, и наши спокойствие и равностность начинают трансформировать мир вокруг нас сами по себе. Буддийская психология помогает нам вновь обнаружить, что свобода и радость — это наша изначальная природа. «О сын благородной семьи, не забывай светоносной природы собственного ума. Доверяй ей. Это дом».

Практики

В присутствии любящего сердца всё, что мы делаем, всё, с чем мы сталкиваемся, открывается и течёт свободнее. Вы можете начать практику любящей доброты с пятнадцати-двадцати минут медитации в спокойном месте. Сядьте так, как вам удобно. Позвольте своему телу успокоиться и расслабиться. Пусть ваше сердце будет мягким. Отпустите все планы и заботы.

Начните с себя. Мягко дышите и повторяйте про себя следующие традиционные фразы, направленные на ваше собственное благополучие. Вы начинаете с себя, поскольку без любви к себе почти невозможно любить других.

Повторяя эти фразы, представляйте себя такими, какие вы есть сейчас, и принимайте себя в сердце любящей доброты. Возможно, вам будет проще представить себя маленьким и любимым ребёнком. Меняйте слова и образы по своему усмотрению. Сформулируйте такие фразы, которые лучше всего раскрывают ваше сердце. Многократно повторяйте эти фразы, позволив чувствам пропитать ваши тело и ум. Практикуйте эту медитацию несколько недель, пока ваше ощущение любящей доброты к самим себе не усилится.

Знайте, что время от времени эта медитация будет казаться механической или неловкой. Она также может вызывать чувства, противоположные любящей доброте, такие как раздражение и гнев. Если это происходит, особенно важно быть терпеливыми и добрыми к самим себе, так, чтобы всё возникающее могло быть принято в духе дружелюбия и доброй теплоты.

Когда вы чувствуете, что ваше чувство любящей доброты по отношению к самим себе стало достаточно прочным, вы можете расширить свою медитацию, включив в неё других. Сначала сосредоточивайтесь на себе в течение пяти-десяти минут, а затем выберите благодетеля — такого человека в вашей жизни, который действительно любил вас и заботился о вас. Представьте этого человека и внимательно повторите те же фразы:

Позвольте образам и чувствам, которые вызывает у вас ваш благодетель, поддерживать вашу медитацию. Образы и чувства необязательно должны быть совершенно ясными. Они постоянно меняются в ходе медитации. Просто продолжайте засевать семена любящих пожеланий, мягко повторяя фразы, что бы ни происходило. Выражение благодарности нашим благодетелям — это естественная форма любви. На самом деле некоторым людям настолько сложно выполнять практику любящей доброты в отношении себя самих, что они начинают её с благодетелей. Это допустимо. Правило любящей доброты в том, чтобы следовать тому пути, который легче всего открывает ваше сердце.

Развив любящую доброту к своему благодетелю, вы можете постепенно начать включать в свою медитацию других людей. Представляйте всех, кто вам дорог, и произносите про себя те же фразы, зарождая чувство любящей доброты к каждому из этих людей.

После этого вы можете включить ещё больше людей. Посвятите время тому, чтобы пожелать благополучия более широкому кругу друзей. Затем постепенно расширяйте свою медитацию, включив в неё членов сообщества, соседей, всех людей, животных, всё живое, всю землю.

Наконец включите тех людей, с которыми у вас сложности, и даже своих врагов, желая им, чтобы и они исполнились любящей доброты и спокойствия. Это требует практики. Однако когда ваше сердце раскроется — сначала близким, а затем друзьям, вы обнаружите, что уже не хотите его закрывать.

Любящую доброту можно практиковать где угодно. Вы можете выполнять эту медитацию, когда стоите в пробке, едете в автобусе или летите в самолёте. Молча практикуя эту медитацию рядом с другими людьми, вы ощутите чудесную связь с ними — силу любящей доброты. Это успокоит ваш ум и позволит вам оставаться в контакте со своим сердцем.

Данная практика описана в главе 2.

Сидите спокойно и расслабленно. Пусть ваше тело будет расслабленным и открытым, ваше дыхание — естественным, а ваше сердце — лёгким. Начните практику благодарности с того, что почувствуйте, как год за годом вы заботились о собственной жизни. Теперь позвольте себе начать признавать всех, кто поддерживал вас в этой заботе.

Мы можем благодарить не только за благословения, дарованные нам самим, но и за благословения, дарованные другим.

Теперь перейдите к практике развития радости. Продолжайте мягко дышать. Вспомните того, кто вам дорог и за кого вам легко радоваться. Представьте этого человека и почувствуйте естественную радость за его благополучие, счастье и успех. С каждым циклом дыхания направляйте ему свои искренние благодарные пожелания:

С каждой фразой ощущайте сорадование и заботу. Почувствовав достаточно сильную естественную признательность за радость и благополучие дорогого вам человека, расширьте свою практику, включив в неё другого близкого человека. Повторите те же простые фразы, выражающие намерение вашего сердца.

Затем постепенно открывайте медитацию для других близких людей и благодетелей. Когда радость за них станет достаточно сильной, вернитесь к самим себе. Позвольте чувствам радости полнее пропитать ваши тело и ум. Продолжайте повторять намерения радости снова и снова, какие бы сопротивления и сложности ни возникали, до тех пор, пока не ощутите стабильную радость. Затем начните систематически включать другие категории людей: людей, которые вам безразличны, людей, с которыми у вас сложности, и даже врагов, до тех пор, пока не распространите сорадование на всех существ вообще — молодых и старых, близких и далёких.

Тренируйтесь пребывать в радости до тех пор, пока сознательное усилие практики не исчезнет и намерение радости не смешается с естественной радостью вашего собственного мудрого сердца.

Для развития качеств спокойствия и равностности примите удобную позу и закройте глаза. Направляйте мягкое внимание на своё дыхание, пока ваши тело и ум не успокоятся. Ненадолго задумайтесь о преимуществах ума, в котором присутствуют уравновешенность и равностность. Ощутите, какое это благо — дарить спокойное сердце окружающему вас миру. Позвольте себе ощутить чувство уравновешенности и лёгкости. Затем начните повторять следующие фразы с каждым циклом дыхания:

Оставайтесь с этими фразами до тех пор, пока не ощутите спокойствие в своём теле и уме.

Затем расширьте ощущение спокойствия до просторной равностности. Признайте, что все сотворённые вещи — радости, печали, приятные и болезненные события, люди, здания, животные, нации и даже цивилизации — возникают и исчезают. Позвольте себе покоиться среди всего этого.

Когда ощущение равностности и спокойствия станет стабильным, начните по очереди представлять себе дорогих вам людей. Внимательно произносите те же простые фразы:

Пусть образ каждого человека будет окружён спокойствием. Делайте это так хорошо, как можете, с мягким дыханием, терпеливо желая спокойствия и повторяя фразы, что бы ни происходило.

Когда качество равностности и мира усилится, вы можете постепенно расширить свою медитацию и включить в неё других. Начните с благодетелей — с тех, кто заботился о вас. Представляйте их по очереди, повторяя про себя те же фразы и посылая благословение спокойствия. Затем постепенно расширяйте медитацию дальше, методично включая друзей, соседей, людей, которые вам безразличны, животных, всех существ и всю землю.

Наконец вы можете включить людей, с которыми испытываете трудности, и даже тех, кого можете считать своими врагами, и пожелать им, чтобы они тоже обрели равностность и спокойствие.

Размышляя о каждом человеке, мы по традиции признаём, что все существа зависят от своей кармы. Все существа пожинают плоды своих действий. Их жизни начинаются и заканчиваются в соответствии с их прежними делами. Мы можем глубоко заботиться о них, однако в конечном счёте не можем ни действовать, ни отпускать, ни любить за них. Если это помогает вам освободить своё сердце, можете повторять:

Теперь, с мудростью размышляя о существах и их делах, вы можете представлять их одного за другим и вернуться к этим простым фразам:

Выполняйте эту практику так долго и так часто, как пожелаете, дышите и позвольте сердцу пребывать в естественном великом спокойствии.