Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии

Введение

В прошлом году вместе с Тхить Нят Ханем я выступил ведущим конференции о внимательности и психотерапии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Стоя за кафедрой и глядя на почти две тысячи собравшихся людей, я задался вопросом, что привлекло их всех на это трёхдневное мероприятие. Возможно, это была потребность глубоко вдохнуть и найти более мудрый способ справляться с конфликтами, стрессом, страхами и истощением сил, которыми наполнена современная жизнь? Возможно, это было желание найти психологию, которая включала бы в своё видение исцеления духовное измерение и высочайший человеческий потенциал? Возможно, это была надежда найти простые способы успокоить ум и открыть сердце?

Я обнаружил, что должен говорить о конкретных вещах и своём личном опыте, как и в этой книге. Участники этой конференции искали тех же вдохновения и поддержки, что и ученики, приезжающие в медитационный центр «Спирит-Рок» неподалёку от Сан-Франциско. Те, кто входит в наш светлый зал для медитаций, не бегут от жизни, а ищут мудрый путь через неё. Все они приходят со своими личными проблемами в искреннем поиске счастья. Часто они несут бремя озабоченности участью мира, в котором непрерывно идут войны и всё больше углубляются экологические проблемы. Эти люди задаются вопросом, что останется поколению их детей. Они слышали о медитации и надеются найти радость и внутреннюю свободу, обещанные буддийскими учениями, а также более мудрый способ позаботиться о мире.

Сорок лет назад я прибыл в лесной монастырь в Таиланде в поисках собственного счастья. Я был запутавшимся молодым человеком с болезненной семейной историей, окончившим Дартмутский колледж по специальности «востоковедение» и попросившим Корпус мира послать меня в какую-нибудь буддийскую страну. Оглядываясь назад, я вижу, что пытался сбежать не только от своей семейной боли, но и от ставших такими очевидными во время вьетнамской войны материализма и страданий нашей культуры в целом. Работая с командами, которые занимались здоровьем и медицинским обеспечением сельского населения в провинциях, расположенных вдоль реки Меконг, я услышал о мастере медитации по имени Аджан Чаа, принимавшем западных студентов. Я был полон идей о буддийских учениях и надежд на то, что они мне обязательно помогут — возможно, даже приведут меня к просветлению. После нескольких месяцев поездок в монастырь Аджана Чаа я принял посвящение в монахи. На протяжении следующих трёх лет я познакомился с практиками внимательности, щедрости, любящей доброты и целостности, являющимися сердцем буддийской тренировки. Это стало началом путешествия с буддийскими учениями длиною в жизнь.

Так же, как это сегодня происходит в «Спирит-Рок», в монастырь постоянно прибывали посетители. Каждый день Аджан Чаа сидел на деревянной скамейке на краю лесной поляны и приветствовал их всех: местных фермеров, возделывавших рис, преданных паломников, ищущих духовности, солдат, молодых людей, правительственных чиновников и министров из столицы, а также западных учеников. Все они несли с собой свои духовные вопросы и конфликты, свои печали, страхи и устремления. Аджан Чаа мог нежно держать в своих руках голову мужчины, недавно потерявшего маленького сына, а в следующую минуту уже смеяться над человеческой самонадеянностью вместе с разочаровавшимся в мире лавочником. Утром он мог учить этике коррумпированного государственного чиновника, а днём — медитировать на природе бессмертного сознания вместе с преданной старой монахиней.

Даже среди этих совершенно не знакомых друг другу людей сохранялась поразительная атмосфера безопасности и доверия. Все мы пребывали в объятиях сострадания мастера и учений, которые вели нас через путешествие рождений и смертей, радости и горя. Мы сидели вместе как единая человеческая семья.

Аджан Чаа и другие подобные ему буддийские мастера практикуют живую психологию — одну из самых старых и самых проработанных систем исцеления и понимания, какие только есть на земле. Эта психология не разграничивает мирские и духовные проблемы. Для Аджана Чаа тревога, травма, финансовые проблемы, физические сложности, трудности с медитацией, этические дилеммы и конфликты в сообществе были формами страдания, лекарством от которого является учение Будды. Он был способен отвечать на широкий спектр человеческих неприятностей и возможностей из собственной глубокой медитации, а также из широкого набора искусных средств, которые получил от своих учителей. Он использовал утончённые медитативные дисциплины, практики исцеления, когнитивную и эмоциональную тренировку и техники разрешения конфликтов, чтобы пробуждать в своих посетителях качества целостности, равностности, благодарности и прощения.

Мудрость, которую воплощал Аджан Чаа как целитель, также существовала в древней письменной традиции, которая впервые оформилась как запись учений Будды и которую затем дополнили более сотни поколений исследований, комментариев и практики. Эта письменная традиция — великая кладовая мудрости, содержащая глубокое исследование человеческого ума, однако она малодоступна западным людям.

Прямо сейчас мой простой зимний домик в лесах над «Спирит-Рок» омывает зимняя гроза. На моём столе разложены классические тексты многих важных исторических школ буддизма: «Всеобъемлющее руководство по Абхидхамме», длинная версия «Сутры сердца», состоящая из восьми тысяч стихов и излагающая учения о форме и пустоте, а также тибетский текст о сознании, составленный Лонгченпой. Я постепенно научился ценить эти тексты как огромные сокровища и знаю, что они наполнены жемчужинами мудрости. И всё же «Абхидхамма» (или, на санскрите, «Абхидхарма»), считающаяся шедевром ранней тхеравады и полным компендиумом буддийской психологии, является одной из самых сложных для понимания книг в мире. Например, как мы можем понять подобные отрывки: «Неделимые материальные феномены представляют собой чистую восьмёрку; за этим следует двенадцать выражений тела и тройка лёгкости; всё это материальные группы, происходящие из сознания»? «Сутра сердца», в свою очередь, почитаемая как священный текст буддизма махаяны в Индии, Китае и Японии, может звучать как смесь фантастической мифологии и практически неразрешимых загадок в стиле дзен. Вдобавок к этому для большинства читателей расшифровка учений Лонгченпы о самосущем пустом изначальном сознавании может быть сравнима по сложности с биохимическим анализом спасающего жизни лекарства.

Все мы ищем того опыта, который лежит в основе этих текстов, — насыщенного, глубокого, радостного и свободного. Когда Лора приезжает в «Спирит-Рок», только что обнаружив, что у неё рак, или судья Шэрон приходит для того, чтобы научиться прощать, им обеим нужна суть, сердечное понимание, наполняющее светом эти слова. Но как его найти?

Как и мой учитель Аджан Чаа, я пытался донести сущность этих текстов через живую, непосредственную, практическую психологию. Я стал частью того поколения буддийских старейшин, помогавших Западу познакомиться с буддийскими учениями, в которое входят Пема Чодрон, Шэрон Зальцберг, Тхить Нят Хань и другие. Чтобы делать свою работу и одновременно оставаться преданными своим корням, мы сосредоточивались в основном на коренных учениях, на сущности буддийской мудрости, присутствующей во всех традициях. Хотя эта роль и отличается от роли более ортодоксальных и учёных буддистов, она является центральной для привнесения буддийских учений в новую культуру. Она позволила развивать внесектарный и доступный подход к этим поразительным учениям. Именно такой подход поощрял другой мой учитель, Аджан Буддадаса: не делить учения на школы тхеравады, махаяны и ваджраяны, но нести буддаяну — живые коренные принципы пробуждения.

Параллельно с этими сущностными буддийскими учениями я также освещаю важные прозрения нашей западной психологической традиции. Мой интерес к западной психологии возник после возвращения из Азии и столкновения с проблемами, которые отсутствовали в монастыре. У меня были проблемы с девушкой, семьёй, деньгами и их заработком, с тем, чтобы найти свой путь в мире, будучи ещё молодым человеком. Я обнаружил, что не могу использовать лишь безмолвную медитацию для трансформации своих проблем. Я не мог срезать углы, не мог найти обходных духовных путей, чтобы не выполнять работу по интеграции и ежедневному воплощению тех принципов, которые я узнал из медитации.

В дополнение к своей буддийской практике я поступил в аспирантуру, чтобы учиться психологии, и стремился изучать и практиковать разнообразные терапевтические подходы: райхианский, аналитический, гештальт-терапию, психодраму и юнгианский. Я включился в разворачивавшийся диалог между восточной и западной психологией, работая бок о бок с коллегами-новаторами в первые годы существования Буддийского университета Наропы и Института Эсален, а также в медитационных центрах и на профессиональных конференциях, проводившихся по всему миру. Постепенно диалог становился всё более плодотворным, детализированным и открытым. Сегодня клинические профессионалы всех школ проявляют всё больше интереса к поиску позитивного, духовного и дальновидного подхода к психическому здоровью. Многие люди, работающие в нашей системе страхования и медицины, испытывают сложности с ограничениями клинической медицины. Когда я учу взгляду благородства, сострадания, нерелигиозных способов преобразовывать страдание и поддерживать нашу священную связь с жизнью, они ощущают большое облегчение.

Появление в последнее время огромного количества новых нейропсихологических данных ещё сильнее расширило этот диалог. Теперь, рассматривая те же основополагающие вопросы, которые исследовал Будда много веков назад, мы можем заглянуть в мозг. Нейроучёные сообщают об удивительных открытиях, сделанных в ходе экспериментов с участием мастеров медитации, подкрепляющих тонкий анализ человеческого потенциала, содержащийся в учениях буддийской психологии. Будучи основанными на тысячелетиях экспериментов и наблюдений, буддийские принципы и учения хорошо дополняют западную психологическую науку. Они уже сделали вклад в наше понимание восприятия, стресса, исцеления, эмоций, психотерапии, человеческого потенциала и самого сознания.

Я знаю по опыту, что настоящая психологическая практика (как в восточном, так и в западном подходе) делает меня более открытым, свободным и, как ни странно, уязвимым для жизни. Вместо того чтобы использовать такие западные термины, как контрперенос и катексис, или такие восточные термины, как обращающееся сознание и изменчивый выражающий феномен, мне кажется более полезным говорить о желании, травме, гневе, любви, надежде, отвержении, отпускании, чувстве близости, принятии себя, независимости и внутренней свободе. Вместо слова «просветление», отягощённого слишком большим количеством идей и ложных представлений, для ясного выражения полного спектра пробуждений, доступных нам благодаря буддийской практике, я использовал такие термины, как «внутренняя свобода» и «освобождение». Мне бы хотелось, чтобы истории пробуждения учеников и практикующих помогли нам научиться доверять собственной глубинной способности к доброте и мудрости. Я бы хотел, чтобы мы обнаружили способность сердца быть со всеми вещами: с печалью, одиночеством, стыдом, страстным желанием, сожалением, разочарованием, счастьем и спокойствием — и чтобы мы нашли глубокую веру в то, что — кем бы мы ни были и с чем бы мы ни сталкивались — посреди всего этого мы можем быть свободными.

Будучи западным учителем буддизма, я не сижу на скамейке, подобно Аджану Чаа, однако я часто встречаюсь с учениками и людьми, находящимися в духовном поиске. Обычно я работаю с теми, кто приходит на занятия или посещает ретриты, где ученики медитируют от трёх дней до трёх месяцев. Такие ретриты предлагают ежедневные учения и наставления по медитации, периоды групповой практики и продолжительное молчание. Раз в два дня ученики встречаются с учителем один на один. Такие индивидуальные сессии или интервью непродолжительны и длятся пятнадцать-двадцать минут.

Когда ученик приходит на интервью, мы несколько мгновений молча сидим вместе. Затем я спрашиваю его о том, что происходит с ним на ретрите и как он с этим работает. Это позволяет развернуться глубокому разговору. Иногда я просто стараюсь свидетельствовать практику ученика с состраданием, а иногда даю советы. Часто мы погружаемся в исследование тела и ума ученика в настоящем времени, подобно тому как делал это Будда с теми, кто к нему приходил. Из этой книги вы подробнее узнаете о том, как это делаем я и другие учителя. Вы также сможете почувствовать, как мы можем применять эту обширную и сострадательную психологию в своей сегодняшней жизни.

Если вы профессионально занимаетесь медициной или психологией, буддийская психология предоставит вам новые интригующие понимания и возможности. Она может подарить вам новую осведомлённость и трансформировать вашу работу. Если вы прежде не сталкивались с буддийскими учениями и были чужды медитации, вы увидите, что медитация довольно естественна. Для начала достаточно просто аккуратно и вдумчиво направлять своё внимание. Читая и обдумывая эту книгу, вы также занимаетесь своего рода медитативным созерцанием. Если у вас уже есть определённый опыт в буддийской практике, я надеюсь, что смогу побудить вас попробовать совершенно новые способы видения и практики пути пробуждения.

В своём подходе к этому диалогу я хочу подчеркнуть один момент, о котором много раз говорил Далай-лама: «Буддийские учения — это не религия, это наука об уме». Это заявление не отрицает того факта, что для многих людей по всему миру буддизм также стал религией. Подобно большинству религий, он предлагает своим последователям богатую традицию практик преданности, совместных ритуалов и священных историй. Однако это не то, откуда возник буддизм, и не его суть. Будда был человеком, а не богом, и подарил своим последователям основанные на собственном опыте учения и практики, революционный способ понимания страдания и освобождения от него. В собственных внутренних экспериментах он открыл систематичный и замечательный набор практик, ведущих к счастью и высочайшим стадиям человеческого развития. Сегодня именно этот путь практики и освобождения притягивает к буддизму большинство западных учеников.

Учения, представленные в этой книге, бросают дерзкий вызов значительной части западной психологии, а также материализму, цинизму и отчаянию, которые мы обнаруживаем в западной культуре. С самых первых страниц они обрисовывают радикальный и позитивный подход к психологии и человеческой жизни. Часть I начинается с благородства и сострадания и объясняет буддийское видение психологического здоровья и сознания. В части II подробно описано исцеление и пробуждение при помощи практик внимательности. Часть III посвящена трансформации нездоровых эмоций. Часть IV описывает широкий диапазон буддийских психологических инструментов — от силы сосредоточения и визуализации до утончённых когнитивных упражнений и трансформирующих социальных практик. В части V исследуются высочайшие возможности развития, вершины психологического благополучия и освобождения.

В конце большинства глав я предлагаю конкретные буддийские практики, которые вы можете опробовать самостоятельно. Рассматривайте их как эксперименты и исследуйте с открытым умом. Если у вас нет времени пробовать их все, доверьтесь своей интуиции и начните с тех практик, которые, по вашему мнению, лучше всего послужат вашему сердцу. Если вы посвятите себя им на какое-то время, то обнаружите, что они трансформируют ваше видение и ваш способ существования в мире.

Понимание и взращивание высочайших возможностей человеческого развития — неотложная задача психологии нашего времени. Как индивидуальные, так и коллективные страдания и радость в нашем мире зависят от нашего сознания. Мы должны найти более мудрый способ жить. Хорошая новость заключается в том, что это действительно возможно. В этой книге я представляю перспективные и универсальные взгляды буддизма на исцеление наших сердец, освобождение наших умов ради блага всех живых существ.