Мужики что надо

Как же ликовал спецназовский начальник когда фээсбэшников кинули, как щенков.

Вывод напрашивался однозначный - кто-то в недрах ФСБ стучит, работает на мафию. Хотя дав себе труд подумать, вполне можно было предположить, что этот "кто-то" существует и в милиции и, даже страшно такое представить, в неподкупном милицейском спецназе.

Но об этом-то как раз думать не хотелось.

Сержант Саша Губанов, старшина Толя Малеев, скучавшие в "бобике", и звонивший в роддом лейтенант Женя Слепнин мало разбирались в большой политике высокого начальства. Они просто сидели в машине и смотрели по сторонам, а без пяти минут папаша обрывал телефон роддома.

Саша с Толей молчали, выпили пол-литра ни то ни се, сейчас бы добавить или уж и вовсе начинать не следовало. Да лейтенанта Женю обижать не хотелось событие как-никак.

Вдруг не столько страшный, сколько неожиданный удар по крыше "уазика" заставил милиционеров вздрогнуть. Они не успели ничего сообразить, как задняя дверца машины распахнулась и в салон, почему-то вопя - "Есть контакт!"

ворвался Слепнин с литровой бутылкой "Кремлевской" и упаковкой печенья.

Коллеги поняли - сын, за него лейтенант обещал литр, за дочь - только пол-литра. Пить договаривались после окончания дежурства но об этом как-то дружно забыли. Предусмотрительный старшина - а вдруг двойня, две девки? переспросил.

- Парень?

Лейтенант радостно закивал и принялся сворачивать винтовую крышку бутылки, что очень здорово у него получилось.

- Давайте "аршин"! - крикнул он, но напарники четко знали дело Не успел отзвучать последний слог, как водка уже радостно журчала, наполняя граненый стакан.

Минут десять ушло на поздравления, тосты, кряхтение, занюхивание выпитого рукавом, поедание печенья и единодушные заверения, что наша лучше.

Затем напарники ввели счастливого отца в курс дела относительно "Форда".

- Херня! - махнул рукой лейтенант И оба его подчиненных с ним согласились.

Пофантазировали на тему того, кто на том "Форде" рассекает. Выпили еще. Осталась половина. Еще поговорили, и вовсе захорошело.

- А как назовешь? - спросил сержант Саша.

Счастливый отец тупо уставился в одну точку.

Имя он придумал давным-давно, но теперь оно ему не нравилось. Да ещё что жена скажет?

- Игорем назову, в честь папаши моего! - обрадовался Слепнин находке: увозя жену в роддом, он собирался назвать парня Володей, а если вдруг все-таки дочь, то Наташей.

- Молодец! - обрадовались напарники хором - Молодец!

Оба были ещё не женаты, и возникновение проблемы, как назвать своего ребенка, если он родится, казалось им очень отдаленным.

Раз лейтенант такой молодец, то и в самом деле, почему бы не выпить за это еще? Тут от этого занятия их оторвал сигнал милицейской рации.

Парни немедленно сделались серьезными.

- Да, все в порядке... Да... Да... Чего делаем?.. Патрулируем! Все спокойно... Да... Да... Знаем, знаем... - отвечал Женя совершенно трезвым голосом.

Отбой.

- По чуть-чуть, по чуть-чуть, по чуть-чуть, - дружно зашептали все трое, по очереди принимая бутылку, поднимая стакан, хрустя печеньицем.

Ясное дело - по чуть-чуть! Служба все-таки, к тому же опасный преступник в "Форде", за которым надо следить.

- Да не поедет он сюда, - покачал головой скептик старшина Толя. - Он на Пролетарку или в промзону повалит - там днем с огнем никого не сыщешь, а тут у нас начальства до фига и больше живет, - он махнул рукой в сторону сложенных из отделочного кирпича фасадов, - стало быть, и нашего брата немало, чтобы, значит, начальству опять же спокойнее спалось.

- Почему это он не поедет сюда!? - обиделись водитель Саша и счастливый отец, которому хотелось сделать сегодня что-нибудь очень хорошее, нужное людям. Может быть, он представил, как скажет сыну, когда тот станет уже взрослым и пойдет в школу: "А знаешь, Воло...

нет, знаешь, Игорь, твой отец с ребятами задержал особо опасного преступника как раз в тот самый день, то есть в ту самую ночь, когда ты родился!" Чертовски здорово заявить такое своему подрастающему сыну!

Трудно определить, чего именно хотелось Евгению Слепнину в тот вечер. С сержантом Саней дело обстояло попроще, ему всего лишь надоело сидеть за рулем неподвижно замершего у обочины "уазика". Захотелось поездить - водитель любил крутить баранку, особенно если маршрут можно выбрать самому, ну, или почти самому.

С Женей это просто - свой парень.

- А вот потому, потому, что я вам говорю! - упорствовал старшина. Алкоголь пробуждал в нем упрямство. - Неужели непонятно?

Все тот же алкоголь будил в его душе протест против чужой непонятливости и бестолковости.

А вообще-то ему тоже надоело сидеть на месте.

Очень захотелось прошвырнуться с ветерком вдоль набережной, вдоль черного велюра реки, усыпанного где-то вдалеке редкими алмазиками огоньков.

- Может, поедем? - предложил сержант Саша, которому спорить не хотелось.

- Погнали! - махнул рукой лейтенант, разваливаясь на заднем сиденье. Он плеснул в "аршин" водки, при этом половину пролив на форменные брюки - Держи!

Водитель принял стакан и успел даже "хлопнуть" его в промежутке между включением второй и третьей скорости. Машина, урча мотором, остановилась на красный свет, когда счастливый отец протягивал стакан старшине.

- За что? - дотошно осведомился тот, однако, не дожидаясь ответа, выпил: Ну, будем!..

Эй! Блин, Жень! - Толя завертелся на своем сиденье, тараща на лейтенанта осоловевшие глаза и тыча пальцем в лобовое стекло. - Вон он! Вон!

И действительно, сверху на проспект спустился и не спеша, с достоинством вырулил синий "Форд-Скорпио" Тут уж его заметили все трое милиционеров.

- Шесть-один! - заорали они хором едва взглянув на номер - Это он!!! Гони, Санек!

Сержанту уже и так ничего не надо было говорить. Совершенно, как, впрочем, и оба его товарища, напрочь забыв о том, что им надлежит делать в случае обнаружения машины опасного преступника, водитель, не дожидаясь, когда загорится даже желтый, рванул с места. Тот, кто сидел за рулем "Форда" проявил достаточно наблюдательности, чтобы заметить на пустынном проспекте одинокий милицейский "бобик".

"Форд" есть "Форд", и не "уазику" гоняться по прямой асфальтированной дороге за собранным в Германии добросовестными рабочими чудом американского автомобилестроения.

- Жми, Санек! - орали водителю напарники - Уйдет же, падла! Давай, Губан!

- Идите вы на... - скрежеща зубами, цедил Саня Губанов, которому не меньше, а может, и больше других хотелось догнать "Скорпио".

Зрительная память у Свентницкого была превосходной. Карту он успел как следует изучить, так что у него имелись все шансы уйти от погони.

Лео, разумеется, и ушел бы, но. Он резонно полагал, что гнавшиеся за ним патрульные вызовут по рации подмогу, а значит, ему наперерез устремятся другие машины.

Свентницкий решил при первом же удобном случае начать петлять. Киллеру и в голову не могло прийти, что за ним гонятся трое в дымину пьяных парней в милицейской форме, вообразивших себя полуночными ковбоями.

Никто никакой подмоги вызывать и не собирался, но Лео об этом не знал.

Оказавшись возле речного вокзала, киллер, говоря языком авиаторов, пошел на вертикаль, заставив свою машину преодолеть очень крутой подъем. Преследователи здорово отстали. У них на глазах синий "Форд" свернул направо, а когда они достигли поворота, он куда-то исчез.

- Куда он делся? - оторопело спросил сержант, оглядываясь вокруг. Они находились в старом городе, в чужом районе, среди обветшавших невысоких домиков с уютными, тихими двориками.

- Ушел, гад! - сокрушенно вздохнул старшина Малеев, убирая пистолет. Выстрелить, слава Богу, ни он, ни лейтенант не успели.

- Не уйдет, - кровожадно оскалившись, пообещал счастливый отец Женя, который никак не желал расставаться с мыслью о том, чтобы поведать сыну о своей героической молодости и о том дне, когда он родился. Для этого не хватало самой малости - надеть браслеты на опасного преступника. А преступник и в самом деле попался ребятам опасный и очень изобретательный. - Не уйдет! упрямо мотнул головой Слепнин - Жми в объезд, Саня!

Сержант немедленно исполнил приказание, едва не вписавшись при развороте в столб. Но, к счастью, пронесло.

"Где же он, где же он, где же он?" - пульсировало в головах всех троих преследователей, убедившихся, что маневр ничего не дал. "Форд", казалось, растворился в тумане.

Лео остановил машину, не выключая мотора.

Только очень смелый и безрассудный человек решился бы продолжить движение. Строительство "неизвестно чего" велось здесь с размахом.

- Куда это я заехал? - вслух спросил Свентницкий не то себя, не то своего безмолвного пассажира, не получив ответа, он достал из бардачка карту. - Что?! - Он не поверил своим глазам, решив, что смотрит куда-то не туда: "Форд" стоял как раз в том переулке, где располагалось здание ФСБ. - Ты посмотри, а?

- My... - пошевелился пассажир, хотя водитель задавал свой вопрос, ни к кому не обращаясь.

- Ты давай, давай... Спи.

"Этого ещё не хватало, - забеспокоился Свентницкий. - Вколоть ему, что ли? Нет уж, лучше я сначала уберусь отсюда..."

Лео включил заднюю передачу и, положив одну руку на баранку машины, а локоть второй на краешек спинки своего сиденья, рванул с места так, что засвистели об асфальт протекторы.

На углу, где переулок, из которого "Форд"

стремительно выносил своего водителя, пересекался с главной дорогой, строители очень удачно разместили свой неуклюжий старомодный вагончик, совершенно перекрывавший обзор как тому, кто ехал по улице, так и тому, кто выезжал из переулка - Упустили, - совершенно сникая, проговорил старшина Толя. - Эх-х-х!

- Да.. - в тон ему проговорил лейтенант, один только водитель ехал молча, ему казалось, что товарищи, хотя и не говорят прямо, но в том, что преступнику удалось скрыться, обвиняют именно его. Попробовали бы сами угнаться за "Фордом" на "уазике"!

- Упустили... - опять произнес старшина.

- Бляха муха! - только и успел вымолвить лейтенант, повернувший голову направо. Надо было как-то предупредить водителя, но язык точно прирос к небу.

Прямо на милицейский "бобик", стремительно приближаясь, мчался, точно демонстрируя свой слегка вздернутый багажник, "Скорпио", водитель которого слишком ретиво сдал назад.

От удара лейтенант свалился на пол под сиденье, осыпаемый осколками разбившегося стекла.

Старшина вообще ничего не увидел: он со всего маху ткнулся головой в окошко (оно почему-то уцелело при столкновении) и потерял сознание.

Водитель усидел лишь потому, что успел крепко схватиться за руль, который ему пришлось изо всех сил вращать, чтобы вообще не слететь с дороги и не столкнуться с самосвалом, который - ведь до сих пор ни одной машины вокруг! откуда-то принесло на ночь глядя.

Свентницкий от удара откинулся головой на подголовник кресла.

"Если бы не это, - успел подумать он, - у меня бы, наверное, башка оторвалась!"

Его пленник тоже дернулся и ударился головой о стекло правой дверцы в тот момент, когда блондин, рванув с места и одновременно разворачивая машину влево, помчался куда глаза глядят. Взревел двигатель, и машина в считанные секунды набрала скорость. Однако сержант Саня вдавил в пол педаль акселератора, оставаясь равнодушным к стонам и матерщине счастливого отца, с трудом выбравшегося на сиденье и при очередном маневре - Губанов чудом обрулил полуприкрытый канализационный колодец - рухнувшего обратно.

Так они пролетели несколько кварталов и закружили по каким-то переулкам, где уже не столько мощность мотора, сколько мастерство ведущего автомобиль человека могло решить, кто станет победителем в этой гонке.

Водители обеих машин, вцепившись в рули, не желали уступать один другому. Их пассажирам приходилось несладко, особенно сидевшим рядом с водителями: оба, будучи без сознания, ежесекундно ударялись головами о стекла. Но старшине Малееву, вписавшемуся лицом прямо в переднюю панель, было намного хуже, чем Омару, которого похититель, заботясь о сохранности товара, крепко пристегнул ремнем безопасности, а это, что бы люди там ни говорили от своей лени и нежелания создать себе элементарную страховку на случай аварии, очень полезная и в данном случае своевременная мера.

Свентницкий очертя голову мчался наугад, совершая головокружительные маневры в лабиринтах улиц, - он понятия не имел, где находится.

Преследователь не отставал. Ему так хотелось догнать мерзавца, столкнуть с дороги и, выскочив из машины, наставить на негодяя пистолет и крикнуть ему: "Вылезай, падла! Наездился!"

Внезапно "Форд" исчез из виду. Под непрестанные "Давай, Санек, жми!", издаваемые лейтенантом, который выбрался наконец-то на сиденье и теперь ерзал там, вцепившись мертвой хваткой в спинку "командирского" места, Губанов помчался по улице и свернул туда, где, как ему казалось, скрылся проклятый "Скорпио". Не обнаружив там ничего хотя бы отдаленно напоминавшего "Форд" какой угодно модели, сержант резко затормозил, "бобик" занесло, двигатель заглох, а водитель, обернувшись, тупо уставился на лейтенанта. Женя Слепнин в ответ посмотрел на своего водителя совершенно остекленевшими глазами и задал сержанту вопрос, который тот собирался задать ему:

- А где... он?

Преследуемой машины нигде видно не было.

Ответа не последовало. Вместо этого сержант пожал плечами.

- А где Толик-то? - с тревогой спросил лейтенант, только сейчас замечая, что на переднем сиденье чего-то не хватает.

- Он там... - сержант опять пожал плечами, мотнув головой вправо, где мирно отдыхал сползший на пол машины старшина. - Кажется, спит...

Легкий храп, отчетливо слышный в вечерней тишине, убеждал лейтенанта в правоте водителя.

"Если спит - значит, живой", - успокоил себя Слепнин, а вслух, обращаясь к сержанту, сказал:

- Ты это, Сань... поезди туда-сюда, может, он здесь где-нибудь притаился?

- Угу, - покачал головой Губанов, - если заведусь.

Лео понял, что наконец-то оторвался от назойливых преследователей, одного он не мог понять: почему за ним не гонятся другие? Все спокойно. Но вот надолго ли?

"Надо бы сбросить газ, остановиться и подумать, - решил Свентницкий. - А черт!"

Он даже не успел понять, что же произошло, когда машину подбросило и она, переворачиваясь вокруг своей оси, полетела куда-то в сторону, ударилась о стену дома и, отброшенная обратно на проезжую часть, загорелась, лежа кверху тремя оставшимися колесами. Они все ещё продолжали вращаться. Левое переднее колесо, державшееся на двух крепежных болтах, не выдержало бешеной гонки и теперь, наслаждаясь свободой, мчалось, оставляя позади потерпевший аварию "Форд".

- Поздно, Маркиз, поздно, - сказал кто-то из ребят зачарованно смотревшему на горевший вертолет товарищу. - Поздно, мы никому не поможем...

Омар едва заметно покачал головой и ничего не ответил.

- Пойдем, Омар, они сейчас опять начнут, - снова попытался вывести Хафизова из оцепенения светловолосый юноша с детскими ямочками на щечках, вернее, на одной, другую заливала кровь из оставленной пулей царапины.

- Эй, земеля! - окликнул Маркиза его земляк и командир лейтенант Старицкий. - Валим отсюда. Эти ребята мертвы.

Маркиз снова едва заметно и абсолютно молча кивнул. Мысленно он уносился сейчас кудато далеко в родной город, такой пыльный летом, но все равно прекрасный.

- Сейчас тут все взорвется... Взлетит на воздух!.. "Духи"... Бежим.. Отходим... Пойдем, надо идти, скорее идти. - Все эти и другие подобные слова словно бы говорились не здесь, а где-то далеко и потому, возможно, никак не доходили до Омара.

Видя, что Маркиз ни на что не реагирует, лейтенант положил свободную от оружия руку на его левое плечо и медленно развернул лицом к себе.

Омар нехотя оторвал взгляд от пылавшего вертолета и снова, как бы не желая расставаться с наваждением, попытался скосить глаза в ту сторону.

- Маркиз, слышишь, что я говорю, или нет?

Слышишь меня, Омар? - сказал лейтенант громко. - Очнись, мы должны двигаться дальше! У нас почти нет патронов. Очнись! Мы должны идти, или нас здесь окружат и возьмут тепленькими! - Закинув автомат за плечо, Старицкий с силой сжал плечо Омара и встряхнул его, потом ещё раз. - Сержант Хафизов, я приказываю тебе! Сержант Хафизов! - орал лейтенант, тряся его с такой силой, что голова Омара дергалась в разные стороны, точно он был не человеком, а чертиком на пружинке. - Очнись ты, очнись!

Маркиз, ты что? Очнись же, говорю я тебе!

В глазах Маркиза промелькнули странные холодные искорки, он неожиданно схватил Старицкого, который был повыше и покрупнее его, за плечи своими длинными и жесткими, словно бы сделанными из железа, пальцами и с силой сжал их.

Тот или от неожиданности, или от боли перестал трясти бойца, совершенно ослабив хватку.

Омар оттолкнул командира и бросился к горевшему вертолету.

Не чувствуя огня, который обжигал его едва прикрытое рваной тельняшкой тело, он схватился за ручку двери в кабине вертолета. Среди осколков стекла он увидел белокурую голову пилота, который был, вероятно, немного старше его самого. Шлема на пилоте не было, а волосы и одежду покрывали пятна крови. Парень не проявлял никаких признаков жизни, и Омару он показался каким-то странным, чужим - за все время пребывания в этой стране Маркиз ни разу не встречал столь белокожих людей.

Вокруг стоял нестерпимый жар, огненные языки вели свою смертельную пляску вокруг двух солдат неба: летчика и десантника.

Ручка не поддавалась, дверь явно заклинило Вертолет лежал, уткнувшись носом в землю, поэтому Омару не составило труда разбить ногами треснувший фонарь кабины. Вцепившись в застежки ремней, он стал лихорадочно освобождать от них тело пилота. Наконец Омар с большим трудом вытащил блондина из кабины Вертолетчик показался Маркизу ужасно тяжелым хотя вряд ли весил намного больше его самого.

Других бойцов в кабине не оказалось, и Маркиз, вероятнее всего, удивился бы этому, но ему было некогда.

Хотя на все действия, которые он предпринял, ушло всего несколько секунд, спасателю казалось, что прошло очень много времени и что лейтенант, пожалуй, прав в своих опасениях насчет "духов", которые могут окружить взвод а тогда... Надо было уносить ноги со всей возможной поспешностью.

"А где же ребята!? - подумал Омар, стараясь оттащить раненого как можно дальше от горевшей машины. Он точно так же, как всего минуту назад пытавшийся привести его в чувство лейтенант, понял вдруг, что вертолет действительно вот-вот взорвется. - Где они?"

Маркиз поднял голову, чтобы проверить, далеко ли ему удалось отойти от полыхавшей машины, и с некоторым беспокойством отметил, что вертолет все ещё очень близко. Омар снова поволок пилота дальше по земле, и ему показалось, что тот будто бы стал ещё тяжелее. Кроме того, ему что-то ужасно мешало, сковывая руки.

Но что? Сделав несколько неверных шагов, Маркиз почувствовал, как липкий тошнотворный комок подкатил к горлу.

"Вот и все, - подумал он. - Сейчас я потеряю сознание. А где же ребята? Неужели бросили?!"

Страшный взрыв потряс горное плато, и Маркиз в ту же секунду бросился на землю прямо на не подававшего признаков жизни пилота.

Ему показалось, что они пролежали так довольно долго. Обломки взорвавшегося вертолета с грохотом сыпались вокруг.

"Черт, - неприятная мысль огнем опалила сознание. - Где мой автомат?!"

Тут Омар вспомнил, что летчик должен иметь какое-то оружие - скорее всего пистолет, - и попытался приподняться. Он вдруг с удивлением заметил, что запястья его рук скованы металлическими браслетами, но размышлять, откуда они взялись, было некогда, и он, опустившись на колени, стал ощупывать пилота. Оружия, по крайней мере там, где ему полагалось быть, не оказалось.

Наконец Маркизу удалось нащупать твердый предмет, торчавший из-за пояса блондина. Он с большим трудом расстегнул куртку пилота и как бы вскользь отметил, что она застегивается на металлические пуговицы, а не на "молнию" как он всегда думал.

"Наверное, этот парень очень любит оружие? - спросил себя Омар, с трудом вьщергивая пистолет. - Где он приобрел такую "пушку"? По уставу ему вряд ли полагается что-либо подобное. Я что-то не помню, чтобы у кого-нибудь в армии была эдакая игрушка".

Маркиз с удивлением разглядывал оружие спасенного им пилота. На вырезанных по серебристому металлу корпуса пистолета двух орлиных головах и цифре "38" плясали огненные блики. Но ещё большее удивление Маркиза вызвал прикрепленный сверху к пистолету цилиндрический предмет.

"Зачем мужику, который летает на полукилометровой высоте, пистолет с оптическим прицелом?" - недоуменно сказал себе Омар, с трудом отрывая взгляд от пистолета и осматриваясь вокруг.

В этот момент тошнота снова подкатила к горлу, в глазах у Маркиза потемнело и он почувствовал, что заваливается набок. Стараясь перебороть себя, он попытался подняться с колен на которые опустился, обыскивая вертолетчика ему это почти удалось, но, видимо, он сделал какое-то неверное движение, потому что упал лицом вниз и тут же потерял сознание.

- Как вы себя чувствуете, молодой человек? - услышал Маркиз и, с трудом разлепив веки, обнаружил, что лежит на спине, а сверху на него внимательно смотрит бородатый человек лет пятидесяти или пятидесяти пяти с круглым лицом и смуглой кожей. Голову неизвестного венчала белая шапочка, которую тускловатый свет уличного фонаря и отблески пламени окрасили в причудливые тона.

"Чалма!" - вспыхнуло в воспаленном мозгу Омара.

- Спасайтесь, ребята, здесь "духи"! - заорал он и изо всех сил врезал скованными руками по участливо склонившемуся над ним лицу. Оно исчезло. Маркиз резко подтянул колени к подбородку и вскочил, описав ногами дугу в воздухе Прямо перед собой он увидел здоровенного парня в форменном кителе и фуражке Высоко подпрыгнув, быстрым, как вспышка молнии, ударом ноги сержант Хафизов саданул парня по лицу, тот полетел на землю, раскидывая руки.

Омар мгновенно повернулся и увидел, что на него, замахиваясь каким-то черным предметом, мчится ещё один парень в такой же форме, как тот, которого он только что сбил с ног Маркиз уклонился от удара и врезал нападавшему коленом в пах. Тот, застонав, согнулся, и Омар ударил его по шее сложенными в замок руками. Парень упал на колени и уперся руками в землю.

Решив во что бы то ни стало в плен врагу не сдаваться, Маркиз пнул его в лицо носком ботинка, и противник, перевернувшись на спину, затих.

Омар несколько раз пнул его ногой с криком:

"Получай, гад! Вот так тебе! Вот так!"

Кто-то прыгнул ему на спину. Маркиз с силой пихнул нападавшего задом, затем наотмашь ударил по лицу затылком, потом его острый локоть воткнулся противнику в бок.

- Твою мать! - охнул нападавший, но Маркиз, развернувшись, безжалостно ударил его другим локтем прямо в челюсть.

Фуражка слетела с головы противника, и он медленно сполз на асфальт.

"Они не похожи на "духов"! - мелькнуло в голове у Маркиза. - Нет, это не "духи"! А кто?.."

Долго размышлять, однако, Омару не пришлось: его ударили по затылку чем-то тяжелым.

Сержант запаса Хафизов покачнулся и, свалившись на асфальт, потерял сознание.

- Спасибо, я сам смогу встать, - проговорил круглолицый смуглокожий врач, обращаясь к медбрату, который помог ему подняться с тротуара. Доктор надел на голову упавшую шапочку. - Э-э-э, лейтенант, снимите, пожалуйста, с него наручники.

- Нельзя, доктор, это опасный преступник, - покачал головой Слепнин. - Мы гонялись за ним по всему городу.

- Не говорите глупостей, молодой человек, - сердито оборвал его врач. Как бы он, по-вашему, управлял автомобилем в наручниках?

- Ну не знаю, доктор, ну не знаю! Это профессионал, у него пистолет с лазерным прицелом... А что это он говорил там про каких-то "духов"?

- Возможно, был в Афганистане, - пожал плечами доктор.

- Я бы на вашем месте не стал этого делать, ребята, - сказал сержант Губанов, которого поднял здоровенный медбрат, он ещё пошатывался и его тошнило. - Если этот говнюк так дерется в наручниках...

- Да, - продолжил его мысль Слепнин, потиран вспухшую челюсть. - Этот парень всю вашу больницу разнесет, когда очнется. Я бы наоборот сделал: надел бы ему наручники ещё и на ноги. Или вообще связал...

- У него шок, - настаивал врач. - Снимите наручники.

- Ну, не знаю... - Слепнин окинул все вокруг мутноватым взглядом.

Злосчастный "Форд" потерпел аварию всего в двухстах метрах от психбольницы, и врач с двумя санитарами подоспели сюда раньше милиции.

Увидев подъезжавший "бобик", медбраты отвлеклись, а Омар очнулся и напал на врача-таджика, приняв его за моджахеда.

Лейтенанту не хотелось верить, что какой-то неизвестный тип - раз он не преступник, то, вероятнее всего, заложник, к тому же скованный наручниками, мог так отделать всю его команду. Минуту назад очнувшийся на полу в "уазике"

старшина Малеев, которому в этот вечер особенно не повезло, получил так, что до сих пор не мог прийти в себя. Губанов, да и сам лейтенант, едва держались на ногах. Впрочем, некоторые затруднения в попытках удержать равновесие у Жени и его напарников возникали не столько от понесенных побоев, сколько как последствия бурного празднования появления на свет Слепнина-младшего

Так что же получается? Что будет отец рассказывать сыну? То, что он, папаша, нажравшись до поросячьего визга, изловил заложника, который навешал всей патрульной группе? Хорош заложничек, которого смогли угомонить лишь привычные ко всему медбраты?

Какое крушение надежд!

- А где же преступник? - с детской обидой в голосе спросил Женя доктора. Куда он подевался?

- Чего не знаю, того не знаю, - развел руками врач. - Так я долго буду ждать?

- Нет, - замотал головой лейтенант. - Мы его возьмем с собой.

Врач посмотрел на Слепнина очень и очень неодобрительно.

- Мы представители закона, - не слишком уверенно пробормотал Женя. - Мы должны арестовать его...

- Я вас сейчас самих арестую, лейтенант, всех троих, и упрячу в палату для буйных, - пообещал доктор. При этом оба санитара многозначительно расправили плечи, ожидая команды. обездвижить! Женя прикинул, какие у него и ребят шансы, и, мельком ещё раз взглянув на угрюмых медбратов, подумал, что лучше не рисковать. Врач меж тем поморщился и добавил: - От вас разит, лейтенант, как из винной бочки. Ну же, я жду.

Бормоча что-то насчет нарушения закона, счастливый отец Женя Слепнин принялся выполнять приказание.

ГЛАВА 12

- Хреновый удар, Михеич, хреновый удар!

Ты, старик, похоже, потерял форму, - усмехнулся Вася, отскакивая назад. Он поднял сжатые кулаки, готовясь отразить атаку, и снова усмехнулся, хотя на самом деле ему было совсем не смешно. В этот раз он ускользнул от длинного бокового, которым попытался достать его майор, но старый друг явно был сегодня настроен очень серьезно.

- Ты зря дыбишься, Коновалов. Это ты, а не я форму потерял, и это ты, а не я сейчас схлопочешь по роже! - сказал Александр Иванович, примериваясь для новой атаки. Он был очень зол, но сейчас, стоя, как в давние времена, лицом к лицу со своим другом-противником, совершенно забыл, что он вовсе не на ринге и что вокруг не обычные зрители, а коллеги по работе.

Он чувствовал, как к нему возвращается спокойствие. - Посмотри на себя, урод, брюхо по земле полощется, что твой парус.

- Языком, Шурик, у тебя хорошо получается, - покивал головой капитан. - А вот драться ты, браток, разучился.

Майор сделал финт левой и ударил правой, стараясь показать противнику всю глубину его заблуждения. Вася отбил прямой и в ответ постарался достать бывшего коллегу с левой.

Все присутствующие сразу же, как майор положил начало поединку чести, словно по команде стали полукругом, образовав тем самым что-то вроде ринга, на котором им предстояло увидеть увлекательный "товарищеский" матч двух тяжеловесов.

Обоих боксеров трудно было уже назвать юными, ни тот ни другой не тренировались почти что двадцать лет, оба, особенно капитан, за эти годы здорово прибавили в весе. Теперь он был килограммов на двадцать тяжелее Михеева.

Все вышеперечисленное не добавляло им маневренности, но делало беспрецедентное зрелище более забавным.

"Ну и влетит же Михееву завтра за этот спектакль, если шеф узнает", покачал головой Толстолобик. Как раз в этот момент майор провел-таки неплохой удар правой.

Коновалов отлетел назад, едва сумев сохранить равновесие, и, проведя ладонью по разбитым губам, из которых сочилась кровь, сказал:

- Ну вот это уже на что-то похоже! Тебе снова пора начать тренироваться. Точно, Шурик, если будешь достаточно упорным - сумеешь продержаться против меня пару раундов, не касаясь задницей земли.

- Побереги дыхание, Коновалов. А то как бы тебе самому не пришлось сесть на асфальт. Он нынче холодный, сам знаешь - не лето, - съязвил майор.

- Тебе, старина, тоже не мешало бы поберечь дыхание, - не сдавался капитан.

Оба они, обменявшись несколькими сериями ударов, уже довольно тяжело дышали, но Александр Иванович, хотя и весил меньше, устал, казалось, сильнее, видимо, из-за того, что постоянно яростно атаковал. Он с удовольствием воспользовался этой.паузой, чтобы немного прийти в себя.

- Я ещё не начал, Коновалов, - пробасил майор. - Это тебе за прошлый раз, за того покойничка, которого ты мне вывалил прямо под ноги из машины.

- Эй, старина, если ты собираешься расплачиваться со мной за всех, лучше поторопись, а то ты и до утра не управишься. А я спешу.

- Я не заставлю тебя долго ждать, - сказал Михеев, снова переходя в атаку. Проговорив это, он угодил бывшему коллеге длинным боковым левой по лицу и прямым правой по корпусу. От второго удара Вася дернулся, ибо он пришелся как раз в то место, в которое его совсем недавно ткнул своей "металлической" конечностью Омар.

- Это тебе за того парня, который сидел в твоей квартире с дыркой во лбу.

- Слушай, Шурик, - удивился капитан, - а этот-то тут при чем? Я ведь живу не в твоем районе...

- Ничего! - оскалился Михеев. - У нас с ребятами из Октябрьского договор: при встрече сразу же бить тебя в харю, чтобы неповадно было безобразничать.

- Вы несправедливы ко мне, - улыбнулся Василий как можно лучезарнее. - В вас нет ни грамма милосердия. Какими жестокими стали работники милиции в наши дни! А за кого второй удар, их ведь было два, Михеич? Шурик!

Тебе удалось провести целых два удара, можешь гордиться.

Но майор пропустил издевку мимо ушей, понимая, что Коновалов просто старается вывести его из равновесия. Михеев чувствовал, что пока бой за ним, и на провокации поддаваться не желал.

- Второй, Василий Андреевич, - пояснил он, - за весь тот бардак, который мне с ребятами пришлось разгребать за тебя.

- Какой ты злопамятный, - с брезгливостью проговорил капитан и поинтересовался: - Могу ли я рассчитывать на то, что сейчас ты перейдешь к более свежим событиям?

- Даже и не сомневайся! На!!!

Удар был бы прекрасным, если бы достиг цели, но Коновалов удачно поднырнул под руку противника и встретил его двумя прямыми по корпусу. Третий, не слишком сильный, больше похожий на тычок, удар пришелся майору прямо в челюсть.

Михеев отлетел назад и остановился, переминаясь с ноги на ногу и мотая головой.

- Неплохо, Шурик, а? Придется тебе начинать свой счет сначала, ухмыльнулся капитан. - Как чувствуешь себя, старина?

- Отлично, друг, отлично, - медленно ответил майор.

- Я тоже так думаю, братишка, - Василий осклабился. - Ну, иди же сюда! Иди к папочке, детка, сю-сю-сю-сю-сю.

Михеев снова атаковал и вновь наткнулся на встречный прямой. Однако майор удивительно быстро пришел в себя и дважды врезал противнику длинными боковыми, да так, что тот отлетел в сторону метра на три, чуть было не свалившись на асфальт, но чудом удержался на ногах, сделав несколько рассмешивших публику нелепых движений.

- Я не знал, что ты так хорошо танцуешь, Васенька, - съехидничал Михеев. У тебя неплохо получается, может быть, исполнишь на "бис"?

- Сейчас и ты у меня станцуешь! Я-то в порядке, а ты на ногах еле держишься, - сказал Коновалов, переходя в атаку. - Мне твои колхозные отмашки не страшны.

Напор бывшего оперативника был так силен, что его противник, быстро отступая, едва не смял спиной зрителей, успевших в последний момент расступиться.

- Быстро бегаешь, Шурик. Готовишься к соревнованиям по бегу? Продолжай в том же духе, бля буду, первым финишируешь.

Со стороны драка приятелей представляла собой довольно комичное зрелище: двое далеко уже не юных и вроде бы даже прилично одетых мужчин от всей души отвешивали друг другу смачные тумаки с таким воодушевлением, точно вели бой за звание чемпиона мира. При этом они ещё и старательно изощрялись в остроумии, точно им было мало просто расквасить друг другу физиономии.

- На!!! - Это Михеев провел ещё один точный удар, угодивший Коновалову прямо в нос.

Майор издал торжествующий вопль: - Начинаю отсчет сегодняшних покойников! Номер первый!

- Номер первый, по моим сведениям, лежит на крыше, - прогундосил капитан, вытирая пальцами разбитый нос. - Я его и сам ещё не видел.

Михеев замотал головой.

- Нет, братишка, нет, - проговорил он, копируя манеру своего старого приятеля. - Он лежит в морге. Час назад на стройку забрались дети, хотя время и недетское Так вот, они там кое-что обнаружили. Перепугались, прибежали домой. Ну, их родители собрались и пошли посмотреть...

- Ну? - спросил капитан, довольный передышкой и не понимая еще, к чему клонит Михеев. Дело в том, что когда-то Вася жил в Центральном районе. Нет, Коновалов никогда никуда не переезжал, это дом его в определенном смысле переехал. То есть здание, само собой, осталось на месте, просто раньше граница между Центральным и Октябрьским районами пролегала по улице, на которой располагался серый сталинский дом с мемориальной доской, установленной в честь первого директора завода "Металлург". Но перестройка - она на то и перестройка, чтобы все перестраивать. А постперестройка, чтобы... м-м-м, постперестраивать. Демократический мэр съездил в столицу и пришел в восторг: административные округи, префектуры - вот что нужно народу!

Вернулся городской голова домой и давай весь город перекраивать. Так Вася очутился в Октябрьском районе.

- А вот то и ну! - передразнил его майор. - Труп, рядом выпотрошенный бумажник...

- Ты что думаешь, я его ограбил?

- А кто тебе сказал, что его ограбили, а? - прищурился майор.

- Ты сам сказал, убили и взяли деньги, - проговорил Коновалов, понимая, что с трупом не все ладно. - Или я чего-то не понимаю? В любом случае при чем здесь я?

- А ты послушай дальше! - попросил майор, делая многозначительную паузу, и, постучав себя пальцем по лбу, продолжал: - У него вот тут дырочка, ма-а-алень-кая такая... Причем оставили её совсем недавно. Короче, ребятки натолкнулись на свежака. Документов, как ты понимаешь, нет, вещей тоже. Следов борьбы не видно. Все чисто.

Подобная находка не могла не наводить на размышления.

- Так... - пробормотал Коновалов, который немедленно сопоставил рассказанное Омаром с наличием неидентифицированного трупа в доме напротив своего.

- Да, так! - съязвил майор и продолжал подсчет. - Четыре покойника вон там на соседней улице, убиты шестью выстрелами, трое сгоревших в машине и ещё один, как ты говоришь, на крыше. Не многовато, а, Вась? Коновалов развел руками:

- А я-то здесь при чем?

Глаза Михеева налились злобой, и он продолжал:

- Хмельницкий вызвал меня из отпуска, я, дурак, вчера приехал с дачи, а он звонит мне и говорит: "Труп нашли во дворе у Коновалова", - сообщил Александр Иванович и добавил, очевидно полагая, что угодил приятелю не в нос, а в ухо: В твоем дворе. Понял?!

Начальство прервало отдых Михеева совсем по другой причине, но теперь уже во всем у майора был виноват только Коновалов, который идиотски, так во всяком случае казалось Александру Ивановичу, улыбался и ерничал, издеваясь над бывшим коллегой.

- Не надо так заводиться, Шура, - примирительным тоном предложил капитан. - Тот факт, что люди мрут как мухи, меня, как и тебя, не огорчать не может. Больше того, это для меня стало, ну, что ли, потрясением...

Михеев скрипнул зубами.

- Так тебе мало показалось, да? - заревел он и ринулся в атаку. - Мало, гад?! Ты опять издеваешься?! Сволочь! Ну, так ты свое получишь!

Битва двух гигантов закипела с новой силой.

Наблюдая за товарищеским матчем старинных приятелей, Любовь Сергеевна Синицкая думала о своем. Тот факт, что Василий Андреевич вылез из своей берлоги и вышел на тропу войны, не мог не обнадеживать. Если Вася зашевелился - будет весело. Как здорово, что она задержалась на работе! И вовремя подсуетилась, предложив свою "девятку" в качестве транспортного средства для коллег. И как классно все вышло с Васиной "пушкой"! Он сам небось удивляется, куда делся его "ПМ"? Никакого разрешения на ношение оружия у Васи, конечно же, и быть не может. А это означает, что, если бы не Люба, сидеть бы ему в кутузке как минимум ночь. А у него, судя по всему, в раскрутке дело, связанное с этим странноватым старичком в кругленьких очочках. Ох, и не простой, чувствуется, дедок, ох, и не простой. Как подыграл! Пусть теперь Коновалов попробует сбросить её с хвоста!

Удача покинула Михеева: Вася малость озверел из-за носа и рассеченной губы, а Коновалов в гневе страшен. Он так яростно контратаковал Михеева, что "ринг" переместился на несколько метров в сторону.

Миниатюрную Синичку чуть не смяли мужчины, не желавшие пропустить ни малейшей детали поединка, поэтому Люба не увидела, как майор Михеев оказался на асфальте.

Дерущимся казалось, что бой их длился уже давно, на самом же деле прошло не более пятнадцати минут, с тех пор как Александр Иванович нанес первый удар своему приятелю.

Оба жутко устали и дышали, как паровозы, лица обоих сплошь покрывали ссадины и кровоподтеки, а у капитана ещё все губы были в крови и под левым глазом набухал шикарный фингал.

- Вообще-то ты проиграл, старик, - прошептал, с трудом шевеля разбитыми губами, Вася. - Но если хочешь, вставай и пойдем дальше по твоему списку. Сдается мне, что ты не дошел и до половины.

- Щ-щ-щас, - со свистом не сказал, не прошептал, а скорее выдохнул майор.

- Ну-ну, - ответил его противник, - попробуй-ка сначала подняться!

- Отлично! Здорово! Просто прекрасно! Как жаль, что я опоздал, пропустил все самое интересное, чертовски не повезло мне сегодня! - Властно раздвинув зрителей, к центру импровизированного ринга, где полулежал работник милиции и где, покачиваясь, стоял его друг и бывший коллега, вышел, хлопая в ладоши в такт своим шагам, человек лет пятидесяти пятишестидесяти, среднего роста и крепкого телосложения, в хорошо сидящем темном костюме. - Сколько раундов уже было и какие ставки сделаны, ребята? - вопрошал он негромким, но властным голосом, обращаясь через плечо к сразу посерьезневшим оперативникам. - А кто это у нас тут лежит? Уж не старший ли оперуполномоченный Михеев? Ба! Глазам не верю!

Все молчали. По тону пришедшего было ясно, что он, полковник Хмельницкий, вовсе не настроен шутить. Никто не слышал, как он приехал, - настолько все были поглощены боем.

- Ну что, так и будем молчать? Может, ктонибудь соизволит объяснить мне, что за цирк здесь устроен? - поинтересовался Виктор Петрович. - Господин Михеев, если не ошибаюсь, вы здесь старший? Может быть, вы встанете и объясните мне наконец, что здесь творится?

- Щ-щ-щас, - пробормотал майор и потерял сознание. Двое коллег подошли к нему и опустились на корточки. К ним поспешил врач из "скорой помощи", прибывшей забрать Семена. Бригада не уехала, будучи не в силах отказать себе в удовольствии стать свидетелями необычайного поединка.

- Может, ты скажешь мне, Коновалов?

- Что-то я не слышал, чтобы мне кто-нибудь сказал "здравствуйте", господин полковник.

- Здравствуйте, господин Коновалов, - изображая подобострастие, поздоровался Хмельницкий со своим бывшим подчиненным и вдруг, резко сменив тон, заявил: - Ты мне тут ваньку-то не валяй, Коновалов. А то мигом определю, куда Макар телят не гонял.

- Слушаюсь, гражданин начальник, - как бывалый зек, отрапортовал Василий Андреевич.

- Помогите ему! Дайте понюхать нашатырю, - бросил полковник милиционерам. Врач сделал знак медсестре, и та, принеся из машины нашатырный спирт, поднесла его к носу майора.

Доктор похлопал пострадавшего ладонями по щекам. Михеев мотнул головой, приходя в себя, и замычал от боли.

- Ну, майор, скажешь наконец, что тут всетаки происходит? - спросил, все больше раздражаясь, Хмельницкий.

- Мы тут слегка поспорили, Виктор Петрович, ну и...

- Замечательно, Михеев! И о чем же, если не секрет, вы поспорили? Кстати, а что здесь делает этот тип? - спросил Хмельницкий в сторону Коновалова, который разжал наконец кулаки и принялся ощупывать вздувшееся лицо. Приложив ладонь к губам, он увидел кровь и полез в карман, якобы в поисках платка, хотя совершенно точно знал, что никакого платка у него там нет и быть не может.

Кто-то из оперативников протянул ему свой, прошептав:

- Бери, Андреич, он чистый. Не зли Хмельницкого, он отпляшется на Михееве.

Последнее Василий и сам прекрасно понимал. Но бывший начальник раздражал его сверх всякой меры. Капитан чувствовал, что, окажись полковник с ним на ринге вместо Михеева, сотрудники Центрального райотдела собирали бы уже начальнику на венок.

- Ты что, Михеев, оглох? - спросил полковник. - Не слышишь меня?

- Слышу, - нехотя отозвался майор, которому кто-то дал глотнуть лимонаду. Оперативнику полегчало. Потом бутылку передали капитану, который с жадностью допил все её содержимое.

- А я вот ни хрена не слышу! Что здесь делает этот придурок? - зарычал Хмельницкий.

Майору помогли подняться, и он начал путано и сбивчиво объяснять начальнику подробности происшествия. Чем дальше Коновалов слушал, тем большее зло на полковника разбирало его. Одно дело, вызвал бы к себе в кабинет, а то при всех... Не мальчишка ведь Михеев, сорок лет мужику.

Зная, что лучше всего не вмешиваться, капитан не смог все же сдержаться.

- Какого хрена, а? - начал он. Полковник в удивлении повернулся к нему. Васю это ничуть не смутило, он повторил: - Какого хрена?

- Что? - тихо проговорил Хмельницкий.

- Что слышал. Моего друга похитили, а милиция ни хрена не делает! - кривя разбитые губы, проговорил капитан. - По городу гоняет придурок с "пушкой", убивает направо и налево, а мне тут морочат голову!

- Твоего друга? - все так же негромко проговорил полковник. - Это кого же? Не о бандите ли и уголовнике Хафизове идет речь?

- Он куда меньший бандит, чем некоторые, - огрызнулся Коновалов.

- Как интересно, - покачал головой Виктор Петрович. - Мне только что сообщили одну приятную весть - твой приятель в психушке!

- Что?

- То! Надеюсь, что и ты там скоро окажешься!

- В какой он больнице!? - спросил Вася, игнорируя тон полковника.

- На Промышленной, пять.

- Благодарю, - проговорил Коновалов и ринулся сквозь толпу расступившихся милиционеров, но сообразив, что ехать ему не на чем, остановился, обвел бывших коллег взглядом и спросил: - Кто-нибудь подвезет?

- Тебя никто не отпускал! - рявкнул полковник, прежде чем кто-нибудь успел ответить, выказывая начальственный голос - Арестовать его! - крикнул он майору. - Немедленно под стражу!

- За что? - спросил тот.

- За то, что машину угнал! - закричал Хмельницкий.

- Какую машину? - захлопал глазами Василий Андреевич. - "Мерс", что ли? Начальник подтвердил, а капитан, изображая невинную гимназистку, заявил: - Да он мне сам ключи дал! - Последовала немая сцена, а Коновалов как ни в чем не бывало продолжал: - А вам сказал, что я её угнал? Какой мерзавец! Впрочем, чего же ждать от Блохина - он ещё та сука, правда? - Никто не ответил, да Вася ответа и не ожидал. - Карьерист, говнюк и мафиозник!

Милиционеры и вовсе притихли, потому что едва ли не каждый из них понимал: добавь ко всем этим определениям слово "старый" - получится портрет их собственного начальника.

- Я с ним разберусь! - пообещал Василий. - Вот только закончу тут кое-какое дельце и... уконтропуплю его на фик! Понятно? - Он вновь обвел всех взглядом и, встретившись глазами с Синичкой, спросил: - До Промышленной подбросишь?

Любочка радостно кивнула. Капитан двинулся к "девятке", а неизбывный Копайгора засеменил следом.

- Стой, Синицкая! - крикнул полковник, выходя из оцепенения. - Куда?

- У меня рабочий день кончился, - махнула рукой Люба, направляясь к своей машине. - Причем давно.

Внезапно майор встрепенулся.

- Постой, Вася, - окликнул он приятеля, делая шаг к Любиной машине. Поговорить надо.

- Минутку, - остановил его неизвестно откуда взявшийся великан пожарник, мы же вас там ждем! Что происходит?

- Извини, старик, вон мужик стоит, видишь? - сказал Михеев, указывая пальцем на Хмельницкого. - Вот он самый главный, усек?

Ну и давай!

- Ты куда, Михеев? - взвизгнул полковник.

- Я в отпуске, - бросил тот через плечо.

- Это тебе даром не пройдет, - пригрозил Хмельницкий. - Завтра к десяти рапорт на стол.

Виктор Петрович поперхнулся очередной угрозой как раз в тот момент, когда садившуюся в "девятку" компанию скрыла от него исполинская фигура пожарника.

- Извините, но это безобразие! Мы уже два часа ждем, когда к нам придут, заговорил пожарник ровным раскатистым басом. - Там в машине три трупа, а у нас есть ещё работа! Мы не можем здесь до утра торчать.

- Я сейчас приду, черт возьми! - раздраженно ответил Виктор Петрович. Для того чтобы видеть лицо пожарника, ему пришлось задрать голову, приняв не самую удобную позу для ведения бесед.

- Тот, который ушел, тоже так говорил, а мы его потом целый час ждали...

- Хорошо, черт возьми, я иду прямо сейчас!

- Тогда пошли, - великан повернулся и сделал шаг в сторону, давая возможность старшему пройти первым. Хмельницкий понял, что пожарник не отстанет, выругался и, бросив недобрый взгляд на удалявшиеся габаритные огни Любиной "девятки", с раздражением произнес:

- Пошли. Что там у вас?

* * *

Всю дорогу Иван Макарович, успевший снять допрос с раненого Семена, не умолкал, он рассказал своим спутникам о некоторых интересных деталях событий последних дней, о которых не сообщалось ни по радио, ни по телевидению.

Однако об ограблении, в результате которого пропали вешдоки, по крайней мере Михеев и Люба знали, о чем и поведали остальным.

Любины пассажиры недолго гадали на тему, кто навел. Их куда больше интересовало, кто прикончил Жулыбина и Тишкова. Выходило, что Ревякин с кем-то из людей Ганджиева. Получалось, что, раз трупа девушки нигде не оказалось, они и похитили её, так как она, возможно, видела, как произошло первое убийство.

Однако и тут не все вполне сходилось. Поражало описание трупа Тишкова, которое дал другу своего отца Семен, хотя у последнего со страху могла просто разыграться фантазия.

Как бы там ни было, все четверо понимали, что если девушка и не мертва, то скорее всего находится в большой опасности: Ганджиев не такой человек, чтобы оставить свидетеля в таком деле. Убить не убьет, но упрячет так, что концов не найдешь!

Самое главное - все понимали, что бессильны что-либо сделать. Все, кроме разве что Копайгоры, который просто не желал смириться с неизбежностью.

- Я пойду и поговорю с ним, как отец с отцом. У него ведь тоже есть дети и внуки, наверное, - сказал старик. Остальные молчали, а он продолжал: - Не может он убить ребенка, пусть он злодей, пусть торгует наркотиками...

Никто не сказал ни слова. А что сказать? То, что охрана не пустит Копайгору даже на порог?

Предположим, Михееву удастся получить ордер на обыск виллы Ганджиева, и что дальше? Бывший нефтяной директор узнает об этом раньше, чем милицейский "уазик" доставит майора в загородный дворец Сиявуша Мамедовича. Девушку спрячут где-нибудь в другом месте, вот и все.

Использовать силу? Вломиться на виллу с оружием? А если он уже отправил Жанну куда-нибудь в Турцию? Ведь не секрет, что и у нас появились торговцы живым товаром. Потом охрана, они ведь не с пластмассовыми пистолетиками да пластилиновыми автоматиками дежурят. У Ганджиева больше сотни подручных. Конечно, на вилле одновременно находятся не больше двух десятков, но все они, вне всякого сомнения, вооружены. Ситуация безвыходная.

Но беспокоила капитана не только судьба Жанны. Ему не давала покоя мысль о "Морской соли", - этот наркотик был куда страшнее, чем казался на первый взгляд.

Михеев под честное слово сообщил товарищам, что специалисты, проведя необходимые тесты, впали в панику. На первых порах вещество вообще не проявлялось как наркотик. Лабораторные животные в одних случаях дохли, в других - испытывали заметную эйфорию.

После разгрома джегоевской группировки милиция обнаружила людей, на которых проводились эксперименты с наркотиком. Покупатели желали узнать, как действует новое незнакомое средство. Испытуемых оказалось шесть, хотя сначала, как сообщила одна из уцелевших жертв преступных экспериментов, их было тринадцать.

Четверо умерли, а троих убили, остальным удалось выжить лишь по чистой случайности.

Одной из особенностей наркотика являлась очень высокая степень привыкания, регулярное употребление "Морской соли" приводило к неизлечимой наркомании, быстрой деградации и распаду личности. Обнаруженные милицией люди фактически оказались живыми трупами.

Михеев не мог с уверенностью сказать, сколько их на текущий момент осталось в живых, когда майор три недели назад уходил в отпуск, умер второй из шести.

Но оставалось ещё третье - дедов "наган", который у Ревякина, а тот... Тот точно работает теперь на Ганджиева. Значит, возможно, скрывается на его вилле.

"Наган". Вернуть его - вопрос чести, но Коновалов в отличие от Копайгоры не мог не понимать - нельзя прийти на виллу к нефтяному директору и просто поговорить с ним.

А что же делать? Что?! Ответа не было.

Пришлось описать значительный крюк, чтобы заехать в отделение, где Михеев сделал несколько срочных звонков. Потом "девятка" долго кружила по перекопанным улицам в поисках дороги.

Одним словом, когда Синичка остановила машину на Промышленной улице возле старого, грязно-серого, давно не ремонтированного здания, где нашел временный приют Омар Хафизов, с момента появления последнего в психбольнице прошло почти два часа.

Была глубокая ночь.

Маркиз сидел на больничной койке, погруженный в медитацию. Он сложил ноги, как турецкий паша, сомкнутые ладони поднял на уровне лица и развел локти широко в стороны. Он давно уже не утруждал себя как ежедневными физическими, так - и духовными упражнениями.

Чувствовал себя Омар неплохо, никто насильно не удерживал его здесь, он мог встать, одеться в свой костюм, который висел в шкафу, и отправиться хоть домой, хоть на поиски Коновалова.

Однако спецназовское начальство - оно примчалось сразу же, как только впавший в тоскукручину лейтенант Слепнин сообщил в свое отделение про аварию "Форда" и про то, что опасному преступнику, несмотря на все его, Слегшина, с командой самоотверженные действия, удалось скрыться, - предложило Омару послужить чем-то вроде приманки. Маркиз, конечно же, без колебаний согласился, все, что ему надо было делать - лежать и ждать, когда спасенный им "вертолетчик" примчится убивать своего благодетеля.

Мудрое спецназовское начальство почему-то решило, что именно так оно и будет, и, оставив полдюжины своих "медбратов", отбыло, довольное собственной изобретательностью. Фээсбэшники пронюхают, ан поздно! Опасный преступник схвачен. Ловите лучше тех, кто у вас важный груз упер!

Блондин, потерявший свой автомобиль и оружие, - падая, Омар накрыл пистолет своим телом, - между тем не появлялся, и Маркизу стало надоедать бесцельное лежание на койке. Даже поговорить было не с кем: врач отвел своему необычному пациенту отдельную двухместную палату "для блатных", а самих "блатных" перевели, разместив в так называемых братских могилах - огромных двенадцатиместных палатах с высоченными потолками.

Спецназовское начальство пошло ещё дальше, оно решило поставить пост в районе Васиного дома, во дворе, где велось строительство, при этом, правда, не озаботившись тем, чтобы устроить засаду с противоположной стороны улицы, куда выходили, например, окна кухни квартиры покойного "красного кавалериста".

В дверь постучали, и Омар, неохотно отрываясь от своею занятия - только придумал, чем себя развлечь, на-ка вот, отрывают, - поднял глаза и увидел фигуру "медбрата", дежурившего в коридоре, который сказал, что к нему пришел майор Михеев со свитой. Так прямо и сказал: со свитой. "Медбрат" был явно недоволен, но одним из свитских состоял Коновалов, которого не пустить куда-либо было просто невозможно.

Маркиз попросил впустить их, и в небольшую палату вошли в полном составе все пассажиры Любиной "девятки" и, конечно же, сама хозяйка машины.

- Здравствуйте, - сказал, входя, майор.

- Здравствуйте. А что это у вас с лицом? - спросил Омар, но в следующий момент, увидев Коновалова, понимающе закивал: - Можете мне ничего не рассказывать! Просто наконец-то теплая встреча старых друзей состоялась, и, по всей видимости, вы оба здорово увлеклись, сжимая друг друга в братских объятиях.

- Ты что-то разговорился, приятель, - перехватывая инициативу, сказал Коновалов и присел на край кровати. - Располагайтесь, друзья, где можете, по-хозяйски распорядился он.

- Нам некогда особенно рассиживаться, - предупредил Михеев.

- Как ваше самочувствие, Омар? - поинтересовался Копайгора.

- Отлично! - ответил за компаньона капитан. - Хватит валяться, одевайся, поехали в морг.

- В морг? - удивился Маркиз, очень обрадованный, что видит Василия живым и здоровым.

То, что у Коновалова все лицо разбито, так это пустяки, бывало и похуже. Я что, так плохо выгляжу? К тому же тут, наверное, тоже есть морг...

- Нет, старик, ты в прекрасной форме, мы едем туда, где проводят судмедэкспертизу.

- Черт, - покачал головой Омар. - Я тут пообещал ребятам... - Он вкратце рассказал про то, что согласился работать "живцом", на что Коновалов сказал:

- Ерунда, к чему такая помпа для этого блондина? Пусть положат настоящего психа или кого-нибудь из этих "медбратов". Какая на хрен разница? Кстати, я лично никогда не видел, чтобы санитары в психушках носили под халатами бронежилеты и пистолеты в подплечных кобурах. Этого только слепой может не заметить - Он не такой уж придурок, у него мощная "пушка" тридцать восьмого калибра... - начал Маркиз.

- Как в кино! - не выдержала Любочка, которой очень хотелось иметь револьвер именно этого калибра. Сорок пятый - это для мужчин, женщине же и в оружии необходимо изящество. - Шестизарядный?

- У него пистолет, - покачал головой Хафизов. - Магазин патронов на восемь-десять.

- А-а... - неопределенно протянула Синичка, так что становилось непонятно, удовлетворена ли она таким ответом.

Коновалов вновь вернулся к тому, с чего начал.

- Пошли, - сказал он.

- Нет, - заупрямился Омар, - надо поговорить с ребятами. Я же пообещал...

- Михеич, будь другом, - обратился Вася к майору, - договорись с ребятами, скажи, что у нас, м-м-м, своя операция. А ты, - сказал он Маркизу, - одевайся.

Александр Иванович с Любой вышли, и Омар, оставшись в обществе Коновалова и старика, принялся одеваться.

- Это что у тебя за фиговина, старик? - спросил капитан компаньона, показывая на маленький крестообразный металлический предмет, который, по всей вероятности, выпал у приятеля из кармана брюк, когда тот снимал их с вешалки.

- Это Люси просила, - ответил Маркиз неохотно. - Нож мясорубки затупился. Я попробовал подточить, но, по-моему, ерунда получилась.

- Я не знал, что ты такой хозяйственный.

Почему бы ей просто не купить другую?

- Ну, и не знаю, - ответил Омар. - Кажется, это мясорубка её покойной бабушки, которую Люси очень любила.

- Мясорубку или бабушку? Чушь какая-то, - заключил Коновалов, а Маркиз, подбросив предмет на ладони, взял его кончиками пальцев, а затем плавно взмахнул рукой, и железка исчезла.

- Чертовски здорово, язви его! Омарик, ты как это делаешь, а?! - капитан даже присвистнул от восторга, а Иван Макарович с интересом вытянул шею, пытаясь понять, куда же подевался нож.

Омар взмахнул рукой, и предмет вновь оказался у него между пальцами.

- Да это просто, - сказал Маркиз, пряча железку в карман, - один парень меня научил. - Он почему-то погрустнел и добавил: - Ренат Шерафуддинов, мы служили вместе. Он потерял обе руки.

- Наш? - спросил капитан, чтобы разрядить обстановку.

- Нет, - покачал головой Омар. - Он из Казани... В общем-то наш, тоже волжанин.

Спрашивать, наверное, не стоило, однако Вася не смог сдержать приступа неуместного любопытства.

- А откуда вы там брали ножи для мясорубок? - не выдержал он.

- Да для этого вовсе не обязательно именно нож, можно взять монету, да и вообще все что угодно, карту, например, - повеселел Маркиз. - Ренат мог заточенной монетой...

- Сумки резать! - ляпнул Коновалов.

- Тьфу ты, капитан! - пожурил Василия Андреевича компаньон. - При чем здесь это?!

Он заточенной монетой убить мог.

- Ладно свистеть-то! - не поверил капитан.

- Как это убить? - не вытерпел Копайгора.

- Смотрите, - проговорил Омар. - Так...

Куда попасть? - Он подкинул нож на ладони.

- Давай в дверь.

- Намечай точку.

Коновалов посмотрел на белую поверхность больничной двери. Краска местами облупилась, и под ней обнажился слой тоже белой, вернее, посеревшей от времени. Становилось ясно, что лечебному учреждению не видать ремонта, пока и нынешний слой краски не сольется по цвету с предыдущим.

- Вот сюда, - сказал Вася, тыча пальцем в одно из серых пятнышек. - Иди к окну.

- Я давно не тренирова...

- Дрейфишь?!

- Ну почему? - лукаво проговорил Маркиз и, отойдя к окну, повернулся спиной к двери. - Называй цифры - любые, как только я услышу "три", кидаю с разворота. - Давай.

- А вы, - Маркиз обратился к старику, - у вас секундная стрелка в часах есть?

- Есть! - обрадовался Копайгора. Наконецто на него обратили внимание! - У меня настоящий секундомер есть. Часы-то трофейные, немецкие, вернее, швейцарские, я с фашиста их снял, с убитого. Пятьдесят лет тому, а все идут...

- Замечательно, - прервал толстяка Маркиз. - Засекайте время. Если между тем моментом, когда Вася произнесет "три", и тем, когда железка воткнется в дверь, пройдет больше секунды, я проиграл, даже если попаду точно в цель.

- Ты смотри... - Коновалов был явно заинтригован. - Ладно... Раз. Два.. Восемь. - Все молчали. - Раз. Два. Че... пять! Восемь. Два...

Один. Девя... Тр-ри!!! - выпалил капитан.

Раньше чем успело отзвучать раскатистое "р", Омар развернулся. Раздался удар, дверь вздрогнула.

- Точно в цель! - воскликнули Коновалов и Копайгора хором, осмотрев "мишень". - В яблочко!

- А время? - придирчиво поинтересовался Вася у старика.

- Меньше секунды, - ответил тот и добавил: - Класс!

- Вы что тут, охре?.. - Дверь распахнулась и на пороге возникли Михеев и дюжий "медбрат". - Ты что же, Омар? - В голосе "санитара" звучала обида. - Сам согласился, а теперь уйти хочешь?

Лжемедбраты - сержанты ужасно не хотели отпускать Хафизова с майором. Пришлось позвать командира - старшего лейтенанта. Тот тоже ничего не хотел слушать, тогда Синичка напомнила старлею, что Маркиз лицо гражданское, а следовательно, может отказаться от участия в операции. Довод, что ни говори, был веский.

- Он не придет, Виталик, - потупясь, проговорил Маркиз. - Надо быть идиотом, чтобы соваться сюда...

- А как же операция? - не сдавался старлей.

- Мы его сами возьмем, - пообещал Коновалов. - Выдерни-ка вот это, добавил он показав на дверь.

- Чего? - не понял Виталий. Коновалов объяснил.

Старлей был паренек не хилый, слабых и болезненных в спецназ, как известно, не берут, однако ему не сразу удалось выдернуть метательный снаряд, засевший в дереве. Виталий злился скалил зубы, пыхтел, наконец ему удалось справиться с железкой.

- Не глядя, с разворота, меньше чем за секунду и точно в яблочко, похвастался Василий успехами товарища.

- Я тоже так могу, - бросил старлей. - Чего тут такого-то?

- Попробуй.

- И попробую! - Виталик вскинул подбородок. - Откуда кидать?

- Отсюда, - произнес Коновалов, махнув рукой в сторону окна. - Стой! Давай так. У тебя сколько парней?

- Пятеро, без меня.

- Давай... - Коновалова понесло. Глаза его заблестели. - Давай, если кто-нибудь из вас повторит то, что сделал Маркиз, - он ваш, если нет - он уходит, и чтоб без обид, а? У каждого одна попытка.

Понимая, что Омар может уйти и так, и не сомневаясь, что если не ему самому, то кому-нибудь из его парней удастся поразить цель, старлей согласился, но выдвинул условие, чтобы Омар метал нож после всех в том случае, если никто не попадет. Если же и Маркиз не попадет, он остается.

Маркиз согласился. Дюжие "медбраты" заполнили собой палату. Синичка забралась с ногами на тумбочку: хватит, опять мужики ничего увидеть не дадут! Первый. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Мишень так и осталась непораженной. Шестым шел сам старлей Наверное, он немножечко переволновался - его беспокоил уже не столько сам "пациент", сколько честь мундира! Пять глоток издали огорченный вскрик.

Командир вогнал нож всего в сантиметре от мишени.

Наступила очередь Маркиза. Он, совершенно не волнуясь, вогнал метательный снаряд в цель.

- Есть!!! - завопили все присутствующие, включая и проигравших.

Не кричал только Виталик.

"Вам хорошо, а шею завтра мне намылят, - он понурился. - Уроды, попасть не могли!"

Дверь распахнулась, когда Коновалов пытался выдернуть из неё нож.

- Что здесь происходит? - сдвинув брови, спросил врач-"моджахед". Оглядев всех, он уставился на истыканную поверхность двери - Кто это допустил? Кто? Вы что, охерели все, а? Кто старший? Вон отсюда все, чтобы ноги здесь вашей не... - Обитатели палаты принялись дружно спасаться бегством. - А ты стой! - Врач память на лица у него оказалась неплохой - схватил за могучую руку как раз того, кого было нужно - старлея Виталика. - У меня твоя фамилия записана, я завтра твоему начальству позвоню! Это ж надо, а?! Какое безобразие учинили! Он хотел было пригрозить старлею палатой для буйных, но раздумал, понимая, что с этой кодлой не справятся даже все его санитары.

Однако доктор привык, чтобы последнее слово оставалось за ним. - Вон!!! завопил он, выталкивая старлея в коридор. - Вон!!!

Так бесславно завершилась операция по поимке на территории психушки опасного преступника.

Впрочем, ни Омар, ни приехавшие за ним не слышали этого грозного "душманского" "вон!".

Как раз когда дежурный врач изгонял из вверенного ему учреждения хулиганов в бронежилетах, Синичка садилась за руль, а пассажиры её "девятки" занимали свои места в салоне.

ГЛАВА 13

- Эй, Мик, посмотри-ка сюда! Там за баком какой-то тип. Смотри, он, наверное, пьяный?

Или обкурился...

- Где он?

- Да вон же нога торчит! Смотри, какие на нем коры! Да новые! Такие штук на двести тянут, а у него, наверное, и в бумажнике не пусто? Если кто-нибудь не обчистил раньше.

Трое парней (старшему, которого звали Михаилом или, как он любил, Миком, недавно исполнилось тринадцать, а двоим его приятелям по одиннадцать) стояли рядом с мусорным баком, из-за которого торчала нога, обутая в дорогой сапог. Такую обувь носили ковбои Дикого Запада сто с лишним лет назад. В России конца двадцатого века сапоги эти почему-то получили название "казаков". Голенище скрывала штанина дорогих джинсов. Видна была мальчишкам только одна нога.

Ребята не знали, что им делать. Первым ногу заметил Игорь по кличке Сопля, получивший кличку из-за вечно мокрого носа Правда, приятели называли его так обычно только за глаза или когда случалось поссориться, но обычно они не ссорились какой смысл, если надо заниматься делом? Они не брезговали никакой "работой", чтобы достать денег.

Родились мальчишки в самом конце так называемого брежневского периода. В школу пошли в перестройку, а отрочество пришлось на начало построения дикого, недоразвитого, чисто российского капитализма. Пролетарии всех стран, обогащайтесь! Вот пролетарии и обогащались, как умели. Все трое из так называемых неблагополучных семей, где бремя забот полностью свалено на могучие плечи слабого пола.

Можно мыть машины, почту разносить, но можно и по-другому, так, как добрая половина населения: красть что попало и у того, кто под руку подвернется. Это получше, чем вкалывать честно: на винцо и девочек хватает (младшие ещё "не въезжают", а Мик уже кое-что смыслит в "женщинах"). Обычно они выбирали какого-нибудь подгулявшего мужика, идущего домой в одиночестве или уже лежащего, как и этот вот тип, и обирали его. Денег это особенно много не приносило, и иногда приходилось нападать и на более крупную дичь. Для этого ребята носили с собой самодельные маски и упругую стальную пружину с набалдашником. Довольно грозное орудие: если угодить им в висок, можно убить, но если просто огреть как следует, боль такая, что жертва сама отдаст, что велят. У Мика имелся при себе и нож с выкидным лезвием.

Первое время промышляли сами, но старшие стали прижимать, пришлось становиться под руку взрослого мужика, платить ему дань. Не заплатишь положенного - включают счетчик, что означает почти верное рабство: придется вкалывать на дядю до седьмого пота, проколешься - конец: либо прирежут, либо объяснят, что, если жизнь дорога, чалься в колонии один.

Сегодня день выдался ужасно неудачный:

хотя уже давно перевалило за полночь, в кармане у вожака Мика шуршала сдача с деревянного полтинника, которую удалось вытащить у какого-то пьяного забулдыги буквально в нескольких шагах от палатки, где он приобрел бутылку "Распутин". Сама бутылка разбилась в процессе отъема денег. "Клиент" неожиданно протрезвел, хотя до этого казался пьяным в дымину.

Приняв на грудь, мужик решил добавить, пил ли он в одиночестве или с друзьями - неизвестно, только за водкой поплелся один. Сопля высмотрел у мужика крупную купюру. Решили, что в кошельке, возможно, окажутся и другие. Это и решило судьбу ночного покупателя водки. Ребята сбили его с ног, и Мик приставил мужику к горлу нож, предварительно помахав им у того перед носом. Мужик начал хныкать и говорить, что у него дома двое вот таких же парнишек.

Больше всего он боялся, что его убьют. Обчищенный умелыми руками Сопли и третьего приятеля, которого Мик про себя называл Салагой (оба они салаги, и Гоша и Вовка), мужик захныкал ещё больше, объясняя приятелям, что ему будет нечем кормить своих сыновей. Он-то думал разжалобить грабителей, но его хныканье только ещё больше разозлило Мика, особенно когда ему показали добытую у мужика наличность. Пора было сматываться, но вожак не спешил, он едко спросил свою жертву:

- Так ты, козел, собирался на эти "бабки" и сам нарезаться, и своих детей накормить?

Мужик что-то промычал в ответ, но Мик не расслышал, кровь ударила ему в голову, он вспомнил своего собственного подонка папашу, который ни черта не зарабатывал, а только и делал, что пропивал все с трудом добытые матерью деньги. Когда ему не хватало, он припирался домой и начинал издеваться над ней. Иногда он настолько входил в раж, что колотил и попавшегося под горячую руку сына. Началось это еще, когда Миша в школу не ходил.

Иногда случалось так, что он не являлся домой ночевать, и они с матерью не спали до утра в страхе, что "хозяин" вот-вот вернется злой и, вконец озверев, накинется на них.

Однажды папаша так вот не пришел домой на ночь. Не появился он и под утро, но едва Мик с матерью заснули, как в дверь постучали - звонок не работал. Они подошли к двери вместе и, когда мать открыла её, увидели на пороге участкового...

Папаша умер, как и жил, - он захлебнулся собственной блевотиной...

- Хватит, Мик, хватит, он уже отключился и ни хрена не чувствует! кричали оба друга, пытаясь оттащить своего вожака от распростертого на земле тела. Мужчина действительно потерял сознание, его лицо было похоже на кровавую маску, и асфальт возле него был залит кровью.

- Брось ты его, Мик! - кричали друзья, перебивая друг друга. - Сейчас менты примчатся, хочешь на нары попасть за вшивый сороковник?

- На тебе! На! На! На! - орал Мишка, продолжая пинать беспомощное бесчувственное тело, ему казалось, что сбылась его детская мечта и он бьет не какого-то неизвестного ему прохожего, а своего вечно пьяного ублюдка отца.

Друзей несколько удивило то, что они увидели, подойдя поближе. Лежавшему за баком мужчине было на вид лет сорок, его совершенно новый и, сразу видно, очень дорогой - не китайский - джинсовый костюм оказался, к несчастью, перепачкан кровью. Кровь, конечно, можно отстирать, но хотя мужчина не отличался особо большими габаритами, его костюм даже старшему и наиболее крупному из всех Мику был бы несколько великоват. Да и черт его знает, по виду лежавшего было непонятно, просто он без сознания или его вообще пришили светлые волосы залиты кровью, дышит или нет - неясно.

Увидят в этом костюме, поймают и припаяют убийство с целью грабежа. Продать стираную вещь за дорого не получится, и опять же по ней через покупателя могут выйти на продавца. Одно только радовало: из-под манжета куртки на правой руке лежавшего виднелся браслет явно дорогих часов. Уже пожива, а также надежда, что его пристукнули не для того, чтобы ограбить, крутые разобрались между собой. Что тип этот мужик из крутых, сомнения не вызывало, а значит, в одном из карманов они, вполне возможно, найдут туго набитый купюрами бумажник.

Куртка на лежавшем не была застегнута, и Мик просунул руку к нему за пазуху и нащупал там нечто, вызвавшее его изумление. Он, переменив планы, решил для начала разобраться с часами, которые без труда отстегнул и не глядя передал стоявшим за его спиной друзьям. В куртке оказалось несколько долларовых десяток и двадцаток, скрученных в трубочку, но бумажника нигде не было видно, очевидно, его следовало искать в заднем кармане джинсов. Мик, нащупавший в начале своих поисков подплечную кобуру, немного испугался, сообразив, что имеет дело с человеком, для которого риск является профессией, и что, если он не дай Бог очнется в неподходящий момент, им всем троим придется туго. Теперь испуг почти улетучился. Блондин не подавал признаков жизни.

- А "пушка" у него есть? - спросил Салага, когда Мик показал друзьям вытащенную из джинсовой куртки пистолетную обойму. Правда, пустую. Кроме нее, у неизвестного в кармане оказалось полным-полно стреляных гильз.

"Тебе, дураку, только "пушки" не хватает. Салага, ты и есть салага! подумал Мик. - Чего я только время на вас трачу?" Вслух он сказал:

- Нет, но кобура есть, а "пушку", наверное, прихватил тот, кто проломил ему башку.

- Ты думаешь, он мертвый? - спросил Сопля с тревогой.

- Черт его знает, наверное, - ответил Мик с сомнением и, как и был, сидя на корточках, полуобернулся к друзьям, протягивая им обойму Следовало бы пощупать пульс блондина, но Мику было боязно касаться тела неизвестного.

- "Бабки"-то у него есть? Я хочу сказать, бумажник, - заволновался Салага.

- Надо перевернуть его и посмотреть в задних карманах, - сказал Мик и в ту же секунду почувствовал, как земля резко ушла у него изпод ног и что-то, словно металлическим обручем, сжало его шею.

Гоша и Вовик отпрыгнули чуть-чуть назад, не успев ещё толком испугаться. Мертвый или почти мертвый блондин внезапно оказался живым.

Держа их вожака левой рукой за горло, правой он ухватился за стоящий рядом мусорный бак и резко поднялся на ноги.

- Часы, - приказал блондин глухим хриплым голосом.

Обалдевшие приятели продолжали стоять не двигаясь.

- Часы, обойму, гильзы, деньги, - повторил блондин. - Быстро, сучата! рявкнул он и протянул руку, в которую неудачливые воришки, трясясь и мешая друг другу, выложили все, что принадлежало этому страшному человеку, а что он страшный, сомневаться не приходилось, достаточно было один раз взглянуть ему в глаза.

В глубине их присутствовал какой-то нагоняющий тоску холод. Поэтому оба парня стояли не двигаясь.

Лео спрятал обратно свои вещи и деньги.

Потом пробежался рукой по карманам парня, которого крепко прижимал к себе, и, обнаружив в одном из карманов нож, бросил на него короткий взгляд и с едва заметной гримасой брезгливости убрал к себе в карман.

Парню, крепко прижатому спиной к животу и груди киллера, было, наверное, не более тринадцати-пятнадцати лет. Лео чувствовал исходивший от него страх, который завораживал его, как какой-то тонкий изысканный аромат. Парень едва владел собой, он еле-еле сдерживался, чтобы не дрожать.

Убивать, убивать медленно, наслаждаясь мучениями жертвы. Лео вдруг показалось, что он понял, за что Бен платит вдвое. Но времени на размышления не оставалось. Ребятам очень не повезло сегодня. Лео понимал, что перепуганные мальчишки, стоявшие перед ним, в любую секунду придут в себя и зададут деру, кому-нибудь из них, возможно, удастся смыться. Вероятность того, что они станут давать показания в милиции, невелика, но она существует.

Судьба всех троих была решена. Впрочем, иначе и быть не могло.

- Извините, ребята, но никто не должен видеть мое лицо, - сказал Лео. Работа есть работа, каждый зарабатывает на хлеб по-своему, - добавил он, словно извиняясь, и точным привычным движением сломал Мише шею.

* * *

Для работников морга и впрямь наступили горячие денечки. Две-три насильственные смерти в неделю, а тут! Девять трупов в течение одного дня!

- Кто же мог такое сделать? - спросил Иван Макарович, отводя глаза от изуродованного тела Тишкова. - Звери какие-то...

- "Когти тифа", - проговорила тихо Любочка Синицкая, показывая на пустые глазницы покойника. - Работа мастера.

- А это "орлиные когти", - добавил Маркиз, имея в виду вырванное горло несчастного. - Тот, кто пытал его, прикончил беднягу этим ударом.

Все повернулись и посмотрели на Омара.

- Что все это значит? - спросил его Михеев.

- То, Александр Иваныч, - ответила за Омара Синичка, - что тот, кто убил этого мужчину, - мастер рукопашного боя, в совершенстве владеющий, например, кунг-фу. Чтобы вырвать человеку глаза, а потом и горло, ему, вероятно, хватило секунды, как Омару, чтобы попасть в мишень там, в больнице.

- Что за чушь! - возразил Коновалов. - Этого парня должны были прикончить или Ревякин, или второй, который... ну, как его там?..

Омарик, как зовут твоего...

- Хобот, - прекращая мучительные попытки капитана вспомнить имя своего врага, проговорил Маркиз. - Алик Хоботов.

Последний, само собой разумеется, тоже стал клиентом заведения, в котором пребывали компаньоны и их спутники.

- Ну да... Так вот, Ревякин-то и драться толком не умеет, - заявил Коновалов. - Не знаю, правда, как этот..

Что касается Ревякина, тут Коновалов был прав не на сто процентов: Николая Петровича обучали технике самообороны, но с Василием Андреевичем не все из приемов эффективны.

- О покойных плохо не говорят... - начал Омар

- Понятно, - сказал Вася - Это понятно, а вот кто в таком случае пришил этого мужика, - он кивнул в направлении Тишкова, - совершенно неясно.

- Может быть, Пилот? - предположил Копайгора, имея в виду, конечно, блондина, которого Омар спас, вытащив из горящего "Форда".

Маркиз потупился. Получалось, что он помог улизнуть опасному преступнику из-за своих бредовых видений. Омар вообще не любил вспоминать о том, что довелось ему пережить в Афганистане. Сейчас надо было думать о брате, принимать какое-то решение: позволить себе оставить все так, как есть, он не мог и вместе с тем не имел права забыть о существовании киллера, разгуливавшего по его, Омара, милости на свободе. Что ещё он успеет натворить? Маркиз не очень-то боялся за себя - мужчины в его роду не заживались старше тридцати пяти-сорока лет.

Вася, что ж, за него Омар, не задумываясь, бросится под пули, однако друг ведет себя так, что только неисправимый оптимист может предположить, что бывший опер, подобно деду и отцу, сможет дожить до седых волос. Беспокоило ветерана войны Хафизова только одно: сколько простых, не повинных ни в чем людей пострадает от рук безжалостного убийцы. Он может например, ранить Люси или Ирму, пристрелить любого, кто случайно окажется на его пути просто увидит его лицо...

- Исключено, - покачав головой категорически возразил Михеев. - Семерых убили несомненно, из одного и того же оружия. Тут... э-э-э, - он замялся, баллистическая экспертиза не требуется.

Майор был абсолютно прав: даже и на вид пули, извлеченные из семи жертв Пилота - так его после рассказа Омара начали называть все - выглядели по-другому, чем те две, которые пробили коленные чашечки друга Семена Голубева - Я уже ни черта не понимаю, - заключил капитан. - Получается чушь какая-то! Какой-то хренов каратист или кунлфуист прикончил этого амбала, а при чем же тогда тут Ревякин с этим как его, Хоботом?

- Надо поймать блондина, - твердо произнес Маркиз - И неплохо было бы кое о чем спросить Ревякина.

Коновалов едва не взвыл от злости. Спросить Ревякина? Спроси его, а я посмотрю! Найди его сначала! Ох, что было бы, доведись Василию Андреевичу отыскать своего друга любезного Ох, что было бы!

- Мы возьмем его! - неожиданно громко и уверенно заявила Синичка. - Мы возьмем Mad gun blondy!

- Что-что? - в один голос спросили Любу коллеги, как бывший, так и нынешний. - Кого-кого вы возьмете?

Синицкая смутилась Вот вырвалось, а теперь мужики засмеют! Конечно, им все! Служи где хочешь! А вот она возьмет этого блондина, и все тут! Пусть попробуют потом не взять её в спецназ! Неумехи! Тоже мне, крутые парни! Ни один в цель не попал, а Омар - как нечего делать, даже и не примеривался.

Выручать даму бросился все тот же рыцарь Маркиз.

- Мэд ган, - сказал он, - это типичное американское определение. Кстати, оно здесь очень уместно, так как означает "бешеная пушка". Вот увидите, газетчики, когда пронюхают, а они уже завтра все знать будут, так вот, они так именно и назовут его.

- Вот что, - закивали Михеев и Коновалов.

- Надо бы нам, Михеич, - проговорил Коновалов, - в отделение съездить, информашку уточнить о происшествиях. Лично я не хочу, чтобы в меня пальнули из-за угла. Оружия этот тип лишился, машины тоже, значит, надо смотреть сугубо по угонам. И вот еще, - Василий многозначительно поднял палец. - Я тебя, Сань, не спросил - при том мужике, который напротив моего дома обнаружился, оружия при нем, как я понял, не оказалось?

- То-то и ребус, что нет, - проговорил майор с досадой.

Дело в том, что Крысу, который находился в том же морге, Маркиз опознал. Так бы и не узнал, может быть, а вот Хобот напомнил, и видел, видел раньше Омар этого человечка у босса. Несколько лет назад

- Значит, Пилот и забрал его, - уверенно заключил Коновалов - А это в свою очередь означает - в любой момент можно ждать дерьма! - Капитан сделал маленькую паузу, достаточную для того, чтобы набрать в легкие воздуху и решиться высказать не дававший покоя вопрос: - Почему он хотел украсть тебя, Омар, и почему стрелял в меня?

- Теряюсь в догадках, - развел руками Маркиз. - При встрече постараюсь выяснить. - Ладно, - подвел итог Михеев. - Пошли отсюда.

Уже рассвело, когда Александр Иванович прощался со своим старым приятелем и его спутниками на крыльце Центрального отделения милиции.

- Ты спать не собираешься, что ли? - спросил майора бывший коллега.

- С вами уснешь, - незло огрызнулся тот.

Александру Ивановичу полегчало. Сколько можно терпеть этого старого засранца Хмельницкого? Молодец Васька, ей-Богу молодец! Так всех приделал, Блохин-де ему сам ключи дал! А Люба? Даром, что Синичкой зовут, ещё та птичка!

Все! В УОП уйду! В ОМОН! - Кстати, Любовь Сергеевна, - хитро прищурившись, произнес майор, - когда повезете Их Высочество товарища капитана домой, не забудьте вернуть ему "пушку", которую вы так ловко сперли с места происшествия.

Синичка посмотрела на Михеева чистым и светлым взором. О чем это вы, "дяденька Сидор"? - казалось, хотела сказать эта пигалица в лейтенантских погонах.

- Это на Коновалове станковый пулемет под пиджаком спрячь - никто и не заметит, а у тебя и "ПМ" выпирает... - с деланной укоризной в голосе проговорил Михеев. - Так что не думай, что дядя Саша такой дурак. Провела раз, молодец, но я предупреждаю... А ты, - обратился он к Коновалову, - не маши этой игрушкой без дела. Валите все отсюда.

- Ты меня подбросишь? - спросил Маркиз Любу.

- Домой?

- Нет, - он покачал головой. - Мне тачку забрать надо в Черной Речке. Пока колеса не свинтили.

- Да ведь специалистов-то уже вроде бы Пилот на отдых определил? Все четверо, как огурчики - в морге лежат, - сказал майор.

- Ты что, Иваныч, Черную Речку не знаешь? - вставил свое слово Коновалов. - Там каждый второй чем-нибудь да промышляет. Кто колеса крутит, кто магнитофоны таскает из тачек. Ворье, одним словом. Пилот просто помог очень здорово кому-то - конкурентов устранил Так что тачку забрать надо, а то это... ездить не на чем будет.

- Истинное слово, Василий Андреич, - не выдержал молчания Копайгора. - В Черной Речке ворье на ворье! У меня там пять лет назад "Победу" сперли. "Победа" не "Жигули", бегунок с трамблера запросто снимается, тогда хрен...

простите, Люба, не заведешь, в общем. Так они её катили, гады-немцы! Увлеклись сопляки, а кто же еще? Взрослый-то понимает - что за "Мерседес", что за "Победу" сидеть одинаково.

Ну вот, так увлеклись, говорю, что не заметили, как в "УАЗ" милицейский и вписались. Почти вписались - те, конечно, все видели и ждали.

Повязали голубчиков.

- Помню я это, помню, - подтвердил Михеев. - Ты, Вась, тоже должен... А, нет, ты тогда в госпитале лежал, Цыган в тебя пальнул так?

- Ну...

- Ладно, - майор резко переменил тему беседы. - Ты сам туда не езди, Омар.

- Это почему?

- Не надо, мало ли что! Пока этот твой Пилот на свободе - будьте осторожнее, ребята.

- Да разберут тачку... - в сердцах воскликнул Маркиз.

- Разберут, разберут, - закивал головой Копайгора, - как пить дать разберут.

Видя такое неуемное беспокойство о судьбе Омаровой "девятки", майор даже прищелкнул языком.

- Черт вас возьми, - сказал он. - Давай ключи, Омар.

- Зачем?

- Пошлю кого-нибудь из молодых, пусть пригонят тебе к дому. Ты на Подшипниковой живешь?

- Да. Я и сам мог бы...

- Ладно, ладно, давай ключи.

Маркиз достал общую связку ключей и, отцепив от кольца нужные, протянул их Михееву вместе с пультом дистанционной блокировки дверей. Пистолет, липовое милицейское удостоверение, бумажник - все это лежало в пиджаке, содержимое карманов которого, очевидно, выгреб блондин. Ключи и пульт, к счастью, находились в брючном кармане.

- Тут пульт, - пояснил он. - У меня дверцы с дистанции разблокируются.

- Ладно, - кивнул Михеев, пряча ключи в карман - Валите отсюда. Отвезешь их, Люба?

- Боже мой, ну, конечно, отвезу! - ответила Синицкая, но душа её пронзительно кричала:

"Неужели все так и закончится?!!"

* * *

Ирма Медне, урожденная Нильсен, ломая пальцы, ходила из угла в угол по Васиному кабинету. Она то и дело, точно слепая, натыкалась на гигантских размеров письменный стол, за которым сидела внешне сохранявшая спокойствие Люси Она и сама ужасно волновалась, но её волнение выдавали только руки. Изящными наманикюренными пальчиками девушка совершенно бессмысленно перекладывала с места на место карандаши, блокнотики, ручки и прочие предметы, в беспорядке разбросанные по столу.

Она как бы сортировала их: блокноты к блокнотам, бумажки с наскоро записанными телефонами или адресами к визитным карточкам и таким же бумажкам. Но затем только, чтобы, закончив эту работу, вновь начинала пересортировку.

Васина подруга находилась здесь уже несколько часов, иными словами, всю ночь После того как компаньоны напрочь исчезли с горизонта - не возвращались, не звонили, вообще, казалось, провалились сквозь землю, Ирма, позвонив раз, два, три, четыре . тридцать пять, наконец приехала Ей показалось подозрительным, что Люси все время отвечает ей, что Васи нет.

Однако самое главное не то, что отвечают, а кто отвечает Нет? Как же, так она и поверила!

Васина школьная подруга примчалась неожиданно. То есть это ей так казалось. Люси думала иначе. Неожиданно смолк телефон - ночью даже Васе не часто звонят. Представить себе, что Ирма легла спать, не определившись, где же её непутевый возлюбленный, Люси не могла. Теперь, зная, что голубой Ирмин "Опель" сломался, можно легко вычислить, что сама его хозяйка, покачиваясь, стоя на ветру на своих высоченных каблуках (ну куда еще?! И так в женщине метр семьдесят восемь росту плюс двенадцатисантиметровые шпильки), ловит такси.

Ирма, встряхнув длинными белыми волосами, уже в который раз метнулась к окну, услышав шум въезжавшей во двор машины.

Люси, оторвавшись от своего занятия, впилась в блондинку своими ярко-зелеными глазищами, но скоро отвела взгляд, увидев, как выражение надежды на её тонком благородном лице вновь сменяется выражением отчаяния. Кто-то приехал, кому-то тоже не спится поутру в воскресенье.

- Ну где же он?! - простонала Ирма и так резко повернулась, что один из её каблуков подвернулся и, заскользив, поехал по полу. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться обеими руками за подоконник.

Люси усмехнулась. Ее раздражала подчеркнутая элегантность латышки. Казалось, что та всегда следила не только за тем, как сидит на ней одежда, в порядке ли макияж и прическа, но также и за тем, насколько изящны её движения, насколько выражение её лица соответствует ситуации, и отпускала всем четко отмеренные и обдуманные улыбки. За четыре с лишним месяца, прошедшие с их знакомства, Люси, Люда Давыдова, успела достаточно хорошо изучить повадки школьной подруги Василия Коновалова.

Сама же Люси всегда была куда более непосредственна, однако сейчас, находясь рядом с взволнованной и растерянной Ирмой, ей хотелось выглядеть сдержанной и спокойной.

"Ну зачем эта дылда носит такие здоровенные шпильки? - подумала Люси и едва не засмеялась, представив себе, как выхоленная красотка как-нибудь подвернет себе ногу и шлепнется в лужу. - И так ведь швабра шваброй!"

Девушка знала, что, думая так, несправедлива к подруге Коновалова. Не зря же герой-любовник, артист Академического театра драмы Князев буквально с ума сходил, заваливая её любовными письмами, букетами цветов, приглашениями на премьеры и терзая прочими знаками внимания. О безумии, постигшем разбивателя сердец, говорил весь город. Если мужчины, выпив стакан-другой, нет-нет да вспоминали этих парней, которые так всем вломили, то женщины, от природы привыкшие сторониться насилия, предпочитали обсуждать эту безумную страсть!

Справедливости ради следовало заметить - совершенно безответную.

Ирму интересовал единственный представитель мужской половины населения земного шара, звали его, конечно же, Васей Коноваловым.

Чего никак не мог взять в толк бедный Геннадий Алексеевич Князев, так это того, как такая тонкая женщина может быть рядом с таким мужланом?

Потом они встретились лишь однажды, но встреча эта Князеву запомнилась надолго. Геннадий Алексеевич застал Ирму в Васином дворе и кинулся к ней с букетом цветов и объяснениями в любви. В этот момент во двор въехала "Нива" с Коноваловым за рулем. - Здорово, - сказал Вася, увидев Ирму. - Заходи.

Князева он не заметил и походя сшиб с ног плечиком, как бы случайно. Артист был мужчиной видным, но с капитаном в этом смысле, конечно, равняться не мог.

Ирма пристально посмотрела на Люси, точно прочитав её мысли, но ничего не сказала.

"И чего эта коротконогая, толстозадая, бесформенная "тучка грозовая" расселась с таким важным видом, точно это она тут главная?" - подумала Медне.

Она тоже, конечно же, судила предвзято.

Люси была из тех толстушек, которых мужчины называют обворожительными. Ничего лишнего, никакой чрезмерности, и хотя все на грани, но...

очень вкусно. Впрочем, среди женщин едва ли найдется одна-две на тысячу, способных оценить такую красоту, зато мужчин к ней притягивает, как пчел к сладкому.

- Да я же тебе объясняю, - терпеливо повторила Люси. - Пришли люди, они уехали все вместе, затем Омар вернулся, у него тут была встреча, а затем он поехал за Василием Андреевичем, сказал, что скоро вернется, и пропал...

- Он должен был приехать вечером ко мне...

- Кто?

- Вася, конечно, - ответила блондинка, презрительно сверкнув глазами.

- А-а... Обговорил, кажется, но Омар предлагал ему позвонить тебе и всем вместе отправиться куда-нибудь перекусить и выпить, у него сегодня день рождения, - пояснила Люси. Ирма посмотрела на неё с некоторой долей сарказма.

- Вот как? А я-то все жду приглашения на вашу свадьбу, - съехидничала она.

- Это никуда не денется, - небрежным тоном, делая вид, что не замечает отпущенной шпильки, ответила Люси. - А у Омара и правда сегодня день рождения, то есть сейчас-то уже можно сказать, что вчера.

Снова наступила пауза, продолжавшаяся минут пять или десять. Затем Ирма не выдержала.

- Может быть, все-таки соизволишь позвонить в милицию майору Михееву? сказала она. Школьной подруге Коновалова мнились и грезились всякие страсти. То какие-то типы похищали её Васю и требовали многомиллионного выкупа, то... трудно даже описать, какие ужасы мерещились бедной женщине, для которой олицетворением всей городской милиции являлся майор Михеев. За последние два часа она уже несколько раз пыталась сподвигнуть рыжеволосую Люси позвонить в Центральный райотдел, но теперь она сделалась особенно упрямой и настойчивой. Сама Ирма уже дважды интересовалась Михеевым, и делать это в третий раз казалось ей неловким.

- Ну уж нет! Да я скорее президенту позвоню!

Ты знаешь, что со мной сделает Вася, если я...

- Разве это не твоя работа? - надменно заявила блондинка. - Ты же их секретарша!

Ирма от всей души сделала ударение на последнем слове.

- Моя работа - это прежде всего не мешать им работать! - в тон своей собеседнице отозвалась Люси. - Хотя ты вряд ли что-нибудь в этом понимаешь!

- Я не понимаю, - возмутилась Ирма, - я не понимаю одного: почему они тебя терпят?! Ведь если ты только и должна, что не мешать им работать, то с этим мог бы прекрасно справиться, ну, хотя бы... хотя бы вот этот стол! - заключила она, бросая победный взгляд на рыжеволосую красотку. - У нас в Латвии не так!

"Вот и валила бы, дорогуша, в свою распрекрасную Латвию! - подумала Люси. - Нет же, сбежала ты от мужа-миллионера к простому русскому парню, у которого за душой и гроша не было... Впрочем, и сейчас не намного больше".

Вслух же Люси с присущим ей сарказмом заявила:

- Я поднимаю им... настроение.

- Что?!! - изумляясь такому нахальству, не выдержала Медне. - Для этого они могли бы найти кого-нибудь получше!

- Может быть, тебя? - ухмыльнулась Люси. - Знаешь, мне все-таки приходится много бегать, выполнять различные поручения, а тебе...__ она хотела сказать: "не по возрасту", но решила, что, пожалуй, это слишком для бедняжки, и, поправившись, ехидно закончила: - А ты носишь такие каблуки...

Но с Ирмы, видимо, хватило и этого, потому что она надулась и отвернулась к окну, чтобы не заплакать.

"Змея! И чего только этот Васин приятель в ней нашел?"

"Стерва! И как только её Вася терпит! - подумала Люси, вздыхая, бросив беглый взгляд на выпрямленную, точно окаменевшую спину блондинки и, вздохнув ещё раз, решила приготовить кофе. - Э-э-э, да она, чего доброго, сейчас заревет. Этого только не хватало".

Людмила Давыдова терпеть не могла бабьих слез.

- Кофе хочешь? - спросила она Ирму.

- Хочу, - ответила та, неопределенно пожав плечами.

- Пошли.

Дамы перекочевали на восемнадцатиметровую кухню, поставили чайник, и Люси от нечего делать стала заваривать кофе в турке, хотя дома у Коновалова все обычно пили по-простому - растворимый.

Бесплодное ожидание и нервотрепка выбили из колеи даже мужественную Люси, которая провела в "офисе" бессонную ночь, ожидая появления хозяина и его друга или хотя бы какого-нибудь сообщения, но никто не возвращался, а с появлением в квартире Ирмы смолк и телефон.

Вообще-то, зная характер Маркиза и капитана, она могла бы и не волноваться, а спокойно ехать домой, но именно этого-то делать ей как раз и не хотелось. Она была уверена, что там, где сейчас находятся Омар и Вася, происходит нечто очень интересное, и ей было немного обидно, что это интересное на сей раз обошло её стороной. Не то что в прошлый раз, когда ей удалось прорваться в самую гущу событий!

Она снова сказала себе, что нет причин для волнения и что оба этих замечательных и посвоему очень одиноких парня, как всегда, вляпались в какую-нибудь дерьмовую историю, но в конце концов они с честью из неё выпутаются!

Тем не менее чутье подсказывало ей, что дело, которое привело вчерашним вечером в их контору смешного дедушку в круглых очочках, чуть ли не силком притащившего сюда своего друга, наверняка окажется не только сложным, но и опасным. И ещё этот хитрющий адвокат тоже ведь неспроста примчался?

Люси вздрогнула и едва не уронила поднос, на который только что поставила чашки с кофе, чтобы отнести их в кабинет, обычно служивший компаньонам штабом.

Нет! Не надо выглядывать в окно. То есть надо, но нельзя, чтобы Ирма увидела то же самое, что она, Люси.

На улице, куда выходили окна кухни, происходило следующее: Вася Коновалов, залихватски приглаживая взъерошенные волосы, кокетливо прощался с хорошенькой брюнеткой, сидевшей за рулем "жигуленка", который и подвез капитана домой.

Разговор, происходивший между симпатичной шофершей и высаженным пассажиром, по всей видимости, протекал в теплой и дружественной обстановке. Василий размахивал руками, то отходя на шаг-другой назад или в сторону, то опуская огромные ручищи на крышу "девятки", хозяйка которой, несомненно, наслаждалась общением со своим собеседником. Девушка смеялась, и, хотя она время от времени нервно бралась за руль, было видно, что уезжать ей совсем не хочется. Вот-вот, казалось, должно было последовать приглашение от радушного хозяина подняться и выпить "рюмочку кофе" для бодрости.

"О-о-о! - мысленно простонала Люси. - Не делай этого, Вася, белобрысая дылда превратит твое лицо в отбивную!"

Люси попыталась как-то привлечь внимание Коновалова, чтобы подать ему сигнал. Ну хоть как-то предупредить его... Однако это было бесполезно, а потому глупо... Вася стоял спиной к дому и с таким удовольствием валял дурака перед Синичкой, что, как нарочно, ничего не замечал, зато суетливые движения секретарши заметила Медне.

- Ах! Ах ш-ш-ш-ш-ш! - Вопль Ирмы превратился в страстное шипение. Она затрясла оконную раму, от ярости и возбуждения, очевидно, забыв, как нужно её открывать.

- Их, наверное, забрали в милицию, - забормотала Люси. - Это Люба Синицкая, Вася рассказывал про нее. Она, она ужасно вредная! Она...

- Шлюха! - зло выпалила латышка и отвернулась, Люси на миг показалось, что в глазах женщины блеснули слезы.

- Ну что ты, она же следователь милиции.

- Можно подумать, что следователи милиции ни с кем не трахаются! - Ирма вдруг повернула голову, и Люси увидела, что глаза её, совершенно сухие, горят каким-то особым огнем. - Ты, если не ошибаюсь, варила кофе?

- Уже сварила, хочешь? - спросила Люси, предчувствуя что-то нехорошее.

- Вот и здорово, давай его сюда! - повелительно сказала Ирма и, неприятно оскалившись, добавила: - Надеюсь, он ещё не остыл?

- Я для Васи сейчас сделаю свежий, - сказала девушка и, всыпав в турку кофе, залила его кипятком из ещё не остывшего чайника.

Тем временем не чуявший беды Вася, весело насвистывая, поднялся по лестнице. Услышав ещё за дверью, что на кухне кто-то есть, он доверчиво устремился туда. За столом он нашел двух весьма симпатичных женщин, преспокойненько попивавших утренний кофий.

- О-го! - приветствовал их хозяин.

Выглядел он отвратительно: кто-то наградил капитана синяком, неприлично затопившим половину левого глаза, а губы., губы были точь-вточь, как у Луи Армстронга. Вместе с тем юмор бывшего оперативника, как всегда, оставался на высоте. Оглядев дам, Коновалов спросил:

- Это что, собрание местного отделения партии "Женщины России"? Выдвигаем к правительству свои требования? Каждой бабе по отдельному мужику, пусть хоть и завалященькому, да?

Ирма слегка улыбнулась.

Не почувствовать подвоха мог только полный идиот или... несколько уставший от перипетий дня мужчина. Люси уже предала босса, она не одобряла такого поведения - женская солидарность брала верх над дружбой. Тем не менее Люси не хотела крови.

- Вася, а где же Омар? - спросила девушка хлопая глазами.

- Сейчас приедет.

Секретарша, пользуясь тем, что Ирма, не сводя глаз, уставилась на Коновалова, принялась подмигивать обреченному, чтобы хоть как-то дать ему возможность подготовиться к неминуемой атаке. Но он ничего не понял и лишь бросил на неё полный удивления взгляд, который, казалось, говорил - какого хрена, что все это значит?

И тогда, желая спасти своего капитана любыми средствами, Люси слащавым голосом пропела:

- Ведь вы же были вместе с Омаром? Он, наверное, остался в машине вместе с Любой?

Тут бы Василию и насторожиться, поняв, что женщины, сидя на кухне, могли видеть сцену его прощания с Любой, которой очень не хотелось расставаться со своим пассажиром. У Синички существовали на то свои причины, однако бывший коллега истолковал Любино кокетство несколько неверно. Только случай не позволил ему, так во всяком случае думал капитан, зазвать Синичку к себе домой . со всеми вытекавшими отсюда последствиями.

И хорошо, что она не пришла. Ладно Людка, та не скажет никому, а тут - на тебе, пожалуйста, сама явилась!

Отмахиваясь от Люси, как от назойливой мухи, на удивление непонятливый Коновалов сказал:

- Да нет, он угодил в психушку то есть теперь ты уже можешь не волноваться - с ним все в полном порядке, а потом мы заехали в ментовку к Михеичу... начал было капитан, но запнулся, подумав, что лучше рассказывать с начала, а не с середины, а что отдохнуть никто не даст и рассказывать придется, было совершенно ясно.

Тем не менее Ирма реагировала как-то уж совсем нехорошо.

- Не знала, что в отделении милиции есть условия для подобных развлечений, - её голос источал яд.

Все ещё не чуявший тяжести предштормового штиля, Василий точно нарочно ляпнул.

- Ну, если разобраться, малыш, то условия там для всего есть Тесновато, конечно, ремонтируются уже полгода, народу полно, все друг у друга на головах сидят, а в общем-то ничего.

Я чувствую, вам не терпится услышать как все было с самого начала? Тогда дайте мне выпить Эй, Люси, у нас там что-нибудь ещё осталось в холодильнике? Нет-нет, Ирма, милая, - сделал он предупреждающий жест, заметив, что его подруга, поднявшись из-за стола, взяла в руку чашку с кофе и шагнула к нему, это потом, ты же знаешь, что сейчас я должен выпить чего-нибудь покрепче! Мужик в дом вернулся, черт возьми* или кто?

Она зловеще улыбнулась, отводя назад руку, в которой держала чашку.

- Эй, эй, ты что, милая?!! Не делай этого! Не надо! - Слишком поздно, ох как поздно сладость Васиной эйфории сменилась горечью отчаяния.

- Мерзавец!!!

Коновалову понадобилась изрядная ловкость, чтобы увернуться от чашки с дымящимся кофе] пущенной ему в голову.

- Негодяй!!!

Вторая чашка просвистела в сантиметре от его головы и вслед за первой разбилась о стену, оставив на ней коричневый подтек.

- Лжец!

- Ирмуте, ты что делаешь, детка!?! Остановись! - заорал капитан, увидев, что его подруга схватила со стола кофейник, но остановить разъяренную латышку было непросто.

Кофейник грохнул о стену, как бомба, за ним последовали, строго соблюдая очередность, блюдца, молочник, сухарница и сахарница.

Вася внимательно посмотрел на свою подругу и понял, что надо действовать немедленно, иначе вслед за посудой в него полетят телефон, старинный самовар, которым никто не пользовался, но который представлял музейную ценность и являлся предметом гордости хозяина, а следом и все остальное.

Надо было выбрать момент, когда она замешкается в поисках очередного предмета, а пока капитан начал медленно двигаться в направлении своей любимой женщины, моля Бога, чтобы этим предметом не оказалась стоявшая на столе старинная чугунная пепельница. Но, на его счастье, Ирма остановила свой выбор на подносе, совершенно уже освобожденном ею от посуды.

Вася сообразил, что при её меткости она этим подносом запросто вынесет окно, мимо которого он как раз продвигался, и, решив, что нельзя мешкать, прыгнул на латышку, которая в этот момент с криком: "Трахался с ней! Трахался!

Мерзавец!" метнула в него свое орудие.

Удар пришелся как раз по лбу. На секунду потерявший способность видеть, Коновалов сбил Ирму с ног, и они вместе покатились по полу.

Звук от падения на пол подноса оказался каким-то уж очень странным. Он будто бы слился со звоном разбившегося стекла. Вася ни черта не понимал в женской психологии, а уж в дипломатии и подавно, но вот свист пуль капитан Коновалов не мог спутать ни с чем. Всем телом он придавил к полу барахтавшуюся под ним Ирму и, повернув голову в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться Люси, отчаянно завопил:

- Ложись!

Но Люси и так ничего не надо было говорить:

нагнувшись, чтобы поднять поднос, она так и осталась сидеть на корточках, когда у неё над головой запели пули, влетая из разбитого окна...

В кухне творилось что-то невообразимое.

Автоматные очереди прошивали стены, во все стороны летели куски штукатурки, щепки и битое стекло. Казалось, что по комнате носится целый рой взбесившихся шмелей.

Наконец стрельба стихла.

"Расстрелял, что ли, магазин?!"

- Обеим лежать и не двигаться! - крикнул Вася.

Увидев, что женщины и не помышляют о том, чтобы подняться, он пополз к выходу, по пути вытаскивая из кобуры возвращенный ему Синичкой "ПМ".

ГЛАВА 14

- Черт возьми! - сказал себе Омар и, облегченно вздохнув, подумал: Хорошо, что я дверь балконную не закрыл, а то бы... - Тут в его сознании кто-то ехидным голосом произнес: "Еще бы лучше было, если бы при тебе оказались ключи".

Что правда, то правда. Подойдя к двери своего дома, Маркиз обнаружил, что при нем нет ключей от квартиры. Он не мог оставить их нигде, кроме как в машине у Синички. Что делать?

Выяснять её телефон? Звонить? Просить привезти? Долго и... не хотелось снова её тревожить.

А Омару очень нужно было попасть домой, вопервых, деньги, без них он не видел способа выполнить задуманное, во-вторых, ему хотелось дозвониться до Аксельбанта и задать адвокату несколько вопросов.

Пришлось будить соседей с нижнего этажа.

Маркиз воспользовался их балконом, чтобы перелезть с него на свой - такой способ попадания в квартиру казался ему при сложившихся обстоятельствах вполне естественным.

К счастью, балконная дверь действительно оказалась незапертой, и ему удалось без лишних помех проникнуть домой.

Он позвонил одному человечку, который был связан с торговцами оружием, и попросил достать пистолет, два автоматных рожка и несколько гранат. Тот обещал помочь. Можно было бы, конечно, обратиться и к Старицкому, но тот уже четыре месяца точил зуб на своего земляка и бывшего сослуживца.

Еще бы! Пришли, забрали станковый пулемет - жемчужину коллекции, нахватали тогосего, пообещали взять с собой и хозяина и...

сбросили с хвоста. Майор понимал, почему с ним так поступили. Утраченного оружия ему было не жаль, одно обидно: напоили - после контузии Старицкий не мог принять без серьезных последствий больше полстакана - и бросили.

Все из-за четверых детей: кто же возьмет на душу грех, если они сиротами останутся? Понимал все это майор, конечно же, понимал, но... все равно обидно.

Маркиз знал, что, если придет к Старицкому, скажет о своих планах, тот оружие даст - ещё кое-что у него осталось - Маркиз это знал, но ко всему, чем удастся разжиться у бывшего командира, будет автоматически прилагаться сам майор. На сей же раз Маркиз не желал, чтобы кто-нибудь, даже Вася, составлял ему компанию.

Долг чести. Его сержант запаса Хафизов должен заплатить сам.

Маркиз на удивление скоро дозвонился до обоих абонентов, утро воскресенья - самое подходящее время, чтобы застать всех нужных людей на месте. Договорился о встречах, знакомый обещал рожки и, возможно, пистолет, но с гранатами помочь не брался. И то хлеб. Омар хотел позвонить ещё и Коновалову, но раздумал: боялся, что друг каким-нибудь образом - нюх как у собаки расколет его.

Омар открыл ящик старомодного бабушкиного комода. Там под чистым постельным бельем лежала заначка - пять тысяч "зеленых" - его НЗ. Маркиз с удивлением обнаружил, что денег на месте нет. Его неприятно кольнуло. Пот выступил на лбу. Этого ещё не хватало! Но все тот же гаденький внутренний голос предложил на сей раз вещь очень разумную: поищи в другом ящике, склеротик!

Маркиз так и сделал: засунул руку под кипу белья и наткнулся на какой-то холодный металлический предмет, вытащил его и с удивлением уставился на... пистолет системы Макарова. Посмотрев на него, Омар усмехнулся.

- На безрыбье и ты сгодишься, - проговорил он, подкинул оружие на ладони и засунул его за пояс.

Выдвинув следующий ящик, Омар наконецто обнаружил свой НЗ.

Все в порядке. Можно двигаться. Он решил не ждать, пока пригонят машину, а отправляться, по крайней мере на первую встречу, своим ходом.

Где-то по городу носится блондин-"бешеная пушка" - как стало известно Омару ещё в отделении, Пилот убил ещё шестерых человек. Троими из них оказались подростки, промышлявшие "бомбежкой" пьяных, - одному он сломал шею, а двум другим перерезал горло тупым ножом.

Этот ужасный факт ещё больше убеждал Маркиза в том, что не блондин положил конец страданиям Тишкова. Мастер не пользовался холодным оружием - он просто не нуждался в нем.

Однако Жулыбину-то перерезали горло? Ясно, что убийца действовал не в одиночку, хотя и Михеев и Коновалов считали, что это не так. С какой стати вообще валить все убийства в одну кучу?

За ночь произошло двенадцать угонов автотранспорта - одиннадцать легковых автомобилей и один мотоцикл "Хонда". Владелец последнего и продавцы коммерческого киоска, в котором мотоциклист покупал выпивку с закуской, оказались застреленными из пистолета системы Марголина. Возраст всех погибших - двоих парней и девушки - не достигал двадцати лет. На ноги поставили всю городскую милицию и ОМОН. Однако лицо, совершившее убийства и завладевшее мотоциклом, как в воду кануло.

Тот факт, что Пилот сумел вооружиться и добыть себе "колеса", не мог не настораживать.

Однако Маркиз никогда не был трусом.

- Твою мать! - прорычал Коновалов, опуская свой "ПМ", обойму которого он опустошил, гоняясь за Пилотом, чуть не угробившим его прямо на собственной кухне.

Понимая, что в обход путь не близкий и что стрелявший успеет смыться, Василий рванул через черный ход.

По правде говоря, именно этот ход был парадным, а тот, которым уже много лет пользовались жильцы, - черным. Забить парадное распорядился ещё Васин дедушка, которому надоели "бесконечные хождения туда-сюда и постоянные хлопанья дверью". Василий Андреевич просто позвонил в жэк и произнес вот эти самые или какие-то подобные слова.

С той поры минуло много лет...

Обрушившись на дверь всей своей массой с разбегу, внук великого деда вынес её напрочь.

Однако и сам Вася, не удержавшись, вылетел на улицу и растянулся на тротуаре. Это спасло ему жизнь - автоматная очередь просвистела над головой капитана, оставив на то распахивавшихся, то закрывавшихся дверях аккуратную полосу из совершенно безобидного вида дырочек, в каждую из которых влетел маленький смертоносный кусочек свинца. Если бы между дырочками на двери оказалось чересчур большое расстояние, это, возможно, означало бы, что недостающие дырочки надо искать где-нибудь в голове или в груди у капитана и там же, совершенно точно, оказался бы и свинец.

Василий Андреевич не стал ждать, и вторая очередь, пущенная противником, снова не достигла цели. Эта самая цель, растянувшись на асфальте во весь свой немалый рост, палила из "ПМ" в направлении, с которого вел огонь неизвестный. Впрочем, почему же неизвестный?

Стрелял в Васю человек, которого, сбиваясь с ног, всю эту ночь разыскивали едва ли не все правоохранительные органы города в полном составе. Надо ли говорить, что им был тот самый сеющий смерть блондин, которого Синичка окрестила "бешеной пушкой".

Свентницкий дал по Коновалову ещё одну очередь на бегу, и Вася, вскочив, бросился за ним. Капитан преследовал убийцу, но вдруг потерял из виду, остановился и огляделся вокруг, стараясь понять, куда же мог подеваться преследуемый? Подождав немного, бывший оперативник двинулся вперед, выглянул из-за угла дома и снова осмотрелся - никого Вдруг он услышал шум запускаемого двигателя мощного мотоцикла. Вася опрометью бросился туда, но, вылетев в переулок, увидел только удаляющуюся джинсовую спину блондина.

Коновалов широко расставил ноги и, держа оружие на вытянутых руках, тщательно целясь, нажал на курок Проклятый "ПМ" дал осечку, капитан нажал на курок вторично, но в любом случае было уже поздно: мотоциклист скрылся за поворотом Капитан с досадой опустил бесполезное оружие, матерясь на чем свет стоит Он подбирал самые нежные эпитеты для своего ненаглядного приятеля, бывшего кагэбэшника капитана Коли Ревякина, укравшего любимый безотказный дедов наградной "наган" О, если бы не это, какая бы симпатичная дырочка красовалась сейчас в спине "бешеной пушки"!

* * *

Маркиз вышел на улицу.

Махнул рукой, но проезжавшая мимо "Волга"

не остановилась и на большой скорости промчалась мимо Хафизов понимал, что воскресным утром его шансы поймать такси невелики, даже несмотря на то, что стоял он на основной магистрали.

Прокатил мимо грузовик. Омар заколебался - голосовать не голосовать, пока он думал, "зилок" проехал. "Запорожец". Маркиз поднял руку. "Ушастый" прошкондыбал мимо.

"Дожил, братишка, - произнес гнусный голос внутри. - Даже "жопа-рожец" и тот "ихнорирует".

Вдалеке возникла белая или перламутровая, пока неясно было, "девятка" или "восьмерка".

"На дорогу, что ли, лечь?" - подумал Омар.

Однако номер машины и сама она показались ему знакомыми. "Жигуленок" остановился.

- Привет, - замахала рукой выскочившая из машины Синичка, потрясая ключами.

- Спасибо, - сдержанно проговорил Омар.

Он взял дома запасные - Ты меня не подбросишь?

- Конечно, - с готовностью сказала девушка. - Куда?

- Далековато...

Точно во сне он увидел промчавшийся мимо мотоцикл, сиявший лаком и хромом поверхностей. Проскочив мимо "девятки", седок фирменного "скакуна" повернул голову в черном пластиковом шлеме с опущенным забралом и, возможно, это только показалось Маркизу, чуть было не потерял равновесия. Для фэна-байкера парень, облаченный в джинсовый костюм, дёржался слабовато, а не фэн на такие деньги, которых стоил мотоцикл, приобрел бы приличные "Жигули".

Мысль эта пронеслась в голове Маркиза мгновенно, он увидел, как байкер резко затормозил и мгновенно выхватил небольшой черный пистолет.

- Ложись! - закричал Омар, сбивая с ног ещё ничего не понимавшую Синичку. Он перенес всю тяжесть тела на правую ногу и, сделав кувырок через голову, встал на колени. Две пули просвистели чуть выше его затылка. Омар откатился в сторону. Третья и четвертая чиркнули о тротуар в том месте, где Маркиз находился за секунду до этого.