Муравьиный Бог

Глава третья. Ноев ковчег

— Везучий ты! — радостно доложила Татьяна. — Полетишь спецрейсом. Прямо в Ташкент!

В самолет грузили какие-то железяки, ящики, бочки.

Технари потихоньку провели Женьку к стоянке. Штурман уместил мальчишку в крошечном пространстве, оставшемся в салоне после загрузки контейнеров. Было холодно, и Женьку укутали в тёплые одеяла. Через полчаса транспортный «Ил-18» вырулил на взлётную полосу. Согревшись под многослойным покрывалом, Женька уснул как убитый.

Во сне Женька видел верблюда.

Верблюд подмигнул и сам подставил седоку свою широкую спину. Женька взлетел пушинкой и удобно уселся между мягкими, обвисшими горбами.

Фотограф сделал снимок.

Вокруг верещали Женькины дружбаны, но верблюд не обращал на них никакого внимания. Он с необыкновенной важностью зашагал по улочкам Хивы, вышел на трассу и тут же оказался у КПП военного городка. К вящему Женькиному удивлению, городок был абсолютно пуст — ни солдат, ни офицеров, ни вертолётов. На хоздворе громоздились штабеля каких-то ящиков. Верблюд переступил через бетонный забор, и Женька увидел, что это совсем не ящики, а цинковые гробы. Они высились серой громадой посреди жёлтой пустыни, а по ним носились полчища рыжих муравьев. Из покосившегося сарая ползли по песку в сторону канала огромные белые амуры, но бетонное русло рукотворной речки было сухим, и рыбины рвали животы о камни, жадно хватая воздух пересохшими ртами.

Женьке смертельно захотелось пить.

Верблюд переступил через колючую ограду и оказался возле автомата с газированной водой. Женька протянул руку к холодной шипучке, но верблюд опередил его. Он прихватил стакан своими огромными губищами, жадно втянул в себя всю воду и выщерил в лицо Женьке огромные грязно-жёлтые зубищи.

Штурман разбудил Женьку, дал ему горячего чаю, бутерброд и спросил как бы невзначай:

— Так ты — Володи Андрианова сын?

Женька быстро сориентировался и кивнул головой:

— Ага.

— Батю любишь?

— Еще бы, — кивнул Женька.

— А что ж с ним не остался? За мамкой соскучился?

— Соскучился, — пробормотал Женька, и штурман, поглядев на него, искренне поверил в сказанное.

Самолёт неспешно пересекал пространство огромной страны.

Два раза садились на промежуточные аэродромы для подзагрузки, перекусывали, заправлялись. До места назначения добрались без приключений и приземлились на рассвете.

Однажды Женька, Ирина и отец уже были в Ташкенте.

Они приехали сюда за отцовскими документами по пути из Хивы в Нижневартовск.

Остановились на восьмом этаже высотной гостиницы «Узбекистан», в самом центре города. Оказалось, что в мире существуют туалеты с чистыми белыми унитазами и без запаха хлорки! В офицерской баньке-то Женька мылся регулярно, а вот ванную увидел впервые в больнице. Больничное корыто было серым и вонючим, а здесь — ванная сияла и пахла так же вкусно, как крошечные кусочки мыла на полке.

Официант вкатил в номер столик на колесиках, и Ирина запищала от восторга: серебристый горшок сиял как лампа Алладина, бутерброды с чёрной икрой и прочие закуски теснились вокруг ледяного «Мускатного». Чуть позже подоспела водочка и другие составляющие праздничного обеда, но Женька на еду внимания не обращал.

Его окружала сказочная роскошь! Золотые ручки на дверях и полированная мебель, ковры под ногами и кружевные покрывала на кроватях… Верхом потрясения стал для Женьки цветной телевизор. В первый вечер он, правда, не работал, но поутру его отремонтировали, и волшебный экран открыл для Женьки неведомый ранее мир.

Тем же утром они отправились гулять по Ташкенту.

Вначале отец повёл их в «яму», низкорослые глиняные лабиринты старого города. Завидев дымок над одним из строений, отец толкнул рукой деревянную дверь. В глубине маленького дворика несколько пожилых узбеков попивали чай и степенно беседовали. Появление новых гостей не произвело на них никакого впечатления.

На востоке не принято удивляться пришельцу.

Отец поздоровался с хозяином по-узбекски, и у того на лице засияла улыбка. Он мгновенно положил несколько подушек возле невысокого столика, на котором тут же появился красивый чайник и пиалы.

— А почему мы зашли именно сюда? — недоумевала Ирина.

— Маяк был, — усмехнулся отец, — если в шесть утра дымок над двором вьётся — значит, шашлык готов.

В чайнике побольше хозяин принес водку, на большом блюде — тёплые лепёшки и маленькие палочки, унизанные дымящейся бараниной. Перед Женькой хозяин положил свернутую в косичку вяленую дыню. Женька поблагодарил по-узбекски, и хозяин одобрительно погладил его по голове.

После завтрака пошли в центр.

По одну сторону большого проспекта высились красивые здания, украшенные каменным восточным орнаментом, магазины с невиданными доселе товарами, кинотеатр и ещё что-то очень красивое. По другую — стояли заборы, за которыми зияли проплешины пустырей.

Отец объяснил, что несколько лет тому назад случилось сильное землетрясение и что до сих пор Ташкент восстанавливается от страшных разрушений. Алайский базар Женьку не удивил, хотя по своим размерам и разнообразию товаров он был явно богаче Хивинского. Женьке понравился кинотеатр — экран там был в три раза больше, чем в армейском клубе, и кинофильм был классный, новый, без обрывов пленки и пропадания звука.

Хороший тогда день выдался в Ташкенте…

Квадратный троллейбус тащился к вокзалу, а Женька перебирал короткие мгновения счастья, словно чётки. Тёплые вещи он снял ещё в самолёте, но дневное солнце припекало. Женька обливался потом и вспоминал одноклассников — у них в это же время задница примерзала к позвоночнику!

Билетов в кассе не было никаких: ни в одном направлении, ни на один поезд. Никто не мог толком ответить — как доехать до Ургенча. Кто-то крикнул, что поезд до Бухары уже стоит на перроне, и Женька вместе с другими пассажирами ломанулся на посадку. Он протянул проводнику красную от стыда десятку и оказался в «битковом» общем вагоне. Поезд дернулся, тяжело вздохнул и заковылял по неровным стыкам в сторону бесконечной пустыни.

Кошмар среднеазиатской «железки» длился несколько дней. Грохочущие по раздолбанным стыкам вагоны болтало из стороны в сторону, сквозь выбитые стёкла и распахнутые настежь двери в коридоры врывались горячие дневные ветры, а ночью заползал лютый холод. Проводник исчез сразу после того, как поезд тронулся, и появлялся лишь когда на каком-нибудь полустанке в вагон забирались новые пассажиры. Время от времени туда же пытались впихнуть барана или козу. Начинался громкий скандал, быстро переходящий в мирный торг, и вскоре в Женькином вагоне путешествовало уже несколько блеющих безбилетников. Как оказалось впоследствии, поезд, в который Женька втиснулся, шел в Самарканд. И делал это доисторический монстр, дымящий угольным перегаром, — буквально, пешком. На всех полустанках люди бросались из вагонов с единственной целью — купить воду в привокзальном киоске. Женьку даже стошнило от мутноватого тёплого «Грушевого» лимонада, но до Самарканда он добрался живым. От Самарканда до Бухары путь был значительно короче, а уж в Бухаре Женьке просто повезло. Во-первых, ему удалось отыскать баню, где он с наслаждением содрал с себя пуд грязи, во-вторых, проводница пустила его в купейный вагон, где он благополучно провёл время до Ургенча, распивая чай с двумя умными дядьками — попутчиками.

Иракские археологи, производившие раскопки на территории, где находился древний Вавилон (примерно 75 км южнее Багдада), обнаружили храм, посвященный богине Иштар. Надписи, выполненные клинописью на 25 различных находках, указывают на то, что строительство храма относится к позднему вавилонскому периоду и осуществлено в годы правления царя Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.). Среди обнаруженных археологами артефактов наиболее уникальной является глиняная табличка с изображением женщины, кормящей грудью младенца. Иштар — великая вавилонская богиня любви и смерти, плотских утех и плодородия, дочь бога Ану или бога Сина. www.lenta.ru

— Ану?!

Совпадение было восхитительным!

В земной истории обнаружился родственник формисидая!

В походах по запретным каналам связи Ану настойчиво посылал сигналы землянам и пытался получить от них вразумительный ответ. Но вскоре стало понятно, что вся информация от Ану приходила к землянам в виде беспокойных зеркальных снов, где всё было перевёрнуто наоборот и представляло полную абракадабру! Просыпаясь, люди пугались, расстраивались тому, что не понимают происходящее с ними во сне. Отдельные экземпляры шевелили отростками неразвитой интуиции и даже пытались толковать увиденное, но остальные окружающие воспринимали их догадки, как нечто преступное и сжигали толкователей на огромных кострах. Большинство же человечков отправлялись в храмы и начинали молиться Богу. Там их успокаивали другие человечки и говорили, что «во снах они слышат голос дьявола!» Эти другие заставляли первых усердно искупать грехи, за что первые оставляли вторым немалые деньги.

В некоторых районах Земли к контактам с Ану относились значительно прагматичнее: полученную информацию превращали в некую тайну и окружали всевозможными обрядами и ритуалами. Но в результате, почему-то начинали убивать птиц, животных или соседей и предавать их всё тому же негасимому огнищу.

Вся эта круговерть, по земному летоисчислению, повторялась множество столетий, до тех пор, пока Ану не оказался во временном промежутке между двадцатым и двадцать первым веком.

Для начала, земляне додумались до передачи звуковых сигналов на расстояние!

Радио-волны врывались в голову Ану, а он пировал, впитывая в себя информацию!

Он научился прислушиваться к новостям и научным сообщениям, негласно присутствовал на всех научных форумах, был свидетелем самых секретных переговоров в лабораториях крупнейших научных центров, и просто — конкретных бесед не самых глупых жителей этой планеты.

Затем Ану проглотил сладкий пирог эпохи телевидения, ну, а затем, технократическая цивилизация землян изобрела для себя очередной костыль прогресса — компьютер!

Новому изобретению предназначалось заменить утерянные биологические способности к скоростным мегаисчислениям. У людей появился сказочный джинн, но он не захотел возвращаться в кувшин: вскоре компьютер превратился во всевластного монстра, подчинившего себе своих изобретателей. Особенно ярко это проявилось с появлением Интернета.

Форумы, чаты, сайты, серверы — в биополе Земли бушевало настоящее информационное пьянство! Мгновенный доступ друг к другу на любом расстоянии, возможность мгновенного получения информации, собранной в единой всемирной сети, невероятный круг общения приковывали пользователей Интернета к своему стулу крепче стальных цепей.

К своему огорчению, и с посетителями Интернета Ану не мог вступить в диалог — все его текстовые сигналы появлялись на мониторах в виде странных иероглифов, не подчиняющихся ни одному дешифратору.

В поисках выхода Ану попытался войти во временной отрезок второй половины двадцать первого века, но, к своему огорчению, натолкнулся на глухую стену кодов и паролей. Эпоха информационного коммунизма сменилась на Земле временем приватизации, и в двадцать первом веке бесплатный доступ к источникам информации был закрыт.

Ничего не оставалось делать, как возвращаться во времена пионеров Интернета и впитывать в себя всё, что только можно было узнать о людях, об этих странных существах из параллельного пространства.

Ану торопился: никто не знал точной даты Брачного Вылета, но было понятно, что решения своего Царица не изменит, и времени на счастливое одиночество оставалось всё меньше.

Астрономы обнаружили во Вселенной загадочные "темные силы", которые заставляют ее расширяться со всевозрастающей скоростью. Гоуппа ученых провела серию экспериментов в обсерватории Jodrell Bank в Великобритании. Они изучали лучи света, искривляющиеся на пути от далеких квазаров, и смогли подтвердить факт существования "темной энергии". Ученые знают, что объекты, составляющие около 90 % массы Вселенной, невозможно увидеть с помощью телескопов. Эти силы, как предполагают исследователи, заставляют галактики и звезды двигаться в разных направлениях. www.news.ru

— Значит, Бог, по-вашему, — это тьма? — донимал своего собеседника по душному купе потный толстяк, прихлёбывая чай из пиалы. — Достаточно безумная идея.

— В науке критерием значительного открытия служит степень его безумства, — отшутился худой, подтянутый очкарик. — Нет, не всякая безумная гипотеза оказывается гениальной. Как говаривал незабвенный капитан Врунгель, всякая селедка — рыба, но не всякая рыба — селедка.

— Врунгель? — обрадовался Женька. — Капитан корабля?

— Вот, и это поколение, которое должно подтвердить теорию Эверетта! — усмехнулся очкарик.

— А это что за теория? — поинтересовался его собеседник.

— В свое время работа молодого физика из Принстонского университета Хью Эверетта стала сенсацией. — наполнил и свою пиалу очкарик. — Название теории звучит так: «Формулировка квантовой механики посредством понятия "соответственное состояние"». Теория эта поныне остается самой радикальной гипотезой в науке, согласиться с которой боязно, но опровергнуть — не удается.

— В чем же суть этой гипотезы? — промокнул лысину полотенцем толстый.

— В классической механике считается, что события протекают независимо от наблюдателя, — оживился очкарик, — Эйнштейн в теории относительности внёс поправку на скорость наблюдателя. Эверетт пошел дальше. Хитрыми математическими исчислениями он доказывает, что наблюдение за любым объектом является взаимодействием, которое меняет состояние и объекта, и наблюдателя. То есть всё связано со всем, хотя связи могут быть разными. С этой точки зрения даже Бог, если он часть Вселенной, есть простой наблюдатель.

— Наблюдатель — и только? — недоверчиво посмотрел на очкарика толстый, — Значит, ждать от Бога помощи бессмысленно? Грустная теория…

— Революционная! Квантовая механика Эверетта переворачивает все представления о Вселенной, — с гордостью доложил очкарик. — У теории Эверетта больше оппонентов, чем союзников, но за 45 лет ошибку найти никому так и не удалось, — продолжил он. — Эту теорию анализировали такие киты науки, как де Витт, Пригожин, Шкловский, Гинзбург. Первыми рецензентами стали учитель Эверетта Джон Уилер и нобелевец Нильс Бор, и Уилер как-то поставил Эверетта в один ряд с Ньютоном и Эйнштейном.

— Но какое это имеет отношение к устройству Вселенной? — пропыхтел толстый.

— Самое непосредственное! — увлёчённо отвечал худой. — Одна из основных аксиом теории Эверетта — понятие ветвления, или расщепления, что происходит при взаимодействии наблюдателя и объекта. При каждом измерении Вселенная, как ни дико это звучит, разветвляется на ряд параллельных Вселенных. На этих развилках возникают новые двойники, новые Вселенные. Мир, по существу, — это каскад причинно-следственных цепочек, образующих множество эвереттовских Вселенных. Теория Эверетта объясняет неконтролируемый разброс результатов в ходе экспериментов всех без исключения физиков в мире. Она объясняет многие странные явления — от НЛО до призраков и всяческих полтергейстов. И самое загадочное, — здесь вам надо сосредоточиться, чтобы понять невозможное, — не только Будущее обладает вероятностью, но даже Прошлое!

— Призраки? — не смог сдержаться Женька.

— Замечательно! Не важно, по какому поводу вы, юноша, заинтересовались теорией Эверетта! — радостно потёр руки худой, — Теперь я уверен, что после просмотра мультфильма вы прочитаете учебник по квантовой механике.

— Да они, блин, азбуку выучить не могут! — пропыхтел толстый. — А где живёт этот самый Эверетт?

— К сожалению, Хью Эверетт повторил судьбу большинства земных гениев, умерших в безвестности. Не выдержав споров с оппонентами, он отошёл от работы над своей теорией. Трудился в Пентагоне в программе исследования новых видов ядерного оружия, потом ушел в бизнес, стал, по некоторым сведениям, мультимиллионером и умер в 52 года от сердечного приступа.

— Вот так и мы, — вытер лицо толстый, — умрём по пути к знанию! Давайте, что ли, хоть познакомимся. Меня зовут Тофик, Тофик Байрамов.

— А меня — Сергей Лесков, — чинно приподнялся очкарик. — А вас, юноша?

— А меня то, зачем? — не понял Женька, но на всякий случай добавил, — Женька. Лазарев Евгений.

Хью Эверетт

Автобус Ургенч — Хива доставил Женьку до самых стен старого города. До военного городка Женька добрался на подвернувшейся хлебовозке.

Дежурный офицер на КПП проводил его удивленным взглядом, но на территорию части пропустил. Две обшарпанные курицы понеслись перед Женькой по асфальтовой дорожке прямо к штабу. На входе стоял какой-то «салабон».

— Стой! Куда прёшь? — салабон хотел схватить Женьку за шиворот, но Женька лихо перехватил его руку и заломил за спину «салаги».

— О, это что за диверсант? — Появившийся как из-под земли прапорщик Лялин радостно хлопнул Женьку по плечу, отодвинул часового в сторону: — Два наряда вне очереди, рядовой Лойко!

— За что? — потирал вывих рядовой.

— Разговорчики! — рявкнул Лялин. — За плохую боевую и физическую подготовку!

Лялин и Женька поднялись на второй этаж, прямо к кабинету полковника Сутина.

— Разрешите, товарищ полковник? — Лялин нырнул в глубину душной комнаты и закрыл за собой двери. Буквально через минуту он появился в дверном проёме и скомандовал Женьке:

— Заходи!

— Проходи, проходи, — привстал из-за стола отцовский товарищ и командир отряда, полковник Сутин. — Каким же это ветром тебя сюда занесло, Евгений Павлович?

— Разрешите доложить, товарищ полковник? — почти по-военному выпрямился Женька.

— Докладывай, — рассмеялся Сутин, но тут же состроил серьёзную мину на лице.

— Я привёз, — тут Женька замялся, но всё же нашёл нужные слова, — прах отца.

Женька достал короб из сумки и поставил его на пол.

— Так-так, — растерянно пробормотал полковник и скомандовал Лялину: — Ерёменко ко мне. И чаю!

Прапорщик выскользнул тихой тенью из кабинета. Чай принесли немедленно — на Востоке этот напиток всегда наготове. Сутин разлил чай в пиалы и стал расспрашивать Женьку о чём-то отстранённом от главной темы: о морозах в Сибири, о школе.

Только тут Женька сообразил, что, в связи с его появлением, у кого-то могут быть большие неприятности, и стал лихорадочно придумывать план спасения друзей-сослуживцев отца, побывавших в Нижневартовске.

Капитан Ерёменко заглянул в кабинет:

— Разрешите, товарищ полковник?

— Да-да, Андрей Николаевич, входите, — как-то совсем по-граждански пригласил капитана в кабинет полковник, и это не сулило ничего хорошего. — Вы доложили мне, что… Что всё сделано как положено.

— Так точно, — в полной растерянности развел руками Ерёменко, — всё сделали. — Взгляд его упал на коробку, и капитан понял суть происходящего.

— Отец хотел, — перехватил инициативу Женька, — он хотел, чтобы его здесь похоронили… Со всеми вместе.

На лице капитана Ерёменко промелькнула гамма чувств, достойная многосерийного индийского фильма, а из груди вырвался вздох облегчения:

— Виноват, товарищ полковник, думал, что жена все вопросы завершит.

— Какая жена? — зло пульнул Женька. — Ира не жена!

В кабинете повисла гнетущая пауза.

— Ещё раз извини, Евгений, — откашлялся полковник. — Мы во всём разберемся.

Женьку повели обедать, и он обнаружил, что его появление вызвало в городке настоящий переполох. У входа в столовую сгрудились взъерошенные офицерские жёны, там же была учительница и медсестра. Два его дружбана по городку попытались прорваться к Женьке, но их быстро куда-то отфутболил Лялин.

Ерёменко вошел в столовую и сел напротив.

— Спасибо тебе, что выручил, — вздохнул капитан. — Но ты и меня пойми. Мы ведь действительно думали, что Ирина — человек взрослый. А что отец хотел быть здесь — так это чистая правда. Это мы его волю не выполнили — да только, Бог все видит.

— Вы верите в Бога? — вскинул Женька глаза на капитана.

— Да кто его знает, — растерялся тот, — поговорка такая. Мне, Женёк, в него верить не положено. И отца твоего мы не могли здесь похоронить. Понимаешь, был суд и приговор… И на военном кладбище — не положено. А на гражданском, сам понимаешь, некому и могилку приглядеть будет.

— Почему — «не положено»? Он воевал! — выщерился Женька на Ерёменко.

— Эх, Евгений Павлович, — покачал головой капитан, — трудно правильно жить на белом свете, а умереть правильно — ещё сложней.

— А скажите, — отложил Женька ложку в сторону и сам удивился своему голосу, — где мама?

— Я покажу, — кашлянул Ерёменко, — но хочу сказать тебе главное — мужик ты настоящий.

Через час командирский «бобик» подвёз Женьку, Ерёменко и Лялина к «русскому погосту». Трудно было назвать заброшенный пустырь настоящим кладбищем. На небольшом пространстве высилось несколько пирамидок со звёздами в верхушках, большие чёрные кресты, сваренные из тонких труб, и десяток мраморных памятников с высеченными на них барельефами ушедших в мир иной.

Лялин положил букетик цветов под один из крестов, и Женька понял, что это могила матери. Он не знал, что нужно делать дальше. Плакать он не мог, неудобно было перед мужиками, слов нужных не знал и потому молчал, тупо уставившись взглядом в красноватый холмик, припорошенный золотыми крупинками песка.

— А можно тут отца похоронить? — он спросил об этом у Лялина, потому что знал: если прапор скажет — можно, значит — можно.

Прапорщик снял с потной головы огромную фуражку, вытер шею платком и уклончиво возразил:

— Не думаю, сынок. Родители твои, как бы, при жизни не очень ладили. Что же их на том свете насильно снова сводить?

— Так что же мне делать? — захлебнулся сухим порывом ветра Женька.

— Начальство сейчас этот вопрос решает, — Лялин развел руками, и Женька понял — никто ничего не решит.

В часть они вернулись под вечер, и Женьке доложили, что полковник Сутин поехал куда-то что-то согласовывать.

Женька кивнул головой и пошел к хоздвору.

Ровный асфальт, свежевыкрашенные баки и контейнеры с каким-то грузом — ничто не напоминало о бедламе, царившем в этом углу несколько лет назад.

У забора высились холмики нового муравейника. Муравьиные небоскрёбы выросли в нескольких метрах от старых, уничтоженных пожаром. Всюду деловито суетились рыжие хозяева нового жилища, и Женьке вспомнились их чёрные сородичи на болоте. А ещё ему вспомнился сон, увиденный в самолете. Никакого верблюда и цинковых гробов, конечно, не было, но плечи передернулись сами собой.

— Что с тобой, Женёк?

— А? — испуганно переспросил Женька и обнаружил возле себя прапорщика Лялина. Они стояли друг против друга прямо у отцовского вертолёта.

— Идёшь, сам с собой беседуешь, — настороженно посмотрел на парня прапорщик, — ты, Женька, это брось. Ты лучше со мной поговори, либо с кем другим. Человек не должен сильно углубляться в себя — можно назад и не вынырнуть! А то, хочешь, закури, — Лялин протянул ему пачку. — Помнишь нашу пословицу: «Зачем напиваться и ползать, если можно закурить — и полететь!» — прапорщик громко рассмеялся и многозначительно подмигнул Женьке.

— Не курю я, — пришел в себя Женька. — Приехал командир?

— Ужинает, — доложил Лялин. — И ты иди в столовую, там сегодня плов настоящий.

— А что решили с отцом?

— Не знаю, Женёк, — покачал головой Лялин, — чего-то там начальство возражает. Командир тебе все объяснит. Иди к нему.

— Иду, — кивнул головй Женька. — Только в сортир схожу…

— Вот и договорились, — Лялин понёсся к столовой.

Женька подождал, пока прапорщик скроется из виду, оглянулся вокруг, подошел к вертолёту и отодвинул входной люк.

Взлетел он классно — без единой ошибки.

Как только почувствовал достаточную «тягу» — заложил крутой вираж над самыми крышами городка и увидел выбежавших из столовой офицеров. Женька снизился чуть ли не до самых голов — все бросились врассыпную. Он увидел, как отчаянно машет ему руками Лялин, и как бежит в строну «вышки» командира отряда. Столб песка и пыли поднялся до самой кабины, и Женька пошел набирать высоту под очень правильным углом.

Как учил отец…

Из открытого люка в машину врывался бешеный поток ветра и рёв турбин. Женька надел наушники и услышал голос дежурного:

— «Борт 71», отвечайте! «Борт 71», — кто разрешил взлёт?!

Приказываю — немедленно совершить посадку! Кто на борту?

— «Гюрза», — тихо ответил Женька.

В эфире возникла пауза, а затем раздался голос полковника Сутина.

— Женя, ты слышишь меня?

— Так точно, товарищ полковник, — отрапортовал Женька.

— Ты классно взлетел, сынок, — ровным голосом продолжил командир, — если так же классно сядешь, то поступишь в лётное училище без экзаменов, обещаю. Ты слышишь меня, Евгений Павлович?

Женька увидел, что у двух вертолётов суетятся технари, и машины медленно вращают винтами.

— Так точно, товарищ полковник, слышу, — ответил Женька. — Только вы сами знаете, нет места на земле моему отцу.

— Не шути, Женя. Пойми, я тебя уже давно сбивать обязан! Иначе сам пойду под трибунал! Понимаешь ты это? — сорвался на крик полковник.

— Сбивайте, — тихо ответил Женька и снял наушники.

Он боялся смалодушничать.

В предвечернем небе мелькнули бортовые огни двух машин, рванувшихся за Женькой вслед. «71-й» нырнул к земле — мысль о канале пришла к Женьке, словно шпаргалка на экзамене, и он уверенно повёл воющую громадину над рукотворным ущельем.

На хвосте у него висели люди, тоже знающие свое дело: Женька увидел, что оба вертолёта вышли на тот же курс. В наушниках раздавались голоса и команды, но жуткий вой турбин и ветра, врывающегося в кабину из открытого люка, перекрывали все другие звуки. На очередном повороте канала Женька ушёл в сторону линии высоковольтных передач. Манёвр был опасный, отец всегда предостерегал его от полётов над ЛЭПами, но это была задачка и для убегающего, и для догоняющих.

Преследователи пошли за ним, стараясь держаться на безопасном расстоянии от провисших проводов. Оглядываясь по сторонам, Женька и не заметил, как оказался над Хивой.

Он круто, очень круто стал набирать высоту. Его оппоненты обогнали его и пошли на разворот, выходя навстречу.

— Не бойся, стрелять не станут, — услышал он голос отца, — держись над городом.

Женька понимал правильность этой тактики, но его волновал другой вопрос. Трудно было одновременно управлять машиной и сделать то, ради чего, собственно, и взлетел он в небо.

Ящик с прахом отца стоял на правом сидении. Удерживая рычаг управления левой рукой, правой Женька приподнял фанерный саркофаг и ударил его о спинку кресла второго пилота.

Шквал ветра подхватил серую пыль и рассыпал по лобовому стеклу, по кабине, по Женькиному лицу. Сухая крошка осела лишь на мгновение, а затем, повинуясь законам аэродинамики, стала вылетать в распахнутое отверстие входного люка.

В небо… Пылинка за пылинкой…

— Прощай, сынок, — услышал Женька удаляющийся голос отца.

Два вертолёта зависли прямо над Женькиной головой, стараясь прижать беглеца к земле.

Под брюхом ревущего зверя вздулись купола медресе и мелькнула знакомая площадь.

Задрав голову, верблюд внимательно вглядывался в небо.

«71-й» сел точно в центре площади.

Врубив прожектора, суетливо и нервно буравили предвечернюю мглу птеродактили преследователей. Из ворот медресе высыпала толпа туристов, невольных свидетелей происшествия.

Только верблюд сохранял полное спокойствие — он и не такое видел на своём веку.

Женька остановил двигатель, выбрался из кабины и нырнул в лабиринты вечного города.

«Афганские войны»

Резкий командный импульс призвал всех пассажиров корабля к ужину. Ану нехотя отключился от сети и в полном изнеможении растянулся на своей убогой койке.

Мир Земли открывался ему с невероятной скоростью. Он обнаруживал множество интереснейших совпадений в жизни параллельной цивилизации. Но кому можно было об этом поведать? После нескольких штормов в эскадре формисидаев осталось лишь восемь кораблей, и всех окружающих волновало только одно — когда придет конец этому бесконечному странствию. С одной стороны, это было на руку Ану — не до брачных утех было Царице. Но, с другой стороны, хотелось поделиться своими невероятными открытиями! Но с кем?

www.lenta.ru