Мы - последствия баланса

Ситх. Со страстью я получаю власть (4)

Музыкальная тема:

Tommee Profitt feat. Whissell — Feel That Fire

Tommee Profitt feat. Fleurie — Can You Feel The Heat Now

Страх — резкий зловонный запах пропитал едва ли не каждый квадратный метр пустого зала за три минуты тишины, которые Алена смотрела на своих учеников. Они молча сидели на коленях, склонив головы в трепетном напряжении. И ждали, когда обрушится кара. Вейдер все же оказался прав — выйдя из себя и проявив жестокость, она заставила их бояться. Теперь они знали свое место и молили, чтобы лорд Альзабар простила им глупость.

Они боялись ее, как офицеры боялись Вейдера.

Это должно было удовлетворить Алену, и в чем-то она действительно находила пользу в ситуации. Они будут послушными, безропотными собаками. Такими хотел их видеть Палпатин. Но не она. Нет, только не она.

За панорамным окном иллюминатора блестела вереница звезд. Разрушитель все еще следовал по пути к конечной цели, до которой оставалось приблизительно шесть часов ходу с заданной скоростью. Алена могла бы дать ученикам время оправиться от боя, но пока свежи воспоминания, следует заложить фундамент, на котором она собиралась выстраивать не только их дальнейшие отношения. Она собиралась перестроить самих подростков, ход их мыслей. Поэтому сейчас, едва оправившиеся и только вышедшие из медпункта, перед ней, склонив голову, они и сидели.

— Слабые, отчаявшиеся, сломленные, — чеканя слова, девушка прошла размеренным шагом мимо акалитов. — Или же горделивые, зазнавшиеся глупцы. Вот вы кто. Кучка щенят, посмевшая залаять на вожака.

Она остановилась у них за спинами. Никто не рискнул обернуться.

— Я знаю, что в ваших глазах вожак не совсем я. Но вы были отданы мне. Вы — вещи, подаренные мне императором. Мне, не лорду Вейдеру.

Казалось, каждое слово все сильнее давило на их головы, заставляя горбиться и сжиматься.

— Империя — это не Республика, здесь нет демократии, здесь нет взаимовыручки и доверия. Власть основана на силе, власть основана на страхе и уважении, которые может вызвать эта сила. — Она вернулась обратно и встала перед учениками. — Вы стали моими трофеями, которые я должна буду преподнести императору. А я стала трофеем лорда Вейдера, который также преподнес меня императору.

Не заметить, как у подростков проскользнуло недоумение, оказалось сложно.

— Все мы здесь трофеи императора и его Империи. Ни больше, ни меньше. А трофеи обычно бывают двух видов: чьи-то отрубленные головы или же боевое оружие. То есть бесполезный хлам, от которого избавляются при первом запахе гнили, либо ценное приобретение, за которым будут ухаживать и ценить на вес золота.

Понаблюдав за ребятами, как ее слова все сильнее запутывали их, Алена и сама задалась вопросом, а правильный ли путь она хотела для них избрать. А правильный ли для себя?

— Кто-нибудь из вас знает кодекс ситхов? — спросила она, получив в ответ гробовую тишину. — Если кто-то знает, то пусть не стесняется.

Никто не ответил. Они были до того напуганы, боялись проявить в ее присутствии хоть какую-то волю, что невольно наталкивало на скверные мысли. Алена терпеливо прикрыла глаза.

— Крайт.

К счастью, парень не вздрогнул при упоминании своего прозвища, но существенно напрягся, в то время как остальные испытали облегчение.

— Кодекс ситхов гласит, — поникшим голосом отозвался юноша, — покой — это ложь, есть только страсть. Со страстью я получаю силу, с силой я получаю власть, с властью я получаю победу. С победой мои оковы будут разрушены. Сила освободит меня.

— С точностью до слова, — подтвердила Алена, собираясь задать вопрос, от которого, по ее мнению, подростки могут и в обморок упасть. — А кто-нибудь знает кодекс джедаев?

Что ж, не в обморок, но их сердца определенно пропустили удар от ужаса. Они съежились, опустили головы, и изо всех сил пытались выстроить защиту, чтобы мастер не проникла в их мысли. Подобная реакция вполне объяснима, Империя карала за распространение запрещенных текстов, а пытливые молодые умы так и тянуло нарушить правила. Мамба и Аспид действительно держались подальше от темы джедаев, но Алена видела, что того же нельзя сказать о Кобре и Крайте — они были любопытными.

На всякий случай выстроив вокруг комнаты защитный барьер, чтобы никто их не подслушивал, девушка, откинув полы плаща, села на пол в медитативной позе. Сейчас ей следовало не просто вызвать в них доверие к себе, но и показать нечто большее.

— Нет неведения — есть знание, нет страсти — есть ясность мысли, нет смерти — есть Великая Сила, нет эмоций — есть покой, нет хаоса — есть гармония. Так гласит Кодекс джедаев. Это сложное учение, которое не каждый сможет осилить. В этом плане учение ситхов куда проще, поскольку все разумные живые существа испытывают эмоции, и эмоции делают нас теми, кто мы есть. Но оба эти кодекса ошибаются. В них нет правды.

Ее слова помогали растапливать страх подростков, под которым все еще находился толстый слой недоверия и замешательства. Логично, учитывая, что Империей правили ситхи, и Темная сторона считалась единственно верным и законным источником силы.

— А теперь послушайте меня внимательно. Мы никому не нужны в этом мире, и уж тем более в Империи. Чем сильнее мы становимся, тем большую угрозу представляем, в то время как слабые здесь также долго не задерживаются. Единственный способ выжить — доказать благосклонность и полное подчинение Империи, а точнее — Императору. Любой ход здесь делается не без причины, даже ваше обучение было затеяно для какой-то большей цели, возможно, и вовсе не имеет таковой, а является последствием чего-то. Вы не должны задавать вопросов, искать ответы и пытаться распутать тайные замыслы. Вы должны быть на своем месте, и никуда не уходить. Вы следуете лишь словам того, кому служите. В противном случае ничем хорошим это не закончится — для Аспида, например, это закончилось сломанной рукой.

Все непроизвольно бросили беглый взгляд на парня, сидящего с перевязью. Вид у него, мягко сказать, подавленный, и в то же время в глазах теплилась искра злости — но не на учителя. На самого себя.

— Никто не хочет знать, кто вы такие, кем вы были, думаю, вы и сами понимаете. Здесь все носят маски, скрывая свое прошлое… свою боль, свой позор, свою… опасность.

Теперь Алена понимала это как никогда лучше. Дедмун, Старкиллер, лорд Вейдер, лорд Альзабар — всего лишь маски, за которыми скрывались люди, представляющие угрозу режиму, пусть даже мизерную. Старкиллер — темный ученик «правой руки» Императора. Звучит куда более безопасно и внушительно, чем «мальчик, чьих родителей убил падший на Темную сторону джедай».

— Вы можете проверить это на себе. Нас никто не услышит, это останется здесь. Я хочу, чтобы каждый из вас назвал свое настоящее имя и причину, по которой оказался здесь.

Разумеется, никто не вызвался добровольцем, они боялись подвоха во всем.

— Ладно, начну с себя. Меня зовут Алена Долорен, и я оказалась здесь, потому что я падший джедай.

Удивленные взгляды стали вполне достойной реакцией, но ребята моментально затушевались. Похоже, им действительно было трудно говорить о том, кто они есть.

— Кинара Альшам, — спустя долгие секунды раздумий, отважилась первой признаться Кобра. — В инквизитории я, потому что… потому что меня забрали у родителей.

Воцарившаяся тишина показалась еще более напряженной и зловещей.

— Бека. Просто Бека, — сказала девушка-твиллек. — Инквизиторий выкупил меня у работорговцев.

— Альберт Салазки, — признался Крайт, — я…

— Подожди, — неожиданно перебила его Кобра, адресовав негодующий взгляд. — Салазки? Те самые Салазки, которые владеют более пятидесяти процентов предприятий на Внешнем Кольце?

— Да, это я, — угнетенно подтвердил парень. — И в инквизитории я оказался, потому что не очень-то хотел продолжать бизнес отца.

— Пф, мажор, — шепнула Мамба.

Несмотря на колкие нотки, парень только развел руками, и Алене понравилось, что подростки уже не сидели, как запуганные кролики. Только Аспид оставался молчаливым и угрюмым, и когда девушка посмотрела него, он не принялся тот час рассказывать о себе. Его что-то беспокоило, в нем сидела куда большая тьма, чем в остальных учениках, и теперь Алена видела это как нельзя лучше. Возможно, не Кобра в конечном итоге будет ее главной проблемой.

Остальные подростки тоже обернулись к Аспиду, и, возможно, это заставило его сдаться и тихо произнести:

— Айдокин. Жизнь в инквизитории все лучше, чем на нижних уровнях Корусанта.

От его пристального взгляда Алене стало не по себе, ведь она прекрасно знала, что испытывают люди, смотрящие на мир столь холодными и рассерженными глазами. Хорошо знала.

— У имени страшная сила, — подчеркнула Алена. — Чтобы выжить в Империи, придется его прятать: под маской, под смертью, за титулом или прозвищем. Скрывайте свои имена ото всех, но никогда не забывайте. Они — ваша сила, прошлое — ваша сила. Оно должно напоминать, почему вы предпочли оказаться здесь, возможно, и не предпочли, но оказались, — она посмотрела на Кобру. — У нас есть примерно одиннадцать месяцев, прежде чем вы предстанете перед императором. Но только трое из вас придут к нему на поклон, поэтому вам придется сильно постараться, чтобы впечатлить меня. Я вам скажу только сейчас, запомните эти слова, от них будет зависеть ваше будущее.

Честно говоря, Алена и сама с трудом верила, что пойдет по этому пути, однако у нее не оставалось выбора. Она успела привязаться к своим ученикам и не хотела, чтобы они стали очередным выхлопом милитаристской машины. Они должны стать не просто послушными рабами и убийцами. Чем-то большим. Кем-то большим.

— Я вас буду учить не как ситхов, ни как инквизиторов. Я вас научу балансу, понятию подавления эмоций и контроля. Вы сможете разжечь в себе злость, когда наступит час битвы, а также подавить жалость и милосердие, если вам прикажут убить беззащитного человека. Никаких больше сговоров и тайных игр за моей спиной, если попробуете подставить меня — лучше бы, чтобы план сработал, второго шанса я не дам. Не пытайтесь также убить друг друга или подставить, я ценю соперничество, но я могу представить вас императору, как обманщиков, готовых пойти на предательство. Императору нужны верные псы, а не дикие волки. Пока вы под моим командованием, вы — одно целое. Защищайте друг друга, уважайте, но будьте готовы к тому, что впоследствии вам придется делать ужасные вещи. Возможно, по отношению друг к другу. Но а пока моей задачей стоит не сделать из вас ситхов или инквизиторов, я здесь для того, чтобы научить вас выживать.

Откровенный разговор пошел ребятам на пользу, тренировка была хорошей, поскольку ученики поверили не только в своего учителя, но и в себя. Вдохновляющими речами ей удалось отвлечь их от проблем и страхов, пусть пока думают, что рядом с ней им ничего не будет угрожать. До поры до времени, разумеется.

Однако оставалось провести последнюю беседу, наиболее сложную. Алена нервничала, словно девочка на свидании, но унять волнительную дрожь не получилось. Если подумать, это все равно проще, чем подбирать слова в разговоре с Вейдером.

Постучав в дверь каюты, девушка ждала довольно долго, словно человек по ту сторону надеялся, будто она покинет его. Как бы ни так. Так что Ионе пришлось отреагировать на незапланированный визит.

— Можно войти?

— Зачем?

— Я хочу поговорить с тобой. Расставить все точки над «и».

— Нам не о чем говорить.

— Я так не думаю. Позволь?

Иона долгую секунду, видимо, надеялась, что пытка ее минует, однако она поняла, что Алена никуда не уйдет. Шумно вздохнув, она отошла, позволяя бывшему мастеру войти в свою каюту — небольшую, но довольно уютную комнату с узким иллюминатором.

— О чем ты хотела поговорить?

Не спеша приступать к делу, Алена обернулась к девушке, отметив ее зажатость и нервозность. Она отказывалась смотреть ей в глаза, держала на сердце томящуюся злость.

— Я хочу, чтобы мы поговорили, Иона. Я хочу знать, что ты чувствуешь. О чем ты думаешь. Я вижу, что ты злишься на меня, и это понятно…

— Что именно тебе понятно? — перебила ее Дедмун, выстрелив колючим взглядом. — Хотя, нет, тебе-то все понятно. А вот мне — нет. Мне непонятно, почему ты меня оставила. Почему ты ушла, почему не могла остаться рядом?

— Я не хотела, правда. Помнишь, как мы с тобой бежали из храма, как ты подобрала мой меч и попыталась атаковать Гавриэля?

— Не в этом…

— В этом, И… Дедмун, — успела поправить себя Алена, однако прозвище вызывало на языке неприятную горечь. — Из-за меня ты попала в эту ситуацию, из-за меня потом лежала в коме, но я ничего не могла поделать, не могла за тебя решить. Вот решила я, что лучше тебе пойти со мной, а в итоге отправила тебя на больничную койку. Нет, больше я не могла так рисковать. А остаться я тоже не могла… мне бы точно не позволили.

— Из-за беременности? — девушка покачала головой. — Но ты могла остаться на Корусанте, быть со мной рядом.

— Ну да, могла бы. Но к счастью для себя и для своего ребенка, не осталась. Иначе бы меня убили.

— Откуда тебе знать?

— Разве Вейдер и император оставили хоть кого-то в живых? Хоть кого-то пощадили?

— Да. Меня.

— Только потому, что ты была дорога мне. Как рычаг давления. Прости.

От злости или, скорее, разочарования, Иона скривила лицо и зажмурилась. Алене было больно видеть ее такой, страдающей и расплачивающейся за ее ошибки. Но какой же взрослой и сильной стала ее девочка, она и представить не могла, что из хрупкой кнопки вырастит столь сильный человек.

— Я понимаю, — едва ли не сквозь силу произнесла Иона, напряженно глядя в пол. — Я понимаю… в этом и проблема — я понимаю, почему ты так поступила, и что я не имею права злиться. Если бы все сложилось иначе, мы бы обе погибли. Но я не могу перестать злиться. Не могу. Потому что осталась одна, потому что стала чьим-то инструментом, я не… ты не представляешь, что я пережила. При этом я знала, знала, что ты рядом, и когда Вейдер показал мне тебя, он сказал только одно «подведешь меня — она умрет».

Знакомая ситуация.

— Я хочу увидеть, — решила Алена. — Твои воспоминания.

— Зачем? Хм. Я и так тебе могу рассказать. Я думаю, ты хочешь найти ответ, почему я не сопротивлялась, когда лорд Вейдер хотел убить меня? Я скажу. Потому что я верна ему, я предана ему всем сердцем, потому что он единственное, что у меня есть. Что у меня было. Он единственный, кому я хоть как-то нужна, хоть зачем-то. Я не оправдала его надежд, когда он пытался обучить меня, поскольку моя связь с Силой невероятно слаба. В сравнении со связью Старкиллера, так подавно. Я быстро поняла, что в Империи дела обстоят не так, как в Республике, мне пришлось в прямом смысле выживать, поскольку именно от его воли и желаний зависела моя судьба. Борьба за выживание стала моим миром.

Каждое слово было пропитано такой болью, что Алена едва сдерживалась, чтобы не отвернуться. Собеседница выглядела не просто разозленной, она будто переживала все заново, удерживая набегающие слезы.

— И при этом я всегда могла видеть тебя. Ты выглядела спящей, поначалу я говорила с тобой, умоляла проснуться, думала, что ты слышишь.

— И я слышала.

— Да, только я-то не знала. Я жила на грани двух миров, словно… ты была каким-то светом, моим лучом во тьме. Но потом, спустя долгие годы, я поняла, что ты не пробудишься. Я оставила надежду, и поняла, что лучше будет отпустить тебя. Даже легче стало. А потом — бам — и ты просыпаешься! Являешься мне на помощь, я даже не знала, что это ты!

Остановив на ней пристальный взгляд, Иона помолчала, а затем усмехнулась и уже без былого пыла добавила:

— А знаешь, что самое смешное: не одна я на тебя так смотрела.

— О чем ты? — Нахмурилась Алена.

— Он. Он тоже… смотрел на тебя с какой-то надеждой… ну, я думаю, что с какой-то надеждой. Пусть моя связь с Силой и слаба, но… Он хотел извлечь из тебя Силу, заполучить ее, но с годами попытки не приносили результатов, и я думала, почему он не убьет тебя? Почему продолжает держать? Если ты очнешься, то станешь угрозой, а моя воля и чувства к тебе были к тому времени уже подавлены. А ответ оказался очень прост: ты наша единственная связь с прошлым. От таких связей довольно трудно отказаться.

Алена почему-то не удивилась, но в одном Иона ошибалась — Вейдер никогда не смотрел на нее с надеждой. Все что угодно, но не надежда. Она напоминала ему об упущенном шансе спасти Падме, заставляя задаваться вопросом «а что было бы, согласись он?». Нередко в его сознании проскальзывала мысль, что только она его поняла и не осудила, и теперь осталась единственной во всей галактике. Человек, который способен осознать его боль и желания. Но это, скорее, не вдохновляло Вейдера, а бесило.

— Все сложилось не так, как мы хотели, это правда, — наконец заговорила Алена. — И я понимаю, теперь точно понимаю, что ты уже не та девочка, которую я любила и искренне хотела защищать. Для тебя я, наверное, ходячая насмешка. Но просто знай, что я никому не дам тебя в обиду, больше — никому. Даже Вейдеру, как бы ты за это меня не ненавидела.

Девушка говорила искренне, однако собеседница посмотрела на нее, как на ума лишенную, и истерически усмехнулась, закачав головой.

— В этом и проблема. Как бы я ни пыталась ненавидеть тебя, я в итоге ненавижу всех, но ни тебя! Я люблю тебя, я… — слова застряли в горле, Иона подавленно вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. — Я хотела сказать, что ты всегда была для меня надеждой. Ты всегда была для меня как матерью… наверное, именно так. Но видеть тебя такой, не изменившейся, не постаревшей, это… выше моих сил.

Что ж, такого поворота она действительно не ожидала, поскольку очень надеялась, что ей лишь показалась пылкая искра, проскочившая в сердце Ионы. Ну, с другой стороны, каждый пытается не сойти с ума по-своему.

— И ты не сможешь защищать меня вечно, — подметила Иона. — Император дал тебе только год. И я боюсь, что по завершении обучения инквизиторов тебя не станут держать при дворе.

— За год может произойти многое, — сказала Алена, — и я уже сообщила Вейдеру, что не собираюсь вытворять глупости. За этот год я изменю их мнение о себе, заставлю убедиться, что от меня куда больше пользы.

— М-м…

Это «м-м» не предвещало ничего хорошего, Алена ощущала растерянность и неловкость Ионы.

— Говори. Я хочу знать.

— Ну, — почесав переносицу, все еще без былой уверенности продолжила Иона, — есть одна… проблема. Точнее, это может стать проблемой. Я говорю о твоем ребенке.

И она туда же, это начинало раздражать.

— Это не имеет…

— Нет, имеет.

— Ну, может, и имеет, но я не знаю, кто он и где он. Жив ли вообще.

— Серьезно? Прям ни единой догадки? — Испытывающе посмотрела на нее Иона, и Алена почувствовала, что она знала, какие мысли она отчаянно гнала прочь. — Тот парень, который разрывает нити Силы.

— Нет! — Категорически отказалась Алена. — Нет, и не может быть!

Несмотря на многократные вопросы Вейдера о ее отпрыске, она не лгала ему, говоря, что не знает, кто он и где, поскольку не чувствовала его присутствия. Но если сопоставить череду событий, в особенности обстоятельства пробуждения от стазиса, а затем неожиданно объявившегося парня, способного выжигать Силу, нетрудно сделать выводы.

— Нет, нет, нет, нет. Дедмун, нет.

— Но почему? — Недоумевала Иона. — Он идеально подходит…

— Потому, что если это действительно так, то… нет. Я не буду в это лезть, я не буду пытаться узнать, он это или не он.

— Но почему?

— Потому что он наш враг, — едва ли не шепотом сообщила Алена. — И я убью его до того, как узнаю что-то, иначе… если узнаю, что он действительно мой сын… я просто не смогу.

Как бы сильно девушка ни пыталась отогнать от себя прошлое, оно само настигло ее. Слишком много факторов указывало на их родство, хотя бы потому, что эту странную силу Алена уже ощущала в своем ребенке — когда носила его под сердцем, когда держала на руках. Что-то странное и опасное.

И ее действительно пугало, что кто-то еще подумает также, ведь тогда появится еще один рычаг давления, еще один способ причинить боль. Видимо, ей суждено быть постоянно чьей-то проблемой.

Иона молчаливо наблюдала за тем, как она сокрушалась, но Алена ощущала, как и в ней шла борьба. Она задумчиво вздохнула и подошла к настенному сейфу, но задержала руку, прежде чем ввести комбинацию.

— Я… я не знаю, что делать в такой ситуации. Но я поддержу тебя. Потому что мы не чужие люди, потому что ты спасла меня.

Механизм блокировки, приняв верный код, отодвинул задвижку, и Иона вытащила из сейфа продолговатый тонкий сверток. Она выглядела неуверенной, и тем не менее протянула его собеседнице.

— Прошлое остается в прошлом, но я думаю, что некоторые вещи должны быть при нас.

Алена с любопытством приняла протянутую вещь, но едва та оказалась в ее руках, она моментально поняла, что это. Уж слишком привычно она легла в ее ладони. Сбросив ткань, девушка обнаружила свой световой меч, при виде которого в сердце приятно йокнуло. Активировав лезвие, выстрелившее во тьме желтым сиянием, она непроизвольно улыбнулась.

— Он все это время был у тебя? — С легким негодованием спросила Алена. — И его не отобрали?

— Отобрали, но… вернули. Ты и сама знаешь, как они охраняют склады.

И не поспоришь — выкрасть меч Гавриэля из камеры хранения на звездном разрушителе не стоило никаких усилий.

Алена с приятной ностальгией смотрела на меч, желтый свет, от которого веяло легкостью былых дней, храмом джедаев, тренировками с Гавриэлем… Только свет лазера и остался от тех времен.

Выключив лезвие, Алена задумчиво посмотрела на рукоять и, как бы грустно ни было, вернула Ионе.

— Ты не возьмешь его?

— Этот меч принадлежал Алене Долорен, которая отдала его своей ученице. У лорда Альзабар есть меч, а у Дедмун должен быть свой.

— Не уверена, что это правильно, — несколько растерянно отметила Иона, покрутив меч в руке. — Не уверена, что лорд Вейдер это позволит.

— Отправляй папочку ко мне, я разберусь.

Иона шутку не просто не разделила, а даже побледнела.

— Прошу, не говори так.

— Да, ты права. Шутки он не понимает.

После беседы Алене действительно стало легче на душе. За минувшие часы произошло столько событий, что она начинала верить, будто все сложится хорошо, и ей удалось взять ситуацию под контроль. Теперь она не одна.

— Спасибо, что выслушала, — перед уходом поблагодарила Алена. — Я знаю, что много не изменить, и не буду. Но я рядом.

— Да, я знаю.

Для Ионы разговор тоже был довольно странным, она не рассчитывала разоткровенничаться, позволить проникнуть себе в голову. Как бы она ни пыталась сопротивляться, Алена оставалась частью ее жизни, чем-то светлым. Надеждой, которая могла принести свободу от боли и переживаний, постоянных страхов за завтрашний день. Но по закону реальности надежда, к сожалению, была лишь небольшой частью жизни.

— Это я. Как вы и думали, она тоже подозревает, что тот парень может быть ее сыном.

— Она изъявила желание сбежать? — спросил Вейдер по аудио связи.

— Нет. На удивление, нет. Напротив, она не хочет об этом задумываться.

— Хорошо. Но продолжай следить за ней. Если заподозришь что-то, немедленно сообщи.

— Да, лорд Вейдер, — согласилась Иона, подойдя к иллюминатору, за которым уже виднелся их конечный пункт назначения. — Ах да, еще — она не взяла меч, вручила его мне. Вернуть его вам?

Мужчина некоторое время помолчал.

— Нет. Можешь оставить себе. В конце концов, ты оправдала мои ожидания.

— Благодарю, лорд Вейдер.

Связь оборвалась, а вместе с ней будто и надежда. Иона не могла противиться любви, которую испытывала к Алене. Девушка была для нее словно свет, чистый и теплый, как лезвие желтого светового меча. Но авторитет Вейдера горел ярче, сродни лучу Звезды Смерти, который в скором времени будет уничтожать целые города и планеты.