Мы вдвоем и он

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

«Мы вдвоем и он» Александра Амбер

Название: Александра Амбер, «Мы вдвоем и он»

Одиночный роман

Переводчик: Яна К

Редактор: Виктория К, Tashа K

Вычитка: Яна К

Переведено для группы: https://vk.com/stagedive

Аннотация:

Миа и Бэн уже семь лет вместе, несмотря на то, что рутина приручила бабочек в животе. Но с появлением первой большой любви Миа — Джея Штерна, ее спокойная жизнь переворачивается с ног на голову. Хоть есть весомые причины избегать Джея, Миа не может устоять перед его привлекательностью.

Но после того, как она узнает истинную причину возвращения Джея в ее жизнь, Миа осознает, что звездопад сияет только тогда, когда звезды уже догорели.

Этот горько-сладкий роман о необыкновенной любви в любовном треугольнике и о том, что на самом деле является важным в жизни.

+18

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Иногда мне хочется его задушить.

— Ты правда не хочешь пойти вместе со мной?

Еще перед тем, как спросить, я знаю ответ. Лучший муж в мире удобно расположился на маленьком диванчике с джойстиком от игровой приставки.

— Я же сказал, что заболел. У меня уважительная причина.

Бен улыбается. Его темно–русые волосы, как обычно, взлохмачены, он одет в черную футболку и шорты, в то время как я одета в платье с диким рисунком в стиле обоев семидесятых, и сапогах с высоким голенищем. Не вопрос, у нас разные планы на вечер, и это случалось не так часто за последние семь лет. Я чувствую себя неполноценной без него. Неуверенной.

— Но ты не выглядишь больным, — снова пытаюсь я, так как не хочу идти на Рождественскую вечеринку одна. Но саундтрек GTA V в корне убивает мою надежду.

— Желаю хорошо провести время, любовь моя. — Бен едет сквозь ухабы, и успевает посмотреть на меня еще несколько секунд, прежде чем телевизор порабощает его внимание. — Кстати, ты выглядишь по–настоящему горячо в этом платье. Должен ли я тебя к кому–то ревновать?

— Ты можешь меня просто сопроводить, — отвечаю я. — Тогда ты сможешь увидеть, как Дерек пытается меня напоить и потащить под его дурацкую ветку омелы, чтобы облапать.

Наш молодой коллега прекрасно знает, что мы женаты, но все равно продолжает подкатывать ко мне. Даже когда Бен поблизости. Как будто его это забавляло. Конечно, Бен знает, что ему нечего опасаться, но все равно я хочу, чтобы он пошел со мной. Я не особо коммуникабельный человек и на таких вечеринках ко мне проявляется лишнее внимание.

— Правда, Миа, я абсолютно вымотан и целую неделю ждал спокойного вечера пятницы. И у меня есть еще кое–какая работа. — Он указывает на игровую приставку, и я смеюсь. Если кто и сделал из своего хобби профессию, так это Бен.

— Кроме того, без меня ты повеселишься намного лучше в этом платье. — Он лукаво мне подмигнул, от чего мои щеки покраснели.

— Дурак, — пробормотала я и взяла сумочку.

— Обычно ты ничего подобного не носишь. Но я не жалуюсь! Правда! — он сложил в мольбе руки, поскольку я бросила на него взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

— Между прочим, футболка и шорты тоже не совсем возбуждающая одежда, — бросаю ядовито я.

— Эй, что случилось? — Бен наморщил лоб и отложил джойстик в сторону. — Малышка, иди сюда. Почему ты такая раздраженная?

— У меня эти дни, — рычу я. Медленно подойдя к дивану, я поцеловала его в лоб. Он обнял руками меня за бедра и потянул на себя. Это хорошо, что мне не нужно больше ничего обьяснять, поскольку он меня и так прекрасно понимает. От того, что мы понимаем друг друга без слов, приятная теплота расплывается в моем животе. Я прижимаюсь к нему.

— Не переживай. Ладно тебе, Миа. Когда–нибудь у тебя получится, я уверен в этом.

Я ложу руки ему на плечи и удерживаю его взгляд.

— Это же не нормально. Два года! Почему ты не можешь, наконец, обследоваться, Бен? Это ведь не больно.

— Я не буду дрочить в эту пластиковую штуку! — Бен сощурил глаза и содрогнулся. — Извини, но… правда нет.

— Даже ради меня?

— Возможно, мы должны чаще… ну, ты знаешь. — Его руки перемещаются на мою попку, такой недвусмысленный намек. — Ты можешь остаться, и мы немного поиграем.

Он улыбается, будто мальчик, который задумал какую–то шалость, что заставляет меня смеяться. С телевизора до сих пор пиликает музыка начала игры, что напоминает мне порно семидесятых, о чем я не говорю ему вслух. Он считает, что это великолепный джаз.

— Бет меня застрелит, если я не приду. Ты же знаешь, как она настраивается на Рождественские вечеринки.

Он смеется.

— Это дает надежду, что вечеринка пройдет достаточно интересно. Может она наняла стриптизера или еще кого? Так, из принципа.

С улицы послышался сигнал такси. Поскольку в город мы обычно ездим на метро, Бен настоял, чтобы я вызвала машину и не склонялась одна по темным вагонам. Он платит, так как знает, что я жадничаю на такси и просто уступаю его желаниям. Для меня нет особой проблемы ночью проехаться на метро, даже если Лондон не совсем спокойный город.

— Мне пора. Буду не слишком поздно, так что можешь меня подождать, — сказала я прощаясь.

— Посмотрим. Если нет настроения, будет скучно. Попытайся расслабиться. Все же не часто мы выбираемся куда–то с тех пор, как сюда переехали. Поэтому хорошо повеселись, ладно?

Мы? Он не идет вместе со мной на новогодний корпоратив, что устраивает фирма, которая платит ему зарплату. Поскольку работа приносит ему удовольствие, и он посвящает ей каждую свою свободную минуту, больше никакие вещи его не интересуют. Как–то по–другому я представляла себе нашу совместную жизнь.

Что поделаешь. Придется себя как–нибудь самостоятельно развлекать. Я снимаю пальто с вешалки и покидаю нашу маленькую квартирку. Так как я отвыкла ходить на высоких каблуках, требуется немного больше времени, чтобы спуститься по ступенькам с третьего этажа. И водитель достаточно нетерпелив, потому что снова раздается сигнал.

— Да, блин, иду, — бормочу я, по пути роясь в сумочке. Я все взяла? Кошелек, мобильный телефон, помада, тампоны, пудра, носовые платки, зеркальце, дезинфекционный спрей… выглядит неплохо.

— Так долго я еще не ждал, — возмущается старый мужчина, даже не поворачиваясь ко мне, когда я усаживаюсь на заднее сиденье. Венок седых волос обрамляет его лысину, блестящую в свете уличных фонарей, и его голос напоминает мне моего учителя математики, даже когда его тяжелый акцент звучит совсем не по-учительски.

— Извините, мы живем на верхнем этаже, и быстро спуститься не получилось, — раздраженно отвечаю я. При дыхании, из моего рта идет пар. У этой старой машины нет стояночного отопления? Не удивляюсь, что он взвинчен. — К Лондонскому мосту, пожалуйста, угол улицы Саутварк.

Его лицо тут же озаряется, он не ожидал, что в такое время сможет сделать такую длинную поездку.

— Свидание? — спросил он, и подмигнул мне в зеркало заднего вида.

Я скривилась.

— Новогодний корпоратив. В каком–то пабе со странным названием.

В темноте я достаю скомканное приглашение из сумочки и читаю название.

— Кошачьи вопли.

— Что за черт? — он хрипло смеется. — Никогда о нем не слышал.

— Если честно… я тоже, — признаюсь я. — Это недалеко от нашего офиса и что–то немецкое.

О чем думала Бет, остается для меня загадкой, поскольку этот паб, на самом деле, немецкая пивнушка. Я считаю, что она не должна терроризировать весь коллектив странной едой и горьким пивом только потому, что наш шеф – немец. Мое настроение падает, когда мы попадаем в пробку на автобане.

Я ненавижу ездить на машинах. Из–за того, что четыре года назад мои родители погибли в автокатастрофе, потому что мой отец не справился с управлением старенького форда, я больше не сажусь за руль. Даже сейчас я почти ощущаю физическую боль, сжавшись на заднем сидении, беспомощно предоставлена милости водителя. Мой желудок сжимается, когда он идет на обгон, и я заставляю себя не смотреть в окно. Сорок пять минут пытаюсь отвлечься моими любимыми играми на мобильном телефоне и перепиской в фейсбуке. Наконец, машина останавливается на темной, мокрой от дождя, улице. Водитель наклоняется.

— Мы правильно приехали?

Непривлекательная, освещенная вывеска указывает на дорогу в подвал. Но название на вывеске соответствует. Три секунды я обдумываю попросить водителя развернуться и отвезти меня обратно домой, но потом вспоминаю Бет. Так что я оплачиваю баснословную сумму, которую называет водитель, и осторожно направляюсь в сторону входа.

Это, в прямом смысле, был пивной подвальчик с низкими потолками, обставленный грубыми деревянными лавочками и столами. Я пришла, однозначно, одна из последних, поэтому иду по направлению к барной стойке, где, полагаю, находится Бет, по пути приветствуя своих смеющихся коллег. В колонках играет Рождественская музыка, под потолком висят бесчисленные еловые ветки, на которых болтаются разноцветные безвкусные новогодние фигурки. По дороге к бару я несколько раз цеплялась своими волосами за эти ветки, так что теперь моя прическа, на которую я потратила уйму времени, превратилась в птичье гнездо. Надо было остаться дома с Беном. В моих трениках на диване, где я уже столько лет провожу свои выходные, и меня все устраивает. Нам хорошо и уютно вместе и этого хватает.

— Миа! — Бет вскидывает руку вверх. Я узнаю ее по пятидесяти звенящим браслетным кольцам, которые ей почти до локтя. — Я здесь!

Я смущенно уставилась на официантку, которая несла на подносе несколько огромных пивных бокалов. Ее грудь была чуть ли не до подбородка поднята корсетом, что было хорошо, так я смогла проскользнуть мимо Дерека незамеченной.

— О, Господи, Бет. О чем ты только думала?

Я обнимаю мою лучшую подругу и коллегу, которая в честь праздника одела черный брючный костюм и красный галстук, и пытаюсь задержать дыхание. Шлейф дешевой туалетной воды окутывает меня, отчего я зарабатываю головную боль. Супер. Сообщите, если найдете в этом помещении хоть каплю свежего воздуха.

— Я подумала, будет круто, — сморщилась Бет и вручила какой–то странно–зеленый напиток мне в руки. — Давай, пей. Сделай это как можно быстрее, иначе не сможешь проглотить.

— Это еще что?

— Гринх–дринк. Мое собственное изобретение. За тех, кто ненавидит Рождество. До дна!

Она поднимает бокал и выпивает все залпом.

Я сначала осторожно нюхаю нездорово–зеленый напиток и чувствую запах персика, водки и какого–то ликера. Возможно, она права, и я должна напиваться до тех пор, пока мне не станет весело.

— А это не так плохо, Бет, — хвалю я, когда первый глоток коктейля благополучно приземляется у меня в желудке.

— Я как выжатый лимон, — стонет Бет. – Ты даже не представляешь, сколько всего я сделала. Я должна была вешать абсолютно все декорации сама, поскольку типы, которым принадлежит бар, никогда ничего не слышали о Рождестве.

Хорошо, это объясняет, почему эта фигня висит так чертовски низко. Бет на высоких каблуках почти на голову ниже меня.

— Почему ты ничего не сказала? Я бы тебе помогла, — ругаюсь я.

— Ты сегодня выходная, не хотела тебя тревожить. Да ладно. Я со всем справилась, хоть и перетрудилась, а также узнала, что Томас не придет. — Она высунула язык.

— Вот блин. Мне так жаль. Ты это только ради него планировала, да?

Бет кивает. Вот уже год, как она безумно в него влюблена, нашего немецкого исполнительного директора, но он воспринимает ее исключительно как ассистента. То, что он женат и у него есть дети, Бет не интересует, отчего ее мнимая любовь походит больше на бред о недостижимом идеале.

— Берегись Дерека, — шепчет она мне, пока в колонках второй раз играет песня Last Christmas. — Он все время стоит под омелой, которую, между прочим, повесил сам повыше, и ждет тебя.

— Я думаю, нет, — шепчу я в ответ. — Он полностью сосредоточен на разглядывании декольте официанток.

Бет хихикает и накручивает локон своих черных волос на палец. Запах квашеной капусты и мяса, который идет с кухни, вызывает у меня тошноту.

— Эй, Миа! Как дела? — Кто–то шлепнул меня по спине.

Бет закатила глаза.

— Исчезни, Линус. У нас сегодня девичник.

— Круто! Я всегда мечтал попробовать… — он замолкает, когда Бет угрожающе поднимает кулак, и исчезает в толпе.

— Они плохо переносят немецкое пиво, — Бет пожимает плечами. — Я этого опасалась.

Мне жарко, поскольку я стою до сих пор в пальто, так как не нашла гардероб. Тем не менее, я его снимаю и вешаю на крючок для сумок под барной стойкой. Судя по чистоте пола, пальто придется стирать.

— Будет еще развлекательная программа, — говорит Бет, когда я поднимаюсь, пытаясь незаметно стащить барный стул у коллег с бухгалтерии. В этих сапогах я не смогу выстоять целый вечер.

— Скоро придет фокусник, он хорош.

— Фокусник? — удивляюсь я. — Серьезно? Здесь детское день рожденья или что?

— Не такой фокусник. Настоящий. Ах, просто подожди. Я нашла его в интернете, и мне повезло, что у него было время сегодня вечером. Парень не только хорош, он еще и чертовски горяч, — подмигнула она. — Но, знаю, что тебя это не интересует. А женская половина коллектива обрадуется. — Она цокнула языком.

— Жаль, что Томаса нет, — поддразниваю ее, и выпиваю залпом зеленый коктейль. Так намного лучше. Как и мое настроение. Я покачиваюсь в такт под песню Do they know it's Christmas.

Бет встает на носочки и начинает махать руками, привлекая чье–то внимание. Я следую за ее взглядом к двери… и замираю. Я перестаю дышать, мои пальцы сильнее сжимают стакан. Этого не может быть! В какие злые игры судьба решила поиграть со мной?

— И? Я ведь не преувеличила? Он и правда горяч. И эти глаза… я будто тону в них. — Я не отвечаю, и Бет бьет меня локтем по ребрам. — Алле? Миа? Есть кто–нибудь дома?

Но я ничего не замечаю. Вся моя кровь приливает к лицу, мои губы окоченели, и мне стало вдруг холодно, мое тело покрылось мурашками. Глупая болтовня и музыка, которая звучала, вокруг нас затихает, когда он, будто замедленной съемке, приближается с этой неподражаемой улыбкой. Он поднимает бровь и останавливается передо мной. Он до сих пор пользуется тем же бальзамом после бритья, его запах просачивается мне под кожу. Сводит с ума. Завораживает.

А потом он меня целует. Просто так. Прямо в губы.

Я хватаю ртом воздух и отталкиваю его от себя, пока поцелуй не перешел в нечто более интимное.

— Сокровище! Это безумие, снова тебя встретить! И это точно не совпадение, что ты стоишь прямо под веткой омелы. — Он вовсю смеется и от этого сияет ярче, чем все рождественские декорации.

— Проклятье, Джей! Что, к черту, ты тут делаешь? В Лондоне? На нашем новогоднем корпоративе? — спрашиваю я, после того, как успешно от него освободилась. Мои губы зудят, будто я часами сосала чупа–чупс, несмотря на то, что поцелуй длился максимум две секунды. Но этого крошечного поцелуя хватило для того, чтобы старые чувства всплыли на поверхность. Чувства, которые, как я надеялась, давно забыты, и напоминание о них выбивает почву у меня из–под ног.

Уголок его рта поднимается, и он пронзает меня взглядом своих огромных карих глаз, которые я знаю лучше своих собственных, поскольку я годами их детально изучала. Я прекрасно знала, как они меняют оттенок, в зависимости от его настроения. В данный момент, глаза очень темные, почти черные, и это значит, что ему страшно, и он смущен. Даже если он ведет себя так, будто самый крутой парень в мире, во что присутствующие здесь верят. Все, кроме меня.

— Поверь мне, сладкая, я также удивлен, как и ты. Кстати, ты выглядишь сногсшибательно. Я бы сказал, что ты абсолютно не изменилась, но… это будет ложью. — Я набираю воздуха в легкие, чтобы возразить, но он продолжает. — Ты стала еще красивее. Как много времени прошло? Пять, шесть лет?

Он наклоняет голову набок и пристально смотрит мне в глаза. Мои колени превращаются в желе. Бет дергает меня за рукав, и мне жаль, но я не в состоянии обратить на нее внимание, или что–либо объяснить. Надеюсь, я просто уснула в такси и мне только снится, что я здесь. Впрочем, в последние годы мне удалось избавить мои сны от присутствия Джея, и это продлилось чертовски долго.

— Восемь. Восемь лет. — И шестьдесят семь дней. Мой голос дрожит. Он меня вообще расслышал? Здесь так громко, что я сама себя с трудом слышу.

Господи, Миа, соберись. Это всего лишь Джей. Всего. Лишь. Джей. Лучшее и худшее, что случалось со мной в жизни.

— Вот дерьмо! Неужели восемь лет? — он проводит рукой по своим черным волосам. Его глаза горят, он даже на долю секунды не отводит свой взгляд от меня. Как будто мы находимся в параллельной вселенной.

— Как живешь? Чем занимаешься? Ой, бл*дь, я бы, с удовольствием, поболтал с тобой, но у меня есть кое–какая работа, которую необходимо сделать.

Моя голова кружится, и зеленый коктейль Бет здесь не при чем, я чувствую себя пьяной. Он действует на меня так же, как и раньше, мое сердце стучит как сумасшедшее. Мне больше не девятнадцать лет, мне двадцать восемь. Я замужем, строю карьеру и планирую завести детей. И Джей вписывается в мою жизнь так же хорошо, как и рак мозга.

— Это же не совпадение, что ты здесь появился? — спрашиваю я. Мое состояние далеко не спокойное. Мои руки дрожат настолько сильно, что я не доверяю себе держать стакан в руках.

— Если это не совпадение, значит судьба, — говорит он, мягко улыбаясь. — С ума сойти! Нам надо бы это отпраздновать. Нет, мы обязаны отпраздновать! Как только я здесь закончу. Я должен найти заказчицу, чтобы…

— Здесь. Я здесь. — Казалось, Бет снова обрела свой голос, и пользуется возможностью влезть в этот странный разговор. Пока я наблюдаю, как Джей разговаривает с ней о своем выступлении, волны горячего воздуха проходят сквозь мое тело одна за другой. Такое ощущение, что я больна. У меня жар. Меня тошнит. Мне не хватает воздуха. Паническая атака, которую вызвал всего лишь его взгляд, вполне обоснованная.

Но, с другой стороны, мне не хочется бежать. Я ловлю каждое, сказанное им, слово, которое выговаривают его губы. Его полные, чувственные губы, которые я так любила. Я чувствую их на моей коже, везде, пока он разговаривает, улыбается, смеется. Его руки постоянно в движении, он постоянно достает что–то из карманов своих штанов и играет с этим. Монетки, маленькие платки, розы. Это, и то, как его ноздри расширяются, говорит мне о том, что он безумно нервничает. Чертовски сильно нервничает. В конце концов, Джей всегда был самым крутым парнем в мире. Каждый парень мечтал быть таким, как он. Каждая девушка мечтала быть рядом с Джеем, поскольку всегда было ясно, что он станет звездой. А это значило, что когда он станет известным, они смогут наслаждаться его славой.

Два года. Целых два года, моей тогдашней молодой жизни, я подарила ему со всеми последствиями. Из–за него я пренебрегла школой и законила ее с намного худшими оценками, чем смогла бы на самом деле. Но его губы, его руки были интереснее и заманчивее, чем все уроки математики и английского в мире. Спокойная и благоразумная заучка расцветала в его руках. Позволила себя соблазнить жизнью на американских горках с приключениями, риском и колоссальной страстью, которая, как огонь, сжигала все остальное до тла.

Жизнь с Джеем была похожа на пересечение Атлантического океана на надувной лодке. Штормовая, дикая, неуверенная и… опасная. Я любила это, до тех пор, пока не появился айсберг, и я беззвучно пошла на дно. Надувная лодка оказалась ореховой скорлупой, которая не могла продержаться долго. Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, даже когда год спустя меня утешал мой лучший друг.

Мой Бен. Годы, проведенные с ним, чувствуются как скольжение по спокойной воде, я люблю это. Бен дарит спокойствие. Уют. Никакой драмы, слез, ревности. Он предсказуемый, в каждом действии, и это дает мне уверенность и поддержку, в которой я так нуждаюсь. Но сейчас, когда Джей вдруг появился здесь, все вернулось. Ни одна секунда из двух лет, проведенных вместе, не забыта. Весь трагизм, злость, огонь. Все вернулось: за одну единственную секунду меня с головой накрыло волной, и я ушла под воду. Мои ноги дрожат, и когда мимо проходит официантка с полным подносом пива, я хватаю один бокал и пью так жадно, что давлюсь и начинаю кашлять.

— Все в порядке, сладкая? — Джей отворачивается от Бет и обеспокоенно смотрит на меня.

Я киваю и вытираю пену с моей верхней губы, которая до сих пор липкая.

— Да, все в порядке.

— Если хочешь, я могу начинать, — говорит он, поворачиваясь к Бет, и она сияет.

— Супер! Я объявлю твой выход, подожди секунду.

После того, как она исчезла в толпе, появилось такое ощущение, что мы с Джеем остались одни. На безлюдном острове. Точно так же, как всегда и было, когда мы были вместе. Рядом могла танцевать стриптиз королева красоты, но он все равно не отвел бы взгляд своих карих глаз от меня. В его присутствии было такое ощущение, что я была самым важным человеком на земле, возможно вообще единственным человеком в мире. Благодаря этому, я чувствовала себя храброй, сильной и уверенной в себе. Но, разумеется, когда я не была поблизости, с королевой красоты было все по–другому…

— Не могу в это поверить, — прошептал он.

Я не слышу его, но читаю по губам. Этим губам, которые так сексуально говорят «бл*дь», как больше никто в мире. Когда он это говорит, его белые, немного великоватые зубы сверкают. Мой желудок сжимается.

— Не могу поверить в то, что мы здесь встретились, сокровище.

Он касается моей щеки и снова смотрит в глаза. Мне нужен стул. Какая–то поддержка. Что–нибудь. Мое дыхание сбилось из–за того, что он сказал это слово. Сокровище. Он всегда меня так называл.

— Честно говоря, я не знаю, как к этому относиться, Джей, — говорю я, и убираю его руку от моего лица. Его пальцы очень медленно скользят по моей щеке, когда я скрещиваю руки. Мне необходима дистанция, поскольку мне страшно снова упасть в глубокую яму, когда Джей поблизости.

— С каких пор ты вообще в Лондоне? Я думала, ты живешь в США.

— Я жил там, сладкая. Долго. Но сейчас вернулся. Я скучал по чаю, сэндвичам и плохой погоде. Ты не представляешь, насколько удручающе жить без смены времен года. Вечное лето утомляет, — улыбается он. Когда его взгляд падает на мои руки, между его густыми бровями появляется морщинка.

— Ты замужем?

— Ты же не думал, что я буду ждать тебя? — спрашиваю я в ответ, и тут же проклинаю себя за это.

Его лицо кривится, будто ему больно.

— Дерьмо, нет. Конечно, нет.

— Прошу минуточку внимания! — голос Бет, который сотрясает колонки и вызывает противный писк, прерывает нас.

— Перед тем, как начнется фуршет, я приготовила вам сюрприз. Во–первых, игнорируйте ветки омелы, они ничего не значат. Никто никого не должен целовать только потому, что он стоит под этой фигней! Из–за того, что Дерек сам повесил это все без моего ведома, я отменяю эту традицию на сегодняшний вечер.

Слышатся возмущенные крики и свист, отчего я улыбаюсь. Бет не утруждает себя остановить этот шум и продолжает свою речь сквозь свист.

— И, во–вторых, я хочу представить вам Джея Штерна, одаренного гипнотизера, с которым вы можете немного пообщаться, перед подачей салатов и сосисок. Если вы себя спрашиваете, что такое гипнотизер — это хороший вопрос, так как я сама не знаю что это. Я думала, Джей волшебник, но он попросил меня представить его именно так, поскольку это и есть его настоящая специальность.

Пока Бет и дальше толкает свою речь в микрофон, я наблюдаю за Джеем, который взял свой чемодан со ступенек и оборудует себе рабочее место за столом в центре зала. Время от времени он поднимает глаза и ищет мой взгляд. Его волосы выглядят так, будто какая–то женщина взлохматила их при страстном поцелуе.

— Так что, люди, пожалуйста… громкие аплодисменты для Джея Штерна!

Громкий свист, наконец, замолкает, некоторые коллеги лениво хлопают, другие вообще все игнорируют и разговаривают себе дальше.

— Можно мне еще этой зеленой штуки? — спрашиваю я грудастую официантку, поскольку мой пивной бокал пуст, и одного пива мне сегодня не хватит, чтобы успокоиться. Мне нужна водка. Девушка, с заплетенными косичками кивает и исчезает за барной стойкой. Я, наконец, хватаю барный стул и сажусь, чтобы наблюдать за выступлением Джея.

Однако меня не интересуют его карточные трюки или номер с монеткой, который мне напоминает игру в наперстки, в которую мы играли в парке. Меня интересуют только его глаза и его лицо. Его улыбка. Ямочка на подбородке и на щеках, глубокие морщинки в уголках глаз. С раздражением, я понимаю, что некоторые женщины–коллеги с восхищением смотрят на его губы. Как же легко до сих пор ему удается обводить всех вокруг пальца. Как будто ничего не изменилось за последние годы.

Но, все же, что–то изменилось, и это изменение в его черном костюме. Я пытаюсь вспомнить, видела ли я Джея хоть раз в костюме, но… нет. Точно нет. Он ему идет, создается иллюзия его серьезности, но дикая прическа и вечная лукавая улыбка все разрушает. Это именно то разрушение, которое делает его таким привлекательным.

Коллеги только частично наблюдают за происходящим, за исключением группки смеющихся практиканток, которые собрались у его стола. Джей громким, но спокойным голосом просит о тишине, и просит двух программистов подойти к нему. Оба стесняются, но начинают двигаться, после его просьбы.

— Я знаю, что вы чересчур умные, чтобы верить в магию и гипноз. Это ваше полное право. — Джей говорит медленно, выделяя каждое слово.

Я ерзаю на стуле и потягиваю свой кисловатый коктейль. Официантка повесила на мой стакан бело–красную сахарную палочку, что делает ситуацию более сносной.

— А сейчас я силой мысли… — он поворачивается к одному из них, в котором я узнаю Фреда. Фред настоящий компьютерный фанат, сидящий круглосуточно перед монитором, что, впрочем, заметно, — … заставлю тебя сказать пин–код от кредитной карты. Как тебя зовут, друг мой?

Все смеются. Фред закатывает глаза и сдерживает себя от язвительной улыбки, но мило отвечает.

— Пожалуйста, Фред, закрой глаза. — Джей становится за ним и проводит рукой по его лицу. — Сконцентрируйся. Не думай ни о чем, кроме пин–кода своей кредитной карты, которая лежит в кошельке правого кармана твоих штанов.

Разговоры в комнате прекращаются. Бет втискивается возле меня и щипает за бок.

— Откуда, черт возьми, вы знаете друг друга? — шепчет она, но я отмахиваюсь от нее, как от назойливой мухи. Мне любопытно, как Джей справится с этим заданием. Гипноз? Какая чушь.

— Пожалуйста, думай о первой цифре твоего пин–кода. Думай об этой цифре и попытайся заблокировать все другие мысли. Первая цифра твоего пин–кода… думай только об этой цифре, но не произноси ее вслух.

Я всматриваюсь в лицо Фреда, его губы не шевелятся. Он вообще не двигается, выглядит сконцентрированным. Более–менее.

— У него никогда не получится, — шепчет Бет. – В голове у Фреда все отцифрованное.

Я воздерживаюсь от смешка, и дальше напряженно наблюдаю за выступлением Джея. Он правда уверен в том, что делает? Наши коллеги не поскромничают, и если он облажается, это может обернуться не очень хорошо для него. Но Джей спокоен. Так спокоен, что аж странно. Таким я его не знаю. Минуту спустя он просит Фреда назвать ему цифры, и записывает их на листе бумаги.

— Ты можешь открыть глаза, Фред, — говорит он уверенным голосом.

Все в комнате затаили дыхание. Джей сделал хороший выбор с Фредом. Никто из присутствующих не заподозрит его в подыгрывании.

— Пожалуйста, посмотри на этот листок и скажи мне… — он протянул Фреду сложенный лист бумаги, — это твой пин–код?

Фред широко улыбается, когда разворачивает лист, но потом язвительная улыбка исчезает и он бледнеет. Одни коллеги смеются, другие перешептываюся.

— Святое дерьмо, этого не может быть! — кричит Фред. Цвет его лица меняется с бледного оттенка на красный, и все заливаются смехом.

Джей кланяется, забирает у Фреда лист и пин–кодом и сжигает его в пепельнице.

— Я же говорила, что он классный! — Бет толкает меня. — У него есть еще пара номеров с гипнозом. Без понятия, как это работает, но это гениально.

Я тоже так думаю. Я наблюдаю, как он ввел в транс парочку из отдела кадров и приказал им прикасаться к своему телу. Они сидели в нескольких метрах друг от друга, с закрытыми глазами, и Джей попросил женщину дотронуться любому участку своего тела, и потом спросил у мужчины, почувствовал ли тот прикосновение и где. Все три раза трюк удавался, и для развлечения зрителей Джей соединил этих двоих сверхъестественной связью. Абсолютно все внимательно сосредоточились на том, что он делает. Даже заядлые программисты следили за каждым его движением и громко аплодировали после каждого удачного номера. А во мне начинает потихоньку возрастать странное напряжение и нервозность, и на то есть основания. Джей повернулся и смотрит на меня, прямо в глаза. Что–то внутри меня воспламеняется.

— Выйди, пожалуйста, вперед, — просит он, кивая головой и мягко улыбаясь.

Многие коллеги поворачиваются в мою сторону, и я основательно краснею. Со сжатыми губами я трясу головой и бросаю Джею яростный взгляд. Господи, он ведь знает, что я это терпеть не могу. Многие любят стоять в лучах прожекторов, но меня начинает тошнить только от мысли, что перед столькими людьми из меня сделают посмешище.

— Подойди ко мне, Миа.

После того, как он назвал мое имя, на меня смотрят действительно все.

— Да, мы знаем друг друга, — объясняет Джей, который увидел вопросительные взгляды. — Но давно не виделись. Восемь лет, как я слышал.

Взгляды хихикающих практиканток становятся язвительными.

— Ну, давай же. Иди!

Бет почти сталкивает меня с барного стула, и я чувствую напряжение присутствующих. И улыбку Джея, которая притягивает меня, как магнит. Мой пульс учащается, руки потеют, но я храбро иду вперед.

— Я уверяю вас, что через несколько минут Миа не будет иметь представления о том, что сегодня произошло. Или что я вообще нахожусь здесь.

Он подмигивает мне. Кровь стучит в моих висках и, хоть я и не хочу, но иду, будто меня тянет к нему невидимыми нитками.

— Доверься мне, Миа, — говорит он тихо. Джей стал передо мной и пристально посмотрел в глаза. Мои колени задрожали. — Я тебя загипнотизирую, но обещаю, что ничего… неприличного с тобой не сделаю.

Несколько коллег одобрительно закричали и мое лицо загорелось. Проклятье, только то, как он говорит это слово… неприличное…

Почему я не могу думать ни о чем другом, кроме как о неприличных вещах с Джеем?

Его движения мне так знакомы, но он стал таким чужим. Что он вообще делает? Чем он занимался последние годы? Мое сердце взрывается, когда мы встречаемся взглядами.

— Ты будешь делать то, что я скажу, а не то, что ты хочешь делать. Хорошо?

Я киваю.

Джей поворачивается к присутствующим и поднимает руку.

— Я прошу вас соблюдать абсолютную тишину для меня и Мии.

Вокруг становится тихо. Кто–то кашляет, кто–то шаркает стулом.

— Миа, сконцентрируйся полностью на мне. Только на мне.

Голос Джея изменился. Он говорит спокойно и очень тихо. Нет ничего проще, думаю я, возле меня могут танцевать Chippendales (прим. пер. лучшее мужское стрип-шоу Лас-Вегаса), я все равно не смогу от него отвернуться.

— Смотри только на мою руку. Закрой глаза… А сейчас… спи.

— Он щелкает пальцами, и внезапно исчезает. А с ним все остальные.

— Спасибо. Спасибо, народ! Вы великолепны! Я ухожу к очаровательной даме в красном галстуке, которая, надеюсь, мне заплатит, перед тем, как я, наконец, тоже смогу выпить.

Хохот, аплодисменты… и Джей стоит передо мной.

— Все хорошо?

— Да, я… о, Боже, — я потираю глаза и подавляю зевок. Потом осознаю, что сижу на стуле, но такое ощущение, что я сплю. Сладко и крепко.

— Пошли. — Джей тянет меня к двери. Периодически коллеги похлопывают меня по плечу, другие посвистывают, когда я прохожу мимо. Что, к черту, здесь произошло? Почему я ничего не помню?

— Джей?

— Просто пойдем, сладкая.

Он перескакивает сразу через две ступеньки, дергая меня за собой. На улице чертовски холодно и туманно, свежий воздух на секунду крадет мое дыхание, но ощущения приятные.

— Проклятье, Джей, что ты сделал?

Улыбаясь, он снимает свой пиджак и накидывает мне на плечи. Он не особо теплый и не сильно помогает против холода, но внутренне я сияю, поэтому мне не слишком–то и холодно. Джей берет сигарету и молча предлагает мне тоже. Я только качаю головой.

— Ничего плохого, правда. С твоими коллегами было приятно работать. Кстати, чем вы занимаетесь? Ваша фирма, я имею в виду.

— Игры. Приложения и компьютерные игры, — отвечаю нервно. Я растеряна, сбита с толку. Джей выдыхает дым сквозь сжатые зубы. Верхние пуговицы на его рубашке расстегнуты и виднеются волоски на его груди.

— Когда ты вышла замуж, Миа?

Мои зубы начинают стучать.

— Пять… лет назад.

— Мои поздравления. Кстати, твой муж отхватил себе лучшую женщину Лондона. — Он опять улыбается.

Мой желудок сжался.

— Спасибо, — отвечаю я сдавленно. — Что ты там сейчас показывал?

— Уверен, твои коллеги тебе потом расскажут, — говорит он. — Ничего страшного, сладкая. Я не просил тебя кричать как обезьяна или что–то в этом роде. Я знаю, тебе это не нравится.

— Ага, спасибо. — Я закатываю глаза. — Теперь я доверяю тебе намного больше.

— Я хорош. — Он бьет себя по груди, и я смеюсь. — Один из лучших, должен сказать. — В конце концов, я учился в Вегасе и там же выступал.

— Ты выступал в Вегасе? Фокусником? — в изумлении смотрю на него.

Он делает еще одну затяжку. Silk Cut (прим. пер. марка сигарет), как и раньше.

— Гипнотизером, — поправляет он. — Магия, гипноз, чтение мыслей.

О. Мой. Бог.

— Не знаю, насколько это хорошо, что такие люди, как ты, владеют такими навыками. Это точно так же, как вручить нож Ганнибалу Лектеру.

— Не будь такой грубой, Миа. Тебе не идет. — Джей пристально смотрит мне в глаза, пока я не вынуждена моргнуть. Он делает последнюю длинную затяжку и отбрасывает окурок в сторону. — И какой твой муж? Милый? Любит тебя?

— Ты его знаешь, — отвечаю я. — Это Бен.

От удивления брови Джея взлетают вверх.

— Бен? Тот самый Бен? Твой бывший лучший друг?

— Представь себе, он до сих пор мой лучший друг, — защищаюсь я, мне кажется, что он меня упрекает в этом. — Это не исключено, если друг другу доверяешь.

Он едва заметно вздрогнул от моего язвительного замечания.

— Я рад, что ты счастлива, Миа. Правда. Говорю от чистого сердца. Ты этого заслужила больше, чем любой другой человек, которого я знаю. — Он делает короткую паузу и снова смотрит на меня. — Ты ведь счастлива?

Возможно, я заколебалась на секунду дольше положенного со своим ответом. Я имею в виду, что здесь я разговариваю с Джеем, а Джей чертовски опасен. Одной небольшой заминки ему достаточно, чтобы распознать неуверенность, так было и раньше. Он с легкостью читал людей, поэтому выбор его професии меня не удивляет. У него, без сомнений, дар.

— Эй, я не хотел быть бестактным. — Он кладет одну руку мне на плечо и я чувствую, как он дрожит. Сегодня ночью безумно холодно и оттого, что туман застелил темные улицы, не становится лучше.

— Быть может, ты мне расскажешь как–нибудь позже, чего тебе не хватает для полного счастья. Пойдем внутрь?

***

Внизу в подвале нас встретил резкий запах квашеной капусты и хот–догов. В суматохе я ищу Бет, в колонках играет Jingle Bell Rock.

— Это было так круто, Миа! — кричит Дженна, коллега из бухгалтерии и Джей сияет, принимая похвалу с очаровательной улыбкой.

— Что, блин, я делала? — спрашиваю я, пользуясь возможностью наконец что–либо узнать об этом сомнительном выступлении.

— Ты должна была сесть на стул, но Джей перед этим сказал, что он ужасно горячий. И ты постоянно подпыгивала, как от укуса тарантула и постоянно кричала. — Она хихикает. — Джей попросил нас проверить стул, действительно ли он настолько горяч, но, конечно же, он таким не являлся.

Я сощурилась и бросила на Джея гневный взгляд. Он, извиняясь, пожал плечами и улыбнулся.

— Потом он сказал тебе, что у тебя одиннадцать пальцев, и ты их должна пересчитать. И ты восемь раз насчитала одиннадцать! Мы так смеялись, правда.

— Восхитительно, — ворчу я. Мое сердце бьется быстрее.

— И в конце он сказал, что ты танцовщица бурлеска в клубе и твое шоу сейчас начинается. Потом ты начала двигаться под музыку, которую, кроме тебя, никто не слышал. Это было реально сексуально, Миа, такую тебя я не знаю.

Я бью Джея ладошкой по груди.

— Ты что, с ума сошел?

— Эй! — смеется он, поднимая руки. — Успокойся. Я все прекратил, чтобы ты еще и трусики не сняла.

Мое лицо загорелось.

— Ты ведь не серьезно?!

Дженна заржала.

— Не бойся, ты не раздевалась. Но это было действительно круто, Джей. Офигенно круто!

Джей польщенно смеется.

— Спасибо, детка. Я действительно звезда, правда?

— Еще какая! Правда, что ты приехал из Вегаса? Бет так сказала.

— Что я сказала? — Бет просовывается между нами. — Ты была потрясна, Миа! Ты должна почаще давать себя гипнотизировать, так ты намного раскрепощенней. А ты… — Она поворачивается к Джею и хлопает его по груди. — Ты великолепен. Действительно! Стоишь каждого пенни.

— Кстати о пенни… — Джей протягивает руку и Бет вздыхает.

— Я скоро тебе заплачу. Миа, когда ты узнаешь, что ты делала…

— Кажется, я больше ничего не хочу знать, — бормочу я. Если он осмелился, и перед моими коллегами заставил меня скакать как обезьяна…

— Это войдет в историю, клянусь! Кто–то снял видео на телефон, но точно не знаю кто. Может Эштон? — Бет чешет лоб.

— Если это появится на YouTube, я тебя пристрелю, — угрожаю Джею, который наиграно застенчиво кусает нижнюю губу, пытаясь сдержать смех, и этим вызывает томные вздохи моих сотрудниц. Совсем ничего не изменилось. Я закатываю глаза.

— Прости, сладкая. Я не мог удержаться, это было так заманчиво, безвольную тебя держать в руках.

Ах, ты ж… его слова вызвали спазмы внизу моего живота. У меня закружилась голова.

— Не бойся, дорогая, — успокаивает, маня, Бет. — Ты не выглядела глупо, все было совсем наоборот. Ты всех нас удивила.

— Мне нужно больше алкоголя, — потребовала я. — Сейчас, немедленно. В противном случае, я уезжаю домой.

— Без проблем. Сейчас все будет! — она исчезает у барной стойки, пока я пытаюсь глубоко вдыхать и выдыхать, стараясь не смотреть на Джея. Он кладет теплую руку мне на спину.

— Ты серьезно разозлилась, не так ли? — спрашивает он, и тот щенячий взгляд, которым он на меня смотрит, усовершенствовался за последние годы. Он работает в разы лучше, чем раньше, и мой глупый рот растягивается в широкую улыбку.

— Ладно уж. Пока мне не пришлось посмотреть это видео… Но как ты это сделал?

— Профессиональная тайна, — подмигивает Джей и дотрагивается указательным пальцем до моей губы. Сразу же по моему телу проходит электрический разряд, как и каждый раз, когда он ко мне касается.

С двумя Гринх–дринками в руках, мы проталкиваемся сквозь толпу в тихий угол комнаты и садимся на пустую лавочку. Измученно я прислоняюсь головой к стене и на секунду закрываю глаза.

— До сих пор не могу поверить, что ты действительно здесь. По правде говоря, я не думала, что еще когда–нибудь тебя увижу.

— Я тоже, — признается он, прислонившись плечом к стене.

— Очевидно, ты почти добился исполнения своей мечты стать известным. — Я открываю глаза и улыбаюсь ему. Джей улыбается в ответ, не опровергая мои слова. — Что ты делал в Вегасе? Как долго ты там был?

— Три года. А последние полгода я провел время на круизном лайнере. Наш тур проходил вдоль Карибских островов, это было потрясающе. Только одно выступление в день, проживание, питание и безмерное количество экскурсий были полностью оплачены.

— Вау, Карибские острова. И Вегас. Ты определенно набрался опыта. — И оттрахал много женщин. И безмерно развлекался. Так ты, по крайней мере, выглядишь.

Он проводит рукой по волосам и пожимает плечами.

— Конечно. Было достаточно весело. Самое лучшее, это то, что я учился у Криса Энждела. Серьезно, Миа, Крис Энждел! Ты можешь себе это представить? Это так круто!

— Эм… А кто вообще такой, этот Крис Энджел?

Джей в удивлении смотрит на меня.

— Ты же не серьезно? Скажи, пожалуйста, что ты шутишь!

— К сожалению, нет, — отвечаю я. — Не имею ни малейшего понятия.

— Крис Энджел, самый лучший, самый известный, самый крутой маг во вселенной! Забудь Дэвида Копперфильда, Крис Энджел по–настоящему крутой. Он проходит сквозь стены, ходит по воде…

— Ага, точно. — Я закатываю глаза. — А еще у него растет травка из карманов и странные дырки в руках.

— Не говори ерунды. — Джей толкает меня локтем в бок. — Ты должна была его видеть, в основном в интернете. Он мой самый большой пример для подражания. Если бы я был таким же успешным, как он…

— Ты можешь таковым стать, — говорю я. — У тебя есть еще время.

— Конечно. — Он залпом допивает свой Гринх–дринк и вздрагивает, потом забирает мой стакан и встает. — Я принесу еще, хорошо?

У меня уже кружится голова, и, честно говоря, не только от алкоголя. Его близость не дает мне покоя. Мои руки тянутся к нему, чтобы потрогать, обнять его. Мы сидим здесь, разговариваем, будто не было всех этих лет, будто мы не стали на восемь лет старше, я не вышла замуж, и не злюсь на него…

— Ладно, еще один, — соглашаюсь я, и наблюдаю, как он проталкивается к барной стойке, как всегда купаясь в комплиментах.

***

— Господи, Миа, это всего лишь косяк! — смеется Джей, когда я в панике отталкиваю его руку.

— Перестань, Джей! Здесь повсюду мои сотрудники, и внутри курить запрещено, не говоря уже о…

— Мы покурим в туалете. Пошли.

Рывком он поднимает меня с лавочки, и я чуть не падаю на него. Он оборачивает руки вокруг моих бедер и удерживает меня, я глупо хихикаю. И тогда я замечаю, что, кроме нас, осталось не так много народа. Во время разговора с Джеем я потеряла счет времени. Мы разговаривали о прошлом. О Вегасе. О моем университете и об этой первой работе, которая мне так нравится.

От Бет ничего не слышно, она куда–то пропала. Дерек зажимается с одной из официанток в углу, а рука нашего бухгалтера Дейва совсем недвусмысленно находится под юбкой молодой женщины из отдела кадров. До сих пор хихикая, я позволяю Джею тянуть меня к двери, затем я следую за ним в сторону женского туалета. Он запихивает меня в кабинку, блокирует дверь и подкуривает косяк, который он все время держал в другой руке, не скрывая ни от кого.

— Ты первая. — Он засовывает мне эту штуку в рот, и я глубоко затягиваюсь. И кашляю. Мои глаза горят, когда густой дым прожигает мои легкие.

— Вот, черт. Я так давно этого не делала, — кашляю я, и передаю сигарету ему. — Как минимум…

— Восемь лет. Я знаю. Но это как ездить на велосипеде. Или заниматься сексом.

Джей делает две затяжки сразу. Я стою, прижатая спиной к двери, Джей возле открытого унитаза. Коленом он толкает крышку и та падает с громким стуком. Он садится сверху и тянет меня к себе на колени. От неожиданности я падаю на него, чувствуя его дыхание на своем лице. Его сладковатый запах, к счастью, сильнее едкого запаха туалета, который нас окружает. Я не отклоняюсь, когда он снова подносит сигарету к моим губам, и держит, пока я не делаю две затяжки. Я пока ничего не чувствую, но знаю, что результат не заставит себя долго ждать.

— Хорошая штука, — бормочет Джей, потирая шею, и кладет руку мне на бедро. Мои ноги упираются в стену с неприличными надписями, на полу валяются клочья туалетной бумаги.

Через несколько минут Джей выбрасывает крохотный окурок на пол, но не делает никаких попыток встать. Я тоже. Я, как ребенок, сижу на его коленях, обнимая обеими руками за шею и, как дурочка, улыбаюсь. Рассматриваю его лицо, рот, его чувственные губы и прямой нос. Его глаза темные, почти черные, и он выглядит бледным в холодном свете неоновых ламп. Мы долго смотрим друг другу в глаза. Слишком долго. Такое ощущение, что прошли минуты, хотя на самом деле всего несколько секунд. Но эти секунды сливаются в полжизни, в которой так много чувств, так много страхов, которые не сможет заглушить ни один косяк. Мое тело зудит, будто тысячи муравьев ползут по моим венам. Я потею. И я хочу его поцеловать. Сейчас. Здесь. Почувствовать его губы. Его руки на мне, как раньше.

Травка делает меня храброй. Джей не говорит ни слова, лишь смотрит на меня. В его глазах цвета виски загорается огонь, когда я приближаюсь к нему с приоткрытыми губами. Его дыхание опаляет мою кожу. Я чувствую запах его лосьона после бритья со смесью с его мускусным ароматом. Все мое тело напряглось. С дрожащими коленями я закрываю глаза и касаюсь его губ. Электрический разряд проходит по моему телу, и несколько секунд мы целуемся. Дико, страстно, будто мы тонем.

Он проходится языком по моим губам, открывая их, завладевает моим ртом и ведет меня в танец, полный страсти и наслаждения, который отдается импульсом между моих бедер. С закрытыми глазами я прерываю поцелуй, крепко держась за Джея, как будто без него я утону. При этом знаю, что если сейчас не прекращу, то тоже утону. Но я глубоко вдыхаю его — запах Джея, запах моего прошлого, моей юности. Три секунды спустя я снова восемнадцатилетняя Миа, которая стоит в углу на вечеринке и первый раз по–настоящему целуется. С Джеем. С дрожащими коленями и с бабочками в животе. Господи, что я делаю? Бен лежит дома на диване и не догадывается, что я…

— О, Боже, Джей, — шепчу я, когда, наконец, отрываюсь от него. Мои губы чувствуются потерянными без него. Я касаюсь пальцем его губ, и он резко втягивает воздух. — Мы не должны были… Я замужем.

— Я знаю, — шепчет он мне на ушко и целует шею. — Мне жаль.

От его горячего дыхания волоски на моей шее поднимаются. Я знаю, что должна встать и уйти. Что должна поехать домой к Бену и целовать его. Потому что я его люблю. Потому что Джей сводит меня с ума. Но я не могу освободиться. Мое тело наэлектризовано, горит и зудит, мои губы как магниты, которые снова и снова притягиваются к его губам. При каждом поцелуе тает маленькая частичка меня.

Джей внезапно выпрямляется и смотрит на меня. Его левое веко дрожит, как бывает всегда, когда он пьяный или под кайфом. Проклятье, я знаю его очень хорошо. Чересчур хорошо.

— Я немного солгал тебе, Миа. Прости.

Его слова как пощечина, на меня будто вылили ведро ледяной воды. Действие травки полностью прекратилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знал, что ты замужем. Я даже знал, что замужем за Беном, ты теперь Паркер. Что ты здесь работаешь. Это не совпадение, что мы сегодня встретились. Я здесь из–за тебя.

Он тяжело дышит. Его глаза затуманены, волосы взъерошены. Я медленно встаю, в этот раз он мне не препятствует. Его руки соскальзывают с моего тела. Мое сердце покрывается льдом, когда я смотрю на него.

— Что это означает, Джей? Что ты решил весело провести со мной время? Немножко позажиматься с маленькой Миа, в перерывах между гастролями?

— Нет! Это совсем другое. Я просто хотел тебя увидеть, и не знал, хочешь ли ты… хочешь ли ты также меня видеть. Так что я нашел тебя в интернете. И прочитав объявление о новогоднем корпоративе я подумал…

Мое лицо пылает. Без лишних слов я даю ему звонкую пощечину, наслаждаясь звуком, когда моя рука ударяется о его щеку. Тем, как он вздрогнул. Тем, как горит моя ладошка. Но только пару секунд. Потом я открываю дверь кабинки туалета и вылетаю наружу.

— Миа! Подожди! Бл*дь, мне очень жаль. Я…

— Оставь меня в покое, Джей. — Сощурившись, я поворачиваюсь к нему и указываю пальцем на него. — Просто оставь меня в покое.

Он стоит в открытой кабинке, бледный и уставший, с этими большими коричневыми глазами, которые могут так чертовски грустно смотреть, что мое сердце обливается кровью.

Но это только шоу. Ничего больше, чем старое хорошее Джей–шоу. Я больше не куплюсь на это. Не могу этого сделать, но, тем не менее, мне опять больно. Точно так же больно, как и тогда. Прежде, чем я расплачусь у него на глазах, я рывком открываю дверь и бегу по ступенькам наверх, перепрыгивая через одну.

Морозный воздух бьет меня по лицу, мелкие капли дождя перемешиваются с моими слезами. Когда мимо меня проезжает такси, я вскидываю руку и останавливаю машину. Краем глаза я вижу, как в дверях появляется Джей и что–то мне кричит, но я не слышу. Я слышу лишь грохот моего сердца, и только тогда, когда говорю водителю свой адрес, откидываясь на спинку сиденья с закрытыми глазами, я понимаю, что мое пальто осталось висеть в подвале этого немецкого бара.

Но я не вернусь туда. Ни пальто, ни что–либо другое в жизни не стоит того, чтобы снова рисковать своим сердцем. Ничто.

— Доброе утро, мечта моя. Держи суперкрепкий и суперсладкий кофе. Кажется, он тебе понадобится.

Зевая, потираю глаза и смотрю на мужа, который сидит на краю кровати. Он сходил в душ, и пахнет свежей весной. И принес мне кофе в постель. От этого запаха во мне поднимается тошнота.

— Дерьмо, — бормочу я и натягиваю одеяло обратно на голову. — Мне так… ох.

Бен смеется. Его рука ныряет под одеяло и находит мою.

— Неплохо оторвалась на вечеринке, да? В любом случае ты вернулась поздно, я даже не знаю когда. Я так глубоко и крепко спал после игры…

— Хмм. — В моей голове кто–то стучит молотом. Мой язык опух и прилип к небу. Я хочу пить и есть, но от мысли о кофе меня почти выворачивает.

Я знаю, что в этом виновато не только это чертово похмелье. Моя совесть, которая горит ярко–красной лампочкой и мигает, намного хуже головной боли. Я не имею понятия, как я смогу еще когда–либо смотреть Бену в глаза, к тому же сегодня суббота и мы должны сделать совместную уборку, и сходить в магазин за покупками… Если я до этого не умру, то это меня точно убьет. По крайней мере, я так чувствую.

— Как все прошло? Давай, Миа, рассказывай, мне интересно!

Бен трясет меня за руку и стаскивает одеяло вниз. Я закрываю лицо руками, чтобы он меня не видел. Не только из–за того, что я выгляжу как зомби — я не припоминаю, чтобы ночью смывала косметику перед тем, как уснуть — а из–за того, что боюсь, что он сможет прочитать по моему лицу. Стук моего сердца отдается в горле, когда он убирает мои руки, и я вижу его знакомую, любящую улыбку.

— Так вот как ты выглядишь после бурной вечеринки. — Смеясь, он наклоняется ко мне, чтобы поцеловать. Я сжимаю губы вместе, догадываясь, какой у меня сейчас ядовитый запах изо рта. Потом медленно поднимаюсь с кровати и делаю глоток кофе, чтобы убрать этот неприятный привкус.

— Да, было достаточно нормально, — говорю я после первого глотка и пью дальше. Мои щеки горят. Как, к черту, я должна скрывать то, что я сделала? Должна ли я вообще это делать? За все восемь лет я еще ни разу не врала Бену. Это было лучшим в наших отношениях — мы были беспощадно честными друг с другом и могли обо всем разговаривать.

— Бет арендовала немецкий пивной подвал, можешь себе это представить? И Том не пришел, бедняжка.

Бен смеется.

— Могу себе представить. Что ты ела? Квашеную капусту?

Он говорит немецкое слово с акцентом, и я не могу удержаться от улыбки.

— Ничего, — признаюсь я. — Зато я выпила много Гринх-дринков. Изобретение Бет. Что–то с зеленым ликером и… без понятия.

— Вот, блин. — Бен ныряет ко мне под одеяло и кладет руку мне на живот. Я как всегда одета в майку и трусики, и его рука тревожит мой желудок, который сейчас борется с кофе.

— А Дерек? Он себя хорошо вел, или я должен буду с ним в понедельник серьезно поговорить?

На этот раз я отвечаю на его мягкий поцелуй. С касанием его нежных губ снова загорается красная лампочка, которая напоминает мне о Джее. О том ужасном, что я сделала. В моих висках стучит.

— К счастью, он заинтересовался официанткой. Но он поразвешивал повсюду ветки омелы и зажимал почти каждую женщину, которая оказывалась под этой штукой.

Я закатываю глаза.

— Тебя тоже? — Бен поднимает бровь. — Клянусь, если он…

— Нет, нет, не волнуйся, — успокаиваю его. Горячая волна накрывает меня, когда мой желудок сжимается спазмом. Господи, что я наделала? Я предала самого важного человека в моей жизни! Я поцеловала другого и сейчас трушу обо всем рассказать Бену. С другой стороны, может для него будет лучше ничего не знать. Этим признанием я только облегчу свою совесть, но сделаю ему больно. Он этого не заслуживает. Вполне заслужено, что мне сегодня так плохо. Мне должно быть еще паршивее, учитывая то, что я сделала. Я лживая тварь и не заслуживаю такого мужа, как Бен!

— Хочешь что–нибудь поесть? Принести круассан? С шоколадом?

Мой желудок танцует сальсу, и я стону.

— Господи, нет. Никакой еды. Мне плохо только от мысли о ней.

Он убирает мои волосы с лица и смотрит мне в глаза. Эти невероятные серо–синие глаза вдруг темнеют и превращаются… в карие. Я тяжело сглатываю и отворачиваюсь. Почему Джей решил объявиться именно сейчас?

— Эй, что с тобой? — Бен гладит меня по волосам и приподнимает мой подбородок пальцем, чтобы посмотреть мне в глаза. Под его бурой футболкой виднеются крепкие мышцы. Он уже несколько лет занимается греблей и установил в нашей спальне специальный тренажер, чтобы была возможность тренироваться и дома. С сидячей работой ему необходимо дополнительное движение. Только от любви к нему я согласилась с этой штукой, потому что, каждый раз, когда мне нужно подойти к шкафу, я должна через нее перелезть. Наша квартира маловата для такого тренажера. И для ребенка. Нижняя часть моего живота сообщает, что мне срочно нужно в ванную.

— Извини, но мне надо… — бормочу я и вылезаю с кровати.

— Иди спокойно в душ. Или прими ванну. А я пока принесу тебе круассан. — Бен спрыгивает с кровати, проходя мимо, целует меня, берет ключ с комода в коридоре и выходит из квартиры. С облегчением, что он ушел, я закрываюсь в ванной. Хотя я никогда не закрывалась, даже когда это было необходимо. Но я чувствую себя так уютно и расслабленно в его присутствии, что могу даже пописать, пока он чистит зубы. Возможно, мне надо это прекратить. Может быть, тогда наша сексуальная жизнь станет более… яркой.

Я рассматриваю себя в зеркале. Измученный взгляд, светлые волосы ровно лежат на плечах, от былых локонов не осталось и следа. Черные круги под глазами от размазанной туши делают меня еще бледнее, чем я есть на самом деле. И на моих полных губах виднеются остатки помады.

Сегодня я не жду, пока вода в душе станет теплой, и становлюсь под ледяные струи. Маленькое наказание за то, что я вчера сделала. Мне ужасно стыдно, воспоминания о Джее и поцелуе с ним такие свежие, что аж больно. Мое сердце сильно бьется о грудную клетку, пока я подставляю лицо под потоки воды и вспоминаю вчерашний вечер.

Господи, я и правда облажалась. Я поцеловала другого мужчину, не смотря на то, что у меня лучший муж в мире. Самый лучший, который сейчас по холоду пошел за теплым круассаном с шоколадом. Мои глаза горят, горло сжимается. Паника. Я чертовски боюсь, что в понедельник Бен узнает от коллег о том, что на самом деле произошло на вечеринке. Я не хочу его ранить. Я себе этого никогда не прощу.

Когда я, наконец, выхожу из душа и беру полотенце, слышу голос Бена в коридоре.

— Я дома! — зовет он и звенит посудой на кухне. Мне плохо. Голова кружится, мне нужно взять себя в руки. Как будто это избавит меня от чувства вины. Это смешно!

— Миа? Твой телефон! — Бен стучит в дверь, пока я расчесываю волосы, и дергает дверную ручку. Я хорошо могу представить выражение его лица, когда он понимает, что она закрыта.

— Секунду! — кричу я. — Возьми, пожалуйста, трубку. Это наверняка Бет. Скажи, что я перезвоню.

Надеюсь, она нашла мое пальто. И, надеюсь, она не знает, что я вчера сделала, в противном случае… Я поспешно заворачиваюсь в полотенце, еще одним заматываю мокрые волосы и берусь за ключ. Бен разговаривает почти рядом со мной, но его голос звучит приглушенно сквозь закрытую дверь.

— Алле, это Бен, Миа сейчас в ванной. — Короткая пауза.

— Кто это? Мей?

Мое сердце сейчас выскочит из груди. Я опускаю руку, так и не повернув ключ, чтобы открыть дверь. Мне плохо.

— Джей! Господи, Джей, чертов засранец! Это… сюрприз… Да, она дома, но, как я сказал, в ванной. Передать, чтобы перезвонила… А, у тебя ее пальто?

Содержимое моего желудка в долю секунды катапультируется, отчего я кашляю. В последний момент я успеваю наклониться над унитазом, прежде чем моя совесть в виде горькой желчи выстреливает из меня.

— Миа? — Бен стучит в дверь. — Миа! Все в порядке? Открой, пожалуйста!

— Секунду! — стону я. Я встаю и на дрожащих ногах иду к умывальнику. Я охлаждаю свое разгоряченное лицо ледяной водой. Все мое тело дрожит. Откуда, бл*дь, у Джея мой номер? И зачем он мне звонит, если знает, что я замужем и сегодня мучаюсь от похмелья и от угрызений совести?

Осторожно открываю дверь и заглядываю в спальню. Бен сидит на своем тренажере, до сих пор держа мой телефон в руке, и смотрит на меня. Его челюсти сжаты, пульс ускорен.

— Думаю, ты мне хочешь что-то рассказать. — Его голос звучит так же холодно, как я себя чувствую в данный момент. Еще никогда он так со мной не разговаривал. Я опускаюсь перед ним на колени и пытаюсь собраться.

— Мне очень жаль, Бен. Извини. Он… он был вчера на вечеринке и выступал там.

Бен поднимает бровь. Он сжимает мой телефон, будто пытаясь его раздавить. Мышцы на его руке напрягаются.

— Он работает стриптизером? Это ему бы подошло.

— О, Господи, нет. Нет, он… гипнотизер. Фокусник. Что–то типа того. Бет его наняла, конечно, не зная, что я… кто он. — Я тяжело сглатываю. В моем горле болезненно пересохло. Медленно я беру Бена за руку и пугаюсь, когда он ее вырывает.

— Откуда у него твое пальто? — спрашивает он холодно.

— Я его вчера забыла. Я хотела домой и…

— Ты убежала, — Бен наклоняется ко мне, его дыхание бьет меня по лицу. — Ты от него сбежала и оставила пальто в баре. Так?

Я киваю.

— Пожалуйста, Бен… — шепчу я. — Я, правда, ничего не…

— Ладно, — Он протягивает мне телефон. — Позвони ему. Пригласи его к нам. На ужин. Сегодня вечером. Он вернет тебе пальто, и вы сможете поговорить.

— Что? — я растерянно смотрю на него. — Ты хочешь, чтобы я…

— Миа. — Он берет мои руки, и прижимает к своей груди. Мое сердце бьется, как у колибри, когда я вижу страх в его глазах. Господи, он этого не заслужил. Зачем я это делаю? Он мое все, моя жизнь. Я умру, если потеряю его.

— Я хорошо знаю, что Джей значил для тебя. Я знаю, как сильно ты тогда страдала, не забывай это.

— Конечно, — бормочу я. — В конце концов, ты тот… кто спас меня.

Он серьезен.

— Я понимаю, что ты хочешь его видеть, когда он вернулся. Ты дала ему свой номер, чтобы…

— Нет, я не давала, — перебиваю я. — Правда, нет. Я не имею ни малейшего понятия, откуда он у него, клянусь.

— Без разницы, — Бен трясет головой. — Я понимаю тебя. Джей твое прошлое. Но будет лучше, если вы встретитесь здесь, понимаешь? Здесь, у нас дома. Когда я рядом. — Он осторожно сглатывает, и выражение его лица убивает меня. Я осторожно глажу его по щеке.

— Я люблю тебя, — шепчу я. — Ты ведь знаешь это?

— Конечно. — Он встает и притягивает меня к себе. Бен крепко обнимает меня и целует в висок. Я кладу голову ему на грудь и глубоко вдыхаю.

— Я тоже тебя люблю. Больше всего на свете. Ты моя мечта, моя жизнь. И именно из–за этого я не хочу рисковать. Я знаю его, ему не составит труда снова исчезнуть. Встреться с ним, поговорите, но позволь мне присутствовать. Я полностью доверяю тебе. Но все же… мы здесь говорим о Джее. А ему я совсем не доверяю.

Подступившие слезы не дают мне дышать. Скажи ему, Миа. Скажи, что ты поцеловала его. Признайся и понеси наказание. Но слова застряли глубоко в горле. Бен не виноват в этом. Это я наделала глупостей, не он, и нет никаких причин взваливать это на него, только чтобы облегчить мою совесть. Это было бы несправедливо.

— Хорошо, — наконец говорю я. — Я позвоню ему, и он должен прийти. Может тогда все успокоится.

***

Нет, я его не заслужила. Я бы взбесилась на его месте. Если бы одна из его бывших подружек вдруг объявилась, чтобы с ним встретиться, я бы категорически запретила ему это делать. Но Бен мне доверяет, и с улыбкой наблюдает, как я готовлю наше жилье к приему важного гостя.

— Серьезно? Ты ходишь в обуви дома? — нахмурившись, он заходит на кухню, где я мариную креветки в кайенском соусе, чтобы потом запечь в духовке. Поскольку у нас нет нормальной плиты, только две конфорки, сложно приготовить изысканное блюдо. Смущенно я смотрю на свои балетки.

— Я что, должна босиком бегать по холодному полу? — спрашиваю я. Бен качает головой. Он прислоняется к дверному косяку, скрещивает руки на груди и улыбается.

— Честно, Миа, если бы я не знал… я бы начал переживать. И вдруг ты не заметила — обычно ты носишь эти милые шерстяные носки дома.

Я начинаю краснеть, потому что он прав. Поэтому я наклоняюсь к форме для запекания с креветками, и заливаю все приготовленным соусом.

— Но у нас гости, — бормочу я. — А они у нас нечасто. — Это не должно было звучать как упрек, но как только я это сказала, так и получилось.

— Это недостаток того, что мы живем за городом, — Бен пожимает плечами. — Но преимущество в цене.

Конечно. Здесь дешево, это единственный плюс. Когда–нибудь у нас будет маленькая семья, и мы будем жить в небольшом домике с садом, мы копим деньги на это. Из–за этого нам приходится тратить часы на поездку в магазин или на работу. Но это было общее решение, я с ним согласилась, так что не должна жаловаться.

— Как поживает Джей? Вы же наверняка вчера успели пообщаться.

— Да, конечно. Думаю, хорошо. Он работал в Вегасе и на корабле. Иллюзионистом.

Бен смеется.

— Иллюзионист. В какой–то мере это ему подходит. У него всегда было что–то…

Я поворачиваюсь к нему и поднимаю бровь.

— Что–то… это что?

Бен пожимает плечами.

— Не знаю. Он всегда был не такой, как все.

Да, действительно. Не такой, как все. Когда мы познакомились с Беном в университете, мы были с Джеем вместе. Я частенько плакалась Бену в жилетку, потому что отношения с Джеем были как осень в Шотландии, случалось чертовски много дождевых дней. Бен, как никто другой знает о моих предыдущих отношениях, и именно из–за этого эта ситуация такая сложная для него. От осознания того, на что он идет, по моей коже пробегает холодок. Я бросаю ложку и иду к нему, чтобы обнять.

— Спасибо, — говорю тихо. — Я это очень ценю.

— Сейчас холодно, — говорит он и улыбается. — И я не могу позволить, чтобы ты бегала без пальто.

Хихикая, я прижимаюсь к нему. Он гладит меня по спине.

— У тебя еще есть… — он шепчет мне в ухо, и я точно знаю, что он имеет в виду. Секс во время месячных всегда был для меня табу, даже когда он меня уверял, что для него в этом нет ничего страшного. Но не для меня.

— К сожалению, да. Кроме того…

— У тебя похмелье. Я знаю. — Он тихо вздыхает и целует меня. Ласковый, полный любви поцелуй, без голода. Такой успокаивающий и внушающий доверие, а не будоражащий и тревожный, как поцелуй Джея. И снова невидимая рука сжимает мой желудок. К мукам совести добавился страх. Страх того, что Джей заговорит о поцелуе, вопреки тому, что я его просила держать рот на замке, когда звонила пригласить на ужин. Как и о косяке. Бен будет взбешен, он ненавидит наркотики. Я так нервничаю, будто перед защитой диплома в университете. Или даже больше. Но мне ясно, что я должна была принять предложение Бена, чтобы не потерять его доверие. А это последнее, чего я хочу.

Несколько минут спустя из гостиной слышатся звуки компьютерной игры, которую он тестирует. Это типичная мужская игра — много экшна и скудный сюжет. Мне повезло, что я смогла взять на себя продажу игры, таким образом, мы провели бесчисленное количество часов, играя вместе.

Я готовлю салат с заправкой из лимонграса и пеку хлеб. Потом ставлю бутылку белого вина и, после коротких раздумий, пару бутылок пива в холодильник. Бен не большой поклонник вина, а что пьет Джей, я не знаю. Вероятно, не зеленые Гринх-дринки. Черт, от воспоминания об этой фигне мой желудок снова сжимается. И, как будто, прочитав мои мысли, имя Бет высвечивается на экране телефона.

— Эй, — говорю я, зажимая телефон между плечом и подбородком, в то время как мою листья салата в раковине.

— Что вчера случилось? — Бет не удосуживается поздороваться. Она самый нетерпеливый человек из тех, кого я знаю, даже больше, чем трехлетняя племянница Бена. Я смеюсь и осторожно толкаю кухонную дверь.

— Что ты имеешь в виду?

— Не разыгрывай невинность, Миа. Я имею в виду горячего фокусника, которого, как оказалось, ты хорошо знаешь. Рассказывай!

— Джей, он… мой старый друг, — вру я. Бет молчит несколько секунд, прежде чем продолжает.

— Ага, конечно. А Томас Крюгер женится на мне на следующей неделе, когда, наконец, бросит свою семью. Кого ты хочешь обмануть? За кого ты меня принимаешь?

— Мы были вместе, — вздыхаю я. — Но это было давным-давно. Мы много лет не виделись.

— Я это заметила. Вообще не могу представить тебя с таким типом, как он. — Она хихикает и мне становится обидно от ее слов. Я что, такая скучная? И всегда такой была?

— Что это означает? — спрашиваю я. — Ты хочешь сказать, что он слишком хорош для меня?

— Нет, я не это хочу сказать. Я имею в виду, что он… какой–то особенный.

— Спасибо. — Я закатываю глаза и достаю из холодильника пакет молока для заправки. — А я самая скучная в мире, что ли?

— Чепуха. Ты просто какая–то другая.

— Кстати, — я меняю тему. — Ты вчера неожиданно исчезла и даже не попрощалась.

— Вы часами сидели на этой лавочке и разговаривали. Там не было места даже для листика бумаги между вами. Выглядело так, будто вы…

— Это только так выглядело, — перебиваю я. — Правда. Ничего не было.

— Я ни на что не намекаю, но то, что между вами что–то было, заметил каждый в комнате. Даже Дерек.

Мне жарко. И холодно. Я ставлю пакет молока на стол и сажусь на один из четырех деревянных стульев, дизайн которых напоминает стулья из комнаты допросов в полицейском участке. Но они были дешевыми, и, поскольку эта квартира является временным жильем, мы копим деньги на что–то большее и красивее.

— Вы очень много выпили, — отрезала я. — Так же, как и я. Между нами ничего нет. Абсолютно ничего.

— Как скажешь, — говорит Бет к моему удивлению. — Кстати о нем… Ты бы видела его во время этого гипнотизерского номера… — Она щелкает языком и пот стекает ручьем по моей спине.

— Кажется, я счастлива, что ничего об этом не помню.

Глупая мысль рождается в моем сознании. Что, если Джей меня загипнотизировал только для того, чтобы поцеловать? Я бы была абсолютно невиновна в этом. Несмотря на то, что эта идея жалкая, я все равно отмечаю ее галочкой. Только для того, если вдруг Джей заговорит о поцелуе с Беном, что его разрушит. Тогда я не растеряюсь и спихну всю вину на него, даже если это нечестно.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? Похмелье? — я слышу, как Бет выходит из квартиры и ее каблуки стучат о бетонный пол.

— Немного, — отвечаю я. — Но мне уже лучше. Я готовлю кушать, поэтому должна попрощаться, мне нужны две руки.

— Ладно. Встретимся в понедельник в офисе. Хорошо отдохни, детка.

— Ты тоже. Пока.

С облегчением кладу трубку, иду в ванную и украдкой бросаю взгляд в зеркало. Выгляжу не потрясно, но сносно. Волосы завязаны в хвост, а в глазах тлеет похмелье, даже не смотря на макияж.

— Мне жаль, сладкая, — сказал Джей по телефону, после того, как по просьбе Бена, я ему позвонила. — Я не хотел тебе врать. Я клянусь. Но я думал, что если просто так позвоню с просьбой встретиться, ты откажешь.

— Правильно, — резко ответила я. — Я тоже так думаю.

— Только из–за этого я пришел на корпоратив. Я думал, что это была хорошая идея. Когда ты меня увидишь…

Господи, как он прав. Как хорошо он меня знает. Он прекрасно знает, что я не могу противостоять этим большим карим глазам. Так было всегда. Не могу сосчитать, как часто раньше он стоял на коленях и смотрел на меня этими огромными глазами.

— Это все неважно, сокровище, верь мне. Мы были пьяные, и это ничего не значило, ничего. Я даже не знаю их имен! Между нами это ничего не меняет, клянусь.

Как часто я велась на это и прощала его? Снова и снова. Почему эти ужасные воспоминания такие блеклые, а много прекрасных моментов, которые мы вместе пережили – наоборот, яркие и красочные? Вся боль, злость, унижение… как будто тень. Зато наши дикие поцелуи, как свет солнца. Наш страстный секс. Горячие, сказанные шепотом, клятвы в вечной любви. Прогулки в раннем тумане вдоль Темзы. Летние ночи, проведенные под открытым небом, считая звезды. Вечеринки и оживленные дискуссии до утра, с алкоголем, травкой и… сексом. Много секса.

Не то, что мне чего–то не хватает с Беном. Это просто… по–другому. Так было всегда, с самого начала. Я объясняла это тем, что сначала мы были просто друзьями, и только потом я в него влюбилась, как и он в меня. Бен мне еще тогда признался, что запал на меня, на первом же курсе по информатике, где мы познакомились. Тогда я была еще с Джеем в отношениях. И когда мы, наконец, расстались, Бен был рядом. Как друг.

Он был рядом, чтобы выслушать все мои жалобы, обиды и разочарования. Он держал меня за руку и готовил среди ночи блинчики с «Нутеллой». Когда я болела, он сидел возле моей кровати и кормил свежесваренным куриным супом. Не смотря на это, прошло больше года, прежде чем я позволила себе чувствовать что–то к нему. Джей проделал хорошую работу, и мое сердце было не просто разбито, оно было раздроблено на тысячу крохотных частичек, по которым он еще и потоптался. Хорошо, что Бен дал мне время. Он никогда не докучал мне, никогда не делал попыток быть для меня большим, чем просто лучший друг. Он терпеливо ждал, пока я, наконец, увижу, что он для меня значит. А я для него.

Я содрогаюсь от мысли, что он должен сегодня почувствовать. Он не показывает свой страх, но я вижу его — он глубоко таится в сине–серых глазах. Я вижу по тому, как он сжимает челюсть. Как он бесконечно проводит рукой по волосам. Как смотрит на меня.

Я вцепилась в свою бирюзовую блузку и оценивающе посмотрела на себя в зеркало.

Кого ты хочешь обмануть, Миа? Блузка и джинсы? Ты так одеваешься только на работу, и только тогда, когда у тебя важные встречи. Где футболка и леггинсы, которые ты обычно носишь дома?

Когда слышится звук дверного звонка, я замираю. Мое сердце рокочет, пропуская удары. Смутно слышу, как Бен кричит из коридора.

— Я открою!

Спасибо. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдох, пытаясь собраться, и жду, пока не слышу голос Джея в коридоре.

— Вот дерьмо. Вы что, окончательно превратились в мещан?

Когда я, наконец, выхожу из спальни, натянуто улыбаюсь, мужчины пожимают друг другу руки. Джей отдает Бену мое пальто и разворачивается ко мне. Он сияет.

— Привет, сладкая. Ты становишься с каждым днем еще прекрасней. Каков твой секрет, маленькая ведьма?

— Придурок, — рычу я, и, когда Джей меня обнимает, бросаю взгляд на Бена. Мой муж и бровью не повел.

— Пива? — спрашивает он Джея, по–дружески хлопая его по плечу. — Вечность не виделись. Сколько лет? Восемь? Девять?

— Восемь. И, думаю, пару недель, — отвечает Джей и следует за Беном на кухню.

Сбитая с толку, я остаюсь стоять в коридоре, мну руки и пытаюсь заставить ноги двигаться. Из всех ситуаций, которые у меня были в жизни — эта самая странная. Я бы с удовольствием забрала у него пальто и пожелала всего хорошего в жизни. Но Бен был быстрее, чем я, и вот, я стою здесь и не знаю, что мне делать. Не понимаю, почему мне так тяжело его видеть.

— Слышал, ты сейчас иллюзионист?

— Гипнотизер. — Гордость в голосе Джея, что доносится ко мне из кухни, заставляет меня улыбнуться. — Как Крис Энджел.

— Крис Энджел, вау! Круто!

— Ты его знаешь?

— Алле? Кто ж не знает Криса Энджела?

Оба смеются, и я закатываю глаза.

— Я учился у него в Вегасе. — Они открывают пивные банки и чокаются друг с другом.

— Вы голодны или хотите позже поесть? — непринужденно спрашиваю я, когда захожу на кухню. Джей убирает пиво ото рта и улыбается мне.

— Честно говоря, я не голоден, но как посчитаешь нужным, сладкая. Я подстроюсь к вам.

— На чем ты приехал? На поезде? — Бен наклоняется к столешнице, опираясь локтем, вторая рука в кармане джинс.

— На Харлее. — Джей звенит связкой ключей. — Захватил из США.

Бен присвистывает и отпивает из банки пиво. Только сейчас я замечаю, что на нем джинсы и футболка, никаких шорт. Он даже носки надел! Бен один из тех мужчин, которые вечером срывают с себя рабочую одежду и переодеваются в удобные, для лежания на диване, вещи. Но я не против, уже смирилась с этим, но не могу вспомнить, когда он в последний раз так одевался дома.

— Давайте пойдем в гостиную, — предлагаю я, и достаю бутылку белого вина из холодильника. — Там уютнее, чем на кухне.

— Можно потом посмотреть мотоцикл? — Бен провожает Джея в комнату, пока я наливаю себе бокал вина. Я кусаю губу, не понимая, что творится с моим мужем. Он ведет себя с Джеем так, будто они лучшие друзья, но когда они успели подружиться?

Покачав головой, направляюсь в гостиную и застываю в дверях, потому что вижу, как Бен усаживается на единственном в нашем доме кресле, а Джей располагается на диване. Он это специально? Я должна теперь сидеть возле Джея?

— Иди к нам, детка, — разворачиваясь, улыбается мне Бен. Я пытаюсь прочитать по его лицу, но его выражение ни о чем мне не говорит. Может быть, я сплю, и мне все это только снится?

Нерешительно я присаживаюсь на диван, вжавшись спиной в подлокотник. Мне необходимо определенное расстояние с Джеем. Мужчины и дальше разговаривают о мотоцикле, что абсолютно меня не интересует, и наблюдаю за Джеем со стороны, пока потягиваю холодное белое вино.

Он хорошо выглядит. Фантастически, честно говоря. Он один из тех мужчин, которых возраст делает еще привлекательней, но, поскольку ему нет и тридцати, ни о каком возрасте не может быть и речи. На нем футболка с изображением «Echo and the Bunnymen» (прим. пер. муз. группа) и темные джинсы, кожаные ботинки, которые специально состарены под винтаж или же действительно старые. На левом запястье широкий кожаный браслет, на обеих руках татуировки. Они новые. На левой звездопад, на правой красивая надпись «Магия — это то, что ты делаешь.»

— Красиво тут у вас, — говорит Джей, с неким цинизмом. Я не могу удержаться, чтоб не фыркнуть.

— Это тебе не реклама «Икеа», — предупреждаю я, и он смеется. Бен хмурит лоб, но я игнорирую его. Мои руки ледяные и влажные. Такое ощущение, будто я сижу на бомбе, и не знаю, когда она взорвется. Мое сердце выскакивает из груди, и я не знаю, какой бес в меня вселился, что я приняла предложение Бена.

— Нет, правда, Миа. Я тут вспомнил один разговор, который у нас был много лет назад, о том, что мы вместе навеки, — он поднимает пивную банку и делает глоток. Мои щеки пылают. Мне тоже вспомнился этот разговор. Во всех деталях.

— Там также был разговор о домике в пригороде, — продолжает он, когда сделал несколько глотков и подмигнул мне, — и Вольво.

Бен снова смеется.

— К счастью, люди меняются, — говорит он. — В восемнадцать или девятнадцать лет то, что есть сейчас у нас тоже было мечтой, но сейчас…

— Люди не меняются, — Джей долго смотрит мне в глаза. Слишком долго. Но я не моргаю и, к счастью, не краснею. — Жизнь меняется, а мы подстраиваемся. Или нет.

— Ты, скорее, нет, — говорю я ожесточенно. — Ты до сих пор поступаешь так, будто тебе до сих пор семнадцать.

— И откуда ты это знаешь? — Джей откидывается назад, кладет ногу на ногу, а руку протягивает на спинку дивана, кончиками пальцев касаясь моей шеи. Это могла бы быть случайность, если бы это был не Джей. Я наклоняюсь вперед, в очень неудобное положение и сморю на бокал вина в моих руках.

— Я прошу тебя… Гипнотизер? Иллюзионист? Что это вообще за профессия? — мой сарказм необходим, чтобы держать дистанцию. В этот момент я вспомнила, как читала об агрессии — что это будто подавленное желание быть соблазненной. Какой бред.

— Но это еще не конец, — уверенно говорит Джей.

Люди не меняются? Это не так. Я изменилась. То, что раньше меня так привлекало и казалось таким неотразимым, сейчас меня злит. Потому что это до сих пор привлекательно и неотразимо — Только сейчас я не имею права поддаваться этому. Возможно, в этой теории что–то есть. По–другому я не могу объяснить, почему, вдруг, Джей так меня бесит.

— В один день, детка, я стану известным. Как Дэвид Копперфильд. У меня будут красивейшие модели в нижнем белье в ассистентках, и за одно выступление я буду кассировать пятьсот фунтов.

— Твоя цель — известность? — скептически спрашивает Бен.

— Наверно это просто символ чего–то другого, — вмешиваюсь я, и обе головы поворачиваются в мою сторону. Джей вопросительно поднимает бровь.

— Возможно, под твоим вечным желанием прославиться, скрывается желание быть любимым, — говорю я тихо. К моему удивлению, он не отрицает и пожимает плечами.

— Все может быть.

Бен чешет шею и встает.

— Еще пива? — спрашивает он и исчезает на кухне, так и не дождавшись ответа Джея. В комнате повисла неловкая тишина и во мне растет желание взять Джея за руку и попросить у него прощения. Я так чертовски хорошо его знаю. Я знаю, через что он прошел, чего добился. И я абсолютно уверена в том, что сейчас предположила.

Вместо этого я еще больше вжимаюсь в спинку дивана, чтобы увеличить между нами расстояние. Меня до сих пор пугает реакция на его вчерашний поцелуй. Мне казалось, я более набожная. Я думала, что буду настолько любить Бена, что никогда не захочу смотреть ни на одного мужчину. Как же я ошибалась. Это делает меня плохим человеком? Или же это искушение, которое исчезает, как только мы на него соблазнились? Любой другой мужчина подействовал бы на меня так же, как Джей? Сомневаюсь в этом, но насколько хорошо я себя знаю?

Постукиваю пальцами по почти пустому бокалу с вином. Я пью достаточно быстро, алкоголь успокаивает меня и мне это необходимо. Благодаря вину, гадкая головная боль медленно проходит, отдаваясь стуком в висках.

— Не бойся, сладкая, я не раскрою наш секрет, — шепчет Джей, внезапно наклоняясь ко мне, отчего я вздрагиваю.

Не отрывая взгляда от двери в гостиную, я шепчу в ответ.

— Прекрати сейчас же.

— Я ничего не говорю, — тихо говорит он мне прямо в ухо, и его теплое дыхание вызывает во мне странный спазм внизу живота. — Не говорю ни слова. Но… ничего и не забуду.

Я вздыхаю с облегчением, когда возвращается Бен, и Джей садится на свое место, как ни в чем не бывало. Бен выглядит расслабленно, значит, он ничего не видел. Вручив Джею пиво, садится в кресло.

— А вы? О чем вы мечтаете? — спрашивает Джей. Бен на пару секунд закрывает глаза, как всегда, когда он думает.

— Быть может, стану креативным директором в нашей фирме, — отвечает потом. — Да, было бы круто. И конечно… — он наклоняется и кладет руку на мое колено. — Семья. С Миа. Как минимум трое детей, домик с садом в Ричмонде.

Джей фыркает.

— Мечты маленьких людишек. Я имею в виду, о чем ты мечтаешь на самом деле?

Бен поднимает брови и отклоняется назад.

— Именно об этом. Называй это мечтами маленьких людишек, или как хочешь, так и называй, но да… об этом я и мечтаю.

— Я тоже, — поддерживаю мужа, и бросаю взгляд на Джея. — А что в этом неправильного? Не каждый мечтает быть известным или чертовски богатым.

— Да, но это цель. Цель в жизни или типа того. Я имею в виду, что у вас это все почти есть. То, чего вы себе хотите, уже не мечта. Мечта — это что–то недостижимое. Что–то, что было бы слишком хорошо, если было правдой. Что–то, о чем мечтаешь, не желая просыпаться. Это нечто другое.

Мы молчим несколько секунд, Джей прокашливается и продолжает.

— Кто у вас лучший продюсер, Бен? Ты? Или есть кто лучше?

— Нет, — отвечаю я вместо Бена. — Никого нет. Однозначно, Бен – лучший, и у него самые замечательные идеи.

— Почему тогда вы не откроете свою собственную фирму? Вы могли бы заработать миллионы. И вскоре купить несколько домов в Ричмонде или что–то вроде того.

Бен выпрямляется. Его глаза загораются тогда, как я закатываю глаза и встаю, чтобы взять бутылку вина из холодильника. Эти двое продолжают разговор.

— Миа считает, что работа по контракту более надежна, поскольку мы хотим иметь семью. Но… У меня есть в заначке несколько концептов игр, которые у нас на фирме не прижились. Но я уверен, что с этого может что–то получиться. Ничего особенного, но с ними можно что–то сделать. Но для этого необходимы деньги, а мы максимально откладываем на дом и появление детей.

— Ты экономишь на домик, вместо того, чтобы работать на виллу? Чувак… — насмехается Джей, мне это слышно даже на кухне. Устало прислоняюсь к холодильнику, закрываю глаза и вливаю в себя бокал вина.

Он всегда таким был. Для него все мелочь, нет невыполнимых заданий. Все основано на риске. Как же я это любила. И как я люблю то, что Бен полная противоположность этому. Спокойный и благоразумный, здравомыслящий и рациональный. Конечно, нелегко гнаться за Беном, у него для каждого решения своя проблема, но он лучший слушатель в мире. Поэтому я не скучала от таких идей в последние годы.

Сейчас, когда Джей появился как цунами, такие незначительные недостатки в наших отношениях кажутся огромными изъянами. Так, будто возвращаешься из отпуска и смотришь на свое жилье чужими глазами. Когда, вдруг, замечаешь, что в гостиной уже много лет горит одна и та же лампочка, меняешь ее на дизайнерскую люстру. Что диван протертый, и шторы покрыты пылью. Что странно пахнет. Вещи, которые тебя окружают каждый день, теряются из восприятия, вдруг, видишь, как бельмо на глазу, и, перед тем, как распаковать грязные вещи, думаешь только о ремонте.

Я трясу головой и направляюсь в гостиную, где продолжается разговор двух мужчин. И, к моему ужасу, кажется, что Джей распаковывает эти самые грязные вещи.

— Миа никогда не хотела так жить, — говорит Джей. Я чувствую, как пот стекает по моей спине.

— Я знаю, — отвечает Бен. — Но сейчас она хочет этого, поверь мне. Мы уже 2 года пытаемся сделать ребенка. Это ее самое большое желание.

Джей хрипло смеется. Этот вынужденный смех он использует только тогда, когда хочет избежать какой–либо темы. Я кусаю губы, чтобы сдержать мою злобную ухмылку. Кто знает, какое еще направление примет наша сегодняшняя беседа.

— Ты знал, что она хотела стать врачом? И, как врач, без границ работать в Африке? Это было ее самым большим желанием. — Это Джей, и от его слов мой желудок завязывается в узел. Я прислоняюсь к стене возле двери в гостиную и подслушиваю дальше.

— Да, конечно, — смеется Бен. — А я всегда хотел стать пожарником. — Я так и вижу, как сотрясаются его плечи. Мне становится жарко.

— Это юношеские мечты, Джей. От них нужно иногда освободиться и повзрослеть.

— Не знаю. Она всегда была такой… Она всегда хотела быть особенной, не такой, как все другие девушки. Она никогда не хотела быть на первом плане, или что–то типа того, и именно в этом она необыкновенна.

— Она до сих пор такая, — говорит Бен. От напряжения я забываю, как дышать. — Необыкновенная.

— Да, я знаю. Я заметил это вчера. Именно то, что она не догадывается, насколько особенной является, делает ее такой сногсшибательной и неповторимой.

О. Мой. Бог. Я не верю своим ушам. Стою в собственном коридоре и слушаю, как мой муж и, в прошлом, любовь всей моей жизни обсуждают меня! Инстинкт самосохранения говорит мне убежать, потому что определенно ясно, что после похвалы всплывет какая–то хрень, но я не могу пошевелиться. Для этого мне нужно…

— В своей жизни я совершил ошибку, — уже тише говорит Джей. Я прикладываю все силы, чтобы его понять, и подбираюсь к двери поближе.

— Одна вещь, о которой я буду жалеть до конца жизни. Это было для того, чтобы сделать ей больно.

— Она этого никогда не простит, надеюсь, ты это понимаешь, — говорит Бен. — Имею в виду, это было действительно… чересчур.

— Тебе лучше знать, Бен. Ты собрал осколки сердца, которое я разбил, и склеил воедино. Ты явно проделал хорошую работу. Мои поздравления.

— Надеюсь. Но, эй, много воды с тех пор утекло. Расскажи лучше о себе. Чем ты занимался в Вегасе? И как ты пришел к идее стать фокусником?

— Гипнотизером! — Джей снова смеется. Я дальше не слушаю и направляюсь в нашу маленькую ванную комнату, закрываю за собой дверь и сажусь на крышку унитаза. Пью вино, таращусь на плитку и прокручиваю фильм в голове, с эпизодами из моего прошлого. Картинки, сцены, которые, я думала, что забыла. Некоторые из них проплывали в замедленной съемке, другие же пролетели быстро и почти незаметно.

Мои глаза горят, когда я вспоминаю о том, как Джей первый раз поцеловал меня. Никогда в жизни не смогу забыть этот поцелуй, ни за что. На заднем плане играла Mad World с фильма Донни Дарко, который нам обоим нравился, потому что его больше никто, кроме нас, не понимал. Честно говоря, я до сих пор в нем толком не разобралась, но мы с Джеем смотрели его раз двадцать и потом часами обсуждали. Его поцелуй украл мое дыхание, довел до головокружения. Во мне проснулась боль, как первый привкус настоящей боли, которую мне позже пришлось пережить.

Я вспоминаю вечер, когда он признался мне в любви, и я была так ошеломлена, потому что раньше мне такого никогда не говорили, даже родители. Я не знала, как ответить. От волнения я только промычала: «Ага». Из–за этого Джей так разозлился, что со всей силы бросил пивную бутылку о стену, та срикошетила на капот припаркованной рядом машины, и исчез. Я бежала за ним, звала его, но он не останавливался. Несколько недель позже он признался, что сбежал, потому что в один момент ему стало ясно, какую власть я имею над ним, и просто запаниковал.

— Больнее всего ранят те, кого любишь, — сказал он, когда мы, обнаженные, лежали на крохотной кровати в моей комнате студенческого общежития, и наши все еще влажные и теплые тела крепко прижимались друг к другу. Я плакала, потому что еще никого в жизни я не любила так, как его. Потому что знала, что он бомба замедленного действия, которая в один день взорвется и разорвет меня на части. А он плакал, потому что потерял в жизни все, что когда–то любил. Я знала это. Я много знала о нем, но он все равно оставался загадкой для меня. Он хранил в себе какую–то тайну, которой не хотел ни с кем делиться, даже со мной, и это озадачивало меня. Чем дальше он от меня отступал, когда я его об этом спрашивала, тем ближе становилась к нему, забираясь глубоко в душу. И, возможно, это было началом конца.

Мы слушали Sia и Echo and the Bunnymen и курили косяки, пока разговаривали о том, насколько плох мир и мрачное будущее, и что мы могли бы сделать, чтобы его улучшить. Разговаривали о детях. Джей хотел стать актером и быть известным, как, минимум, Бред Питт. Я хотела стать врачом, поездить по миру, набираться опыта и совершать хорошие дела. Джей думал, что мы будет отличной командой. Он, как известный актер, мог бы пиарить мои идеи и акции по спасению мира и собирать деньги на благотворительность.

Летом мы спали возле нашей палатки под открытым небом, потому что было достаточно тепло, и Джей хотел смотреть на облака, пока любил меня. Я боялась комаров и диких зверей, но он только смеялся с меня.

— Я защищу тебя, сокровище. От всех и вся. Доверься мне.

То, что он не сможет меня защитить от себя, Джей не понимал. Я тоже. На то время он был самой большой опасностью для меня. В конце концов, в Лондонских парках не водились дикие звери.

Спустя целую вечность, я поднимаюсь, освежаю лицо ледяной водой, направляюсь в гостиную и застаю обоих мужчин перед телевизором: Бен объясняет Джею концепт новой игры.

— Я приготовлю поесть, — говорю я с улыбкой, прислонившись к двери, и наблюдаю за двумя, такими разными, мужчинам. Каждый из них сыграл важную роль в моей жизни. Иду на кухню, ставлю креветки в духовку и нарезаю чесночный багет. То, что они оба играют в гостиной, раздражает меня, но я не хочу их отрывать от этого странного товарищества. Так что я остаюсь на кухне, пью вино и наблюдаю, как медленно краснеют мои креветки. Десять минут спустя, я накрываю на стол и кричу в сторону гостиной:

— Детки, вы идете кушать?

Слышится мужской хохот, который вызывает у меня улыбку, и вскоре они появляются в дверном проеме. Бен потирает руки, Джей садится за стол. Я наполняю тарелки и бокалы, настаивая на том, чтобы они пили вино вместе со мной, никакого пива. Потом с удовлетворением наблюдаю, как эти двое уплетают еду за обе щеки. Без слов. К тому, что Бен ест с аппетитом, я привыкла. То, что он съедает за один день, хватает мне на неделю. Я бы не сказала, что я такая худышка, но мой желудок маленький, и сегодня у меня нет аппетита. Никто из них не замечает, что я только немного поковырялась в салате.

— Я тебе кое–что принес, сладкая, — говорит Джей, после того, как съел свою порцию.

— Да, мое пальто, — отвечаю я, пока собираю клочья порванной салфетки со стола.

— Конечно. И еще кое–что. — Он встает, уходит в коридор и возвращается с чем–то похожим на DVD–диск, завернутом в подарочную бумагу. Бен откладывает столовые приборы в сторону и с любопытством за нами наблюдает.

— Что… — говорю я, и, уже до того, как распаковала, знаю что внутри. Мне становится жарко, и я бросаю на Джея взгляд, на что он улыбается мне.

— Просто мелочь. Я тоже коплю деньги на потом, кстати говоря. — Он подмигивает мне и кивает. — Открой.

О, Господи. Мои руки дрожат, когда я разрываю упаковочную бумагу. Конечно же, это тот фильм. Я не догадываюсь, я знаю.

— Ты его еще помнишь? –– спрашивает он тихо.

— Как будто я бы смогла его когда–либо забыть, — отвечаю я, перед тем, как Бен забирает диск у меня из рук.

— Донни Дарко? Не знал о таком.

— Он древний. В нем Джейк Джилленхол еще подросток, — говорю я и забираю диск назад, почему — сама не знаю. Такое ощущение, что пластиковая коробка расплавится в моих руках. — Спасибо, Джей. Но не стоило…

— Цветы тяжело перевозить на байке, — говорит он, как будто это все объясняет.

— Мы можем посмотреть этот фильм вместе, если хотите, — предлагает Бен.

— Серьезно? — я смотрю на него широко открытыми глазами. — Нет, не думаю, что я…

— Конечно, почему нет? — перебивает меня Джей. — Миа и я можем повторить почти каждый диалог из фильма, но если ты действительно еще его не видел, то нельзя терять ни минуты. Клянусь, после просмотра твоя жизнь никогда не станет прежней.

По моей спине ручьем течет пот, потому что я знаю, что он прав. Еще как прав…

— Блин, чувак, я обожаю этот фильм.

У меня снова кружится голова от вина, а Джей явно выпил слишком много пива. Иначе я не могу объяснить то, что сразу после финальных титров он обнимает меня и, прижимаясь, улыбается мне в шею. В панике, я смотрю на Бена, но он увлечен своим пивом.

— Странный фильм, — говорит он, и я смеюсь.

— Я так и знала, что ты так скажешь! — восклицаю я, и отталкиваю Джея в сторону. Его запах и его руки вызывают порхание бабочек в моем животе, чего мне не хотелось бы, и от этого становится еще хуже.

— Нет, серьезно. Что, к черту, это было?

Джей садится ровнее, и кладет руку на спинку дивана. Его рука поглаживает мою шею, и я покрываюсь гусиной кожей. Я почти забываю, как дышать. Фильм вытащил так много давно забытых чувств на поверхность, что мне стало не по себе.

— Поверь мне, мы с Миа часами дискутировали на счет этого фильма. И так и не пришли к единому мнению. Ведь так? — он мне подмигивает, и я улыбаюсь.

— Нет, мне кажется… каждый видит фильм по–своему, и в этом его замысел, то, что он необъясним. Как и Дэвид Линч, — я пытаюсь объяснить Бену загадку закрученного сюжета.

Бен стонет.

— О, небеса, Дэвид Линч…

— Но ты ведь видел Матрицу? — спрашивает Джей, и я прыскаю со смеху.

— Видел? Да он бы ее снял, если бы этого не сделали до него, клянусь.

В считанные секунды разгорается дискуссия о пространственно–временных тоннелях, прыжках во времени, параллельных вселенных и матрицах между этими двумя, которая не подразумевает моего участия. Я доливаю себе вино, достаю холодное пиво из холодильника и делаю попкорн в микроволновке, пока, улыбаясь, слушаю дебаты.

— В принципе, все эти фильмы можно объединить в один, — час спустя, заканчивает дискуссию Джей. — Вещи не так просты, как кажутся. Мы всегда остаемся теми, кем являемся внутри. Или теми, кем мы хотим себя видеть.

Мы молчим некоторое время, и я не могу отклониться от пальцев Джея, которые до сих пор ласкают мою шею. Из–за этих неторопливых поглаживаний у меня начинает ныть внизу живота.

— Спасибо, Джей, — Бен кивает моему соседу на диване, и я вдруг понимаю, что он может нас видеть. В панике отскакиваю от Джея, на что тот нахмуривает лоб.

— Нет, серьезно. Крутой фильм. Я снова посмотрю его еще раз и сделаю выводы.

— Посмотри. Как я уже говорил, Миа и я смотрели его несчетное количество раз и до сих пор не пришли к единому выводу.

— Сомневаюсь, что сам режиссер знает, что он хотел сказать с этим фильмом, — говорю я. — Но это не имеет значения, правда?

— В принципе, да, — соглашается Джей. — Кроме того, мне нравится музыка в фильме. — Он указывает на свою футболку, и я подпрыгиваю.

— Включу музыку, — говорю поспешно. Мои щеки горят. Прекрасно понимаю, что это не только от вина. Торопливо просматриваю свои CD–диски, которые упорядочены в алфавитном порядке на полочке над старенькой стереосистемой.

Мы живем и работаем в современном, цифровом мире, но от таких вещей как CD, книги и DVD я не могу отказаться. Бен считает это глупым, потому что в наше время это никому не нужно. Все это можно было бы поместить на маленькую флеш-карту и сэкономить кучу места в нашей крошечной квартирке.

Когда начинает играть The Killing Moon в исполнении Echo and the Bunnymen, Бен смеется.

— Так вот оно что, — говорит он. — Я всегда спрашивал себя, как вы попали на волну восьмидесятых.

— Откуда ты знаешь, что это… — начинаю я, но Бен перебивает меня. Он долго смотрит мне в глаза, и я вижу там то, что причиняет мне боль.

— Теперь мне ясно, что делают эти CD в твоем сборнике, — говорит он тихо, и последующая тишина режет меня на части. Я сглатываю и злюсь на себя за идею включить музыку. Это был секундный порыв, я – идиотка, не должна была поддаваться. И злюсь на то, что Бен все эти годы знал, но ничего не говорил. Я не понимала, что он настолько хорошо меня видит, несмотря на то, что пережил всю мою боль вместе со мной. Потому что он знал, что определенные песни я никогда не захочу слышать. Они напоминают мне о Джее, а я не хотела ничего другого, кроме как забыть его. Навсегда.

Насколько плохо мне это удалось, я понимаю только сейчас. Сейчас, когда он вдруг появился, такое ощущение, что мы расстались лишь несколько месяцев назад. Как будто последних восьми лет не было или… все было в параллельной вселенной.

Все это еще здесь — где–то глубоко во мне похоронено, но один лишь его вид вытащил все эти эмоции на поверхность.

— Я иду спать, — говорю я и откровенно зеваю, чтобы подтвердить мои слова. — Джей, тебе вызвать такси?

— Он может остаться ночевать у нас на диване, — предлагает Бен. Мое сердце пропускает несколько ударов, но, прежде чем я смогла возразить, Джей принимает приглашение.

— Круто, чувак. Спасибо. Обещаю хорошо себя вести. И завтра приготовить вам завтрак. — Он смеется.

— Бен… — вклиниваюсь я. Если честно, я не знаю, что сказать. Я встаю и наклоняюсь, чтобы его поцеловать. Демонстрация нашей любви, в то время как Иэн Маккаллох томно поет о безответной любви.

— Пойду в ванную. Спокойной ночи.

— Я тоже скоро приду, мечта моя. — Его дыхание пахнет пивом и чесноком, но меня это не беспокоит, поскольку не думаю, что моя комбинация из чеснока и вина лучше. Его поцелуй более настойчив, чем мой, и если бы я не так хорошо знала, или если бы он не знал, что у меня «эти дни», я бы подумала, что он на что–то надеется.

— А меня? — Джей дерзко улыбается, когда я собираюсь идти в сторону двери.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

— Клянусь, Джей, я… — начинаю ругаться, но его смех перебивает меня.

— Я просто пошутил. Сладких снов. — Джей подмигивает, я вижу, как его забавляет то, что я краснею, как рак, от его подколов.

В ванной я освежаю свое лицо и ныряю в растянутую футболку Бена, мою любимую ночнушку. Я ложусь в кровать, беру книгу и начинаю читать. То есть… я переворачиваю страницы, глазами бегло просматривая содержимое, но не вникая в смысл написанного. Вместо этого я прислушиваюсь к голосам в гостиной, и нервно поглядываю на часы каждые пять минут. Почему Бен не приходит? О чем они до сих пор разговаривают? Обо мне? О вчерашнем вечере? Любопытство и страх почти убивают меня, я еле сдерживаюсь от того, чтобы снова прокрасться в коридор и подслушивать у двери. Возможно, некоторые вещи лучше не слышать. Ничего не знать.

Спустя вечность — на самом деле прошло не больше часа, но при таких обстоятельствах время воспринимается по–другому — открывается дверь и… в спальне появляется Джей. Я поднимаю взгляд от моей книги.

— Что, к черту, ты делаешь…

— Извини, но у меня тоже есть потребности, — говорит он. Я раздраженно смотрю на него, пока он не указывает на дверь ванной комнаты и поднимает вверх зубную щетку. Я закусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

— А, ну да.

Я возвращаюсь к книге, будто мне все равно, что он в моей спальне и перелазит через тренажер Бена. Но мое сердце выпрыгивает из груди, пока я вслушиваюсь к звукам в квартире. Бен убирается и гремит посудой на кухне. Пять минут спустя Джей появляется из ванны, и я задерживаю воздух.

— Ты, вообще, нормальный?

— Эй, я вообще–то сплю голый, если ты помнишь. Скажи спасибо, что хоть трусы надел. Он улыбается и стоит возле кровати и наслаждается тем, что я не могу оторвать взгляд от его обнаженного торса. Мне становится жарко, я закрываю свои дурацкие глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на чем–то другом.

— Исчезни, — рычу я. — Иначе мне придется вымыть свои глаза с мылом.

— Ладно тебе, сладкая. — Он садится на краешек кровати и смотрит на меня. Его глаза темные, а на щеке подергивается мышца. Плохо верится, но я знаю его. Я так же знаю его жесткую щетину, которая начала проглядываться на подбородке. Рост волос на лице у него всегда был безумным, если другим мужчинам требуется три дня, у него отрастает борода за несколько часов. В противоположность, на его теле нет ни единого волоска, сплошные мышцы. Он никогда особо не занимался спортом, и я удивляюсь, что он делает для того, чтобы… так выглядеть.

Кроме мускулов, мое внимание привлекают его многочисленные татуировки. Я узнаю множество маленьких шрамов на его теле, которые являются лишь незначительной частью глубочайших шрамов его души. Они побледнели, но до сих пор там. Из нового только серебряное колечко в его левом соске, которое действует на меня, как на аборигенку.

— Я выгляжу не так уж и плохо, правда? — спрашивает он с такой самодовольной улыбкой, что мое сердце разрывается от боли. Он пристально смотрит мне в глаза, слегка опустив голову, и на несколько секунд я забываю, как дышать.

— Хуже, — отвечаю я, после того, как взяла себя в руки и закрыла на пару секунд глаза. Как и раньше, когда он смущал меня, и я не хотела, чтобы он меня такую видел, как глупую, хихикающую школьницу. Когда я снова открываю глаза, от его улыбки сжимает грудь, и я резко втягиваю воздух.

— Просто уйди, — говорю я тихо. Мой живот сдавило спазмом, как будто перед прыжком в бездну. — Пока я не потеряла контроль.

Джей поднимает бровь и, после коротких раздумий, ложится ко мне на кровать. Я подтягиваю одеяло повыше к подбородку, удивленно уставившись на него. Бен до сих пор гремит на кухне, судя по звукам, сейчас загружает посудомоечную машину.

— Джей, пожалуйста, — шепчу я, когда он наклоняется ко мне. Он так близко, что я чувствую его дыхание. Запах зубной пасты, мяты и эвкалипта.

— Всего лишь маленький поцелуй перед сном, сладкая, — мурчит он. Губами он проводит по моей коже, по шее. Мое сердце выскакивает из груди от паники. — Иначе я не усну.

— Исчезни, — рычу я как можно злобно и отклоняюсь от него. О, Боги, он пьян, и я тоже. Откуда он вообще взял эту идею, меня поцеловать, когда мой муж дома, находится в соседней комнате и в любой момент может зайти сюда?

— Бен сказал, мне можно переночевать здесь, — отвечает он все еще в мою шею. Его дыхание вызывает дрожь во всем теле, и мне становится слишком жарко.

— Видимо, ты все неправильно понял, — возражаю я. — В данный момент ты рискуешь получить синяк под глазом.

Он тихо смеется, не отклоняясь от моей шеи. Мой взгляд падает на дверь. На моего мужа, который стоит в проходе, наблюдая за нами. Без эмоций на лице. Адреналин проносится по моей крови и заставляет подпрыгнуть на кровати.

— Джей, черт бы тебя побрал! Прекрати! — настойчиво отодвигаю его от меня.

Он понимает, что все серьезно, но, прежде чем отодвинуться от меня, он все–таки целует меня в губы. Поцелуй горячий и мятный. Потом он разворачивается в кровати, выпрямляется и смеется.

— Извини, чувак. Всего лишь поцелуй перед сном.

— Ага, конечно. — Бен указывает рукой на коридор, Джей медленно встает и направляется к двери. Бен оценивающе смотрит на него с головы до ног, и я спрашиваю себя, о чем он думает. На секунду, мне кажется, что он врежет Джею, но он не такой. Мой муж и мухи не обидит.

Как только Джей закрывает за собой дверь, Бен, ни слова не говоря, уходит в ванную, но не закрывается там. Я слышу, как он чистит зубы, полощет рот, идет в туалет и купается. Потом он, одетый в одни шорты, заходит в спальню, где я сижу неподвижно в кровати, ни на секунду не отводя взгляда от двери в ванную. Дурацкая книга лежит у меня на коленях.

— Бен, я не знаю, почему он…

— Все нормально. — Он выключает свет и забирается ко мне под одеяло. Я лежу, боясь пошевелиться, пока он не пододвигается ближе и не обнимает меня рукой. Еще ближе. Он целует меня, и это не нежный поцелуй на ночь, а один из тех поцелуев, который показывает, что он хочет большего.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я, между двумя поцелуями и кладу обе руки ему на грудь, чтобы соблюдать дистанцию. В спальне темно, на улице дождь стучит в наши окна.

— Что?

— Зачем сказал, что он может переночевать у нас? Зачем вообще ты решил его пригласить? Что это значит, Бен? Ты совсем не ревнуешь? Ты забыл, что Джей тогда…

Бен снова меня целует, чтобы я замолчала. Потом ложится на бок, крепко обнимая меня рукой, и смотрит мне в глаза.

— Миа, я знаю, что Джей для тебя значит. Я не могу держать его подальше от нас, без риска потерять тебя.

— Чепуха, — возражаю я. — Это бред. Я люблю тебя. Только тебя. Я бы никогда тебя не променяла на него, никогда.

— Я знаю. — Поцелуй. — Знаю, правда. Но я также знаю, что у тебя до сих пор есть чувства к нему. И я не хочу быть тем, кто стоит между вами.

Мой пульс учащается.

— Что это значит?

— Это завело меня, наблюдать за вами. Только что и весь вечер.

Он шепчет. С гостиной не доносится ни звука, возможно, Джей уже давно спит. У него всегда был этот особенный дар — за секунды проваливаться в глубокий сон, и я ему чертовски завидовала, часами ворочаясь возле него в кровати. Сон праведника, любил говорить он, но я всегда считала, что только бесстрашный человек может так блаженно спать.

— Ты с ума сошел. — Возмущаюсь я и пытаюсь освободиться от его объятий, но он прижимается ближе, и я чувствую, как его эрекция упирается в мой живот.

— Правда. Ты ведь знаешь, что это моя самая темная фантазия?

Мне трудно дышать.

— Что? Наблюдать за мной с Джеем?

Он тихо смеется в мое ухо и засасывает мочку в рот.

— Наблюдать за тобой с другом мужчиной. И делить. И если это будет Джей…

— Бен, ты… Господи! Завязывай с этим дерьмом!

— Джей – как чили в супе. Я знаю, что ты соскучилась по этим экзотическим специям, мечта моя. Не отрицай этого. Я также знаю, что без воды ты не сваришь суп, так что… Я не боюсь тебя потерять, когда он здесь. Я намного больше боюсь потерять тебя, когда его здесь не будет.

Мое сердце вот–вот выпрыгнет из груди. Насколько он пьян? Они что, накурились, пока я ждала его в спальне? С подозрением, я нюхаю волосы Бена, но они пахнут шампунем.

— Ты же несерьезно думаешь, что по сравнению с Джеем, такой же безвкусный, как вода? — я пытаюсь спустить его с небес на землю. Бен наваливается на меня сверху, положив руки по обе стороны от моей головы, и смотрит мне в глаза.

— Я не хочу ни о чем думать. Но я хочу тебя, — шепчет он и снова меня целует. Глубоко и нежно, и с языком. Я закрываю глаза и наслаждаюсь сладкой тяжестью, которая проходит по моему телу. Тянущим ощущением в животе. Но потом я кое–что вспоминаю.

— Бен, но у меня…

— Плевать, — рычит он. — Сегодня мне абсолютно плевать.

Задыхаясь, я понимаю, что он меня любит. Я непривычно тихая, так как знаю, что в соседней комнате находится Джей. Такое ощущение, что он лежит вместе с нами в кровати. Но Бен как всегда — нежен и заботлив. Он всегда заботится о том, чтобы я получила удовольствие, никогда не кончает сам, без меня.

Я всегда кончала первой и никогда бы не подумала о том, что в один день мне будет этого мало.

Кровать пуста, место возле меня холодное. Через закрытую дверь я слышу приглушенные голоса и смех. Я переворачиваюсь со стоном и зарываюсь глубже под одеяло, потому что Бен открыл окно проветрить. И тут меня накрывает воспоминание о вчерашнем вечере, и накатившая волна адреналина за секунду будит меня.

Это произошло на самом деле? Мы действительно сидели втроем, ели, разговаривали, смеялись, смотрели фильм? Джей действительно поцеловал меня, а за этим наблюдал Бен, и это возбудило его? Я нервно смеюсь в подушку и еще раз закрываю глаза. В кровати катастрофа. Прежде чем пойти в душ, я стягиваю простынь и бросаю ее в угол. Потом захожу в маленькую душевую кабину и даю горячей воде стекать по моему телу, пока не становится больно.

Когда я, в джинсах, футболке и толстых носках, захожу на кухню, то вижу обоих мужчин, сидящих за столом. Пахнет крепким кофе, жареным беконом, яйцами и булочками. Стол застелен скатертью. Я в удивлении распахиваю глаза.

— Доброе утро, красавица! — как только Джей видит меня в дверях, он спрыгивает со стула, подходит ко мне и целует в щеку. Он пахнет, как после душа, что приводит меня в замешательство, так как это означает, что он уже был в ванной и видел меня спящей. И кто знает, что он там еще видел.

— Что здесь произошло? — спрашиваю я. — Есть какой–то повод?

— Джей приготовил завтрак. — Очень редко утром я вижу мужа таким спокойным, как сегодня. Я нахмуриваю лоб.

— Я знаю, что ты не завтракаешь, сокровище, но в честь сегодняшнего дня… — Джей отодвигает стул, как официант в элитном ресторане, и улыбается. Шокировано, я наблюдаю за тем, как оба мужчины ставят передо мной кофе, омлет с беконом и булочку с джемом. В моей голове все перемешалось.

— Серьезно? — спрашиваю я, когда Джей садится возле меня и, как мамочка, начинает намазывать булку джемом.

Бен улыбается.

— Просто наслаждайся, Миа. Иначе ты никогда не испытаешь этого удовольствия.

— Завтрак королевы, — объясняет Джей и держит сладкую выпечку прямо перед носом. От аромата у меня текут слюнки, так что я откусываю приличный кусок, и он удовлетворенно кивает.

— Кроме того, уже почти полдень.

Я удивленно бросаю взгляд на часы на духовке и чувствую, как краснею. О, небеса, почти двенадцать! Когда я последний раз так долго спала?

— Спасибо, — говорю я тихо и крепко сжимаю чашку с кофе. Он так сильно пахнет, что мне становится почти плохо, но я все равно делаю большой глоток горячего напитка.

— Я уже спрашивал Бена, какие у вас планы на сегодня. Выходной ведь.

Я поднимаю бровь и смотрю на него поверх чашки.

— Да, и?

— Он идет на тренировку, и я подумал, что мы могли бы чем–нибудь заняться вдвоем. Я организовываю одну выставку в городе, думаю, она тебе понравится.

Я делаю огромный глоток и почти обжигаю себе язык. После, я бросаю Бену умоляющий взгляд с просьбой о помощи. Но у моего мужа сегодня иммунитет на мое невербальное общение.

— Иди, Миа, — спокойно говорит он, ковыряя вилкой омлет и бекон. Мужчины! Страшно подумать, с какими вещами мужчины могут мириться. — Ты и так постоянно сидишь дома.

— Представь себе, мне нравится сидеть дома, — огрызаюсь я и ставлю чашку на стол. — Вообще–то, мне есть чем заняться.

— Если ты собираешься дочитать книгу, я тебе могу рассказать, чем она закончится. Он умре…

— Стоп! — кричу я в панике и поднимаю обе руки. — Блин! Ты уже все рассказал!

Он смеется с меня.

— Извини. Забыл, как ты это ненавидишь.

— А я забыла, с каким удовольствием ты это делаешь. Фильмы, книги… да все! — нехотя, начинаю тоже смеяться.

Бен отклонился на стуле и сомкнул пальцы на затылке.

— Выставка — звучит интересно. Все в порядке, правда. — Он подмигивает мне, и тут всплывает образ нашего вчерашнего разговора в кровати. Когда вспоминаю слова моего мужа, моя голова загорается, как факел. Это уму непостижимо. Как будто в фильме, где проигрывается часть моей жизни.

— Спасибо, но у меня абсолютно нет настроения. — Я махаю головой, встаю и начинаю делать разную чепуху на кухонной столешнице, лишь бы не смотреть на этих двоих.

— Ты можешь еще подумать. Выставка только вечером, и я мог бы тебя забрать. — Джей встает и потягивается. Его футболка задирается и мне открывается вид на его рельефный пресс. Как только я понимаю, что уставилась на него, облизывая губы, мне хочется провалиться под землю. Его довольная улыбка говорит мне о том, что он поймал меня за разглядыванием.

— Я позвоню позже. — Джей целует меня в щеку и исчезает в коридоре. Я слышу, как он обувается и застегивает куртку.

— Скажи, ты совсем с ума сошел? — шиплю я мужу, еще перед тем, как Джей покинул нашу квартиру. — Я сама могу решить, с кем я проведу вечер воскресенья. И где.

— Малышка… — Бен встает и обнимает меня.

Я тяжело сглатываю, не отрывая взгляда от него.

— Серьезно, вы…

— Ладно тебе, Миа. Я же знаю, что ты хочешь поговорить с ним. Нырнуть в воспоминания или еще о чем–то. Я вам только мешаю. И выставка — это ведь хорошо, так я не буду переживать, что вы натворите глупостей без меня.

— Глупостей? — взрываюсь я. — Вчерашний вечер — абсолютная глупость, Бен. Я бы хотела, чтобы он никогда меня не находил, и мы больше никогда не виделись. Он делает только проблемы.

— Я знаю. — Бен целует меня в макушку. — Я бы тоже этого хотел, но он здесь, и мы должны все сделать правильно. Ты так не считаешь?