Мы вдвоем и он

— Эй, я могу подождать, — говорит он и поднимает обе руки. — Дайте себе время, пока я не стану старым и седым.

— Сумасшедший, — бормочу я, и оборачиваю руки вокруг его шеи. Он целует меня в лоб, заправляет прядь волос за ухо и смотрит в глаза. Но вдруг потом он морщится. Он зажмуривает глаза так сильно, что образуются морщины/складки на его лбу. И в одну секунду он так бледнеет, что мое сердце выпрыгивает из груди.

— Джей! Господи, что…

— Извини, — выдавливает он, руками сжимая виски. Даже его губы побледнели.

— Пойдем со мной, приятель. — Бен само спокойствие.

Мой пульс скачет со скоростью дикой лошади.

— Что происходит? — кричу я им обоим, в то время как Бен тащит за собой Джея. Я вспоминаю про таблетки и задумываюсь о том, принимал ли их Джей, пока был с нами. Я бы не удивилась, если бы узнала, что Бен привел его сюда, чтобы избавить от зависимости. Бен до такой степени противник наркотиков, что даже иногда воздерживается от принятия алкоголя. Если бы он знал, что принимал Джей в то время, когда мы еще были вместе… Я отбрасываю воспоминания в сторону и надеюсь на то, что он изменился.

— Джей? Бен? — Я стучу в закрытую дверь ванны и слышу сдавленный стон, от которого кожа покрывается мурашками.

— Секунду. — Это был Бен. Я сижу на кровати и пялюсь на закрытую дверь до тех пор, пока она, наконец, не открывается, и из нее выходит Джей, который выглядит более–менее здорово. За ним следует мой муж.

— Проклятье, что это было? — спрашиваю я, забыв об уродливой пижаме. — Это как–то связано с таблетками?

— Какими таблетками? — Бен бросает на Джея взгляд и садится ко мне на кровать. Его волосы взъерошены.

— Я нашла у Джея кучу разных таблеток, — говорю я. Потом смотрю на сумку Джея, из которой виднеются множество разных упаковок с лекарствами. Все вперемешку, как будто эти двое только что там рылись. Бен встает и закрывает молнию на сумке. Снова смотрит на Джея, который жует свою губу.

— Миа, на самом деле, все не так, как ты думаешь.

Бен обнимает меня за плечи. Вместе мы смотрим на Джея, от которого я ожидаю ответ. Объяснение.

— Это просто головная боль, — в конце концов говорит он после глубокого вдоха. — Мигрень. Мне от этого немного стыдно. Мигрень — это же… Дерьмо! Это же чем страдают старые женщины.

Я не могу сдержать улыбку.

— С ума сошел? У меня такое тоже бывает, я тебя полностью понимаю. Ты мне можешь спокойно об этом рассказать. Но эти лекарства…

— Я получил от врача. Клянусь. — Джей вдруг становится спокойным и уверенным. Таким, каким был до приступа. Но все равно мое сердце бьется чересчур быстро, и что–то шепчет во мне, что ему нельзя верить. Что это Джей, и он никогда не говорит мне правду. Мигрень?

— Мне жаль, сладкая. Я не хотел тебя пугать. Точно не сегодня, не на Рождество. — После последних слов он бросает Бену настойчивый взгляд, и я растерянно смотрю на них.

— Кто хочет позавтракать? Я угощаю!

***

Мы бросали друг на друга редкие взгляды, когда вечером гуляли втроем по зимней стране чудес в Хайд парке. Когда мы пришли, там было так много народа, что я хотела вернуться назад. Но я смогла это вынести, зажатая между двумя крепкими мужчинами, которые держали меня за руки. Я чувствую себя защищенной с этими двумя, как никогда прежде.

Со временем наступила ночь, и кроме нас прогуливалось несколько человек, многие из которых были пьяны. Некоторые из множества аттракционов и ларьков светились и мигали, другие были уже убраны и закрыты. Я бы даже во сне не додумалась прийти сюда. Только ради Джея я прокатилась на чертовом колесе, поорала на американских горках, стукнулась головой в стеклянном лабиринте и выпила так много яичного пунша, что кружится голова.

— Пойдем, — говорит Джей загадочным голосом, и прежде чем я успеваю спросить, в чем дело, он идет вперед и тащит меня за собой. Бен выглядит так же растерянно, как и я, и только пожимает плечами, когда я вопросительно смотрю на него. Мой желудок полон сладкой ваты и сладких чуррос с сахарной пудрой, что мои внутренности просто слиплись. Я бы лучше была дома на диване или, вообще, в кровати. Но Джей настоял на том, что мы должны выбраться, подышать свежим воздухом и насладиться жизнью. И, к моему удивлению, Бен с ним согласился.

— Джей, мы пришли слишком поздно. Они уже закрыты, — говорю я, когда мы подходим к ледяному катку. Бесчисленное количество гирлянд, которые висят над крышей, уже выключены.

— Это ты так думаешь. — Джей улыбается, и мне становится не по себе.

— О, пожалуйста, — стону я, подняв руки. — Не делай глупостей, ладно?

Конечно же, он меня не слушает. Вместо этого он перепрыгивает через бортик на каток, на котором сегодня катались сотни людей, и идет к домику в стороне. Он закрыт, но Джей был бы не Джей, если бы это его остановило.

— Что он собирается делать? — спрашивает Бен. Его дыхание образует смешные тучки из его рта.

— Без понятия. Но насколько я знаю Джея… ничего хорошего. — Я переминаюсь с ноги на ногу, а потом Джей возвращается. С коньками в руках.

— Ты же не взломал домик? — шиплю на него. Мой муж успокаивающе сжимает мои замерзшие пальцы.

— Он был недостаточно хорошо закрыт. Серьезно. — Джей протягивает мне пару коньков. — Шестой размер, верно?

Я киваю, словно в трансе, но коньки не беру.

— Забудь об этом, Джей. Я не собираюсь этого делать, — шепчу я, поскольку кроме нас, в пределах видимости, нет ни одного человека. Потом скрещиваю руки на груди.

— Да ладно, Миа. Только один круг. Или два. — Джей наклоняет голову. Его глаза горят. — Ты еще умеешь? Прошло почти десять лет, но ты меня тогда пригласила покататься на коньках, а я, идиот, никогда в жизни не стоял на этих штуках. Дерьмо, я три недели, каждый день тренировался, пока наконец-то смог нормально держаться. Только тогда я принял твое приглашение.

Я смеюсь.

— Серьезно, именно поэтому ты меня так долго динамил? Господи, а я своей подруге весь мозг вынесла своим нытьем, потому что ты не ответил мне. Для меня все было ясно. А ты, кстати, сказал мне, что порвал связки, и из-за этого не смог кататься. — В притворной злости указываю на него пальцем. — Ты еще тогда был никудышним лжецом.

— Извини, сладкая. — Он наклоняется и целует меня в щеку. — Но я бы лучше сломал себе ногу, чем опозорился перед тобой. Поэтому это была ложь во спасение.

— А сейчас? — спрашиваю я.

— Давай покатаемся. Только мы втроем. Но предупреждаю: я этим не занимался уже десять лет, и без понятия, смогу ли вообще хоть один шаг сделать.

— Я помогу тебе. — Бен забирает у Джея коньки и идет в сторону трибун, с которых гордые мамочки обычно машут своим детям. С урчащим животом я следую за этими двумя и надеваю потертые, старые коньки, которые мне немного узковаты. Джей шагает к входу и выходит первым на лед. Его щеки горят, и когда он мне машет и улыбается, я машу ему в ответ и на согнутых ногах следую за ним.

— Если кто–нибудь нас здесь застукает… — говорю я тихо, в то время как мои коньки царапают лед, на котором и так достаточно царапин, оставленных людьми, которые катались здесь до нас.

— Тогда нас арестуют, это понятно. — Джей протягивает мне руку. — Иди сюда, сладкая.

Он стоит достаточно уверенно, что меня удивляет, если учитывать то, что он не катался уже много лет. Медленно я скольжу к нему, пока он не хватает меня за руку. Я пошатываюсь, прислоняюсь к его груди и глубоко вдыхаю запах его кожаной куртки. Потом мы вместе ждем Бена, который с опаской оглядывается перед тем, как зайти на лед.

— Ты сумасшедший, Джей, — смеясь, говорит он, но по его горящим щекам я могу сказать, что ему нравится этот экстрим. В отличие от Джея, он держится на льду твердо и уверенно, что наполняет меня своеобразной гордостью. Он берет меня за другую руку, и мы начинаем осторожно двигаться по темному льду. Опасность дышит нам в спину, но меня это не волнует. Что может случиться, кроме того, что нас поймают? Я чувствую себя сильной между двумя мужчинами. Сильной и непобедимой — такое странное чувство.

Время от времени Джей доставал свой мобильный телефон и пытался ехать задом наперед и снять нас на видео. После того, как он несколько раз падал на задницу, я, смеясь, забрала у него телефон и снимала все сама.

Спустя три круга я выдохлась. Шатаясь, я скольжу к бортику и крепко хватаюсь за ручку. Джей и Бен делают еще один круг, не держась за руки. Вместо этого они едут наперегонки, и на середине пути я понимаю, что они поспорили на меня. Смеясь, я опираюсь спиной о бортик и наблюдаю достаточно несправедливую борьбу, потому что Бен уже далеко впереди, а Джей безуспешно пытается его догнать. Мой муж сияет улыбкой во все лицо, когда подъезжает ко мне и кладет руки на бортик по обе стороны от меня. Тяжело дыша, он целует меня.

— Выиграл, — шепчет мне на ухо, и я оборачиваю руки вокруг его талии, чтобы притянуть ближе ко мне. Джей появляется за Беном, едва держась на ногах. Он держится за его плечо и дышит намного тяжелее Бена, потом после короткого перерыва выпрямляется и становится возле меня.

— Вот дерьмо. Это было нечестно.

— Ты даже не представляешь, насколько. — Бен улыбается и подмигивает мне.

Я смеюсь.

— Извини, но Бен в молодости несколько лет играл в хоккей. А такое не забывается.

— Эй! — Джей толкает Бена в бок, но смеется вместе с нами.

— Ладно, да, это была нечестная борьба за сердце этой дамы. — Он прижимается ближе ко мне, и я понимаю. Осторожно я кладу свою руку на его, так, что я обнимаю обоих мужчин, что на скользком льду не так–то просто сделать.

— При честной борьбе… кому бы ты отдала предпочтение?

Я хватаю воздух.

— Вопрос такой же нечестный, и ты об этом знаешь.

— Так кого? — он не останавливается. Его взгляд пронзительный, глаза меньше, чем обычно. В темноте я не могу точно определить его действия, но догадываюсь, как она на меня сейчас смотрит. Мое сердце бьется быстрее.

— Я не буду отвечать на такие дурацкие вопросы, — говорю я коротко, чтобы прочитать на лице Бена, что ответ был неверным. Проклятье. Несмотря на то, что сейчас ужасно холодно и при дыхании из наших ртов конденсируется пар, я начинаю потеть.

— Представь, что ты можешь только одному из нас спасти жизнь. Кого ты будешь спасать?

— Джей… — пытаюсь его притормозить. Господи, я должна была знать, что не может идти все так гладко. Только не с ним! Он такой же непредсказуемый, как и комета.

— Так кого? — настаивает он.

Я тихо стону.

— Бен. Конечно, я буду спасать Бена.

Джей удовлетворенно кивает.

— Очень хорошо. Так и должно остаться. Ладно? Договорились?

Я растерянно моргаю, и мне хочется, чтобы кто–то включил свет, и я смогла увидеть, что он шутит. Хватка Бена на моей талии становится крепче.

— Конечно, — отвечаю я через секунду. — Конечно, так останется. В конце концов, я за него замуж вышла, не за тебя.

Джей никак не реагирует. Он чешет свою щеку, потом снова смотрит на меня. Его глаза кажутся черными в темноте.

— Мой отец когда–то на этот вопрос ответил, что он бы пожертвовал моей жизнью, чтобы Джефф смог закончить школу.

Он говорит так тихо, что мне не совсем понятно, говорит он с нами, или сам с собой. Но его слова выворачивают мне душу.

— Джей…

— В конце все получилось по иному, только потому, что я был мудаком. Проклятым, эгоистичным, трусливым мудаком. И такого больше со мной никогда не повторится. Я клянусь. — Он ударяет кулаками по бортику, тонкая перегородка трясется, и моя спина покрывается мурашками.

— Пошли, приятель, — говорит Бен и кладет руку ему на плечо. — Наверно, сегодня было слишком много яичного пунша.

Я остаюсь на мгновение и смотрю на мужчин, как они уходят со льда. Мой пульс зашкаливает. Минуту спустя я понимаю, что грызу ноготь, что ненавижу делать, и что я переняла это у Джея. Раздраженная, я засовываю руку в карман, потом скольжу к выходу и осторожно иду к лавочке. Джей стоит в парке в нескольких метрах от катка и курит. Бен до сих пор сидит на лавочке, коньки стоят возле него.

— Господи, — шепчу я. — Он иногда такой…

— Я знаю, — отвечает Бен также тихо. — И мне его ужасно жаль.

Мои глаза горят. Бен помогает мне снять коньки, потом целует, и мы вместе встаем и идем к Джею.

— Все хорошо? — спрашивает он, и когда Джей кивает и выбрасывает окурок, и втроем идем по хрустящей гальке к выходу из парка. Начался небольшой дождик, поэтому я надела капюшон и переплела мои ледяные руки с Беном и Джеем. Мы молчим весь путь к метро, но это не неудобное молчание. Как будто внезапное признание Джея поставило новые границы. Как будто нам стало ясно, какую иерархию имеют наши отношения.

Мне непонятно, как можно вообще принимать такую иерархию. Могу ли я настолько контролировать мои чувства? Или в один день я пойму, что люблю Бена больше только потому, что так должно быть? Это вообще возможно, одинаково любить двух людей? Или нельзя любить одного сильнее другого? Эта мысль гложет меня, и я рада, что Джей непривычно тих, и я не могу на время приостановить карусель моих мыслей.

Даже дома я не нахожу возможности слезть с нее. До тех пор, пока не чувствую как два мужских обнаженных тела прижимаются ко мне, и четыре руки, которые ласкают меня, как будто утро для нас не наступит.

Дни после Рождества были такими слаженными, что мои переживания испарились так же быстро, как и аромат клюквенного соуса. Мы играли, готовили, ели, разговаривали и еще больше разговаривали. О фильмах, книгах, жизни, политике и важных вопросах, таких, как: насколько долго Кейт и Уильям будут жить счастливо. Джей — великий поклонник королевского дома и всегда скупает в супермаркетах все газеты, чтобы ничего не пропустить.

Мы с Джеем сидели в нашей чересчур маленькой ванной, поджав колени под подбородки, и пили дешевое вино из тетра–пакета, как раньше. Мы с Беном присутствовали на выступлении Джея на арене. Он нас провел без билета, но поскольку все места были заняты, мы стояли в стороне, держась за руки, и, как и все остальные зрители, завороженно наблюдали за выступлением. Так же, как и все, позволили себя околдовать. На сцене он и дальше расцветает. Если он в реальной жизни неотразим, то, как только на него направляется прожектор — люди готовы есть у него из рук.

Мы живем как в коконе, в который запрещен вход посторонним, но мне ясно, что так не может продолжаться вечно. Со следующей недели нас затянут будние дни, и нам с Беном придется много времени проводить в офисе. Учитывая мое нынешнее состояние, как я смогу нормально работать и концентрироваться — остается для меня загадкой.

— Что мы будем делать сегодня вечером? — спрашивает Джей за совместным завтраком в последний декабрьский день.

И тут до меня доходит, что сегодня Новый год, и Бет пригласила нас на ужин.

— Господи, об этом я совсем забыла. Дерьмо. — Я звоню Бет и интересуюсь, в силе ли еще ее предложение, и можно ли взять с собой Джея.

— Конечно! — она радостно отвечает. Учитывая, что в последние дни она была опечалена, меня это сбивает с толку. — Линн тоже придет, будем делать фондю.

Я тихо стону.

— С сыром, Миа. Специально для тебя! Когда вы придете?

— Без понятия. Около… восьми?

Во мне снова загорается красная лампочка, потому что я несколько недель назад с ней виделась, общалась, смеялась и просто весело проводила время. Но сейчас я не хочу выходить из своей квартиры. Нам нас троих достаточно, и если за окном настанет конец света, мы вряд ли это заметим.

— Так поздно? Ну ладно. Значит, у меня будет больше времени на приготовление. До встречи, дорогая!

Я кладу трубку и смотрю на обоих мужчин, сидящих за столом.

— Фондю с Бет и Линн.

Бен сдавленно стонет.

— А мы не можем…

— Ни в коем случае, — перебиваю я его. — Я не могу так поступить с Бет, и ты это знаешь.

— У меня идея, — Джей трет мочку своего уха. — Я вас приглашу. Бет и… как зовут вторую? Линн?

Я киваю.

— Вообще–то я сегодня договорился встретиться с Питом. Моим соседом по квартире. Извините, но я это совсем прошляпил, но я ему должен. Это и еще две месячные оплаты за квартиру. — Он криво ухмыляется.

— Оу, — говорю я и бросаю на Бена быстрый взгляд. Он ненавидит долги. И у него нет чувства жалости к людям, которые не держат своих слов и обещаний. Его очень сложно вывести из себя, но в таких случаях он превращается в Халка.

— Мы можем пойти в Каллу Каллай. Знаете это место? — спрашивает Джей.

Мы с Беном смотрим друг на друга и одновременно мотаем головой. О лондонской ночной жизни мы знаем ровно столько же, как и о японской литературе.

— Это крутой клуб в Шордиче (прим. пер. район Лондона). Я знаю владельца и когда–то выступал там. В противном случае, там не будет места.

— Я спрошу Бет, — в конце концов говорю я, прежде чем Бен успеет отказаться. Но серьезно: это лучше, чем сырное фондю у Бет дома.

***

Помещение маленькое, но такое забитое, что я не могу нормально передвигаться. Мне жарко в моем удлиненном свитере, а под ним у меня только майка на тонких бретельках. Но я не единственная, кто сегодня бегает здесь полуголым, поэтому плевать. Меня постоянно кто–то толкает — сбоку, сзади, спереди.

— И? — орет Джей мне в ухо, потому что ди-джей, видимо, пытается оглушить весь город прогрессив–хаусом. Я не понимаю всю эту современную музыку.

— Здесь же круто, правда?

Я киваю и делаю глоток коктейля, который называется «Любовное зелье». Как и у всех остальных, название взято из сказки «Алиса в стране чудес». Не думаю, что там есть какое-то зелье. Бар декорирован в стиле сказки, такое можно было придумать только после принятия соответствующих наркотиков или после внушительной дозы алкоголя. Бет чувствует себя лучше некуда. Ее щеки горят, а темные локоны подпрыгивают в такт музыки. Улыбка до ушей… Честно говоря, я уже не помню, когда последний раз видела ее в таком хорошем настроении, и от этого мне становится веселее.

— Такое крутое место! — кричит она мне. — Почему я раньше о нем ничего не слышала?

— Без понятия, — отвечаю я и бросаю взгляд на Бена, который выглядит таким же потерянным в толпе, как и я, и пытается не наступить никому на ногу. Он пьет пиво и выглядит в этой обстановке не на своем месте, как будто папа римский в ночном клубе. Я ему улыбаюсь и пытаюсь подойти поближе, потому что рядом трется какая–то рыжеволосая девушка, как голодная кошка.

— Эй, — кричу я, когда, наконец, добралась до него. Джей разговаривает с многочисленными людьми, и я задаюсь вопросом, откуда они все его знают, и как давно, вообще, он находится в Лондоне. Но раньше для него это было нормой — у Джея никогда не было проблем со знакомством с людьми. На каждой вечеринке он был в центре внимания, а в конце он знал всех лично. И половину историй их жизней. Он в своей стихии и светится, как фейерверк, поэтому я не хочу ему мешать.

— Это его жизнь, — говорит мой муж и указывает подбородком на Джея.

Я смеюсь.

— Конечно! У меня уже раскалывается голова, и я не знаю, как долго еще здесь выдержу.

— Ты видела тот шкаф сзади? — Бен указывает на огромный шкаф с зеркальной дверью, который стоит у стены. Он из массивного темного дерева и выглядит древним. Я вопросительно смотрю на Бена.

— Это гардероб? — кричу я.

Бен мотает головой.

— Там постоянно исчезают люди.

— Ага, конечно. Сколько пива ты уже выпил? — Смеюсь я.

— Серьезно, клянусь. Девушка из бара дала ключ, а потом четыре человека пошли в шкаф. И не вышли.

Я озадаченно смотрю на шкаф, но не вижу ничего необычного. Самый обычный шкаф, который выглядел бы странно в любом другом клубе, но под этот интерьер хорошо

подходит. Я имею в виду, что здесь с потолка свисают бельевые веревки, а на них висят карты. Еще вопросы?

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, кто–то начинает махать старинным ключом у меня перед носом. Я сконфужено смотрю вверх и натыкаюсь на смеющееся лицо Джея.

— Вы готовы? Сейчас мы пересечем ворота рая, потому что великий Джей раздобыл ключ.

— Что к… — начинаю я, но Джей начинает меня тянуть за собой, протискиваясь сквозь толпу людей. Я испуганно смотрю на Бена и Бет, и, к счастью, они следуют за нами. За ними я вижу Линн и Пита, которые, вроде как, понравились друг другу.

— Прошу вас, мадам, — Джей открывает дверь. За ней я вижу проход и ступеньки, ведущие вверх. Я поднимаю брови.

— Заходи, Миа. Иначе с нами пойдут люди, которые мы не хотим, чтобы с нами пошли.

Старые деревянные ступеньки скрипят под нашими ногами. Сзади я слышу нетерпение Бет, писк Линн, потому что она пролила свой напиток. Потом мы входим в комнату, которая выглядит как бар внизу, но здесь не так хаотично. Играет лаундж-музыка, за пультом стоит высокомерный ди-джей. Двое симпатичных парней в черных костюмах смешивают коктейли. Я вижу много стаканов и барных стульев со спинками.

— Стулья! — С облегчением стону я и забираюсь на один из них. Мои ноги горят, потому что я, ради праздника, надела туфли на высоком каблуке, и должна была просто выстоять на месте. Тихая музыка приятна для слуха, не сравнить с грохотом внизу, от которого заложило уши.

— Мы пролезли в кроличью норку, — говорит Джей и показывает на дверь, откуда мы пришли. — Здесь все уменьшено, ты видишь?

Точно! Оторопело осматриваюсь по сторонам и вижу крохотные полочки и столики, маленькие рамки с фотографиями и витрины миниатюрного размера.

— Как можно было до такого додуматься? — я нахмуриваю лоб, и Джей смеется.

— Я считаю, что это круто. Серьезно. И сквозь кроличью норку могут пройти только избранные гости, как видишь.

Я осматриваюсь по сторонам и понимаю, что он прав. Почти все столики свободны.

— Поверь мне, люди приходят сюда только ради этой тайной комнаты. Здесь лучшие бармены и лучшие ди-джеи города.

— Такое может быть только в Лондоне. — Бен крутит головой по сторонам. — В любом другом городе или стране люди до такого не додумались бы.

— Я в восторге! — Бет протискивается между Джеем и Беном и обнимает их. — Спасибо, Джей! Это так мило, что ты нас взял с собой.

— Кто хочет еще выпить? — Пит убирает длинную прядь волос с блестящего лба. Его глаза уже подозрительно горели, когда мы забирали его с Хакни (прим. пер. район Лондона), а Джей рассказывал, что у него проблемы с алкоголем. Но он выглядит милым. По профессии он банкир и работает, можно сказать, круглосуточно. Настоящий трудоголик. Поэтому он выпивает, потому что иначе он не сможет успокоиться и не уснет. Но почему он так мало зарабатывает, что живет в этой съемной дыре, остается для меня загадкой.

— Я выпью еще одно зелье, — говорю я, и поднимаю свой почти пустой стакан.

— Подожди, я с тобой, — говорит Джей. — Бен, еще пиво

Мой муж кивает, и Джей исчезает с Питом у бара, где озвучивают свои заказы барменам. Бен общается с Линн, которая рассказывает о своем кафе в Камдене, и ее проблемами со Старбаксом, которые открылись напротив. Я с улыбкой наблюдаю за моим мужем, который невероятно хороший слушатель, что также знает и соседка Бет. Потом поворачиваюсь к Бет, которая осматривается вокруг горящим взглядом.

— И? Ты в порядке без Тома? — спрашиваю я, улыбаясь. У нее тут же мрачнеет выражение лица, и я жалею, что подняла эту тему. Я идиотка.

— Я не знаю. Это… Я пыталась много раз звонить ему на мобильный, но он не берет трубку. Я писала ему е-мейлы, спрашивала, чем он сегодня занят, потому что думала, возможно… — Она закусывает губу и отводит взгляд.

— Конечно, он сегодня празднует со своей семьей, дорогая. И думаю, пришло время, наконец, посмотреть на других мужчин. Как думаешь? Что насчет Пита? Он кажется милым. Или посмотри на тех двух за столиком. Левый вроде ничего, я думаю.

Я толкаю ее локтем и обращаю ее внимание на мужчин в костюмах за круглым столом в углу. Но Бет мотает головой.

— Проблема в том, что… я каждого сравниваю с Томасом, а против него можно только проиграть. Я имею в виду… Да ладно, ты сама его знаешь. Он особенный. Почти такой же, как Джей.

В моем животе растекается тепло от ее слов, и я смеюсь.

— Да, Джей точно особенный.

Я ищу его взглядом, и моя улыбка становится шире, когда я вижу его у барной стойки. Он разговаривает с незнакомым мужчиной, а Пит барабанит пальцем по столешнице. Это типичный Джей — он может так же легко общаться со строителем, как и с профессором. Я раньше удивлялась его поведению, но потом где–то прочитала, что дети, с которыми жестоко обращаются, не стесняются незнакомцев, даже наоборот, они тянутся к ним. И потом я поняла, почему Джей так себя ведет.

— Видишь? Ты бы тоже просто так не забыла Джея и кого–то другого… Я имею в виду, если бы не было Бена… — заикается Бет.

— Да знаю я, знаю. Пошло все наперекосяк, да? — спрашиваю я. — Я себя странно чувствую. Кто встречается с двумя мужчинами? В одно и то же время?

— Черт возьми. Расскажи мне больше. — Бет пододвигается ближе. — Как у вас с сексом? До сих пор занимаетесь этим втроем? Или иногда бывает вдвоем? И, кстати, Бен с Джеем тоже что–то делают? Без тебя, я имею в виду.

Мое лицо загорается, я, наверно, сейчас выгляжу, как тот огнетушитель, который висит возле двери.

— Бет, пожалуйста… Я не собираюсь это с тобой…

— Привет, красавицы! Вы сегодня одни здесь?

Сбитая с толку, я поворачиваюсь на незнакомый голос. Два типа, которые сидели за столиком в углу, сверлят нас взглядом, как охотники, загнавшие свою жертву в угол. Бет закатывает глаза.

— Извините, но нет, — вежливо отвечаю я. — Мы здесь со своими мужчинами.

— Да ладно! — разочарованно говорит темноволосый мужчина, а его друг такой пьяный, что еле стоит на ногах, поэтому держится за меня, чтобы не упасть. Он большой и крепкий, и я еле могу держаться на моем стуле.

— Эй, я модный фотограф, и весь вечер искал красивое лицо, такое, как у тебя. — Он смотрит на меня стеклянным взглядом.

— Да, конечно, — вмешивается Бет, протягивает руку и пытается его оттолкнуть от меня. — А я пластический хирург, и целый вечер ищу лицо, похожее на твое. Исчезни.

— Пойдем, Кен. — Его друг пытается оттащить его в сторону, но тот крепко вцепился в меня. Мое сердце начинает бешено колотиться, когда пьяный мужчина начинает похотливо улыбаться. Я оглядываюсь по сторонам в поисках помощи, но Бен куда–то ушел, а Джей…

— Свали отсюда, — вдруг я слышу его голос с другой стороны. Я с облегчением вздыхаю, когда Джей оттягивает пьяного за воротник от меня.

— Что ты хочешь от меня, придурок? — мычит он. — Сам вали. Я первый увидел блондинистую сучку, так что…

Когда Джей возвращается с опухшим носом и запекшейся кровью над верхней губой, мои глаза снова наполнены слезами. Я отпускаю Бена и иду к Джею, чтобы не дать ему подойти ближе к моему мужу.

— Извини, сладкая, — шепчет он в мою шею, когда я его обнимаю. — Это должно было когда–нибудь произойти.

— Вы сумасшедшие, честно.

— Но теперь уже все в порядке.

— Что? — я поднимаю голову и смотрю на него. Видно, что ему больно. Пит стоит у него за спиной, кусая губу. Его длинные волосы влажные, как будто он мылся в ванной или просто охладился водой.

— Все в порядке. Мы решили вопрос по–мужски, а теперь можно дальше праздновать.

Я отпускаю его, приоткрывая рот, но из него не выходит ни слова. В моих мыслях царит хаос.

— Вот дерьмо. Я надеюсь, что нос не сломан. Потому что потом он будет с горбинкой. — Джей ощупывает свой нос, и стонет, зажмурившись.

— Все в порядке, друг? — Бен хлопает Джея по плечу и Джей кивает. Я до такой степени сбита с толку, что просто беру пиво из рук моего мужа и выпиваю до дна. Залпом.

— Все нормально. Как твой глаз?

Бен моргает, его глаз заплыл и теперь начинает окрашиваться в синий цвет.

— Как это, черт возьми, понимать? — спрашиваю я, счастливая, что мой голос вернулся. — Все нормально?

Джей смеется.

— Так и есть, — говорит он, пожимая плечами.

Я мотаю головой,

— Это не так! Если у одного из вас проблемы, значит,… закончим с этим. Сейчас. Перед новым годом.

Беглый взгляд на мои часы заставил меня замереть. Чуть менее тридцати минут отделяет нас от 2015 года и от факта, что за этот короткий период времени все хорошеее, что произошло с нами за последнюю неделю, может закончиться. Слезы вновь подступают.

Бен оборачивает свои руки вокруг моего живота. Жест, обычно такой милый и полный любви, вдруг воспринимается таким холодным, с металлическим привкусом. Потому что кажется, что таким образом я отвергаю Джея.

— Значит так, — говорю я, а мой голос дрожит. — Я заканчиваю это. Я люблю Бена, и если дошло до того, что вы деретесь из–за меня, я не могу позволить, чтобы это дальше продолжалось.

— Миа… — я слышу мольбу в голосе Джея. Его веки дрожат, когда он берет меня за руку. Очень нежно, еле заметно, будто он боится, что если он сожмет руку чуть крепче, он все сломает. Я провожу рукой по моему лицу и мотаю головой. Это больно, чертовски больно, не ожидала я такого. Но я не буду играть моим браком. Не ради Джея.

— Ты это начал, Джей. Это было твоим решением. Но если…

— Все в порядке, Миа, — Бен шепчет мне на ухо. — Это было необходимо, а теперь воздух, наконец, чистый.

Я поворачиваюсь к нему и, прищурившись, смотрю на его лицо.

— Что на тебя нашло, Бен? Это совершенно на тебя не похоже! Ты никогда раньше не дрался. Что к…

— Он поступил чертовски хорошо. — Бен улыбается. Мое сердце падает, когда я вижу его удовлетворенное выражение лица. Господи, Джей плохо влияет на моего мужа. Я должна была это предвидеть.

— Еще пива? — Джей касается плеча Бена и поднимает пусток бокал вверх. Бен кивает и поворачивается ко мне. — Просто забудь это, любимая. Это был просто.… Это был рефлекс. Какой–то внутренний позыв. Не знаю.… Но сейчас я чувствую себя свободным.

— Вы двое сумасшедшие. Серьезно. — Я освобождаюсь от его объятий. — Я ненадолго выйду на свежий воздух.

— Но скоро двенадцать. — Бен удерживает меня за запястье. — Я хочу…

— Я вернусь вовремя, — говорю я, сбрасывая его руку. — Обещаю.

Взгляды празднующих заставляют меня рассмеяться, когда я выхожу из уборной обратно в бар. Я пробираюсь сквозь толпу к двери и в тоненьком топе выхожу на улицу, где почти так же полно народу, как и внутри. Повсюду веселые люди, которые курят и выпивают. Я оборачиваю вокруг себя руки и отхожу на несколько метров, прочь от суматохи. На улице мороз, но я наслаждаюсь холодным воздухом. Он очищает мои мысли. Мое дыхание превращается в облачко дыма, когда я смотрю на меню за стеклом.

— Все в порядке, сладкая? — разумеется, Джей стоит рядом со мной, кладет свою куртку мне на плечи и прикуривает сигарету. Он задумывается на секуну, предложить ли мне тоже закурить, но потом прячет пачку в карман.

— Я не знаю, как должна на это реагировать, Джей. — Я кутаюсь посильнее в его куртку.

— Просто не думай об этом, Миа. Но поверь мне, Бену это было необходимо. Мне он действительно нравится. Даже очень. Но ему нужно иногда выходить из себя. Он такой.… До противного правильный. Ему это было нужно.

Я не смотрю на него, пока мы разговариваем. Я до сих пор зла на него, и лучше буду его игнорировать. Хоть и знаю, что Джея Штерна игнорировать невозможно. Точно так же можно пытаться игнорировать следующую мировую войну, если та начнется.

— Ты начал. Ты подбил ему глаз, — говорю я с упреком. — Ты считаешь это нормально?

— А он сломал мне нос, — спорит Джей. — Он затягивается, и дым, смешиваясь с его дыханием, образует небольшое облако в ночи. — Хотя.… Почти. Но мы квиты.

— Я не знаю, правильно ли мы делаем. Мы не должны были этого начинать, — говорю я тихо.

— Эй, — он бросает сигарету в сторону и подходит ко мне. Потом берет меня за плечи и заглядывает в глаза. — Я знаю, что ты видишь в этом проблему. Понимаю. Но с моей точки зрения… Я считаю, что так, как оно есть — хорошо. И Бен тоже так думает, я уверен. Просто иногда бывает несколько… непростых ситуаций между нами, которые нужно решить. Основные уже решены. Я понимаю, что он всегда будет для тебя на первом месте. Серьезно, Миа. Я приму все, что ты мне дашь. Мне плевать, как и насколько много. Но не бросай меня. Пожалуйста.

Я закусываю нижнюю губу и медленно киваю. Джей целует меня. Долгим, полным нежности поцелуем, без языка. Мне холодно.

— На этот раз я прощаю тебя, друг мой, — предупреждаю я, а в это время он достает свой мобильный телефон. — Еще раз и.… О, пожалуйста! Ты можешь хоть один вечер провести без этого? — стону я, и закатываю глаза, когда он наводит на меня камеру.

Джей смеется.

— Я собираю еще несколько воспоминаний, сладкая. А этот вечер я буду долго вспоминать.

Прежде, чем я успеваю ответить, нас перебивает знакомый голос.

— Вы будете заходить? Без пяти двенадцать. — Бен держит в руке бокал пива и улыбается. Но эта улыбка кажется сдержанной. И это не связано с его заплывшим синим глазом.

— Оу, прости. Конечно. — Я отдаю Джею куртку и иду к Бену, потом мы вдвоем разворачиваемся и заходим в переполненный клуб. Уже в дверях я слышу, как Джей прикуривает еще одну сигарету, но мы его больше не ждем.

— Где остальные? — кричу я Бену в ухо. — Еще наверху?

Он мотает головой.

— Где–то в толпе. Подожди…

Он тащит меня за собой. Возле бара я замечаю маленькую Бет и рыжую копну волос Линн. Бет улыбается во все лицо. Пит стоит возле нее и тоже смеется. Мы с трудом начинаем проталкиваться к ним сквозь толпу, и люди начинают обратный отсчет. Бен останавливается посреди зала и обнимает меня. Он улыбается, а я не могу отвести взгляда от его посиневшего глаза.

— С новым годом, — шепчет он мне на ухо, в то время как пьяные незнакомцы взрываются в овациях и поздравлениях. Потом мы целуемся. Я закрываю глаза и пытаюсь сконцентрироваться на поцелуе, но мои мысли снова и снова возвращаются к Джею, который стоит на улице и курит. До тех пор, пока я не чувствую его руки, которой он приобнимает меня за живот. Он кладет подбородок на мое плечо, пока мы целуемся с Беном, но мне становится хорошо от того, что он здесь. Чувствовать тепло его тела.

Мое сердце сжимается. Это как прекрасный сон, но ты знаешь, что рано или поздно ты проснешься и забудешь его. Потому что это всего лишь сон. Какая абсурдная мысль, что отношения втроем могут длиться вечно. Один все равно будет стоять в стороне, чувствуя себя брошенным.

А я? Я вообще в состоянии разделить поровну любовь между двумя мужчинами? Или сегодняшняя драка была только началом чего–то намного худшего?

Я не понимаю мужчин. С нового года отношения между Беном и Джеем стали только крепче. В любом случае, в последние дни они все чаще сидят в гостиной и разговаривают о фильмах или играх.

— Просто представь себе. Чего ты хочешь добиться этой игрой? — спрашивает Джей.

Я стою, прислонившись к дверной раме, и слушаю их разговор. На журнальном столике лежат несколько рисунков Джея, что удивляют меня. Я не знала, что он так хорошо рисует. Он должен был бы обратить больше внимания этому таланту, а не фокусам. Но он ничего не хочет об этом слышать.

— Чего я должен хотеть добиться?–– Бен пожимает плечами, а я сдерживаю улыбку. — Например, чтобы в эту игру играло много людей.

Джей стонет и поднимает обе руки, а потом их опускает.

— Вот дерьмо, но это же никакая не мечта. Это реальность! Мечта, я имею в виду, … не знаю. Что самое важное, самая большая награда, которую можно получить за игру?

Бен бросает на меня взгляд.

— ПБАИ. Премия Британской Академии Игр, конечно же, — отвечаю я за него. Джей коротко смотрит на меня, потом снова переводит взгляд на Бена.

— Значит ПБАИ. Почему бы и нет. Значит, представь, что твоя игра займет первое место на соревнованиях, как лучшая игра года. Ты стоишь за трибуной в шикарном костюме и говоришь захватывающую речь. Миа в сексуальном вечернем платье сидит в первом… ну ладно, во втором или третьем ряду, плачет от гордости, а тебя просто разрывает от эмоций. А сейчас, скажи эту речь.

— Что, к… — Бен садится и поднимает брови. Джей встает, берет стакан с полки и дает Бену.

— Ну, давай! Сейчас! Это твой приз. Твоя игра… не знаю, как она называется, что–то… сейчас была названа, как лучшая игра года. Это означает богатство, слава, ответственность, удовольствие. И страх. Но это не должно тебе мешать сказать эту проклятую речь.

— Извини, друг, но я точно не буду говорить никакую речь за награду, которую я все равно никогда в жизни не получу. Чего ты от меня хочешь? — Бен выглядит так, будто Джей предлагает ему прибить пудинг гвоздем к стенке. Я сажусь рядом с ним на диван и смотрю на Джея снизу вверх.

— Серьезно, это глупость. Это не цель, не мечта или что–то вроде того, как хватать звезды с неба. Но мы только маленькие светлячки здесь внизу.

— Бред, — Джей мотает головой. — Я готов к благодарственной речи за вручение Оскара.

Я фыркаю.

— Ты с ума сошел.

— Да, и? Без сумасшедших жизнь была бы чертовски скучной, — говорит Джей, и я вынуждена с ним согласиться.

— Так что вперед, коллега. Вставай, бери награду и благодари свою жену, семью, друзей и остальных за такой чудесный приз. Мечта сбылась! Ты должен принять эту мысль. Просто поверь! Мечты могут сбываться только после того, как начинаешь о них мечтать. Или нет?

— Джей, забудь. Я не буду этого делать. — Бен ставит стакан на столик и скрещивает руки на груди. Я кладу ему руку на бедро.

— Скажи лучше ты свою речь за получение Оскара. Для нас, — говорю я Джею и улыбаюсь. — Мы все во внимании.

— Нет, — Джей снова садится возле меня. — Если вы в меня не верите…

— Мы верим в тебя, — Бен наклоняется и смотрит на Джея сквозь меня. — Но ПБАИ, серьезно? Я лучше и дальше буду мечтать о домике в Ричмонде. Даже если это, возможно, и нереально.

Джей фыркает.

— А что с Питом? — я пытаюсь сменить тему. — Он работает как лошадь, и точно хорошо зарабатывает. Почему он живет в такой дыре в Хакни, как оборванный студент?

— Почему ты сама у него не спросила? — Джей поднимает брови, отчего на его лбу образуются складки.

— Почему я должна была,… нет, конечно, нет, — отвечаю я, сбитая с толку. — Я едва его знаю.

— Да, конечно. А если ты не спросишь у него то, что хочешь знать, то никогда и не узнаешь.

— Господи, ты можешь перестать нас учить, Джей? Ты начинаешь потихоньку раздражать.

— Прости, сладкая. Я сегодня немного не в себе. — Он наклоняется и целует меня. В шею. Даже несмотря на то, что я на него зла, его поцелуй в самую чувствительную точку моего тела не теряет своего действия. Но я отодвигаю его от себя.

— Пит копит на пенсию.

— На пенсию? Что? Прости, а сколько ему лет? Максимум тридцать пять, или нет? — Бен качает головой.

— Тридцать два. Его цель перестать работать в сорок лет. До этого у него еще несколько лет. Он думает, что в обратном случае пенсия настанет слишком поздно. Тогда, когда человек уже ничего не может, потому что старый, дряблый, морщинистый, и ничего, что приносит удовольствие, уже не сможет делать.

Я смеюсь.

— Где–то он прав.

— Ну да. — Джей снова встает и потягивается. Он выглядит уставшим, под глазами темные круги. — Я поеду.

— Куда? — растерянно спрашиваю я. Он уже несколько дней с нами, и непривычно думать, что он может быть где–то в другом месте.

— Домой. Проверить, все ли в порядке. Кроме того, вам двоим нужно завтра на работу. — Он подмигивает мне.

— Блин, точно! Я об этом совершенно забыла! — я в ужасе поворачиваюсь к Бену.

— Чем ты будешь заниматься целый день, пока нас не будет дома? — спрашивает Бен Джея, который идет в спальню.

— То, что обычно делаю, — кричит он из коридора, а я хмурюсь.

— А что он обычно делает? — шепчу я Бену и мы сдавленно смеемся.

— Без понятия. Но мы должны спросить, — считает Бен.

Я киваю и следую за Джеем. Он склонился над своей сумкой, и я застаю его за тем, как он кладет целую горсть таблеток в рот. Я молча наблюдаю за ним, стоя у открытой двери. Джей идет в ванную, видимо, он меня не заметил. Я слышу воду и тихий стон. Когда он возвращается и видит меня, застывает на месте. Его руки просто свисают по сторонам.

— Джей, — мое сердце бьется быстрее, и я не уверена, это от злости или от того, что я переживаю. — Если тебе плохо…

— Мне прекрасно. Никаких проблем, сладкая. — Улыбка возвращается на его лицо. Он сейчас выглядит так, как если бы солнце пробилось сквозь тучи. — Только дурацкая головная боль…

— Ты должен сходить к врачу. Серьезно. — Медленно подхожу к нему и останавливаюсь перед ним. — Я волнуюсь.

Он смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице.

— Это необязательно. Поверь мне. Я еду сейчас в Хакни. Позвоните мне, когда у вас будет для меня время, ладно? Я не хочу действовать вам на нервы.

— Господи, Джей. Ты не действуешь нам на нервы, — говорю я, но он не выглядит убежденным в этом. Потом я начинаю говорить тише и закрываю дверь за собой. — У Бена скоро день рождения. Я думала, может мы сможем…

— Что? — перебивает меня он, нахмурившись. — Когда?

— Семнадцатого. Это суббота.

— Почему ты мне не сказала?

— Я сейчас говорю тебе! — смеюсь. — Я думала только… Он никогда не празднует свой день рожденья, ему не нравится быть в центре внимания. Но я хочу что-нибудь сделать. Не большая вечеринка, а что–то маленькое. В ресторан сходить, или что–то вроде того.

— Мы могли бы уехать. — Такое ощущение, что Джей сейчас мыслит вслух. — Только мы втроем. Куда угодно. Берлин, Париж, Амстердам… не знаю. +

— Берлин? Это замечательная идея! — я почти прыгаю от восторга. — Он всегда хотел съездить в Берлин, мы там никогда не были. Провести там выходные, походить по музеям, немножко культуры…

— Какой культуры? — спрашивает насмешливо Джей. — Забудь, сладкая. Если мы поедем, то оторвемся по полной. Все выходные напролет. Как раньше.

— Сомневаюсь, что он будет это делать. Ну да ладно. Я посмотрю билеты, гостиницы и прочее.

— Не нужно. Ты должна работать, а у меня есть время. Я все организую. Хорошо?

— Ты лучший. — Я обнимаю его за шею и тяну вниз. — Спасибо.

— Я сделаю это с удовольствием. Правда.

— Ты не должен себя чувствовать лишним. Меня мучает совесть.

— Эй, не стоит. — Он смеется. — Я все понимаю. Работа на первом месте.

Я кусаю губу и покачиваюсь на пятках, когда смотрю на него.

— Или ты еще о чем-то переживаешь? Скажи мне, сокровище. — Мягко говорит он.

Я вздыхаю, сажусь на кровать и кладу подбородок на руки. — Только то, что я… Я не хочу, чтобы ты уезжал, Джей. Я уже скучаю по тебе. Я знаю, что это смешно для тебя, но… Ты не можешь просто остаться здесь? Квартира в Хакни ведь… ну ладно.

Джей садится возле меня и приобнимает меня за плечо.

— И что, по–твоему, я должен здесь делать? Извини, но вы живете в Кройдоне, и это, возможно, не самая задница мира, но… пупок, как минимум.

— Мне нравится пупок, — смеюсь я.

— О, да, мне тоже, — бормочет он и приближается к моей шее. — А твой особенно.

— Джей, нет, — предупреждаю я, потому что не хочу быть соблазненной им, если Бена нет рядом. Это ощущается до сих пор неправильным, даже если Бен считает, что в этом нет никакой проблемы. Но с того вечера мы были постоянно втроем… — Я все понимаю. Тебе больше нравится быть в городе, среди людей. Я.… Перестань, Джей. Пожалуйста.

Его карие глаза снова загораются, обезболивающие таблетки начинают действовать.

— Мне позвать Бена? Это только короткий прощальный секс, сладкая. — Он подмигивает, и мое лицо вспыхивает. Его намеки вызывают спазм в моем животе, но я остаюсь непреклонной.

— Мне сейчас не до этого. — Я встаю и протягиваю ему руку. После коротких раздумий, он берет меня за руку и встает.

— Ну ладно. Значит… до встречи? — он берет свою сумку, но остается стоять у двери и смотрит на меня.

— Да, до скорой встречи. Обещаю. — В коридоре я целую его, он исчезает на лестничной площадке. Несколько секунд я вслушиваюсь в его шаги, до тех пор, пока не хлопает входная дверь. Через мгновение улица наполняется ревом его Харлея.

Бен встает с дивана, кладет джойстик в сторону и потягивается.

— И что мы сейчас будем делать? Совсем одни?

— Без понятия, — честно отвечаю я. Потом смеюсь. — Как–то странно без него.

Бен улыбается.

— Точно. Странно, как быстро к чему–то привыкаешь.

Я тихо вздыхаю, сажусь на диван и выглядываю в окно. Светящаяся новогодняя елка до сих пор стоит в углу, до сих пор никто из нас не захотел ее убирать. Да и сейчас мне не до этого. Такое ощущение, что если мы ее уберем, то вместе с ней исчезнет частичка Джея. То время, что мы провели вместе, и которое кажется нереальностью, сном, который закончился. Боль пронзает меня, я сдерживаю слезы, чтобы не заплакать. Бен, кажется, чувствует мое состояние и возвращается на диван.

— Эй, он же сказал, что вернется.

— Я знаю, — говорю я сквозь слезы. Странное ощущение. — Ты себя тоже чувствуешь как отец, ребенок которого вырос и съехал?

Бен громко смеется и притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на грудь и чувствую его дыхание.

— Мне кажется, что этот ребенок никогда не вырастет.

— Да, ты прав. Он навсегда останется большим ребенком. Я спрашиваю себя, если он когда–то… в общем, если он когда–то встретит женщину, женится, у него родятся дети. Он точно будет хорошим отцом. Даже если он чертовски ненадежный и непунктуальный, и точно не лучший пример. Но зато он может предложить другие вещи.

— Не только для детей, — бормочет Бен.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

— Как ты думаешь, мы долго сможем это продолжать? Мы втроем, я имею в виду. Эти странные отношения.

— Мне они нравятся. — Бен мягко улыбается. — Честно.… Разве моногамия не несправедливая?

— Это Джей сказал, — отвечаю я. — Это его мнение, и оно меня не удивляет. Но у тебя…

— Не бойся, дорогая. Тебя мне достаточно. Но достаточно ли тебе меня будет, всегда, я имею в виду.… Боюсь, что нет. И Джей прав. Это нечестно ожидать от одного человека, что он будет исполнять все прихоти. До конца жизни. Мне легче от того, что Джей здесь. Я чувствую себя не до такой степени ответственным за тебя. За твое настроение, хорошее самочувствие.

Я поднимаю брови в удивлении.

— Ты не несешь ответственности за мое настроение, Бен! Что это значит?

— Счастливая жена, счастливая жизнь. — Он берет мою руку в свою и гладит пальцем мою кисть, пока я не покрываюсь мурашками. — Так говорят. И до этого я себя плохо чувствовал, когда у тебя было плохое настроение. Меня сразу мучила совесть. Страх, что я облажался, а ты меня бросишь. Что–то вроде этого.

Я сглатываю.

— Это ужасно, — шепчу. — Ты не должен так думать.

— Я не знаю, почему я такой. Возможно, потому что моя мать постоянно во всем винила моего отца? Потому что она постоянно повторяла, что ее жизнь была бы счастливее, если бы они не встретились. Если бы она так рано не забеременела, тогда не должна была бы выходить за него замуж… Я постоянно чувствовал себя виноватым. Моя мать… ах, ты знаешь, какая она. — Он грустно смеется, я глажу его по щеке.

— О, да. Она озлобленная, депрессивная и никогда не была в состоянии что–либо поменять. Вместо этого она просто винила всех остальных. Но я не такая, Бен! Если я несчастлива, если мне что–либо не подходит, я меняю это. Я не ожидаю, что ты будешь решать за меня все проблемы. — Я снова перекрещиваю пальцы с его прежде, чем прислониться к его груди и закрыть глаза. — Я только ожидаю, что ты мои проблемы перенесешь вместе со мной. Что будешь рядом. Этого будет достаточно.

— Я рядом, дорогая моя, — шепчет он мне на ухо. — Всегда. Обещаю.

Несколько минут мы сидим в объятиях друг друга. Это один из тех молчаливых моментов с ним, которые я так люблю. Это непросто, так оставаться наедине с другим человеком, но с Беном так было всегда. И я сейчас немного радуюсь, что мы остались вдвоем. И все же меня начинает мучить совесть, но я не понимаю почему…

Первые дни после праздника на работе творится хаос. Для меня, по крайней мере. Бен в своей стихии, и появляется только через час с небольшим из-за монитора. Он ведет себя как скаковая лошадь, которую слишком долго держали в стойле, и он только того и ждал, чтобы вырваться и побежать галопом. Бет счастлива, потому что она снова рядом с Томасом. Как всегда она считывает все его желания по глазам, и даже побежала за его кофе в Старбакс. Не то, чтобы Томас ожидал этого от нее — он просто как-то сказал, что он любит Лондон за большое количество филиалов Старбакс, по сравнению с Германией, где их почти нет. Для Бет этого было достаточно, чтобы несколько раз в день надевать пальто и бежать метров триста до ближайшего Старбакс, когда Томас просит кофе.

— Ой. От кого они? — спрашиваю я, когда вижу на ее рабочем столе огромный букет алых роз. Бет поворачивается на своем стуле ко мне, ее щеки горят.

— От Тома, — шепчет она. — Разве они не потрясающие?

Я поднимаю одну бровь.

— Почему это он дарит тебе цветы?

— Просто так. Разве это не супер мило с его стороны?

— Бет... — начинаю я, но понимаю, что сейчас она не хочет слышать никаких возражений. И вообще, вдруг она права, а я единственная, кто ничего не понимает. Вдруг он действительно влюбился в нее, как в ее мечтах. Возможно, в один день он действительно бросит свою семью и построит новую с Бет. Кто знает, что у него на уме... Кроме того, я не знаю, все ли Бет мне рассказывает. Что, если они спят все это время, а Бет это скрывает и никому не говорит. Наклонив голову, я жду от нее дальнейших объяснений насчет цветов, но их нет. Вместо этого она кивает на конверт.

— Я собрала деньги на день рождения Бена. Есть идея, что ему можно купить?

— О, это мило! Я совершенно об этом забыла из-за... этого. — Я кусаю губу, потому что причину моей забывчивости зовут Джей, который последние ночи мне мало давал спать. Так мало, что я с трудом могу концентрироваться на работе. А сегодня ночью, первый раз со времени Рождества, мы были с ним вдвоем, потому что Бен был в кабинете, или у него не было настроения.

— О, я тоже не знаю... Мы едем в Берлин на его день рождения. Джей все планирует, мы хотим сделать Бену сюрприз.

Бет округляет глаза.

— Втроем? И он ни о чем не догадывается?

— Нет, зачем же? В противном случае, это будет никакой не сюрприз.

— Хм. — Она смотрит на свои ногти, как будто только что пропустила свой маникюр. Как я ненавижу, когда она испускает странные звуки, вместо того, чтобы нормально ответить, рассказать какие мысли сейчас витают в ее голове.

Я вздыхаю и стучу по ее столу.

— Бет?

Я только имею в виду... Я рада, что вы друг друга так хорошо понимаете, что у вас все складывается, но вместе уехать? — она пожимает плечами, не глядя на меня.

— Ты же не завидуешь или что-то вроде того? Ревнуешь? — улыбаясь, я сажусь на край ее стола.

— Чушь собачья. Между прочим, я только что получила розы от Томаса. Это же что-то значит, или нет? — она снова смеется, но ее реакция загнала в меня неприятную занозу.

— Я знаю, что ты могла бы купить, — ухожу я от темы. — Я недавно видела будильник с криками Дарта Вейдера. Бен три раза на меня бросал взгляд, но не решился покупать часы без моего согласия. Его старый будильник сломался, и теперь он пользуется своим мобильным телефоном.

— Миа! — Бет закрывает руками лицо. Огромное количество ее браслетов звенят, как на танцовщице живота. — Сколько лет исполняется Бену? Тринадцать?

— Ха-ха. Ты сама знаешь, какой он.

Бет хмурит лоб, но потом записывает адрес маленького магазинчика в Сохо, который я ей диктую.

Когда позади нее открывается дверь и в ней появляется Томас, она, как на карусели, поворачивается к нему. Даже несмотря на то, что сейчас я не вижу ее лица, уверена, что у нее улыбка от уха до уха. Томас трет виски.

— Бет, эта встреча с Девидом Пиклесом... когда она?

— В три, — тут же отвечает Бет. Я издаю стон.

— Ты можешь ее отменить? Пожалуйста. Мне нужно домой. Мне жаль.

— Что случилось? — спрашивает Бет.

После того, как Томас бросает на меня взгляд, я еле сдерживаюсь. Он выглядит раздраженным, и могу предположить, что это как-то связано с Бет. Возвращаюсь за стол, и вижу пропущенный вызов по скайпу от Джея, так что перезваниваю ему.

— Эй!

Он улыбается. В моем сердце сразу же разливается тепло, когда его улыбка появляется на дисплее телефона.

— Привет! Как дела? — я поворачиваюсь на моем стуле так, что Джей может видеть только мое лицо и стену за моей спиной. К счастью, рабочие места разделяет серая бумажная стена, так что у каждого работника в этом огромном офисе есть подобие личного пространства.

— Я хотел поговорить насчет Берлина. Я забронировал билеты. В пятницу вечером туда и в воскресенье вечером обратно. Хорошо?

— Да, звучит хорошо, — говорю я, и оглядываюсь по сторонам, проверяя не подслушивает ли нас кто-либо. Бен на встрече, так что все в порядке. — Отель или хостел?

Джей смеется. Он выглядит уставшим, но его глаза горят. За его спиной проходит Пит в одних лишь спортивных штанах. Я машу ему, но он не видит.

— Я снял квартиру. В одном достаточно крутом районе. Брецельберг или что-то вроде того.

Я пожимаю плечами.

— Я спрошу Томаса, он с Берлина, — говорю я. Когда Джей вопросительно поднимает брови, я объясняю, что Томас наш босс, он немец, и Джей закатывает глаза.

— Серьезно, сладкая? Почему ты раньше не сказала? Ты бы мне подарила несколько часов жизни, если бы спросила у него, какой район Берлина считается сейчас крутым.

Я смеюсь.

— Извини, я совсем забыла. И ты был так заинтересован в планировании поездки, что я решила не вмешиваться. Знаю, как ты это любишь.

— Так и есть. — Он улыбается. — Ну ладно.

Он наклоняется над ноутбуком. Его лицо так близко к камере, что я могу сосчитать щетинки на его подбородке.

— Ты там одна? — шепчет он заговорщицким тоном, а я хихикаю.

— Джей, нет...

— Мне всегда хотелось заняться сексом по телефону. А эти новые телефоны, с функцией видео... — он щелкает языком. — Кроме того, мне нужно порно видео, в случае, если я когда-нибудь стану известным. У каждой знаменитости есть порно видео, снятое в ранние годы, так что...

— Забудь об этом, — перебиваю его я. — В конце концов, не в офисе же этим заниматься! Ты с ума сошел?

­— Почему нет? Давай попробуем? Значит позже, дома? Пожалуйста, скажи "да".

— Даже не думай, Джей, — говорю, перед тем, как нас прерывают.

— Миа? Ты идешь с нами обедать? Бен тоже скоро придет. — Бет появляется из -за перегородки. К счастью, Джей ее услышал и замолчал.

— Сейчас, дорогая, — говорю я, потом обращаюсь к Джею. — Я должна заканчивать. Мы идем кушать.

— Хорошо. До вечера. И не ешь слишком много, я сегодня готовил. — Последнее слово звучит, как угроза, и я постанываю, закатывая глаза, пока Джей не начинает смеяться.

— Вот дерьмо! Я люблю Берлин! Берлин крутой. — Джей машет телефоном, снимая все вокруг, потом поворачивается ко мне и продолжает снимать меня. Он записывает видео целый день. Все, включая наш перелет. Потому что его забавляло то, как я боюсь полетов. Я чувствую себя знаменитостью, которую преследует по уши влюбленный папарацци.

Теперь, пройдя много километров пешком, мы сидим в каком-то подземном баре под железной дорогой. Каждый раз, как сверху проезжает поезд, над овальной барной стойкой звенят стаканы, и становится так громко, что почти не слышен собственный голос. Приглушенная лаундж музыка, пять барменов в черных костюмах и молодые, стильно одетые люди. Джей позаботился не только о билетах и жилье, а также и о нашем времяпровождении, спланированном поминутно. Что означает, что целый день мы должны только пить и есть.

Бен потягивает коктейль с джином, огурцом и имбирем, и покачивает ногой. Он выглядит счастливым, что радует меня, потому что мы сделали ему сюрприз только сегодня утром, рассказав о поездке. До этого он ничего о ней не знал. Его выражение лица, когда я ждала его на кухне с запакованным чемоданом, было незабываемо, и я рада, что Джей снял это на видео. Но сейчас он меня бесит этим.

— Джей, прекрати, — ворчу я, и закрываю лицо бокалом с коктейлем — что-то с фруктами и шампанским. — Я не хочу, чтобы меня постоянно фотографировали или снимали на камеру.

— Тогда прекрати выглядеть такой милой, — говорит он и смеется. — Я не могу по-другому, когда ты на меня так смотришь.

Бен поднимает бокал.

— Вы вдвоем лучшие. Ты, вообще, знаешь, как давно я мечтал о Берлине?

— О, да. С того дня, как мы познакомились. Ты говоришь об этом с тех пор, как... ты всегда об этом говорил.

— Но я такого никогда не ожидал. Спасибо, Джей.

— Не за что, друг. — Джей отвлекается, и когда я слежу за его взглядом, понимаю, что он наблюдает за действительно красивой блондинкой, которая сидит за овальной барной стойкой, и заигрывает с барменом. Джей ерзает на своем стуле. Я толкаю его локтем.

— Если хочешь, иди туда, — говорю я.

Он непонимающе смотрит на меня.

— Почему это?

— Потому что я вижу, что она тебе нравится. И потому что ты не любишь упущенных шансов. — Я подмигиваю ему, но глубоко внутри чувствую, как маленькая крыса точит свои острые зубы.

Джей, как будто чувствуя мой дискомфорт, кладет руку мне на колено.

— У меня есть ты, сокровище. Большего мне на надо, — говорит он спокойно, и это звучит так, будто он говорит серьезно. Ели бы я не знала точно...

— Но если ты... Я имею в виду, что мы ведь не договаривались о верности, верно? — спрашиваю я.

Бен откашливается рядом.

— Эй, на тебя это не распространяется, — бросаю ему я, и Бен снова смеется. — Ах, черт возьми.

— Серьезно, Миа, но верности ты точно можешь от меня не ждать. — Джей откидывается на стуле, держась только на двух ножках, и сцепляет руки за головой. Вместе с этим он так нагло улыбается, что я с трудом сдерживаю себя от того, чтобы не двинуть ногой его стул, и он шлепнулся на пол.

— Я абсолютно ничего от тебя не жду, — отвечаю я, пытаясь смотреть ему в глаза.

Он смотрит на меня в ответ, но его глаза прищурены.

— Ах так? Ты до сих пор считаешь меня таким подонком? — спрашивает он странным тоном. Его попытка звучать забавно с треском лопается.

— Еще большим подонком. — Я делаю глоток коктейля через трубочку и отворачиваюсь от него. Джей качается на стуле туда-сюда, и краем глаза я вижу, как сжимаются его челюсти.

— Давайте вы разберетесь с этим позже? У меня день рождения, — вмешивается Бен, прежде чем настроение еще больше будет испорчено. Джей ничего не отвечает, вместо этого он встает, и намеренно медленно проходит мимо меня к бару. Я сдавленно издаю стон и бросаю на Бена долгий взгляд.

— Теперь понятно, что он будет делать, так ли? — спрашиваю я.

Бен пожимает плечами.

— А чего ты ожидала, после того, как вела себя так с ним?

— Что? — я таращу глаза. — Я его спровоцировала? Я же ничего не сказала, кроме...

— Ты его сейчас оскорбила, Миа. Или за последние недели он дал тебе повод думать, что он... подонок? Сколько других женщин у него было со дня Рождества?

Я кусаю губу и пытаюсь не смотреть в сторону бара, что мне не удается сделать. Конечно, он заигрывает с ней. Да так, чтобы я это заметила. Конечно же, он хочет добиться от меня реакции, но я не доставлю ему такого удовольствия. Даже если он сейчас трахнет ее на столе у меня на глазах, мне плевать. Я пытаюсь себя в этом убедить. Но мои веки дрожат, а руки начинают неметь.

— Миа... — Бен пододвигается ко мне и кладет руку на мое плечо. Я бросаю беглый взгляд на бар, и, конечно же, Джей стоит, опираясь о барную стойку спиной, так близко к блондинке, что они касаются друг друга. Потом я вижу, как он фокусничает, вытаскивая у нее что-то из-за уха — монетка или кольцо, это было так быстро, что я не заметила — и она восторженно смеется. Громкий, писклявый смех, которым смеются девочки-подростки, когда видят поблизости молодых парней. Мой желудок сжимается, и чувство внизу живота напоминает о том, что у меня уже задержка два дня. Но я отодвигаю эти мысли, потому что уверена, что это из-за переживаний в последнее время.

— Ты до сих пор злишься на него из-за прошлого?

— Злюсь? — я поворачиваюсь к Бену и сверлю его взглядом, нахмурив лоб. — Он разбил мне сердце, Бен, и ты это прекрасно знаешь. Ты был рядом тогда. Злюсь — это не совсем подходящее слово.

Он грустно смеется.

— Да, я знаю. Но я надеялся, что за последние годы хорошо его склеили.

— О, господи, конечно, — быстро говорю я, и глажу его по щеке. — И как! Лучше, чем было. — Мы долго смотрим друг другу в глаза, не говоря ни слова. Мое сердце бьется быстрее, когда слышу раскатистый смех блондинки. Она хлопает в ладоши — или это делает кто-то из рядом стоящих людей, я не смотрю в ту сторону. Вместо этого я слышу Джея, который говорит низким, глубоким голосом. Он в своей стихии, и это было вопросом времени, когда он превратит бар в Берлине в свою сцену. Я нервно ерзаю на своем стуле.

— Может, пойдем? — спрашиваю я.

— Без него? — Бен указывает подбородком на бар за моей спиной. — Или...?

— Только немного подышать свежим воздухом. Он занят. Я как-то странно себя чувствую.

У меня действительно немного кружится голова и подташнивает. Возможно, напряжение действительно слишком большое. Может я еще не смирилась с той ситуацией и не простила. Могу ли я, вообще, ревновать? В конце концов, именно я та, кто спит с двумя мужчинами, и если у кого-то и есть повод ревновать, так это у Бена или у Джея. Но у меня?

Бен помогает надеть мне куртку, прежде, чем зовет Джея и говорит ему что-то на ухо. Джей бегло смотрит на меня, а потом снова поворачивается к блондинке. Вполне возможно, что он сейчас наколдует ей белого кролика из ее декольте. На улице морозно, намного холоднее, чем в Лондоне. Колючий ветер свистит у меня перед носом, и через несколько секунд появляется ощущение, что уши в любой момент отпадут. Но я все равно наслаждаюсь свежим воздухом. Я храбро прошу сигарету у парня с множеством пирсинга на лице, и он, улыбаясь, меня угощает. Двумя руками прикуриваю сигарету, благодарю его так крепко затягиваюсь, что на глазах выступают слезы.

— Ты же не начинаешь снова курить? — Бен засовывает руки в карманы, и закусывает нижнюю губу, пока пристально на меня смотрит.

— Не переживай, не собираюсь этого делать. Просто сейчас захотелось. — Сигарета не особо согревает, но я представляю обратное. И она успокаивает.

— Это не может вечность продолжаться у нас, ты же знаешь, правда? — спрашивает Бен, не глядя на меня.

Я выдыхаю дым сквозь сжатые губы и киваю.

— Я понимаю. Когда-нибудь ему станет скучно, он найдет другую. Или он уедет в Австралию, на луну, или... ах, без понятия куда.

Я пытаюсь улыбнуться, но мой рот замерз и больше мне не подчиняется. Сигарета по вкусу как солома без дополнительных добавок. Что-то подобное я видела у Джея, и удивлялась, что даже сигареты могут быть с пометкой "БИО".

Бен пинает пивную крышку по тротуару и прячет подбородок в воротник куртки.

— Что с тобой? — спрашиваю я.

— Все в порядке, — перебивает меня он. На его лбу образовались морщинки, которые появляются только тогда, когда он на чем-то очень концентрируется. Например, когда играет на приставке. — Правда, Миа. Со мной все в порядке. Я только переживаю за тебя. Что ты многого ожидаешь от Джея. Или чего-то другого. Ты знаешь, каков он есть. Я просто не хочу, чтобы ты об этом забывала.

— Эй, — я делаю последнюю затяжку, тушу ее, и оборачиваю руки вокруг талии Бена. Ищу его взгляд. — Мне все равно, Бен. Честно. Я прекрасно могу жить без него, я знаю это. Но без тебя... Никогда.

— Это хорошо. — Бен обнимает меня в ответ. Потом снова улыбается. Я убираю соринку табака с его брови и целую. Его губы такие теплые, и я чувствую биение его сердца, когда покрепче прижимаюсь. Такое спокойное и доверчивое, как мое собственное.

Позади нас открывается дверь бара и окутывает нас теплом, смешанным с запахами различных коктейлей, пота и смеха и криков людей, которые проходят мимо нас.

— Эй, — зовет какая-то женщина по-английски. — Вы не могли бы позаботиться о своем друге? Он как-то...

Прежде, чем я успела что-либо понять, Бен уже побежал передо мной в бар. Растерянно я поворачиваюсь и прикрываю рот ладонью. Мертвенно-бледный Джей, которого держат две перепуганные женщины, висит, как мешок у них на руках. Его руки и ноги бесконтрольно дрожат.

— Вот дерьмо, — я слышу, как Бен кричит. — Спасибо, я держу его. Спасибо! Эй, дружище. Джей?

Он бьет потерявшего сознание Джея по щекам. Сильно. Слышу хлопки. Мое сердцебиение ускоряется, я покрываюсь холодным потом, который совершенно не подходит к нашему горячему дыханию.

— О, господи, что произошло? — кричу я. — Джей? Джей!

— Позвони в скорую, — кричит мне Бен. Он тоже бледный, особенно губы. — Миа! Звони в скорую! Срочно!

Мои пальцы до такой степени дрожат, что я с трудом могу держать телефон в руках.

— Какой номер? — проклятье, почему я такая дура? Почему я не знаю номер скорой помощи в Германии? — Бен? Номер?

— 112, — говорит парень, у которого я стрельнула сигарету. Мой взгляд прикован к Джею, глаза которого закатились, и сейчас видны только белки. К горлу подступает тошнота. Я не благодарю за помощь, и судорожно набираю, не вводя никакого кода впереди. Моя рука дрожит еще сильнее, мне с трудом удается держать телефон у уха.

— Где мы сейчас находимся? — я хватаю парня с сигаретами и крепко держу его. — Адрес. Ты знаешь название улицы?

Он без слов забирает у меня телефон, и спокойным голосом объясняется на немецком. Я так благодарна ему за помощь, что мне хочется расплакаться, но в то же время мне безумно стыдно за мою бесполезность.

— Джей? — шепчу я и провожу рукой по его лицу. Он дрожит и дергается всем телом, находясь без сознания. И такой ужасно бледный. Проклятье, он выглядит так, будто сейчас умрет! Здесь и сейчас, перед каким-то баром в день рождения Бена. Из меня вырывается сумасшедший всхлип, и я себя не сдерживаю, когда два санитара грузят Джея на носилки и Бен снова обнимает меня. Он тоже дрожит.

— Дерьмо, что это было? — шепчу я.

На трясущихся ногах я следую за Беном в такси.

— Что, черт, происходит? — спрашиваю я снова и снова, как будто Бен знает о состоянии Джея больше, чем я, что, конечно, не так. — Что случилось?

— Успокойся, Миа. Мы в больнице, они позаботятся о нем. — Бен сжимает мою руку. Мы заходим в огромное здание, куда недавно привезли на скорой бледного, дрожащего Джея. Мои зубы стучат, и не только от холода.

Мы должны подождать, потому что Джея еще обследуют. Бен так часто покупает черный кофе в автомате в комнате ожидания, что вскоре ему приходится менять деньги у других ожидающих, в то время как я нервно листаю совершенно неуместный журнал, быстро доходя до последних белых страниц. Я дергаю ногой, такое ощущение, что время застыло на дурацких часах. Бен играет на телефоне, но так усердно жует губу, что я точно знаю, как он себя чувствует.

— Что они там делают? — спрашиваю я, в конце концов. — Прошло уже больше часа! Его оперируют? Почему нам никто не может сказать, что с ним?

— Мы должны просто ждать, Миа. Успокойся. Кофе?

Я потягиваю еле теплый горький бульон только для того, чтобы крепко держать пластиковый стаканчик. Даже несмотря на то, что в баре я чувствовала себя слегка выпившей, сейчас алкоголь полностью испарился. Как только, наконец-то, в дверях появляется врач, и осматривает комнату поверх оправы своих очков, я тут же вскакиваю и бегу к нему.

— Миссис Штерн? — спрашивает он, а я сразу же киваю, долго не думая. Кто знает, какие законы в этой стране. Что, если он узнает, что я просто его подруга, ничего мне не скажет, поэтому я вру. Прежде, чем врач начинает говорить, Бен осторожно двигает меня в сторону, встает перед мужчиной в белом халате и представляется братом Джея.

— Речь идет о приступе эпилепсии, — объясняет нас врач. — Мы ввели ему противосудорожные препараты, и теперь он должен чувствовать себя лучше. Также пульс и давление в норме, также как и ЭКГ. Но... - он наклоняется к нам и понижает голос, потому что те три человека, что находятся в комнате кроме нас, не являются членами семьи. - Вам известно, что мистер Штерн принимает наркотики?

Я хватаю воздух ртом. Начинает кружиться голова, но Бен крепко меня держит и мотает головой.

— Нет, никогда, — говорит он. — Алкоголь время от времени, но вы не его имели в виду.

Я уставилась на него так, будто на моих глазах у него вырастет еще один нос. В любом случае, я сейчас не в состоянии что-либо говорить. Или же стоит упомянуть о нескольких косяках? Кто знает, чем он занимался в баре? Какие-то таблетки принимал, или еще что.

— Бен... — пытаюсь я привлечь его внимание, но он совершенно на меня не смотрит.

— В любом случае, вполне возможно, что именно из-за наркотиков случился приступ, — говорит врач. Его выражение лица становится более суровым. — Если это не так, я советую вашему мужу пройти обследование у невролога в Лондоне. В короткие сроки здесь мы не можем этого сделать, но такое нельзя оставлять без внимания. За этим может скрываться что-то более серьезное, где наркотики должны быть абсолютно исключены.

— Он может... Мы можем его забрать или он должен еще остаться здесь? — спрашиваю я.

— Я бы оставил его для наблюдения на ночь, но он настаивает на том, чтобы пойти с вами. Я не могу его здесь удерживать силой... — он поднимает обе руки вверх, и потом резко опускает.

— Но с ним все в порядке? Кроме приступа, я имею в виду?

— Миа, в противном случае, они бы его не отпустили. — Бен мотает головой и протягивает врачу правую руку. — Большое спасибо, доктор. Вы нам очень помогли.

— Всего вам доброго, — говорит врач, бросает на меня странный взгляд и выходит за дверь.

Я растерянно смотрю на Бена.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я. — Ты говоришь так, будто что-то знаешь, о чем не знаю я.

— Я просто не хочу, чтобы у него были проблему, — шепчет Бен. — Ты же знаешь, какой он. Возможно, он что-то принял в баре. Взял у девочек или еще у кого. Ты же не хочешь завтра забирать его из тюрьмы?

Я кусаю губу. Мой пульс громко отдается в висках, когда мы идем к Джею. Когда мы заходим, Джей сидит один на больничной кровати и что-то печатает на телефоне.

— Эй! — его лучезарная улыбка сбивает меня с толку. Он больше не бледный, и выглядит так, будто только что проснулся после оздоровительного сна. Напряжение немного спадает и я глубоко дышу, вместо него во мне растет злость.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты ничего не принимал, — требую я. Останавливаюсь перед кроватью и, прищурившись, смотрю на него.

— Конечно, нет. Дерьмо, за кого ты меня принимаешь? — Джей закрывает глаза и проводит руками по волосам. На его щеках играют желваки, глаза прищурены.

— Врач считает...

Бен перебивает меня.

— Тебе уже лучше, дружище?

Джей кивает.

— Все прекрасно. У них действительно крутые препараты здесь, чувствую себя идеально. - В подтверждение своих слов он спрыгивает с кровати и приобнимая меня за плечи. Я до сих пор чувствую себя онемевшей и замерзшей, и не совсем еще верю в то, что он действительно не делал ничего дурного. Потому что это же Джей, и я не могу представить, что он не делал глупости. Но поскольку у Бена не возникает сомнений, я просто молча следую за ними на улицу.

— Джей, это действительно было страшно, — говорю я в такси, после того, как Бен уговорил его поехать с нами домой. Джей хотел вернуться в бар, но это даже не обсуждалось. — Ты должен обязательно пойти к врачу в Лондоне с этим. А вдруг это что-то серьезное? Твои постоянные головные боли, усталость, а теперь еще и это.

— Хорошо, сладкая, — говорит он и берет мою левую руку, пока Бен держит мою правую. — Обещаю. Пойду сразу же, как только выкрою время.

Таксист улыбается в зеркало, когда Джей меня целует. Джей выглядит расслабленным и смеется над глупой шуткой, которую рассказал Бен. И вообще, ведет себя так, будто ничего не произошло. Как будто мы не едем с больницы. Все мое тело до сих пор наполнено шоком и я не могу просто так от него избавиться.

Этой ночью меня ожидают кошмары во снах. Я плаваю в огромном озере, Бен и Джей тонут, и я пытаюсь их спасти. И как только мне удается приблизиться к одному из них, он сразу уходит на дно и слышны крики о помощи от другого позади меня, и я плыву в обратном направлении. Они машут руками, захлебываются, их глаза широко открыты. Я плачу, кричу, плаваю туда и обратно. Моя мокрая одежда тянет меня на дно, я теряю силы. Вижу сначала Бена, потом Джея, тонущих в холодных водах, и не могу ничего сделать.

Еще даже не светает, когда я просыпаюсь с мокрыми от слез щеками и в холодном поту, и пытаюсь к Бену и Джею одновременно прижаться. Оба спят возле меня. Бен дышит спокойно и глубоко, время от времени уголок его рта подергивается, как будто ему что-то снится. Джей тихо похрапывает и весь покрыт потом. Так сильно, что я снова начинаю переживать. Он нам соврал про наркотики? Он раньше постоянно их принимал. Не на моих глазах, но я об этом знала. Его зрачки тогда становились такими большими, что не было видно радужку. Он был еще более самоуверенным, чем обычно, надменный и хвастливый. Я не хочу такого Джея. Никогда. Не тогда, когда я его так люблю и мечтаю сделать из него лучшего человека.

Задумчиво смотрю в темноту чужой квартиры, которая пахнет не нами, а какой-то незнакомой женщиной. И запах ее духов мне не нравится. Но обстановка здесь современная и изящная. Как только заходишь в квартиру, сразу видно, что она обставлена дорого и со вкусом. Находится в старинном доме с высокими потолками и большими окнами, скрипучим деревянным полом и двойными дверями.

— Что случилось, сладкая? Почему ты не спишь?

Я вздрагиваю, застигнутая врасплох, когда Джей шепчет мне на ухо, и мотаю головой. Он обнимает меня так, что мое лицо оказывается на его груди. Гладит меня по спине и вырисовывает узоры на тонкой футболке, в которой я сплю. Это одна из его футболок – очень старая вещь с жуткой заячьей головой из Донни Дарко. Она напоминает мне о былых временах и пахнет Джеем, поэтому я так люблю ее.

— А почему ты не спишь? — спрашиваю я, спустя некоторое время.

— Не могу. Может, ты хочешь проснуться? — шепчет он мне на ухо. — Можем поговорить или еще что...

Его теплое дыхание щекочет меня, и даже несмотря на то, что я устала, до сих пор пребываю в шоке от страшного сна. Джей выбирается из кровати, достаточно большой для нас троих, и достаточно маленькой, чтобы мы тесно лежали друг с другом. Он помогает мне подняться. Как два воришки мы на цыпочках крадемся в гостиную, чтобы не разбудить Бена.

Джей открывает бутылку немецкого шампанского, что мы купили в аэропорту, и наливает в два стакана. Потом протягивает один мне, садится рядом на один из пластиковых стульев на кухне. Я подтягиваю к себе ноги и обнимаю их руками, шампанское пить не хочется.

— Плохой сон приснился, сокровище? — Джей наклоняет голову и обеспокоенно смотрит на меня.

— Еще какой. Он был... жутким. — Я вздрагиваю от воспоминания о сне, который казался таким реальным, что до сих пор страшно. — Джей?

Он делает глоток шампанского.

— Что ты скрываешь от меня?

Он застывает, лишь на долю секунды, но я следила за ним и заметила это.

— Ничего, сладкая. Серьезно, ничего.

— Ты клянешься, что не принимаешь наркотики? — спрашиваю я и беру его за руку. Он скрещивает наши пальцы и гладит внутреннюю сторону ладони.

— Клянусь. Если не считать... — с нежной улыбкой он поднимает стакан и я смеюсь.

— Ну ладно. Хорошо. Я просто подумала, что ты... Ну, ты знаешь.

— Я ничего не принимаю, серьезно. Я завязал с наркотиками несколько лет назад. Не было даже ни одного косяка. Мне очень жаль, что я тебя напугал.

Я киваю. Потом рассказываю о своем сне, а Джей, не перебивая, слушает меня.

— Ты думаешь, что это связано с тем, как мы живем? Мы втроем, я имею в виду.

— Я не психолог, но это совершенно ясно. — Джей сводит брови вместе. — Ты боишься, что в один день тебе придется выбирать между нами.

Мое сердце колотится в груди.

— И? Я должна буду это делать?

— Нет. Ты не будешь этого делать, сокровище. Я люблю тебя, ты знаешь об этом. Но прежде, чем такое случится, я исчезну. Если придется, даже посреди ночи. Я клянусь тебе. А Бену в первую очередь.

Мои глаза горят. Я моргаю.

Это кажется странным, до сих пор. Но также это ощущается чертовски хорошо. И правильно. Ты понимаешь? Так, будто так было всегда. Ты делаешь нас цельными, такое ощущение, что раньше чего-то не хватало. Но сейчас...

— Это неправильно ожидать от одного человека, чтобы он полностью отдавался другому, Миа. — Джей отводит взгляд и смотрит на стакан, который качает в руке. — Поэтому люди и расстаются. Потому что многого ждали от этого человека, и разочаровывались, когда им не предлагали желаемого. Они ищут и ищут, так долго, что многие люди даже не знают, в поисках чего находятся. Или то, что они ищут, вообще существует.

Мне вспоминается песня, которая нравится Джею, и которую мы часто слушали. Сегодня под Млечным Путем. Я бы хотела знать, что ты ищешь. Я бы тебе сказала, что ты найдешь.

— Я никогда не искал тебя, Миа, — шепчет он и наклоняется ближе. Мое сердце сжимается. — Но ты меня все равно тогда нашла.

— Да, наверное, — шепчу я в ответ, в этой современной квартире, сияющей кухне и абсолютно чужой квартире в Берлине, в то время как мой муж спит в чужой постели. — И сейчас я не хочу тебя терять. Никогда.

К счастью, воскресенье мы провели без приключений, и втроем старались сделать все возможное, чтобы их избежать. Потому что Джею было неловко, и он хотел таких выходных. Так что мы проводили время в музее, на набережной Шпрее (река в Берлине, - прим. пер.) в Рейхстаге, где Джей сделал селфи, прижав указательный и средний палец к губам, копируя усы Гитлера, и отсалютировал в его стиле. Потом были многочисленные кафе и рестораны, где мы кушали драники и пиццу, запивая это немецким пивом. До тех пор, пока вечером самолет не доставил нас обратно в аэропорт Хитроу.

Три дня в офисе, сразу после нашего короткого отпуска, прошли еще тяжелее, чем обычно. Смена обстановки и факт, что двое мужчин самоотверженно заботятся обо мне, в то время, как я привыкаю к сконфуженным взглядам посторонних людей, когда мы втроем идем по улице. Это ощущается, как прививка счастьем. Сейчас мне не хватает Джея, который с воскресенья не давал о себе знать, потому что не хочет нам навязываться. Я не знаю, чем он занимается, когда не с нами, и ничего об этом не рассказывает. От этого не становится проще.

В понедельник Бет замечает мою бледность.

— Мне немного плохо, — говорю я. — И я смертельно устала. Но ничего страшного. Вероятно, мне просто не хватает сна.

— Ты хочешь домой? Отпросись у Тома. У него сегодня хорошее настроение. — Она мне подмигивает.

— Почему? Что случилось? — спрашиваю я, потому что когда Бет начинает разговор о Томе... начинаешь слушать ее внимательнее.

— Он пригласил меня в кино. — Она машет двумя билетами в кино перед моим носом.

— «Одинок навсегда»? — удивленно смотрю на нее поверх билетов. — И Том пригласил на такое?

— Я не думаю, что он вообще смотрел на название фильма, — она улыбается, ее глаза горят.

— Звучит как... комедия, или что-то вроде того? Не совсем мужской фильм. — я сконфужена и собираюсь позже поговорить с Томом. Зачем он дает Бет подобные надежды? Приглашение в цирк, даже если сам туда не собирался, в кино, цветы... — Дорогая, скажи мне, — я понижаю голос. — Возможно, ты просто забыла мне сказать, но... между вами что-то происходит или нет? Я имею в виду... он уже сделал... что-нибудь?

Бет мотает головой. — Нет, еще нет. Но мы понимаем друг друга настолько хорошо, что я уверена, он тоже это чувствует. Не так много времени осталось, пока он бросит свою жену. В любом случае, я достаточно часто слышу, как они разговаривают по телефону, и могу тебе сказать, что... мне, вроде как, жаль. — Она театрально вздыхает. — Почему именно такой идеальный мужчина, как Том, должен быть женат на такой истеричке? Он этого не заслужил.

— Я бы так не сказала, — говорю я, и сразу же прикусываю язык, потому что так и есть. Но Бет моя подруга и я хочу ее защитить. — Извини, Бет, я имею в виду почему Том? Опять женатый мужчина? Последний раз получилось достаточно плохо, или нет?

Почти чувствуя физическую боль, я вспоминаю ее сумасшедший роман, который закончился предупреждением для Бет и запретом приближаться, потому что Крис решил остаться со своей женой, а не с ней. Дни напролет я сидела возле нее, держала за руку и утешала. Она тогда хотела покончить с собой, что, к счастью, было сказано несерьезно, но все равно я безумно переживала. А то, что Крис порвал отношения на Рождество, конечно, было по-свински.

Теперь я боюсь, что она окунется с Томом во что-то такое, с чем не сможет справиться. В те редкие моменты, когда я видела Тома с женой, они выглядели гармонично и до сих пор влюбленно. Но почему он ведет себя так с Бет? Он не знает, что она к нему чувствует, и хочет просто быть милым? Это было бы просто фатально.

— Я не могу ничего поделать с тем, что постоянно влюбляюсь не в тех мужчин. — Бет вытягивает ноги в колготках с диким рисунком, под чересчур короткой для офиса юбкой, и скрещивает щиколотки. — Лучшие мужчины уже заняты, но что я могу поделать? Тешиться с теми, кто остался? Потому что всех нормальных расхватали женщины, вроде тебя, которым одного мужа не хватает?

В лицо ударяет жар. Я бросаю ручку так сильно, что отлетает колпачок и катится по столу.

Бет поднимает брови.

— Извини. Я не хотела сказать ничего плохого.

— Все в порядке. — Тихо вздохнув, я отодвигаю ручку в сторону. — Я просто переживаю, Бет, что твои чувства останутся безответными.

— Но они взаимны, — спорит она и снова показывает мне билеты в кино. — Видишь? Он меня пригласил. Меня! И подарил мне цветы. И конфеты. И... Он просто еще не решился. Он не хочет предавать жену, поэтому сначала должен с ней расстаться, прежде чем у нас что-то начнется. Я в этом уверена.

— Я надеюсь, — отвечаю я и беру ее за руку. — Честно. Ты заслужила быть счастливой.

— Я не хочу закончить так, как моя мать, — говорит она тихо и сжимает мои пальцы. — Понимаешь? Это худшее, что может произойти.

— Я знаю. Понимаю.

С минуту мы молчим, а потом Бет встает и поднимает руки над головой.

— Я должна идти. Хочешь, чтобы я тебя отпросила? Пойдешь домой?

Я чувствую себя хорошо. Меня уже не тошнит, но усталость осталась.

— Да, буду тебе благодарна, — говорю я. — Значит, я пойду. Ладно?

— Выздоравливай. От чего бы это ни было. — Улыбаясь, Бет подмигивает мне и исчезает на своем рабочем месте. Я отвечаю еще на несколько е-мейлов, потом собираю вещи в сумочку и иду к лифту. Еще до того, как двери успели закрыться, звонит мой мобильный. Звонок по скайпу от Джея. Я снова выхожу и подхожу к окну, чтобы ответить на звонок.

— Эй! — он улыбается в камеру, и я вижу маленькие морщинки вокруг его глаз. — Не побеспокоил?

— Нет, я как раз собиралась домой, — говорю я. — Бен сегодня поехал в Кроули к субподрядчику, а я не очень хорошо себя чувствую.

— Дерьмо, что случилось? — Джей поближе наклоняется к камере, как будто хочет меня детальней рассмотреть. Я смеюсь. — Мне прийти и поухаживать за тобой?

— Я не больна. Просто устала и немного тошнит, — отмахиваюсь я. — Но ты все равно можешь приехать. Вечером, если хочешь.

— На ужин? — Джей прищуривает глаза. — Кто готовит?

— Бен, — говорю я, и сдерживаю улыбку. — Извини...

— Хорошо, но я все равно приеду. И снова откормлю тебя, сладкая.

— До скорого! Жду с нетерпением! — я сопротивляюсь желанию послать глупый воздушный поцелуй, и просто кладу трубку. Потом спускаюсь вниз, выхожу на улицу, где меня обволакивает холодный, но свежий воздух, и иду в сторону метро и ближайшей аптеки. На ватных ногах подхожу к кассе и оплачиваю покупку, но, вообще-то, я уверена, что в ней нет необходимости, потому что я и так все знаю. Что мне нужно - это уверенность. В любом случае, я не знаю, что с этим должна делать.

Дрожащими руками кладу пластиковую палочку на раковину и смотрю на белую полоску посередине. Скорее всего, это все ерунда и всего лишь беспокойство - или непривычная ситуация - но месячные так и не начались. Но спазмы внизу живота, и моя грудь стала больше... ощущение того, что там что-то есть. Кто-то.

Мое дыхание становится тяжелее, я мну руки, и остаюсь сидеть на крышке унитаза, не двигаясь. Пытаюсь загипнотизировать тест. Когда белая полоска начинает окрашиваться в красный цвет, сердце начинает колотиться быстрее. Потом, когда появляется вторая красная полоска, я закрываю глаза, как будто могу таким образом исчезнуть. Что абсолютно глупо. Абсурдно.

Как я должна сказать об этом Бену? Я понятия не имею, как он отреагирует, потому что одно чертовски ясно - я не знаю, чей ребенок растет во мне. Темноволосый кареглазый мальчик от Джея, или светловолосая девочка с серо-синими глазами и милой ямочкой на щеке от Бена? Я охлаждаю лицо водой, не в состоянии и дальше смотреть на пластиковую штуку. Потом решаю никому об этом не говорить. Пока нет. Для начала я должна разобраться в том, что все это для меня означает. Для нас.

То, что эти отношения не могут быть длительными, было мне понятно с самого начала. Уже сейчас со всех сторон идет ревность, и во мне растет чувство, что я должна разрываться на все стороны. Меня мучает совесть, когда я с одним провожу больше времени, чем с другим. Мучает совесть, когда я всех отталкиваю, чтобы побыть одной. Потому что потом я огорчаю не одного мужчину, а сразу двоих.

От всего этого во мне растет злокачественная опухоль, которая увеличивается с каждым днем. И тут появляется еще и удобрение - ребенок. Общий ребенок. Нас троих. Как это могло получиться? Если мы сделаем тест на отцовство, второй будет чувствовать отодвинутым на второй план. Если мы его делать не будем, тогда должны будем как-то обьяснить ребенку, что у него два папы. Абсурд. Немыслимо.

Мои глаза горят, и когда я смотрю в зеркало над раковиной, я не узнаю это уставшее лицо с темными кругами под глазами. Это неправильно. Я должна сиять от счастья, потому что я наконец-то беременна. Почему я не могу наслаждаться моментом, не заморачивась переживаниями о будущем? Это же ненормально.

— Миа, ты еще там? — Джей стучит в дверь.

— Сейчас выйду, — кричу я, смываю и прячу пластиковую палочку, на которой прояснились две четкие полоски, в карман штанов. Сейчас я просто выброшу ее в мусорку и никому не скажу. Для начала. Нужно подождать и посмотреть, как все будет развиваться. Возможно, я просто зря переживаю, и Джей опять исчезнет через пару дней или недель? Как я и ожидаю от него.

— Все в порядке?

Джей встречает меня с раскрытыми объятиями, я почти врезаюсь в него, когда выхожу из ванной.

— Да, все хорошо, — бормочу я.

Освобождаюсь из его обьятий, чтобы он не заметил тест в кармане моих джинсов. Он нахмуривает лоб.

— Честно?

— Да, конечно! — помотав головой, я прохожу мимо него в кухню, где Бен, ругаясь, стоит у плиты. — Тебе помочь?

— Сегодня готовлю я, как и договаривались. Но это... — Он морщит нос и чешет подбородок.

— Вот дерьмо, ты уверен, что это можно есть? — Джей протискивается между нами и нюхает. — Он пахнет как-то...

— Странно, — заканчиваю за него и смеюсь, потому что Бен сжимает губы. — Извини, дорогой, но он прав. Господи, что это?

— Утиная грудка с тофу в кисло-сладком соусе, — обьясняет мой муж.

Я озадачено смотрю то на него, то на кастрюлю.

— Ты уверен?

— Эй, так было написано в рецепте. Я не виноват, — оправдывается он. Его глаза грустны, уголки губ опущены.

— Уверен, на вкус будет получше, — считает Джей. — И выглядит приготовленным.

Когда Бен кивает, Джей начинает накрывать на стол. Я достаю бутылку белого вина, бокалы для мужчин, а потом мы едим. На вкус оно действительно ужасно, и тофу подходит к утиной грудке, как я к леди Диане.

— Очень вкусно, — говорю я, и беру Бена за руку.

— Это гениально, — считает Джей и бросает на меня взгляд, который, к счастью, Бен не замечает. Я кусаю губу, делаю большой глоток воды, и ем дальше. Хорошо, что никто из них не спрашивает, почему я не пью вино. Но если я и дальше собираюсь хранить мой секрет, мне нужно придумать отговорку.

— Ну да, нормально, — бормочет Бен после третьего куска. — Как-то...

— Нет, серьезно, чувак. Это действительно вкусно. —Джей снова смотрит на меня, и внутри растет истерический смех, что я давлюсь. Джей берет еще немного, потом резко кладет вилку в сторону, и я замираю. Его лицо меняет цвет. Всего один шаг, и он возле раковины, наклоняется над ней, и...

— О, господи, — я тороплюсь к нему, но он отодвигает меня в сторону и его рвет в раковину во второй раз.

— Я клянусь, Бен... на самом деле все не так плохо, — я поднимаю руки и обращаюсь к своему мужу, который сконфуженно смотрит на Джея. Я заботливо протягиваю Джею полотенце, которым он вытирается после того, как он помыл рот и попил воды прямо из крана.

— Извини. Дерьмо, мне действительно жаль, — бормочет он, и прижимает кулаки к вискам. Потом пошатывается в сторону, как будто бы пьяный. Еще перед тем, как я могу отреагировать, Бен уже возле него.

— Все в порядке, друг? — Бен поддерживает Джея за плечи, и ведет в коридор. Мое сердце начинает биться бвстрее, в то же время, напоминая мне о пластиковой палочке в кармане, и я понимаю, что я должна быть той, кого рвет над раковиной. Нервно следую за ними в спальню, и застаю Бена на коленях перед сумкой Джея.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я, и сажусь возле Джея на кровать. Он выглядит оцепеневшим и отсутствующим. Когда я беру его за руку, он пытается улыбнуться.

— Мне жаль, сладкая. Это было чертовски невежливо.

— Эй, даже не думай об этом, — говорю я, нахмурив лоб. — Что происходит? Снова приступ мигрени?

Джей кивает, сжав зубы, и Бен протягивает ему две зеленые таблетки, которые достал из упаковки.

— Держи. Думаю, они должны помочь.

— Я принесу воды. — Я встаю и иду в ванную, чтобы наполнить стаканчик для чистки зубов. Джей глотает таблетки, потом падает снова на кровать и трет обеими руками лицо.

— Бл*дь, — стонет он. Я слышу, как стучат его зубы.

— Может, стоит позвонить врачу? — тихо спрашиваю Бена. — Мне кажется, это не нормально.

— Я не знаю. — Бен жует нижнюю губу. — Возможно, я должен отвезти его в больницу, или что-то вроде того. Я не знаю, что нужно делать.

— Скоро станет лучше, — бормочет Джей с кровати. — Долбаные таблетки обычно действуют быстро.

— С тобой что-то не в порядке, — говорю я. Из-за переживаний за него, я забываю о собственных проблемах, которые появились полчаса назад. Как быстро меняются приоритеты. — Это точно ненормально. Ты должен обязательно показаться врачу. Вот...

Я вырываю лист из записной книжки, которая лежала на прикроватной тумбочке, и записываю адрес.

— Это мой домашний врач, он просто супер. Позвони ему и договорись о приеме.

— Ага, конечно. — Джей берет листок и закатывает глаза. Со злостью выхватываю записку и засовываю ее себе в карман штанов. — Ладно. Я сама позвоню ему завтра утром и договорюсь о приеме. И если понадобится, я потащу тебя туда за уши. Понял?

— Ой-ой. — Джей осторожно улыбается. — Она всегда была такой... доминантной, — говорит он Бену. — Но мне это нравится.

Они вместе смеются, но эта улыбка не кажется настоящей. Покачав головой, я поднимаюсь.

— Я не понимаю, почему ты до сих пор не обследовался. Что тебе мешает?

— Ничего, сладкая. Ты права. Мне просто стыдно. И мы можем сейчас больше не говорить об этом? — он встает, подходит ко мне и смотрит пристально в глаза, от чего мне становится жарко.

— Перестань так делать, — предупреждаю я. — Ты не будешь меня гипнотизировать. Даже не думай.

— Я и не собирался, — говорит он тихо и целует меня в щеку. Потом в шею. Видимо, ему уже лучше. Возможно, даже слишком хорошо.

— Вот. Это для тебя. — Изящным движением руки он заводит руку мне за спину, а потом, когда возвращает ее на место, я вижу в ней белую лилию. Я оторопело смотрю на него.

— Как ты это сделал?

— А я знаю, а я знаю, — Бен громко смеется, и Джей подмигивает ему. — Но не скажу.

Смеясь, я беру лилию и вдыхаю ее запах.

— Спасибо. Как мило, что ты подарил мне похоронный цветок.

— Похоронный цветок? — Джей таращит глаза. — Ты с ума сошла! Лилии -—королевы цветов! А ты не заслуживаешь меньшего, чем королева. Потому что ты и есть королева.

Он наклоняется ко мне, а потом я вдруг оказываюсь перекинутой через его плечо, и заливаюсь смехом.

— Джей, поставь меня! — кричу я, и барабаню кулаками по его спине. Он тащит меня в гостиную, как будто я вешу не больше пяти килограмм, а Бен, улыбаясь, следует за нами.

— Ваше Величество... Ваш трон. — Он усаживает меня в кресло, потом становится на одно колено, раздвигает мои ноги руками, и меня тут же бросает в жар, когда я понимаю, что он собирается делать. Бен становится позади кресла, и кладет руки мне на плечи. Пока Джей стягивает с меня джинсы и носки, Бен целует меня. А потом с одного на другой момент я чувствую везде руки - много рук. Они под моей футболкой, на шее, на коже, которая с каждой секундой становится горячее, потому что Джей наклоняет голову между моих бедер и целует меня. Но сегодня я не могу расслабиться. Не могу думать ни о чем другом, кроме как о ребенке, который растет в моем животе. Его отцом является одним из двоих мужчин, которые любят меня, как королеву. И от этого мне становится страшно.

Я не могу довериться Бет. Вместо этого я сижу сама и ломаю голову над тем, как и когда я должна рассказать мужчинам о том, что произошло. Что один из них станет отцом, но кто именно мы не знаем. Я ищу в интернете забавные идеи как можно сообщить мужчине, что вскоре ему придется менять подгузники, но ни одна из них мне не нравится. У меня нет желания тест на беременность спрятать в пироге (серьезно, это ведь гадко), так же как и делать надпись имени ребенка на крошечных ползунках. Естественно, что я не могу это долго скрывать, хотя бы из-за того, что на этой неделе я не пила алкоголь.

Но у меня есть время, чтобы сходить к гинекологу. Наверное, я должна убедиться в том, что с ребенком все в порядке, прежде чем сообщу об этом двоим мужчинам, и с этим сброшу на них зажженную бомбу. Ближайшая возможность попасть к врачу - через две недели, но я понимаю и не настаиваю. То, что я не понимаю – так это то, что ближайшая возможность попасть к врачу Джею - в конце февраля.

— Послушайте, это действительно срочно. СРОЧНО. У моего друга сильные мигрени, и даже был приступ эпилепсии. Я переживаю, и мы не можем ждать четыре недели, - обьясняю я приветливо даме по телефону. Когда я с телефоном у уха пробегаю мимо Бет, ее брови взлетают вверх.

— А раньше совсем никак? Мы доплатим, если нужно, — пытаюсь я, после того, как она третий раз сказала, что свободного времени для нас нет.

— На следующей неделе? Тогда вы могли бы в обед как-то втиснуться, — уступает она, потому что я не прекращаю настаивать, и я облегченно выдыхаю.

— Да, конечно! Когда? — я записываю день и время приема, благодарю ее.

— Что случилось? Бен заболел? — спрашивает Бет.

Я мотаю головой.

— У Джея продолжительная мигрень, и он принимает сильные медикаменты. А в Берлине у него был эпилептический припадок.

— Вот дерьмо, — Бет жует нижнюю губу, не глядя на меня. — Это... не хорошо. Ты же знаешь, верно?

— Конечно, — вру я. — Но не нужно всегда думать о самом худшем, верно?

Бет кивает, но поскольку она самый большой ипохондрик из тех, кого я знаю - она принимает все близко к сердцу. Зачем нужна Википедия, если можно спросить Бет? Поэтому я провожу остаток дня в офисе, чтобы поискать в гугле подобные симптомы. О чем потом сожалею.

— Гуглить опасно, — сообщает Джей вечером. У него нет сегодня выступлений, поэтому он провел целый день в Кройдоне, и готовил нам еду. В отличие от попытки тофу Бена, стрепня Джея удалась. Макаронная запеканка Джея с таким явным вкусом говядины, что я три раза спрашиваю, действительно ли это тофу. Я доверяю Джею, что он не подсунет мне мясо, только чтобы похвастаться своим мастерством на кухне. Но очевидно, что он может обращаться с соей.

— Я знаю, — говорю я. — Все равно... даже если не ожидать худшего, не обращать внимания тоже нельзя. Но я договорилась с врачом для тебя, тогда мы будем знать больше.

Джей бросает короткий взгляд на Бена, а потом снова поворачивается ко мне.

— Ладно, сладкая. Но что страшного там может быть? Мигрень я унаследовал от моей матери. В любом случае, она постоянно говорила моему отцу, что у нее болит голова и нет настроения с ним... ну ты поняла.

— Господи, — говорю я, прежде чем положить еще одну вилку сырных макарон в рот. Я пью колу, а парни пиво. Мне повезло. Бен знает, что я не люблю пиво. И поэтому мне не нужно было искать отговорок. Но все равно мысли о ребенке мучают меня, и я не знаю, как эту тему подбросить к столу. Чем дольше я жду, тем тяжелее становится. А может их двоих просто пригласить на обследование к гинекологу? Тогда мы будем все вместе и никто не взорвется. Не на людях, по крайней мере.

— О чем ты думаешь, сладкая? — перебивает Джей мой мозговой штурм.

— О тебе и о твоих головных болях, — говорю я, радуясь, что можно спихнуть на ситуацию, которая не выходит из моих мыслей.

— Эй, перестань с этим, ладно? — он отодвигает наполовину полную тарелку от себя и скрещивает руки на груди. — Если бы я знал, что ты так будешь нервничать, я бы никогда об этом не сказал.

— Очень смешно, Джей. — Я сощуриваю глаза. — Позволь напомнить, у тебя был приступ эпилепсии. Такое тяжело от меня утаить.

— Что мы делаем сегодня вечером? Пятница, — он уходит от разговора.

— Мне есть чем заняться. — Бен, который непривычно тих сегодня, поднимает обе руки. — Мне нужно срочно проверить ситуацию с вирусами. Эта сумасшедшая игра — сплошной хаос.

— Серьезно, на выходных? Ты не можешь это сделать на следующей неделе в офисе? — спрашиваю я слегка раздраженно, несмотря на то, что я хорошо знаю рабочий процесс незадолго до выпуска игры. За недели до этого мой муж недоступен.

Бен трясет головой.

— Извини, но последние недели я проводил на каких-то дурацких встречах, вместо того, чтобы заниматься действительно важными вещами. Но теперь я должен это делать. Потому что новый программист полный идиот.

— Я могу как-то помочь? — спрашивает Джей.

Бен смеется.

— Лучше не надо. Но почему вы просто что-то не сделаете? Без меня?

Я сглатываю и начинаю убирать не до конца пустые тарелки.

— Только мы вдвоем?

— Эй, что это значит? — Джей становится возле меня и забирает посуду, чтобы поставить ее в посудомойку. — Я могу поехать домой, если ты хочешь. Тогда ты сможешь все выходные играть в компьютерные игры с Беном.

— Ерунда, — бормочу я. — Но я не знаю...

— Без проблем, правда, — вмешивается Бен из-за стола. — Я рад, если я иногда могу отдохнуть. Ты же знаешь, Миа.

Я смеюсь. Мой муж не совсем общителен и с удовольствием держится в стороне. И из-за того, что наша квартирка небольшая, он надевает наушники, чтобы мы ему не мешали работать. Таким образом, он отключается от мира, и от меня тоже, а я стараюсь ему не мешать. Последние годы это идеально работало, но сейчас выглядит так, как будто он не может дождаться от меня избавиться. И от этой мысли боль отдается в груди.

— Дискотека? — Джей обнимает меня за талию, и разворачивает к себе. Его глаза горят.

— О, Господи, — говорю я, смеясь. — Я уже сто лет не была на дискотеке. Я уже не смогу танцевать. — Как будто когда-то могла.

— Такому разучиться невозможно, — считает Джей. — Время от времени нужно давать своему телу нагрузку, таким образом, чувствуешь себя живым. Кстати, мы могли бы нагрузить себя другим образом... - его заговорщицкая улыбка вызывает бабочки у меня в животе.

— Мой тренажер весь твой, — зовет Бен из гостиной. — В случае, если ты себя действительно хочешь нагрузить.

Джей фыркает.

— Ну так что, сладкая? Мы вдвоем и достойный диджей? На всю ночь?

-—Бен, ты правда не против? — спрашиваю я громко, но он уже не отвечает. Покачав головой, я снова смотрю на Джея, который просто пожимает плечами и тащит меня в спальню.

— Оденься посексуальней, — рычит он мне в ухо и двигает в сторону шкафа. — Что-нибудь короткое и обтягивающее. И никаких трусиков.

— Джей! — шикаю на него, мои щеки горят. Потом ищу в шкафе что-нибудь подходящее для клуба в Сохо и понимаю, что ничего нет. И вообще понятия не имею, что сейчас надевают в ночные клубы. Только через какое-то время я нахожу одежду и исчезаю в ванной, чтобы принять душ и переодеться. То, что возможно это последняя возможность надеть что-то короткое и обтягивающее, Джей не догадывается.

Через несколько недель мой живот будет наверняка выпирать, но об этом я не хочу сегодня думать. Сегодня я хочу быть влюбленным подростком и танцевать до упада. С Джеем.

Мы с Джеем провели пятничный вечер в одном посредственном клубе в Сохо, где, к моему удивлению, он знал некоторых людей. У него есть знакомые везде, куда бы с ним ни пошел. Не понимаю. Это и раньше было непостижимо для меня, а сейчас, когда он всего несколько месяцев в Лондоне, и знает больше людей, чем местные жители... У него просто дар общаться с людьми. И каждый хочет познакомиться с Джеем, потому что он излучает такое сияние, мимо которого никто не может пройти.

Мы танцевали, откровенно и близко друг к другу. И я его послушалась и не надела трусики под достаточно короткое платье, что возбудило меня больше, чем я ожидала. Конечно же, Джей воспользовался ситуацией, и даже слишком. Он чувствовал себя хорошо. Никаких признаков боли или плохого самочувствия. Только хорошее настроение, очарование и накал страстей, который передался и мне тоже. Чтобы не привлекать внимание, я выпила два бокала шампанского, и проигнорировала муки совести. Но если бы я ничего не пила, Джей точно что-то заподозрил бы, а я еще не готова ему рассказать.

В субботу мы с Джеем тоже гуляли, и снова без Бена, который даже во время еды не расставался с ноутбуком. Мы ходили на выставку, а вечером у него было выступление в небольшом баре в Мэйфейре, где я была свидетелем того, как он заигрывал с достаточно зрелой женой богатого мужчины, которая не могла набить себе цену. Остаток вечера мы провели в шикарном ресторане, где Джей потратил весь свой гонорар за рабочий день. В понедельник мне было очень трудно сидеть в офисе, как ни в чем не бывало. Моя нормальная жизнь начала казаться мне такой пустынной, даже несмотря на то, что мне понятно, что невозможно прожить жизнь в постоянных гулянках и вечеринках.

Во вторник я еле выдержала день в офисе от переживаний.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Бет. — Ты постоянно смотришь на часы.

— Да, все хорошо, — вру я. — Я просто смертельно устала. У нас с Джеем были бурные выходные.

Я ей не говорю то, что через два часа у Джея назначен поход к врачу, а в понедельник он выглядел странным, когда мы прощались. Она только натолкнет меня на лишние переживания. Возможно, я должна была бы пойти вместе с ним, чтобы быть уверенной в том, что он точно примет все всерьез. Он чертовски упрямый.

— Как прошло твое кино—свидание с Томом? — я меняю тему. Выражение лица Бет мрачнеет. О, Господи, очевидно, это неправильный вопрос.

— Он не пришел, — отвечает она и начинает щелкать своими длинными ногтями.

— Как это? Просто не появился, перед этим не предупредив? — я оторопело смотрю на нее.

— Он прислал мне сообщение. — Бет пожимает плечами. — Уверена, дело в его жене, как всегда. Тупая коза все ему портит. Но когда-нибудь у нас получится. Я почти уверена.

— Бет... — я тихо вздыхаю и сажусь возле нее. — Послушай... Ты, правда, думаешь, что правильно делаешь, настолько погружаясь во все это? Возможно, тебе следует принять то, что он уже давно занят, и не до такой степени увлечен тобой? — Я потихоньку начинаю переживать.

Бет поднимает на меня взгляд. Ее глаза огромные и предательски блестят.

— Но я не могу, Миа. Я люблю его. И он тоже что—то чувствует ко мне. Он дарит мне цветы, билеты в кино. Он ведь не делает это только потому, что хочет казаться милым?

— Все может быть, — осторожно говорю я. — Возможно, это его способ проявить уважение к тебе? Ты красивая и образованная, Бет. Почему обязательно должен быть женатый мужчина?

Бет медленно пожимает плечами, и в этот момент дверь позади нее открывается.

— Ой, так выглядит, будто у вас проблемы с мужчинами, — предполагает Том, когда видит наши склоненные головы. Он криво усмехается. — Я не хочу мешать, Бет, но не могла бы ты принести мне кофе? Я сегодня никак не могу войти в колею.

— Конечно! — Бет сияет и спрыгивает со своего стула, как будто тот превратился в катапульту. Я бросаю на Тома взгляд и замечаю, что он выглядит озадаченно, что, кажется, связано больше с его работой, а не с Бет. Он большой стратег в "Шад", единственный, у кого есть дальновидность и видение будущего. Спокойный, рассудительный мужчина. Не тот, кто будет дарить женщине красные розы, тогда как у него нет на нее планов. Я не могу себе такое представить, но не буду с ним об этом говорить. Бет мне этого не простит.

Том тоже смотрит на меня и на секунду выглядит так, будто хочет поговорить со мной. Но две секунды спустя он проводит рукой по лицу и разворачивается. Повинуясь внезапному порыву, я окликаю его.

— Том?

— Чем могу быть полезен, Миа? — спрашивает он, улыбаясь, и остается стоять у двери.

— Можно я уйду сегодня пораньше? Мой хороший друг проходит сегодня обследование у врача, и я хочу быть рядом. Просто на случай, если... — я тяжело сглатываю.

— Конечно. Я видел презентацию для кампании, но мы можем поговорить о ней завтра. Бюджет для рекламы в печати, на мой взгляд, чересчур большой, это ты мне должна будешь еще обьяснить. С остальным все хорошо, как всегда.

— Спасибо, — с облегчением говорю я, сдерживая себя, чтобы не обнять его. Он на самом деле лучший босс в мире, в этом Бет определенно права. Даже если я, в отличие от нее, не мечтаю о том, чтобы он трахнул меня на своем рабочем столе. Я сбрасываю с себя порочные мысли в то время, как подхожу к своему столу и беру свою сумочку.

На метро я доезжаю до Фритцровиа, где находится кабинет врача, у которого сегодня назначен осмотр для Джея. Мое сердце вырывается из груди, пока я сижу в кафе напротив и жду его. За крохотным столиком у окна, сидя среди студентов с длинными волосами, которые пялятся в свои смартфоны, я оставляю остывать свой чай, пока всматриваюсь на дверь клиники немигающим взглядом.

Десять минут спустя я начинаю нервничать. У него назначено через пять минут, и он должен был быть уже здесь. Моя интуиция все-таки меня не подвела. Сжимая зубы, я достаю мобильный из сумочки и набираю номер Джея, но он не отвечает. Возможно я слишком мнительная. Быть может он сидит сейчас в метро или стоит на своем Харлее в пробке. А может он лежит, содрогаясь в судорогах, в нашей крохотной ванне в Кройдоне... От этой мысли по моей коже бежит холодок. Воспоминание об ужасном приступе, который случился на моих глазах, еще чертовски свежо. Я жую губу, не отводя взгляда от клиники. А потом он появляется. Без шлема, без мотоцикла. Мой пульс учащается. Я прячусь за газетой, чтобы он меня не заметил, и наблюдаю, как он подходит к двери... разворачивается и идет дальше вниз по улице. Что, к черту...

— Извините мне надо идти, — кричу я официанту, который оторопело смотрит на меня, когда я бросаю десятифунтовую купюру на стол и выбегаю на улицу. Джей уже исчез в толпе людей, которая двигается по улице в это время, а я начинаю бежать. Сердце выскакивает из груди, кровь полна адреналина. Через два квартала я вижу его. Он стоит перед витриной магазина, руки в карманах, и смотрит на прилавок, как будто ему больше нечего делать.

— Джей, — кричу я. Его глаза округляются, когда он видит меня. Потом краска заливает его лицо.

— Дерьмо, что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть сейчас на работе? — спрашивает он, не поздоровавшись и не вытащив руки из карманов. По тому, как приподняты его плечи, я замечаю, что от нашей встречи ему неловко.

— У тебя встреча с врачом, говнюк, — говорю я, сузив глаза. — Я просто тебя слишком хорошо знаю. Так и знала, что ты увильнешь. Но здесь и сейчас я лично проведу тебя к доктору Эвансу. Пойдем.

Я протягиваю ему руку, но он не делает никаких попыток сдвинуться с места.

— Миа... — его голос такой тихий, что мне становится страшно. Его глаза... большие, круглые и блестящие. Его подбородок дрожит.

— Джей, что, к черту, происходит? — мое сердцебиение набирает обороты, так, что начинает кружиться голова, как будто после длительной выматывающей пробежки. — Джей? Пожалуйста!

— Я знаю, что со мной. Мне не нужно к этому врачу. Или вообще к любому врачу. — Он поджимает губы и отводит взгляд. Что-то во мне шепчет, что дела плохи. Что у него есть повод врать мне.

— Что с тобой? — мой голос звучит так скрипуче, что мне становится стыдно, но я его больше не могу контролировать. Точно так же, как и все остальное тело. Джей смотрит на меня, и как только видит, что со мной происходит, выпрыгивает на дорогу и ловит черное такси. Он открывает дверь и заталкивает меня на заднее сидение. Потом садится возле меня и называет водителю свой адрес в Хакни.

— Почему ты просто не скажешь мне, что с тобой? — спрашиваю я после того, как водитель снова поднял защитную перегородку и я уверена, что он нас не слышит. — Джей, проклятье, я волнуюсь! Что с тобой?

Я беру его руки. Его пальцы ледяные и окоченевшие, что заставляет меня сжаться.

— Не здесь, — бормочет он, наклоняется и целует меня. Осторожно. Нежно. — Не сейчас.

— Чай? Кофе? Водка? — Джей открывает холодильник, и бросает на меня взгляд через плечо. Квартира еще в худшем состоянии, чем когда я последний раз была здесь, что связано с постоянным отсутствием Джея. Пит очень редко бывает дома, и я задаюсь вопросом, как можно за такой короткий период времени сделать такой бардак? Но на данный момент это не важно, точно так же, как и прогноз погоды в Тайланде.

— Джей, я не хочу сейчас ничего пить. Я хочу получить ответ. Пожалуйста.

Вздохнув, он закрывает холодильник, убирает миску с остатками макарон со стула и присаживается возле меня. Потом берет мои руки, переплетает пальцы и пристально смотрит в глаза.

— Миа, у меня опухоль мозга, — говорит он и мне становится плохо. Перед глазами появляются белые вспышки, а кровь так стучит в моих ушах, что я не понимаю ни одного слова.

— Что? Подожди! — секунду спустя, я перебиваю его. — Что ты сказал?

— У меня опухоль мозга. Злокачественная. Глиобластома — так называется эта штука. На фотографиях выглядит так, как будто мне в голову нагадили голуби. Я называю ее Глио. Почему—то мне было важно, чтобы у этой хрени было имя, чтобы я мог на нее периодически кричать.

— Джей. Джей! — я вырываю мои руки из его, и начинаю трясти за плечи. — Прекрати!

— Миа...

— Если это какая—то дурацкая шутка... — говорю я предостерегающим тоном, потому что мне хочется верить, что он сейчас чертовски плохо пытается надо мной подшутить. — Это не смешно!

— Извини, сокровище, — говорит он извиняющимся тоном, наклоняется, и проводит руками по лицу. — Мне так жаль, что это не шутка.