Мятежник Валькира

5

Кирон пошевелился, пульсирующая боль в боку прорвалась сквозь кровавую пелену беспамятства. Под собой он чувствовал мокрые камни, воняющие смертью и грязью. Он с трудом пошевелился, и пульсирующая боль усилилась, заставляя его сознание балансировать на грани падения во тьму.

Он одеревенел и замёрз. «И сильно ранен», — смутно подумал он. Его раны никто не обработал. Очень осторожно он открыл глаза. Они сказали ему то, что он уже знал. Он был в тёмной камере, грязной и сырой. Его охватил болезненный озноб. Дрожа от холода, съёжившись на каменном полу, Кирон снова погрузился в бессознательное состояние.

Когда он снова очнулся, его трясло от лихорадки, а рядом с ним стояла миска с холодной кашей, покрытой сверху коркой застывшего сала. Язык казался толстым и распухшим, острая боль в раненом боку сменилась тупой. С большим трудом он дотащился до угла темницы и сел, уставившись на железную дверь.

Ощупав себя, он обнаружил, что его лишили амуниции и оружия. Он был наг, покрыт грязью и засохшей кровью. Двигаясь, он почувствовал, как по его рассечённому боку снова потекла кровь. Рана открылась. Пот проступил сквозь запёкшуюся кровь на его щеке. Его мысли блуждал в лихорадочном бреду — в кошмарном сне, где высокая, холодно-высокомерная фигура Фреки, казалось, заполняла всё пространство и время. Яркие глаза Кирона засверкали звериной ненавистью…

Каким-то образом он почувствовал, что ненавистный калгана где-то рядом. Он пытался держать глаза открытыми, но веки, казалось, налились свинцом. Голова опустилась, и лихорадка снова унесла его в чёрную тьму какой-то фантастической межгалактической ночи, где странные фигуры танцевали и кружились в уродливой радости…

Его разбудил лязг дверного замка. Возможно, прошло несколько минут, а может, и несколько дней. Кирон не знал. У него кружилась голова. Он смотрел на открывающуюся дверь лихорадочно блестящими глазами. Вошёл тюремщик с факелом, и свет ослепил Кирона. Он прикрыл лицо рукой. К нему обратился голос. Голос, который он знал… и ненавидел. С трудом, содрогаясь от напряжения, он взял себя в руки, теперь его поддерживала лишь ненависть. Убрав руки от лица, он посмотрел вверх — в ледяные глаза Фреки Неизвестного.

— Значит, ты наконец-то очнулся, — сказал калган.

Кирон ничего не ответил. Он чувствовал, как внутри него вновь разгорается ярость.

Фрека держал в руках украшенный драгоценными камнями кинжал и лениво поигрывал им. Кирон наблюдал, как отгранённые камни переливаются в свете факелов. Тонкое лезвие в руках калгана отливало синим и серебром.

— Мне сказали, что леди Алис была с тобой — здесь, на Калгане. Это правда?

Алис… Кирон на мгновение смутно вспомнил о ней, но почему-то эта мысль вызвала у него грусть. Он выбросил её из головы и, прищурившись, посмотрел на украшенный драгоценными камнями кинжал Фреки, не в силах отвести взгляд от сверкающего оружия.

— Ты можешь говорить? — спросил Фрека. — С тобой была сестра Торана?

Кирон смотрел на оружие, и в его тёмных глазах разгорался дикий блеск.

Фрека пожал плечами.

— Хорошо, Кирон. Какая разница! Тебе интересно узнать, что армии прибывают? Земля будет нашей через четыре недели. — Его голос был холодным, бесстрастным. — Ты, конечно, понимаешь, что тебя нельзя оставлять в живых.

Кирон ничего не сказал. Он очень осторожно копил в себе силы. Кинжал… кинжал!..

— Я не стану рисковать войной с Валькиром, убивая тебя сейчас. Но тебя будет судить совет звёздных королей на Земле, когда мы сделаем то, что необходимо сделать…

Кирон пристально смотрел на тонкое лезвие, и ненависть пульсировала в его воспалённом разуме. Он сделал глубокий, прерывистый вдох. Фрека лениво крутанул клинок, и драгоценные камни вновь засияли.

— Нам следовало схватить тебя сразу же, как только пропал Ландор, — размышлял калган. — Но… теперь это уже не имеет значения…

Напряжённые мышцы позволили Кирону нанести резкий, как бросок змеи, удар рукой. Он ударил Фреку под колени изо всех сил, и калган беззвучно упал, а тонкий кинжал зазвенел, ударившись о скользкий пол камеры. Стражник прыгнул вперёд. Кирон нащупал рукоять кинжала. С рычанием, полным животной ярости, он вонзил его в незащищённую грудь Фреки. Его рука снова взметнулась вверх и снова опустилась, а затем стражник ударил его обутой в сапог ногой прямо в лицо, и свет факела вновь померк, сменившись чернильной тьмой…

В темноте время потеряло всякий смысл. Кирон просыпался раз десять, чувствуя тупую пульсирующую боль в ранах, а затем опять погружался в бессознательное состояние. Он ел — или его кормили — достаточно, чтобы поддерживать в нём жизнь, но он ничего не помнил об этом. Он плыл по чёрному с красными отблесками морю. Морю нереальному и пугающему. Он то кричал, то рыдал, как ему диктовали фантомы его болезненных грёз, но сквозь всё это красной нитью тянулось чувство восторга. Ненавистный Фрека был мёртв. Ни кошмары, ни бред не могли лишить его этой единственной опоры в жизни. Фрека был мёртв. Он смутно помнил, как кинжал снова и снова вонзался в грудь его мучителя. Иногда он даже забывал, за что ненавидел Фреку, но цеплялся за осознание того, что убил его, как утопающий цепляется за последний глоток воздуха.

В темницу Кирона проникали звуки. Знакомые звуки. Шипящий рёв космических кораблей. Ужасный шум толпы. Кирон лежал, растянувшись на каменном полу своей камеры, не слыша их, погрузившись в фантасмагорический ступор бреда. Его раны так никто и не обработал, и только могучее тело воина помогало ему не упустить нить жизни.

Потом пришли другие звуки. Грохот таранов и стук падающих камней. Крики умирающих мужчин и женщин. Какофония из звона оружия и проклятий сражающихся. Шли часы, и шум становился всё громче, всё ближе, он уже звучал в самом сердце Цитадели Нега. Факелы в других помещениях погасли и их некому было заменить. Шум схватки нарастал, смешиваясь с нечеловеческими, животными криками обезумевшей толпы.

Наконец Кирон пошевелился, и в его воспалённом сознании зазвучали знакомые отголоски битвы. Он прислушивался к нарастающему звону оружия, пока тот не раздался прямо за дверью его темницы.

Он снова забрался в свой угол и присел там на корточки, в его глазах теперь горел дикий огонь. Его руки чесались от желания убивать. Он до боли сжал пальцы и стал ждать.

Внезапно наступила тишина, она была такой же абсолютной, как в гробу.

Кирон ждал.

Дверь распахнулась, и в камеру ворвались люди с факелами. Кирон с яростью набросился на первого из них, пытаясь схватить его за горло.

— Кирон! — Невитта резко отпрянул назад. Кирон вцепился в него, его лицо было искажено ненавистью. — Кирон! Это я… Невитта!

Кирон отпустил старого воина и, покачиваясь, прищурился, ослепнув от света факелов.

— Невитта… Невитта?

С потрескавшихся губ узника сорвался дикий смех. Он огляделся, всматриваясь в напряжённые лица солдат.

Он сделал шаг и упал на Невитту, который, вынес его на свет, как ребёнка, по его седым щекам текли слёзы…

Три недели Алис и Невитта ухаживали за Кироном, высасывая ртом яд из его незаживающих ран и омывая его, чтобы облегчить жар. Наконец они победили. Кирон открыл глаза — и его взгляд был ясным и осмысленным.

— Как долго? — слабым голосом спросил Кирон.

— Нас не было на Калгане двадцать дней… ты пролежал здесь двадцать один день, — с облегчением сказала Алис.

— Зачем ты вернулась сюда? — с горечью спросил Кирон. — Ты потеряла Империю!

— Мы пришли за тобой, Кирон, — сказала Невитта. — За нашим королём.

— Но… Алис… — попытался возразить Кирон.

— Я бы не села на Великий Трон, Кирон, — сказала Элис, — если бы это означало, что ты останешься гнить в темнице!

Кирон отвернулся к стене. Из-за него звёздные короли выступили на стороне Айвен. И к этому моменту они уже победили. Единственное, что он смог сделать — это убить вероломного Фреки. Теперь он завладел Калганом, потому что валькиры вернулись сюда в поисках своего полководца после того, как по замыслу Фреки планету покинули все воины, а толпы помогли валькирам сделать всю работу. Но два мира — это не звёздная Империя. Алис была обманута. Из-за него.

«Нет! — подумал Кирон, — клянусь семью преисподними, нет! Нас нельзя победить так легко. Теперь со мной пять тысяч воинов. Если понадобится, я буду сражаться с объединёнными силами Империума, чтобы вернуть Алис законное место на троне Гилмера Кайдорского!»

— Поднимите меня, — потребовал Кирон. — Если мы ударим по ним на Земле, пока они не успели объединиться, у нас ещё будет шанс!

— Не торопись, Кирон, — сказал Невитта, удерживая его в постели огромной рукой. — Фрека и звёздные короли уже…

— Фрека! — Кирон резко выпрямился.

— Ну да… — растерянно пробормотал Невитта. — Фрека.

— Это невозможно!

— Мы получили информацию из Имперского города, Кирон. Фрека там, — сказала Алис.

Кирон откинулся на подушки. Неужели ему приснилось, что он убил калгана? Нет! Это невозможно! Он трижды вонзил клинок ему в грудь… вонзил глубоко.

Он с трудом поднялся с кровати.

— Прикажи подать моего боевого коня, Невитта!

— Но, сэр!

— Быстрее, Невитта! У нас нет времени!

Невитта неохотно отдал честь и удалился.

— Помоги мне с амуницией, Элис, — попросил Кирон, забыв о её статусе.

— Кирон, тебе нельзя ехать верхом!

— Я должен ехать, Алис. Послушай меня. Я трижды вонзил кинжал во Фреку… и он не умер! Только один человек может сказать нам почему так произошло, и мы обязательно должны это узнать. Этот человек — Геллер Болотный!

Нег превратился в руины. Появление валькиров стало сигналом для озверевшего населения, и оно сошло с ума. Толпы заполонили улицы, убивая, грабя, и круша всё на своём пути. Нескольким калганам, оставшимся охранять город, пришлось помогать валькирам наводить порядок. Когда Кирон ехал по угрюмо безмолвным улицам, он подумал, что Нег и весь Калган бросили намеренно, поскольку он выполнил свою задачу. Если Фрека всё ещё жив, как говорят, то он был кем-то уникальным среди людей и не был предназначен для такого незначительного мира, как Калган.

Магазины и дома были сожжены дотла. По улицам были разбросаны всевозможные товары, то тут, то там валялись тела — изуродованные и расчленённые — ожидающие обессилевшие похоронные команды, бродящие по разрушенному мегаполису.

Кирон и Алис медленно ехали к заболоченным трущобам нижнего города, Невитта следовал за ними на небольшом расстоянии. Три боевые лошади, выведенные для войны и разрушений, раздувая ноздри и вдыхая знакомые запахи разорённого города, легко шли вперёд.

На улице Чёрного Пламени не осталось ни одного целого здания. И лачуги, и многоквартирные дома были разграблены толпой. Вскоре Кирон натянул поводья перед лачугой с закрытыми ставнями, стоявшей между двумя зданиями из почерневшего от огня камня.

Невитта подъехал, возмущаясь.

— Зачем ты ищешь этого возлюбленного демонов, Кирон? — испуганно спросил он. — Ничего хорошего из этого не выйдет!

Кирон уставился на лачугу. Она уставилась на него в ответ затуманенными уродливыми глазами. В вечных сумерках Калгана клубящийся туман окутывал серую улицу. Кирон почувствовал, как дрожат поводья в его руках. Это было логово колдуна.

От болот исходила густая вонь, а туман сменился мелким дождём. Кирон спешился.

— Подождите меня здесь, — приказал он Невитте и Алис.

С колотящимся сердцем он обнажил меч и направился к двери, зиявшей, как чёрный рот умершего от чумы. Алис коснулась его локтя, не обращая внимания на его приказы. Её глаза блестели от страха, но она шла за ним по пятам. Втайне радуясь её компании, Кирон вознёс молитву своим богам-валькирам и вошёл внутрь…

Здесь царила разруха. Повсюду валялись разорванные и потрёпанные старые книги. В углу кто-то попытался развести костёр из груды рукописей и сломанной мебели и почти преуспел в этом.

— Толпа побывала и здесь, — лаконично заключила Алис.

Кирон пробрался через завалы к двери в дальнем конце комнаты. Осторожно, остриём клинка, он толкнул её. Дверь угрожающе заскрипела, открывая ещё одно помещение, заполненное странными механизмами и изогнутыми стеклянными трубками. Вдоль одной стены стояли большие чёрные ящики, мотки ярких проводов тянулись к беспорядочной массе разбитых механизмов, занимавших центр комнаты. Воздух в холодной, безмолвной комнате имел странный и неприятный запах. «Запах Великого Разрушителя», — подумал валькир.

Кончик его меча коснулся одной из ярких медных спиралей, вьющихся из ряда чёрных ящиков у стены, и по лезвию клинка пробежала крошечная голубая искра. Кирон отдёрнул оружие, его сердце бешено колотилось. В воздухе повис лёгкий дымок, а на стали клинка появились кратеры. Кирон с трудом подавил желание в ужасе сбежать.

— Я боюсь, Кирон! — прошептала Алис, прижимаясь к нему.

Кирон взял её за руку и осторожно обошёл груду сломанной техники. Затем он нашёл Геллера и попытался не дать Алис увидеть его.

— Великий Разрушитель, которому он служил, подвёл его, — медленно произнёс Кирон.

Колдун был мёртв. Напуганная и ненавидящая всё то, чего она не могла понять, толпа, жестоко убила его. Выпученные глаза насмешливо уставились на Кирона, почерневший язык глумливо вывалился из сухих губ. Тайна Геллера, подумал Кирон, осталась при нём…

На выходе Кирон остановился и подобрал остатки книги с начертанными в ней сигилами. Она была невероятно старой, потому что на обложке были нарисованы символы легендарной Первой Империи. Он с трудом разобрал название.

«Вечно регенерирующие варпы и их применение в межзвёздных двигателях…»

Эти слова ничего для него не значили. Он бросил волшебную книгу и взял две другие. На этот раз его глаза расширились.

— Что случилось, Кирон? — испуганно спросила Алис.

— Давным-давно, — задумчиво произнёс Кирон, — на Валькире говорили, что древние жители Первой Империи были знакомы с тайнами Великого Разрушителя…

— Это правда. Вот почему наступило Междуцарствие и Тёмные века, — сказала Алис.

— Интересно, — размышлял Кирон, глядя на книги. — Чем Геллер прославился больше всего?

Алис содрогнулась.

— Своими гомункулами.

— Говорят, древние знали много вещей. Даже как создавать… искусственных слуг. Их называли роботами. — Он протянул ей книгу. — Ты можешь прочитать этот древний текст?

Элис прочитала вслух дрожащим голосом:

— Первые принципы робототехники.

— А эта?

— Инкубация и созревание андроидов!..

Кирон Валькирский стоял в безмолвной разрушенной лаборатории мёртвого колдуна Геллера, и его средневековый разум пытался освободиться от тысячелетних оков суеверий и невежества. Теперь он понимал многое…