На ближневосточных перекрестках

Арабы и море

Многим покажется странным такое сочетание, поскольку арабов чаще всего представляют себе как жителей пустыни или земледельцев. Арабов можно считать и морской нацией, которая внесла значительный вклад в развитие судоходства на Средиземном море и в Индийском океане. Оставим вопрос о деятельности арабов на Средиземном море и обратимся к Индийскому океану, в районе которого в отличие от других м. ест тенденции торговли и тяга к экономическому обмену всегда преобладали над преходящими тенденциями политической разобщенности.

Торговые связи, установившиеся еще на заре исторических времен между народами, жившими на берегах Персидского залива, Красного моря и Индийского океана, нередко нарушались военными действиями. Но даже в периоды военных столкновений в этом районе сохранялась коммерческая навигация… Разнообразные товары, производившиеся в таких развитых центрах древней цивилизации, как Египет, Йемен, Иран, Индия и Месопотамия, создавали прочную материальную основу для того, чтобы жители Аравийского полуострова, находящегося на стыке… двух великих континентов, сделали мореплавание одной из своих основных профессий.

Вспоминаю об этом, стоя на набережной Эль-Кувейта — столицы одноименного арабского государства. Набережная протянулась от посольства Великобритании до американской больницы. Здесь находится стоянка парусных судов, всевозможных размеров и назначений, и любой, кто хотя бы просто прогуляется по этой набережной, сможет по достоинству оценить мореходные способности арабов.

Издавна известно, что климат в Кувейте суше, чем в других районах Персидского залива, и поэтому здесь удобнее было строить морские суда: дерево успевало высохнуть на солнце до нужной для работы кондиций. Арабы называют «багила» любое крупное морское судно с квадратной кормой, а суда меньшего размера — «бум», иногда добавляя определение «кувейтский». Бум лучше приспособлен для перевозки грузов, имеет более вместительные трюмы и отличается лучшими мореходными качествами. Он бывает разных размеров — от небольших до крупных судов водоизмещением 300 т. Бум, как правило, снабжен двумя мачтами, однако на крупном судне их может быть и три. Его отличительные особенности — задранный нос, отделанный на конце черным деревом, и узкая корма без надстроек. Здесь встречаются также парусные суда, изготовленные в Индии или же в странах Персидского залива, но по индийским проектам и с соблюдением всех принятых при этом норм и традиций. Это прежде всего кутия и дангия, напоминающие соответственно багилу и бум.

Довольно распространено в Кувейте судно с квадратной кормой и тупым носом — джальбут, или проще — джали. Существует предположение, что оно появилось относительно недавно и его название связано либо с именем английского фрегата «Галеват», который нес службу вдоль восточных берегов Индии во второй половине XIX в., либо со словом «галеоте» (военный корабль). Кувейтские ловцы жемчуга выходят на промысел на больших ботах — самбуках. Слово «самбук», как и другие слова в лексиконе арабских мореходов этого района — персидского происхождения, поскольку арабы и персы на заре нашего времени активно сотрудничали в области торгового мореплавания. Этот тип судов широко распространен не только в Персидском заливе, но и в Красном море и в Аденском заливе. Самбук имеет две мачты, высоко задранные корму и нос.

Кроме указанных выше разновидностей морских судов в Кувейте встречаются и другие суда, например: шуай, батил, считавшееся прежде грозным пиратским судном, бйгара, балям насари с выступающим в носовой части украшением, называемым «Тарбуш» (феска).

От местных моряков я узнал, что для скалистого грунта используется якорь-син («син» означает «зуб»). Этот якорь действительно похож на зуб — тяжелый, просверленный насквозь камень, в отверстие которого вделывается металлический штырь, торчащий с двух сторон. Ловцы жемчуга на отмелях бросают металлические якоря с двумя, четырьмя или даже шестью концами. По-арабски они называются общераспространенным словом «барусц». Бавира — это более мелкие, чем барусц, якоря. Ловцы жемчуга пользуются веслами суф, имеющими квадратную форму, а рыбаки — веслами прямоугольной формы — гадуф.

Арабские моряки Индийского океана и Персидского залива впервые применили на своих судах треугольный парус, позволявший двигаться вперед против ветра путем простого лавирования или беря разбег по ветру. На арабских судах появились две мачты: одна — для квадратного паруса, когда судно шло при попутном ветре, и вторая, устанавливаемая в носовой части и служащая для движения при встречном ветре — для косого паруса. Вскоре арабы отказались от квадратного паруса и полностью перешли на употребление косого, что несколько снижало скорость судна, но позволяло ему хорошо маневрировать. Арабам обязана своим названием вспомогательная мачта, на которой крепится косой парус. Они назвали ее, «мизан», т. е. «весы», «противовес». Через голландский язык это слово попало в русский как «бизань». В русском да и в других европейских языках есть немало слов из лексикона арабских мореходов, например: кабель, адмирал, зенит, надир, баржа.

Появление косого паруса и вспомогательной мачты в бассейне Индийского океана означало революцию в парусном мореплавании. Постепенно косой парус стали применять и в Средиземном море, на испанских и португальских судах. Не будет преувеличением сказать, что пытливая мысль и опыт арабских моряков, впервые употребивших косой парус для движения против ветра, практически подготовили великие морские путешествия Колумба, Васко да Гамы и Магеллана.

На парусных судах, изготовленных из тикового дерева на пустынном берегу Кувейта, арабские моряки отправлялись в далекие плавания, куда их влекла не только жажда торговой прибыли, но и стремление познать неизвестный мир.

Первоклассную гавань для морских судов в раннем средневековье, представлял Сираф, расположенный на иранском берегу Персидского залива. Отсюда вывозились ткани, жемчуг, специи. В многоэтажных домах города, построенных из крепкого индийского тика, жили потомственные арабские капитаны, которые из поколения в поколение передавали свои профессиональные секреты. В 977 г. в результате землетрясения, продолжавшегося семь дней, Сираф был разрушен, и его роль как торгового центра постепенно перешла к порту Хормоз.

Арабы включили Хормоз в орбиту международной морской торговли, и в XIV–XV вв. он приобрел мировую известность. «Земля — кольцо, а Хормоз — жемчужина в нем» — гласит арабская поговорка. Отсюда вывозились пшеница, вино, индиго, золото, медь, железо. Русский купец Афанасий Никитин в Ормузе, как он называл этот город, купил коня и переправился в Индию. В своем «Хожении за три моря» он писал: «Ормуз — великая пристань. Люди всего света бывают в нем, есть здесь и всякий товар. Все, что на свете родится, то в Ормузе есть…» На месте этого города сейчас иранский порт Бендер-Аббас.

Важным портом Персидского залива был Сохар, где бросали якоря все суда, входившие в залив. «Сохар — столица Омана… — писал о нем в конце X в. географ аль-Мукаддаси. — Здесь удивительные рынки, и восхитительные окрестности, простирающиеся вдоль морского берега. Есть здесь и колодцы и каналы с питьевой водой, и население живет среди полного изобилия…»[10]. Следует упомянуть и порт Маскат, который в XV в. стал центром кораблестроения этого района.

Арабы не только строили порты в Персидском заливе и на южном побережье Аравии, но и колонизировали восточное побережье Африки от Берберы до южной оконечности Мадагаскара. Большую часть колонистов составляли переселенцы из Омана. Это были прежде всего купцы и работорговцы. Первые арабские колонисты застали на африканском побережье (от мыса Гвардафуй до устья Замбези) уже развитые города, а также развалины древних населенных пунктов, которые они, начали осваивать. Значительная часть переселенцев из Омана была выходцами из племени азд.

Средневековый арабский географ Йакут (Якут) характеризует жителей Могадишо (Сомали) как чистокровных арабов. Брава, построенная переселенцами из Бахрейна, была основным перевалочным пунктом по приему переселенцев из района Персидского Залива. Малинди, где в конце XV в. на каравеллу Васко да Гамы взошел арабский лоцман «лев морей» Ахмед ибн Маджид, который привел корабли португальцев в Индию, был не только крупным портом, но и центром по обработке металлов. Килва была основана мусульманами-суннитами в 975 г., а персы Шираза, бежавшие сюда от религиозных преследований, способствовали ее возвышению. Однако самым важным, портом для арабских мореплавателей была Софала. Арабские купцы называли ее «золотая Софала», так как отсюда вывозились во все страны южных морей золото Макаранги, нынешней Родезии, серебро Нубии, а также многие экзотические товары: слоновая кость, кожа гиппопотамов, панцири черепах, шкуры леопардов, благовония и серая амбра. Одни суда, везли эти африканские богатства в Персидский залив, другие, пересекая Индийский океан, бросали якоря на рейдах портов Индии и и Китая.

Раскопки на небольшом острове Файлака, удаленном от Эль-Кувейта на 30 км, доказывают, что арабы вообще и кувейтцы в частности были хорошими мореходами и удачливыми торговцами. Обилие пресной воды, плодородной почвы и нескольких удобных гаваней сделали этот остров, достигающий всего 16 км в длину и 6 км в ширину, обитаемым еще в начале III тысячелетия до н. э. Среди наиболее важных открытий, сделанных в ходе археологических раскопок на острове в 1960 г., следует отметить находку древнегреческих монет. Ученым и ранее было известно, что на острове была греческая колония Икарос. Поэтому обнаружение греческих, монет стало еще одним доказательством существования на. острове греческого поселения.

На Файлаке нашли 13 серебряных тетрадрахм, причем 12 из них были одинаковыми, а 1 монета чеканилась в период царствования Антиоха III, правившего Селевкидской империей с 223 до 187 г. до н. э. Антиох III изображен на монете молодым. Видимо, монета была выбита в начале его правления. На обратной ее стороне воспроизведен Аполлон, считающийся прародителем и покровителем основателя династии Селевка. Он сидит на царском троне и в правой руке держит стрелу, на которую смотрит, а в левой — лук. На монете выбито имя. По мнению ученых, ее изготовили в одном из восточных городов обширной империи Селевкидов, простиравшейся от берегов Средиземного моря до Персидского залива. На остальных 12 монетах изображен Геракл в шкуре льва, а на оборотной стороне — Зевс, сидящий на троне и держащий на вытянутой правой руке священного орла. В левой руке у него посох. Монеты чеканились в честь Александра Македонского, хотя между их выпуском и его смертью (323 г. до н. э.) прошло около 100 лет. Если сравнить монеты с Файлаки с монетами, выпущенными при жизни Александра, то сразу видна большая разница между ними. Первые грубы, им недостает того изящества, которое делает каждую греческую монету шедевром изобразительного искусства. Более того, в монетах с острова чеканщики допустили в собственных именах орфографические ошибки, что свидетельствует об их слабом знаний греческого языка.

Существует несколько гипотез о происхождении клада монет с Файлаки. По наиболее правдоподобной версии, они были выбиты в Гере (Герре?) — крупном торговом центре Персидского залива на аравийском побережье, против архипелага Бахрейн. Город хотя и не входил в состав империи Селевкидов, но был достаточно близок к ее владениям, чтобы чеканить по ее указанию монеты.

Греческие мореплаватели по приказу Александра Македонского проводили работу по исследованию Персидского залива и были знакомы с торговыми городами, которые процветали в этом районе. Флотоводец Неарх, плывший по приказу Александра Македонского из устья Инда в нижнюю Месопотамию, упоминает о порте Гармозия (Хормоз?). Географ Агатархид Книдский в 110 г. до н. э. так определил значение Геры: «Сабейцы и жители Геры богаче всех в мире»[11]. Однако рост благосостояния и самостоятельности города пугал Селевкидов, и Антиох III, чье изображение мы видим на монете, решил в 205 г. до н. э. провести военную демонстрацию с целью обеспечить себе разумную долю в прибыльной торговле Геры. Жители города «просили царя не уничтожать то, что было даровано им богами, — вечный мир и свободу». Известно, что купцы Геры откупились от Антиоха III серебром, ладаном и миррой. Не исключено, что в знак своей лояльности императору они и выбили монеты, найденные на Файлаке в 1960 г. Интересно, что и во время раскопок в 1958–1959 гг. на этом острове были обнаружены-монеты. Так, одна из них чеканилась Селевком I в честь Александра между 310 и 300 гг. до н. э., а две другие относятся к периоду правления Антиоха III.

Каковы бы ни были предположения ученых, одно несомненно: кувейтский остров Файлака, находившийся на перекрестке оживленных морских путей в Иран и древнюю Месопотамию, некогда занимал одно из ведущих мест в торговле стран Персидского залива.

Я посетил Файлаку во время своего пребывания в Кувейте. Сейчас на острове живут 3 тыс. человек, которые занимаются земледелием, ловлей жемчуга и торговлей. Добыча нефти в Кувейте подорвала традиционные промыслы островитян и послужила причиной исчезновения. многих старых обычаев. Это побудило департамент древностей и музеев министерства просвещения Кувейта поспешить с созданием на острове этнографического музея, с тем чтобы сохранить для последующих поколений предметы исчезающего быта земледельцев, мореплавателей и ловцов жемчуга.

Под музей отведен старый кувейтский дом… Он состоит из пяти комнат. В одной из них — дивании (гостиной) — перед большим очагом выставлена целая коллекция кофейников различных размеров и форм. Значительная часть их была доставлена сюда с кораблей. В больших кофейниках напиток приготовляют, а из маленьких — разливают в чашечки. Рядом с гостиной расположена спальня. С потолка свешивается хейма — полог, защищающий от комаров и москитов, рядом — карука — детская люлька. В отличие от других арабов островитяне называют спальню комнатой невесты — гурфа аль-арус. Кухонную утварь составляют глинобитный чан, медная посуда и обязательный деревянный рундук, который матрос брал с собой в дальнее плавание. Здесь же — аска — бурдюк для кислого молока и сыра, деревянная ступка — минхаз, каменные жернова и большой стол — сафра. В других комнатах собраны предметы, имеющие отношение к трудной профессии моряка и ныряльщика за жемчугом: компасы, секстанты, специальные сита для калибровки жемчуга, снаряжение ловца жемчуга и др.

Сам факт создания музея на Файлаке — острове с тысячелетней историей — знаменательное событие. И сегодня здесь можно встретить старых моряков и ныряльщиков, которые под аккомпанемент своеобразных музыкальных инструментов поют нахм (песни моряков) и рассказывают истории о своих далеких путешествиях.

Но Файлака не единственный свидетель многовековой истории стран Персидского залива. На Бахрейне, самом большом острове одноименного архипелага, волнистой цепью протянулись по пустыне могильные курганы (тумули) — современники начала бронзового века и эллинских времен. Хотя те, кто соорудил эти могильники, все еще остаются загадкой для ученых, в последние два десятилетия археологи начали находить свидетельства их замятий и верований. Недавно раскопки, проведенные отделом древностей правительства Бахрейна, показали, что могильники, которые ранее считались безнадежно разграбленными, все-таки могут дать ценную и неожиданную информацию. Около деревни Эль-Хаджар, где, как предполагают ученые, находилась древняя столица, под большим курганом был откопан могильный комплекс. В нем обнаружены захоронения, относящиеся к периоду от начала III тысячелетия до н. э. до времен Александра Македонского. Своеобразие этих могил заключается в том, что они служили не для одного, а для многочисленных захоронений, и притом в течение долгого времени. Могилы около Эль-Хаджара вырублены в скалах. Стены некоторых из них оштукатурены. Были найдены цилиндрические печати, характерные для древней Месопотамии, а также большие круглые и куполообразные печати, которые, по-видимому, относились к продукции острова и висели на шее у покойников. Здесь же обнаружены кувшины и горшки с крышками из мыльного камня.

— Правительство Бахрейна отдает себе отчет в важности сохранения памятников старины в целях изучения истории и культуры собственного народа, а также развития туризма. Ведь туристы сегодня наводняют Ближний Восток, желая ознакомиться с цивилизацией великой Азии. И на Бахрейне был создан музей, где собраны все обнаруженные находки: искусно изготовленные печати, глиняная посуда, поделки из меди и бронзы. В число экспонатов музея входит и клад серебряных монет, обнаруженных на Файлаке, а также монеты «рогатого Александра» из бахрейнского клада. Более 300 этих монет было найдено в захоронении, над которым стоял португальский форт и под которым залегал культурный слой, датируемый III тысячелетием до н. э.

В районе Персидского Залива не так уж много мест, представляющих интерес с точки зрения археологической, поэтому правительство Бахрейна издало законы по охране древностей. Этот важный шаг приветствовали как археологи, так и молодое поколение арабов, стремящихся по- знать историю своей страны и своего народа.

Но вернемся к Кувейту. Закладка любого судна — событие чрезвычайно важное. С ним связано здесь несколько любопытных обычаев, которые неукоснительно соблюдаются. На выбранном на берегу участке, где закладывается остов корабля, возводится невысокая стена из обломков кораллов и строительного мусора, чтобы «джинны и дьявол не пробрались на строительство». Эта верфь охраняется денно и нощно по меньшей мере десятком сторожей еще и потому, что корпуса корабля не должна коснуться бесплодная женщина. По распространенному поверью, если женщина, которая еще не имела детей, взойдет на недостроенное судно или коснется его, она обязательно станет матерью. Поэтому на ночных сторожей возлагается весьма деликатная обязанность не допускать женщин на верфь, которые, со своей стороны, прибегают к всевозможным уловкам, чтобы пробраться к кораблю. Если во время плавания на корабле умрет кто-либо из членов экипажа или заболеет нохаза, как здесь называют на индийский манер капитана, виноваты не иначе, как сторожа, которые недоглядели и допустили к судну женщину. Вообще, женщина и море — для арабских моряков понятия несовместимые, и, может быть, поэтому с путешествующих по морю женщин арабы берут двойную плату.

Кувейт не имеет своего дерева. Для строительства судов кувейтцы привозят из Индии крепкое тиковое дерево. Из него собирают корпус корабля, однако палубные надстройки делают обычно из сосны. Иногда тиковые доски предварительно пропитывают рыбьим жиром, поэтому от строящегося корабля исходит сильное зловоние. Когда судно готово, на нем устраивается праздник, во время которого разрушают стену, отделяющую корабль ют моря, и — в один из приливов — спускают его на воду.

Корабль вручается нохазе. Обычно капитаном становится член уважаемой и почетной потомственной семьи мореходов, достаточно богатой, чтобы войти в долю с каким-либо купцом, решившим построить корабль. В 6 лет мальчика, который готовится стать капитаном, отец или дед берет с собой в море, а в 18 лет ему уже могут доверить корабль. Дети нохазы никогда не становятся простыми матросами: это недостойно их происхождения.

Во время одной из своих поездок в Басру я поднялся на борт кувейтского бума, на который грузили иракские финики. Нохаза оказался разговорчивым парнем. Из беседы с ним я узнал очень много интересного о жизни и быте кувейтских мореходов.

В летний период суда вытаскивают на берег. Команда и капитан отдыхают и готовятся к предстоящему осеннему плаванию. Нохаза проводит время со своей семьей, а матросы, задолжавшие своему хозяину, работают на корабле: смолят щели, шьют паруса, помогают плотникам чинить палубные надстройки. Когда в августе жара становится совершенно невыносимой, корабли спускают на воду, чтобы отправиться в Фао, иракский порт в устье Щатт-эЛь-Араба, за грузом фиников. В этот период как раз созревают финики нового урожая и десятки парусных судов со всего аравийского побережья заходят за ними в Басру. Здесь можно встретить, и самбуки из Красного моря, и кутии из Бомбея, и другие виды судов.

Кувейтский бум берет на борт около 2 тыс. ящиков прессованных фиников. Каждый матрос, он же и грузчик, перетаскивает на судно около 100 ящиков. Для моих кувейтских друзей пребывание в порту Басра или Фао представляется своеобразным праздником по сравнению с жизнью в Кувейте. Здесь кругом зелень пальм и много пресной воды, которая в Кувейте дороже, — чем нефть. Когда финики погружены, бум поднимает паруса и выходит в Персидский залив. Начинается размеренная жизнь на море, которая имеет свои неписаные, но строго соблюдаемые законы.

Едва забрезжит рассвет, как один из матросов, которому, нохаза поручает почетную обязанность муэззина, будит своих товарищей на утреннюю молитву. «Молитва лучше сна», — выкрикивает он несколько раз, и его сонные товарищи, расстилая на палубе свои молитвенные коврики, творят обязательную утреннюю молитву. Предписание пророка Мухаммеда молиться пять раз в день на корабле неукоснительно соблюдается, и никто, чтобы не нанести вреда всему экипажу, не осмеливается нарушить его. Правда, лишь один из членов экипажа не принимает участия в утреннем намазе. Это — кок, который в этом время трудится на камбузе, готовя для своих товарищей горячий чай. Иногда он ухитряется прямо на своем рабочем месте творить молитву, что положительно оценивается его товарищами.

Когда молитва закончена, матросы садятся в кружок завтракать. Утром они едят хлеб и из маленьких стаканчиков пьют сладкий чай. Младшие матросы прислуживают старшим. После пятиминутного завтрака все принимаются за работу, которой на корабле всегда предостаточно. Одни ручными насосами откачивают воду (несмотря на пропитку и заделанные швы вода проникает в корпус судна, и ее необходимо вычерпать), другие плетут канаты, третьи латают паруса. При попутном ветре ставится большой парус, для чего требуются усилия всех матросов.

На корабле нет часов, но матросы узнают о наступлении обеда по запаху рыбы, доносящемуся с камбуза. Обед подается на палубе. Он состоит из риса, сушеной и вареной рыбы. Матросы едят молча: они, как и бедуины, считают, что трапезу нельзя портить праздной беседой. Нохазе сервируют отдельно, на корме. Обычно он обедает один или с кем-либо из важных пассажиров. Затем матросы курят исбиля (кальян, изготовленный из глиняного горшка) и укладываются спать в тень от большого паруса. После короткого сна все вновь принимаются за работу.

Ужинают опять молча. На ужин кок подает рис, сдобренный жиром и специями, и немного рыбы. После ужина каждый творит молитву в отдельности, а затем идет на корму к нохазе пожелать ему доброй ночи. На палубе мерцают красные огоньки: это матросы, прежде чем отойти ко сну, выкуривают самокрутки. Несмотря на темноту, на корабле не зажигают огней, и судно на всех парусах несется в ночи.

Некоторые суда с грузом фиников прямо из Басры или Фао берут курс на Восточную Африку, однако большинство из них, как правило, делают остановки в небольших приморских городах Персидского залива и южного побережья Аравии. Очень выгодна перевозка пассажиров, и каждый нохаза мечтает о том дне, когда его судно будет полностью загружено товаром, а палуба забита людьми. Пассажирами чаще всего являются арабы, отправляющиеся на заработки в страны Восточной Африки. Мужчины и дети могут размещаться на палубе, однако женщины, как правило, занимают трюм, где они находятся иногда по нескольку недель, не имея права показаться на палубе даже ночью. Путешествие в смрадном, пропитанном зловонным запахом рыбы корабле — для них сущее мучение. Если же пассажиров на судне нет, нохаза занимается каботажным плаванием вдоль южного берега Аравии, заходя в маленькие, известные только местным мореходам порты.

Первым пунктом остановки кувейтского бума, на борту которого я нахожусь, в прошлом сезоне (1967 г.) был порт Эль-Мукалла — второй по величине город Южного Йемена. Здесь нохаза принимает на борт пассажиров. В основном это люди, отправляющиеся искать счастья в далекие края. Колонии многочисленных выходцев из Хадрамаута есть не только в Малайзии и Индонезии, но и на восточном побережье Африки. Из Эль-Мукаллы судно направляется прямо на юг, к сомалийскому порту Хафун, минуя Сокотру. Этот порт упоминается еще в первых арабских лоциях. Здесь продавались рабы, а также рис, ткани, древесина, привозившиеся из соседних стран. Сейчас в Хафуне торгуют теми же товарами, кроме рабов. Правда, ткани везут из Японии, древесину — из Финляндии, а рис — из Китая. А суда остались такими же, как и те, которые бороздили океан в первые века новой эры.

Далее бум следует, вдоль африканского побережья, — продавая в маленьких портах иракские финики, иранские ковры, японские ткани, закупленные в Кувейте и Эль-Мукалле. В прошлом суда в этих местах вели нелегальную торговлю оружием и рабами. Сейчас, если сторожевые суда обнаружат на парусниках оружие, нохаза и вся его команда, попадут на каторжные работы.

— Нет, — говорит мой собеседник, — Сейчас мы не занимаемся контрабандой. Кто ходит в Индию, те еще пытаются провезти золото, а кто — в Красное море, иногда берутся переправить с африканского берега в Аравию оружие. А мы нет, — он отрицательно качает головой, — мы честные торговцы.

Разумеется, никто из моряков сейчас не берется переправлять рабов или оружие, но мелкие партии контрабандных товаров — дешевых японских тканей, часов, йеменского кофе и пряностей — прячут на корабле и тайком доставляют в Африку. Конечно, по сравнению с операциями крупных контрабандистов прошлого, это всего лишь детская игра.

В Могадишо высаживается первая партия пассажиров. Затем наше судно идет вдоль кенийского побережья до порта Ламу, находящегося на небольшом островке. Здесь давно поселилась большая колония арабов. Они живут в особом квартале с узкими улочками, где едва могут разминуться два натруженных осла.

Порт Момбаса, именуемый кувейтцами Бомбаса, — важный центр арабской колонизации Африки. Почти каждый нохаза, прибывший сюда из Кувейта, может найти здесь своих родственников. У моего знакомого в Момбасе оказалось несколько двоюродных братьев и племянников, которые занимаются мелкой торговлей в городе. По словам нохазы, они часто приезжают на родину, предварительно вызвав к себе своих кувейтских родственников, чтобы не приостанавливать торговлю в лавке. Таким образом, в Момбасе могут побывать все члены одной семьи, которые поочередно приезжают сюда и по истечении определенного срока Возвращаются в Кувейт.

— В Момбасе на берег сходит последний пассажир, и матросы в первый раз после выхода в море из Кувейта при-ступают к чистке, корабля, стоящего на мелководном рейде. Они драят палубу, выметают трюм пальмовыми вениками. Когда уборка закончена, вся команда, надев парадные платья, во главе с нохазой устраивает праздник и приглашает на него моряков с соседних кораблей. Все танцуют. Нохаза предпочитает танцевать с другими капитанами или именитыми гостями. Праздник продолжается всю ночь под удары большого барабана и песни моряков (нахм), исполняемые хором или соло. Текст нахм нигде и никогда не записывается, но матросы и нохаза знают слова от своих старших товарищей и родственников. Под утро праздник оканчивается и матросы принимаются за дело: судно вскоре должно выйти в море и взять курс на Занзибар — конечная цель путешествия всех кувейтских бумов.

Этот остров занимает в. истории арабских мореплавателей особое место. Здесь издавна обосновалась большая колония выходцев из стран Персидского залива и Омана. Васко да Гама во время своего первого путешествия в Индию здесь принял на борт арабского лоцмана Ахмеда ибн Маджида, который, по утверждению моего собеседника, происходит из потомственных мореплавателей аравийского побережья Аль-Хаса, или Лхаса (Бахрейн).

На подходе к острову матросы и нохаза вновь надевают праздничные рубахи и поднимают флаг. Зеленые берега острова, обилие пресной воды и особенно возможность отдохнуть и развлечься после многих месяцев плавания и изнурительной работы вызывают прилив радости у моряков, которые выражают свое настроение громкими возгласами и песнями.

— На Занзибаре всю команду отпускают на берег. Занзибарские девушки настолько хороши, — замечает нохаза, — что наши матросы всю обратную дорогу только о них и говорят.

— За многомесячное плавание судно обрастает длинной «бородой», и матросы несколько дней очищают днище корабля от водорослей и ракушек, переворачивая судно с одного бока на другой. На острове кувейтские купцы покупают строевой лес и пряности. Но вот товар закуплен, частично приобретен у контрабандистов, и нохаза назначает дату выхода в море. Матросы покупают гостинцы для жен и детей, складывают свой нехитрый скарб в рундуки. Теперь они готовы пуститься в обратный путь. Вся дорога от Занзибара до Кувейта занимает четыре-пять месяцев в зависимости от продолжительности стоянок в попутных портах…

Кувейт, безусловно, уникальная страна, где поражает все. Параллельно центральной улице Фахад ас-Салема, застроенной роскошными зданиями банков, страховых компаний и торговых фирм, тянется короткая невзрачная улочка менял и торговцев золотом. В витринах небольших лавок блестит презренный металл, стопками сложены купюры всех валют мира. В начале 70-х годов в капиталистическом мире ежегодно добывалось около 2 тыс. т золота, из которых около одной четверти тезаврируется в княжествах Персидского залива. Значительная часть этой четверти оседает в Кувейте — самой богатой стране арабского мира. Судьба валютных систем западного мира в значительной степени зависит от нефтяных эмиратов Персидского залива, чьи валютные запасы в банках Европы уже давно стали существенным фактором, помогающим стабилизировать меняющиеся курсы западноевропейских валют.

Рядом с улицей менял раскинулся старый сук, где под рваной полотняной крышей кувейтянки из простых семей в накинутых на плечи черных абаях и в бургах (темных шелковых платках, закрывающих лицо, с двумя прорезями для глаз) торгуют зеленой хной и черной нас той (кухль) для подрисовки глаз, дешевым ширпотребом из Японии и Китая.

Недалеко от улицы Фахад ас-Салема построен муниципалитет Эль-Кувейта — здание, которое отделано стеклом цвета морской воды и от взгляда на которое сразу становится прохладнее. Рядом с ним — мелкие лавчонки, заваленные до потолка старым автомобильным хламом. На набережной, которую кувейтцы называют «корниш», можно видеть, как новое постепенно вытесняет старое: глинобитные дома с деревянными дверями, отделанными резьбой и медными бляшками, уступают место стандартным бетонным коробкам. И в этой связи нельзя не оценить усилий, прилагаемых кувейтцами для того, чтобы сохранить самобытную культуру и традиции небольшого народа, оказавшегося по воле случая на вершине материального благополучия. Так, созданы уже упоминавшийся этнографический музей на о-ве Файлака и Национальный музей в Эль-Кувейте. Последний расположен рядом со старым глинобитным дворцом эмира Дасман.

В Национальном музее в одном зале демонстрируются модели морских судов, которыми издавна славится Кувейт, в другом — собраны предметы, используемые ловцами жемчуга. Здесь есть помещение, имитирующее старый кувейтский дом с интерьером и даже обитателями, сделанными в Европе из воска по специальному заказу. В этом музее я впервые открыл для себя живопись кувейтских художников и был поражен самобытностью их таланта и тонким пониманием жизни.

Первая выставка местных художников была организована еще в 1959 г. Среди ярких живописцев и скульпторов Кувейта следует назвать Айюба Хасана, Тарика ас-Саида Фахри, Бадра аль-Катами, Халеда аль-Кауда и др. После провозглашения независимости Кувейта в 1961 г. творческая интеллигенция стала получать материальную поддержку со стороны правительства, проявляющего заботу о развитии национального искусства и культуры. Весной каждого года в Эль-Кувейте устраивается вернисаж, на котором представляют свои работы мастера кисти и резца. Это уже стало здесь доброй традицией, которая поощряется как официальными кругами, так и общественностью.

Большинство художников Кувейта молоды, как и их государство. Они начинали свою творческую биографию в кружках изобразительного искусства при средних школах, а затем выезжали для получения специального образования за границу. Побывав за рубежом, многие из них стали последователями модных модернистских течений. В Кувейте, строгой мусульманской стране, можно встретить художников, называющих себя импрессионистами и сюрреалистами, однако среди талантливой творческой молодежи немало последовательных сторонников реалистического направления в искусстве, и встреча с их творчеством на весенних ежегодных выставках доставляет огромное удовольствие. В своих работах они славят труд рыбаков и нефтяников своей страны, изображают жанровые сценки из жизни кувейтцев, пишут с натуры. В их пейзажах всегда можно найти изображение моря и пустыни — двух основных элементов природы страны.

Кувейтские художники устраивали свои коллективные и персональные выставки в Нью-Йорке и Париже, а также в столицах арабских стран: Каире, Багдаде, Бейруте. На одной из выставок в Багдаде в 1961 г. я познакомился с работами Халеда аль-Кауда и Бадра аль-Катами, для которых характерна реалистическая манера письма.

Халед аль-Кауда родился в 1942 г. Его творческая биография начинается в 1954 г., когда он выставил свою первую картину в средней школе. Он не получил профессиональной подготовки, но принимал участие на весенних выставках в Эль-Кувейте, Нью-Йорке и Вашингтоне. Передо мной его картина, писанная маслом, «Квартал в Эль-Кувейте». На улице, с двух сторон зажатой высокими глинобитными стенами внутренних двориков, изображен мужчина. Белый платок на голове придерживается черным игалем, на темной дишдаше — широкий красный фартук, в руках у него большая рыба.

Бадр аль-Катами получил профессиональное образование. Он родился в 1943 г., окончил среднюю школу в Эль-Кувейте и факультет изящных искусств в Каире. Список выставок, в которых он принимал участие, довольно длинен. Бадр аль-Катами демонстрировал свои работы на всех весенних вернисажах в Эль-Кувейте, а также в Каире, Бейруте, Багдаде, Риме. И везде его картины имели успех. Они знакомят с Кувейтом, его природой и трудовым народом.

С аль-Катами я встретился накануне закрытия художественной выставки в Багдаде. Мне очень понравились его картины, и я купил одну из них: на фоне предгрозового неба на рейде темнеют кувейтские бумы. Один только перечень работ аль-Катами может дать представление о творческом направлении этого художника: «Судостроители», «Моряки», «Рыба зубейда», «Праздник». На последней картине изображены — стол, накрытый изумрудной скатертью, высокий сосуд для розовой воды, камелек для благовоний, сосуд и таса для омовения рук. Лаконично, но очень выразительно и символично. Какой же кувейтский праздник обойдется без розовой, воды и благовонного дымка бухура! Другая картина, «Абая», изображает сидящую в кресле женщину. Ее лицо закрыто плотной бургой, плечи закутаны тяжелой черной абой, а на ногах… модные туфельки. Вот вам прошлое и современность, традиция и мода наших дней.

Размеры страны — не главное при определении степени интереса к ней. Это особенно чувствуешь в Кувейте — небольшой стране Аравийского полуострова, населенной гостеприимным народом, который дорожит своим прошлым и любовно сохраняет богатые традиции арабских мореплавателей и ловцов жемчуга.

Ислам и бедуины

Саудовская Аравия — самое большое государство на Аравийском полуострове. На ее территории находятся центры ислама — Мекка и Медина. Нефтяные богатства этой страны исчисляются в 40 млрд, т (первое место в мире) и позволяют осуществлять дорогостоящие проекты сельскохозяйственного развития в таких природных условиях, которые по своей сложности не имеют аналогий в мире. Половина населения Саудовской Аравии связана с кочевым скотоводством. В среде бедуинов, как называют сегодня кочевников («бадв» — по-арабски «степь»), сохранились исконно арабские обычаи.

Сегодня на карте мира арабские государства раскинулись от Персидского залива на востоке до Атлантического океана на западе. Примерно 115 млн. человек (1973 г.) называют себя арабами по имени небольшого народа, вырвавшегося под знаменем ислама из глубин Аравийского полуострова в VII в.

Археологические раскопки не получили большого размаха на территории Аравии, и открытие памятников древней культуры связано в основном, с работами геологов иностранных нефтяных компаний. Жаркий и сухой климат, отсутствие плодородных почв на большей части Саудовской Аравии объясняют то обстоятельство, что центры цивилизации в древности были в основном сосредоточены в немногочисленных оазисах пустынь, в торговых городах побережья Красного моря и Персидского залива и в районах орошаемого земледелия. Остатки древних поселений, относимые археологами к среднему палеолиту, обнаружены в Северной Аравии по трассе Трансаравийского нефтепровода. Стоянки человека позднего палеолита и неолита найдены в восточных районах пустыни Руб-эль-Хали.

Месопотамия, Восточное Средиземноморье (Левант) и долина Нила издавна привлекали кочевников пустыни как объект легкой военной добычи. Первая волна аравийских переселенцев, обосновавшихся в Месопотамии и Египте, относится к IV тысячелетию до н. э. Затем (XXIV–XVI вв. до н. э.) из Аравии в Сирию пришли амореи, а между 1300 и 1200 гг. до н. э. арамейцы — это была уже третья волна иммигрантов — поселились вокруг сегодняшнего Дамаска. В свою очередь, древние египтяне интересовались Аравией и и районе современной Медины в III тысячелетии до н. э. добывали медь и бирюзу.

— Не захватнические войны и походы определяли отношения между древним населением Аравии и ее соседями. Доминирующим фактором была торговля, поскольку Аравийский полуостров занимал важное географическое положение и выступал посредником в торговом общении народов древнего Востока.

От Мекки, еще в древности ставшей важным торговым центром, по долине Рахба на восток шла дорога к побережью Персидского залива, к Гере, находившейся близ нынешнего саудовского порта Окайр. Караван с товарами из Хадрамаута шел в Геру 40 дней, Страбон, сообщая о богатстве Геры, писал, что ее дома были сделаны из соляных блоков. Можно предположить, что изобретательные жители города вырубали соляные пластины в низких, затопляемых морем местах и использовали такие блоки при строительстве домов.

Другими важными торговыми путями были караванная тропа из оазиса Медина через пустыню Большой Нефуд в Месопотамию и ответвление от Дороги Мекка — Гера, ведущее также в Месопотамию. По северной и восточной границам Руб-эль-Хали проходили караванные пути, соединявшие район Ямамы — через Ябрин — с Оманом и — через Лайлу и Карьят-эль-Фав — с Наджрайом и Йеменом.

В. I в. до н. э. на Аравийском полуострове появились римляне. Об их знакомстве с этим районом свидетельствуют не только описания римских географов, но и наименования, которые они дали различным частям Аравии и которые точно, отражали их географические характеристики. Всю Аравию южнее широты Акабы они назвали Arabia Felix (Счастливая Аравия), Сирийскую пустыню и часть Большого Нефуда — Arabia Deserta (Пустынная Аравия) и северо-западную часть — Arabia Petraea (Петрейская, т. е. Каменистая, Аравия).

Сокращение спроса на благовония и развитие мореплавания в связи с открытием законов движения муссонов, длительные междоусобные войны I–II вв. вызвали упадок южноаравийских государств и повлекли за собой эмиграцию ряда племен на север. Так, племя лахм в Южной Месопотамии обрадовало царство Лахмидов со столицей в Хире. Другое южноаравийское племя — гассан — двинулось вдоль Красного моря на север, через Хиджаз вышло в Северную Аравию и обосновалось в основном в. районе Дамаска, создав арабское царство Гассанидов. Лахмиды были в военном и политическом союзе с Персией, которая в то время воевала с Византией и выступавшими на ее стороне Гассанидами. Наивысшего расцвета Лахмиды и Гассаниды достигли в VI в. Кинда, третье южное племя, в V в. основало в Центральной Аравии царство Киндитов. Хузаа, тоже южноаравийское племя, осело на территории Мекки — важного торгового центра на караванной дороге, соединявшей Сирию с Центральной Аравией и Йеменом. В этом городе находилось святилище Кааба. Оно было особо почитаемо: племена хранили здесь своих идолов, совершали сюда паломничество. Кроме Каабы в Мекке был источник воды (колодец Земзем), что имело большое значение для этого засушливого края. Поэтому Хиджазу, и в частности Мекке, сего высоким религиозным авторитетом и торговым значением суждено было стать колыбелью, ислама и сыграть выдающуюся роль в истории Аравии.

В Мекке с ее характерным для торгового центра, духом веротерпимости наряду с идолопоклонством уживались иудаизм, христианское сектантство. К моменту возникновения новой религий Аравийский полуостров оказался окончательно втянутым в мировую политику того времени. Персы захватили юг и восток Аравии. В районе побережья залива они поощряли распространение несторианства, последователи которого выступали против официального христианства Византии — извечного противника сасанидского Ирана. С III в. в этот район назначался христианский епископ. Византия удерживала северные районы полуострова. И лишь арабы в Мекке оставались независимыми, хотя и жили под постоянной угрозой со стороны своих могущественных соседей.

До возникновения ислама арабы были язычниками и обожествляли различные явления природы, деревья, камни, источники, колодцы и небесные светила. Пустыня и горы были населены злыми духами — джиннами. В Каабе среди пантеона богов, наибольшим уважением пользовался Аллах — бог племени курейш, жившего вокруг Мекки.

Согласно традиции, основатель ислама Мухаммед, получивший титул пророка, родился. между 570 и 580 гг. в аристократической семье из племени курейш. Он рано остался сиротой и был отдан на воспитание деду Абд аль-Мутталибу, а после его смерти — дяде Абу Талибу. Несмотря на знатное происхождение, Мухаммед в молодости вел трудовую жизнь: пас овец, ходил с купеческими караванами в соседние оазисы и в Сирию. В Сирии он встретился с монахом-христианином и, вероятно, после этого впервые задумался о тайнах иного мира. К 25 годам он женился на богатой купчихе Хадидже, которая была старше его и на службе у которой он находился. Но женитьба не отвлекла Мухаммеда от религиозных мыслей. Он часто удалялся в пещеру в окрестностях Мекки и предавался там религиозным занятиям. И через несколько лет Мухаммеду было ниспослано откровение, приведшее к первым пророчествам.

В 610 г. Мухаммед выступил в Мекке с первой проповедью единобожия, которая вызвала насмешки его богатых соплеменников. Попытка обратить в новую религию, получившую название ислам, население Таифа также не имела успеха, и в 622 г. Мухаммед с группой своих ближайших сподвижников переселился в Медину. Население земледельческой Медины, выступавшей традиционным соперником купеческой Мекки, не только приняло нового пророка, но и оказало ему и его сторонникам деятельную помощь в начавшейся борьбе с соплеменниками.

В 623 г. мусульмане, как стали называть членов новой, созданной Мухаммедом религиозной общины, совершили нападение на большой караван мекканских купцов, возвращавшихся из Сирии. В следующем году мекканские купцы выступили против Мухаммеда, и битва состоялась близ горы Ухуд, но в результате бегства части войска Мухаммеда мусульмане потерпели тяжелое поражение, а сам пророк был ранен.

В 627 г. мекканцы двинулись на Медину с огромный по тому времени, десятитысячным, войском. Опасаясь поражения, мусульмане не вышли на поле боя, а прибегли; к военной хитрости: по совету перса по имени Сальман, обращенного в ислам, мединцы вырыли окоп, в котором засели их лучники. Это не дало возможности мекканцам использовать конницу выступавших на их стороне бедуинских племен. Осада Медины затянулась. Дожди и северный ветер вызывали раздражение бедуинов, страдавших от холода. Агенты мусульман, воспользовавшись создавшейся обстановкой, активизировали враждебную мекканцам пропаганду в бедуинских племенах. Тайные переговоры лазутчиков Мухаммеда с главами бедуинского племени гатафан привели к тому, что отряды племени покинули мекканцев, которые были вынуждены спять осаду.

Среди мекканской верхушки к этому времени появилась группа влиятельных деятелей, склонявшихся к соглашению с Мухаммедом. Событием, приблизившим эту договоренность, был визит мусульман в сезон паломничества в Мекку, к Каабе. Тем самым они хотели показать мекканцам, что чтят Каабу и не намерены подрывать ее религиозный авторитет.

В 628 г. в пункте Худейбия, близ Мекки, мединских паломников встретил вооруженный отряд мекканцев, однако без особого труда было достигнуто соглашение о том, что в следующем году мусульмане совершат паломничество в Мекку, причем на три дня совершения молитвы и Мухаммедом и его сподвижниками мекканцы покинут город. Мусульманские историки расценивают соглашение в Худейбии о признании мекканцами Мухаммеда, как его крупную дипломатическую победу.

В 630 г. мусульмане отправились в Мекку для поклонения Каабе. Этот визит был своеобразным парадным шествием и фактическим примирением пророка со своими богатыми соплеменниками. Переход мекканцев на сторону Мухаммеда не был безоговорочной капитуляцией. Они признавали догмат о единобожии, причем единим богом признавался бог курейшитов Аллах. Религиозное значение Мекки возрастало: Кааба превращалась в центр новей религии, а паломничество к Каабе стало одной из основных обязанностей мусульман. Идолы стоявшие в Каабе, были низвергнуты. Вновь обращенные мусульмане из Мекки включались в состав мусульманской общины на равных основаниях с первыми членами организации.

После примирения Мекки и Медины процесс религиозной и политической централизации Аравии резко усилился. Часть аравийских бедуинских племен направила своих представителей с выражением согласия принять новую веру и политическое главенство Мухаммеда.

В 632 г. Мухаммед умер. Его преемники продолжали расширять и укреплять мусульманскою империю. Столицей Арабского халифата при Омейидах стал Дамаск, при Аббасидах — Багдад. Аравия, погрязшая в племенных интригах и феодальных междоусобицах, стала захолустной провинцией, задворками мусульманского мира. Лишь, в Мекке и Медине чуть теплилась жизнь. В мусульманских школах и главных мечетях этих городов собирались высказывания пророка и предания о его жизни и поступках. Некоторое оживление вносило и паломничество мусульман в Мекку, к Каабе. Однако в средневековье при низком уровне организации сообщения и отсутствии личной безопасности не так уж много было людей, способных на столь героический поступок, как поездка в Мекку.

В восточной части Аравийского полуострова в конце IX в. образовалось государство карматов. Наивысшего могущества оно достигло в начале X в., когда его владения распространились до Куфы в Ираке. В 929 г. карматы прошли через Аравию к Мекке, перебили паломников, выломали из Каабы и увезли с собой священный «черный. камень». Они предложили мусульманам совершить паломничество в свою столицу (Хуфуф) и отказались вернуть «черный камень» даже за 50 тыс. золотых динаров.

Нападение карматов на Мекку потрясло мусульманский мир. И лишь много лет спустя при содействии североафриканских последователей этой секты «черный камень» удалось вернуть в Мекку и водворить на прежнее место. Ко второй, половине X в. государство карматов ослабло и пало под ударами бедуинских племен Восточной Аравии. Однако и сегодня жители саудовского Хафуфа иногда гордо называют себя карматами, не ведая, наверное, того, что действия этих фанатичных сектантов раннего средневековья, скорее, вызывают в мусульманском мире осуждение, чем симпатию и уважение.

Аравия оставалась неспокойной и раздробленной до начала XVI в., когда весь полуостров подпал номинально под владычество османских султанов. Турки прежде всего интересовались религиозными центрами ислама, богатой восточной провинцией Эль-Хаса и Йеменом. Центральная и юго-восточная части Аравии фактически оставались независимыми: в силу своей бедности и малочисленности они не представляли никакого интереса для турецких султанов и их наместников.

В начале XVIII в. Аравия была пробуждена к возрождению религиозными проповедями шейха Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба, который являлся основоположником новой религиозной доктрины, получившей название ваххабизма.

Он родился в 1703 г. в деревне Эль-Уайна, расположенной в долине Ханифа в Неджде, в семье мусульманского судьи. Его отец был последователем одной из четырех богословских школ ортодоксального ислама, которая была основана Ахмедом ибн Ханбалом и идеи которой отличались особым консерватизмом. В 10 лет он уже знал наизусть Коран, а в 12 лет совершил первое паломничество в Мекку и Медину. Впоследствии он не раз бывал в Хиджазе, учился у видных богословов Мекки и Медины, посетил Басру и Эль-Хасу.

В беседах с богословами оформилась доктрина аль-Ваххаба, суть которой заключалась в том, что возрождение Аравии связано с возвращением к первоначальному исламу, простым и доступным принципам, изложенным в Коране. Его учение было идеологической основой для объединения Аравии. Пропагандистом этого учения стала семья Сауд, создавшая к началу 30-х годов нашего века государство на полуострове — Саудовскую Аравию. Ваххабитов Саудовской Аравии часто называют пуританами ислама, имея в виду прежде всего призывы основоположника этой доктрины вернуться к идеям первоначального ислама. В XVIII в. ваххабиты разрушали богато убранные мечети и гробницы на могилах религиозных деятелей в Мекке и Медине, чем вызвали возмущение всего мусульманского мира. Сегодня они стали более терпимы, и Большая мечеть в Мекке, пожалуй, самое богато украшенное культовое сооружение мусульманского мира.

Однажды в Эль-Кувейте я беседовал с одним агрономом из Саудовской Аравии. Рашид был родом из Хуфуфа и в разговоре со мной хотя и не называл себя карматом, тем не менее подробно и с подъемом говорил об их деяниях. Но в основном речь шла, разумеется, о Хуфуфе, его красотах и строительной горячке, о проектах сельскохозяйственного развития и обычаях населения этой провинции Саудовской Аравии.

— Эль-Хаса считается самым богатым водой районом, — говорит Рашид. — У нас около 100 источников, и каждый из них имеет собственное имя. Например, источник Умм сабаат. (Мать семерых) — самый известный. От него идет семь больших потоков. Правда, один из них засыпан песком, — сокрушается Рашид. — Другие известные источники — аль-Хадуд, Наджм, аль-Харра, аль-Джавхария. Есть и другие. В целом все источники в нашем районе дают в среднем 1000 куб. м пресной воды в минуту, — заканчивает он уже как специалист.

Я говорю Рашиду, что читал в какой-то книге об интересном свадебном обычае жителей Хуфуфа — о купанье жениха накануне свадьбы в каком-нибудь источнике.

Рашид подтверждает. Жених действительно купается, и именно в источнике Умм сабаат, вместе со своими дружками. Этот обычай соблюдается лишь теми, кто женится впервые. Церемония начинается в полдень, как правило, в четверг, и к вечеру «водные процедуры» заканчиваются. Все одеваются, рассаживаются на ковре и пьют арабский кофе; после этого смущающегося жениха ведут в дом невесты. Раньше такие процессии сопровождались барабанной дробью и радостными криками, но сегодня шуметь на улицах запрещено. Иногда источник Умм сабаат называют Хаммам аль-арис (Жениховой баней). Ну а для невесты здесь же, возле этого источника, могут снять одно из построенных над водой помещений, где она вдали от нескромных взглядов также приготовится к встрече с женихом. Эти женские купальни громко именуются мотелями.

Но один рукав этого источника засыпан песком, с которым население Хуфуфа вот уже много лет ведет войну не на жизнь, а на смерть. Пески «задушили» десятки тысяч финиковых пальм, «похоронили» Джавасу — бывшую религиозную столицу Восточной провинции с мечетью, построенной еще во времена пророка Мухаммеда, города Басит, Эн-Надыра и Эль-Кулябия. Последний был засыпан песком 15 лет тому назад. Кроме названных городов пески засыпали в Эль-Хасе 15 больших деревень, причем на каждую деревню потребовалось всего лишь три года.

Пески надвигались на плодородные земли с севера со средней скоростью от 10 до 60 м в, год по фронту в 16 км. Ежегодно они захватывали 8-10 га плодородной земли. Поскольку это наступление продолжалось не одно столетие, под песками оказалось около 1,5 млн. га обрабатываемых земель, или девять десятых сельскохозяйственных угодий восточной части Аравийского полуострова.

И куда же двигались эти стройные ряды барханов, называемых здесь «тыс»? Собирались ли они успокоиться и закончить свою песню смерти? Это движение песков еще недавно у местных жителей ассоциировалось с джиннами, решившими «задушить» плодородный оазис.

Пески наступали на юг и даже прорвались восточнее Хуфуфа — по побережью — в пустыню Руб-эль-Хали. Вторая полоса песков охватывала Хуфуф с запада и шла в сторону пустыни Дахна. И Руб-эль-Хали, и Дахна представляют собой безмолвное царство песка. Под действием сильного ветра верхний слой песка находится в постоянном движении, и в некоторых местах создается впечатление, что гребни высоких барханов курятся. Следы людей и животных быстро стираются ветром, и барханы, по которым только что прошел караван, кажутся нетронутыми. В наступлении на оазис Эль-Хаса море и пустыня оказались союзниками. Волны Персидского залива выбрасывают на побережье массу песка, который высыхает и под воздействием ветра перемещается вдоль берега на юго-восток. Морской песок — белый, с мелкими, почти круглыми песчинками. А тем временем из пустыни надвигались барханы желтого песка с более крупными, неправильной формы частицами.

— Проблема защиты оазиса, возникла очень давно, — говорит Рашид. — Но только в последние годы, когда у нас появились деньги благодаря нефти, стало возможным всерьез заняться этим делом. Первый проект представили американская, западногерманские и японские компании. Они не утруждали себя изысканиями и предложили просто заливать сырой нефтью в течение 12 лет все движущиеся пески. Не знаю, остановили ли бы мы пески, но сельскому хозяйству нанесли бы огромный вред.

Рашид поправляет жгут игаля на голове и плотнее закутывается в коричневую абу. Мощный кондиционер гонит холодный воздух в холл, где мы сидим, и для него, жителя жаркой Эль-Хасы, находящегося большую часть времени на открытом воздухе, перепад температуры весьма ощутим. Но аба не греет. Она, скорее, дань традиции, чем моде или практичности. Недаром в среде состоятельных людей считается, что появляться без абы в общественных. местах просто неприлично. «Он был так беден, что продал свою абу» — гласит арабская пословица.

— «Нефтяной» проект был отвергнут, и мы стали высаживать деревья, делать трехступенчатые защитные полосы. Мы посадили 4 млн. деревьев и кустарников, построили сложную дренажную и оросительную системы, с тем чтобы избежать засоления почвы. В общем, мы не только остановили пески, но и постепенно отвоевываем у пустыни захваченные ею земли, — с гордостью говорит Рашид. — Посмотрите, какой у нас по четвергам богатый рынок в Хуфуфе. Здесь можно увидеть корзины, циновки, мешки и прочие изделия из пальмовых листьев, а также продукты труда земледельцев: баклажаны, арбузы, рис, пшеницу, дыни. Вы можете купить и тарсус, привозимый бедуинами из пустыни Нефуд. Тарсус, как у нас говорят, излечивает 70 болезней, в том числе и желудочные.

Большинство жителей Саудовской Аравии дома носят национальные костюмы и лишь во время поездок на Запад надевают европейские платья. Но в Кувейте саудовцы, особенно из района Эль-Хасы, не считаются посторонними. И не только потому, что правящие семьи в двух странах происходят из племени инназа и доводятся друг другу дальними родственниками, но и потому, что население двух страд, связано общностью исторических судеб и культурными традициями.

Сегодняшние саудовцы в результате быстрого развития страны и роста нефтяных доходов получили возможность жить в городе, в современных домах, пользоваться благами цивилизации, путешествовать и знакомиться с другими государствами. И тем не менее большинства из них все еще остается в плену традиций бедуинского общества и средневековых исламских. представлений. Они верят в существование ангелов, сатаны и джиннов, в божественность Корана, ниспосланного с небес через пророка Мухаммеда, в день страшного суда, рай, ад и бессмертие души. Они строго выполняют предписания ислама, а отдохнув после молитвы, предпочитают поговорить, скорее, о достоинствах оманских верблюдов или соколиной охоте, чем о непонятном им космосе.

Ислам — государственная религия Саудовской Аравии, Его каноны и предписания пронизывают всю общественную и политическую жизнь страны. В Саудовской Аравии нет коренных жителей, исповедующих другую религию. Иностранцам — европейцам и выходцам из Индии, живущим в Саудовской Аравии, посещение Мекки и Медины не разрешается. Вокруг этих священных городов ислама сооружена специальная «дорога христиан», по которой следуют немусульмане, чтобы миновать Мекку и Медину. Представителю мусульманского вероисповедания, оказавшемуся вольно или невольно в святых городах ислама и разоблаченному окружающими, грозит тюремное заключение, если ему удастся избежать самосуда.

В ноябре 1971 г. я оказался проездом в Джидде — «воздушных воротах» святых городов ислама. Душный, пропитанный запахом горючего и асфальта воздух обволакивал со всех сторон, и даже ночной ветерок не приносил облегчения. Близость моря чувствовалась по большой влажности. Но пассажиров не выпустили из самолета, им не разрешили пройти в аэропорт, оборудованный кондиционерами и вентиляторами. Там толпились паломники с сумками, мешками и корзинками, и, конечно, нам, неверным, лицезреть мусульман, сподобившихся посетить Мекку, было ни к чему.

Ислам характеризуется строгим монотеизмом, и произнесение формулы (шахады) «Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник Аллаха», является одним из пяти основных принципов, или столпов, ислама. Четыре других положения — это молитва (салят), 30-дневный пост в месяц рамадан, узаконенная милостыня (закят) и паломничество в Мекку (хаджж).

Следуя предписаниям Мухаммеда, каждый мусульманин должен молиться пять раз в день, причем важно соблюсти время молитвы, место же может быть любым. Желательно, конечно, молиться в мечети, вместе с другими, но фактически это происходит лишь в пятницу, когда все мусульмане собираются в мечети и слушают проповедь (хутбу), произносимую настоятелем. За соблюдением этого важного обряда бдительно следит религиозная полиция (мутавва), и нередко можно видеть, особенно в городах, как вооруженные палками полицейские закрывают лавки и подгоняют верующих на молитву.

Ритм современной жизни часто не позволяет саудовцу следовать предписаниям ислама и молиться пять раз в день. Но если такая возможность есть, то в редчайшем случае он откажется следовать этому канону, поскольку глубокая религиозность, пожалуй, одна из черт его национального характера.

Перед каждой молитвой обязательно омовение, поэтому при каждой мечети есть бассейн или несколько водопроводных кранов. Моют обычно лицо, руки до локтей и ноги. В пустыне, где нет воды или ее мало, омовение можно совершать и песком. Чистыми должны быть и молящийся, и место, где он молится. Поэтому каждый мусульманин, отправляясь на молитву, берет специальный коврик, на который становится коленями.

Каждая мечеть имеет по меньшей мере одну башню-минарет, откуда муэззин, специальный священнослужитель, призывает верующих на молитву… Призыв начинается с четырехкратного повторения слов «Аллах велик», затем — формулы признания единобожия и приглашения на молитву. Входя в мечеть, необходимо снимать обувь. Этот обычай имеет силу закона, и каждый мусульманин обязан ему следовать.

Убранство мечетей в Саудовской Аравии не отличается разнообразием: каменный пол обычно устилают толстыми коврами, скрадывающими звуки шагов, кафедра (мимбар), с которой произносится проповедь, и неглубокая нища в стене (кыбла), указывающая направление на Мекку. Единственная мечеть в мусульманском мире, не имеющая ниблы, — Большая мечеть в Мекке.

30-дневный пост в месяц рамадан восходит к доисламским обрядовым установлениям и, по-видимому, в самом начале соблюдался в наиболее жаркий месяц. Об этом свидетельствует и само название «рамад», что в переводе означает «сильная жара», «знойное время». Лето в Аравии — тяжелое и жаркое, но особенно оно невыносимо в конце, когда заканчиваются все припасы. Это вынуждало арабов — кочевников и земледельцев — к воздержанию в пище и воде, перенесению основных хозяйственных работ на более прохладное время суток. И сегодня в Саудовской Аравии в знойное время года караваны верблюдов и автомашин отправляются в долгий путь вечером, а земледелец выходит в поле после захода солнца. Доисламское происхождение поста подтверждается и праздником разговения; который. наступает после окончания рамадана.

В рамадан каждый мусульманин должен предаваться мыслям об Аллахе и его пророке, ничего не есть и не пить с раннего утра до наступления сумерек, не вдыхать приятных запахов, не купаться, не курить. Жажду запрещается утолять даже своей слюной. Исключения из этого правила допускаются лишь «для тех, кто в пути», воинов во время походов, детей до 10 лет, кормящих матерей, беременных женщин и больных. Если пост прерывается по какой-то причине, то мусульманина при первой возможности должен его возобновить.

Почти в каждом саудовском городе, особенно если в нем есть средневековая крепость или башня, устанавливается пушка, которая выстрелом возвещает о том, что можно прервать пост и принимать пищу. Это происходит в сумерки, когда на белесом, выцветшем на солнце небе, появляются первые звезды. В рамадан вся трудовая жизнь переносится на ночь: работают учреждения, магазины, на улицах много пешеходов и автомашин. Едва забрезжит рассвет, пушка дает второй выстрел, и жизнь вновь замирает. По улицам опустевших городов бродят лишь бездомные собаки и козы, подбирающие остатки пищи от «пировавших» ночью мусульман.

Три последние ночи рамадана особенно важны. Священной считается ночь 27 рамадана лейла аль-кадр — (ночь судьбы, или ночь предопределений). По мусульманскому преданию, в эту ночь подлинник Корана из-под престола Аллаха был перенесен на ближайшее к земле небо и оттуда передавался пророку Мухаммеду по частям. В эту ночь прощают друг, другу грехи, гадают и предсказывают будущее.

В дни рамадана саудовцы бывают в несколько возбужденном состоянии. Воздержание от приема воды, пищи, курения, естественно, выбивает человека из привычной колеи, делает его раздражительным. В эти дни увеличивается число автомобильных аварий, ссор и размолвок. Нередко постятся по требованию родителей и дети, желая подчеркнуть свою приверженность принципам ислама или продемонстрировать силу воли. Кстати, в Саудовской Аравии, как и в других мусульманских странах, бытует мнение, что 30-дневный пост не только полезен для организма, но и морально очищает человека, воспитывает у него волевые качества, помогает научиться преодолевать трудности.

Иностранцам, оказавшимся в рамадан в Саудовской Аравии или другой стране, где соблюдается пост, в какой-то мере тоже приходится следовать предписаниям ислама. Считается бестактным курить в присутствии постящихся мусульман, которым даже запрещено вдыхать табачный дым, а также предлагать им угощение. В прошлом происходили неприятные инциденты, когда возбужденные мусульмане устраивали самосуд над иностранцем, не уважающим их обычай. Но в последнее время-таких случаев фактически не бывает.

После рамадана наступает ид аль-фитр — праздник разговения или малый праздник. Он начинается с восходом солнца утренней молитвой и с его заходом завершается. Теперь рамадан окончен, и жизнь в стране входит в обычную колею.

Уплата закята — благотворительного налога — считается четвертым краеугольным камнем ислама. Многие востоковеды полагают, что Мухаммед, знакомый с ранним христианством и иудаизмом, заимствовал у них идею благотворительного налога, так как, согласно представлению христиан и иудеев, любая деятельность такого рода служит средством достижения душевного спокойствия и счастья. Основанное первоначально на добровольном принципе, это положение приняло впоследствии форму регламентированной налоговой системы, упакованной в религиозную-оболочку: каждый мусульманин считает закят своим религиозным долгом и выполняет его. Введение этой системы в первые годы ислама было продиктовано чисто экономическими соображениями: война мусульман за распространение ислама требовала больших средств, поэтому каждый мусульманин был обязан оказывать материальную поддержку своей общине. К этому следует добавить, что пожертвование всегда считается признаком: святости и. глубокого уважения принципов ислама и редкий праздник проходит без того, чтобы верующие не жертвовали мечети деньги, скот или что-либо еще из своего имущества..

На протяжении веков система закята претерпела изменения, и в настоящее время мусульманину, не посвященному в сложности фискальной системы, основанной на мусульманском праве, практически невозможно точно определить сумму своих пожертвований. Во времена Мухаммеда из каждых 20 динаров полдинара предназначались в казну. В настоящее время в Саудовской Аравии исходят также из того, что закят должен составлять 2,5 % дохода.

Истинный мусульманин хотя бы раз в жизни обязан совершить паломничество в Мекку. «Паломничество до сих пор не утратило своего первостепенного значения как по причине его политических и экономических последствий, так и в силу древности этого обычая. В самом деле, оно является как бы амальгамой пережитков язычества и новой обрядности. Святые места, посещаемые паломниками в Мекке, являлись объектами поклонения еще в доисламские времена»[12], пишет известный французский исламовед, арабист и иранист А. Массэ.

Каждый паломник на подступах к Мекке приводит себя в состояние освящения (ихрам) и надевает специальную одежду без единого шва (тоже ихрам). У мужчин — это две широкие полосы белой ткани: одну он оборачивает вокруг тела от пояса до колен, другой прикрывает левое плечо, шею и грудь и завязывает ее на правом боку. Голову не покрывают, ноги обувают в сандалии. Женщины обычно облачаются в белое просторное платье, причем они могут не закрывать лица и рук. Однако они весьма редко пользуются этой привилегией, стремясь в Мекке подчеркнуть свою приверженность принципам ислама. Женщины иногда даже закрывают лицо белым платком с вырезами для глаз. Они могут надеть ихрам и зеленого цвета, что разрешается канонами ислама. Перед облачением в ихрам паломник «совершает омовение… окрашивает себе ногти, умащает тело благовониями (в основе всего этого лежит первобытный обычай изгнания злого духа), а иногда и бреется… В состоянии ихрама запрещены половые сношения, заботы о собственной внешности и охота; нельзя также срывать плоды и проливать кровь. Придя в состояние ихрама, верующий читает молитву… Затем он метит… животное, которое принесет в жертву», — читаем у Массэ.

Войдя в город, паломник идет во двор Каабы — каменного прямоугольного храма (примерно 10 × 12 м) высотой 15 м, покрытого черной парчой, — семь раз обходит эту святыню — три раза быстро и четыре медленно — против часовой стрелки, начиная от «черного камня», вделанного в юго-восточный угол Каабы. Согласно легенде, этот камень был получен Адамом от самого Аллаха. Желательно, чтобы паломник поцеловал «черный камень», но если это невозможно из-за плотной толпы, достаточно протянуть к нему руку и дотронуться, а потом снова совершить ритуальные обходы вокруг Каабы. Затем паломник семь раз проходит между двумя близлежащими холмами — Сафа и Марва, что символизирует скитания Агари по пустыне в поисках воды для Исмаила.

Важным элементом хаджжа является посещение в один из дней месяца зу-ль-хиджжа Мины — небольшого городка, расположенного в 10 км к востоку от Мекки, затем Муздалифы и, наконец, холма Арафа, где ночь паломники проводят в молитвах. Теперь наступает самый торжественный день хаджжа — день поклонения. «Это пребывание в Арафе» сравнивается «со стоянием евреев у Синая». «Как только солнце исчезает за горами… все спешат под звуки музыки и выстрелов при вспышках ракет в Муздалиф, где и проводят ночь». На следующий день, рано утром, после молитвы и проповеди, паломники возвращаются в Мину для выполнения трех обрядов. Самый важный из них — жертвоприношение. Каждый мусульманин должен заколоть овцу, козу или верблюда. Бедняки могут принести коллективную жертву. «Мясо жертвы нередко раздается бедным… а излишек остается на месте — такое жертвоприношение принято во всем мусульманском-мире…» Этот обряд уходит своими корнями в глубокое прошлое, когда жизнь людей зависела от удачной охоты и люди приносили в жертву богам животных. Наконец, «паломник дает обрить себе голову и обрезает ногти (волосы и ногти старательно зарывают в землю), после чего он оказывается наполовину освобожденным от ритуальных запретов… полностью он освободится от них лишь тогда, когда снова посетит святые места Мекки, Медины, Сафы и Марвы».

Надо сказать, что с паломничеством в Мекку многие. мусульмане совмещают посещение могилы Мухаммеда в Медине, а иногда и Иерусалима «города пророков»[13], где находится мечеть Омара.

Интересно, что раз в году, незадолго до прибытия паломников, к Мекке приближается караван, и белый верблюд несет махмаль — специальное приспособление для перевозки грузов — с драгоценной поклажей. Это кисва — черное парчовое покрывало для Каабы с вышитыми арабской вязью символами веры и именем Аллаха и его пророка. Прежде чем покрыть кисвой храм, снимают «старое» покрывало (его разрезают на мелкие кусочки и раздают как реликвию) и заменяют его белым «чехлом», что символизирует принятие святыней ихрама. «В конце месяца паломничества» Каабу «облекают в новое черное покрывало», причем, по традиции, кисву присылали правители Египта. Однако уже несколько лет ее изготовляют на специальном предприятии в Мекке, созданном правительством Саудовской Аравии.

Согласно оценочным данным, во всем мире около 500 млн. человек исповедуют ислам. Разумеется, не каждому удается совершить хаджж в Мекку. Однако ежегодно в Саудовскую Аравию прибывают более, миллиона паломников. В Саудовской Аравии создано специальное министерство, которое следит за организацией хаджжа, благоустройством мест паломничества, соблюдением санитарных норм и правил. Последнее очень важно, поскольку в прошлом холера и другие эпидемические заболевания, занесенные паломниками из стран, где они распространены, уносили десятки тысяч жизней.

Хаджж — дорогое удовольствие. Все паломники разделены на четыре категории, причем обслуживание по первой, самой высокой категории стоило в 1975 г. 1,7 тыс. долл., на 40 дней и 600 долл, на тот же период по самой низкой категории. Несмотря на возрастание с каждым годом стоимости хаджжа, тысячи людей, богатых и бедных, едут в Мекку поклониться Каабе. Богачи уже привыкли пользоваться чековой книжкой, а бедняк, копивший всю жизнь деньги на поездку к святым местам ислама, часто бредет пешком, добирается на попутных машинах, пряча в лохмотьях несколько золотых монет. Поездка в Мекку из Индии, Пакистана или мусульманских стран Африки занимает у бедняков несколько лет. На своем пути они, иногда делают остановки в других странах и городах, чтобы, подработав денег, иметь возможность продолжить путь.

Каждый мусульманин, совершивший хаджж, не только выполняет свой религиозный долг, но и возвышается над своими единоверцами как человек, постигший нечто очень важное. Его называют хаджи, и обращение с этим словом к любому пожилому арабу тешит его религиозное тщеславие, наполняет его сердце тайной радостью и ликованием. Его авторитет и мнение очень вески, и нередко, особенно в небольших деревнях и городах, он выступает в роли судьи и миротворца.

Мусульманин, совершивший паломничество в Мекку, имеет право повязать зеленую полосу на свою феску или же соорудить на голове чалму особым, принятым, в той или иной мусульманской стране образом. Но саудовцы обычно не прибегают к этому. Внешняя демонстрация своего благочестия и уважения законов ислама считается излишней, и по костюму саудовца бывает трудно определить, был он в Мекке или нет.

Важный элемент мужского- костюма бедуина-саудовца — легкая накидка аба, называемая иногда «бишт» Она изготавливается из тонкой верблюжьей или овечьей шерсти из двух полотнищ. В соответствии с пожеланием заказчика выделываемый кустарями материал может быть либо очень тонким, почти прозрачным, либо, толстым и всех оттенков коричневого цвета — от светло-бежевого до очень темного, почти черного. Зимой, во время холодов, бедуины в пустыне набрасывают на плечи длинное пальто, подбитое овчиной (фарва). Длинную белую рубаху с длинными широкими рукавами, в которой обычно привыкли видеть саудовцев, шьют из белого хлопчатобумажного полотна и называют «сауб шилаха». То же платье, но из более плотной ткани и. с узкими рукавами именуют «дишдаша». Часть национального костюма составляет кинжал хуса, или хурайди, с костяной рукояткой, украшенной серебряными гвоздиками.

Абая — черная накидка с обшитыми шелком краями — надевается поверх всех платьев, когда бедуинка выходит из палатки. У богатых бедуинок и у горожанок абая может быть расшита золотой ниткой. Волосы покрывает ум раугела — платок из четырех кусков ткани. Нижнюю часть лица закрывает мильфа — узкая чернац полоска полупрозрачного материала. Мильфу носят и бедуинки, и горожанки.

Женщина в Саудовской Аравии должна, закрывать лицо. Для этого служит маска с двумя прорезями для глаз, называемая здесь «бурга». Эта маска — обязательная деталь женского туалета; ее делают из плотного черного шелка, а иногда из блестящей парчи и закрепляют тремя тесьмами, две из которых завязываются на затылке, а одна — на шее. Хорошо сделанная бурга подчеркивает большие темные глаза арабки. В Саудовской Аравии такую бургу носят женщины племен восточных и центральных районов… У женщин племени аджман короткая бурга доходит лишь до подбородка. Некоторые модницы вшивают в бургу полую деревянную палочку, которая идет по середине лба и переносице. Бедуинки северных районов ограничиваются мильфой, закрывающей рот и подбородок.

В холодное, время состоятельные горожанки надевают легкое пальто без застежки — зипун. Девочки до 12–13 лет по праздникам набрасывают на плечи черное, вышитое по краям покрывало (бахнак), туго стягиваемое под подбородком.

Как и все женщины мира, саудовки любят украшения. В сельской местности, и особенно у кочевников, среди которых все еще сильны пуританские традиции ваххабизма, украшения в основном делаются из серебра., В богатых городских семьях широко распространены украшения из золота, которые в основном привозят из Европы, Ливана и Ирана. Если есть возможность, арабка все пальцы руки украсит кольцами, каждое из которых имеет свое название. Кольцо, надеваемое на мизинец, называется «хамзар», на средний палец — «васат». В эти кольца чаще всего вставляют бирюзу, которая на Арабском Востоке считается чисто женским камнем, приносящим счастье и благополучие. На указательный палец надевают иногда сразу три кольца, именуемых «марами». Кольцо на безымянном пальце с большой бирюзой — шахид — доступно только богатым женщинам.

Янтарь или имитирующая его пластмасса широко употребляются для изготовления украшений. Браслеты из больших янтарных бус называются «хасир», а из янтаря вперемежку с разноцветными бусами — «далаг».

Многие бедуинки протыкают ноздрю и вдевают золотую или серебряную запонку, часто украшенную бирюзой или жемчугом. Такая запонка небольшого размера именуется «хазама», а более крупная — «фрайда».

В Саудовской Аравии немало весьма состоятельных людей, которые не жалеют средств на украшения для своих жен. Особенно это заметно в городах, где менее чувствуются традиции ваххабизма и где богатую женщину вряд ли кто осмелится осудить за множество золотых украшений. Поэтому здесь женщины носят золотые и серебряные ножные браслеты (хиджль), золотые пояса (хизам), браслеты, на запястье или щиколотке (масаид) — плоские, без орнамента или сделанные из перевитых и скрученных проволочек. Особенно интересны шапочки, сделанные из золотых цепочек. Шапочка — непременный наряд невесты. Она имеет две длинные околовисочные серьги (талаль). Есть еще и второй вид золотой шапочки — габгаб, которую носят также невесты или девочки по праздникам. Она сделана из небольших золотых квадратов, в каждый из которых вставлена голубая капелька бирюзы. В отверстия между пластинками габгаба на затылке выпускают пряди волос, которые заплетают в косички.

Прически женщин Саудовской Аравии весьма искусны. Они заплетают на голове девяти косичек: две по бокам лица, шесть высоко на затылке и одну сзади, на шее. Раз в неделю они умащивают волосы маслом дахн, а иногда — специальным составом, настоянным на растениях или хне. Гребни в основном деревянные.

Бедуинки и горожанки используют хну как для мытья головы, так и для нанесения на тело и руки различных узоров в виде точек, треугольников, черточек… Жительницы городов употребляют черную хну (сомар) для украшения ладоней и подошв, а красную (хенна) — для украшения пальцев рук и ног. Бедуинки используют лишь красную хну для окраски рук и ногтей на руках и ногах. Хну применяют не только в чисто косметических целях, но и как средство, укрепляющее кожу и предохраняющее ее от порезов и ран. Ведь даже ловцы жемчуга и гребцы в странах Персидского залива натирают хной ладони, чтобы они не стирались при работе.

Аравия — родина соколиной охоты. Отсюда она попала в Европу через крестоносцев, а еще раньше, во время арабских завоеваний Пиренейского полуострова, — в Испанию. В одной древней арабской хронике рассказывается, как шейхи аль-Арайар, от которых ведут свое происхождение шейхи племени бени халед в Эль-Хасе и Неджде, поощряли соколиную охоту. И сегодня северные и северо-восточные районы Саудовской Аравии считаются центром соколиной охоты. Это может быть еще и потому, что здесь в октябре впервые появляются дрофы (хубара) — основной объект соколиной охоты. Дрофы прилетают в Саудовскую Аравию из Ирана и Центральной Азии на зимовку вплоть до апреля.

Охотничий сокол в Саудовской Аравии имеет две разновидности: хурр, или хурра, и шахин. Шахин — более быстрые, чем хурр, и поэтому более дорогие.

Дрессировка пойманного сеткой сокола в возрасте года занимает 20 дней. Если сокол старше, то время дрессировки удлиняется, до 30–35 дней. Пойманного хищника не держат в клетке, и, для того чтобы он не улетел, ему сшивают веки обоих глаз нитками — операция совершенно безболезненная. Временно ослепленный сокол, сделавшийся абсолютно беспомощным, легче привыкает к своему хозяину, его свисту, голосу и своему имени. Обучив сокола сидеть на предплечье, закрытом дасма — плотной кожаной рукавицей, птице расшивают глаза и сразу же надевают на голову кожаный колпачок. Начинается новый этап дрессировки. Сокола усаживают на воткнутую в землю палку (вакар ат-тайр), и хозяин, сняв колпачок и позвав его, показывает ему мясо. Голодная птица хватает мясо, и хозяин вновь водворяет ее на место. Наконец наступает время, когда сокола начинают натаскивать на дичь. Рядом с ним кладут дрофу и снимают колпачок. Голодный хищник бросается на дрофу, но терзать ее ему не дают и, закрыв глаза сокола рукой или подолом платья, возвращают его на место. Приобретенные навыки отрабатываются на местности: хозяин, подняв выстрелом из ружья дроф, снимает колпачок и выпускает сокола, который настигает птицу, сбивает ее и прижимает к земле. Подоспевший хозяин закрывает глаза хищнику и отбирает птицу. Хороший сокол за день добывает до пяти больших дроф.

Соколиная охота всегда была и остается привилегией состоятельных людей. В свиту хозяина входят специальные соколятники (саггар), обязанность которых состоит в отлове и дрессировке соколов. Обычно на охоту выезжают на верблюдах, рядом с которыми трусцой семенят борзые.

Арабская борзая распространена в пустынных районах Аравии повсеместно, но особой любовью пользуется в восточных и северо-восточных районах Саудовской Аравии. Чистокровную борзую именуют «салуги», а полукровка известна под названием «дуги». Бедуин очень заботится, чтобы его породистая сука не была покрыта простым кобелем или луги, и в период течки привязывает ее за ногу и держит в палатке. Чистокровная салуги — это грациозное, поджарое, с длинной мордой животное, несколько меньше русской борзой. Она имеет приятную желтовато-коричневую или палевую окраску. У салуг короткая шерсть, но у некоторых уши и хвост покрыты длинным шелковистым волосом. Выбирая салуги, охотник обращает внимание на то, чтобы у нее были сильная грудь, хорошо развитые ноги и «тонкая талия». Весьма ценится, если на горле или подбородке у салуги две бородавки, а если три-или четыре, то она считается уже очень хорошего отбора.

Слово «собака» является у арабов бранным. Поэтому они не считают борзую собакой, которая может сделать помещение нечистым, и держат ее в своих шатрах. Когда приходит время щениться, женщины за своей половиной шатра выкапывают в песке яму примерно полуметровой глубины, набрасывают туда сухой травы и покрывают ее тряпкой. Бедуины никогда не уничтожают щенков, которые им не нужны: салуги должна до месяца кормить всех своих щенят, иначе она огрубеет и потеряет охотничьи качества. По этой же причине они никогда не бьют салуги, кормят финиками даже в самое голодное время, а зимой одевают в шерстяную попонку.

Салуги самостоятельно охотится в окрестностях бедуинского стойбища на зайцев и приносит их хозяину. Однако ее специальность — охота на газель. На эту охоту арабы отправляются верхом на верблюдах; сидя высоко над землей, охотник легче может заметить животное и пустить салуги по следу. Породистая борзая, так же как и хорошая лошадь или охотничий сокол, является предметом большой гордости владельца и вызывает уважение к нему окружающих.

В одной лодке с ловцами жемчуга

Полуостров Катар, на котором расположено одноименное арабское княжество, вдается на 160 км в Персидский залив. Зеленые воды омывают пустынные заболоченные берега полуострова с севера, запада и востока. Засушливый климат, недостаток пресной воды и плодородных земель сделали море для катарцев единственным источником средств к существованию. Ловля жемчуга, рыбный промысел и торговля были основными занятиями населения до 1940 г., когда на острове впервые забил фонтан нефти. Сами катарцы говорят, что их отцы и деды проводили в море все 12 месяцев, 6 месяцев добывая жемчуг, а остальное время занимаясь рыбной ловлей и торговлей..

Однажды мне довелось познакомиться с экипажем одного бума, пропахшего от киля до клотика неприятным запахом гниющих моллюсков и водорослей.

Матросы бума, выходцы из Катара и других эмиратов Персидского залива, с гордостью рассказывали мне о местных ремесленниках, которые строят прочные и удобные суда, способные пройти тысячи километров. Основной элемент этих судов — одна-две мачты с косым парусным вооружением. Трисели имеют треугольную форму латинского типа. Гафель, к которому пришнуровывается, верхняя часть паруса, легко поворачивается с помощью бегучего такелажа вокруг оси мачты и ловит ветер любого направления. В прошлом пиратские флотилии, состоящие из таких судов, грабили торговые корабли Англии и Индии в Персидском и Оманском заливах и дали повод назвать лежащий к востоку от Катара район Пиратским берегом. С тех пор конструкция этих судов почти не изменилась. На некоторых из них в зависимости от возможностей владельца появились дизельные моторы, хотя уже сам факт владения таким судном свидетельствует об известном благосостоянии.

Для рыбного промысла катарцы используют кеты с латинским парусным вооружением, называемые «бакара». По размеру они больше только весельной лодки — абара. Если абара снабжена переносным мотором, ее уже называют «ленчи» и отличают от ленча — более крупного судна со стационарным двигателем. В приморских деревнях Катара и в портах можно встретить узкие, выдолбленные из целого ствола лодки — хури. Их используют для ловли рыбы в прибрежных водах и во время коротких морских путешествий. Нередко можно видеть косые паруса хури с одним-двумя катарцами, отправляющимися на рыбную ловлю.

В этом районе Персидского залива господствуют северные ветры, которые влияют на климат страны. Летом, в июле и августе, когда, температура достигает 40°, северо-восточный ветер, дующий с гор Загроса, приносит временное облегчение. Зимой северо-восточный ветер делает мореплавание в Персидском заливе опасным. Однако катарские моряки, унаследовавшие лучшие традиции своих предков, хорошо знают условия мореплавания в заливе.

Бесплодная, выжженная солнцем равнина Катара была заселена еще в глубокой древности. Об этом свидетельствуют найденные в ходе археологических раскопок в районе Духана каменные наконечники стрел, копий, каменные ножи, скребки и другие орудия труда, относящиеся к VI–V тысячелетиям до н. э.

В дальнейшем на Бахрейне и Катаре жили представители арабских племен таем и джадис, пришедшие сюда из района Эль-Ямамы, юго-восточной части области Неджд. Многочисленные войны между этими племенами дали сюжеты для красочных бедуинских баллад, с которыми я познакомился во время своей поездки по арабским странам. В них воспевают доблесть и храбрость родов Бану Хиф, Бану Зурейк и Бану Матар из племени таем и их. противников из племени джадис.

Одна из первых легенд рассказывает об Амликане — короле тасм, всячески унижавшем побежденное им племя джадис. Люди этого племени не выдержали обид и подняли восстание. Амликан и его свита были перебиты, и, власть перешла в руки джадис. Но в этот момент со своими дружинниками появился Хасан ибн Таба — один из правителей Йемена, приглашенный племенем тасм. Кровопролитная война между тасм и джадис закончилась печально: в бою погибли все воины и одного и другого племени.

В другой легенде говорится, что в армии племени джадис, выступившей против йеменцев, была голубоглазая женщина по прозвищу Зарка аль-Ямама, которая видела вдаль на много километров. Предупрежденный об этом правитель йеменцев приказал каждому воину своей армии вырыть куст и двигаться вперед только под его прикрытием. Зарка аль-Ямама разгадала хитрость врага, но воины джадис не поверили ей, за что жестоко поплатились. С тех далеких времен на Катаре и в области Эль-Хаса на аравийском побережье Персидского залива бытует поговорка: «Он видит лучше, чем Зарка аль-Ямама». Так говорят здесь о зорких людях.

В первые века новой эры наблюдалась активная миграция населения в районе Персидского залива. На Катаре появились представители коренных аравийских племен кудаа, бану айяд, бекр ибн ваиль. Члены семьи ат-Тани, правящей на Катаре в настоящее время, являются выходцами из племени тамим, некогда населявшего Неджд.

Еще в доисламские времена жители Катара славились как хорошие ловцы жемчуга, пастухи и мастера по изготовлению одежды. Другим важным занятием населения полуострова было разведение одногорбых беговых верблюдов — дромадеров, получивших известность далеко за пределами Катара. Что же касается производства тонкой шерстяной ткани и одежды из нее, то катарцы не имели себе равных среди жителей стран. Персидского залива. Наибольшее распространение получила полосатая шерстяная ткань. Доказательством искусства катарцев в этой области может служить подтверждаемый историками факт, что основатель ислама Мухаммед носил одежду, изготовленную на Катаре. Его жена Аиша предпочитала всем прочим катарскую ткань, а ближайший сподвижник пророка, Омар, носил катарский изар, отделанный полосками тонкой кожи.

Население Катара, принявшее ислам в 628 г., сыграло заметную роль в его распространении в соседних с Аравийским полуостровом странах. Арабский полководец Алла аль-Хадрами, первый мусульманин, поднявшийся на корабельную палубу, стал во главе флота, доставившего мусульманское воинство с Катара на иранский берег Персидского эалива. На заре исламской истории Катар не остался в стороне от борьбы хариджитов — первого среди мусульман сектантского течения. В 688 г. полуостров был захвачен хариджитами. Затем Катар входил в состав государства карматов, созданного на западном берегу Персидского залива. После его падения в начале X в., наступила полоса междоусобных войн, и Катар на два столетия подпал под власть эмирата Уюнитов, созданного на Аравийском полуострове. В конце XIII в. Катаром овладело племя бану укейл. Начавшиеся во времена Уюнитов междоусобицы закончились установлением в XIV в. на Катаре господства оманского племени бану цабхан, которому через два столетия пришлось столкнуться с первыми европейскими завоевателями. В 1517 г. португальцы захватили остров Манама, входящий в архипелаг Бахрейн, и полуостров Катар. Турецкий султан Сулейман Законодатель (Сулейман Кануни) в 1536 г. направил в Персидский залив 70 кораблей с 20 тыс. солдат, которым удалось выбить оттуда португальцев. Так на аравийском побережье Персидского залива появились новые завоеватели.

Турецкие султаны, подчинившие своему господству весь Ближний Восток, не уделяли внимания пустынному побережью Персидского залива, населенному бедными рыбаками и воинственными непокорными бедуинами. По мере ослабления своего государства они стали внимательнее относиться к своим подданным на Аравийском полуострове, рассматривая их прежде всего как источник поборов и обложений. В 1669 г. турки объявили Неджд, Катар и прилегающие к ним области территорией своей империи и назначили на Катар своего первого наместника. Он был из рода аль-Мусаллям племени бану халед.

В конце XVII в. роды ас-Саббах и аль-Халифа решили переселиться из района Афлядж, находящегося в юго-западной части Неджда, на побережье Персидского залива. Оба рода, направлявшиеся в Кувейт, сделали остановку на Катаре в городе Эз-Зубаре. В ходе случившейся перепалки был убит один катарец, и виновники, опасаясь кровной мести, спешно покинули полуостров. Однако члены рода аль-Мусаллям не могли простить обиды и, погрузив на корабли свою дружину, бросились в погоню. Встреча произошла в районе Рас-Таннуры. Обидчики, знавшие о приближении катарцев, заблаговременно приготовились к бою, и отряд рода аль-Мусаллям вынужден был, вкусив горечь поражения, бесславно вернуться на полуостров.

Ас-Саббах, аль-Халифа и род Джалахима, осевшие в Куверте, заключили межродовое соглашение, по которому административная власть вручалась роду ас-Саббах, торговля — аль-Халифа, а морской промысел — роду Джалахима при условии равного дележа получаемых прибылей. Через несколько десятков лет в межродовом союзе произошел раскол, и в 1766 г. род аль-Халифа покинул Кувейт и направился в сторону Катара. Итак, род аль-Халифа вторично появился в Эз-Зубаре, жители которого уже забыли давние распри, приняли своих обидчиков и даже выбрали их шейха Мухаммеда своим вождем. Вскоре в Эз-Зубаре появились и члены Джалахима.

— Шейх Мухаммед ибн Халифа не только отличался мудростью и любовью к наукам, выразившейся в широком строительстве школ и мечетей, но и проявил твердость в защите своих подданных от набегов жителей соседнего Бахрейна, находившегося под властью Ирана. В конце XVIII в. между катарцами и бахрейнцами начались междоусобные войны, которые в июле 1783 г. закончились оккупацией Бахрейна отрядами аль-Халифа.

В начале XIX в. род аль-Халифа, правивший на Бахрейне и Катаре, перенес свою столицу из Эз-Зубары на Манаму — самый большой остров архипелага Бахрейн, выгодно отличавшийся от пустынного побережья Катара обилием источников пресной воды. Иса ибн Тариф, глава рода Аль ибн Али, назначенный наместником Катара, не пожелал играть второстепенную роль и, обуреваемый честолюбивыми мечтами, поднял восстание против своего сюзерена. Отряд Исы с примкнувшими к нему племенами бану хаджир и манасыр встретился в 1847 г. близ деревни Умм-Саввая, — расположенной на юго-западном побережье Катара с объединенным отрядом бахрейнцев и людей племени найм, которые отказались поддержать взбунтовавшегося вассала. Битва закончилась поражением восставших, и Иса ибн Тариф, который известей в арабской истории как завоеватель Момбасы, находящейся на восточном побережье Африки, пал в бою. Однако, роду аль-Халифа не пришлось испытать радость, победы. В 1850 г. на Катар вторглись отряды недждских Саудитов, которым удалось в несколько месяцев захватить полуостров и вынудить аль-Халифа бежать на Бахрейн.

К началу XVIII в. относится возвышение рода ат-Тани племени тамим, переселившегося на Катар из деревни Ушайкир района Эль-Ващам, расположенного на востоке Неджда. Вместе с ним сюда перебрались и их родственники — племена бу каввара и маадыр, которые постепенно расселились по остальным районам полуострова. В конце XVIII в., в ходе продолжительной войны с бахрейнцами, представители ат-Тани проявили большую воинскую доблесть, которая была замечена и признана населением Катара. Поэтому шейхи ат-Тани считались признанными правителями Катара, хотя и находились в вассальной зависимости от Бахрейна. В середине XIX в. они освободились от зависимости, но бахрейнцы в 1868 г. взяли реванш за свое поражение, выступив против катарцев вместе со своим союзником — шейхом княжества Абу-Даби. Катарцы вновь подняли восстание против своего сюзерена, в защиту которого выступил английский резидент полковник Билли. В 1868 г. ему удалось убедить катарцев подписать соглашение, по которому они обязались не вмешиваться во внутренние дела Бахрейна, платить исправно дань своему сюзерену и не предпринимать действий, могущих нарушить мир на море. Это событие считается началом установления британского протектората над Катаром.

Правящая в Неджде семья Сауд попыталась закрепить свое влияние и на побережье Персидского залива, однако столкнулась здесь с турецкими отрядами, посланными багдадским наместником Мидхат-пашой. Объединенными усилиями турки и род ас-Саббах вытеснили отряды Саудитов из прибрежных районов Аравийского полуострова, и Катар вновь попал под турецкое влияние. Мидхат-паша оставил на Катаре администратора и отряд численностью 200 солдат с одной пушкой, которым вменялось в обязанность гасить пламя межплеменных распрей, разжигаемое англичанами.

Основателем современного эмирата Катар считается шейх Касем ибн Мухаммед ат-Тани, ставший главой рода ат-Тани в 1878 г. Ему удалось объединить под своей властью враждовавшие племена полуострова, отстоять независимость Катара от Бахрейна и проводить относительно самостоятельную политику в отношении турок, а позднее — и усиливающегося влияния рода Сауд в Неджде.

Вплоть до своей смерти в 1913 г. Касему ибн Мухаммеду удавалось отказываться от протектората англичан, которые прибегали к различным способам навязывания своего господства. Например, шейх Касем вместе со своими подданными был обвинен в грабеже английских и индийских судов в Персидском заливе. Однако шейх предпочел выплатить компенсацию англичанам по ложному обвинению, но не согласился признать себя их вассалом.

Трудности, которые переживала Османская империя; накануне первой мировой войны, вынудили ее правительство пойти на урегулирование ряда спорных вопросов с Англией в Персидском заливе. Проходившие в Лондоне переговоры закончились 9 марта 1914 г. подписанием соглашения, по которому турецкое правительство отказывалось от всех прав на Катар и полуостров оставался под властью шейхов ат-Тани. Со своей стороны британское правительство заявило, что оно не позволит шейху Бахрейна вмешиваться во внутренние дела Катара или присоединить его к своей территории.

Однако независимое развитие Катара было весьма недолгим. 3 ноября 1916 г. англичане вынудили правителя Катара подписать договор о протекторате, по которому они получили контроль над внешней политикой эмирата, а также лишили шейха права без их согласия сдавать в аренду или продавать часть своей территории представителям иностранных государств. Только в 1971 г. Катар получил независимость.

На восточном и западном побережьях Катара есть несколько глубоко вдающихся заливов. На берегу самого удобного залива стоит Доха — столица Катара, выросшая из небольшой рыбацкой деревушки. В переводе «доха» означает «залив», поэтому на карте Катара можно найти Доха-эль-Хусейн, Доха-Санйад и др. Некоторые заливы на Катаре называют «хор». Как уже говорилось, это слово переводится как «впадина» или «низкое место, заливаемое водой во время прилива». Хор-эль-Убейд и Хор-эз-Захира — удобные гавани, где от зимней непогоды спасаются катарские рыбаки.

Мои новые знакомые с бума в Своих рассказах упомянули катарскую деревушку Сумейсима. Название деревни произошло от арабского «симсим», что в буквальном переводе означает «кунжутное семя». На Катаре ласкательным и уменьшительным словом «сумейсим» называют мелких красных муравьев, которых, по-видимому, было очень много в окрестностях деревни. Так на карте и появилась Сумейсима. Сейчас здесь живут 300 человек племени бу каввара, которые, как упоминалось, доводятся родственниками правящей семье ат-Тани.

Учитывая масштабы страны, в которой насчитывается немногим более 200 тыс. жителей, наиболее крупными племенами приморских областей считаются бу каввара, мухадана, бу айнайн, саллата, мадыд, халифа, а также хуля, пришедшее в далеком прошлом с иранского берега. В глубинных районах полуострова кочуют роды племен найм, хаджир, киабан, манасыр, мариджат, хаббаб и др. Это наиболее крупные племена Аравийского полуострова. Так, найм, большое славное бедуинское племя, населяет также район Эль-Хаса в Саудовской Аравии, оазис Бурайми и некоторые районы оманского побережья. В Сирии (в Хомсе, Халебе и Дамаске) и в Северной Иордании также живут члены племени найм.

Немногочисленное население Катара довольно пестро по своему этническому составу. Оно складывалось под влиянием активной миграции населения между восточным и западным берегами Персидского и Оманского заливов и торговых связей с Восточной Африкой, где арабы Катара, Бахрейна и Омана еще в средние века основывали свои торговые фактории. Треть населения Катара составляют кранцы, белуджи и довольно многочисленная колония выходцев из Африки. В 1952 г. рабство было отменено, однако потомки привезенных африканских рабов находятся на самой низкой ступени социальной лестницы. Может быть, поэтому на Катаре и нет единого этнического типа. Коренастые широкие в кости рыбаки и ловцы жемчуга прибрежных деревень отличаются от высоких сухопарых бедуинов внутренних областей полуострова.

Основные занятия жителей — рыбная ловля и жемчужный промысел. В начале нашего столетия на Катаре было 875 лодок ловцов жемчуга. К 1928 г. их осталось только 400, из которых жителям Сумейсимы принадлежало 50. Они владели также 10 ботами и 10 рыбацкими лодками. Открытый японским предпринимателем Микимотой способ выращивания жемчуга нанес непоправимый удар по жемчужному промыслу на Катаре. Многие разорившиеся ловцы жемчуга ушли из Сумейсимы, а соседние с ней деревни Зааин и Вусиль, в прошлом резиденции — основателя государства Катар шейха Касема, превратились в развалины, Сейчас в Сумейсиме осталось несколько шхун, владельцы которых весной выходят на промысел к жемчужным отмелям у Ормузского рога (мыса).

Нохаза бума пригласил меня к себе на бак выпить чаю, который на примусе готовил высокий негр-кок. Я с любопытством смотрел на капитана Али — потомка знаменитых морских разбойников. У него пухлое, немного одутловатое лицо с правильными чертами, живые карие глаза, спокойные движения. Али одет в белую до пят рубаху, на плечи накинут тонкий плащ (аба), два черных жгута перетягивают белый платок на голове. Он родом из Рас эль-Хаймы — крошечного арабского шейхства, считавшегося до его разгрома английскими фрегатами в 1812 г. оплотом пиратов Персидского залива. Сейчас это шейхство входит в состав независимого государства Объединенные Арабские Эмираты.

Что побудило его пригласить меня, европейца, неверного? Желание скрасить разговором долгое ожидание или стремление рассказать, с каким трудом достаются драгоценные жемчужины?

Вот как я оказался на судне Али.

В 100 м от берега, захламленного выброшенным морем мусором, на мелкой зыби покачивается бум. На его высокой резной корме стоит человек, вокруг которого суетятся матросы. Судя по уважительному к нему обращению, я понимаю, что именно этот мужчина и есть капитан, к которому следует адресовать просьбу относительно моего желания побеседовать с нохазой и матросами.

Парень, с которым я познакомился в порту Эль-Кувейт, кричит нохазе: он говорит обо мне. Я жду, какое решение примет капитан. Короткий взмах рукой — и я уже в долбленой лодке, направляющейся к буму. У трапа нас встречает нохаза, которому я сбивчиво объясняю, что привело меня на борт корабля.

— Аля хашни! — говорит он, — дотронувшись пальцами до своего носа, что в буквальном переводе означает «на носу». Это образное выражение, распространенное в странах Персидского залива, можно объяснить, как полное согласие сделать все, чтобы угодить собеседнику.

Чтобы как-то завязать разговор на интересующую меня тему, привожу факты, так или иначе связанные с жемчугом, из известных мне легенд. Рассказываю о том, что ассирийские цари брали с жителей архипелага Бахрейн дань «рыбьим глазом», как в то время называли жемчуг. Он высоко ценился у древних, и даже в Библии ему посвящено несколько строк: «…подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел, и продал все, что имел, и купил ее». Счастливой обладательницей редкой по величине жемчужины была египетская царица Клеопатра. В минуту смертельной опасности Клеопатра и Антоний растворили ее в бокале с вином и выпили его, с тем чтобы жемчужина никому не досталась. Арабские историки раннего средневековья засвидетельствовали факт. Когда одна сирийская принцесса послала в Мекку в качестве дара две сережки с жемчужинами величиной с голубиное яйцо каждая. В древности жемчуг был настолько редким украшением, что эта принцесса вошла в арабскую историю под именем Зуль Картайн (Имеющая две сережки). У римлян желтый жемчуг был символом богатства, коричневый — мудрости, белый — свободы, зеленый — счастья. У жены императора Калигулы была жемчужина, которая сохранилась до наших дней. Теперь ее оценивают в 6 млн. долларов. Китайская медицина приписывает жемчугу необычайные качества: он улучшает зрение, слух, восстанавливает силы.

Мой собеседник слышал об этих фактах, но как человек, хорошо знающий свое дело, ставит под сомнение сведения о величине жемчужных зерен. От него я узнал, что жемчужина образуется в раковине лишь тогда, когда раковина поднимается на поверхность и, раскрыв створки, ловит дождевую каплю. Чтобы жемчужина была красивой, море должно быть бурным и мутным. В годы, когда мало штормов, жемчужин образуется мало, и наоборот. Так считают арабы Персидского залива. Появление жемчужины арабы, конечно, связывают с Аллахом, который может и не разрешить раковине иметь драгоценное зерно.

Жемчужина образуется в потревоженной мантии из песчинки, попавшей туда через приоткрытые створки. Защищаясь, устрица обволакивает инородное тело слизью, постепенно наращивая на нем слой опалового вещества. Далее, в зависимости от величины раковины, состояния ее «здоровья», питания и температуры воды через некоторое время образуется блестящий шарик. Иногда жемчужницу прокалывает какой-либо паразитирующий на ней рачок или раковина, и, с тем чтобы закрыть это отверстие, она выделяет веществе, образующее шарик. Так, в «раненых» жемчужницах против отверстия, как правило, всегда находится зернышко.

Жемчужный промысел известен в Персидском заливе очень давно. На отмелях у Ормузского рога, и только там и сейчас добывают редчайшие жемчужины нежно-розового оттенка, называемые «золотая роза».

Основным рынком жемчуга, добытого в Персидском заливе, была и остается Индия. Представители бомбейских купцов, так называемые тававиш, следуют за флотилиями ловцов жемчуга, скупают и переправляют его в Индию. В середине мая, когда начинается сезон ловли жемчуга (гавс) и нохазы заканчивают подготовку судов к выходу в море и набор команды, тававиш охотно ссужают ловцов деньгами при условии расплаты жемчугом после первого возвращения к родным берегам. В конце августа, когда сезон заканчивается, некоторые ловцы не могут похвастаться удачей, и полученные от купца деньги превращаются в тяжелый долг, с которым они не могут расплатиться иногда десятки лет. Долг переходит от поколения к поколению, и на Катаре есть ловцы, которые выплачивают купцам долги своих дедов.

В княжествах Персидского залива добытый жемчуг различают по величине, красоте, форме и цвету. Крупный жемчуг называется «рас». Затем идет «батн», «зиль» и «сахтит». Для определения величины жемчужины у каждого купца есть специальные медные сита с отверстиями определенной величины. Самый красивый и поэтому дорогой жемчуг называется индийским словом «джайун». Второй сорт именуется «хашн», а третий, не имеющий, как правило, законченной круглой формы, — «фулява». «Бадаля», «найм» и «бука» называют жемчуг соответственно четвертого, пятого и шестого сортов.

Ценность добытого жемчуга определяют по различным оттенкам белого цвета и форме. На Катаре различают шесть таких оттенков и пять форм. Белый жемчуг нас тельного матового розового оттенка и правильной круглой формы называют «джавахир» и считают самым ценным. Это и есть «золотая роза». К сорту «набати» относится жемчуг более густого розового оттенка. Затем идет блестящий белый — «зуджаджи», голубоватый — «самави», голубой — «санкабаси» и самый некрасивый, с зеленовато-серым, грязным оттенком — «калябия». В случае сомнений в стойкости цвета дорогой жемчужины ее дают проглотить курице. Если жемчужина, побывав в желудке птицы, не изменила цвета, она утверждается в своей красоте и оплачивается соответствующим образом.

Ювелиры делят жемчуг, на несколько сортов. Так, сорта «хпсабн», «данат», «камаш» и самый дешевый «кумейшат» идут на изготовление жемчужных ниток, браслетов и ожерелий, когда нужно использовать несколько жемчужин одновременно. Из «золотой розы», как правило, делают кулоны, кольца, серьги. Эту жемчужину никогда не смешивают с другими сортами.

Почему в наш век, когда наследники Микимоты организовали производство культивированного жемчуга на промышленной основе, все еще сохраняется жемчужный промысел в Персидском заливе и все еще есть чудаки, готовые заплатить за одну натуральную жемчужину такую сумму, за которую они могли бы купить десяток колье из искусственного жемчуга?! Таких чудаков можно понять. Натуральный жемчуг несравним с выращенным ни по своим неповторимым оттенкам цветов — от нежно-розового до черного, ни по своим качествам. Ведь культивированный жемчуг представляет собой шарик, облитый лишь тонким слоем опалового вещества, из которого состоит вся жемчужина. И как позолоченную вещь легко отличить от вещи, целиком сделанной из чистого золото, так и искусственный жемчуг нельзя поставить рядом с натуральным. Что же касается оттенков драгоценных зернышек, то вряд ли самые искусные химики смогут перехитрить природу, умеющую создавать такое обилие цветов.

По катарским нормам, хорошим ловцом жемчуга считается тот, кто может нырнуть, на глубину до 15 м и пробыть под водой более минуты. Одежда ловца и его снасть предельно просты: набедренная повязка из хлопчатобумажной ткани черного цвета и изготовленная из проволоки и остатков рыболовной сети кошелка (забин). Зажав нос расщепленной бамбуковой палочкой или специальной, сделанной из коровьего рога защепкой, ныряльщик прыгает за борт. Помощник ловца, сиб, следит за работой своего товарища и по его сигналу вытаскивает его за веревку (джада) вместе с забин, заполненной жемчужинами. Помощник сиба — радыф, стоящий за его спиной, вытряхивает на палубу раковины и оттаскивает их в сторону, пока ныряльщик, держась руками за борт судна, отдыхает. Кроме лиц, непосредственно занятых добычей жемчуга, непременным членом экипажа бота, уходящего на три-четыре месяца в море, является музыкант и — он же — певец (наххар), в обязанность которого входит с заходом солнца развлекать уставших за день ловцов старинными песнями и игрой или на барабане (даф), или на дудочке (най), или на однострунном смычковом инструменте (рабаба).

Трудно найти сегодня более тяжелую и опасную профессию, чем эта. Ныряльщики работают от зари до зари, причем в самые жаркие летние месяцы. Пресной воды на небольших судах с немалой командой не так много, как, скажем, на океанских лайнерах, и ловцы после работы часто не имеют возможности обмыть тело пресной водой. Они ныряют почти обнаженными, не пользуясь маской, ластами, костюмом аквалангистов и другими приспособлениями для подводного плавания. От долгого пребывания в соленой воде и на тропическом солнце их тело покрывается долго не заживающими язвами. Пища ныряльщиков не отличается от пищи других членов экипажа. Более того, чтобы дольше находится под водой, они едят очень мало; немного воды, риса и — редко — несколько фиников. Под водой ловцов жемчуга подстерегает много опасностей. Это и акулы, и морские змеи, и огромные медузы, от соприкосновения с которыми обжигается кожа, и электрические скаты, лежащие пластом на песчаном дне, и ядовитые мурены, прячущиеся в камнях и кораллах. Поэтому можно понять нетерпение жителей прибрежных деревень Персидского, залива, высыпающих от мала до велика на берег при виде паруса. Что ждет их — радость долгожданной встречи с отцом или братом либо скорбное известие о его гибели?

Перед выходом в море ловцы жемчуга получают аванс — салаф, а по благополучном возвращении производится окончательный расчет — тискям. После продажи жемчуга капитан расплачивается с владельцем судна (если оно ему не принадлежит) и с купцом за полученные у него снасти и припасы, а оставшиеся деньги делит между членами экипажа. Нохаза и ныряльщик получают одинаковую долю, сиб, музыкант и кок — две трети, а радыф — половину доли ныряльщика. В некоторых районах нохаза получает вдвое больше ныряльщика.

В случае неудачи капитан и его команда попадают в долговую кабалу и часто вынуждены под давлением купцов заниматься доставкой контрабандного золота в Индию, где этот металл пользуется повышенным спросом. Однако индийские патрульные катера зорко следят за парусными судами, останавливают и тщательно осматривают их в своих территориальных водах и в случае обнаружения контрабанды конфискуют товары и судно, а неудачливых авантюристов отправляют на каторгу.

С жемчугом в Персидском заливе связано много поэтических историй и легенд. Но самую красивую и романтическую, называемую «Черная и белая жемчужина», рассказывают в Кувейте. Вот она.

…В то далекое время, когда Багдад был центром торговли жемчугом, жила в городе дочь халифа, прекрасная принцесса. Отец подарил ей редкую черную жемчужину, которой принцесса очень дорожила и гордилась. Однажды она пошла к главному торговцу жемчугом и попросила его найти ей точно такую же жемчужину. Торговец, зная, кто его посетил, хотя девушка была закутана до пят в изар, — вынужден был отказать принцессе, так как, объяснил он, в мире не найти одинаковых жемчужин и, более того, та, которой она обладает, настолько необыкновенна, что нет ей подобной. Принцесса приходила к торговцу каждый день, перебирала все его жемчужины, но все было напрасно. Однажды в ответ на ее мольбы торговец сказал:

— Сюда недавно прибыл известный ныряльщик из Бахрейна. Может быть, он знает, где найти нужную тебе жемчужину. — И купец указал на человека, который сидел у входа в лавку.

— Позови его, — сказала принцесса, — и попроси его достать мне жемчужину, так как мне очень грустно из-за твоих отказов.

Анад ибн Фарадж — так звали ныряльщика — с почтением приблизился к принцессе. Он был красив, строен и высок.

— О Анад! — сказал купец. — У этой госпожи есть. черная жемчужина необыкновенного размера и блеска. Видел ли ты подобную, и можешь ли найти ей пару?

Долго и внимательно смотрел Анад на жемчужину принцессы и ответил:

— О госпожа! Я видел и ранее эту жемчужину и даже знаю, откуда она. Ее нашел мой отец на дне моря в глубокой пещере, где живет страшный паук. Он говорил, что в этой пещере — самые большие раковины и в каждой из них есть черная жемчужина. Отец нырнул за жемчужиной для халифа, вашего отца, и вступил в бой со стражем пещеры. Когда отца подняли на поверхность, он был весь изранен, истек кровью и умер, сжимая в руках раковину с вашей жемчужиной. Эта жемчужина стоила жизни моему отцу. В мире нет другого места, где можно было бы найти такую же. Но каждая такая жемчужина стоит жизни ныряльщику.

Принцессу сильно заинтересовал рассказ Анада, и она попросила его прибыть во дворец. В назначенный час юноша предстал перед дочерью халифа. Она приняла его любезно, усадила на подушки и потчевала самыми лучшими напитками. Сев рядом с юношей, она задавала вопросы о пещере, об ужасном пауке и о том, можно ли попытаться еще раз проникнуть в эту пещеру. Анад сказал, что это место трудно найти, но, даже если это и удастся сделать, попытка проникнуть туда будет стоить ему жизни.

Принцесса продолжала настаивать, и во время третьей встречи она промолвила:

— Ради этих глаз, о, храбрый Анад, разве ты не решишься встретиться с чудовищным пауком?

С этими словами принцесса, откинув изар и приоткрыв верхнюю часть лица, показала свои глаза. И, когда юноша встретился взглядом с этими необычайно прекрасными, нежными глазами, он лишился чувств. Принцесса наклонилась к Анаду и продолжала упрашивать его.

— Купец говорил, что в мире нет двух одинаковых жемчужин, — ответил Анад, — но твои глаза и есть те две черные жемчужины, которые не отличишь одну от другой и подобных которым нет в мире. И ради них я решусь побороться с этим чудовищем, чтобы принести тебе черную жемчужину, которая тебе так нужна.

Довольная принцесса поблагодарила Анада, добавив:

— О храбрый Анад! Если ты победишь в поединке и принесешь мне жемчужину, ты можешь просить у меня все, чего захочешь. Если ты попросишь даже половину царства, тебе и в этом не будет отказа. Клянусь Аллахом!

Спустя некоторое время Анад с пятью друзьями отправился в маленькой лодке туда, где его отец нашел свою смерть. Солнце ярко светило, день был тихий, море — изумрудным и спокойным. Сквозь прозрачную воду можно было увидеть пещеру и вход в нее, обрамленный причудливыми ветвями кораллов. Анад вооружился длинным острым кинжалом, обвязался веревкой и, попросив товарищей вытащить его по первому сигналу, дал приказ опускать. себя. Достигнув дна у входа в пещеру, он стал пробираться в нее, внимательно оглядываясь и озираясь. Сначала юноша не видел ничего, кроме белых и розовых кустов коралла. Но вот на дне пещеры он обнаружил необыкновенно большие раковины. Помедлив немного, Анад оторвал одну из них и был готов схватить другую, когда неожиданно вход в пещеру загородило огромное чудовище, похожее на краба. Анад дернул за веревку и, решившись на поединок со страшным пауком, двинулся ему навстречу. Громадная пасть и два сверкающих глаза приближались к нему, и, как только они оказались рядом, он вонзил кинжал чудовищу прямо в глаз. В этот момент он почувствовал, что его тащат наверх. Анад успел еще раз ударить ужасного паука и потерял сознание. Последней была мысль о раковине, которую он зажал в левой руке. Он понял, что даже смерть не вырвет ее из его рук.

Анад пришел в себя уже в лодке, когда товарищи массировали ему грудь, чтобы он быстрее восстановил свои силы. Юноша возблагодарил Аллаха за спасение. Он обрадовался, увидев раковину, вскрыл ее и среди мякоти увидел громадную черную жемчужину, подобную той, которая была у принцессы.

Анад прибыл в Багдад и попросил встречи с принцессой. Его немедленно провели во внутренние покои дворца, где юношу с нетерпением ждала принцесса без обычного покрывала, закрывающего лицо.

— О Анад! С возвращенцем тебя! Тысячу раз приветствую тебя, — сказала она, протягивая к нему руки. — Принес ли ты мне мою жемчужину?

Анад почтительно опустился на колени и коснулся губами ее рук, показывая тем самым свою преданность и уважение. Принцесса подняла его с колен. Юноша протянул ей жемчужину. Принцесса не могла скрыть своей радости. Она горячо благодарила его и затем, усадив рядом, попросила подробно рассказать обо всех приключениях. И смелый юноша поведал ей историю с чудовищем… И принцесса воскликнула:

— О Анад! Пришло время мне отблагодарить тебя! Проси, что хочешь, и тебе не будет в этом отказа.

После долгого молчания смущенный юноша сказал:

— О моя принцесса! Я люблю тебя и преклоняюсь пред твоей красотой. Ты — самая бесценная жемчужина. Я прошу тебя стать моей женой. Это мое самое большое желание. Но как белая жемчужина никогда не сможет стать парой черной жемчужине, так и ты…

Анад выхватил кинжал, которым убил страшного паука, и упал на него грудью. Ведь он был негр…

Из средневековья в XX век

На юго-востоке Аравийского полуострова расположено, государство Оман — страна предприимчивых мореходов и торговцев, край скалистых гор, ослепительного солнца и миражей.

Древняя история Омана покрыта легендами, и любая попытка отделить действительные события от вымысла практически обречена на неудачу. Первыми жителями этой страны, как гласит легенда, были члены арабского кочевого племени амалика, — которые затем были завоеваны племенем оман, давшим имя всей стране. Племя оман, покорившее амалика, ведет свое происхождение от Кахтана, потомка Сима — сына библийского пророка Ноя, считающегося, согласно арабской генеалогии, родоначальником всех южных, «чистых» арабов в отличие от северных арабов, ведущих свое происхождение от Аднана, потомка Исмаила. Соперничество кахтанидов (южных арабов) и аднанидов (северных арабов) впоследствии не раз проявлялось в межплеменных распрях и борьбе в Арабском халифате.

Расположение Омана на перекрестке торговых путей привело к тому, что оманцы стали играть активную роль в торговле древнего мира и политической жизни соседних, стран. Оманские купцы, приобретя необходимые навыки в мореплавании, вышли в Индийский океан и первые проложили дорогу в Индию и на Цейлон. Есть свидетельства о том, что во II тысячелетии до н. э. оманские корабли заходили в порты Китая, Индонезии, а также Восточной Африки — нынешние Сомали, острова Занзибар и Мадагаскар.

Оман был богатым, процветающим государством и не раз подвергался нашествию со стороны других, более сильных соседей. В середине VI в. до н. э. он был захвачен персами и превращен в провинцию империи Кира Великого. К этому времени относится, первая волна эмиграции в Оман йеменского племени азд, которое двинулось на восток из северных районов Йемена через Хадрамаут и далее через Вади-Масила к побережью. Племя азд разбило персов, захватило Оман, и глава племени, пришедший из Йемена с 6 тыс. бойцов, стал правителем Омана с резиденцией в Назве. Пришельцы из Йемена, поселившиеся в горных районах Внутреннего Омана, называли себя «йамани», т. е. «йеменцы». В последующие годы йеменская эмиграция продолжалась.

В первые века до новой эры здесь появились новые пришельцы, теперь уже с севера. Это были представители североарабских племен из Неджда, известные в истории страны как низар. В упорной борьбе с выходцами из Йемена они стали осваивать северные районы Омана. В древнем городе Изки, стратегическом пункте Центрального Омана, есть два квартала, один из которых называется Йаман, а другой — Низар. Это как, раз то место, где встретились две волны пришельцев-завоевателей. Сейчас, жители этих кварталов, как и их предки, находятся в постоянной вражде.

В первые годы распространения ислама Оман находился под сильным влиянием персов. Зороастризм, официальная религия сасанидской Персии, была распространена в Омане повсеместно. Экономические связи, активная торговля с Персией и влияние религии приводили к тому, что прибрежная полоса Страны Эль-Батина часто подчинялась персам и в политическом отношении.

Оманцы гордятся тем, что их предки приняли ислам еще при жизни пророка Мухаммеда и стали активными участниками в его распространении. Большинство, населения Омана сегодня принадлежит к мусульманской секте ибадитов, выделившейся из движения хариджитов в конце VII — начале VIII в.

Хариджиты как поборники равноправия были весьма популярны в мусульманских странах, пользовались поддержкой крестьян и бедных горожан. Их отряды вели активные и успешные военные действия против халифских войск. Однако, проявляя терпимость к лицам других вероисповеданий, они становились все более нетерпимыми к своим единоверцам, что приводило к неоправданным жестокостям и насилию над теми, кто не принимал их учение.

В конце VII в. хариджитское движение из Ирака распространилось на многие области Аравии, в том числе и на Оман. Однако постоянные преследования халифских военачальников, кровавые распри ослабили активность хариджитов, особенно из числа горожан. Сгруппировавшись вокруг проповедника Абдаллы ибн Яхьи ибн Ибада ат-Тамими, они получили название ибадитов. Ибадиты призывали отказаться от вооруженных выступлений и восстаний, поддерживать хорошие отношения с халифскими наместниками, ограничив свою деятельность религиозной пропагандой.

Ибадитские проповедники нашли благодатных слушателей в купеческих кругах Омана, среди мореплавателей и землевладельцев, которые были заинтересованы в политической стабильности в стране и сильной власти. К середине VIII в. ибадитское учение получило распространение в оазисах Эль-Батины, горах Эль-Ахдар и внутренних районах Омана. Это учение попало из Омана в Восточную Африку.

В конце VIII — начале IX в. хариджитское движение пошло на убыль, и с этого времени всех хариджитов стали, как правило, именовать ибадитами. Они создали свое государство в Омане, правитель которого совмещал в одном лице духовную и светскую власть. В настоящее время ибадитские общцны, существующие в Северной и Восточной Африке (в частности, на острове Занзибар), не играют сколько-нибудь существенной роли в жизни этих стран. Лишь в Омане ибадиты сохранили свое влияние и политическую власть.

Укрепление власти ибадитских проповедников более успешно проходило в глубинных районах страны. Здесь первым ибадитским имамом Омана в 750 г. стал Джуланд ибн аль-Масуд. Но на побережье события разворачивались иначе. На противоположной стороне Оманского залива находился Иран, и прибрежная часть страны оставалась под политическим и религиозным влиянием своего более сильного соседа.

К этому периоду относится проникновение оманцев на побережье Восточной Африки. Первые эмигранты из Омана высадились на Занзибаре в конце VII в. Это были два эмира из племени азд — Сулейман и Саид; которые под давлением омейядского наместника Ирака Хаджжаджа были вынуждены с семьями и большой группой сторонников бежать в Восточную Африку. Тот факт, что они решили отправиться в «землю зинджей», т. е. на Занзибар, нельзя считать случайным. Активное торговое мореплавание оманцев в Индийском океане способствовало установлению контактов Омана с Восточной Африкой, и бежавшие на Занзибар оманские эмиры нисколько не сомневались в том, что они будут там хорошо приняты местными жителями. Последующая эмиграция оманцев в Восточную Африку и распространение ислама привели к тому, что в течение нескольких столетий в этом районе были построены многочисленные фактории и заложены города, взявшие на себя роль торговых посредников между глубинными районами Африки и внешним миром. Самыми большими. владениями были острова Занзибар и Пемба, управляемые ибадитскими султанами.

Захват турками Константинополя в 1453 г. вынудил европейские страны искать морских путей на Востоке. В 1507 г. корабли португальского адмирала Альбукерка встали на рейде у мыса Эль-Хадд в Омане. Португальцы разграбили прибрежные города и ушли в Персидский залив, оставив на оманском побережье небольшие гарнизоны. Оман переживал в то время период острых междоусобиц и его правители не смогли организовать оборону страны от португальских захватчиков, которые оккупировали не только прибрежный Оман, но и его владения на восточном побережье Африки.

Разногласия и вражда между племенами всегда были доминирующим фактором неполитической историй Омана. В начале XVIII в. вспыхнули разногласия между йеменской и североаравийской группировками. Во главе первой оказалось племя бени хина, второй — бени гафир, поэтому впоследствии сторонников этих группировок стали называть соответственно «хинави» и «гафири».

Воспользовавшись этими внутренними неурядицами, в 1737 г. на оманском берегу высадились иранские войска. Бесчинства иранцев, убийство свиты имама, на помощь которому они якобы прибыли, вывоз оманских женщин и детей на рынок рабов в Ширазе, попытка обманом захватить Маскат и две господствующие над городом крепости — все это вызвало возмущение оманцев. Сопротивление возглавил губернатор города Сохар Ахмед ибн Саид ибн Мухаммед из семьи Бу Саид, выходец из города Адам (центральная часть Омана). В 1744 г. в знак признания заслуг Ахмеда ибн Саида он был избран имамом. Так началось правление султанов семьи Бу Саид, которая находится у власти в Омане и в настоящее время.

Имам Ахмед был не только удачным военачальником и проповедником, но и ловким коммерсантом. В период его 39-летнего правления в Омане оживилась торговля, были приведены, в порядок оросительные системы, высажены тысячи новых пальмовых деревьев, созданы торговый и военный флот и регулярная армия. Оман вновь утвердил права на свои владения за пределами Аравийского полуострова. Это было единственное в истории арабское государство-колонизатор. На правах аренды или собственности ему принадлежали не только острова Занзибар и Пемба, но и некоторые города на иранском побережье Персидского залива.

Колонизация восточного побережья Африки открыла перед оманскцми капитанами и торговцами широкие возможности по организации торговли живым товаром. В начале XIX в. в Маскате был самый большой рынок африканских рабов, откуда они поступали в страны Персидского залива, Ирак и Иран. Правители Омана получали от этой торговли определенную прибыль и поэтому не только поощряли ее, но даже принимали в ней активное участие.

Стоимость рабов на рынке Маската была различной. В 1840. г. евнух из Дарфура (Судан) продавался за 200–300 серебряных талеров Марии Терезии, девушка из Эфиопии — от 60 до 200, мужчина из Эфиопии — от 50 до 150 талеров. Африканский раб стоил 20–60 талеров, а мальчик-невольник — от 15 до 30 талеров. В 1870 г., несмотря на ряд султанских декретов, запрещавших работорговлю, невольники продолжали поступать в Оман и тайно переправляться в другие страны. В Омане в XIX в. насчитывалось до 50 тыс. рабов. Мужчины-невольники трудились на полях, работали слугами и матросами. Некоторые невольники по своему положению напоминали римских вольноотпущенников, которые жили отдельно от хозяина, часто семьями, работали по найму и передавали своему патрону часть своего заработка. Женщины, как правило, были служанками и наложницами. В настоящее время в районе Эль-Батины целые деревни населены неграми-мусульманами.

Правителям Омана не удалось отстоять свою независимость. В конце XVIII в. было подписано первое соглашение с английской Ост-Индской компанией. Дополненное впоследствии новыми соглашениями, оно привело к фактическому установлению английского протектората над Оманом, от которого страна освободилась, как уже упоминалось, лишь в 1971 г. Но до этого пришлось убрать султана Саида ибн Теймура, правление которого считается самой мрачной страницей в истории Омана.

Султан Саид ибн Теймур, живший как отшельник с 1958 г. в своем дворце в Салале, под страхом тюремного заключения запрещал носить очки, европейскую одежду и обувь, изучать поэзию, играть на музыкальных инструментах, выезжать за границу даже для получения образования, петь или курить в общественных местах. Женщина могла выехать за границу лишь после предоставления официальной гарантии от одного из членов своей семьи. Если в течение шести месяцев она не возвращалась, гарант отправлялся в тюрьму. Для строительства дома, покупки радиоприемника или мотоцикла (импорт автомашин был запрещен) требовалось личное разрешение султана. С заходом солнца ворота столицы закрывались и люди, спешили по домам. Ходить по улице ночью разрешалось лишь держа около лица большой керосиновый фонарь. Султан ввел это нелепое правило после того, как на улицах Маската в 1948 г. было ограблено несколько иностранных моряков. Нарушителя без суда и следствия препровождали прямо в тюрьму. «Честному человеку нечего скрывать свое лицо» — так объясняли султанские клевреты это решение Саида ибн Теймура.

Отсутствие бюджета, четких планов развития экономики, культуры и просвещения делали Оман своеобразным политическим анахронизмом XX в. Подобное положение не могло долго продолжаться, и в июле 1970 г. был совершен дворцовый переворотов результате которого к власти пришел сын Саида ибн Теймура — Кабус ибн Саид, получивший образование в английском военном колледже и находившийся несколько лет на положении узника в султанском дворце.

Каждый путешественник, прибывающий в Оман морем или по воздуху, попадает прежде всего в Маскат — столицу, главный порт и воздушные ворота страны. Маскат — своеобразная визитная карточка Омана: голубые волны моря набегают на белый песок глубокой тихой лагуны, окаймленной черными, обрывающимися в море скалами. «Маскат» переводится с арабского как «место падения». Такое название городу дано потому, что в этом месте скалы круто обрываются в море, замыкая город со всех сторон высокой естественной стеной, делающей город неприступной крепостью.

Достопримечательность Маската — это два форта, построенных португальцами на господствующих над городом скалах.

Форт Мирани сооружен в 1588 г. по личному указанию португальского короля Филиппа. Эту крепость до настоящего времени иногда называют Капитао, возможно, от португальского «капитано», который руководил постройкой этой крепости. На стене Мирани, обращенной в сторону моря, и сейчас стоит медная пушка, оставленная португальцами, которая по старой морской традиции приветствует заходящие в порт корабли. Напротив этого форта находится другой — Джилали, построенный на год раньше Мирани. В настоящее время Джилали служит султанской тюрьмой.

Между двумя фортами, отстоящими друг от друга всего на 800 м, теснится Маскат. Он окружен невысокой стеной, соединяющей Мирани и Джилали, и рвом. В городской стене трое ворот. Некогда лишь через главные, самые большие ворота могли попасть в город повозки. Малые ворота, ведущие прямо на сук — городской рынок, пешеходы используют для прогона скота. Третьи ворота, именуемые Баб аль-Масаиб, находятся под фортом Мирани. У этого форта в море «впадает» одно из вади, которое заполняется водой всего на два-три дня в году после дождей в горах, возвышающихся к западу от города. Здесь же построены и небольшие верфи, заложенные еще португальцами, для сооружения деревянных судов и небольшой причал, через который вплоть до апреля 1972 г. поступали все импортируемые Маскатом товары. В послед; нее время в связи с ростом числа жителей и разрешением импорта в страну автомашин увеличилась интенсивность движения в Маскате и власти были вынуждены пробить в стене четвертые ворота.

Развитие городского хозяйства и транспорта, а также увеличение численности населения столицы вынуждают местные власти проводить реконструкцию старого города. Бульдозеры разрушают стоявшие не одну сотню лет дома, бывшие свидетелями прошлого Маската, дорожные машины прокладывают новые улицы и коммуникации. За пределами стен старого Маската быстро поднимается новый город с банками и конторами страховых компаний, современными жилыми и административными зданиями. Ведь Маскат стал столицей страны, которая ранее не имела современного управленческого аппарата и где вся администрация умещалась в нескольких комнатах султанского дворца.

В Маскате 35 мечетей, однако в отличие от Каира или Багдада их существование обнаружить весьма нелегко. Ибадиты в основу своего учения положили, кроме всего прочего стремление к упрощению обрядов мусульманской религии, возвращение им той простоты, которая существовала при пророке Мухаммеде. Поэтому ибадитские мечети не имеют минаретов и украшений. По пятницам в мечети идут на молитву мусульмане, среди которых не встретишь женщин. Они молятся либо дома, либо в специальных мечетях, хотя по ибадитскому вероучению посещение мечети вместе с мужчинами им и не запрещается.

Маскат и соседние с ним Матрах и Эс-Сиб в настоящее время слились фактически в один город и управляются одним муниципалитетом. Кроме аэродрома, современного морского порта и торговых лавок, в которых работает треть жителей столицы, Матрах также может похвастаться богатой историей. Над городом возвышается португальская крепость, охранявшая Матрах в то время, когда он был перевалочным пунктом торговли между Внутренним Оманом и другими странами. «Матрах» представляет собой сокращение фразы «макян хатт ар-рихаль», что можно перевести как «место, где останавливались караваны». Эти караваны, нагруженные товарами, шли через горы из Внутреннего Омана по вади и за одну неделю добирались, до побережья.

Население столицы Омана весьма разнообразно в этническом отношении. Арабский элемент преобладает. Кроме арабов (многие из них имеют большую примесь негритянской крови) здесь живут белуджи. Они тоже мусульмане, но у них свои обычаи, и свой язык. Их предки, получив разрешение правителей Маската, эмигрировали сюда с противоположного берега Оманского залива.

Выходцы из Западной Индии делятся на две большие группы: баниа и хаваджи.

Банна прибыли на побережье Оманского и Персидского заливов из приморских городов Западной Индии, по-видимому, еще до ислама. Они составляют торговую прослойку всех приморских городов Аравийского полуострова, служат своеобразными посредниками между фирмами западных стран и местным населением, выступают агентами крупных пароходных компаний, занимаются банковским делом и ростовщичеством, экспортно-импортными операциями, а в некоторых случаях и розничной торговлей. Слово «баниа», которое оманцы, как и все арабы, применяют ко всем выходцам с Индостанского полуострова, собственно означает видоизмененное «ваттиа» — название индийской подкасты, члены которой специализируются на внешнеторговых операциях.

Хаваджи представляют собой более многочисленную группу. В отличие от баниа хаваджи исповедуют мусульманство и занимаются кроме розничной торговли ремеслами: строят суда, изготавливают посуду, ткут ковры. Большая часть хаваджи прибыла из Гуджарата (Индия). Они — последователи секты исмаилитов. Наиболее крупная колония хаваджи находится в Матрахе.

От Эс-Сиба на север протянулась плодородная равнина Эль-Батина, населенная земледельцами и рыбаками. Рыбацкая лодка шаш и пальмовые ветки, из которых ее изготавливают, как бы символизируют этот альянс. Дома здесь строят из пальмовых циновок, называемых «брасти».

Поездка по побережью Эль-Батины — одно из самых впечатляющих путешествий, которые можно совершить по Оману. Дорога, извиваясь между пальмовыми рощами, садами лимонных деревьев и зелеными полями клевера, идет по берегу мимо рыбацких деревень, едва не задевая сетей, лодок, рассерженных женщин, плачущих детей и злобных облезлых собак.

Сады и поля Эль-Батины орошаются с помощью подземных каналов — фаладжей, которые существовали еще в древней Персии и были построены здесь во времена персидского господства. Сооружаются они следующим образом. В горах находят источник, очищают его и проводят от него подземный канал глубиной до 6 м к тому месту, которое следует оросить. По всему каналу устанавливают вертикальные колодцы (на расстоянии 18–45 м друг от друга), служащие для ремонта и очистки подземных каналов, по которым вода самотеком идет к главному распределительному пункту, а оттуда уже на поля. Если на пути подземного водовода встречается вади или какой-либо низкий участок, строится специальный акведук.

Открытые колодцы фаладжа служат местом постоянного общения жителей. Сюда с утра до вечера тянутся за водой вереницы женщин с тяжелыми глиняными горшками или более легкими жестяными банками из-под керосина. Здесь же купаются, моют посуду, стирают белье. Неподалеку раскинулась плантация финиковых пальм, которая орошается из того же источника. Температура воды подземного канала не опускается ниже 30°. Купание здесь не только приносит облегчение и удовольствие, но и поражает своей необычностью. Вечный мрак подземелья и круг голубого неба над толовой, всплески воды, несущейся по фаладжу, производят незабываемое впечатление.

Самый известный город Внутреннего Омана — Назва, центр племени бени хина, древняя столица страны. Средневековый арабский путешественник Ибн Батута, посетивший Назву, писал о ее ручьях, садах и пальмовых рощах, мечетях и рынках. Он отмечал смелость и храбрость жителей этого города, которыми правил султан Абу Мухаммед из племени азд. Сегодняшняя Назва — город с каменными домами, построенными на склоне горы на высоте 630 м. Вокруг Назвы раскинулись обширные рощи пальм, под сенью которых растут деревья манго, огороды и поля клевера. Финики, выращиваемые в Назве, считаются одними из лучших в Омане. Все поля вокруг города орошаются двумя подземными каналами, один из которых называется Дариш, а второй — аль-Гантак.

Над Назвой возвышается 37-метровая круглая башня старой крепости — самой главной достопримечательности города. Она построена в 1670–1680 гг. На вершину башни, имеющей в поперечнике 50 м, ведет лестница-спираль.

Назва издавна славится своими ремесленниками — мастерами по серебру и меди. Здесь и сегодня можно купить медные кофейники, котелки и кинжалы, являющиеся частью национальной оманской одежды. Эти кинжалы похожи на йеменские джамбии, только широкий конец ножен у них загнут кверху под острым углом. Вряд ли случайно распространение такого типа кинжалов в Омане. Ведь Назва была первой резиденцией йеменцев в Омане.

Бахла — город, лежащий в 30 км от Назвы, — делит с ним славу, древней Столицы Омана. Он окружен полуразрушенной стеной из обожженных кирпичей в отличие от стен других городов, сложенных из камня. Большинство местного населения работает на пальмовых плантациях. Все жители одного из кварталов города заняты выделыванием горшков из добываемой поблизости глины, которые обжигают в небольших круглых печах. Эти горшки служат как для воды, так и для хранения зерна и риса.

Европейскую одежду оманцы не носят. На побережье рыбаки и земледельцы обматывают вокруг бедер визар — кусок тонкой хлопчатобумажной ткани. Слово «визар» — производное от «изар» — широко распространенной в других арабских странах, особенно в прошлом, одежды, которую носили мужчины и женщины. В некоторых районах Омана и ряде других стран Аравийского полуострова визар, поставляемый в основном из Индонезии или производимый на месте, называется «фута». Бедняки часто ограничивают свой костюм одним визаром, люди побогаче надевают иногда рубаху — камне либо трикотажную майку — фанила, или зинкафра. В редкие на побережье, прохладные дни состоятельные люди одеваются в просторные рубахи с широкими рукавами (дишдаша), а человек, принадлежащий к племенной верхушке, обязательно накидывает на плечи абу.

Мужчины побережья и пустынных районов не покрывают головы или в лучшем случае надевают куфию, как здесь называют небольшую вязаную или строченую шапочку. Она напоминает феску, распространенную в других арабских странах. Во внутренних горных районах мужчины, особенно состоятельные, сооружают на голове чалму из нескольких метров цветной шерстяной ткани или надевают куфию, которую здесь носят преимущественно персы.

Женщины носят длинные, до щиколотки, панталоны, расшитые снизу, причем богатство орнамента зависит от благосостояния владелицы. У женщин из бедных семей панталоны книзу несколько сужаются, чтобы не мешать в повседневной работе. Поверх они надевают длинное темное платье. Их головной убор похож на сложную чалму и в разных районах называется по-разному: турха (на йемейский манер), гурфа, викая или лихаф. Чадра (здесь — батуля), заимствованная арабами у персов, — обязательная часть дамского туалета. Женщины из состоятельных семей как на побережье, так и во внутренних районах страны носят и абаю, которую простые женщины заменяют куском цветастой ткани, набрасываемой иногда и на голову.

Строгая умеренность в пище — характерная черта быта оманцев. Самым обильным бывает ужин. В бедных семьях он состоит из риса — иш, приправленного с маслом и сухим акульим мясом. Более состоятельные оманцы хотя и не перенимают целиком обычаи европейцев, тем не менее стараются подражать им, а также индусам в приготовлении пищи, при этом крепко добавляя в различные блюда пряности и специи. Они употребляют мясо, в основном козлятину, и сладости, пьют красный чай (кира) или чай с молоком. Оманцы, пожалуй, первые из арабов стали употреблять черный перец, корицу, гвоздику, имбирь и другие специи.

Курение табака здесь довольно популярно, хотя в прошлом оно строго ограничивалось. Простые оманцы курят самокрутку — ляффа, приготавливаемую из тонкой бумаги и импортного табака. Широко распространено, особенно среди людей пожилого возраста, курение кальяна. Кальян, которым пользуются в богатых семьях и который называется «мидвах», представляет собой высокое, сделанное из меди сооружение с длинной трубкой. Кальян простолюдина обычно изготовляют из скорлупы кокосового ореха.

В Омане продолжает сохраняться арабская система отчисления времени. Отсчет часов идет с шести утра. Поэтому восемь часов соответствуют двум часам по местному времени. Развитие контактов с внешним миром приводит к тому, что подобная система отчисления времени постепенно забывается и, по-видимому, скоро будет отменена, как это было сделано в 1967 г. в Саудовской Аравии.

Особенности повседневной жизни и духовной культуры в целом являются общими для всех прибрежных районов Персидского залива. Почитание гостя, готовность принять его в любое время характерны для жителей как Омана, так и других стран этого района. Уважение старших в семье граничит с беспрекословным повиновением их воле и желаниям. Сын никогда не перечит отцу, не курит в его присутствии. Интересна своеобразная форма приветствия. Встретившись на улице, два близких человека, взявшись правыми руками, касаются друг друга кончиками носа, не отпуская рук. Затем они поднимают руки на уровень носа, и каждый касается кончиком носа тыльной стороны руки своего приятеля. Касание носом, возможно, заменяет принятый у нас при встрече поцелуй.

Если вы оказались гостем состоятельного оманца, вас проведут в специальную комнату для приема гостей и предложат прежде всего фавваля — фрукты, консервированные или свежие в зависимости от сезона, печенье и местные сласти. Здесь очень любят халява Оман, т. е. оманскую халву. Ее приготовляют из крахмала, сахара, жира и пряностей. На обед, который сервируется на полу, могут подать рис и козленка (либо барашка), крепкий бульон или соус, а иногда — похлебку. В Омане запрещено употребление спиртных напитков. Во время обеда пьют охлажденную воду, в которую предварительно бросают кусочки ладана или пряностей. После обеда по кругу пускается курильница; на ее угольки бросают несколько кусочков ладана или мирры, привозимых из Дофара или Сомали.

Положение женщины в Омане, как и в других мусульманских странах, определяется Кораном и законами шариата. В 10–11 лет она уже считается зрелой для замужества. Вопрос о замужестве дочери решает отец. Предпочтительным женихом для девушки является бин амм, т. е. сын брата отца — двоюродный брат невесты. На этот счет даже существует оманская поговорка: «Жениться на посторонней женщине — все равно, что пить воду из глиняного горшка. Жениться на двоюродной сестре — все равно, что пить воду из фарфоровой чаши: чем больше пьешь, тем больше хочется».

Если невеста еще девственница, то переговоры о ее замужестве, размерах выкупа (махр) и подарка (кисва) ведутся с ее отцом. Если же она разведенная женщина или вдова, то о женитьбе можно договариваться непосредственно с ней. Согласование вопросов приданого, размеров выкупа, количества передаваемой в качестве подарков одежды называется «мильха» (обязательство).

Женщина в представлении оманцев создана Аллахом для того, чтобы ублажать мужчину. Такое представление накладывает свой отпечаток как на свадебную церемонию, так и на подготовку к ней. За неделю до свадьбы девушку ведут в баню, где ей удаляют с тела все волосы с помощью специальной мази, куда входят соли цинка и мышьяк, или, что более мучительно, специальными щипчиками. В день свадьбы невеста надевает новое платье, украшения, обильно употребляет духи и различные благовония.

Английский путешественник Пэлгрэв, посетивший Аравию во второй половине прошлого века, приводит «шкалу красоты» женщин Аравийского полуострова. Бедуинка считается самой некрасивой и оценивается в 1 балл. Далее идут женщины Неджда, затем пустынного Эль-Джауфа. 5–6 баллов ставят за красоту женщинам побережья Эль-Хаса и Катара. На первом месте стоят женщины Омана, получившие за свою красоту и привлекательность 17–18 баллов. По-видимому, сообщение Пэлгрэва, записанное им со слов своих собеседников-арабов, имеет веские основания. Ведь значительная часть населения Омана сложилась под сильным йеменским влиянием, а женщины в Йемене очень красивы.

Каждый мужчина в Омане, молодой или старый, предпочитает жениться на девушке. В первую свадебную ночь собравшиеся родственники тихо сидят у дома молодых, будь то в деревне, в городе или у бедуинской палатки. Обязательно, чтобы невеста кричала в первую ночь. Это свидетельствует о ее непорочности и чести, с одной стороны, а с другой — служит залогом крепкого и сильного потомства. «Лучшие и самые крепкие сыновья рождаются от сопротивляющихся женщин», — говорят оманцы.

Вместе с тем жениться на вдове или разведенной считается в Омане вполне допустимым. Развод здесь оформляется весьма проста, однако в стране довольно мало разведенных женщин. Согласно нормам мусульманского права, мужчина после развода обязан содержать свою бывшую жену и своих детей, если они останутся жить с матерью. Это накладывает на мужчину тяжелые финансовые обязательства, о чем он, безусловно, никогда не забывает. Разведенные и вдовые оманки, как правило, быстро вторично выходят замуж, а некоторые в возрасте до 35 лет, как мне рассказывали, успевают сменить от 6 до 12 мужей.

Многоженство в Омане не запрещено законом, однако лишь очень богатые люди имеют несколько жен. В стране нет гаремов, хотя крупный купец, шейх или землевладелец может иметь кроме законной жены еще и наложницу. Наложницами, как правило, бывают негритянки, «черная кожа которых сохраняет прохладу даже в жаркое лето», как говорят оманцы, или женщины, рожденные от браков с выходцами с Кавказа и отличающиеся горячим темпераментом.

Участь оманки, особенно если она из бедной крестьянской или бедуинской семьи, очень тяжелая. Ей приходится работать сначала на отца и братьев, а затем на мужа. Она нянчит детей, готовит пищу, носит воду. Палатки в пустыне разбивают женщины, а не мужчины.

Рождение ребенка, особенно мальчика, празднуемся как крупное семейное торжество. Разрешившаяся от бремени женщина считается «нечистой» 40 дней. В некоторых оманских семьях, если рождается девочка, этот срок удлиняется до 80 дней. Последний обычай, соответствует представлениям левитов — иудейских законников, и, возможно, здесь сказывается влияние небольшой общины иудеев, живущих в Омане в деревне Хамра, расположенной к западу от бывшей столицы Назвы.

Смерть ближнего воспринимают с покорностью и фатальной неизбежностью. О покойнике говорят: «Он ушел», «Он отсутствует». Для оманцев человек просто ушел из этой жизни в другую. Могилы, как правило, по имеют надгробий и с течением времени сравниваются с землей.

Свадебные обряды различаются в зависимости от местности и национальности. На арабской свадьбе, особенно во внутренних районах Омана, мужчины и женщины собираются, как правило, в отдельных помещениях, но вместе с тем здесь девушки исполняют бедуинский танец с саблями перед мужчинами и женщинами в центре большого круга во дворе или на площади. Этим танцем, пришедшим еще с доисламских времен, девушки хотят доказать, что любовь между мужчиной и женщиной должна быть чистой, как лезвие клинка, без ржавчины, всегда быть молодой и острой.

Интересны свадебные шествия белуджей, отправляющихся за невестой. Процессия растягивается по улице, в начале ее идет, пританцовывая, один из товарищей жениха с макетом деревянного судна на голове. Во внутренних районах, где еще сильны бедуинские традиции, мужчины танцуют айяла — воинственный танец кочевников. С ружьями в руках они становятся в круг, а в момент, когда удары барабана достигают наибольшей силы, высоко, над головой подбрасывают ружья и ловко их ловят.

Преодолевая пережитки племенных отношений и условности, характерные для учения ибадитов, Оман делает первые шаги в современной жизни. Сопротивление всему новому еще очень велико, социальная мобильность очень низка. Но все оманцы, с которыми мне довелось встречаться, искренне хотят, чтобы период становления страны быстрее завершился и чтобы Оман, небольшое арабское государство с богатой историей и сложными внутренними проблемами, занял достойное место в современном мире.