На краю вечности

Глава 31

Первое, что слышу, придя в себя — звук капающей воды. Он методичный, звонкий. Раз, два, три… Через пару минут меня это начинает раздражать, а еще через десять превращается в пытку. Наконец силы возвращаются ко мне, и я могу подняться на ноги. Оглядываюсь по сторонам. Америго лежит на полу широко раскинув руки. Выглядит он чуть лучше, чем перед смертью. Наросла новая кожа, раны перестали кровоточить. Но на месте от укуса все еще зияет черная дыра с легкой синевой по краям. Его сердце уже бьется, но он еще не очнулся.

Подхожу к решетке, что отгораживает нас от лестницы, которая ведет на верх. Прижимаюсь лбом к холодным прутьям. Здесь царит полумрак, все кажется каким-то темно-бирюзовым. И чертовски, просто невыносимо холодно.

— Сдохнуть второй раз за день — это перебор, — бормочет Америго садясь на полу. Прижимает руку к груди, облизывает высохшие губы. — У тебя есть часы?

— Нет. Эти сволочи даже носовые платки забрали, — пошарившись по карманам, отвечаю я.

— Без них мы точно не выживем, — отрешенно глядя куда-то вдаль, говорит Америго. Потом, словно что-то вспомнив, начинает тщательно обыскивать себя.

Звук шагов прерывает его возню. К решетке подходит девочка лет восьми. На ней белое платье в пол, такого же цвета башмачки. Светлые волосы красиво завиты и украшены цветами. В руках она держит большого плющевого зайца с одним глазом. Подходит ближе, хватается за металлический прут и с любопытством смотрит на нас.

— Вы ведь вампиры, да? — спрашивает она.

— Как ты догадалась? — подходя к ней и опускаясь на корточки, спрашивает Америго.

— Цвет вашей ауры отличается от человеческой, — поясняет она, разглядывая моего брата. — Меня зовут Петра. А тебя?

— Я — Америго. А это мой брат Зотикус. Мы пришли за тобой и Айлин. Ты не знаешь, как она? — его голос звучит мягко и вкрадчивою.

— Вагнер побил ее, потому что она кусалась, — вздыхая, сообщает Петра. — Но вам не удастся забрать нас. Мы все здесь умрем.

Девочка говорит с обреченностью глубокой старухи. Да и взгляд у нее совсем не детский. Похоже, Рудольф не скрывал от нее ее дальнейшую судьбу. Чертов садист. Хотя, чему я удивляюсь? Достаточно вспомнить, что он сделал со своей дочерью.

— Нет, — с уверенностью говорит Америго. — Никто не умрет. Можешь ей кое-что передать?

Петра утвердительно кивает, еще теснее прижимая к себе игрушку. Брат приближается к ее лицу и что-то тихо шепчет ей на ухо. Что еще за секреты? Потом касается пальцем ее подбородка, заглядывает ей в глаза и произносит пару слов на непонятном языке. Может, он тоже ударился в магию? Как зачарованный смотрю на все это.

— А теперь ступай, — улыбаясь говорит Америго. — Увидимся завтра!

— Шутник, — фыркает Петра и бежит к лестнице. Быстро поднимается, и топот ее ножек эхом разносится по камере. Брат выпрямляется и смотрит на меня.

— Что ты ей сказал? — требовательно спрашиваю я, чувствуя себя обделенным.

— Это личное, — спокойно отвечает Америго и прислушивается. — Кажется, за нами идут.

Могу поспорить, что у него есть план, которым он почему-то не хочет со мной делиться.

Охранники-оборотни отводят нас умыться и даже выдают чистую одежду. Похоже, нас все-таки пригласят на вечеринку. Следят за нами зорко и насторожено, поэтому все мысли о том, чтобы сбежать отпадают сами собой. На нас надевают наручники и ведут вниз. Долго спускаемся по каменной лестнице. Я насчитываю двадцать пролетов. А еще здесь узко и мрачно. Пахнет благовониями. У меня начинает болеть голова. Перед глазами двоится. Очень вовремя. Пытаюсь переключить внимание на что угодно другое, только бы не чувствовать боль.

Америго выглядит спокойным и уверенным. Словно идет в гости к друзьям. Походка легкая, плечи расслаблены. Даже что-то напевает себе под нос, за что получает тумак в спину от оборотня. Тихо усмехается, но замолкает.

Ступени заканчиваются. Мы оказываемся на небольшой площадке. Перед нами металлическая дверь. Один из наших сопровождающих набирает код. Двери медленно раздвигаются, и мы входим внутрь. Первое, что мне бросается в глаза — сцена, на которой стоит клетка. В ней каменный находится алтарь. Все, как говорил Саид. Смотрю в зал. Часть гостей уже собралась, но еще много пустующих мест.

— Тебе не кажется, что спиртного здесь больше, чем надо? — понизив голос, говорит Америго. — Амалик хочет напоить своих гостей до чертиков?

— Может быть, сейчас подъедут остальные, — не особо веря в свои слова, говорю я.

— Сомневаюсь. Сейчас без пяти десять. На такие мероприятия приезжают заранее, — шепчет брат. — Видишь охрану? Восемь псов. И еще нас ведут двое. Получается по пять на нос. Не так уж и страшно. Я думал, будет хуже.

— Ты забыл одну маленькую деталь — у нас нет оружия, — говорю я. Нас отводят в небольшой помещение похожее на стеклянный пенал.

— Мы сами — оружие, — замечает Америго и слабо улыбается. — Доверься мне. Ты поймешь, когда надо начать действовать. Я не буду тебе ничего говорить, чтобы Амалик не просчитал наши планы по энергетическим образам, которые создают мысли. Он это может.

Понимаю, о чем он. В помещение входит Амалик. Все, как по команде, мгновенно оборачиваются в его сторону. Повисает тишина. Он машет гостям рукой, улыбается, демонстрируя великолепные зубы. Легко взбегает на сцену и приветствует гостей красивой речью. От его голоса мне снова хочется спать. Америго берет меня за подбородок и вынуждает повернуться к нему. Наши глаза встречаются. Он произносит всего одного слово и наваждение тут же отступает.

Амалик произносит пламенную речь о могуществе, которое получит каждый, что пришел сюда после проведения обряда. Гости смотрят на него с восторгом и обожанием. Среди них люди, оборотни, вампиры, непонятные мне существа, чем-то похожие на фей. Сам не знаю зачем, но я ищу среди присутствующих того самого танцора из клуба. Он бы идеально вписался в эту публику. А еще профессор Рогожкин. Тоже загадочная личность с двойным дном. Интересно, волю гостей Вагнер тоже подавил? Или это все-таки искреннее восхищение? Хозяин вечеринки заканчивает свое выступление благодарностью присутствующим и выражает надежду на глубокую дружбу. Низко кланяется им. Раздаются аплодисменты.

— А теперь позвольте мне представить вам мою дочь — Айлин Савро! — выждав небольшую паузу и сияя, как китайский мандарин, произносит Вагнер. Звучит барабанная дробь. На сцену в сопровождении двух оборотней поднимается Айлин. На ней длинное белое платье. Волосы, так же у Петры, украшены цветами. На лице плотный слой косметики, из-под которой, если приглядеться, просвечивают синяки. Девочка боролась до последнего. И от осознания этого меня охватывает гордость за нее.

Амалик заставляет ее опуститься на колени и, подняв руки над ее головой, читает заклинание. Когда она поднимается и наши взгляды встречаются, вижу, что в ее глазах танцует золотое пламя. Она смотрит мне в лицо и словно не узнает. Америго заметив это, нервно подается вперед.

— Знаю, что вы с нетерпением ждете, кого я сейчас объявлю своими фаворитами, — улыбаясь говорит Амалик. Прям король-солнце. Выжидает паузу, чтобы создать напряжение, и добившись этого, объявляет: — И это вампиры!

По рядам гостей проносится ропот. Похоже, публика ожидала услышать что-то другое. Кто-то начинает хлопать. Потом воцаряется тишина. А через секунду рукоплещут все. К нам подходят оборотни и знаком приказывают подняться. В их сопровождении мы идем на сцену. Кажется, я уже знаю, что будет дальше. В зале раздается шушуканье. Гости смотрят на нас с откровенным любопытством. За спинами у меня и брата получается по два охранника. Если действовать очень быстро, то можно их вырубить, вытащить оружие, что торчит за поясом под пиджаками, и устроить пальбу. Но если охрана откроет перекрестный огонь, то под него может попасть Айлин. Перевожу взгляд на Америго. Он снова спокоен, как удав. Значит, еще не время. С нас снимают наручники.

— Подобное не принято, но я хочу дать тебе право самой выбрать жениха, — великодушно произносит Амалик, глядя на дочь. Та поднимает на нас глаза. Долго переводит взгляд с одного на другого, словно впервые видит. Может быть, ей стерли память?

— Я выбираю его, — указывая рукой на Америго, бесцветным голосом произносит Айлин. Она опускает глаза и делает шаг назад. Ее движения неловкие, словно ее накачали успокоительным.

— Ты уверенна? — осторожно спрашивает ее Амалик.

— Да, — складывая руки на груди, отвечает Айлин. Перевожу взгляд на брата. Тот выглядит вполне довольным. Значит, все идет по плану.

— Что ж, прощайтесь, — обращаясь к нам, говорит Вагнер. — Вы ведь оба знаете, чем все закончится, не так ли?

— Прощай, брат, — обнимая меня, произносит Америго. Что-то маленькое и холодное оказывается у меня под поясом джинсов. — Прости меня за все.

— И ты меня прости. Я был неправ тогда, — искренне говорю я. Америго замирает и с недоумением смотрит мне в лицо. — Признаю, что повел себя, как эгоист, заботясь только о своих интересах. Прости.

— Повтори это еще раз! — просит брат и я вижу, как блестят его глаза.

— Я был неправ.

Услышав наш диалог, Айлин немного оживает. Взгляд становится более осмысленным. Знаю, что Америго не допустит магического совокупления. А значит действовать придется с минуты на минуту. В зал входят Сабина и близнецы. На подруге моей подопечной наручники и ее под руки ведет оборотень. Ну, такая бунтарка как она, просто так никому не подчинится. Дети обреченно следуют за ней. Петра держит в руках цветы. Замечаю, что она очень похожа на свою мать. Они останавливаются возле сцены, ожидая своего выхода.

— Возьми мою дочь за руку и повторяй за мной. Я, — вампир Америго де Вито, передаю свой вид под покровительство жрицы Айлин Савро в обмен на свою жизнь, — торжественно произносит Амалик.

Брат на автомате повторяет слова, которые не имею для него никакого значения. Он смотрит на Айлин, и кажется, что никого и ничего кроме нее не видит. Так и хочется ему сказать — эй, очнись! Вы тут не на свидании!

— Я принимаю твою жертву, — отвечает Айлин. — Отныне твоя жизнь принадлежит мне.

Этот странный обряд напоминает мне языческое бракосочетание. Амалик достает из кармана небольшой нож и взяв руку Америго собирается сделать надрез. Моя подопечная тихо охает, прижимая руки к животу. Вагнер на секунду переключает внимание на нее, и моему брату этого вполне достаточно, чтобы выхватить у него из пальцев оружие и тут же взять его в заложники.

— Ложись! — кричу я ей, и она послушно падает, прикрыв голову руками.

— А теперь ты нас отсюда выпустишь, — приставляя нож к горлу Амалика, сдавленным голосом произносит Америго.

Вытаскиваю из-за пояса сюрикен. Как давно я не пользовался ими! Бросаю его в охранника, что стоит с краю. Соседнему одним движением сворачиваю шею, по пути вытаскиваю у него из-за пояса пистолет. Еще двое набрасываются на меня сзади. Разворачиваюсь и не глядя стреляю. Раздаются стоны, от запаха крови желудок тут же отзывается болью. Меня отпускают. Без малейшего сочувствия добиваю их. Начинается паника. В меня стреляют. Несколько пуль пролетают совсем рядом, обжигая мне кожу. Забираю еще два пистолета у убитых охранников. Один кидаю брату. Тот ловко ловит его и начинает отстреливаться. Гости, перепуганные происходящим, пытаются покинуть зал, но двери заблокированы. Никто не может выйти. Саб сбивает с ног одного из оборотней, когда тот целится в Америго. Со всей силы бьет его ногами и, отобрав оружие, стреляет ему в лицо. Петра, закрыв лицо руками плачет. Ее брат, белокурый мальчик, похожий на херувима, обнимает ее, стараясь утешить.

Подхожу к Айлин и, прикрывая ее собой, увожу со сцены. К нам тут же бежит Сабина. Забыв, что ее руки все еще скованы, хочет обнять сестру. Отстреливаю одно из звеньев, освобождая ее.

— Рудольф, как ты мог такое допустить? — слышится негодующий голос одного из гостей. — Где твое могущество?

И правда, где? Мне вот это тоже очень интересно.

Когда я оборачиваюсь, то вижу, что Америго лежит на сцене без чувств, а Вагнера и след простыл. Хотя двери по-прежнему закрыты. Куда он мог деться? Или здесь есть еще один тайны ход специально для него?

— Америго, очнись! — трясу его за плечи я. — Некогда отдыхать!

Брат не отвечает. Крики заставляю меня обернуться. Толпа разъяренных гостей набросилась на Айлин. Саб пытается из оттеснить, но какой-то мужчина с силой отбрасывает ее в сторону, и она падает на пол, с силой ударившись головой. Кольцо вокруг девушки сжимается. Подбираю с пола оружие и спрыгиваю вниз. Стреляю по спинам без разбора. Расталкиваю оставшихся в живых. Айлин беспомощно барахтается на полу, силясь скинуть с себя не к месту любвеобильного персонажа. С ним церемониться тем более не собираюсь. Просто сверчиваю ему шею и отбрасываю в сторону, как крысу. Протягиваю руку девушке. Она вцепляется в нее и неуклюже поднимается на ноги, придерживая на груди порванную ткань.

— С тобой все хорошо? — на всякий случай спрашиваю я.

— Нет. Где Америго? — дрожа всем телом, шепчет она. Оглядывается по сторонам. От заторможенности не осталось и следа, словно с исчезновением Амалика моя воспитанница очнулась. Увидев Саб, лежащую без сознания, она тут же забывает о своем вопросе и бежит к ней. В зале становится почти пусто. Большая часть пришедших посмотреть на кровавый обряд, убита. Неужто снова вмешался закон равновесия? Или как он там правильно называется?

Америго приподнимается на локтях и садится. Он трясет головой, пытаясь прийти в себя. Не сомневаюсь, что Амалик воздействовал на него магией. Но почему он не стал применять ее к нам? Почему не помешал нам все это устроить? Не смог сосредоточиться? Не вышло сделать сразу? Странно все это.

— Дай ей свою кровь, — слезно просит Айлин, кивая в сторону сестры. — Не хочу, чтобы она умерла.

— Она убила твою бабушку, — машинально напоминаю я.

— И сделала это ради меня, — голос Айлин звенит от волнения. Подхожу к Сабине. Она действительно очень плоха. Травма серьезная. Пою ее своей кровью. Головная боль усиливается. Перед глазами все качается. Нужно как можно скорее выбраться отсюда. Не знаю, как долго я протяну в таком состоянии. Америго спрыгивает со цены и идет исследовать дверь. Кто-то из выживших пытается до него докопаться и снова слышны выстрелы.

— Спаси его, — бормочет Саб, едва открыв глаза. Черные кудри разметались по полу. Белая ткань платья подчеркивает смуглость кожи.

— Кого? — не понимаю я и перевожу взгляд на Айлин. Может, она знает в чем дело? Или ее сестра бредит после удара? Та лишь пожимает плечами, ласково растирая ее пальцы.

— Тимура, — облизывая перепачканные в крови губы, поясняет Саб. — Он в водной тюрьме сейчас… Это уровнем ниже.

— Это танцор-монгол? — уточняю я. Саб едва заметно кивает. — Почему он туда попал? Кто он вообще такой?

— Он должен был быть шафером, — шмыгая носом, говорит Айлин. — Но потом на Вагнера что-то нашло, и он резко поменял все планы.

— Надо же, как интересно… — задумчиво произношу я.

— Нужна твоя помощь, — подходя к нам, деловито говорит Америго и смотрит на меня. — Будем ломать дверь.

Айлин подается вперед, хочет ему что-то сказать, но он, не заметив этого, разворачивается и идет к сцене. Иду к нему. Тело перестает меня слушаться. Для любого движения требуется колоссальное усилие.

— Подыхаешь? — заметив мое состояние, с сочувствием спрашивает брат. Внимательно смотрит на меня. С досадой вздыхает. — Тебя хватит еще на пару часов. За это время мы должны выбраться отсюда. Давай за дело. Я хочу использовать алтарь как таран. Должна же от этой штуковины быть хоть какая-то польза…

— Думаешь, сработает? — оглядываясь на металлическую дверь, сомневаюсь я.

— Попробуем — узнаем, — отвечает Америго.

Вдвоем с Америго мы ломаем клетку и выталкиваем оттуда жертвенник. Он массивный и тяжелый. Подталкиваем его к краю сцены. Зрение садится. Все, что я вижу, это лишь размытые очертания.

— Левее, Зотикус, левее! — кричит Америго. — Ну ты что, слепой?!

— Есть немного, — тяжело дыша, отвечаю я. Собираюсь с силами, и мы снова начинаем толкать. Первая попытка заканчивается неудачей. Пытаюсь проморгаться, забыв, что это в моем случае не сработает.

— Тебе нужна кровь, — негромко произносит Америго. — Иначе ты не продержишься.

— Потом. Мы должны выбить эту проклятую дверь, — говорю я. — Один ты не справишься.

Еще две неудачные попытки. Готовим третью. В глубине души я сомневаюсь, что этот способ может сработать. Но молчу. Не хочу никому подрывать веру в успех. Айлин присоединяется к нам и помогает толкать. Толку от нее немного, но ей очень хочется быть полезной. Поэтому я не спорю с ней. Но дверь на удивление начинает поддаваться. Раздается хруст, от удара пыль летит в разные стороны. Мне сразу хочется чихать. Сознание медленно тускнеет. Голоса звучат словно из сундука. Смысл услышанного доходит не сразу.

С пятой попытки дверь поддается. Айлин прыгает от радости и кричит:

— Ура, свобода!

Америго протискивается первым, осматривается. Выносит Саб, которая еще не может сама двигаться. Айлин выводит Петру и Фео. Я замыкаю это шествие.

— Выведи их, — говорю я брату. Тот оборачивается и непонимающе смотрит на меня. — А мне тут надо еще кое-что сделать. Я нагоню вас.

Америго хочет возразить, но что-то вспомнив, лишь коротко кивает. И они продолжают подниматься наверх.

По ступенькам, что ведут вниз, спускаюсь на ощупь. Меня лихорадит. Состояние ухудшаешься с каждой секундой. Оступившись на последней ступеньке, падаю. Проехавшись на животе, врезаюсь головой в стену. Боль жуткая. Кажется, что мой череп сейчас расколется надвое. Но от удара у меня улучшается зрение. Чертыхаясь, поднимаю на ноги. Потираю ушибленную макушку. Повернувшись, вижу перед собой огромный аквариум, где как золотая рыбка плавает танцор из клуба «У Вагнера». При виде меня на его лице появляется что-то подобие ухмылки. Длинные черные волосы похожи на змей, что роятся вокруг его головы. Выглядит это зловеще и забавно одновременно.

— Как тебя отсюда вытащить? — спрашиваю я и понимаю всю нелепость своего вопроса. Тот показывает мне рукой наверх. Потом отрицательно мотает головой и бьет кулаком по ладони.

— Разбить стекло? — с недоверием уточняю я.

Пленник энергично кивает. Оглядываюсь по сторонам в поисках чего-то тяжелого. Вспоминаю о пистолете, что торчит за поясом. Достаю его, но монгол знаками просит меня этого не делать. Задерживаю взгляд на стеллажах, стоящих вдоль стены. Там полно всякой мелочи типа фарфоровых статуэток, шкатулок, украшенных камнями и китайских вазочек. А еще два стула с резными ножками. Выбор падает на один из них. Бью им со всей силы по стеклу. Один раз, два, семь. Никакого результата. На стекле даже тонкой сетки от ударов не появилось.

Монгол с понимаем смотрит на меня, когда я выдыхаюсь от бесполезного занятия. Наши взгляды встречаются, и я снова, как тогда в клубе, попадаю под его магию. Меня накрывает волна безмятежности и покоя. Все тревоги уходят. Рука сама тянется к одной из фарфоровых статуэток, будто знает, что это самое лучшее решение. Швыряю ее в центр стекла. Раз, другой. На третий слышится скрип, переходящий в треск. И через мгновение я оказываюсь под тяжестью холодной воды, которая тут же заполняет все пространство. Барахтаюсь в ней, как беспомощный щенок. Отплевываюсь, мотаю башкой, пытаясь избавиться от залившейся в уши жидкости. Понимаю, что открываю глаза, но вокруг меня полная темнота. Меня накрывает паника.

— Тише, тише, — слышу я рядом знакомый голос. И вот меня уже поддерживают за спину. — Теперь я буду твоими глазами.

— Профессор Рогожкин? — вырывается у меня.

— Ну ты тормоз, — с легкой укоризной произносит монгол. — Я надеялся, что ты еще в клубе обо всем догадался. Я тебе столько подсказок дал! Меня зовут Римут. И я не хочу, чтобы ты называл меня как-то иначе.

— Хоть Дракулой… — миролюбиво соглашаюсь я.

Мы выбираемся из воды и меня ждет новое потрясение. Я больше не чувствую ног. Это окончательно добивает меня, и я выключаюсь.