На линии огня

Глава 11

Разумеется, так же гудеть могла пожарная машина, «скорая помощь» или на худой конец подросток с одной из этих сигнальных груш на велосипеде, но почему-то я твердо знал, что это полиция. Поэтому свесил ноги с постели, зевнул, почесал в затылке и вслушался в затихающий на улице звук. По крайней мере, жизнь в эти дни не казалась мне тусклой. И все, что потребовалось сделать, чтобы чуть-чуть поразвлечься, это просто-напросто выстрелить в губернатора.

Вскоре выяснилось, что сирена имеет ко мне прямое отношение. Не успела она умолкнуть, как копы принялись названивать в мою входную дверь. Но на данный момент моим халатом владела Марджи. В чулане с зимней одеждой я нашел тяжелую шерстяную робу и облачился с нее, потом огляделся. Гостиная выглядела сценой, которую только что покинула после своего номера стриптизерша. Я подобрал меха, платье и туфли. Платье все еще выглядело как лопнувший кокон, из которого вылезло огромное насекомое. Длинный разрыв позволил разглядеть внутреннюю конструкцию лифа: швы оказались усилены гибким белым корсетом. А я-то всегда удивлялся, почему платья не расползаются; теперь стало ясно. Открыв дверь спальни, я забросил все эти вещи вовнутрь и плотно закрыл дверь.

Копы все еще терзали дверной звонок. Кто-то кому-то приказывал обойти вокруг дома, что, на мой взгляд, выглядело глупо. Если бы я собирался сбежать, то сделал бы это сразу же, как только заслышал сирену. Я взял «Пи-38» со стола и положил его в шкаф у дальней стены, где держал весь мой личный арсенал. Пистолет попал в отличную компанию: четыре ружья, два дробовика и мои автоматические пистолеты – один 45-го, другой 22-го калибра. Я не слишком волновался из-за новой пушки: если им известно достаточно, чтобы проследить «Пи-38» через меня до Уити, то они уже знают слишком много. И кроме того, молодчики типа Уити редко пользуются оружием, выданным на их имя, а посему не было смысла действовать на манер, какие описывают в детективных романах. Здесь был не тот сюжет, который раскручивается благодаря уликам. Моя жизнь зависела не от них, а от людей и тех сделок, которые они проворачивают. Интересно пронаблюдать, как все это сработает. В любом случае пока мне ничего другого не оставалось. Я спустился по лестнице и открыл дверь.

– Только не так быстро, – взмолился я, когда они начали ломиться вовнутрь. – Что стряслось? Сейчас не самое удачное время, чтобы будить людей.

За старшего у них был детектив-лейтенант по имени Флит, внушительного вида мужик средних лет, с волосами цвета песка и очень холодными бледно-голубыми глазами. Первое, что замечаешь, – это глаза. Да и лицо тоже. У них у всех, после некоторого пребывания в силовых структурах, глаза и лица становятся непроницаемыми. Словно это своего рода профессиональная болезнь. Причем парализация лицевых мышц настолько устойчивая, что, когда они улыбаются или смеются – а время от времени такое случается, – кажется, что приходится с неимоверным усилием взламывать эту застывшую маску изнутри.

Я встречал Флита прежде, когда мы соперничали в стрельбе из пистолетов во время городских соревнований. Для копа он был хорошим стрелком. Сегодня с ним явился кто-то еще в штатском. Третий мужчина затаился за мусорными бачками в узкой аллее между зданиями.

Флит подался назад. Я убрал ногу, которой блокировал дверь, дав ей широко открыться, но сам не освободил прохода.

– Которая машина ваша, мистер Найквист? – спросил Флит.

– Голубой «плимут», вон там. А что?

Флит бросил через плечо тому, кто стоял сзади:

– Проверь!

– Что происходит, лейтенант? – удивился я.

– Я хотел бы побеседовать с вами.

– Прямо тут?

– В даунтауне, – ответил он и добавил: – У меня еще нет ордера, и это не арест.

– О'кей, – согласился я. – Пройдемте наверх, и подождите, пока я оденусь. – Шествуя по лестнице впереди него, я поинтересовался: – Собираетесь ли вы сообщить мне, в чем проблема, или положено, чтобы я ломал голову?

– Вам положено догадаться, – отрезал Флит. Это их излюбленный прием – оказывать давление на подозреваемого, чтобы тот выболтал, пытаясь найти ответ, то, о чем говорить не следует.

– Ох, выходит, я подозреваемый?

– Хм, – промычал он, находясь все еще позади меня. – Где вы были этой ночью, мистер Найквист?

Я постарался не выдать радости. Чего-чего, а о нынешней ночи мне и в голову не приходилось беспокоиться.

– В какое именно время ночи?

– В любое.

Я повернулся к нему – мы уже были в гостиной – и увидел, как его глаза оглядели комнату, не пропуская ничего: ни оружия в шкафу, ни бокала из-под выпивки, которой Марджи оставила на полу рядом со стулом в дальнем углу.

– Ну, домой попал в начале восьмого, – начал я. – Переоделся, взял такси до «Лорлди-апартментс», чтобы посетить подружку. Мы отправились поесть в клуб «Оазис». Домой пришел пешком, оказался здесь где-то между половиной одиннадцатого и одиннадцатью, как мне думается. Ну и тут до сих пор раз я у вас перед глазами. Это вам помогло? Финт покачал головой.

– Не слишком. – Он снова посмотрел на бокал возле стула. Тот стоял в маленькой лужице воды, образовавшейся в результате конденсата, когда кубики льда, находящиеся внутри, растаяли. Я не мог видеть, оставила ли Марджи на стекле след губной помады. Скорее всего, нет, насколько я мог припомнить, – для этого ее на губах оставалось слишком мало. Что же до репутации Марджи, то это меня вообще не волновало. С учетом всего ситуация складывалась презабавная. Поэтому я не видел смысла действовать как джентльмен, когда Флит двинулся к двери спальни. А Марджи, должно быть, этого уже ждала, потому что дверь открылась еще до того, как он успел дойти. Лейтенант остановился. Марджи была одета в мой тонкий халат. Ноги были босыми. Волосы тщательно причесаны – настолько, насколько это позволяла завитая стрижка. С чистым лицом без признаков макияжа она выглядела на диво милой девушкой.

– Это ж надо, – произнесла Марджи, – посетители! Я приготовлю кофе.

Флит смотрел, как она прошла мимо него на кухню. Должно быть, он ее узнал, но по его лицу этого нельзя было сказать.

– Алиби? – поинтересовался Флит, поворачиваясь ко мне.

– Только если ей самой захочется быть моим алиби.

– В какое время она оказалась здесь?

– Боюсь, не смогу припомнить. Марджи крикнула из кухни:

– Я явилась сюда в час ночи, лейтенант. Там, снаружи стоит мой «кадиллак». Должен же хоть кто-нибудь его заметить даже на такой «шикарной» улочке, как эта. Между прочим, чего такого сделал Пол, если не секрет?

– Секрет, дорогуша. Нам положено лишь догадываться об этом. – Я взглянул на Флита. – Вы все еще хотите везти меня в даунтаун? – Он кивнул. – Ну, тогда оденусь.

Когда я, выбритый и одетый, появился на кухне, все три детектива, попивая кофе вместе с Марджи, беседовали о бейсболе, хотя умы двух более молодых, нежели Флит, мужчин занимал отнюдь не спорт. Мой летний халат на Марджи выглядел еще более тонким, чем обычно на мне. Она вручила мне чашку дымящегося кофе. Я выпил ее до дна. Полицейские силы встали и двинулись к двери. Я взглянул на Марджи. С босыми ногами она казалась совсем девочкой.

– Спасибо, – произнес я вполголоса. – Когда узнаю, что к чему, дам тебе знать.

– Это всех нас касается, беби, – усмехнулась она.

– Не высовывай шею слишком далеко. Из-за меня не стоит, – предупредил я. – Хочешь, я позабочусь о том, если, конечно, смогу, чтобы тебе доставили одежду?

– Нет, – отозвалась она. – Я позвоню Сади и заставлю ее привести мне все нужное на такси. Она приходит к девяти. – Марджи положила ладонь на мою руку. – Следи за каждым своим шагом, беби. Это может выйти боком. Не доверяй никому. Даже мне.

– А я тебе никогда и не доверял, Марджи. – Смех у меня получился невеселым.

Она подставила мне лицо для поцелуя, и я поцеловал ее. Губы у нее были холодными. Должно быть, когда-то Марджи была славной девчонкой. Есть люди, которых приходится относить в особую категорию. Это те, кого вы встречаете слишком поздно. Я похлопал ее по соответствующему месту и присоединился к копам, поджидающим меня у двери.

Штаб-квартира полиции находилась в старом, грязном кирпичном здании, примыкающем к помещению суда. Мы подрулили к боковому входу. Флит вышел со мной, а остальных двоих отослал с машиной. Мы поднялись по ступеням и проследовали в холл. Здесь все еще держали медные плевательницы. Крупные мужчины в нарукавниках разносили бумажные стаканчики с кофе. Лифт имел раздвижные двери снаружи и что-то типа медной решетки внутри, сооруженной по тому же самому принципу, что и те, которые устанавливают, чтобы удержать любимое чадо от падения вниз. Решетка с треском закрылась, и лифтер глянул на Флита.

– Вниз! – распорядился тот.

Я не сказал ничего. Не стану хвалиться, что хорошо знаком с полицейским участком, но не думаю, что бюро детективов находится в самом подвале. Однако казалось маловероятным, что лейтенант заблудился. Я вытащил трубку и набил ее табаком. Он предложил мне спички.

– Благодарю, – откликнулся я.

– Все еще ломаете голову? – осведомился он.

– Нет, – ответил я, – просто жду. Скоро вы сами все мне выложите. Считайте, что я готовлюсь.

Лифт остановился. Мы прошли вправо, где две тяжелые двери блокировали холл. Они были похожи на те, что делаются из металла и особо прочного стекла и предназначаются для установки в противопожарных целях, чтобы не дать огню распространиться в другие части здания. Даже если бы название этого места не было написано на стекле, я узнал бы его по запаху, который ударил мне в ноздри, едва мы вошли. Я вынул трубку изо рта и спрятал се обратно в карман. Неприлично курить в этом месте. Кроме того, табак мог вобрать в себя этот въедливый душок; Впрочем, запашок несколько отличался от того, что присутствует в больницах.

– Вон туда, – сообщил Флит.

Мы прошли в другое помещение. Все вокруг было белым и стерильным, кроме стола в углу и небольшой кучки чьих-то личных вещей, лежащих на нем. У стены стояли две каталки. Одна была пустой. То, что лежало на другой, было покрыто простыней. Я подошел к каталке вместе с Флитом. Он осторожно отвернул простыню.

Мне стыдно за мою первую реакцию, но я испытал чувство радости от облегчения, хотя понятно, что это не было должным отношением к увиденному. Передо мной было дряблое, с посеревшими губами лицо. Один глаз был открыт. Могли бы приличия ради закрыть оба.

– Узнаете ее?

– Да, – ответил я и постоял некоторое время в молчании, пока что-то внутри меня менялось, хотя и непонятно, с чего это вдруг?

Эта девушка ничего для меня не значила. И вот на тебе! Нечего выяснять, по ком звонят колокола. Они, как известно, звонят по тебе. Виват, старик Хемингуэй!

– Ее имя Дженни, – сообщил я. – Остальное никогда не пытался узнать.

– Вы провели с ней уик-энд?

– Да.

– В какое время видели ее последний раз?

– Около половины седьмого прошлым вечером. Я довез ее до дому и там высадил.

– И отправились к себе, затем поехали, чтобы приятно провести время с другой девушкой? Вы везде поспеваете, мистер Найквист. – Во всем этом ничего не было такого, что требовало ответа, и я промолчал. Флит продолжил: – Вам известна причина, по которой ее могли убить?

– Она убита?

Вместо ответа, он откинул простыню вбок. Казалось бы, с чего дергаться, но я вздрогнул, как от боли, хотя в войну видел и похуже. Это напомнило мне раздавленных зверюшек, которых замечаешь на любом скоростном шоссе с оживленным движением.

– С меня хватит, – не выдержал я. Казалось нечестным по отношению к погибшей рассматривать ее. В жизни она была симпатичной девушкой. – Накройте ее, прошу вас. Я готов признаться. Только закройте ее.

Флит вернул простыню на прежнее место.

– Ее оглушили, положили на улицу и переехали машиной, – сообщил он.

– Моей машиной?

– А вы что, не знаете?

– Нет, – заверил я. – Машина там же, где я оставил ее прошлой ночью. Она стояла там и когда я вернулся. Утром тоже. Я, правда, не смотрел на спидометр, поэтому не смогу сказать, сколько там накрутило.

– Это был не ваш автомобиль. Разве только вы его вымыли, но для этого на нем слишком много грязи и пыли.

– Первый веский довод в пользу того, чтобы держать машину немытой, – отреагировал я.

– А у вас есть алиби, – сообщил Флит. – Думаю, это снимает с вас подозрение.

– А я что, находился под подозрением?

– Вы с ней ссорились в воскресенье?

– Нет.

– В моем отчете значится, что она выплеснула на вас пиво. Вы выпивали с ней и другим мужчиной на пирсе Смитти, что на Тополином острове. Кто был тот, другой?

– Джек Вильямс, репортер из «Курьера». Выплеснутое пиво предназначалось ему, – объяснил я. – Хотя это и нелегко доказать, но могу вас заверить – целилась она именно в него, хотя точные подачи – не самое сильное ее место. – Чего ради я должен был выгораживать Джека Вильямса?

– Девушки, которые жили с ней, сказали, что ей кто-то позвонил. Сначала она фыркала на него, но затем смягчилась. Девушки подумали, что позвонивший ей мужчина за что-то извиняется, пытаясь загладить ссору. Они решили, что это тот самый мужчина, с которым она провела уик-энд. Потом Дженни согласилась с ним где-то встретиться. В каком точно месте, ее соседки не уловили. Оделась и ушла. Было около десяти тридцати. Врач сказал, что она была убита около трех часов ночи. Ну а оглушили ее еще до того. На ней синяки, которые успели приобрести окраску еще до смерти. Патрульный нашел тело в аллее на восточной стороне в четыре часа тридцать пять минут. Ну а теперь давайте поднимемся наверх, напишете ваши показания и можете быть свободны.

Когда я попал домой, там было пусто. Марджи не оставила никаких следов своего пребывания, кроме высокого бокала, по-прежнему стоящего в лужице возле стула в гостиной, влажного полотенца в ванной и нескольких грязных тарелок на кухне. Я загрузил кусочки хлеба в тостер, развел огонь под остатками кофе и поставил воду, чтобы сварить яйца.

«Бесполезно названивать Марджи», – подумал я. Она знала, что должно произойти нечто такое. Знала, что мне понадобится алиби, и обеспечила его. Если стану ее расспрашивать, она начнет лгать или скажет правду, а о том, какова будет эта правда, я догадывался и сам. Пожалуй, лучше пощадить Марджи. Я и так у нее в долгу.