На мопедах по Африке

Появляется новый враг

В Атбаре мы переезжаем по новому стальному мосту единственный приток самой длинной на нашей планете реки.

Ландшафт постепенно меняется. Мы попали в район, который изрезан потоками тропических дождей. Первые сухие кустарники оповещают нас о том, что Нубийская пустыня осталась позади. Почва тверда и удобна для проезда. С песней въезжаем мы в степь, заросшую терновником. И, конечно, не можем себе представить что ждет нас впереди.

Первые три прокола камер мы принимаем безропотно. Поездка по местности, поросшей кустарником, полна впечатлениями. Тропа змеится между огородами и полями. Стоит нам выключить моторы, как издали доносится глухой рокот воды у нильских порогов. Затем железнодорожная линия, а вместе с ней и трасса вновь отдаляются от реки. Обжитая местность остается позади. На горизонте, подобно проволочному заграждению, сплошной стеной стоит терновник. Дорога с трудом пробивается между кустами. К первым трем проколам вскоре прибавляются еще три. Мы начинаем ворчать. Материал для починки перекладывается поближе — в нагрудные карманы. В течение последующего часа нам приходится пользоваться им еще дважды. Да, веселенькая история.

Земля вокруг кустов усеяна сухими прутьями, и на протяжении многих километров мы едем по хрустящему ковру из высохших трескучих веток. Твердые как сталь колючки несколько сантиметров длиной без всякого труда прокалывают шины. Время от времени мы сходим с машин и тщательно очищаем покрышки. Но отломившиеся кончики все же незаметно проникают в резину.

Движение здесь более чем редкое. За день мы встречаем две, от силы три машины. Товарищеская выручка в пустыне на высоте. Никто не проедет мимо, не справившись, всего ли у вас в достатке. Шоферы сообщают друг другу разные новости, дают советы.

С каждым новым километром нашего продвижения на юг растительность становится все гуще. До Хартума, видимо, уже недалеко. По карте — максимум 130 километров. Если ничего не случится — четыре часа езды.

Ехали мы действительно всего четыре часа, но зато восемь часов чинили камеры, сплошь покрывшиеся заплатами. Одиннадцать проколов за день! Работать к тому же приходилось при температуре плюс 45 градусов в тени, что доставляло нам очень мало удовольствия. Когда мы в седьмой раз меняли камеры, проезжавший мимо шофер снабдил нас бутылкой пепси-колы, что несколько подняло наше упавшее настроение, и все же наши путевые заметки за эти дни почти сплошь заполнились «теневыми сторонами». Быстро наступил вечер, четвертый после нашего отъезда из Абу-Хамеда.

Где-то за горизонтом, там, где час назад скрылось солнце, вспыхивает зарево. Огни Хартума освещают небо расплывчатым беловато-желтым светом. По нашим расчетам, до него осталось 15 километров, но расстояние не согласуется со временем. Наш дневной пробег завершается шестисантиметровой колючкой, которую мы вытаскиваем из переднего колеса машины Рюдигера. Эта колючка, последняя в серии многих ее предшественниц, как достойный удивления экземпляр занимает место в нашем дорожном архиве.

Наши мысли летят навстречу цели.

Хартум, тот самый Хартум, до которого еще три недели назад было добрые 2 тысячи километров, теперь совсем близко, так близко, что до огней аэродрома кажется рукой подать. Каждый из нас тайно подсчитывает в уме письма из предприятий, от родных и друзей, которые ожидают его в представительстве нашей республики. Думать о завтрашнем дне очень приятно. Однако следующее утро начинается с того, что Вольфганг после беглого взгляда на мопеды спрашивает:

— Угадай, на скольких колесах за ночь спустились камеры?

— Что ж тут долго гадать, вероятно, на всех четырех.

За последние дни покрышки и камеры наших мопедов вконец износились. Но Хартум уже близок. Еще час — и первые прибывшие с севера мопеды въезжают в столицу Судана.

Да, местные власти правы, когда они рекомендуют путешественникам избегать троп и пользоваться железной дорогой, — вот то главное, что мы вынесли из нашей поездки по Нубийской пустыне.