На орлиных крыльях

Глава седьмая

По тегеранским улицам в направлении площади Гаср катил микроавтобус американского посольства марки «фольксваген». В нем находился Росс Перо. Было 19 января. Накануне Пола и Билла перевели в другую тюрьму, и он решил навестить их.

Это походило на сумасбродство.

В Тегеране изо всех сил скрывали Перо, опасаясь, что Дэдгар, найдя в нем заложника более ценного, чем Пол или Билл, арестует его и бросит за решетку. А тут он сам добровольно отправился в тюрьму, да еще и со своим паспортом, позволяющим безошибочно установить его личность.

Он связывал свои надежды с той пресловутой некомпетентностью, которой отличаются правительственные чиновники в любой стране. Их правая рука не ведает, что творит левая. В Министерстве юстиции, быть может, и захотят арестовать его, но тюрьмы-то находятся в ведении военных, а для них он не представлял интереса.

Тем не менее, Перо предпринял ряд предосторожностей. Он пойдет не один – вместе с ним в автобусе были Рич Гэллэгер и Джей Коберн, а также группа сотрудников посольства, собравшаяся на свидание с находящейся в тюрьме американкой. К тому же он оделся попроще и захватил с собой картонную коробку с продуктами, книгами и теплыми вещами для Пола и Билла. В тюрьме никто не знает его в лицо. На входе ему придется назвать свою фамилию, но мелкому тюремному чиновнику или охраннику она вряд ли знакома. Его фамилию могли сообщить в аэропорт, полицейские участки и гостиницы, но Дэдгару и в голову не придет, что он может появиться в тюрьме.

Во всяком случае, он решил рискнуть. Ему хотелось морально поддержать Пола и Билла, показать им, что ради них он готов подставить себя под удар. На большее рассчитывать не приходилось: все его старания сдвинуть переговоры с мертвой точки ни к чему не привели.

Автобус выехал на площадь Гаср, и Перо впервые увидел новую тюрьму. Она произвела на него удручающее впечатление. Он просто не мог себе представить, как Саймонсу с его небольшой командой спасателей удастся туда проникнуть.

На площади столпились десятки людей, в основном женщины, покрытые чадрой. Они вели себя довольно шумно. Автобус остановился перед огромными стальными дверьми. Перо поинтересовался, кто сидит за рулем. Водителем оказался иранец, который знал, кем был Перо…

Все вышли из автобуса. У входа в тюрьму Перо увидел телевизионную камеру.

У него защемило сердце.

Работала американская телевизионная группа.

Какого черта им здесь надо?

Он опустил голову и стал пробираться сквозь толпу, прижимая к себе картонную коробку. Из окошка, пробитого в кирпичной стене рядом с воротами, выглянул охранник. Телевизионщики, по-видимому, не обратили на Перо никакого внимания. Через минуту отворилась калитка тюремных ворот, и посетители вошли внутрь.

Калитка за ними захлопнулась.

Теперь Перо отступать было некуда.

Пройдя сквозь вторую пару стальных дверей, он очутился на тюремном дворе. Двор занимал обширную территорию и напоминал провинциальный городишко. Здесь были свои дома и улицы. Кругом свободно разгуливали куры и индейки. Вместе с другими посетителями Перо вошел в приемную.

Он предъявил паспорт. Чиновник указал ему на регистрационный журнал. Перо достал ручку и не очень твердым почерком вывел: «Х. Р. Перо». Подпись получилась достаточно разборчивой.

Чиновник вернул ему паспорт и жестом предложил следовать дальше.

Перо оказался прав. Никто здесь о нем не слышал.

Он вошел в комнату для посетителей и обомлел.

Посреди комнаты иранец в генеральской форме беседовал с человеком, который прекрасно знал, кто такой Росс Перо.

Это был техасец Рамсей Кларк. В свое время он занимал пост министра юстиции в администрации Линдона Джонсона. Перо несколько раз встречался с ним и поддерживал знакомство с его сестрой Мими.

На какое-то мгновение Перо оцепенел. Теперь понятно, откуда взялись телекамеры, пронеслось у него в голове. Мысль его судорожно работала над тем, как бы не попасться Кларку на глаза. Ведь в любой момент он может меня заметить, рассуждал Перо, а увидев, скажет генералу: «Боже мой, да это же Росс Перо из ЭДС!» Ну а если они поймут, что я пытаюсь улизнуть, будет еще хуже.

Перо мгновенно принял решение.

Он подошел к Кларку, протянул ему руку и сказал:

– Привет, Рамсей, что ты делаешь в этой тюрьме?

Кларк, рост которого 190 см, посмотрел на него сверху вниз и рассмеялся. Они пожали друг другу руки.

– Как там Мими? – поинтересовался Перо, прежде чем Кларк успел познакомить его с генералом.

Генерал в это время что-то говорил на фарси мелкому чиновнику.

– Мими в порядке, – ответил Кларк.

– Рад был с тобой повидаться, – выпалил Перо и пошел дальше.

Во рту у него пересохло, когда вместе с Гэллэгером, Коберном и сотрудниками посольства он из комнаты для посетителей вышел в тюремный двор. Ведь ему чудом удалось избежать провала. К ним присоединился иранец в форме полковника. Гэллэгер сообщил Перо, что этому полковнику поручено сопровождать их в тюрьме. «Интересно, что сейчас Кларк говорит генералу?» – подумал Перо.

Пол болел. Разыгралась простуда, подхваченная им еще в первой тюрьме. В заточении он постоянно кашлял, чувствовал боль в груди и никак не мог согреться ни на старом, ни на новом месте. Целых три недели Пол страдал от холода. Еще раньше он просил своих коллег из ЭДС принести ему теплое белье, но они почему-то не сделали этого.

К тому же, Пол находился в подавленном настроении. Он так надеялся, что Коберн возьмет спасательную команду, устроит засаду и нападет на автобус, перевозивший его и Билла сюда из Министерства юстиции. Когда же автобус въехал на территорию неприступной тюрьмы Гаср, его охватило глубокое разочарование.

Начальник тюрьмы генерал Мохари объяснил Полу и Биллу, что все тегеранские тюрьмы находятся в его подчинении, и что именно он перевел их сюда ради их собственной безопасности. Для них это было слабым утешением. Пусть они стали менее уязвимыми для разъяренной толпы, но группе спасателей теперь гораздо труднее напасть на тюрьму, если такое вообще возможно.

Тюрьма Гаср входила в большой военный комплекс. В его западной части возвышался старинный дворец Гаср Газар. Отец шаха переоборудовал его в полицейское училище. Когда-то на месте тюремного двора была парковая зона. В северной части комплекса разместили военный госпиталь. В восточной – разбили военный лагерь, и весь день там взлетали и садились вертолеты.

Две стены – внутренняя, высотой восемь-десять метров, и внешняя, высотой около трех метров, – отделяли тюремную территорию от окружающего мира. По ней были разбросаны пятнадцать-двадцать построек, включая пекарню, мечеть и шесть тюремных корпусов, среди них один женский.

Пол и Билл находились в корпусе № 8. Он представлял собой трехэтажный дом с большим двором, окруженным высокой изгородью из железных опор, обтянутых мелкой железной сеткой. Для тюрьмы было не так уж плохо. Посреди двора – фонтан, по краям – розовые кусты и десять-пятнадцать сосен перед домом. Днем узникам разрешалось выходить на воздух и играть в пинг-понг или волейбол. Однако их не пускали за ворота, у которых всегда стоял охранник.

На первом этаже корпуса помещалась небольшая больница. В ней лечились около двадцати человек, в основном душевнобольные. Оттуда часто раздавались крики. Пол, Билл и еще несколько заключенных жили на втором этаже. Полу с Биллом отвели просторную камеру площадью не менее шестидесяти квадратных метров, в которой вместе с ними сидел только один человек – иранский юрист лет сорока пяти, говоривший на английском и французском не хуже, чем на фарси. Он показывал им фотографии своей виллы во Франции. В камере был телевизор.

Еду готовил один из узников, которому остальные заключенные платили за это. Питались в отдельном помещении, служившем столовой. Пища здесь была лучше, чем в первой тюрьме. За деньги можно было получить дополнительные преимущества. Так, один, по-видимому, необыкновенно богатый заключенный имел свою комнату, а еду ему приносили из города. Здесь не было твердого распорядка дня: часы подъема и отбоя не устанавливались.

Все равно Пол переживал глубокую депрессию. Что толку в каких-то удобствах? Ведь он в тюрьме. Ему нужна только свобода.

Когда утром 19 января им сообщили, что кое-кто пришел навестить их, настроение Пола не улучшилось.

Обычно свидания с заключенными в корпусе № 8 проводились в специальной комнате на первом этаже. Однако на этот раз без всяких объяснений их вывели на улицу.

Пол догадался, что их собираются доставить в офицерский клуб. Здание клуба находилось в небольшом экзотическом саду, где росли тропические растения, плавали утки и разгуливали павлины. Недалеко от клуба Пол посмотрел вокруг и увидел посетителей, шедших к ним навстречу.

Он не верил своим глазам.

– Боже мой! – обрадовался он. – Да ведь это Росс!

Забыв, где он находится, Пол рванулся к Перо. Охранник осадил его.

– Это просто невероятно! – сказал он Биллу. – Перо здесь!

Охранник потащил Пола вперед, а тот, проходя по саду, все оглядывался на Перо, словно желая убедиться, что это не обман зрения. Пола привели в большую круглую комнату. Снаружи стояли банкетные столики. Стены были выложены треугольниками зеркального стекла. Помещение напоминало небольшой танцевальный зал. Через минуту вошли Перо, Гэллэгер, Коберн и еще несколько человек.

Лицо Перо озаряла широкая улыбка. Пол пожал ему руку и обнял его. Это была трогательная сцена. Пол чувствовал себя так, словно присутствовал при исполнении государственного гимна Соединенных Штатов. По спине пробежала приятная дрожь. Его любят, о нем заботятся, у него есть друзья, американцы считают его своим. Ради встречи с ним Перо пересек океан и приехал в страну, охваченную революцией.

Билл тоже обнялся с Перо, и они пожали друг другу руки. Потом Билл спросил его:

– Черт возьми, Росс, ну а ты-то что здесь делаешь? Приехал забрать нас домой?

– Да нет еще, – ответил Перо и добавил: – Пока нет.

Охранники все вместе сели пить чай у противоположной стены. За другим столиком приехавшие с Перо сотрудники посольства беседовали с американкой, узницей этой же тюрьмы. Перо поставил на стол свою коробку.

– Тут тебе теплое белье – кальсоны и все прочее, – сказал он Полу. – Купить не удалось, поэтому даю свое, потом вернешь, понял?

– Конечно, – ухмыльнулся Пол.

– Еще мы принесли тебе кое-какие книги. Вот тебе продукты: арахисовое масло, голубой тунец и всякая всячина. – Росс достал из кармана толстую пачку писем. – А это твоя почта.

Пол взглянул на письма. Одно из них было от Рути. Затем ему попалось письмо, адресованное Чападурню. Пол улыбнулся: это от его друга Дэвида Бене. Его сынишке Томми никак не давалась фамилия Чиаппароне, и он окрестил Пола Чападурнем. Пол решил потом прочитать письма и положил их в карман. Затем он спросил:

– Как Рути?

– У нее все хорошо. Я говорил с ней по телефону, – ответил Перо. – Сейчас к вашим женам мы прикрепили по человеку, и они будут заботиться о том, чтобы ваши семьи ни в чем не нуждались. Рути сейчас в Далласе, Пол. Она живет у Джима и Кэти Найфелеров и занимается покупкой дома. Том Уолтер помогает ей в этом как юрист. – Росс повернулся к Биллу. – Эмили отправилась в Северную Каролину навестить свою сестру Вики. Ей нужно отдохнуть. Она очень много работала в Вашингтоне. Вместе с Тимом Риэрдоном она пыталась заставить государственный департамент предпринять что-нибудь. Она написала Розалин Картер – ну, просто как одна замужняя женщина написала бы другой. В общем, она делает все возможное. Между прочим, мы тоже делаем все, что можем.

Когда Перо стал перечислять всех людей, к которым он обращался за помощью, начиная с техасских конгрессменов и кончая Генри Киссинджером, Билл понял, что он приехал к ним прежде всего, чтобы поддержать их боевой дух. Но вышло все наоборот. Еще совсем недавно, увидев, как Перо с другими ребятами уверенно шел по тюремному двору, озаряя все вокруг своей чарующей улыбкой, Билл подумал: «Они пришли выручать нас. Наконец-то у них есть конкретный план, и Перо собирается предупредить нас об этом». Билл слегка приуныл. Однако после разговора с Перо он вновь повеселел. Росс был для них чем-то вроде Деда Мороза. Ведь он привез им письма из родного дома и коробку с подарками. Уже в самом его присутствии здесь, в его широкой улыбке выражалось безграничное презрение к Дэдгару, толпе разъяренных фанатиков, ко всему, что угрожало Полу и Биллу.

Теперь Билл уже беспокоился о том, чтобы Эмили не упала духом. Он интуитивно чувствовал, как плохо у нее сейчас на душе. Раз она поехала в Калифорнию, значит, потеряла надежду. У нее уже не было сил делать вид, что все в порядке, если дети жили у ее родителей. Он понял также, что она снова начала курить. Крошка Крис будет этим очень удивлен. Эмили бросила курить после того, как попала в больницу, где ей удалили желчный пузырь. Вернувшись, она сказала Крису, что ей вырезали «коптилку». Теперь он не сможет понять, как же эта коптилка оказалась на старом месте.

– Если все это не получится, – говорил Перо, – у нас есть другая команда, которая вызволит вас отсюда иными методами. Все спасатели будут вам знакомы, кроме одного, который руководит операцией. По возрасту он старше остальных.

– Кое-что здесь меня не устраивает, Росс, – возразил Пол. – Почему целая группа парней должна подвергать себя опасности ради спасения всего двух?

Билл старался определить, в чем же, собственно, состоит план их освобождения. Прилетит вертолет, зависнет над тюремным двором и подберет их? Или сухопутные силы США начнут штурмовать тюрьму и солдаты будут перелезать через обе стены? Трудно себе представить такое, но, если за дело берется Перо, всякое может случиться.

Коберн обратился к Полу:

– Мне нужно, чтобы вы внимательно изучили и, по возможности, запомнили все, что расположено на территории тюрьмы, и все, что там происходит, точно так же, как вы это делали раньше.

Билл стеснялся своих усов. Он отпустил их, чтобы походить на иранца. Ответственным работникам ЭДС запрещалось носить усы или бороду, но он не ожидал, что увидится с Перо. Билл понимал, что это глупо, но все же чувствовал себя из-за них неловко.

– Прошу прощения, – сказал он, показывая пальцем на свои усы. – Я просто стараюсь не выделяться. Я сбрею их сразу же, как только выберусь отсюда.

– Не сбривай, – улыбнулся Перо, – пусть Эмили и дети полюбуются на них. Мы собираемся изменить инструкцию о внешнем виде сотрудника компании. Мы провели опрос среди наших служащих, учли их пожелания и, пожалуй, разрешим им носить усы и цветные сорочки.

Билл взглянул на Коберна.

– А как насчет бороды?

– Никаких бород. У Коберна есть на это вполне уважительная причина.

Тут подошли охранники и прервали беседу. Свидание окончилось.

Перо еще успел сказать:

– Мы не знаем, когда нам удастся вытащить вас отсюда. Может быть, скоро, а может быть, и нет. Настраивайтесь на то, что сидеть вам придется долго. Если каждое утро вы будете просыпаться с мыслью «ну уж сегодня-то наверняка», вам придется так часто разочаровываться, что вы потеряете веру в себя. Поэтому учитесь терпеливо ждать, и тогда мы преподнесем вам приятный сюрприз. Только никогда не забывайте, что мы непременно вызволим вас отсюда.

Они обменялись рукопожатиями. Пол повернулся к Перо:

– Уж и не знаю, как тебя благодарить, Росс, за то, что ты приехал.

– Когда будешь уходить из тюрьмы, не забудь захватить с собой мое бельишко.

Все вместе они вышли на улицу. Сотрудники ЭДС пересекли тюремный двор и направились к воротам. Пол и Билл вместе с охранниками остались у дверей клуба и смотрели им вслед. Когда его друзья скрылись из виду, Билл поймал себя на мысли, что не удержится и побежит за ними.

«Сейчас нельзя, – уговаривал он себя, – сейчас нельзя».

Перо не был уверен, что его самого отпустят из тюрьмы.

Прошел целый час, и за это время Рамсей Кларк мог не один раз выдать его. Что же Кларк сказал генералу? Может быть, в административном корпусе у входа в тюрьму Перо уже ждут, чтобы упрятать за решетку?

Когда он входил в комнату для посетителей, у него учащенно билось сердце. Там не было ни генерала, ни Кларка. Он пересек комнату и подошел к тому месту, где оформляют заключенных. Никто даже не взглянул на него.

Прямо за ним следовали Коберн и Гэллэгер. Вместе с ними он прошел через первую дверь.

Никто его не остановил.

«Что ж, может, и обойдется», – подумал он.

Перо миновал дворик и остановился у главных ворот.

Калитка в них была распахнута настежь.

Он покинул территорию тюрьмы.

Телекамеры все еще работали.

«Теперь, когда я выбрался отсюда, не хватает только попасть на экран американского телевидения».

Протискиваясь сквозь толпу, он добрался до посольского микроавтобуса и залез внутрь. За ним последовали Коберн и Гэллэгер. Однако сотрудники посольства отстали от них.

Перо сидел в автобусе и из окна наблюдал за происходящим. Толпа на площади была настроена враждебно. Раздавались выкрики на фарси, но Перо не понимал их смысла.

Ему хотелось только, чтобы посольские работники поторопились.

– Куда подевались эти парни? – раздраженно спросил он.

– Они на подходе, – ответил Коберн.

– По-моему, уже давно пора было выйти, сесть в автобус и смыться.

Через минуту вновь открылись тюремные двери, и сотрудники посольства вышли на площадь. Затем все они забрались в автобус. Водитель завел мотор, автобус медленно пересек площадь Гаср и уехал.

Перо облегченно вздохнул.

Ему вообще не стоило так волноваться. Рамсей Кларк, который посетил тюрьму по приглашению иранских борцов за права человека, вовсе не обладал столь цепкой памятью. Просто лицо Перо показалось ему знакомым, но он принял его за президента авиакомпании «Истерн Эрлайнс» полковника Фрэнка Бормана.

Эмили Гэйлорд занялась рукоделием.

Она вернулась теперь в Вашингтон и жила в родительском доме, где для нее потянулись дни тихого отчаяния. Вот и сегодня был один из таких дней. Она отвезла Вики в среднюю школу, а затем вернулась домой, чтобы проводить в начальную школу Джеки, Дженни и Криса. Потом забежала к своей сестре Дороти и перекинулась парой слов с ней и ее мужем Тимом Риэрдоном. Тим все еще старался через сенатора Кеннеди и члена палаты представителей Тима О'Нила оказать давление на государственный департамент.

У Эмили не выходил из головы этот Дэдгар. Непонятно, кто дал ему право бросить ее мужа в тюрьму и держать его там сколько вздумается. Ей хотелось предстать перед Дэдгаром и прямо спросить его, почему он так поступил с ее мужем. Она даже просила Тима достать ей дипломатический паспорт, чтобы самой отправиться в Иран и лично встретиться с Дэдгаром. Тим объяснил, насколько это абсурдно, и ей пришлось согласиться с ним. Но она была в отчаянии, не могла сидеть сложа руки и решила сделать все от нее зависящее, чтобы вернуть Билла.

Теперь она ждала очередного звонка из Далласа. Каждый день ей звонили Росс, Т. Дж. Маркес или Джим Найфелер. После этого она готовилась забрать детей из школы и помочь им с уроками. Других занятий у нее не было. Оставалось только ждать ночи. По ночам она чувствовала себя совсем одинокой.

Она лишь недавно сказала родителям Билла, что он в тюрьме. В письме, зачитанном ей по телефону Кином Тэйлором, Билл просил как можно дольше скрывать от его родители правду. У его отца уже было несколько инфарктов, и такая печальная новость могла повергнуть его в опасный шок. Однако по прошествии трех недель уже нельзя было притворяться, что ничего не произошло. Ей пришлось сообщить родителям Билла истинное положение вещей. Узнав, как долго его держали в неведении, отец Билла пришел в ярость. Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

Зазвонил телефон, и Эмили мгновенно схватила трубку.

– Эмили, это ты? Говорит Джим Найфелер.

– Привет, Джим. Есть новости?

– Мы знаем только, что их перевели в другую тюрьму.

Почему-то новости всегда бывают плохими.

– Не беспокойся, – продолжал Джим. – На самом деле это не так уж плохо. Старая тюрьма была в южной части города, а там идут бои. Новая расположена ближе к северу. Там не так страшно. Так что теперь они в более безопасном месте.

Тут Эмили вышла из себя.

– Джим, ты же сам уверял меня, что в той тюрьме им не грозила никакая опасность. Сейчас ты говоришь, что их перевели в другую тюрьму и что теперь они в безопасности!

– Послушай, Эмили…

– Ну говори, говори, только, пожалуйста, не обманывай меня!

– Вот что я тебе скажу, Эмили…

– Скажи мне правду и говори прямо, ты понял, чего я хочу?

– Эмили, я думаю, что и до сегодняшнего дня им не грозила опасность, но иранцы предприняли вполне разумную предосторожность, понимаешь?

Эмили стало стыдно за свою выходку.

– Прости меня, Джим.

– Пустяки. Все в порядке.

Они поговорили еще немного, потом Эмили повесила трубку и снова взялась за рукоделие. «Я больше не могу держать себя в руках, – подумала она. – Я живу, как в тумане: вожу детей в школу, отвечаю на звонки из Далласа, вечером ложусь спать, утром встаю, и все это машинально…»

Конечно, неплохо несколько дней погостить у своей сестры Вики, но Эмили не так уж нуждалась в перемене места. Ей нужен был только Билл.

Она стала терять надежду и думать о том, удастся ли ей прожить без него. У нее была тетушка, работавшая в вашингтонском универмаге «Вудиз». Может быть, Эмили тоже удастся получить там место. Или стоит поговорить с отцом, чтобы он устроил ее куда-нибудь секретаршей. Если, не дай Бог, Билл погибнет в Тегеране, сможет ли она полюбить другого? Ей казалось, что нет.

Она вспомнила то время, когда они с Биллом собирались пожениться. Он тогда еще учился в колледже, и им не хватало денег, но они не сдавались и, в конце концов, добились своего, потому что не могли друг без друга жить. Потом, когда дела у Билла пошли в гору и он сделал карьеру, они разбогатели и постепенно стали приобретать машины получше, дома попросторней, одежду подороже… и все больше и больше вещей. Какими ненужными сейчас казались ей все эти вещи. Теперь уже было совсем не важно, богата она или бедна. Ей нужен только Билл, а все остальное не имеет значения. Билл – ее единственное желание. С Биллом рай в шалаше.

Только бы он вернулся.

Карен Чиаппароне вдруг спросила:

– Мама, а почему папа не звонит? Ведь он всегда звонит нам, когда бывает в отъезде.

– Он звонил сегодня, – солгала Рути. – У него все хорошо.

– Почему же он звонил, когда я была в школе? Мне тоже хочется с ним поговорить.

– Деточка, из Тегерана очень трудно дозвониться. Линия сильно перегружена, поэтому ему приходится звонить не когда хочется, а когда можно.

– Ну-у…

Карен отправилась смотреть телевизор, а Рути села и задумалась. Ей становилось все труднее говорить окружающим неправду о Поле.

Именно поэтому она уехала из Чикаго в Даллас! Живя с родителями, невозможно было утаить от них случившееся с Полом несчастье. Мать то и дело спрашивала ее:

– Почему тебе постоянно звонит Росс? Почему так часто звонят другие ребята из ЭДС?

– Ну ты же знаешь, они просто хотят убедиться, что у нас все в порядке, – обычно отвечала Рути и при этом принужденно улыбалась.

– Росс очень любезен. Хорошо, что он нас не забывает.

Здесь, в Далласе, она, по крайней мере, могла открыто беседовать с другими сотрудниками ЭДС. Более того, сейчас уже ясно, что иранский филиал компании закроется и Полу какое-то время придется работать в штаб-квартире ЭДС. Значит, жить они будут в Далласе. К тому же Карен и Энн Мэри предстоит учеба в школе.

Все они жили у Джима и Кэти Найфелеров. Кэти относилась к ним с особым сочувствием, поскольку ее муж был одним из четырех сотрудников ЭДС, чьи паспорта первоначально затребовал Дэдгар. Если бы Джим находился в то время в Иране, он попал бы в тюрьму вместе с Полом и Биллом. «Оставайтесь с нами, – предложила Кэти. – Самое большее через неделю все образуется и Пол вернется домой». Так она думала в начале января. Теперь Рути хотела съехать и снять себе квартиру, но Кэти и слышать об этом не желала.

Сейчас Кэти была в парикмахерской, дети смотрели телевизор в одной из комнат, а Джим еще не пришел с работы. Рути осталась наедине со своими мыслями. С помощью Кэти она старалась заниматься делом и не выказывать слабости. Она устроила в школу Карен и подыскала место в детском саду для Энн Мэри, ходила завтракать вместе с Кэти и женами других сотрудников ЭДС – Мэри Булвэр, Лиз Коберн, Мэри Скалли, Маревой Дэвис и Тони Дворанчик, писала веселые и полные оптимизма письма Полу, выслушивала по телефону его не менее радужные и обнадеживающие ответы на них из Тегерана, ходила за покупками и посещала званые обеды.

Рути потратила массу времени на поиски дома. Она плохо знала Даллас, но слышала, как Пол однажды сказал, район автострады Сентрал Экспрессуэй просто ужасен. Поэтому она старалась найти что-нибудь подходящее в стороне от него. Наконец, она отыскала дом, который ей понравился, и решила его купить. Теперь Пол сможет вернуться именно в свой дом, правда, для этого предстояло уладить кое-какие юридические формальности, поскольку в отсутствие Пола некому было подписать бумаги. Однако Том Уолтер взялся ей помочь.

Рути изо всех сил старалась выглядеть бодрой, но в душе она чувствовала, что погибает.

По ночам она спала не более часа, то и дело просыпаясь и холодея от ужаса при мысли о том, что, может быть, никогда больше не увидит Пола. Она пыталась представить себе, что будет делать, если он не вернется. Скорее всего, она уедет в Чикаго и на некоторое время останется у родителей, но жить с ними постоянно ей бы не хотелось. Конечно, она могла бы найти работу. Но ее беспокоило совсем не то, как прокормиться без мужа. Она бы сумела о себе позаботиться. Ей невыносима была сама мысль о том, что теперь уже всегда придется жить без Пола. У нее просто в голове не укладывалось, как это Пола может не быть. Что тогда делать, о ком заботиться, чего желать, где искать счастья? Ведь она полностью зависела от него. Без него нет жизни.

Рути услышала шум подъезжающей машины. Наверное, это Джим возвращается с работы. Может быть, он узнал что-нибудь новое.

Через минуту Джим вошел в комнату.

– Привет, Рути. А Кэти что, нет дома?

– Она в парикмахерской. Что они предприняли сегодня?

– Видишь ли…

По выражению его лица она поняла, что он не скажет ей ничего хорошего. Новости были невеселые, и Джим думал, как ей преподнести их, чтобы хоть чем-то обнадежить.

– Видишь ли, сегодня намечалась встреча, где можно было бы завести речь о выкупе, но иранцы на нее не явились. Завтра…

– Но почему? – с трудом сохраняя спокойствие, спросила Рути. – Почему они назначают встречи, а сами на них не являются?

– Понимаешь, иногда их призывают бастовать, а часто бывает, что они просто не могут проехать по городу из-за… нескончаемых демонстраций на улицах, ну и по разным другим причинам…

Рути казалось, что уже несколько недель она слышит одно и то же. Все задерживается, откладывается, срывается.

– Но, Джим… – обратилась она к нему и не смогла продолжать. Слезы потекли у нее по щекам, и ей никак не удавалось справиться с ними. – Джим… – У нее перехватило дыхание, и она вновь замолчала. «Мне ведь нужен мой муж, только и всего», – подумала она. Джим стоял перед ней беспомощный и смущенно глядел на нее. Ей не под силу стало скрывать свои страдания, она совсем расплакалась, выбежала из комнаты в спальню и упала на кровать. Ее душили рыдания.

Лиз Коберн потягивала коктейль. Напротив нее за столом сидели жена Пэта Скалли, Мэри, и супруга другого сотрудника ЭДС, эвакуированная из Ирана, Тони Дворанчик. Все трое собрались в далласском ресторане «Ресайпс», расположенном на Гринвилл-авеню. Они пили земляничный коктейль «Дайкири».

Муж Тони Дворанчик находился здесь, в Далласе. Лиз знала, что Пэт Скалли испарился, как и Джей, вероятно, уехал куда-нибудь в Европу. А тут из того, что говорила Мэри Скалли, выходило, что Пэт отправился вовсе не в Европу, а в Иран.

– Разве Пэт в Тегеране? – спросила она.

– Думаю, они все в Тегеране, – ответила Мэри.

Лиз ужаснулась.

«Джей в Тегеране…» Она почувствовала, что сейчас расплачется. Ведь он сказал ей, что уезжает в Париж. Зачем он обманул ее? Пэт Скалли же не стал скрывать правду от Мэри. Да, Джей не похож на других. Обычно мужчины играют в покер несколько часов. А Джей так увлекается, что может просидеть за карточным столом всю ночь напролет, да еще и следующий день. «Нормальные» мужчины играют в гольф до девяти-восемнадцати лунок, а Джей не успокоится, пока не загонит мяч в тридцать шесть. Большинство мужчин стараются найти работу попрестижней, а Джей вкалывает в ЭДС. Даже в армии, когда он и Пэт были еще мальчишками, неоперившимися юнцами, Джей добровольно пошел на выполнение наиболее опасных заданий. Он стал пилотом вертолетной службы. Теперь он отправился в Иран в самый разгар революции в этой стране. «Он неисправим, – с горечью подумала Лиз, – уехал, наврал мне и теперь рискует жизнью». Ее вдруг охватила дрожь. Лиз была в шоке. Он больше не вернется. Она похолодела от ужаса. Живым ему оттуда не выбраться.

Перо недолго радовался успеху. Да, ему удалось проникнуть в тюрьму. Здесь он перехитрил Дэдгара. Сумел он подбодрить и Пола с Биллом. Но все козыри остались в руках у Дэдгара. Прожив шесть дней в Тегеране, Перо понял, почему его политическое давление на Вашингтон не дало результатов. Старый иранский режим боролся за выживание и уже не был хозяином положения в стране. Даже если Пола и Билла освободят под залог – а до этого еще очень далеко, – их все равно не выпустят из Ирана. Да и план Саймонса рухнул, поскольку узников перевели в другую тюрьму. Положение казалось безнадежным.

Поздно вечером Перо отправился к Саймонсу.

Он специально дождался темноты, чтобы не подвергать себя опасности. На нем был спортивный костюм и кроссовки, а сверху он надел темный плащ делового покроя. Кин Тэйлор подвез его. Группа спасателей съехала от Тэйлора. Теперь, когда он встретился лицом к лицу с Дэдгаром, тот стал изучать отчетные материалы ЭДС и личные дела сотрудников компании. Вполне возможно, рассуждал Саймонс, что в поисках компрометирующих документов Дэдгар совершит налет на дом Тэйлора или произведет у него обыск. Поэтому Саймонс, Коберн и Поше переселились в квартиру Билла и Тони Дворанчиков, которые уже вернулись в Даллас. К группе присоединились еще два человека, прибывшие в Тегеран из Парижа – Пэт Скалли и Джим Швебах. Хотя они и не вышли ростом, но были крепкие ребята и встреча с ними в бою не сулила врагу ничего хорошего. В первоначальном сценарии освобождения Пола и Билла (теперь устаревшем) им надлежало прикрывать фланги.

Семья Дворанчиков снимала типичное для Тегерана помещение – весь первый этаж двухэтажного дома, хозяин которого жил наверху. Тэйлор и группа спасателей удалились, оставив Перо в гостиной наедине с Саймонсом. Перо с отвращением посмотрел вокруг. Когда здесь жила Тони Дворанчик, в комнате, несомненно, все было чисто и аккуратно. Теперь же, когда в ней поселились пятеро мужчин, ни один из которых не привык заниматься уборкой, все быстро пришло в упадок. Мало того, что комната утопала в грязи, так Саймонс еще провонял ее своими сигарами.

Огромная туша Саймонса погрузилась в кресло. Было заметно, что он давно не стригся, – у него отрасли длинные волосы, и седые пушистые бакенбарды почти полностью покрывали щеки. Как всегда, он беспрерывно курил. Не вынимая изо рта своей маленькой сигары, он глубоко затягивался, и каждая затяжка доставляла ему неизъяснимое наслаждение.

– Вы видели новую тюрьму? – заговорил Перо.

– Да-а-а, – подтвердил Саймонс неприятным скрипучим голосом.

– Ну и как она вам?

– Наш первоначальный замысел прямого нападения ни к черту не годится. Здесь это не пройдет. О штурме тюрьмы нечего и думать.

– Я так и полагал.

– Но у нас есть целый ряд возможностей.

«Неужели есть?» – подумал про себя Перо. Саймонс продолжал:

– Возможность первая: насколько я понимаю, на территории тюрьмы разрешена стоянка машин. Мы можем изловчиться и вывезти оттуда Пола и Билла в багажнике автомобиля. К составной части плана следует отнести возможный подкуп или шантаж генерала, выполняющего функции начальника тюрьмы. Кстати, этот способ вполне подходит в качестве альтернативного варианта.

– Вы имеете в виду генерала Мохари?

– Совершенно верно. Один из ваших иранских служащих составляет на него досье.

– Прекрасно.

– Возможность вторая: использование группы, ведущей переговоры. Если ей удастся освободить Пола и Билла при условии, что они останутся под домашним арестом или что-то в этом роде, мы их выкрадем и увезем. Попробуйте сосредоточить внимание Тэйлора и его парней на идее домашнего ареста, соглашайтесь на любые условия иранцев, но вытащите ребят из тюрьмы. А мы выработаем новый план, исходя из того, что они будут сидеть дома и находиться под наблюдением.

У Перо улучшилось настроение. Этот тучный человек обладал поразительной способностью вселять уверенность. Всего лишь несколько минут назад Перо считал, что положение безнадежно. А сейчас Саймонс спокойно излагал ему новые возможности решения проблемы так, что перевод Пола и Билла в новую тюрьму, неудачные попытки взять их на поруки и падение законного правительства уже не казались полной катастрофой, а выглядели только временными трудностями, которые наверняка удастся преодолеть.

– Возможность третья, – продолжал Саймонс, – в стране совершается революция, а революции предсказуемы. Они как две капли воды похожи одна на другую. События в них повторяются. Мы не знаем, когда должно произойти то или иное из них, но нам доподлинно известно, что рано или поздно оно произойдет. Так вот, одна из характерных особенностей любой революции состоит в том, что толпа идет на штурм тюрем и освобождает всех заключенных.

Перо увлеченно слушал.

– Так всегда бывает? – спросил он.

Саймонс утвердительно кивнул головой.

– Итак, перед нами три возможности. Разумеется, на данной стадии игры мы не знаем, какую из них выбрать. Поэтому следует готовиться к использованию всех трех. Независимо от того, какая возможность появится первой, у нас должен быть план эвакуации всех наших людей из этой проклятой страны, как только Пол и Билл окажутся в наших руках.

– Согласен. – Перо вдруг забеспокоился о своем выезде из Ирана, хотя и понимал, что Полу и Биллу будет гораздо труднее и опаснее выбраться из этой страны, чем ему. – Наши военные обещали мне помощь…

– Да, конечно, – перебил его Саймонс – не хочу обвинять их в неискренности, но мне кажется, что у них есть дела поважнее. На вашем месте я бы не очень полагался на их обещания.

– Хорошо, я учту это, – согласился Перо. Саймонс лучше него разбирался в таких делах, и он решил предоставить Саймонсу судить о них. Перо вообще с удовольствием доверил бы Саймонсу все, что связано с выполнением их общего задания. Для такой работы, пожалуй, во всем мире не сыскать специалиста более квалифицированного, чем Саймонс, и Перо не сомневался в нем. – Ну, а мне что делать? – спросил он.

– Возвращайтесь в Штаты. Во-первых, здесь вам угрожает опасность. Во-вторых, вы мне нужны там. Судя по всему, если мы выберемся отсюда, то не на рейсовом самолете. Может быть, лететь нам вообще не придется. И тогда вы нас где-нибудь подберете – скажем, в Ираке, Кувейте, Турции или в Афганистане, а это требует организации. Так что поезжайте домой и будьте наготове.

– Хорошо. – Перо поднялся.

Саймонс сделал для него то, что сам Перо нередко делал для своих подчиненных – придал сил и вселил надежду. Так у бегуна, собравшегося сойти с дистанции, вдруг открывается второе дыхание

– Я полечу завтра, – сказал Перо.

Он заказал билет на самолет авиакомпании «Бритиш Эйруэйс», вылетающий на следующий день, то есть 20 января, рейсом № 200 в 10.20 утра по маршруту Тегеран – Лондон через Кувейт.

Он позвонил Марго и попросил, чтобы она встретила его в Лондоне. Ему хотелось несколько дней провести с ней вдвоем. Если начнется операция по освобождению Пола и Билла, у него уже не будет такой возможности.

Когда-то они с Марго чудесно проводили время в Лондоне. Останавливались в гостинице «Савой». (Марго предпочитала гостиницу «Клариджес», но Перо там не нравилось, потому что в ней слишком жарко, а если открыть окно, то всю ночь невозможно заснуть из-за интенсивного движения транспорта по Брук-стрит.) Они с Марго ходили бы в театры и на концерты, посещали любимый ночной клуб Марго в Лондоне «Аннабелз», короче говоря, несколько дней наслаждались бы жизнью.

Только бы выбраться из Ирана.

Чтобы как можно меньше сидеть в аэропорту, Перо до последней минуты оставался в гостинице. Он позвонил в аэропорт и справился, не задерживается ли рейс. Его заверили, что нет.

Перо пришел на регистрацию около десяти часов.

Рич Гэллэгер, сопровождавший его в аэропорт, отправился выяснять, не станут ли иранские власти препятствовать вылету Перо из страны. Гэллэгер и раньше занимался такими делами. Он взял с собой знакомого иранца, с которым поддерживал дружеские отношения, и направился к регистрационной стойке. Его иранский друг, работавший в авиакомпании «Пан Америкэн», объяснил чиновнику, регистрирующему билеты, что принес паспорт высокопоставленного должностного лица, и попросил заранее оформить документы. Чиновник был достаточно любезен. Он внимательно перелистал толстый журнал с фамилиями лиц, которым запрещено покидать страну, и сказал, что у господина Перо не возникнет трудностей с оформлением. Гэллэгер поспешил сообщить ему эту приятную новость.

И все-таки Перо волновался. Если они вдруг решили снять его с самолета, они могли просто обмануть Гэллэгера.

Приветливый и вежливый Билл Гэйден, занимавший пост президента дочерней компании ЭДС «ЭДС-Уорлд», в это время летел в Иран, чтобы взять на себя руководство группой, вступившей в переговоры с иранцами. Гэйден еще раньше отправился из Далласа в Тегеран, но задержался в Париже, узнав о том, что от Банни Флейшейкер поступило сообщение о возможности новых арестов. Однако теперь Гэйден, как и Перо, решил рискнуть. Случилось так, что, войдя в здание тегеранского аэропорта, он увидел там ждущего своего вылета Перо и они смогли поговорить.

Гэйден привез в своем чемодане восемь американских паспортов сотрудников ЭДС, отдаленно напоминавших Пола или Билла.

Услышав об этом, Перо заметил:

– Я думал о том, чтобы достать им фальшивые паспорта. Не знаете, как их получить?

– Знаю, – ответил Гэйден. – Если вам срочно нужен паспорт, быстро соберите все документы и отнесите их в здание суда в Далласе. Там их положат в пакет, вернут вам, и вы повезете их в Новый Орлеан, где выдают паспорта. Так вот, вы берете этот обычный правительственный пакет, заклеенный липкой лентой, и вскрываете его на пути в Новый Орлеан, отдираете фотографии, наклеиваете фотографии Пола и Билла, которые у вас есть, вновь запечатываете пакет – и порядок: у вас есть паспорта Пола и Билла, выданные на чужое имя. Но это противозаконно.

– Ну а вы что сделали вместо подобной махинации?

– Я сказал всем, кто эвакуируется из Ирана, что мне нужны их паспорта, чтобы получить разрешение на вывоз их вещей из столицы. Таким образом, у меня оказалось сотни две паспортов, и я выбрал из них восемь наиболее подходящих. Затем я сварганил следующее фальшивое письмо, написанное несуществующим лицом в США кому-нибудь из наших сотрудников в Тегеране. «Направляем вам паспорта, которые вы просили вернуть для установления взаимоотношений с иммиграционными властями». Эта бумага оправдывает наличие у меня восьми чужих паспортов.

– Следовательно, если Пол и Билл воспользуются ими для пересечения иранской границы, то безусловно нарушат закон.

– Зайдя столь далеко, мы в любом случае его нарушим.

В знак согласия Перо кивнул.

– Логично.

Объявили посадку. Он попрощался с Гэйденом и Тэйлором, который подвозил его в аэропорт, а теперь собирался подбросить Гэйдена в «Хьятт». Затем Перо отправился на посадку, где ему и предстояло узнать, действительно ли его нет в списках лиц, не имеющих права покидать страну.

Сначала он прошел через небольшие ворота с надписью «Только для пассажиров», предъявил свой посадочный талон и двинулся дальше по коридору. На пути ему попалась будка, где он заплатил небольшую сумму в качестве налога за пользование аэропортом. С правой стороны он увидел стойки паспортного контроля.

Там и находился список лиц, которым запрещено выезжать из страны.

Перо подошел к одной из стоек. За ней сидела девушка и увлеченно читала книгу. Он протянул ей паспорт и желтый бланк для оформления выезда. Вверху на бланке была указана его фамилия.

Девушка взяла у Перо желтый листок, открыла паспорт, поставила штамп и вернула его, даже не взглянув на клиента. Проделав эту операцию, она опять принялась за чтение.

Перо направился в зал ожидания для прошедших регистрацию пассажиров.

Объявили задержку рейса.

Перо сел в кресло. Он был как на иголках. Ведь каждую минуту девушка, проштамповавшая его паспорт, могла дочитать книгу или отложить ее в сторону, если та ей не понравится, и взяться за сверку фамилий на бланках со списком невыездных. Тогда, рассуждал Перо, полицейские, военные или ищейки Дэдгара придут за ним, заберут и отправят в тюрьму, а бедная Марго, подобно Рути и Эмили, не будет знать, увидит ли она еще своего мужа.

Через каждые несколько секунд он нервно поглядывал на информационное табло, но там по-прежнему горела надпись: «Рейс задерживается».

Не в силах успокоиться, он целый час проерзал в кресле.

Затем ему стало на все наплевать. Если они захотят поймать его, пусть ловят. Ничего не поделаешь. Он начал читать журнал. Прошел еще час. За это время он перечитал все, что было у него в портфеле. От скуки он разговорился с соседом. Тот оказался английским инженером, работающим в Иране по контракту с одной солидной английской фирмой. Они немного побеседовали, а потом обменялись журналами.

Перо погрузился в размышления. Через несколько часов, рассуждал он, я уже буду в красивом гостиничном номере вместе с Марго, если только не попаду здесь за решетку. Он постарался поскорее отогнать от себя мысль об иранской тюрьме.

Уже прошло время обеда, и наступила вторая половина дня. Перо слегка успокоился.

Наконец, в шесть вечера объявили посадку.

Перо поднялся. «Ну, может быть, сейчас они явятся за мной…» Он слился с толпой и направился к выходу на посадку. Там его обыскали и жестом велели следовать дальше.

«Что ж, как будто пронесло», – подумал Перо, поднимаясь по трапу. В самолете ему досталось дополнительное место между двумя толстяками. Это был уплотненный рейс «Пожалуй, теперь все позади», – мысленно обратился он к самому себе.

Входные двери наглухо закрылись, и самолет пошел на рулежку.

Он вырулил на взлетную дорожку и стал разгоняться.

Наконец он оторвался от земли.

Перо понял, что вышел сухим из воды.

Ему всегда везло.

Он снова вспомнил о Марго. Она так же стойко перенесла нынешний иранский кризис, как в свое время кампанию по улучшению условий пребывания американских военнопленных во Вьетнаме. Она понимала, что ее муж не может поступиться чувством долга, и никогда не жаловалась. Это давало ему возможность сосредоточиться на своей работе, отогнать прочь дурные мысли и не оправдывать ими свое бездействие. Ему повезло с женой. Ему было приятно сознавать, что он вообще везучий: у него хорошие родители, ему удалось поступить в военно-морскую академию, на своем пути он встретил Марго, обзавелся чудесными детьми, начал создавать ЭДС, привлек к работе в ней замечательных людей, а теперь вот встретил смельчаков-добровольцев в Иране…

Но тут ему в голову пришла суеверная мысль о том, что удача строго отмерена каждому из нас. Ему казалось, что, подобно песку в песочных часах, его везение медленно, но верно сходит на нет. «Что же будет со мной, когда упадет последняя песчинка?» – подумал он, и ему стало грустно.

Самолет пересек границу иранского воздушного пространства и стал снижаться над территорией Кувейта. Перо почувствовал себя в безопасности.

Во время дозаправки он подошел к открытой двери самолета подышать свежим воздухом. Стюардесса просила его занять свое место, но он не обращал на нее внимания. С предангарной бетонированной площадки доносился легкий ветерок и приятно обдувал Перо. Он испытывал большое облегчение от того, что рядом не было его тучных соседей. Стюардесса, отчаявшись вернуть его назад, удалилась. Перо остался один и наблюдал закат. «Мне и вправду везет, – решил он. – Надолго ли?»